псарня

      Терпение, если честно, уже давно закончилось, но Чимин старательно делает вид, что ещё может держаться. Стоит напротив зеркала в ванной и, сжав пальцами края раковины, практически не моргает, наблюдая за расширившимися зрачками, хаотично бегающими в разные стороны. Это всё так странно. Он постоянно думает, что у него больше нет дозы, его опять будет ломать на отходняках, пора остановиться и всё-таки, наверное, бросить, но потом случайно вспоминает про тайник в бочке унитаза.       И это опять происходит.       Его ломает от осознания того, что от реальности можно убежать с такой лёгкостью, перестать бороться, притворяться и наконец-то остановиться на окраине, чтобы выдохнуть, упасть на колени и отдохнуть там, где никого не будет.       Нет Чонгука с его бесполезной дружбой.       Нет отца, бизнеса и его неполноценности.       Нет Хосока, Сокджина, Намджуна.       Нет ничего впереди, но сзади всё ещё мелькает пародия на жизнь, чтобы он смог в любой момент вернуться к той же самой оболочке без потери памяти и целей на уже давно потерянную жизнь.       Чимин медленно моргает и шумно выдыхает, опуская голову и приходя в себя. Просто сегодня слишком много всего произошло, и ему правда нужно расслабиться и забыться ещё больше, чем обычно. Он мысленно умножает свою дозу на три и высыпает её из зиплока, аккуратно распределяя по четырём ровным дорогам на экране смартфона. Это точно поможет ему успокоиться и прийти в себя окончательно, чтобы воспоминания больше не пытались проломить череп и не заставляли сгибаться от боли, задыхаясь и царапая кожу в кровь.       Он проводит носом один раз, вдыхая содержимое по ноздрям — дышать становится легче и до ужаса просто. Проводит второй раз и сглатывает, опускаясь на холодный кафель, — параллельная реальность начинает принимать его и больше не пытается перемолоть его тело. Эта уже не зависимость, а спасение, которое начинает требовать больше, чтобы позволить жить в фантомной гармонии с самим собой.       Вот только минус наркотиков в том, что всё происходит постепенно и индивидуально. Обычно у Чимина мысли плывут слишком медленно, но часто меняются. Сегодня у него появляется шанс задуматься о чём-то бесполезном, например, о будущем, которое парня уже давно не беспокоит. В его планах уже давно хранится желание случайно поругаться с кем-то в клубе под алкоголем и веществами, выйти из бара и получить ножевое в тёмной, забытой и изрисованной подворотне рядом с мусоркой.       Это будет символично.       Вот он развлекался и разговаривал о чём-то со своими друзьями, а теперь истекает кровью и чувствует, как тело становится тяжелее и безумно хочется спать.       Точно так же, как и сейчас.       Чимин сглатывает и подтягивает колени к подбородку, опуская голову и оттягивая волосы. Ему просто хочется немного спокойствия, где не будет прошлого, настоящего, будущего и его самого — он будет лежать на мокрой земле, сливаясь с тишиной, и чувствовать, как тело растворяется из-за капель дождя с чёрного неба без звёзд, солнца и луны. Пусть его окружает абсолютное ничего, но так будет спокойнее и его прошлое больше не будет определять настоящее.       Он растворяется.       Его травматичная юность медленно уходит, позволяя представить мир в хаотичном порядке, где все эти мерзкие вещи случились с ним сейчас, а не в беззащитном и юном возрасте. Он не заходит в комнату к деду, не зовёт его и не умоляет в истерике проснуться, проклиная самого себя, — он сразу же понимает, что дед умер, и звонит в скорую, спокойно называя адрес. Его не трогают и не насилуют, позволяя взрослеть самостоятельно, — он избивает в мясо того, кто пытается его изнасиловать. Он не встречается с девушкой с низкой самооценкой и паранойей — перед глазами стоит образ его бывшего друга.       Чонгук улыбается, протягивает ему руку и совсем тихо спрашивает: что ему приснилось, если он плакал?       Он плакал?       Чимин медленно приподнимает голову и прикасается к глазам — сухие. Он начинает тереть их пальцами, надавливая, чтобы избавиться от этого фантомного и до боли родного Чонгука, когда откроет глаза. Но даже так образ не исчезает, а всё ещё молча сидит перед ним — уже взрослый — и улыбается во все тридцать два, наклонив голову в сторону.       В это лицо впервые за долгое время не хочется плевать, но и прощать тоже, потому что это не тот человек, который должен быть сейчас рядом с ним. Перед ним обязан сидеть Хосок с его вечным и вырезанным на коже: «Всё обязательно будет хорошо, а сейчас ему нужно смотреть на браслет, чтобы прийти в себя».       — Браслет… — тихо шепчет Чимин, потирая пальцами кисти, — где он?..       Его нет, и парню становится немного страшно от того, что он где-то мог его оставить или потерять на дороге. Нужно вернуться туда и поискать, но для этого нужно встать с пола и выйти отсюда.       Ему нельзя терять Хосока.       Он пытается подняться, но перед глазами всё плывёт и тело буквально перестаёт его слушаться. Падает на холодный пол спиной и чувствует кожей, как с белого потолка начинает капать дождь, смывающий прошлое. Его больше нет, и теперь Чимин может наконец-то закрыть глаза, чтобы поспать и проснуться там, где прошлое не будет определять его как человека.       Верно?       Нет.       Прошлое — эта та самая гниющая и одновременно с тем цветущая часть каждого человека, которая будет оставлять слишком много следов и напоминаний о себе. Песни, места, фотографии, фразы и всё остальное, что было спрятано в памяти — это то, что может создать новую фазу жизни, и только сам человек может её изменить. Шрамы можно перекрыть, с происходящим — смириться, а людей — забыть, выкинуть и вообще убежать от них так далеко, чтобы точно не нашли.       Но от себя невозможно убежать.       Это говорят и пишут на каждом шагу, но люди почему-то всё ещё этого не понимают. Пытаются бороться — меняют своё окружение, себя, пытаются исправить мысли и начинают говорить о какой-то осознанности, которой нет, а потом винят остальных, скрывая то, что так намного удобнее жить.       Чимин такой же, но именно это он продолжает отрицать.       Он избавляется от людей, притворяется сильным, насильно кормит свою злость с ложки и пропитывается всем отвратительным, что есть в жизни. Так проще и не нужно задумываться о том, что о тебе будут думать в данный момент, потому что он и без того знает о себе правду. На людях всегда будет породистой собакой с хорошей родословной и бешенством, а в моменты отчаяния, когда сил уже не хватает даже на то, чтобы встать с кровати, будет побитым щенком с недостатком любви и заботы.       От этого он убегает, прячется под кроватью и воет каждый раз от своего прошлого, когда наркотики и алкоголь перестают помогать. Сталкивается с реальностью, которая хватает его за волосы и впечатывает в землю лицом, заставляя давиться и вспоминать то, кем он является на самом деле.       Никому не нужный малолетний грязный ублюдок, которого должны были убить ещё в животе матери. Такие, как Чимин, должны исчезнуть, чтобы не доставлять людям неприятностей и не отравлять каждого, кто будет рядом с ним. Он заставляет других чувствовать то же самое, потому что так надо. Его наконец-то смогут понять и наконец-то смириться с тем, что на коже появляются новые шрамы и рваные раны, которые болят в два раза сильнее из-за того, что Чимин старался делать их максимально глубокими.       Ведь всё всегда возвращается, если не перекрыть этому доступ окончательно.       И Чонгука он никогда не забывал.       Помнил и ненавидел за это, игнорируя, что однажды тот вернётся и им нужно будет встретиться, потому что они в одних и тех же кругах. Может, он думал, что всё будет иначе? Но то, что в мыслях и реальности — это всегда разные вещи, которые могут с лёгкостью разрушиться и заставить закрыть уши и глаза от безысходности. Когда давят на больное, которое уже давно зажило, всё равно будет болеть из-за ощущения того, что это опять происходит. Его прошлое делает с ним то же самое, что и он делает с чужим настоящим.       Чимин задыхается и падает в пропасть, где его встречает мёртвая и одинокая тишина.       И Чонгук это понимает, когда ломает дверной замок и забегает в ванную, смотря на бледного Чимина с пеной у рта. Сразу же достаёт телефон из кармана и звонит в скорую, умоляя приехать быстрее, потому что тут пиздец, а затем кричит, когда на другом конце кладут трубку. Парень выходит в коридор, открывает дверь нараспашку и возвращается в ванную, садясь у стены напротив Чимина.       Это не может быть правдой, но всё-таки ею оказывается, когда Чонгук замечает около тумбы с раковиной пустой зиплок с остатками белого порошка.       Чимин всё это время был наркоманом, а Чонгук это отрицал, пока не настала точка возврата.       Это пиздец.

☣︎ ☣︎ ☣︎

      Его всё-таки спасают, и это единственное, что нужно знать и помнить Чонгуку, который не отходит от Чимина следующие двенадцать часов. Сидит на неудобном стуле рядом с больничной койкой и, согнувшись, нервно перебирает пальцами, дёргая ногой. В голове мысли всё ещё множатся и продолжают дробить кости, напоминая о том, что всё это время парень был у него на глазах под веществами, а этой ночью чуть не умер из-за передозировки. Чонгук всё ещё не понимает, как у него хватило сил на то, чтобы спокойно объяснить ситуацию и прикрыть дело, чтобы это всё не дошло до полиции.       Потому что внутри хотелось кричать и ломать всё, что попадается на глаза, из-за Чимина, который не приходил в себя, и врачей, делающих недостаточно.       А ведь у них сегодня должно было быть всё идеально.       Они должны были вместе приехать на работу и идти на сближение, но вместо этого один без сознания под капельницей, а второй не может найти себе места и каждые десять минут уходит курить, наворачивая круги, или сидит в палате, не понимая, что делать дальше. Потому единственный, кто его сейчас волнует — это тот, кто подсадил Чимина на наркотики. Чонгук, если честно, просто хочет убить его к чёрту, но для начала нужно будет воткнуть этому мусору пару десятков использованных шприцов в вену и пустить по ним воздух.       Чонгук откидывается назад и несколько раз легко ударяется головой об стену, пытаясь придумать новый план действий. Как только Чимин проснётся, он заберёт его отсюда и будет держать у себя под боком, стоять за спиной, чтобы тот даже не думал о том, что у него будет время на употребление наркотиков. Чимин больше не сможет от него скрыться. На работе, дома и за её пределами, когда у парня должно было быть свободное время, Чонгук будет рядом.       Тотальный контроль — это его способ защиты.       Правда, перед этим ему нужно будет объясниться перед всеми акционерами за то, что тот до последнего оттягивал вступление в должность, а потом выслушивать в свой адрес упрёки, что он не такой ответственный, как отец, и ему ещё многое нужно будет выучить, чтобы забрать управление компанией в свои руки.       Плевать — он готов всё это выслушать ради Чимина и его безопасности.       Цокнув языком, Чонгук встаёт со стула и смотрит на парня, потирая переносицу пальцами. Хочется безумно спать, но курить и свалить из этого места — ещё больше, но нужно немного подождать, пока Чимин не придёт в себя. Может, Чонгуку всё-таки стоит после перекура зайти к врачу? Договориться о том, чтобы их отпустили домой сейчас, ведь здоровью Чимина ничего не угрожает — они говорили об этом сами после лекции про его лечение и то, что в следующий раз ему может не повезти.       К чёрту.       Достав из кармана пачку сигарет и выйдя из палаты, Чонгук встречается с Хосоком и Тэхёном, которые молча сидят на лавке около палаты и не реагируют на него. Парень сжимает челюсти и чувствует, как внутри всё начинает закипать, тянуть — голос за спиной давит на то, что этих двоих нужно отсюда выкинуть, а лучше — переломать им кости и запретить одному из них приближаться к Чимину.       — Что ты тут делаешь? — хрипло спрашивает Чонгук, смотря на Хосока.       — Ему позвонили из больницы, потому что он был в списке… — начинает Тэхён и привстаёт со своего места, но его сразу же перебивают.       — Тебя не спрашивали, — он наклоняется вперёд и спрашивает ещё раз: — что ты тут делаешь?       Хосок находит в себе силы, выставляет перед Тэхёном руку, не давая ему встать, и спокойно задаёт вопрос, который его волновал больше всего:       — Он очнулся?       — Очнулся? — Чонгук наклоняет голову в сторону и нервно проводит кончиком языка по внутренней стороне щеки. — Ты серьёзно? — делает шаг вперёд и хватает парня за ворот футболки, заставляя встать с лавки. — Он, блять…       — Знаю, что это передоз, — Хосок мажет взглядом по лицу напротив и качает головой, понимая, что сейчас не время устраивать драку или очередную ссору, потому что Чонгук выглядит отвратительно слабым.       Грязные волосы в разные стороны, синяки под глазами, хаотично бегающие зрачки, лопнувшие капилляры и трясущиеся руки. Хосок тоже так выглядел в первый раз, когда у Чимина случилась передозировка, но тогда он сидел и кусал в кровь губы на лавочке в одних спортивных штанах и сланцах. Ему было так страшно в тот момент — ощущение, что его сердце вот-вот разорвётся к чёрту, но проснувшийся после Чимин просил принести сигареты.       Для них эта просьба всегда заменяла «не волнуйся, со мной всё нормально».       Вот только со временем это вошло в привычку.       Приезжать в больницу, придерживая Чимина на спине, быстро объяснять ситуацию и отдавать его врачам с каталкой, чтобы его спасли и в этот раз. У них получалось, но они после этого в очередной раз начинали говорить о том, что следующего раза может и не быть. Однажды, как бы это жестоко ни звучало, его организм просто не выдержит этого. Им стоит к этому готовиться или просить своего друга пройти реабилитацию.       Но Чимину всегда было на это всё равно, а Хосок смирился и пытался быть рядом, сохраняя спокойствие. Это до сих пор остаётся единственным, что может сохранить рассудок, когда у твоего друга передозировка, которая может его убить. Чонгук этого, к сожалению, не знает — это его первый раз, и к этому невозможно было подготовиться, потому что подобное обычно предпочитают избегать из-за огромного количества проблем, страха и усталости.       Хосок прекрасно это всё понимает.       Он открывает рот, чтобы повторить свой вопрос, но Чонгук опережает его:       — Кто его на эту хуйню подсадил?       И этот вопрос звучит как приговор смертной казни, ведь это полностью вина Хосока, который даже не задумывался в тот момент о том, что это зайдёт так далеко. Казалось, что они немного развлекутся и остановятся.       — Я, — парень признаётся честно, опуская взгляд вниз, и ждёт сотню вопросов: зачем так поступил, как он мог, разве ему не стыдно за это?       Хосок несколько раз в голове прогонял эти сцены, готовился и выжидал момента, чтобы сознаться в этом и признаться хоть кому-нибудь в своей самой большой ошибке. Его хоть кто-то должен за это проклинать и наказывать до самой смерти, ведь он сожалеет об этом намного больше, чем кажется на первый взгляд.       Вот только Чонгуку всё равно на эти вопросы, ответы и ненужное раскаяние. Он припечатывает парня к стене и сжимает пальцы на его шее, надавливая со всей силы. В голове долбится только одна мысль: Хосока нужно убить. За то, что он испортил Чимина и сделал его наркоманом. За то, что не уследил и довёл его до такого состояния. За то, что забрал и всем своим видом показывал, как ему хорошо без Чонгука и какой он счастливый, а на деле был тем, кто сломал его принципы к чёрту и даже не подумал о том, что можно в этом признаться и попросить о помощи.       В таком состоянии Чимина виноват один только Хосок.       Это его вина.       Тогда пусть он умрёт за неё.       Чонгук надавливает большими пальцами сильнее и даже не слышит хосоково кряхтение, смешанное с тэхёновыми просьбами остановиться, потому что его мысли заставляют идти до конца. Они шепчут о том, что стоит избавляться от проблем радикально, убивая и пряча тела на помойках, где им и место. Иначе нельзя — они могут вернуться и отобрать то, что принадлежит Чонгуку.       Ему нельзя останавливаться.       Нельзя.       — Прекращай, — Чонгук слышит спокойный голос Чимина и, резко повернув голову в его сторону, замирает. — Отпусти его, — выдохнув, делает то, что просят.       — Я на твою собаку похож? — сжав в ладони в кулак, делает шаг в сторону парня, смотря на него сверху вниз. — Ты наркоман, блять, какого…       — Потом, сейчас иди погуляй, — он отмахивает и добавляет, смотря на Хосока: — поговорим в палате?       Кашляя, парень кивает и заходит за другом в палату, опустив голову и оставляя Чонгука с Тэхёном одних. Хосок всегда будет выбирать Чимина, потому что так будет правильно, ведь только он думает о его защите и поддержке, а не о том, как сделать его своей собственностью, как другие. Он видит и знает этих людей, потому что они постоянно липнут к Чимину настолько открыто, что моментами хочется оторвать одного и спросить, что здесь происходит. Почему именно он? Почему его друга постоянно окружают такие люди? Неужели Хосок такой же, как и они?       Он подумает об этом в другой раз, а сейчас ему нужно извиниться.       Чимин закрывает дверь в палату и сразу же садится по-турецки на больничную койку, упираясь локтями в колени, а Хосок — рядом на стул, скрещивая руки на груди. Они молчат и пытаются правильно сформулировать мысли, чтобы не задавать бесполезных вопросов и не причинять друг другу ещё больше боли, чем та, которую уже сделали. Один — словами, брошенными из-за злости и разочарования, а другой — своим поступком.       Но, может, им стоит хоть раз поговорить честно, не думая о чувствах друг друга?       — С этим выблядком тусуешься? — Чимин всё-таки начинает первым, поглядывая на дверь и щель под ней.       — Ой, блять, началось, — Хосок резко встаёт со стула и засовывает руки в карманы, тяжело вздыхая. — Нет, не тусуюсь, а то, что тебе пиздел Сокджин — это было с моих слов, понял, придурок?       — Оправдывайся нахуй, — он закатывает глаза. — Если бы так реально было, то ты бы…       — Привёз тебе сигарет в такой сложной ситуации? — парень перебивает и заканчивает предложение за него, доставая пачку из кармана и кидая в друга вместе с зажигалкой. — А теперь объясняй, что за хуйня произошла.       — Мне стало скучно, немного увеличил дозу, — Чимин пожимает плечами и подкуривает сигарету, — и всё. Сам же этого хотел.       — Ты, блять, — Хосок замахивается ладонью, но вместо удара потирает переносицу. — Мне жаль, что я тебе такую хуйню кинул, но те сообщения не были пиздежом.       — Ага, тебе жаль, — отстранённо кидает парень и выдыхает дым, замечая, что тень исчезла и за дверью больше никого нет.       — А с Чонгуком тебя всё устраивает типа?       — Не понял, — Чимин наклоняет голову в сторону, зажимая сигарету губами. — Ты о чём?       Хосок хмурится, смотрит на него как-то странно и достаёт телефон, открывая переписку. Находит нужные сообщения и протягивает его парню, который сразу же начинает читать. Он не меняется в лице, ничего не говорит, а только бегает взглядом по экрану и медленно моргает, переваривая информацию. Чимин доходит до того самого удалённого сообщения про то, что Чонгук, похоже, в него влюблён.       Парень скалится и чувствует, как во рту скапливается слишком много слюны. Словно он не ел ничего целую вечность, а сейчас ему принесли сырой кусок мяса и заставляют ждать, пока он не будет готов полностью.       Больше похоже на бред, но это даже забавно.       Настолько, что Чимин хочет засмеяться до сорванного горла и разбитого лица Чонгука за такие гнилые действия в сторону того, кому он пытался навешать лапши на уши про дружбу. Парень проводит пальцами по волосам, возвращает Хосоку телефон и спокойно спрашивает:       — Откуда инфа?       — Тэхён рассказал.       — И? Что дальше?       Хосок цокает языком и начинает рассказывать о том, что происходило между Тэхёном и Чонгуком во времена академии и в Штатах, а Чимин слушает и не может в это поверить, потому что это больше похоже на максимально конченный приход под тяжёлыми наркотиками, чем на правду. Если это она и есть, то парень прямо сейчас пробьёт головой стену или выпрыгнет из окна, чтобы этого не слушать. Но Хосок не останавливается и просит слушать дальше, потому что это намного важнее, чем их секс под экстази, травой, алкоголем и выяснение отношений со стороны Тэхёна, который предлагал им быть парой.       Он оказывается прав, потому что теперь Чимин знает и то, как Чонгук пьяный дрочил в ванной, повторяя его имя, как целовался с другими, как брал исключительно сзади и совсем тихо звал друга, который в это время находился в другой стране. Вот только в это не хочется верить — Чимин переводит глаза на дверь и, опустив голову, потирает пальцами переносицу.       Это несправедливо.       Хосок заканчивает свой скомканный и непонятный рассказ с огромным количеством дыр и странных моментов тем, что его беспокоит больше всего — это одержимость Чонгука, последствия, которые могут произойти, если парень прямо сейчас не избавится от него, и свои подозрения насчёт него.       Почему всё это происходит именно с ним?       Чимину нужно разобраться, чтобы это всё наконец-то закончилось, но для этого придётся ещё раз подумать над тем, что может предложить ему Чонгук и свои пути для исчезновения без последствий. Парень прикусывает ноготь на большом пальце и смотрит сквозь друга, пока тот не отвлекает его своими бесполезными беспокойствами.       — Я правда боюсь за тебя, — хрипит Хосок и, опустив локти на колени, наклоняется вперёд. — Он же всегда был ёбнутым на голову, а сейчас…       Нужно просто его приручить.       — Он нихуя мне не сделает, — Чимин поднимается с кровати и встаёт за хосокову спину, опуская ладони на его плечи, — понял? Этот уёбок сидел около меня двенадцать часов, боялся и отошёл от тебя, когда я захотел.       — Да ну нахуй, нет, — Хосок резко встаёт и потирает ладонями лицо. — Если ты опять начнёшь говорить про ту хуйню, то заткнись нахуй. Мне хватило одного раза, Чимин, я больше не хочу.       — Почему? — он наклоняет голову в сторону, не понимая такой реакции.       — Ты не можешь ещё раз провернуть эту хуйню, блять, — резко разворачивается на сто восемьдесят и сжимает чиминовы плечи. — Не надо.       — Почему? — Чимин хмурится и медленно моргает. — Я просто сыграю в игру, заставлю разрушить компанию отца и уйду. В чём тут, блять, проблема?       — Тебе напомнить? — кивок. — Чел вскрылся в твоей старой квартире нахуй, когда ты сказал ему про скуку и о том, как тебя всё заебало.       — И что?       — Блять, — Хосок сглатывает и делает шаг назад, садясь на больничную койку и понимая, что ему остаётся только согласиться. — Это последний раз?       — Последний, но перед этим, — Чимин потирает шею ладонью и шумно выдыхает. — Я не брошу наркотики.       — Знаю.       — Я иногда творю хуйню.       — Всегда, если честно.       — Ты опять общаешься с ним?       — Что? — Хосок отрицательно мотает головой и нервно чешет затылок, вставая с койки. — Нет, нет, он просто иногда сидит у меня в клубе, а что такого?       — Ничего, — Чимин поджимает губы и подходит к парню, чувствуя его дыхание на своём лице. — Но помни, — тычет указательным пальцем в чужую грудь, — что я всегда на твоей стороне.       — Я тоже, — он улыбается во все тридцать два. — Сопливо, да?       — Пиздец, — парень усмехается.       И только рядом с ним Чимин чувствует себя как дома. Словно после долгих хождений по комнате перед ним наконец-то появляется открытая дверь, а в проёме стоит Хосок, с улыбкой протягивает руку и наконец-то позволяет ему чувствовать себя нормальным.       Он — это его солнечная сторона и слабое место, которое нужно защищать до самого конца, не думая о боли, переломанных костях и том, что однажды его всё-таки нужно будет отпустить. Позволить стать свободным и счастливым без Чимина, его бесконечных загонов, проблем и паршивых поступков. Только с ним он готов быть хорошим и смотреть со стороны, как его жизнь становится лучше и к нему всё-таки приходит тот, кто будет ценить его в тысячу раз больше.       Но эти мысли навсегда останутся неозвученными, спрятанными где-то глубоко в сердце и между строк.       Это ведь личное и до ужаса бессмысленное.       Просто нет смысла этого говорить, потому что Чимин всё равно покажет это действиями, когда придёт к нему в клуб после того, как наиграется с Чонгуком. Уснёт на диване в кабинете, не обращая внимания на шум и людей, которые иногда заходят к Хосоку из-за проблем, которые должен обязательно решить управляющий.       А затем исчезнет, когда почувствует, что тянет Хосока на самое дно вместе с собой. Не оставляя после себя следов и недосказанности, чтобы больше не вернуться и не стать найденным где-нибудь на окраине одиночества и бесконечной боли. Его нужно будет однажды отпустить, чтобы сделать счастливым и свободным.       Теперь нужно прийти в себя и не думать о лишнем, что может ему помешать. Чимин разминает плечи и щёлкает шеей, надавливая на голову ладонью. Хосок на это только закатывает глаза и снимает с себя кожаную куртку, кидая ту на больничную койку и ещё раз проговаривая:       — Это хуёвая идея.       — Эта пиздатая идея, — Чимин скалится и подхватывает пальцами сиденье стула, поднимая его. — Я ведь её придумал, — кидает стул в окно, разбивая его, и начинает кричать: — Съебись нахуй отсюда! Я нахуй тебя, блять, больше видеть не хочу!       — Да пошёл ты сам нахуй, торчок ебаный! — Хосок подыгрывает ему и продолжает кричать в ответ, подходя к двери: — Тебе стоило нахуй сдохнуть ещё в академии, блять, чтобы не ебать мне мозги! — резко открывает дверь, сталкиваясь с Чонгуком, который сжимает челюсти и ладони. — Развлекайся с этой шлюхой сам, — бросает в ответ и, задевая парня плечом, выходит из палаты быстрым шагом.       — Хули вы встали? — злобно бросает Чимин, поворачиваясь спиной к Чонгуку и стоящему сзади Тэхёну, и скалится.       Теперь ему нужно быстро придумать план, который точно сработает на том, кто вечно прятался за примерным образом, который никогда и никого не сможет разочаровать. Идеальный, воспитанный и приятный Чонгук, занимающий первые места и получающий всегда самые высокие баллы, — это просто бесполезная фальшивка. Он превратился в куклу, хорошо ведёт себя на глазах у других, почти не показывая себя настоящего, а они ему все верят.       Раздражает.       Это кажется несправедливым, потому что Чимину пришлось стать плохим, а Чонгук таким был изначально. Он прятался за хорошим на тот момент другом, угрожая всем, кто может причинить боль, но совсем забыл о том, что тоже способен ошибиться и ударить намного сильнее, чем остальные. И главная его проблема в том, что он никогда даже не пытался думать о том, как Чимин молча может надеяться на то, что все чонгуковы действия вернутся бумерангом.       Или кармой.       Или вера в силу вселенной неожиданно станет реальностью.       Но Чимин не верит — для него не существует таких понятий, как религия, вселенная, закон бумеранга, карма и прощение. Если ударили, то нужно ударить в ответ со всей силы. Так, чтобы перед глазами пролетела целая жизнь, остановилось сердце и всё внутри кричало о том, что нужно бежать.       Здесь опасно.       Чимин опасен, потому что принял решение.       Вбивая себе в голову нужное и закрывая глаза, он и дальше будет делать Чонгука самым лучшим — идеально вылизанным, желанным, недостижимым и стоящим на самой вершине, а затем уже сделает с ним то, что планировал ранее. Посадит на короткий поводок, позволит стоять на коленях около своих ног и вылизывать обувь, наслаждаясь его унижениями.       Чимин сломает его быстрее, чем сломается сам.       И для этого ему нужно внушить, что он слабый и теперь брошенный.       Парень слышит, как за спиной закрывается дверь, и, резко развернувшись, идёт к Чонгуку, который стоит около стены со скрещенными на груди руками. Он выглядит таким жалким и побитым, что хочется его добить — сломать позвоночник и наблюдать за тем, как он ползает по полу без возможности ходить и чувствовать ниже пояса. А потом пожалеть, чтобы тот ценил хорошее отношение и не приносил больше проблем.       Это такой обычный, но всё ещё рабочий способ.       — Испугался? — Чимин проводит большим пальцем по чонгуковой щеке.       Чонгук из-за этого чувствует себя потерянным и немного нуждающимся.       Перед ним стоит Чимин, который буквально вчера его ненавидел и презирал, но сейчас он прикасается к нему сам. Без агрессии, злости и практически невесомо, как каких-то десять лет назад. Так ласково, что хочется взять его ладонь и приложить к щеке, не давая возможности убрать руку. Словно ничего этого не было — всё исчезло только благодаря тому, что Чонгук был рядом с ним и смог его спасти в этот раз.       Вот только…       Чонгук выдыхает и понимает, что это, к сожалению, не тот Чимин из-за его мёртвого взгляда, разбитой губы и следов после побоев отца, но с этим тоже можно смириться. Он обязан это сделать, и пока перед ним стоит такой бледный, разбитый, одинокий, нуждающийся и ласковый Чимин, парень закроет на это глаза и позволит ему делать абсолютно всё. Такому можно простить всё что угодно.       Пусть только будет рядом и остаётся таким до конца, а с остальным можно будет позже разобраться, когда эта пелена наконец-то спадёт. Парень кивает на заданный вопрос и, положив ладонь на чиминов затылок, прижимает к своей груди.       Он не хочет, чтобы это заканчивалось. Ему этого недостаточно. Нужно больше.       Он хочет захлебнуться в нём и позволить бездне в глазах Чимина поглотить его.       — Ты был прав насчёт него, — неожиданно бросает парень и поднимает голову. — Ему было…       — Знаю, — Чонгук перебивает его и осторожно обнимает, чувствуя свой предел, — теперь я не оставлю тебя.       Это звучит настолько приторно, что тошнит, но Чонгук держится, притворяясь спасательным кругом перед разбитым другом. Нужно проникать в него медленно и осторожно, вскрывая грудную клетку и сжимая его сердце до того момента, пока он не замолчит, полностью сливаясь и подчиняясь парню с его желаниями. Чонгук в этот раз сможет вытащить из него всю грязь, перекрыть кислород и сделать идеальной копией Чимина с истёкшим сроком годности.       Всё скоро встанет на свои места и наладится. Теперь они остались только вдвоём, а это значит, что никто больше не сможет его забрать. Хосок ушёл к Тэхёну, который будет за ним присматривать и рассказывать Чонгуку информацию. Сокджин и Намджун никогда не были проблемой, потому что держались всегда в стороне после выпуска, выбирая работу и отдых в компании только по выходным или в свободное время.       У Чимина теперь остался только он, пока его «вечные друзья» выбирают себя, а не его, но для него это не повод для избитого: «Я говорил». Это просто часть жизни, где люди со временем начинают отваливаться и теряться с возрастом, мышлением и выборами в той или иной ситуации. А Чонгук не готов ещё раз отказываться от Чимина, как тогда, в Штатах в разговоре с Тэхёном или академии.       Он исправит его, себя и всё остальное, чтобы Чимин даже не думал про свой побег от него.       Чонгук сжимает крепче и закрывает глаза, думая о том, как всё встаёт на свои места.       Чимин скалится и обнимает в ответ, представляя, как воткнёт ему в спину ржавый нож.       Всё будет хорошо.

☣︎ ☣︎ ☣︎

      Хосок выходит из больницы и останавливается, сгибаясь практически вдвое и упираясь ладонями в колени. Парень закрывает глаза, пытаясь прийти в себя, но перед глазами вспыхивает образ Чимина с сигаретой между пальцами в окровавленной футболке и пустым выражением лица около служебного входа в семь чёртовых утра.       Он опять это делает. Спокойно признаётся в том, что тот самый вскрылся час назад, кидая ещё горящий бычок под ноги. Подходит почти вплотную, хлопает по плечу и исчезает, но Хосок знает, что парень будет делать дальше. Зайдёт в уже закрытый клуб, завалится к нему в кабинет и, обняв подушку, попытается уснуть, потому что у него уже третьи сутки без сна под веществами.       Ему нужно отдохнуть.       И Хосок снова позволит это сделать и будет ждать, когда Чимин всё-таки уснёт, чтобы забиться в угол и начать его оправдывать в своей голове. Вбивая себе под корку мозга мысли о том, что тот парень это заслуживает, всё хорошо, ему не нужно чувствовать вину. Он в этом не виноват. Всё хорошо, хорошо, всё, блять, хорошо. Но если всё так, то почему его тогда начало трясти из-за страха перед выходом с чёрного хода и семи утра? Почему он стоял около двери, крепко сжимая холодную ручку, и считал до ста, надеясь на то, что Чимина на улице в этот раз не будет?       Если он не виноват и его там не было, то из-за чего появилось это чувство? Оно такое отвратительное, постоянно застревает в горле, и его невозможно выплюнуть или проглотить, чтобы наконец-то забыть о нём. Это вина за то, что он знал всё с самого начала? А может, это сожаление из-за того, что выпивал с тем парнем и постоянно врал ему о чувствах друга? Что это?       Ему из-за этого становится страшно — это может опять повториться и всё это снова вернётся. Из-за этого сердце начинает биться на бешеной скорости и дышать становится слишком сложно, потому что он знает, что будет дальше — и всегда это знал. Чимин — это плохой человек, а он — соучастник, свидетель и тот, кто никогда не будет его останавливать или осуждать, потому что друзья так не поступают.       Шумно выдохнув, Хосок открывает глаза и сжимает колени сильнее, бегая глазами по асфальту. Нужно прийти в себя, ещё раз обо всём подумать и успокоиться. Чимин поиграет с Чонгуком, а затем, когда ему станет скучно, он вернётся в своё обычное состояние. Начнёт развлекаться в клубе до пяти утра каждый день, пить, употреблять, курить и заниматься сексом с кем-нибудь новым, кого хватит хотя бы на один месяц без выяснения отношений и лишних нервов.       Он станет самим собой, а у Хосока опять будет страх семи утра и запасного выхода. Но ради Чимина он сможет это перетерпеть, переждать, разложить по полкам свои мысли и себя, а затем смириться.       Это никогда не закончится из-за того, что он сам этого не хочет.       Всё просто.       Хосок присаживается на корточки и оттягивает пальцами волосы. Если он будет делать то же самое, что его просили и в тот раз, а это доверять, верить, доставать нужное, не думать о лишнем, не привлекать внимания, не писать Чимину первым и, когда он придёт в клуб, полностью скрыть его присутствие, то всё будет хорошо. Никто не умрёт, и они спокойно разойдутся, когда получат от друга всё, что хотят. Самое главное, чтобы им никто не смог помешать и как-то нарушить ту цепочку основных событий, которая есть в голове Чимина.       Иначе он может сорваться и начнёт действовать агрессивно, грубо и провоцировать на постоянной основе. Для этого Хосоку нужно как-то оградить от этих двоих того, кто однажды уже выбрал Чонгука и больную дружбу с ним. И это ощущается для парня чем-то странным, нереальным и немного отвратительным.       Потому что факт того, что Тэхён выбрал Чонгука и смеялся вместе с ним, когда они издевались над Чимином из-за его ориентации, заставляет слишком много думать и проецировать на себя. В памяти до сих пор слишком отчётливы те самые воспоминания, где он оскорблял, тыкал пальцем и осуждал того, кого Хосок поддерживал в сложной ситуации и пытался избавить от страхов из-за инцидента.       Но Тэхёну было плевать — он таким образом сближался с Чонгуком, скрывая ото всех свой секрет. Ведь тот, кто украл его первый поцелуй — это не девочка на банкете, как он сам постоянно рассказывал, а Хосок, которого попросили научить целоваться, чтобы не опозориться, когда придёт время. Тэхён тогда был весь красный, не поднимал голову и нервно кусал губу, боясь того, что ему могут, скорее всего, отказать. Совсем как педик, которого когда-то любил Хосок, но вот за что именно, к сожалению, уже не вспомнит.       Обидно.       Потому что когда он избавился от своих бесполезных чувств, они могли бы дружить впятером.       Тэхён постоянно таскал бы с собой старую камеру, которую ему подарил Хосок, и фотографировал бы абсолютно всё, что только можно и нельзя, а затем хвалился и объяснял своё чёртово «искусство в моменте», как делал это, когда они жили вместе. Чимин забирал бы эти снимки для своего портфолио и мог стать, например, моделью, как ему предлагал как-то бывший, работающий фотографом. Сокджин и Намджун стали бы блогерами, как и хотели когда-то, чтобы путешествовать, рыбачить и снимать всё то, что обычно не показывают по телевизору или в турах. А сам Хосок мог бы исполнить свою мечту и стать всё-таки диджеем, а не наследником отца с его проклятыми ночными клубами.       Это же всё могло быть именно с ними. Может, он ещё успеет воплотить это в жизнь?       Парень поджимает губы и сдерживается, чтобы не сорваться с места и не вернуться в палату к Чимину, остановить его и попросить вспомнить ту случайную пьянку около бассейна. Когда они сидели своей обычной компанией, выпивали и обсуждали свою другую жизнь, где у них всё обычное и их проблемы — это отсутствие денег, времени и отдыха. Они же могут мысленно вернуться в то время, забить на всё, убежать и взять с собой Тэхёна, который медленно, но верно пытается вернуться в его настоящее.       Он же это заслужил.       Сидит постоянно у него в кабинете и читает книги, отмечая моменты красной ручкой и редко спрашивая у Хосока, что он об этом думает. А он не думает — смотрит на Тэхёна, зависает и отмахивается, потому что ему совсем не хочется разговаривать про отношения между людьми. Никогда их не понимал, да и не особо горел желанием, потому что у него сейчас в жизни Чимин, а тот разбирается в людях слишком хорошо. Даже может с ними о чём-нибудь договориться или объяснить, если его нормально попросить.       Просто Чимину верят, когда он мягко улыбается и спокойно говорит без мата, а у Хосока всегда с людьми было слишком плохо.       Всему виной был не образ хулигана в академии, как он привык объяснять.       Это всё произошло из-за его плоского юмора, множества пустых разговоров, постоянных тупых шуток и очень громкого смеха, который раздражал многих. Люди просто неожиданно начали просить его молчать, не позориться и делать вид, что они незнакомы, но иногда просили не позорить их. Вроде ничего такого и не произошло, но Хосок неожиданно перестал говорить о себе, своих чувствах, увлечениях, желаниях, чтобы понравиться всем и перестать их раздражать, а в итоге его стали считать хулиганом, который ничего не добьётся в этой жизни.       Парень растворялся в этом образе и, поняв, что другим на него всё равно, прятал руки в карманы, сжимая ладони в кулаки, улыбался во все тридцать два. Потому что так проще. Так не сделают больно — он сделает себе больно сам, когда в очередной раз задумается о том, как всё до этого дошло. Как он здесь оказался? Как отсюда сбежать? Как спасти Чимина, чтобы наконец-то отпустить себя и стать свободным?       И все эти размышления всегда заканчиваются тем самым вопросом, который потрошит его уже слишком долго. Когда они станут счастливыми? Это заставляет остановиться и упасть на колени, признавая собственную беспомощность. Достать из кармана огромную кучу сожалений и протянуть их тому, кто это счастье раздаёт при рождении и спросить: «Какого, блять, хуя?» А на него посмотрят после этого вопроса с презрением, щёлкнут пальцами, и эта куча превратится в полупустую пачку сигарет, смятые купюры и зависимость от слова «счастливый».       Потому что нельзя задавать тупые вопросы, чтобы не получать наказание.       А самое обидное, что в этом проклятом слове, которым одержим каждый второй, нет ничего особенного — это просто набор из десяти букв, но каждая из них бьёт точно по болевым точкам так сильно, что хочется умереть. Но этого не дают сделать, и единственное, что остаётся, — это сплёвывать кровь и выжидать конца этой пытки, чтобы в конце расплакаться, подняться и пойти домой, качаясь из стороны в сторону и закуривая.       Всё должно быть иначе.       Он не должен был терпеть побои — он должен был в конце улыбнуться и сказать бесполезное: «Обязательно будем».       Обязательно будем счастливы, счастливы, счастливы, счастливы, счастливы, счастливы, счастливы до последнего вздоха, пока не сломаются кости, не сгниют органы, не исчезнут мысли и не разрушится мир, но только в следующий раз, когда из него перестанут выбивать душу за тупые вопросы.       Он просто хотел нормальных объяснений, а в итоге, если честно, стал отчаянным и потерянным, но спустя время всё-таки найденным. Ему помог Чимин, которому забота была нужнее, чем кому-то ещё, кто приходил и уходил из жизни Хосока. Если быть точнее, то больше, чем Тэхёну, который сам однажды решил выбрать неправильного друга, странные отношения и бесконечное второе место. Наверное, он очень сильно любил или до сих пор любит Чонгука, если смог пойти ради него на такие жертвы, а ведь мог полюбить другого и быть счастливым.       Но это Хосока больше не касается.       — Вставай.       Вот только это всегда касается Тэхёна, который каждый раз появляется, когда парень думает о нём больше пяти-десяти минут. Если раньше это было в рекомендациях в ленте, случайный прохожий на улице, который на него похож, и его старые фотографии или скриншоты их сообщений в телефоне, то теперь он появляется сам. Мог бы просто исчезнуть и наконец-то стать счастливым.       Подняв голову, Хосок жмурится из-за слишком яркого света и пытается разглядеть его лицо, но вместо этого видит протянутую руку. Выдохнув, он хватается за неё и медленно поднимается, стараясь не смотреть на Тэхёна.       — Меня ждал? — парень чуть наклоняется вперёд, пряча руки за спиной.       — Нет, так получилось, — Хосок отворачивается и сглатывает, пытаясь придумать хоть что-то, чтобы уйти от этого разговора. — Мне нужно…       — Слушай, — Тэхён перебивает, выставляя руку перед парнем, — Чонгук попросил следить за тобой, чтобы ты больше не приближался к Чимину.       — Что?       — Я послал его, если что.       — Да ну нахуй, — Хосок делает шаг и резко хватает тэхёновы плечи, чуть сжимая. — Согласись с ним, ок?       — Чё?..       — Тэхён, — он прижимает его к себе слишком близко, — ты должен согласиться. Тебе нужно будет говорить, что я постоянно тусуюсь с тобой и в любой момент трусы сниму от счастья, понял?       — А что мне за это будет? — парень хмурится, бросая взгляд то на чужие ладони, то на лицо напротив, и чувствует, как внутри всё замирает.       — Что ты хочешь?       Тэхён конкретно зависает из-за этого вопроса, потому что хочет он слишком много для того, кто однажды бросил Хосока. Хочет, чтобы он принял его признание и неожиданно оказался геем, который будет ходить с ним на свидания, целоваться, держаться за руки, вместе готовить и есть. Если этого слишком много, то он готов даже на пару фотографий Хосока, которые он распечатает и будет постоянно на них смотреть.       Чёрт.       Его не туда заносит.       — Безлимит в баре?       Хосоку кажется, что он угадал, а Тэхён даже не пытается с ним спорить — молча кивает и достаёт телефон, печатая сообщение Чонгуку. Ответ приходит мгновенно, и это заставляет парня присвистнуть, потому что Чимин отвечает только через час, а то и два, но он точно помнит, что есть такой промежуток, когда он отвечает практически так же быстро и односложно. Но такое бывает очень редко.       — Не удивляйся, — Тэхён легко ударяет внешней стороной ладони по хосоковой груди. — Это из-за Чимина.       — Он настолько ёбнулся? — кивок. — Да и пошёл он нахуй тогда, — Хосок кладёт руку на его плечо и улыбается через силу, — ты найдёшь себе парня лучше, чем этот уебан.       Тэхён несколько раз кивает и, убрав телефон, смотрит на парня, который никогда не сможет понять, что ему нужен не кто-то другой, а именно он.       Потому что никто, кроме него, не будет так легко дарить тепло и заботу всем, кто однажды принял его и попытался понять. Отворачиваться на стуле со смешным лицом, когда задают вопросы с последующим глубоким обсуждением, и притворяться, что его здесь нет. Аккуратно убирать книги на полку, которые Тэхён специально приносит уже неделю к нему в кабинет и оставляет после прочтения. Делать чай, наливать газировку или открывать банку энергетика, потому что до сих пор помнит про нелюбовь к кофе.       Никто и никогда не сможет заменить ему Хосока.       Тэхён готов ждать его целую вечность, не думая о том, что его эгоистичное желание с «долго и счастливо», наверное, исполнится в следующей жизни, когда парень родится геем, влюбится в него — и это сто процентов будет взаимно. Потому что таких, как Хосок, хочется окружать заботой, любить до последнего, радовать и целовать нежно, почти не касаясь, чтобы не повредить и случайно не сломать. А таких, как Чонгук, Тэхён хочет столкнуть в глубокую яму, а вместо поцелуев с кровью и грязью ударить ножом туда, где должно быть сердце.       Там он точно сможет встретиться с Чимином, которого сам же таким и сделал.       — Поедим? — неожиданно спрашивает Хосок, заставляя Тэхёна прийти в себя и разжать ладони.       — Есть после того, как поругался? Уверен?       — Мы не ругались.       У него сердце пропускает удар, когда он слышит это. Что это значит?       Тэхён же сам слышал их крик в коридоре, когда они с Чонгуком вернулись из курилки, но почему тогда Хосок говорит обратное? Он же мог наконец-то избавиться от проблемного Чимина и перестать постоянно проверять телефон после отправки очередного извинения, подстраиваться под него, зависеть от его настроения и делать всё только ради него.       Это несправедливо.       Парень сжимает челюсти и стоит на месте, опустив голову. Тэхён, если честно, завидует прямо сейчас Чимину и очень сильно хочет стать им хотя бы на один чёртов день, чтобы Хосок думал о нём на постоянной основе и беспокоился, нервно перебирая пальцами и легко ударяясь затылком о стену из-за страха, что его друг может не проснуться. Это ведь не его проблема, но почему тогда Хосок пытается её решить?       Если он спросит, ему ответят?       Тэхён цокает языком и хватает Хосока за кисть, останавливая и заставляя развернуться. Он проводит ладонью по своему лицу и, сглотнув, всё-таки задаёт этот вопрос:       — Почему?       Хосок смотрит на него и, хмурясь, пытается понять, о чём именно спрашивает Тэхён, но тот упорно молчит и больше ничего не добавляет, чтобы стало немного понятнее.       — Он мой друг.       Это единственное, что сейчас может ответить Хосок, который и сам иногда задавался этим вопросом, когда сидел в больнице или рядом с ним в клубе, наблюдая за тем, как все смотрят ему в рот и хотят быть рядом с ним. Чимин для них был каким-то предметом роскоши — идеальный, весь такой красивый, манящий и желанный. Но рядом с ним всегда сидел Хосок, и это было его законное место, которое никто так и не смог занять.       Он, в отличие от других, с самого начала видел в Чимине человека со множеством недостатков и проблем, которые сложно игнорировать в обычной жизни. Его перепады настроения, вспышки агрессии, зависимости, редкие провалы в памяти и полная потеря интереса ко всему. Просто Хосок, если честно, знает Чимина наизусть и предпочитает молчать, скрывая некоторые моменты, которые тот творил под алкоголем и веществами.       Потому что будет сложно объяснить, как Чимин в слезах лез к нему целоваться и хотел с ним переспать. Лежал на полу в истерике и умолял его задушить, смотря прямо в глаза. Задыхался в углу или в общественном туалете и просил не трогать. Кричал во сне из-за кошмаров и не мог проснуться, думая, что ему снова четырнадцать. Мучился из-за бессонницы и алкогольной диеты, выблёвывая нормальную еду.       Чимин до ужаса слабый, но Хосок принимает его и молчит.       Как и всегда.       Даже сейчас он понимает головой, что Чимин делает неправильные вещи и просто хочет отомстить Чонгуку, унизив точно так же и повторив их ссору, как десять лет назад. Он просто не захотел учиться у Хосока отпускать людей и уходить от того, что может причинить боль. Вместо этого он сам себе её причиняет, чтобы чувствовать себя живым, но это же не может длиться вечность, верно? Однажды он сломается и, окончательно потеряв себя среди этой ненависти, исчезнет. Хосок не может его бросить здесь одного, потому что тогда он тоже останется совсем один.       Никто не сможет принять его таким, кроме Чимина.       И это всегда работает в обе стороны.       — Тэхён, — Хосок шумно выдыхает и поднимает голову, прикрывая глаза, — если правда любишь Чонгука, то скажи ему свалить нахуй и не приближаться к Чимину. Да и тебе тоже стоит послать его, если честно.       Это первый и последний раз, когда он предаёт своего друга ради того, кого когда-то любил. Больше такого не будет.       — Что? — парень делает шаг вперёд и тычет пальцем в хосокову грудь. — Какая нахуй любовь?       — А ты его разве?..       — Никогда, блять, — шипит Тэхён. — Я хоть и последнее мудло, но не ебаный мазохист.       — Но ты был с ним и хотел, — Хосок переводит взгляд в сторону, сжимая челюсти, и пытается подобрать правильные слова, но получается это отвратительно.       Как сказать, что для него такого понятия, как секс без чувств, не бывает и, скорее всего, парню нравятся именно такие, как Чонгук, а он пытается это отрицать, чтобы не было так больно? Хосок цокает языком, покачивая головой, и сдерживает себя, чтобы не обнять бывшего друга и не начать говорить, что это всё проходит со временем.       — Я был с ним, потому что меня нахуй послал парень, который мне нравится, блять! — Тэхён говорит это слишком громко, заставляя прохожих обернуться и начать переговариваться, показывая на них пальцем. — Понял?       — Пойдём отсюда, — тихо просит Хосок, дёргая парня за собой, но тот стоит на месте и тяжело дышит, сжимая и разжимая ладони. — Пошли, Тэхён.       — Нет, — качает головой, — пока ты, блять, не скажешь, что понял меня.       — Я тебя понял, — бегло повторяет он и дёргает сильнее, но Тэхён всё ещё стоит.       — Повтори, что именно ты понял.       — Ты был с Чонгуком, потому что тебя послали, — Хосок сдаётся и поднимает руки, проговаривая это всё на выдохе, а затем добавляет: — Ты его никогда не любил.       Хмыкнув и скрестив руки на груди, Тэхён обходит его и, сделав несколько шагов вперёд, оборачивается. Хосок всё ещё стоит на месте и не двигается, пытаясь переварить то, что он повторил из-за парня. Если он был с Чонгуком из-за того, что его послали, то кто это мог быть? Это из академии? Универа? Клуба? Кто вообще мог послать Тэхёна и ради кого?       — А кто этот еблан? — Хосок резко разворачивается, заставляя Тэхёна поперхнуться.       Парень хочет ответить, что ему нужно посмотреть в зеркало, чтобы увидеть этого человека, но вместо этого он молча качает головой и, развернувшись, быстрым шагом идёт к своей машине. Пусть кричит, бежит и пытается его остановить, но Тэхён не признается натуралу в том, что он — это его первая любовь, которая не отпускает уже десять лет из-за их первого поцелуя.       И неожиданно становится как-то плевать на то, что на них всё ещё смотрят люди из-за его слишком громкого признания. На то, что они случайно стали соучастниками в бойне тех, кого они назвали и называют друзьями, потому что только сейчас за ним идёт Хосок и пытается узнать имя того придурка, который ему отказал.       Тэхён на это лишь улыбается, убирая руки в карманы, и старается не думать о том, что дальше может случиться ужасная катастрофа, которая их всех погубит и настроит друг против друга. Потому что сейчас рядом с ним Хосок, и только ради этого стоит двигаться вперёд, не обращая внимания на сломанные ноги, переломанные чужими словами пальцы, разбитое сердце из-за своего же выбора и вечную темноту.       Сейчас рядом с ним Хосок, а он всегда был для него солнцем.       Осталось только подождать его.