псарня

       Переодевшись в широкие шорты и футболку, Чимин спускается вниз и сразу же садится на кресло, раздвигая ноги и шумно выдыхая, рядом с диваном, который заняли парни. Он практически не смотрит на Тэхёна в кресле напротив, потому что из-за лишнего человека в их компании появляется небольшое раздражение и желание напиться в мясо, а потом подраться. Но стоит немного переждать, потому что это очередной повод напомнить Чонгуку о его бесполезности.               Если думает, что разблокированный телефон и его разговоры что-то изменят, то ему будет намного проще разбить голову об стену и, истекая кровью, проклинать принципы Чимина. Он будет держаться до самого конца и плевать на всё, что только можно, не обращая внимания на чёрное небо над головой и разорванное на куски тело. У него хватит сил справиться и с этим разочарованием, потому что иначе его единственным выходом будет смерть.               Парень подхватывает пальцами горлышко бутылки из-под пива и, сделав глоток, прикрывает глаза, сливаясь с тишиной. Никто не будет сейчас говорить или что-то обсуждать, пока он не подаст знак о том, что всё нормально. Всё, как и всегда, идёт по его очередному идиотскому плану, где он будет самым отвратительным и мерзким, скалясь и истекая ненавистью. Чимин просто не любит прощать и давать вторые шансы — ему нравится ломать и смешивать с грязью из-за воспоминаний, царапающих его черепную коробку.               Ему просто, если честно, до сих пор не нравится Тэхён.               А то, что было между ними в университете, — это самая обычная фикция. До ужаса простая, бесполезная и временная, чтобы успокоить Хосока, который в то время думал о том, что Чимину стоит иногда прощать ошибки людей. Но как простить того, кто постоянно смотрел на него с жалостью и оскорблял через силу, сжимая кулаки? Как это сделать?               Это всегда звучит так просто на словах, но в момент разговора всё меняется. Прощение застревает где-то в горле и начинает гнить, превращаясь в поток очередной ненависти, пожеланий смерти и жестоких шуток на грани оскорблений. Хочется сказать, что всё хорошо, злости больше нет — у неё уже давно истёк срок годности, но не получается. Это и правда никогда не меняется.               Сейчас же это выглядит просто смешно. Тэхён делает вид, что ему нормально сидеть в кресле напротив Чимина и, нервно перебирая пальцы, смотреть на отражение бывшего друга в выключенном телевизоре. Ему некомфортно до ужаса, но он старается держаться и дышать более размеренно, чем обычно, скрывая желание сбежать. Всё равно это намного лучше, чем сидеть сейчас рядом с Чонгуком, который сто процентов скоро закроется в комнате, напьётся, как делал в Штатах, и превратится в неконтролируемое животное.               — Возьми пива, — неожиданно бросает Хосок и переводит взгляд на Тэхёна, — а то они всё выпьют за полчаса.               — Всё нормально, — заторможенно отвечает парень и, сделав то, что его просят, спрашивает у Чимина: — А где предки?              — Уехали, — он пожимает плечами и цокает языком, — и вернутся через неделю.               — Только не говори, что они опять всех уволили? — в разговор влезает Намджун, наклоняясь вперёд и хмурясь.               — К этой хуйне стоит уже привыкнуть, — Сокджин закидывает ладони за голову и откидывается на спинку дивана, вытягивая ноги. — Этот придурок опять рассказал про измены бати.              — Не пизди. У меня на это времени не было, — Чимин щёлкает пальцами, — я был занят.               — Ага, — парень закатывает глаза, а затем добавляет: — хуй-то, походу, золотой был, если ты мобилу оставил дома.               — Ой, блять, завидуй молча, придурок.               — А я не завидую, — Сокджин отрицательно качает головой. — Своим приколом ты помог мне очередную дамочку отогнать от Намджуна, а это уже отлично.               — Прекращай рушить его отношения, — Хосок легко бьёт друга ладонью по плечу. — Он же сдохнет в одиночестве из-за тебя.               — Зачем ему женщина, если я буду рядом?               Намджун шумно выдыхает и, выпив половину бутылки пива, отворачивается. Ему проще промолчать в этой ситуации и закатить глаза, чем доказать своему другу, что для него это уже звучит как проклятие, а не безобидная шутка или защита.               Все его свидания и знакомства с девушками заканчиваются непонимающими взглядами и вопросами о том, как ей делить своего будущего парня с другом, который будет на постоянной основе рядом, проникая во все аспекты личной жизни. Намджуну бы разозлиться и выставить довольно простое условие с просьбой личного пространства, но язык как-то не поворачивается говорить подобные вещи другу. Он ведь просто беспокоится о его чувствах ещё со времён университета, когда одна девушка решила познакомиться с парнем для того, чтобы стать ближе к Сокджину и начать с ним встречаться.               Но спустя неделю таких отношений правда всё равно вскрылась на одной из вечеринок. Парню пришлось испытать много нового, что хочется забыть и выбросить. В тот день он впервые дал больную пощёчину девушке, извинился перед Намджуном и получил нагоняй от матери, которая ненавидела насилие в сторону женщин от слова совсем.              Тогда им двоим пришлось прийти к тому, что в академии им было намного проще.               Там никто не пытался проникнуть в чужую постель, поиграть на чувствах и в любовь. Они были не готовы к такой жизни, где девушки находятся рядом на постоянной основе и что-то просят передать кому-то из компании. Первое время это напрягало их, потому что нет же ничего сложного в том, чтобы подойти и сказать всё, что думаешь, смотря прямо в глаза. А потом они решили на это не обращать внимания, абстрагируясь ото всех. Так было проще выживать.               — Кстати о женщинах, — Сокджин резко наклоняется вперёд, привлекая к себе внимание. — Какого хуя мне твоя бывшая писала?               — Кёнхи? — Хосок давится пивом и несколько раз ударяет ладонью по груди.              — И что хотела? — Чимин усмехается и давит ногтем на подушечку большого пальца, чувствуя, как прошлое впивается когтями в шею и давит.               — А, — Сокджин достаёт телефон из кармана и, открыв с ней переписку, читает вслух её вопрос. — «Он смог найти себе девушку?» Я ответил, что ты педиком после неё стал, нормально?               — Пойдёт.              — А мне она нравилась, — Хосок грустно выдыхает. — Как она?              — Да нормально, — парень показывает фотографии с улыбающейся во все тридцать два девушкой. — Она похудела и к свадьбе готовится, пока этот, — указывает большим пальцем на Чимина, а тот лишь поднимает руки, признавая поражение заранее, — трахается с мужиками и ничего не рассказывает.               — Жаль, что расстались, — Хосок делает глоток, а затем хмурится. — Напомни, из-за чего?              — Про его голубизну узнала, — хмыкает Сокджин.              — А разве не из-за её веса? — переспрашивает Намджун.              — Из-за академии? — осторожно влезает Тэхён, наклоняясь вперёд, но получает только злобный взгляд со стороны парня. — Молчу.               — Просто не сошлись, — на выдохе отвечает Чимин и, случайно заметив тень на лестнице, щурится.              Просто не сошлись характерами, жизнями, мыслями, желаниями, словами, сексом и всем остальным. Просто не сошлись — и всё.               Это самая очевидная ложь, которую можно сказать после расставания с человеком, но он выбирает этот путь осознанно из-за того, как именно они это сделали и что это принесло в итоге. Она-то счастлива после расставания и свободна, а Чимин до сих пор вспоминает тот день, смотря на женщин. Они все в его голове одинаковые после неё и шрамов, которые Кёнхи оставила на его теле, не думая о том, что ему нужно будет жить с ними.              Парень чувствует, как прошлое всё-таки нагоняет его под разговоры про отношения, и чонгукова тень на стене не помогает разозлиться и встать с дивана, крикнув, чтобы он ушёл и не появлялся больше на его глазах. Он не становится его спасательным кругом — он исчезает, заставляя вспомнить, как он сошёл с ума.               Даже здесь Чонгук бесполезный.              Раздражает.              Это случилось через месяц после двадцатилетия, когда слова отца постоянно вертелись на языке, а увеличение количества алкоголя и наркотиков в его крови делали Чимина более дёрганым и нервным настолько, что тот лез в драку из-за одного лишнего слова. Но рядом с ним уже некоторое время находилась Кёнхи, которая помогала ему успокоиться и поиграть в хорошего парня.               Она была из обычной семьи, до ужаса простой и неприметной для многих, а ещё — скучной и имела проблемы с лишним весом.               Но Чимин всё равно видел в ней что-то особенное.              Девушка не лезла в его дела, не проверяла телефон, не скандалила и объясняла, что это пустая трата времени. Они же всё равно однажды расстанутся, когда парню надоест притворяться и он признается, что ему отвратительно заниматься сексом со свиньёй. Это раздражало каждый раз, но Чимин не говорил этого, а доказывал, что ему плевать на других женщин рядом. Всё было хорошо, пока он не привёл её однажды в клуб.               С того момента всё начало рушиться.              Парням было всё равно на её внешность, но другие смотрели на неё как на животное в зоопарке и громко перешёптывались о том, как на неё вообще посмотрел такой, как Чимин. Он не мог её защитить от этого, потому что вся эта тема поднималась, когда его или друзей не было рядом, а Кёнхи молча продолжала терпеть к себе такое отношение и гнить внутри.               Питалась только один раз в день яблоком, пила слишком много воды и притворялась, что всё хорошо. Это было её решением, которое случайно совпало с проблемами в семье Чимина, который даже не пытался что-то объяснять — не считал это нужным, да и она не сможет этого понять. У неё же другой круг общения, другой образ жизни и другие планы на будущее, где он будет только мешать из-за своего образа жизни. Всё равно скоро им обоим это надоест, и они расстанутся, сделав вид, что никогда друг друга не знали.               Парень думал, что они сделают это в ресторане из-за его загулов и косяков в случайную дату, а не на сотый день, когда они должны были быть чуть счастливее, чем обычно.               Чимин тогда напился и опоздал на целый час к ней домой, но решил как-то исправить эту ситуацию, купив букет из её любимых лилий и браслет из белого золота, как ему подсказала Давон. Она просто понимала девушек намного лучше, чем Хосок, живший со старшей сестрой всю свою жизнь; чем Сокджин, воспитанный матерью; чем Намджун, читающий книжки о женщинах и идеальных свиданиях. У неё был опыт с хорошими и заботливыми парнями, а Чимину хотелось иногда стать именно таким.               Кёнхи, не обращая внимания на его состояние, всё равно впустила домой и, выслушав оправдания, попросила пройти в комнату, чтобы там поговорить так, как умеет только Чимин. Она так смущалась, когда говорила это, и крепко сжимала букет, что Чимин на мгновение задумался о том, что это, наверное, любовь. Плевать на её простоту и вес — у неё же внутри целый сад из этих вонючих лилий, слепой веры, и там можно спрятаться.               Кёнхи точно сможет вылечить его от ненависти и нелюбви.               Чимин думал об этом, сидя на кровати в её комнате, и пришёл к тому, что ему нужно быть сегодня всё-таки самым лучшим. Поправив волосы, парень посмотрел по сторонам и, щёлкнув пальцами, наклонился к прикроватной тумбочке, где девушка обычно прятала презервативы. У неё была какая-то странная мания на то, чтобы самостоятельно надевать его на член, а Чимин закрывал на это глаза. Нащупав нужную небольшую коробочку и достав её, он высыпает содержимое перед собой и замирает.               Упаковка презерватива была аккуратно проколота несколько раз.              Не веря своим глазам, парень начинает проверять каждый трясущимися руками и выкидывать испорченные на пол.               Этого же просто не может быть.              Это какой-то розыгрыш.              Верно?              Чимин резко встаёт с кровати и, вытащив всё содержимое из тумбочки, скалится. Пять испорченных упаковок, десять запечатанных тестов на беременность и пятнадцать использованных с одной полоской.               Она хотела от него забеременеть?              Зачем?              За спиной раздаётся тихий голос отца — он хрипло умоляет его закрыть на это глаза, привести её в семью и сделать всё, чтобы она родила. Пусть родит ему красивую дочку и поиграет с ними в семью, чтобы всё стало нормально и правильно.              Чимину из-за этого страшно, мерзко и хочется убить Кёнхи, которая решила, что у неё есть право на то, чтобы решать подобные вещи за него.              — Заждался? — спрашивает она ласково, делая вид, что у неё нет секрета в прикроватной тумбочке. — Чимин?              Парень не слышит её, но чувствует, как она медленно проводит пальцами по его спине, не обращая внимания на то, что он теперь всё знает, и разворачивает к себе.               Раздражает.              Чимин прикрывает глаза и просит её посмотреть на пол, чтобы Кёнхи объяснилась, но она даже не извиняется, не убегает и не умоляет о прощении, а опускается на колени, расстёгивая пряжку ремня на джинсах.              Хочется ударить её.              Кёнхи поднимает взгляд на парня и улыбается, проводя ладонью по животу под футболкой Чимина. Словно не понимает, что сейчас её просто ударят за грязь, которую она решила сделать. Конечно, она же так хорошо знает своего парня и то, что он никогда не сможет ударить девушку. Он ведь такой хороший и отличается от других, а её маленький секрет обязательно забудется в тот момент, когда она возьмёт его член в рот. У него нет других женщин рядом, кто будет брать так же глубоко, как и Кёнхи. Она ведь такая же особенная, как и её Чимин, который не бросит.               Такая наивная, что тошнит.              Парень хватает её за волосы, резким движением заставляя подняться, и скалится, бегая глазами по лицу напротив.               — Что ты?..              Она не успевает договорить — Чимин даёт ей больную пощёчину и кидает на кровать.               — Объясни, — холодно требует парень и тяжело вздыхает.              — Что тебе объяснить?! — у неё начинает дрожать голос и на глазах поблёскивают слёзы. — Ты… ты… ты ударил меня?.. За что?!              Чимин поворачивается к ней лицом и, схватив за щиколотку, притягивает к себе. Замахивается и ударяет ещё раз, а затем ещё, ещё и ещё. Бьёт до того момента, пока из её носа не начинает идти кровь, а голос не срывается окончательно, превращаясь в хрип. Кёнхи может это прекратить, если расскажет всё честно, но она давится своей ложью и винит во всём Чимина, который бьёт её просто так, а не за дело.               Отвратительно.              Он замахивается ещё раз, и Кёнхи выставляет вперёд дрожащие руки, умоляя его уйти и дать прийти в себя.               — Нахуя? — Чимин опускает руку и хватает её волосы, холодно задавая вопрос: — Нахуя ты это сделала?              — Уходи! — хрипло кричит Кёнхи и пытается убрать его руку с головы. — Это ты виноват! Ты! Уходи!              — Ты пыталась от меня залететь, ебаная тварь, — Чимин присаживается перед ней на корточки. — Совсем ёбнулась?               — Уходи!              — Конченая, блять.              Чимин цокает языком и выпрямляется, делая пару шагов в сторону выхода из комнаты. Нужно выдохнуть, успокоиться и наконец-то прийти в себя, а не устраивать в этой комнате бойню. Нет смысла тратить время на Кёнхи, пытаясь узнать правду и причину таких действий с её стороны, — это ничего не изменит. Если бы она просто начала разговор про детей и о том, как сильно хочет родить, то Чимин смог бы объяснить ей, что сейчас не время, или хотя бы сбежать, кинув её в чёрный список и оборвав контакты.               Но Кёнхи решила всё это сделать иначе.              — Если ты уйдёшь, то я скажу всем, что ты меня изнасиловал, — эта тихая угроза заставляет Чимина развернуться на сто восемьдесят градусов и вернуться к Кёнхи, смотрящей вниз. — И мне все поверят, потому что ты уже участвовал в групповом, верно?               — Что за хуйню ты несёшь, блядина? Нахуя ты подобное пиздишь, а? — Чимин смеётся из-за такого заявления, проводя ладонями по лицу.              — Мне об этом рассказали твои подружки. Ты же сам ничего не рассказываешь, а они любили тебя обсуждать, — она смотрит на него пустым взглядом и даже не испытывает вины за то, что сейчас говорит. — Они рассказывали о тебе абсолютно всё. Сказали, что ты хочешь меня бросить, потому что тебя бесит мой вес и то, как я плохо с тобой сплю. Сказали, что тебе со мной стыдно ходить куда-то, — нервно смеётся и запускает пальцы в волосы, оттягивая их. — Сказали, что тебя можно удержать ребёнком, потому что ты из богатой семьи. Ты бы точно меня тогда не бросил, и мы смогли бы жить вместе в твоём доме. Я…              — Нахуй ты всю эту хуйню сейчас несёшь? — парень упирается ладонью в кровать, бегая взглядом по заплаканному лицу с кровоточащим носом. — Мне было похуй на то, как ты выглядишь и трахаешься, потому что ты не ебала мне мозги. Хотела в семью нахуй сыграть? Серьёзно, блять?              Кёнхи не отвечает на этот вопрос и продолжает плакать, проклиная Чимина за всё, что только можно и нельзя. Пусть дальше говорит, плачет и угрожает — это всё равно ничего не изменит, кроме того отвращения к ней, которое начинает увеличиваться в геометрической прогрессии. Но то, что она тихо говорит дальше, заставляет Чимина схватить её за горло и, толкнув на кровать, нависнуть сверху. Девушка повторяет свою угрозу ещё раз, и Чимин, спустив себя с поводка самообладания, ударяет кулаком несколько раз по её лицу.               Он бьёт её до того момента, пока она не замолкает и не закрывает глаза, теряя сознание. Парень проверяет на всякий случай ещё раз её дыхание и, сев по-турецки на пол, достаёт из кармана сигареты и нервно курит одну за одной. Он не обращает внимания на окровавленные пальцы и шёпотом повторяет угрозу Кёнхи, чтобы точно никогда об этом не забыть.               Она хотела обвинить Хосока в изнасиловании и побоях.              Чимин же просто защитил то, что ему дорого. А что ему ещё оставалось делать в такой ситуации? Умолять Кёнхи на коленях о прощении? Переспать и зачать ребёнка с той, кто верил слухам вокруг Чимина, но не додумался спросить о них? Он же пытался быть с ней хорошим, внимательным, спокойным и верным, отстраняясь от всех, кто пытался залезть к нему в штаны в пьяном угаре или под наркотиками. Парень даже задумался о том, что к нему всё-таки пришла любовь, но в итоге это была обычная шлюха.               Чёрт.              Он перепутал шлюху с любовью.              Ирония, потому что обычно бывает наоборот.              А так, если честно, они просто не сошлись. Вот и всё, что нужно знать тем, кто сидит с ним в одной комнате, пьёт пиво, смеётся с очередной шутки Сокджина и не знает о том, что происходит в чиминовой жизни, когда он остаётся совсем один. Только так можно их защитить от всей этой грязи, которая их не касается. Хранить такие секреты — это абсолютно нормально, потому что не все смогут понять выбор, решение и всю ситуацию со стороны того, кто будет это рассказывать.               Люди ведь иногда любят драматизировать и делать из себя жертву обстоятельств, чтобы их пожалели и успокоили. А Чимин перестал видеть в этом смысл, потому что даже на его честность все реагируют так, словно во всём виноват исключительно он. Сам ведь выбрал полюбить учителя, а затем впустил в свою жизнь ту, которая пыталась её разрушить, преследуя его целый год после расставания. То же самое и с наркотиками, алкоголем и непостоянными связями, которые временно заполняют пустоту.               Но они хотя бы не требуют от него честности — они не умеют говорить и принимают его именно таким, а с друзьями нужно разговаривать и делиться секретами для имитации нормальных отношений. Это иногда сложно, практически невозможно, но, может, у них тоже есть свои тайны? А Чимин опять думает только о себе, потому что так намного проще и мозги лишний раз не забиваются.               Чимин чувствует на себе тэхёнов взгляд, наполненный непониманием, и усмехается, потому что однажды ему всё-таки удалось случайно пересечься с Кёнхи, когда они сидели в кафе, делая проект. Но закончилось всё тем, что парень в очередной раз дал ей пощёчину и попросил не попадаться ему на глаза. Благо Тэхён хорошо умеет молчать и не переходит грань, пытаясь рассказать лишнее и добиться бесполезного расположения среди чужих для него людей.               — А он чё тут до сих пор делает? — Сокджин всё-таки задаёт вопрос, который беспокоит не только его, но и Намджуна, сохраняющего нейтралитет, а затем переводит взгляд на Тэхёна. — Тебе пора съебаться отсюда.               — Нет, — Чимин встаёт с кресла и подходит к парню, наклоняясь к нему. — Ему нужно рассказать кое-что про одного уебана, — кладёт ладонь на плечо и сжимает его со всей силы, — верно?               — Ты перегибаешь, — Тэхён отворачивает голову и вздыхает, прикрывая глаза. — Я не буду ничего рассказывать тебе про Чонгука.               — С хуя ли?              — Не привык пиздеть о своих бывших друзьях. Кстати, — парень достаёт из кармана чиминов телефон и аккуратно кладёт его на стол, переводя тему, — он просил отдать его.               — Фотки видели? — Чимин выпрямляется и, спрятав руки за спиной, бросает взгляд на стену, где была тень Чонгука, но там её уже нет. — Ну?               — Слушай, друг, — начинает Сокджин и закидывает ногу на ногу, качая головой, — не особо хочется поднимать эту тему, — вздох. — Мы и без этой хуйни знаем, как выглядит твой хуй.               — Ты же его каждый раз пьяным показываешь, — Намджун пожимает плечами.               — Потому что этот придурок, — Хосок вступается и указывает на Сокджина, — просит его об этом каждый блядский раз. Признайся, что тоже педик, а мы закроем на это глаза.               — Какого хуя? — Чимин потирает пальцами виски.              — Успокойся, родной, только ты у нас любишь устраивать скачки на хуях, — честно признаётся парень, поднимая руки, но за подобный ответ получает подушкой по лицу. — Был резок. Признаю.               — Ещё раз, блять, и я тебе ёбну с ноги.              — Ты думаешь, что меня это остановит? — Сокджин встаёт с дивана и, подойдя к Чимину, кладёт ладони на его плечи. — Ты, блять, неделю где-то тусил без нас, а теперь угрожаешь?               — Подумай о своём лице, — парень ухмыляется.              — Хуй, — кивнув несколько раз, он всё-таки произносит это слово. — И что ты мне сделаешь?              — Я отправлю твоей маме то, как ты спускаешь в её любимую вазу.              — Был не прав, — Сокджин осознаёт своё положение и проводит несколько раз ладонями по чиминовым рукам, — признаю. Прости.              Хосок начинает смеяться из-за этого заявления и действий друга, ударяя себя ладонью по бедру, а Тэхён из-за этого смеха замирает и роняет сигарету на пол. Он всё такой же звонкий и проникает в самое сердце, заставляя его биться в сотню раз быстрее и напоминать о том, что первая любовь до сих пор не умерла и не сгнила. Она просто спряталась на время и ждала момента, когда снова сможет появиться и показаться Тэхёну.               Парень из-за этого грустно улыбается и поднимает сигарету с пола, подкуривая её, и делает первую затяжку. Самое главное, что Хосок сейчас счастлив и сидит с теми, кто не притворяется с ним и не навязывает свои правила жизни, уничтожая его личность.               Это правильно.              Хорошо, что с ним не случилось то, что произошло с Тэхёном из-за дружбы с Чонгуком и до ужаса правильным Юнги. Они ведь всегда отличались от него, а он подстраивался до тех пор, пока не посмотрел в зеркало, поняв, что от него ничего больше не осталось, кроме удушающей пустоты, испорченных нервов и нулевого желания жить.              Эти двое всегда жили по правилам и установленному режиму, где отбой — исключительно в час, а подъём — в пять утра. Тренировки, правильное питание и развлечения только в свободное время, когда не заняты учёбой и никто не сможет заметить их отсутствие. Видео, фото и рассказы с вечеринок — под запретом.               Даже между собой.              Даже в шутку.              А тут всё иначе — здесь воняет свободой и жизнью, которую так хотел Тэхён. Идиотские шутки, угрозы, куча воспоминаний и отсутствие страха за любое лишнее слово. Парень чувствует себя в этой компании лишним, но ему хочется остаться тут навсегда, восполняя всё то, что он однажды потерял из-за страха перед Чонгуком и толпой, которая могла его сожрать, переломать все кости и выплюнуть. Он боялся пройти через то, что прошёл Чимин.               У него не хватило бы сил вставать каждый раз и доказывать свою правду кулаками, потому что отец учил по-другому. Нужно было жить тихо, не привлекать к себе и своему прошлому внимание, но если совершил ошибку, то будь готов за неё ответить, сжимая челюсти и выдерживая удары ремнём по голой спине. Эти следы всегда кровоточили, но Тэхён терпел и останавливал кровь листами из тетради, чтобы не вернуться к той жизни с матерью и не создавать проблем.               Он бы не смог опять прятаться в том узком шкафу и закрывать уши руками, сдерживая слёзы и отвращение к той, что приводила в дом разных мужчин и спала с ними за деньги. Она даже не спрашивала про состояние Тэхёна — лишь игнорировала, но иногда из-за алкоголя кричала о том, что парень сломал ей жизнь. Тэхён тогда просил прощения за это, хватался за её руки и умолял не оставлять его одного, а спустя годы пришёл к тому, что пятилетний мальчик не мог сломать то, что было разрушено до него.               Всё-таки взрослым быть намного удобнее, чем ребёнком.              Можно обвинить в своих проблемах всех, кроме самого себя.              Вот только Тэхён, не обращая внимания на родителей и их воспитание, продолжает учиться признавать свою вину и мириться с тем, что не все могут простить прошлые ошибки. Чимин не простит его за травлю, Хосок — за предательство, Чонгук — за дружбу, а сам себя Тэхён не простит за то, что радуется счастью того, кого до сих пор, кажется, любит. Парень тушит сигарету и откидывается на спинку кресла, прикрывая глаза и чувствуя, как алкоголь в крови начинает его усыплять и плавить.              Если он правильно понимает правила этой компании, то ему разрисуют лицо перманентным маркером, сфотографируют и напомнят, что ему сейчас всего лишь двадцать четыре, а не сорок восемь.               Стоило всё-таки выбирать Хосока, а не ту пародию на правильную жизнь.              

☣︎ ☣︎ ☣︎

             Чонгук держит в руках две полные бутылки виски, украденные из кабинета отца Чимина, и закрывает за собой дверь, оставаясь один на один со своими воспоминаниями и тишиной. Сев на кровать, он пьёт из горла, давится и смотрит не моргая на пустой стул, пытаясь представить друга, который сейчас веселится внизу и отвечает на вопросы о прошлом. Там нет даже упоминания Чонгука — имя не называют, академию обходят стороной и обсуждают бывшую Чимина, а его стирают, оставляя только пустоту.               Это несправедливо и слишком больно для обычной дружеской привязанности.              Парень тяжело вздыхает и опять пытается представить перед собой Чимина, который всё ему объяснит и признается во всём честно. Он же должен сделать это в случайный момент или во время ссоры, чтобы унизить и смешать с грязью Чонгука, как привык это делать в академии. Расскажет о своих размазанных и полуголых фотографиях, где видно его татуировки, родинки, чужие отметины, распухшие губы и его пальцы в чужих волосах. О тех видео, где ему кто-то отсасывает, а он молча смотрит и снимает это всё на телефон, не отвечая на чужие вопросы.               Он расскажет ему всё, чтобы сделать больно, но ведь только от него можно добиться правды. Вывести на эмоции, заставить обратить на себя внимание и наконец-то поговорить.               Становится мерзко, но не от Чимина, а от самого себя.              Потому что после просмотра всего этого Чонгук начал думать о том, как в тот момент выглядел его друг. Член из-за этого становился твёрже, мозги плавились, и немного хотелось оказаться на месте того неизвестного — сделать всё в сотню раз лучше, довести до точки невозврата и наблюдать за дрожащими руками.               Блять.              Чонгук резко опускает голову и хаотично бегает дрожащими зрачками по полу, пытаясь убедить себя в том, что это всё — минутная слабость. Это просто его желание быть лучшим во всём, что касается Чимина и дружбы между ними, которая обязательно должна вновь возродиться и никогда больше не умирать. Он не может быть таким же больным, как Тэхён, и любить мужчин. Это же отвратительно.               Так говорил отец.              Да, точно.              Парень скалится и отпивает ещё алкоголя, вспоминая их последний разговор в реальной жизни, когда Тэхён приехал к нему в Штаты и требовал объяснений. Это точно поможет ему прийти в чувство и разобраться в себе, а не вбить в голову чужое мнение о своей ориентации.               Это произошло в конце первого курса, когда оценки Чонгука опустились на самое дно, появилась угроза отчисления и одновременно с этим алкоголь случайно превратился в газировку, а сигареты с травой заменили кислород. Чонгук, если честно, чувствовал себя из-за этого живым, ощущая за спиной Чимина, который почему-то просил целоваться со всеми, кто попадается на глаза, и он делал это, улыбаясь во все тридцать два, растворяясь в толпе пьяных и незнакомых людей.       Это приносило удовольствие.              Это было что-то новое, неизвестное и почему-то до ужаса приятное до того момента, пока на телефон не пришло сообщение о том, что отец сейчас сидит в его квартире. После этого появился страх. Желание спрятаться в комнате, запереться на несколько замков и умолять оставить его одного росло с бешеной скоростью.               Чонгук до сих пор боялся отца даже на расстоянии, но делал вид, что всё нормально, сбегая с вечеринки, ловя такси и залетая в квартиру. Нужно было делать вид, что ничего особенного не произошло — это всё подростковый максимализм, отсутствие контроля со стороны родителей. Это всё пройдёт, и он до сих пор правильный.              Но мужчина сразу же понял, что это конечная. Он не скандалил, ничего не требовал объяснить или рассказать — просто в тысячный раз спросил о том, где сейчас Чимин и почему они больше не общаются. Чонгук ничего не хотел говорить — стоял и опять слушал о том, как виноват в потере такого важного человека, который должен был оставаться рядом.               Чонгук не виноват в том, что отец не видел его без Чимина.              Чонгука для отца не существовало без его друга.              Это уже стало чёртовой нормой, которую он жрал каждый день и давился, пытался выблевать и наконец-то освободиться. Но вместе с этим парень закрывался в себе, игнорировал чужое мнение, срывался, кричал о том, как его не понимают, и позволял случайным неизвестным трогать себя, но не своё сердце.              Никто даже не спрашивал причину такого поведения — всем было всё равно, потому что рядом не было того, кого хотели видеть абсолютно все в его проклятой семье.               Но всё-таки как объяснить отцу, что Чонгук себя теряет из-за бесполезной правды от пьяной матери? О том, как отец договорился с академией, чтобы их определили в один класс и комнату? О тех разговорах с учителями, чтобы они первое время постоянно работали над проектами вместе? О том, как отец создал все эти случайности, заставил дружить, вогнал в этот водоворот и продолжал делать вид, что ничего не знает?               Чонгуку хочется обвинить его во всём этом. Накинуться на него, выбить ответы и наконец-то успокоиться, но сил хватает только на рассказ о том, что он перестал общаться с Чимином из-за его ориентации.               — И что дальше? — этот вопрос выбивает из парня жизнь, заставляя опустить голову и сжать ладони в кулаки, впиваясь ногтями в кожу. — Какая тебе разница, кто у него в кровати, если он твой друг? С тобой рядом должен быть именно Чимин, понимаешь, сын?               Почему именно тот, кто не хочет с ним мириться, разговаривать и постоянно лезет в его голову, отравляя своим присутствием? Почему именно он?               — А ты обо мне подумал? — Чонгук спрашивает это тихо, боясь ответа на такой глупый вопрос.               Отец никогда о нём не думал — отец думал о чужом ребёнке от женщины, которую когда-то любил.               — Мы говорим сейчас о Чимине, а не о тебе, — отмахивается, как обычно. — Попробуй с ним помириться на моём дне рождения, — мужчина кладёт руки на плечи сына и смотрит на него с нажимом.              Отвечать на этот вопрос нужно быстро, но Чонгук молчит, понимая, что сейчас может произойти, и усмехается. В наказание ему летит больная пощёчина, а затем ещё одна — для профилактики. Чонгук сдаётся и хватает руку отца, поднимая на него озлобленный взгляд и проводя кончиком языка по внутренней стороне щеки.               Он устал это держать в себе.              — Ты понимаешь, что Чимин трахается с мужиками? — он это практически выплёвывает, пытаясь найти хоть немного мерзости в глазах напротив, но там только смирение. — Тебе вообще плевать на это?               — Это его жизнь.              — А если я буду делать то же самое? Что ты…              Чонгук не успевает договорить, как его ударяют коленом в пах и заставляют встать на колени, замахиваясь для пощёчины. Парень теряется на мгновение и практически не дышит, когда получает по лицу и сбивается со счёта. Разве отец всегда бил настолько больно и кричал так, что закладывало уши? Почему он принимает чужого ребёнка, а своего готов убить за этот вопрос?               Это же нечестно.              Но последнее, что Чонгук помнит с того дня, это бешеный взгляд отца и добивающую фразу: «Если будешь трахаться с мужиками, то я тебя, выблядка ебаного, убью нахуй или посажу на цепь у обочины, как подзаборную псину».               А он — не собака.              У него вообще аллергия на них.              Чонгук медленно моргает и трёт пальцами глаза, возвращаясь в реальность и замечая, что на прикроватной тумбе стоят две пустые бутылки. Он выпил всё, что украл, но почему-то всё ещё чувствует себя трезвым. Это довольно сильно раздражает и заставляет его подняться с кровати, аккуратно выйти из комнаты и спуститься на первый этаж за добавкой. Парень мажет взглядом по спящим парням и, покачав головой, забирает со стола запечатанный алкоголь. Он неосознанно останавливается на причине всех своих проблем.              Переступая через спящего Сокджина, Чонгук аккуратно подходит к Чимину и присаживается перед ним на корточки. Если он спал и спит с мужчинами, то зачем встречался с девушкой? Парень вздыхает из-за глупого вопроса самому себе — он ведь тоже спал с мужчинами, хотя знает, что любит женщин.               А они, наверное, планировали свадьбу и семью. Были счастливы и смотрели друг на друга тем самым взглядом из романтических фильмов, которые когда-то любил пересматривать Чимин. Он же так об этом мечтал в академии. Постоянно говорил, что у него будет большая семья и Чонгуку всегда будут рады в его доме, в совместных путешествиях и на праздниках.               Это было так давно, что хочется позорно разреветься и встать на колени, умоляя о том, чтобы Чимин забыл об ошибках Чонгука и вернулся к нему. Снова уснул на плече, помог разобраться с проблемами, просто поговорил и сказал в сотый, нет, в тысячный раз, что у них обязательно будет всё хорошо. Они ведь оба этого заслуживают.              Чонгук почти невесомо касается пальцами чиминовых волос и замирает, когда тот поворачивается к нему лицом. Сердце пропускает удар из-за страха быть пойманным в такой момент. Парень осторожнее выпивает содержимое чужого стакана, стараясь не шуметь, и, наклонившись к уху друга, тихо спрашивает:              — Ты же помнишь, что у меня аллергия?              — Таблетки там же… где и обычно, — отвечает сквозь сон Чимин и отворачивается обратно.              Что?              Это пьяная галлюцинация? Чимин же не мог такого ответить — сам же больше всех кричал о том, что они друг другу никто и он его ненавидит. У Чонгука где-то внутри тянет и появляется дикое желание, чтобы его ответ был реальностью, а не очередным сном, но для этого нужно найти в себе силы и проверить.               Парень осматривается по сторонам и, взяв ещё одну бутылку, быстро бежит по лестнице и заходит в чиминову комнату. Этого же не может быть, верно? Он же должен был избавиться от всего, что напоминает ему о дружбе. Но Чонгук видит обратное, когда открывает верхний ящик, где Чимин обычно хранил всё важное, и на самом дне находит полупустой блистер с истёкшим сроком годности.               Блять.              Это не галлюцинация, а правда.              Значит, у него всё-таки есть шанс на то, чтобы к нему вернулись и приняли? Но почему тогда его продолжают отталкивать и сопротивляться? Может, это проверка? Готов ли Чонгук идти до конца ради дружбы и прощения? Парень кивает несколько раз самому себе и, усмехнувшись, проводит ладонью по чиминовой подушке. В этот раз всё будет хорошо. Он больше не будет сомневаться, прятаться и думать о лишнем — он будет идти только вперёд.              Ради дружбы.              Ради Чимина.              И спасения самого себя.              Потому что только Чимин помогает Чонгуку забыть про слова отца и собственную ориентацию, которую ему пытались навязать в Штатах и один на один с Тэхёном. То, что было между ними, — это способ понять Чимина, а не то, чего он хотел на самом деле. Да, ему было приятно, нравилось, и он планировал иногда повторить, но вместе с этим ему было мерзко от самого себя, своих мыслей и того, что перед глазами иногда вспыхивал его друг, тихо спрашивая о том, когда он уже придёт к нему.               Чонгук пришёл.              Теперь пора прятаться другим, кто будет стоять между ним и Чимином.              Растворяясь в собственных мыслях, парень не замечает того, кто стоит перед дверью и, спрятав руки в карманы спортивных штанов, внимательно рассматривает предателя. Упираясь плечом в стену, Тэхён качает головой и губами произносит только одно: «Не лезь», а Хосок хочет прямо сейчас ворваться в комнату, переломать Чонгуку пальцы и вычеркнуть его из жизни Чимина к чёрту. Ему нельзя быть рядом с его другом, дышать с ним одним воздухом и лезть так, словно ничего не произошло.               Это неправильно.              Хосок не сможет спасти его ещё и от этой пародии на друга — у него просто сил не хватит. Он и без того старается ограничить Чимина от алкоголя, наркотиков и самого себя с сотней секретов и этого пустого взгляда, который парень так сильно ненавидит, что иногда хочется вскрыть себе вены. Но он не может.               Нельзя оставлять его одного в этом гнилом обществе, выбивающим из него жизнь и прогибающим под себя. Хосок видел его настоящего — это воспоминание до сих пор заставляет его двигаться дальше, подниматься с колен и, сплёвывая кровь, не показывать слабость. Чимина нужно просто заполнить любовью и заботой до краёв или же объездить каждую аптеку в мире, умоляя продать ему лекарство от боли и пустоты.               Он знает, что такого ему точно никто не сможет продать, но не теряет надежду.              Парень не хочет опять смотреть на него, как в той случайной поездке на море перед поступлением на первый курс. Когда он стоял на рассвете по колено в холодной воде и смотрел ему в душу, пряча руки за спиной. Его лицо совсем не выражало эмоций, а в глазах даже не было бликов и намёков на жизнь. У Хосока из-за этого кровоточило сердце и в голове билась мысль о том, что если он не побежит к Чимину, не обнимет до хруста рёбер, то он может исчезнуть с первой волной.               Словно его никогда не было, как и их дружбы, клятв, обещаний и перекуров с перерывами на личное.               Он обязан оставаться сильным для Чимина, и это не паршивый синдром спасателя, где карателем в итоге станет Хосок. Не любовь, где они будут друг с другом говорить о любви и целовать до крови в зашторенной комнате, под лестницей, около дома и на тайных свиданиях. Это даже не жизнь или порно, которое может закончиться из-за ошибок, неправильных слов и горькой спермы на постельном белье.               Это то, что может быть только между ними двоими, и это невозможно объяснить словами, историями. Показать на пальцах, на фотографиях или дать кому-то посмотреть на их совместные воспоминания, снятые на старую видеокамеру.               Это, сука, личное.              Тэхён видит это во взгляде Хосока. Поджав губы, парень осторожно подходит, боясь спугнуть, и тихо просит:               — Нам нужно поговорить, — мотает головой. — Нет, мне нужно поговорить с тобой.              — Почему он в его комнате?              — Пошли.              Он тянет за собой Хосока, который до поворота на лестницу смотрит на открытую комнату и то, как Чонгук сливается с темнотой. Словно там его законное место. Будто он был создан для того, чтобы раствориться во тьме Чимина и исчезнуть, не оставляя после себя ничего, кроме злости, мерзости, разбитых воспоминаний и противного факта, что Чонгук подходит сюда намного лучше, чем тот, кто сейчас идёт за тем, кого учил целоваться в академии.               Они выходят на задний двор, и Тэхён, не отпуская чужую кисть, садится на холодную плитку около бассейна.               — Садись, а то я выгляжу как ебанутый, — он тянет парня вниз, и тот сдаётся, присаживаясь рядом. — Вода сейчас пиздец холодная, да? — снимает с себя кроссовки и, подвернув широкие джинсы, опускает ноги. — Пиздец, у него нет подогрева здесь?                — Он пьяным сюда прыгает, — на выдохе отвечает Хосок и повторяет действия бывшего друга. — Мы уже привыкли к этому.               — Ты так делал?              — Когда проёбывал в споре.               — А зимой? — Тэхён переводит взгляд на Хосока, который сжимает бортики бассейна и машет ногами.               — Было дело, — он усмехается.              — Ты совсем не меняешься. Всё такой же, как и раньше.              — Не понял, — парень хмурится и резко поворачивает голову в тэхёнову сторону. — Чё за хуйню ты несёшь?               — На меня это не работает, — он отмахивается и закатывает глаза. — Ты не спрашиваешь, что произошло, какого хуя я сейчас с тобой разговариваю и почему я так быстро собрался, когда ты мне написал. Тебе настолько похуй?               — Не вижу в этом смысла.              — Почему?              — Потому что это нихуя не изменит. Ты можешь напиздеть и слиться, — Хосок опускает голову. — Да и нахуя тебе рассказывать мне что-то, а?                — Просто так, — Тэхён пожимает плечами и шумно выдыхает, подбирая слова. — Я трахался с Чонгуком.               — И?              — Он гей.              — Говори прямо, — нервно просит парень, потирая пальцами переносицу. — Какого хуя меня должен волновать…              — Потому что он теперь не отпустит Чимина, блять, — Тэхён его перебивает и наклоняется к Хосоку, смотря ему прямо в глаза. — Это всё из-за меня, понимаешь?               — Нахуя ты себя винишь в этом дерьме? — парень кладёт ладонь на тэхёново плечо и хмурится. — Ты же… Ладно, забей.               — Договаривай.              — Ты же не виноват в том, что связался с ним.              — Я кинул тебя.              — Всякое бывает, это же жизнь.              — Но ты меня везде, блять, заблокировал и даже не пытался поговорить со мной. Ты меня игнорировал нахуй а теперь говоришь, что всякое бывает. Серьёзно? — Тэхён не контролирует то, что говорит, но ему прямо сейчас хочется залить себе в рот кислоту, которая сожжёт его изнутри.               — Это же был твой выбор, — Хосок всё ещё сохраняет спокойствие, понимая, что эти слова говорит алкоголь.              — Тогда… — парень делает вдох, а затем на выдохе всё-таки просит: — ты сможешь со мной опять общаться?              — Нет, — Хосок качает головой, — не смогу.              — А выслушать в последний раз?              — Только сегодня.              И Тэхёна прорывает к чёрту — рассказывает абсолютно всё, что произошло в его жизни после окончания их дружбы. О драках с Чонгуком и его отношении к нему как к последнему мусору, недостойному внимания и уважения. О скандалах с отцом из-за признания в ориентации и того, как Тэхён обязан доказать ему, что компания не потеряет состояние, если он встанет на пост. Про зависимость от алкоголя и травы — он сидел на системе и не знал, что ему делать дальше и как с этого всего слезать в тот момент, но всё равно справился. О поездках в Берлин и Осаку, которые они когда-то давно обсуждали, сидя на подоконнике в два ночи. О том, как ему жаль, что встал на сторону большинства и участвовал в травле Чимина.               И о том, как ему не хватает Хосока.              А он смотрит на него с той противной теплотой в глазах, что хочется остановить время в этот момент или стереть все воспоминания, кроме этого. Потому что только он может смотреть на Тэхёна так, что у него останавливается сердце и краснеют кончики ушей. Парень отворачивается и поднимает голову, внимательно рассматривая звёздное небо.               Боже, пожалуйста, пусть Хосок будет самым счастливым на этом свете, чтобы у Тэхёна оставались силы жить дальше и со стороны наблюдать за тем, как тот улыбается. Он готов отказаться от всего здесь, если его всё-таки услышат и исполнят его единственное желание.               Это всё-таки та самая первая любовь, которая не ранит, не убивает и не гниёт, а цветёт в тэхёновом сердце даже спустя какие-то десять лет, забивая лёгкие незабудками и ромашками.               — Ты вырос, — Хосок нежно гладит Тэхёна по волосам. — Я горжусь тобой.              — Напиши мне тогда, когда будет свободное время, — парень грустно улыбается из-за собственной просьбы.              Он знает, что ему никто не напишет и не попросит быть рядом, потому что его любовь — только его, и это тоже личное.               — Хорошо.              Тэхён замирает, а его сердце начинает стучать с бешеной скоростью, пытаясь сломать грудную клетку и упасть под ноги Хосока. Может, так он сможет заметить его чувства и то, что небо над ними никогда не было чёрным — оно всегда было чистым и ослепительно голубым. Потому что их ошибки можно исправить словами, действиями и принятием того, что они сами виноваты в своей боли, но ошибки тех, кого они держат рядом, исправляются только цианидом.               Им можно исправить отношение Чимина к людям, которых он избивал и подталкивал к яме; к жизни, которую он благополучно уничтожает наркотиками и алкоголем; к самому себе, насилуя и потроша собственную душу, надеясь где-то в глубине души, что это скоро наконец-то закончится.               Исправить Чонгука, который никогда не признается в том, что его любовь может сломать и убить человека. Его дружба — это дешёвая фикция, подмена понятий и нежелание признаваться самому себе, что его ориентация — это не болезнь. А он сам — это скопление окровавленных осколков прошлого, подпитанных чужой ненавистью, одержимостью и завистью.               Их двоих можно вылечить цианидом, но это уже будет конечная.