Une seconde chance de vivre

Зимние каникулы к сожалению, подошли к концу. Отъезд брата хотелось оттянуть как можно дальше. Им было так весело и хорошо, что внутренняя рана покрылась корочкой, постепенно заживая, и Регулус на время перестал думать. Буквально. Сириус не давал мыслям просочиться дальше, заполнив всё собой. Однако время напоминало о том, что забываться не стоило, особенно когда «волшебная микстура» исчезла, продолжая свою учёбу без него. Коридоры казались безжизненными без гулкого топота и смеха эхом проходящем дальше по комнатам и этажам. Теперь даже бурчащие портреты не придавали никакой живости. Отрадой становился Кикимер, что выслушивал хозяина, хоть и не мог в полной мере понять младшего господина, что одновременно радовало и огорчало. Вальбурга часто находилась в гостиной и под музыкальный аккомпанемент сына читала книги. Неосознанно Регулус начал больше тянуться к матери, пытаясь почувствовать хоть какую-то опору: вряд ли она будет считать его запасным или сбежит из дома в шестнадцать, ведь она любила его. Он был в этом уверен. Как был уверен в том, что отец видел в нём не просто замену наследника… Тема с подслушанным «откровением» осталась летать над младшим Блэком тёмной сверкающей молниями тучей, что была наслана каким-нибудь гриффиндоровским шутником, который точно бы получил Круциатосом. Однако делать что-то с этим не было смысла. Орион рационально и без лишнего смотрел на ситуацию и оценивал своих детей — к такому выводу пришёл Регулус, пытаясь отбросить глупости и перестать вести себя как ребёнок, которым неожиданно стал физически, но внутренне не должен был возвращаться в детские переживания. Перенос во времени кажется что-то изменил в нём, что совсем не радовало. Младший член семейства сидел за пианино, перебирая клавиши, когда Вальбурга вошла в комнату с лёгкой улыбкой на лице, что сразу же вызвало озадаченность. Что могло её так обрадовать? — Арктурус, отвлекись ненадолго, — в изящных, ухоженных руках зашелестел конверт. Только сейчас Регулус заметил его. Золотистые надписи вырисовывались, будто пером и снова исчезали, повторяя сей процесс. Украшенный конверт сложно было прочитать вверх ногами, пока он находился у матери. Приглашение? — Есть замечательная новость, — она вложила открытку, с изображением двух гербов чистокровных семей из «Священным двадцати восьми», в руки сыну. И тут всё стало ясно. Свадьба. По хронологии времени он знал чья назначена помолвка, но не мог припомнить точную дату. Поднятая рука с палочкой, символизирующая контроль и силу магии, три чёрных ворона, олицетворяющих мудрость и череп, венчающий щит, напоминающий о суровости и предрасположенности к тёмной запретной магии. Герб их благородного семейства соседствовал с золотисто-чёрным гербом семьи Лестрейндж, на котором восседал один ворон. Девизы «Toujours Pur» и «Corvus oculum corvi non eruit» ярко подчеркивали ценности каждой семьи. — Белла выходит замуж, — Вальбурга улыбнулась, однако в её голосе чувствовалась холодная снисходительность. — Надеюсь, что эта свадьба поможет забыть о предательстве Андромеды. В нашей семье нет места тем, кто не согласен с нашими традициями. Регулус кивнул, погруженный в свои мысли. Свадьба Беллатрис... Стоило ли пытаться сблизиться с двоюродной сестрой? Ему всего лишь десять, а ей уже двадцать один. Это могло бы показаться подозрительным, но завоевать доверие Беллатрис было бы полезно.

***

Пасха в этот год выдалась торжественной. В то время, как большинство магических семей праздновали весенние дни, в поместье Лестрейндж развернулось совсем другое действо. Роскошный зал, украшенный золотом и чёрным атласом, принимал гостей на свадьбу Беллатрис Блэк и Родольфуса Лестрейнджа. Этот союз, который уже давно обсуждали в чистокровных кругах, не был романтическим событием — это было подтверждение силы и преданности родов. Поместье сияло, а волшебники и волшебницы, наряженные в торжественные одеяния, не торопясь стекались в главный зал. Регулус осматривал величественное здание, в котором царила атмосфера праздника и могущества. Он не часто находился здесь, да и причины посещать никогда не находилось, даже когда кузина вышла замуж. Только если пару раз состоялись собрания Пожирателей Смерти без Тёмного Лорда, что являлось редкостью. Сводчатые потолки были украшены драгоценными канделябрами, их магический свет плавно менял цвета, отбрасывая мягкие переливы на стены, инкрустированные древним гербами обоих семей. Гербы, олицетворяющие вековую чистокровную гордость и непоколебимую власть, взирали с высоты на происходящее, как живые свидетели этого союза. Стены из старого, почти черного камня, который казался таким древним, что, возможно, знал магию старше, чем сам род Лестрейнджей, не был особо украшен. Поверхность камня была шероховатой, покрытой мелкими трещинами, которые сливались в запутанную сеть, будто сама структура здания давала знать о своём прошлом. Холод исходил от камня, создавая ощущение, словно в зале всегда было немного сырости, несмотря на роскошь и тепло канделябров. И даже если в центре зала стояла роскошь, стены не участвовали в этом празднике жизни, оставаясь немыми свидетелями, не разделяющими веселья. Они были созданы не для того, чтобы радовать глаз, а, чтобы хранить, закрывать и сдерживать. В воздухе витала атмосфера светской беседы: разговоры касались последних новостей из Министерства магии, обсуждений семейных союзов и модных трендов в мире магов. Женщины, одетые в изысканно вышитые платья, стояли группами, смеясь и переговариваясь о предстоящих летних балах. Они восхищались нарядами друг друга и делились рекомендациями по лучшим магическим портным. Мужчины, облачённые в строгие торжественные костюмы, вели непринуждённые беседы о квиддичных матчах и планах на ближайший отпуск. Регулус проходил мимо небольших групп гостей и ненароком подслушивал их беседы. Всё вокруг казалось удивительно спокойным и обыденным. Никто не был озабочен политическими вопросами или напряжённой атмосферой — напротив, все выглядели расслабленными, наслаждаясь праздником. Волшебники с легкостью обменивались новостями о будущих мероприятиях и свадебных планах других семей. В разговоре вспоминали детей, которые вскоре должны были поступить в Хогвартс или уже поступили, обсуждая, кто из них в будущем сможет достичь великих успехов на квиддичной арене или в магической политике. Несмотря на внешнее спокойствие, младший Блэк ощущал лёгкую тревогу внутри — слишком много спокойствия казалось ему непривычным. Так было всегда? Гости наслаждались напитками и угощениями, которые подавались на золотых подносах. Бокалы были наполнены редчайшими винами. Каждый тост звучал с оттенком уважения к родам, объединённым этим браком, и предвкушением светлого будущего для обеих семей. Церемония началась под звуки низкого колокола, от которого в воздухе разлилось ощущение неумолимого торжества. Взгляды гостей обратились к дверям, когда Беллатрис появилась в проходе, красивая и неприступная. Она шла по залу в изысканном платье, грациозно перетекающем из глубокого чёрного в сияющий белый. Верхняя часть наряда обтягивала её фигуру, выполненная из плотного бархата, что создавал контраст с лёгкостью нижнего платья. Чёрные узоры тянулись лучами от талии вниз по пышной юбке, плавно растворяясь в белизне ткани. Тонкие линии чёрного кружева обвивали руки, подчеркивая их изящество, и плавно спускались к кистям, как будто обрамляя силуэт тенью. Длинные смоляные волосы были аккуратно уложены, и через них сверкали тонкие золотистые заколки, которые лишь подчёркивали величественный облик невесты. Тёмные вьющиеся локоны, обрамляющие её лицо, казались одновременно упорядоченными и дикими, сохраняя в себе намёк на внутренний неистовый огонь, которым она всегда горела. Глаза, похожие на чёрные жемчужины, блестели, ожидая долгожданного момента жизни — свободы. Рядом с ней у алтаря стоял Родольфус, его лицо было холодным, почти бесстрастным, но осанка и жесты вызывали уважение. Он выглядел как истинный представитель высшего класса, облачённый в костюм из тёмно-вороного бархата, который поглощал свет, создавая ощущение бездонной глубины. Под мантией был виден строгий камзол из плотной тафты, чёрной, как уголь. Его брюки были сделаны из крепа — матовые и плотные, они подчёркивали его аристократический силуэт. На шее жениха красовался золотой медальон с гербом Лестрейнджей, выточенный из редчайшего гагата, а на руках — перчатки из тончайшей кожи драконьего происхождения, обтянутые тонкими нитями магической защиты. Беллатрис, которую он помнил из своего времени, была безумной, готовой отдать свою жизнь за Тёмного Лорда, тогда как её муж был лишь тенью в её жизни, марионеткой на фоне её преданности. Но здесь и сейчас всё выглядело иначе — она ещё не до конца поглощена тьмой, и Родольфус всё ещё занимал хоть какое-то место в её жизни. Как же всё это быстро изменится. Церемония была короткой, но величественной. Родольфус и Беллатрис обменялись клятвами, их слова звучали как давно заученный текст, который Регулус знал слишком хорошо. Это были не клятвы любви или привязанности — они говорили о силе, верности и обязательствах перед своими семьями и магическим миром. Когда они обменялись кольцами и зал наполнился аплодисментами, младший Блэк ощутил лёгкое напряжение, незаметно нарастающее внутри. Среди гостей, тянущихся поздравить новоиспечённых супругов, его взгляд встретился с острым взором двоюродной сестры. В её глазах мимолётно вспыхнул интерес. Что заставило насторожиться. Беллатрис всегда выделялась своим непростым характером, и, хотя он прекрасно знал, что её преданность Тёмному Лорду в будущем приведёт к вершинам, однако каждый раз, размышляя о сближении с ней, его терзали сомнения. Уловив ответный взгляд, Беллатрис оторвалась от группы гостей и направилась прямо к нему. Её ледяная улыбка казалась дружелюбной на первый взгляд, но Регулус знал, что за ней всегда скрывалось что-то большее. — Мой младший кузен, как же ты вырос, — произнесла она со всей наигранной дружелюбностью. — Мы так давно не виделись! Как тебе наше торжество? Внутри закралось лёгкое беспокойство. Любая встреча с двоюродной сестрой могла таить в себе неприятности, но в то же время возможность сблизиться сейчас, когда она ещё не превратилась в безумную ведьму, могла сыграть ему на руку. — Впечатляюще, Белла, — ответил он, стараясь говорить уверенно. — Союз великих семей, достойный восхищения. Поздравляю. Её улыбка стала шире, в ней скрывалось что-то хищное. Что напоминало Беллатрис из его времени. Ту самую, что не смотрела ни на что и ради простого веселья творила всё, что заблагорассудится её грязной душе. — Какой же ты немногословный, — недовольно протянула она последнее слово. И в этот момент он ощутил лёгкое давление в голове. Словно невидимая рука осторожно отодвигала полог его разума, впуская что-то чужое. Легилименция. Беллатрис, скользнула в его сознание, почти с ухмылкой, словно это была невинная шутка на её собственной свадьбе. Но для Регулуса это не было смешным — это стало неожиданным ударом. Вот так, запросто, она копалась в его мыслях, как в открытой книге. Он не был готов. Окклюменция всегда была его слабым местом, и теперь паника начала тихо, но уверенно разрастаться в глубине его существа. Воздух стал плотнее, каждое движение требовало усилия. Если она пойдёт дальше, если начнёт углубляться в его разум, она раскроет всё — его предательство, его планы против Тёмного Лорда. И тогда... конец. В памяти начали вспыхивать обрывки случайных, незначительных воспоминаний, словно листья, кружившиеся в хаотичном вихре. Вспышки: как он в детстве смотрел на море, туманное утро на семейной прогулке, полупустая комната в доме на Гриммо, старый, выцветший портрет на стене. Бессмысленные, неважные моменты из его жизни мелькали перед глазами, однако в каждом мгновении прятался холодный страх. Эти воспоминания лишь отвлекали от главного. Он изо всех сил старался думать о любом пустяке — о книгах, о чае, о длинных зимних вечерах у камина. Всё, лишь бы не позволить Беллатрис проникнуть глубже. Но она была слишком близко, её присутствие зловещим дементором окружило его. С каждой секундой давление становилось сильнее, как будто невидимый поток вытягивал мысли наружу. Щелчки воспоминаний били всё быстрее, но это были крохи, незначительные моменты, не связанные с тем, что должно оставаться в тени. Однако их было не так много, чтобы скрыть всё. В отчаянной попытке, сжал свой разум вокруг единственной мысли — боли. О той боли, которую он однажды испытал, когда его палец случайно прищемила тяжёлая дверь на Гриммо. Это было одно из самых простых, самых земных ощущений, на которые он смог опереться. Это было чистое физическое страдание, которое затопило его разум и затмило всё остальное. Беллатрис ощутила это. Сильный всплеск, что резко прервал вторжение. Лестрейндж дрогнула на миг, и этого оказалось достаточно. Регулус воспользовался заминкой, чтобы снова спрятать своё сознание, выстраивая стены вокруг самых опасных тайн. Он закрыл их за толстой, непробиваемой завесой. Воспоминания о крестраже, о планах, о том, как он готовился предать Тёмного Лорда, были снова заперты в глубине его души. Или ему так только казалось. — Какой ты чувствительный, — прошептала Беллатрис с тонкой усмешкой, выходя из его сознания, будто ничего и не произошло. — Расслабься, кузен, я не собиралась копаться в твоих детских секретиках, — голос был полон снисходительности. Регулус постарался встретить её взгляд с холодным спокойствием, хотя внутри всё ещё ощущал мелкую дрожь. — Не стоит использовать такие фокусы на родных, Беллатрис, — звучал ровно, однако внутреннее напряжение едва не срывалось наружу. Он изо всех сил старался, чтобы его взгляд оставался холодным, а улыбка сдержанной. Беллатрис лишь сузила глаза, и на её лице мелькнула хитрая, чуть насмешливая ухмылка. Было ли это просто игрой или она действительно что-то поняла? Регулус не знал. Но в этот миг его уверенность пошатнулась, словно трещина, прокравшаяся по идеально ровной стене. Может, она не дошла до его секретов. Может, ей это даже неинтересно… Или всё-таки заметила проблеск того, что он старательно прятал? Или ему показалось... — Как прикажете, Регулус Арктурус Блэк, — она лишь фыркнула, её смех отозвался неприятным эхом в черепе. Не обернувшись, она грациозно развернулась, плавно скользнув по залу. Подол платья колыхался в такт шагам, как пенистые волны, уносящие её прочь. Регулус остался один, его дыхание всё ещё не успокаивалось. Сердце продолжало колотиться, отдаваясь болью в висках, словно он только что вышел с поля боя. Он не двигался, стоя неподвижно, как марионетка, оставленная после представления. Внутри него всё бурлило. Ему повезло. Неимоверно повезло, что Беллатрис не углубилась дальше. Это была неслыханная удача — или, возможно, её игривость сейчас не имела цели. Но он знал, что это не всегда будет так. С каждым днём, с каждым шагом его тайны становились всё более уязвимыми, как огонь, скрытый под лёгкой тканью, готовый в любой момент вспыхнуть. Слишком рано вступать в контакт с такими сильными магами, как она. Тело, хоть и ловкое, но ещё не достигло пика своих возможностей. — Как же глупо… — прошептал он, еле слышно, словно боясь, что даже его собственные слова могут его предать. Глупо не учесть, что его намерения, такие "тщательно" скрываемые, могли быть легко прочитаны. Он всегда считал себя осторожным, однако Беллатрис показала ему другую реальность — реальность, где его барьеры слишком слабы. И он сам слишком слаб. Рука дрожала, когда он поднял её к виску, пытаясь унять боль. Всё ещё отзывалась та короткая вспышка легилименции, напоминавшая о своей угрожающей силе. Ему нужно усилить свои умения. Он не мог больше позволить себе таких ошибок, ведь на кону стояла не просто его жизнь.