
Пэйринг и персонажи
Метки
Драма
Психология
Романтика
AU
Hurt/Comfort
Нецензурная лексика
Частичный ООС
Неторопливое повествование
Отклонения от канона
ОЖП
Манипуляции
Элементы дарка
Философия
Элементы флаффа
Чувственная близость
Songfic
Галлюцинации / Иллюзии
Психические расстройства
ER
Защита любимого
Характерная для канона жестокость
Character study
Элементы детектива
Поклонение телу
Борьба за отношения
Духовная связь
Диссоциативное расстройство идентичности
Упоминания терроризма
Тактильный голод
Описание
Порой, ты не замечаешь, когда чьи-то руки сжимаются на твоём горле. Кира чувствовала их, но не могла поверить, кому они принадлежат. С каждым днём эти невидимые руки сильнее сдавливали шею, мешая дышать.
«Любимый? Что с тобой?»
Примечания
vereor ne mea parum aegest est — я боюсь моя любовь слегка больна.
☬ er — это охрененно.
☬ эта работа — лишь плод моей больной фантазии, не более, поэтому не стоит принимать всё написанное в тексте близко к сердцу.
☬ пб'шка включена.
☬ песни для фона:
✧ би-2 «её глаза»;
✧ электрофорез «зло»;
✧ лампабикт «крылья»;
✧ Виктор Цой «кукушка»;
✧ Виктор Цой «перемен»;
✧ электрофорез «невеста»;
✧ электрофорез «маргарет»;
✧ Виктор Цой «группа крови»;
✧ Агата Кристи «чёрная луна»;
✧ Агата Кристи «как на войне»;
✧ Виктор Цой «следи за собой»;
✧ Виктор Цой «в наших глазах»;
✧ электрофорез «всё было так»;
✧ IC3PEAK «смерти больше нет»;
✧ princess chelsa «sigarette duet»;
✧ Наталиус Помпилиус «крылья»;
✧ Агата Кристи «опиум для никого»;
✧ Виктор Цой «мама, мы все тяжело больны»;
✧ лампбикт, Элли на маковом поле «намеренно»;
✧ электрофорез «я ничего не могу с собою сделать»;
✧ Баста, Владимир Пресняков, MONA, три дня дождя «луч солнца золотого».
☬ мой тгк, где я шучу шутки, https://t.me/mcsoya
☬ буду рада отзывам, где вы делитесь своим мнением об истории, что поднимает мне стимул писать далее, поэтому не стесняйтесь, оставляйте их.
Посвящение
себе, вам, Кирам особенно, прекрасной Валл (без её поддержки, как и многих других людей из моего тгк, то вряд ли что-то получилось), своему вдохновению.
ሏᴇᴧᴏ № II. ᴨᴩᴏᴦуᴧᴋᴀ.
23 сентября 2024, 02:47
«Я ненавижу ваши мёртвые лица —
Смотрю на вас и хочу удавиться.
Я ненавижу ваши мёртвые глаза,
Если бы я могла, я бы всё тут сожгла.»
©IC3PEAK «ненавижу».
Разумовскому, словно никудышному танцору, мешало всё: в театре все отвратительно громко перешептываются и смеются; костюм не удобный — Серёжа впринципе не понимал как их носить можно, предпочитая пиджакам да галстукам более свободные и удобные вещи. Возможно, всё кажется таким раздражающим из-за проведённого в отшельничестве времени, а возможно просто непереносимость высокомерных взглядов, которые мелькают то тут, то там, вызывая лишь отвращение и желание, чтобы... «...всё сгорело к чертям, — он вздрагивает. Собственные мысли пугают, а внутренний голосок будто сам не свой — более злорадный, пронизанный ненавистью и гневом. Ощущение, что и вовсе звучал не в голове, а где-то рядом. — Трудоголизм до добра точно не доводит», — Серёжа мотнул головой, дабы отвести дурные мысли куда подальше, а самому хотелось развернуться да уйти обратно домой и не выходит от туда ближайшее столетие. Мысли оставили на задворках разума неприятный осадок, даже казалось, что этот голосок вновь злорадно хмыкнул на его непонимание. — Серёж, ты меня вообще слушаешь? — Кира щёлкает перед отрешённым и пустым взглядом Сергея, что сверлит одну точку. — Тебе плохо? — обеспокоенно спрашивает она. — Может, воды? — Нет... — мотает он головой. — Всё в порядке. Я просто задумался, — в ответ Вознесенская щурится, словно пытаясь понять правду ли он говорит, а после приподнимает уголки губ в мягкой улыбке. — Расслабься, а то лицо как у великомученика, — она поправляет столь ненавистный, туго затянутый, галстук. — Тебя же никто есть не собирается, Серёж, — добавила Кира, тихо смеясь, из-за чего Разумовский сам невольно усмехается. — Так лучше? — девичьи пальцы отпустили галстук, который ощущался ошейником на шее, давая чуточку свободы. — Определённо, — кивает Серёжа. Всё же, неудобный костюм — меньшая из многих пыток, которые могло придумать человечество. По крайней мере, потерпеть чуть-чуть можно. Тем более, портить вечер своей кисло-недовольной физиономией он не собирался. Было бы весьма эгоистично, ибо Кира же для него старается. В люди сам Разумовский выходит только на какие-то особо важные корпоративы и деловые встречи, хотя будь бы его воля, то он и на них тоже не ходил. Дома, как ни крути, все равно лучше, спокойнее и тише, а ещё не надо продумывать каждый свой шаг, дабы журналисты не успели запечатлить — в большенстве случаев притянуть за уши — новую «сенсацию». Хотя сейчас этих стервятников только одна мишень — Гречкины. Старшего журналисты заваливают провокационными вопросами, ожидая не мение острые ответы, а маладший... про него и говорить нечего. Все соцсети только и завалены новостью о том, что это нажравшиеся чудо сбило ребёнка на смерть. Хочется верить на справедливость и правосудие. Но его нет. Конечно же, Гречкин сделает и отдаст всё, дабы его сынок не оказался за решёткой, а местный судья... от взятки никогда не откажется. И на кого вообще простым людям надеяться? Только на Божью помощь? Укол несправедливости за всех униженых и оскорблённых кольнул сильно и глубоко. Разумовский вновь мотает головой. Ему нужно расслабиться. Постоянно быть в тонусе — уже вредная привычка, из-за чего он вечно кажется нервным и дёрганым, что нередко подмечали журналисты, а некоторые не церемонясь записывали в наркоманы. А Сергей до сих пор помнит гаркующий, совсем не тот, что привык слышать, смех Киры, который больше напоминает звуки задыхающийся чайки или что-то около того, когда она наткнулась на данную новость. Ничего непонимающий Серёжа хотел сказать Марго, чтобы она вызвала скорую, ибо посчитал, что у Вознесенской начался какой-то истерический припадок... или в неё бес вселился. Сейчас этот момент воспоминается с улыбкой, а в его телефоне с тех пор Кира именуется чайкой. Не только же она имеет право давать смешные прозвища, из-за собственных странных сравнений. То называет крокодилом души своей, то сравнивает с козодо́ем — если не знать манеру речи и характер Киры, то запросто и обидеться можно.✵☬✵
Сцена рождает истории, умертвляет их, создаёт новые и возрождает старые. Она подобна реальности, в которой не всегда осознаёшь, что происходит — стоит моргнуть глазом, а в мире творится сущие безумие. Если бы Месси́я пришёл на землю во второй раз, то в Рай он отправился с посттравматическим расстройством, ибо люди неисправимы. Сильные будут пожирать слабых, а если опираться и на Библию, то даже утренняя звезда, самое прекрасное из творений Всевышнего, может поддаться гордыне, то о людях и говорит нечего. Танцоры бодро, но в тоже время плавно, как и подобает балету, двигались. Красиво, но непонятно. У балета есть свой язык и, дабы понимать хоть толику — надо знать хотя бы базовые жесты. Кира как-то пыталась объяснить всё Серегею, но ничего не вышло. И проблема даже не Разумовском, а в её ораторском навыке: Вознесенская запросто может перескочить с одной темы на другую, попутно начиная дискуссию под названием «есть ли у воды вкус?» с самой собой и только в конце спохватиться о том, что совсем забыла о сути! Обычно на всё это Серёжа смотрит с нескрываемой улыбкой, пока девушка по-итальянски и крайне комично активно жестикулирует руками, гарантируя нечаянно дать по носу. Пребольно, что удивляет, ибо... откуда столько силы может взяться в такой хрупкой девушке? Или такой нежной кажется она только Сергею, а возможно сама Кира не знает какой сильной может быть. Разумовский подпирает щёку рукой. Всё же, постановка сильно отличается от книги, ибо Дон Кихот по балетным меркам занимает пантомимно-пешеходную роль. Основной сюжет завязан лишь на одном из приключений хитрого идальго — история о несостоявшейся свадьбы богача Камачо с красавицей Китерией, которая также является возлюбленной деревенского юноши Басилио. Подобные любовные треугольники берут своё начало ещё с шестнадцатого века от комедии Дель-арте, где Пьерро безответно влюблён в прекрасную Коломбину, которая отдала своё сердце весёлому Арлекино. Такая ситуация в жизни не смешная, в отличие от комедии. Сергей переводит взор на свою ненаглядную. Кира редко бывает чем-то полностью заинтересована или сосредоточена, ибо обычно быстро переключает своё внимание на что-то более интересное, поэтому эти немногие моменты кажутся особенными. С таким интересом она смотрит только передачи про маньяков, поэтому совсем непривычно видеть вечно гиперактивную Вознесенскую, которой надо успеть везде и всюду, такой спокойной. Кира из тех людей которые умеют всё, но... это «всё» очень плохо. В чём она только не пыталась себя найти — лепка из глины, рисование, танцы, готовка, актёрское мастерство, музыка, пыталась даже с понедельника начать заниматься спортом и понимать математику, просила Серёжу обучить основам программирования... увы, ни одно из увлечений так и не смогло укорениться, потому что резко перестало быть интересным. Удивительно, что она колледж смогла закончить со своими вечными перепадами. А ещё удивительно то, что сам Разумовский никогда бы и не смел предположить, что незнакомка из музея, которая случайно попала в поле его зрения будет в его жизни кем-то важным. Да и не заметить её было бы трудно: совсем, казалось, неземная дева, любящая рубашки с пышными рукавами, напоминающие те, что были в далёкой Викторианской эпохе. Кира сама выглядила как экспонат, предназначенный, дабы на него смотрели и восхищались. Наверное тогда, она кого-то ждала или уже совсем отчаялась, что этот «кто-то» придёт. Хотелось к ней подойти, но Сергей не решился — то ли из-за своей стеснительности, то ли потому что боялся навязаться к человеку и вообще... может у неё есть парень? В общем, много тогда сомнений терзали разум. А как произошла их вторая встреча — Серёжа совсем не помнит. В голове лишь размытая картина: вечер и обеспокоенное лицо девушки, которая спрашивала всё ли с ним в порядке, а ещё извинялась за то, что именно по её вине он попал в... весьма неприятную ситуацию. Возможно, по голове в тот день сильно ударили, поэтому Сергей ничего и не помнит... Олег нередко отмечал, что у Разумовского были, ещё в далёкие детдомовские времена, провалы в памяти, особенно, если нашкодил. Как бы Сергей не старался, ничего подобного вспомнить не может, если, конечно, слова друга не учитывать. — Ки-и-ир, — тянет Серёжа. Во время антракта он предложил мирно уйти, ибо среди огромного скопления людей совсем не уютно. Такое бывет, когда лишь по праздникам выходишь на улицу, так ещё и тахикардия началась. Он прикрывает ладонью собственное лицо, пока в другой рукой держит каблуки, которые эта мадам решила снять, понимая теперь что такое испанский стыд. Смена обстановки, конечно, ситуацию улучшила, но... мало того, что они забрели непонятно куда, — живя в больщом городе одни районы можно не посещать годами, а о существовании некоторых совсем не знать — так и к этому Вознесенская решила покрутиться вдоль оси фонарня. — Пожалуйста, перестань... — Тебе не нравится? — Кира смотрит на него удивительно невинно, но улыбается бесновато и хитро щурит свои глазки, а в глубине зрачков пляшут на своём шабаше черти. — Ты точно не пила? — в ответ бесноватая девчонка заливисто смеётся, престав домогаться до несчастного фонарного столба и направляется в сторону мужчины. Кира кладёт одну руку на плечо Разумовского, а другой убирает ладонь и встаёт на носочки, дабы поцеловать его в краешек губ. — Пьяна я только от любви к тебе, — молвила Кира. Порой кажется, что Серёжу она знает всю жизнь и была влюблена в него всегда — ещё до их встречи. Может Вознесенская просто перечитала романов и пересмотрела сериалов, а может и правда сама судьба связала их, а может воля Всевышнего иль самого дьявола — совсем не важно. Разумовский лишь отводит взгляд. Должно же быть всё наоборот..! Он должен был заставлять Киру краснеть, а не его. Но Сергей будет ужасным лжецом, ежели скажет, что это совсем ему не нравится. Шутливый флирт Киры отметает тревоги о том, что любит он её недостаточно сильно или как-то неправильно. Трудно дарить любовь, когда сам никогда её не получал. Это ведь не то же самое, что и дружба... любовь каждый толкует по разному. Для одного она слабость, а для иного — сила, но на странице каждой книжке — детской иль взрослой — будет написано, что это чувство нельзя купить ни за какие деньги и оно дороже любого брилианта. Кира ничего особенного не сказала, но в груди начало пылать тёплое, даже горячие, чувство, обжигая сердце. Если бы она сказала, что слышит как оно бьётся, то Серёжа поверил — и даже уверен, что Кира просто тактично молчит. — Мы так до утра бродить будем, — роется он в кармане брюк, пытаясь нащупать телефон. — Я такси вызову, а то вечером, сама знаешь, не безопасно, — на улице стало холодно, а желание укутаться в тёплый плед значительно выросло. Так ещё и дождик начался. — Самый главный маньяк стоит перед тобой, — Кира гордо задирает подбородок. Сергей усмехается, зная, что Кира шутит... а может и нет. Порой её юмор выходит за грань разумного и становится совсем непонятным. Граница между серьёзностью и шуткой совсем тонкая да расплывчатая. — Тогда в место такси мне придётся вызвать полицию, — в той же шутливой манере произносит Серёжа. — А ещё я не хочу заболеть, — уже серьёзно продолжил он. — Неплохая ведь перспектива, — начала Вознесенская. — Я тебе чаёк с малинкой заваривать буду... — тянет она. — Заманчиво, но нет. — Ну и ладно, — Кира в ответ шутливо фыркает. — Сам себе будешь делать. — Это была угроза? — спрашивает Сергей, приобнимая девушку за плечи и улыбается, точно ребёнок. Эта улыбка особенная, потому что кроме Киры он никому так не улыбался. Только для неё. Так искренне, с любовью, из-за чего сердце в груди замирает, а потом начинает биться с невероятной скоростью. — Предупреждение, — как бы Кира не старалась, её голос звучит вовсе не серьёзно, а наоборот. Ей самой смешно лишь от одного представление того насколько её лицо сейчас выглядит наигранно-чо́порно. — А если серьёзно, то нам надо выходить чаще, — выносит вердикт Вознесенская. — Ты ведь знал, что на работе можно умереть? Может случится инсульт или инфаркт! А я не хо... — Кире договорить не дают. Разумовский прерывает её поцелуем, дабы много не говорила. Сергей нежно касается девичих скул, словно Кира — вековой фамильный сервиз из фарфора, который разобьётся от неправильного действия. Киру целовать приятно. Губы у неё мягкие, слегка обкусаны, из-за дурной привычки. — Я ещё не видел, чтобы за компьютером умирали, — говорит он. — У меня, скорее всего, сердце остановиться от ещё одного похода в театр.