Нефритовая фея

      Хватая ртом воздух, Эрза стала водить по себе руками, ощупывая и проверяя на наличия повреждений. Та боль, что она пережила в прошлом, ощущалась наяву. И вместе с тем из нее стали вырываться всхлипы и слезы. Пережитый ужас липкими прикосновениями душил её, выворачивая конечности.       Но нежный тон и ласковые прикосновения притупляли фантомные боли пережитого ужаса. — Прости меня, мила…       Скарлет лишь разрыдалась.       В ту ночь домой её принесла Ирен. А последующую неделю Эрза горела.       За короткий срок на её голову вывалилось столько, что терпеть и сдерживаться было нереально, отчего она и свалилась с температурой. Тем более последним гвоздем были зверские воспоминания. То, какая была у нее жизнь в рабстве, те мысли, что кружились в голове, то предательство… Всё вырывалось наружу.       За ней присматривали Нацу и Ирен. Женщина помогала с поиском лекарств и с приготовлением отваров и различных примочек, а Драгнил с большей ответственностью всё давал подруге и караулил её рванный сон.       На шестой вечер Эрза спала без частых просыпаний. Температура тела спала, а бурлящий эфир пришел в норму. На седьмое утро Эрза проснулась сама и с большой охотой слопала двойную порцию молочной манной каши с вареньем. Ощутив теплое дежавю. И без сопротивления, но с явным недовольством Алая принимала лекарства. А после спросила Нацу, кто готовил кашу. Тот широко улыбнулся. — Тетка Ирен! Мы за тобой всё это время присматривали.       Девчушка замерла. — Ирен? — Ага, — активно кивнул малец, — она и все эти лекарства тебе варила! Ты нас напугала!       Он сжал её ладонь. Алая пожевала нижнюю губу. От воспоминаний она все ещё пребывала в шоке. Но… мама её не бросала. Мама хотела жить с ней счастливо. Мама… никогда её не бросала. Губ коснулась улыбка, а по щекам побежали слезы. — Ох, — беспокойно выдохнул Драгнил, — Эрза? Что-то болит?       Она качает головой и тянет на себя Нацу, тот послушно поддается и оказывается в крепких объятиях, блаженно вдыхая запах тела подруги. — Нацу, спасибо тебе! Если бы не ты… я бы ещё долго убегала от… Ирен. Спасибо тебе!       Нацу хмыкает. И когда Эрза чуть отстраняется от него, произносит: — А всего-то нужно было вас подтолкнуть! — Угх, хоть бы вспомнил, кто такие советы давал тебе, — с толикой ворчливости, сказала Эрза. — Не помню! Но это точно знакомая Игнила!       Алая издала смешок и схватила друга за щеки, отчего тот замер. А девчушка чуть сжала щеки и захихикала. — На рыбу похож! — Эфра! — обиженно произнес Нацу и повалил девчушку, нависая над ней. — Теперь моя очередь!       Они дурачились, катались по кровати, спутывая пододеяльник, скидывая подушки на пол и смеясь. Пожалуй, Эрза ощутила такую легкость и свободу, что не обращала внимания на небольшую слабость в теле и концентрацию запаха ликера и прелой воды в комнате. Здесь и сейчас она была самым обычным ребенком. И плевать, что она проживала вторую жизнь.       Когда силы закончились, в попытках схватить друг друга и поиграть в «рыбку» или пощекотать, оба просто улеглись кто как. Эрза поперек кровати, левая нога чуть свисала, а вторая была согнута в колене. Нацу же лежал на животе и обнимал ладонь подруги, прижимая к своей щеке.       На душе у обоих была легкость и умиротворение. Наверное, они впервые вели себя настолько по-детски. Обычно Эрза на зачатки подобных вещей отскакивала, если они были в их привычной компании с Каной и Греем. А если и Нацу что-то этакое начинал, Алая просто указывала ему на это, и всё заканчивалось даже не начавшись.       Где-то за гранью умиротворенности их островка ощущался посторонний на их территории. Он был не чужаком, но ощущался всё еще посторонним. Но… близким к тому, чтобы принять присутствие в их доме. Запах-то был… нормальным? Сама Эрза не могла сказать, но… за этот короткий срок могла с уверенностью сказать, что… ей нравится запах ликера с прелой водой. Хотя последние нотки озадачивают. Этот запах напоминал виверн, но не драконов. Но, возможно, дело в том, что Ирен в своих странствиях всё же нашла способ… «исцелиться»?       Слабый стук по дереву выдернул из пелены безмятежности. Дети тут же посмотрели на пришедшего, который до этого крутился на кухне.       В проеме стояла женщина в длинном фиолетовом платье с раздельными рукавами. Платье имело большой разрез на декольте, который подчеркивал объем груди. От берда имелся так же разрез. На ногах покоились гостевые серые тапочки, что причудливо смотрелись на Ирен. Всё же платье больше напоминало вечернее, подчеркивающее фигуру. И хоть на плече лежала немного растрепанная алая коса… она не делала её вид домашним. Даже в такой одежде Ирен выглядела более чем величественно и даже властно. Но теплый взгляд карих глаз грел сердце.       Эрза улыбнулась. — …Как ты себя чувствуешь? — осторожно спрашивает женщина и бросает на Нацу лишь мимолетный взгляд с крупицей недовольства. Ведь тот продолжал лежать рядом с девчушкой, сжимая её ладонь. — Свободно. Будто… с моих плеч ушел весь этот груз.       Особа села, разворачиваясь к матери. И смущенно поскребла щеку. Ей было сложно… называть её «мамой». После почти восемнадцати лет жизни в прошлом мире без матери. Для нее тетя была большей матерью, чем… Ирен. Просто, когда она думает об этом слове, на ум приходила тетя.       Но с воспоминаниями как Роксана Белсерион выходила путаница. Даже проживая жизнь именно под этим именем, она всегда тянулась к матери. Но при этом имела лютый страх, — что мать бросит её. Этот страх тянулся из первой жизни, где мать покинула её ещё кроху не по своей воле.       Вот отчего сейчас… было сложно. — …Ирен… мне… сложно называть тебя «мама». Точнее… непривычно. И… эт-то… Я привыкла к имени «Эрза»… Но ты можешь звать меня как прежде! И… я…       Было тяжело объяснить своё состояние. Даже если мать понимала. Ирен улыбнулась. — Я поняла тебя. Но спасибо, что доверилась мне. Для меня это важно. Возможно… Со временем ты вновь назовешь меня «мама»? — она грустно хмыкнула. — В любом случае, какие ни были бы воспоминания — это часть нас. Прошлое, от которого нереально убежать. Рано или поздно оно настигнет. Так что лучше пусть настигнет оно тогда, когда не нужна спешка.       Эрза с благодарностью посмотрела на мать. — Спасибо. — Что ж… Отдыхайте.       Женщина поспешила закрыть дверь. Эрза смотрела на дверной проем, сжимая кулаки, а… она увидела, что с ней было? Дверь почти закрылась. Сглотнув, Алая позвала Ирен.       Дверь приоткрылась. — Да? — А… ты видела, что… было? Со мной?       Взгляд Ирен чуть потемнел. Она открыла полностью дверь, делая один шаг в комнату. Эфир, кружащий вокруг нее, чуть давил. Но было более чем терпимо. Как и в детстве в этой жизни, если вопрос был неприятен для Ирен. — Нет. Но достаточно и того, в каком ты была состоянии от воспоминаний, — резко произносит Белсерион и смягчает тон: — прости.       Алая качает головой. — Завт-т… — Особа замерла и, шумно выдохнув, вскочила на ноги, но покачнулась, шлепнувшись обратно на кровать, и с со всей имеющейся уверенностью посмотрела на мать. Тело чуть потряхивало лишь от воспоминания, того, что было с ней в этой гребанной Твердыне, но… Там же Симон! Его нужно вытаскивать! Как и остальных. Поэтому она с решимостью начала: — нет. Сейчас. Ирен, я хочу рассказать всё, что знаю. Нужно вытаскивать оттуда Симона!       Плевать на свой страх, нужно спасать Симона. Если, конечно, он жив. Но об этом Алая не желала даже думать. Может, в каноне Симон погиб, но… то был просмотренный и прочитанный мир. А это — реальный. Где она сама является «Эрзой Скарлет», характер которой отличается от канной Алой. Да и Ирен в этой реальности цепляется за дочь, имея воспоминания прошлой жизни. Так что, собственно, возможно, в этом мире они не единственные «попаданцы», и… возможно, не все будут как Эрза и Ирен нейтральны, в особенности при знания канона…       Ирен одаривает дочь удивленным взглядом, поражаясь… стойкости и твердости Саны. Женщину взяла гордость. Дочь взяла только самые лучшие качества… её тушки. Её сути. Их прошлых жизней.       Она улыбается. — Хорошо. Можешь во все подробности не углубляться. Но расскажи, где конкретно это место находится и кого особо жестоко и мучительно убить?

***

      Разговор был не столь долгий, да и информации было не так много. Но то, что рассказала Сана, было уже победой. Дочь потихоньку стала привыкать к ней и доверять. А с тем, что она рассказала… что-нибудь придумает. В конце концов Ирен могущественная волшебница. Да, может всё подряд она не знает в жизни и магии, но сил ей не занимать, так что справится.       Правда пришлось обойти всю Брунию, курорт Морен Пурпурная и округи всех этих мест. В населенных местах Ирен вслушивалась в каждое слово, дабы найти что-то важное. Даже встряхнула небольшие две банды бандитов, что кантовались возле Брунии и курорта, но и те не знали, где находится странная Твердыня. Но по крайней мере с десяток кинжалов и парочку хороших мечей она прихватила. Сане оружие пригодится, раз она развивает магию Рыцаря… Стоит дочь ещё понатаскать чарами, а то она, видимо, ими не думала пользоваться, как потеряла память, да и откуда бы она помнила, раз потеряла память? Сейчас же было не до этого предлагать.       Уже прогуливаясь по пустынному дикому пляжу, Ирен подумывала облететь весь океан. Это пока единственная область, которую не обследовала Белсерион, надеясь, что сможет что-то вызнать на суше. Ведь раз этот «татуированный дебил», как окрестила мальца дочь, вышвырнул её из Твердыни, помимо резко пробудившийся магии, и захватил власть (опять же Сана предположила), ему же в любом случае потребовалось собирать слух и рабочую силу с континента.       Но, по всей видимости, на данный момент им ничего не нужно от внешнего мира…       Песок под ногами в очередной раз хрустнул, и женщина остановилась, перед самыми носами обуви попалась ракушка. Она напоминала рожок из-под мороженного, нежно оранжевого цвета в черную крапинку, по размеру была с указательный палец и лишь немного толще этого пальца. Подняв её, Ирен прислушалась, но жизни в ней не было слышно и по запаху тоже не ощущалось. — Сане должно понравиться… — с теплотой произнесла она. Может её дочь и резко (для Ирен) подросла, но… ей может она понравиться. А если найти похожую, можно будет сделать серьги.       В своих странствиях сначала по этому миру, а потом по другим, она всегда привозила дочери гостинцы. В этот раз она тоже хотела подарить ей заколку из драконьей чешуи и белого дерева, и розовой платины — особый стиль другого мира. Это украшение хорошо поддалось чарам и смотрелось миленько, и полезненько…       Но из-за всей это ситуации с провалом памяти, похищением… она так и не отдала этот подарок. Внутри заклубился эфир, но от осознания, что теперь с дочерью всё будет хорошо, женщина успокаивается быстро.       К тому же рядом с дочкой вполне хорошие защитники. Хотя… тот же Нацу вызывает вопросы. Точнее его запах родства с тем Черным Волшебником. Запах слишком близок, чем для ребенка или внука. Запах братских уз. И это странно. Но… напрямую спросив (когда дочь заболела) про родственников, малец выдал, что его воспитывал дракон. — Чего? — удивилась Ирен, четко помня, что за время её изоляции, численность драконов просела фактически до нуля.       И лишь в Розмарине, вслушиваясь в слухи людей, вызнала, что их всех убил Акналогия. Точнее, Акналогия считается пугалкой для всего живого. В больших городах она смогла куда лучше узнать об этом. Но о тех временах слагались уже легенды и одна это — о «Фестивале Короля Драконов»; о том, как король драконов устроил кровавый пир… Что не странно для Драконоубийцы, коим был Акналогия. Иначе объяснить каннибализм среди драконов сложно. Они подобное не приветствовали на уровне инстинктов и сразу же истребляли подобных сумасшедших в своих рядах. — Ну… эм, вообще Эрза сказала никому об этом не говорить и не кричать на всех поворотах, — начал объяснять малец. — Но раз ты мама Эрзы, то всё хорошо.       И одаривает широкой улыбкой.       Ирен хмыкает, понимая, чем мог приглянуться этот сопляк дочери. Очень уж у него ослепительная и греющая улыбка. — А вообще может и было. Я не помню. — Немного погрустнел малец. — Я помню Игнила…       «Игнил»… Иронично, что сам Король Огненных Драконов заботился о человеческом дитя. По описанию этого сопляка, похоже именно на него. И про Игнила женщина знала от Белсериона. Он рассказывал, что этот дракон категорично против поедания людей. Он один из первых королей возмутился на поедания разумных и наказал своим не трогать людей. Отчего у него появился бунт, и часть огненных драконов ушли от него, а остальные подчинились и хоть по разным причинам, но приняли решения своего короля. — А какая у тебя фамилия, напомни? — Драгнил. А что, вы знаете меня? — озадачено склонил голову Нацу и замер, прислушиваясь к Эрзе. Девочка начала ворочаться. Он тут же рванул к ней в комнату, оставляя Ирен одну на кухне.       И та стала вслушивалась, что творит Нацу. Но ничего вопиющего. Лишь осторожный шепот успокоения и крепкие объятия. Малец, невзирая на какие-то незнания, осторожно заботился о Сане и прислушивался к советам Ирен. Пусть ей не особо нравилось, что её дочь обжимает малец, ещё и тоже Драконоубийца, ведь тот на инстинктах больше делает, но… на удивление идет по грани человеческого восприятия и драконьего. Необычайный контроль и понимание. А ведь с виду и не скажешь, что малец умный. Больше… хитрый? Определенно.       К тому же его фамилия… немного старовата даже для времен её юности в этом мире…       «Скачек во времени?» — единственная мысль. Но лишь мимолетно спросив об этом, малец нахмурился, конкретно так задумался и выдал, что не помнит и не совсем понимает. Хотя сказал, что кто-то говорил о чем-то подобном. Кто-то, кто был знаком с Игнилом и был женского пола.       Ирен не была сильна в ментальной магии. И откровенно лазить в чужую черепушку, имея свои проблемы с головой, достаточно опасно. Можно и себя до конца допечь и «испытуемого». Это с Саной всё прошло относительно гладко, если не считать отдачи, из-за которой дочь заболела. А так Белсерион в жизни бы ни к кому в голову не залезла, да и дочери она в голову не залазила, лишь помогла ментальный блок снять. Собственно, убедиться, не юлит ли малец, сложно. Но то, что он привязался к Сане — видно. Причем не просто привязался. Всё куда крупнее, но благо, что пока сам малец не совсем понимает, но действует на инстинктах. Но с ним всё же стоит поговорить, Белсерион это понимала. Да и драконьи повадки она знала хорошо. Жила же в королевстве, где люди и драконы жили в мире, наблюдала за разным…       Жаль только муженек предал… Ракушка треснула.       Вспыхнувшая злость была задавлена мгновенно. Её дочь совершенно на него не похожа. А с пробудившимися воспоминания о прошлой жизни и подавно была похожа на… Игоря. Её любимого.       Женщина грустно улыбнулась и разжала руку, осколками ракушка посыпалась на песок. Всё же мужа из прошлой жизни Ирины она очень сильно любила. Игоря… С ним они построили хорошую семью.       Из груди вырвался тяжелый вздох.       Карие глаза устремились в ночное небо. Время за эти дни пролетело быстро. Сон подступал к сознанию, но пока не скреб под кожей. Сейчас Ирен так проверяла, насколько вырубится из-за отсутствия сна. Ведь благодаря тому ритуалу в человеческом теле ей теперь нужно было все, как в драконьем. Точнее, теперь не было разницы в человеческом теле она или драконьем. Восприятия одинаковые, ощущения тоже (только в теле человека чуть ярче). И при этом она не пахла, как Драконоубийца. Это был хороший плюс. Не хотела Ирен иметь дело с Акнологие. Всё же с сумасшедшими дела вести сложно. Да и таких ей в своё время хватило. Но… Если эта ящерица заявится в Хвост феи и тронет её дочь, то Ирен от Акнологии мокрого места не оставит. И плевать насколько между ним в силах и особенностях может быть разница.