Нефритовая фея

      Самые первые осознанные воспоминания были от двухлетнего возраста и то только самые яркие. Один из них — это, когда мама подарила ей самодельную куколку, которую сама сшила. Швы были аккуратные, платьице простеньким, но красивым. Волосики собраны в две косички, и даже личико у неё было милое. Эта игрушка стала самой любимой. Даже больше чем покупные мягкие мишки и зайчики.       Потом были несколько не столь ярких воспоминаний, и в них уже фигурировала молочная мама — Ребекка со своей семьей. Милый крепкий мальчик Симон. Даже будучи трехлетним, он был куда крупнее остальных ровесников.       После трех лет мама стала странно себя вести. И если раньше малышке казалось нормальным, что во время готовки мамочка что-то бормочет с мрачным видом и время от времени чешет бок, как и то, что некоторые блюда она всегда просит попробовать, но сама — никогда. То вот постепенно в голову закрадывались странные мыслишки. А когда мама сказала, что уйдет на месяц, страх приобрел эфирную форму — отсутствие мамы. Но тётя Ребекка с мужем и братишкой Симоном смогли на время заглушить потаенный страх.       Когда мамочка вернулась, страх тут же превратился в призрака и забился где-то глубоко-глубоко в подсознании…       Но всё это было затемнено неожиданным событием: тётя Ребекка ждет ребеночка! Младшего братишку или сестренку Симона! Это событие было радостным, хотя Роксана не совсем понимала, чем и как ребеночка будут вытаскивать из тёти Ребекки. Но по прошествии… когда живот стал очень большим и ходил ходуном, ребеночка вытащили. Это была девочка, и назвали её Кагуя!       Мамочка тогда с теплотой смотрела на кулёчек, отчего Роксана надеялась, что, возможно и у нее когда-нибудь появится младший брат или сестра. А может и… папа? Этот вопрос Роксана подняла лишь единожды, и тогда… мамочка выглядела столь пугающе, что более девчушка не спрашивала за него. Мало ли…       Больше она переключилась на способности мамочки и стала просить учить. Ирен сдалась очень быстро и стала учить основам. Как ощущать эфир, как наполнить себя им, чтобы стать сильной. Потом пробовала обучить телекинезом, чарами и пространственным карманом. И было весело, хоть и сложно.       К пяти лет мама вновь решила уйти. Это Роксане не понравилось. А тот призрак закопошился, но клятвенное обещание вернуться лишь немножко успокоило.       Потом у мамочки это вошло в привычку. Уходит по несколько раз в год, на пару месяцев и обратно. Но… постепенно эти уходы становились реже, но длительнее, и с каждым разом Роксане казалось, что мама более не вернется.       И страх воплотился, когда Роксане было восемь. Мамочки тогда дома уже не было три месяца. И именно тогда её страх стал греметь в сознании как никогда.       Смотря на звезды, Сана боялась, что мать не вернется. Бросит её как… как…       Кто? Когда?       Странные мысли были непонятны. Хотя тётя Ребекка и дедушка Роб говорили, что её страх более чем нормален. Даже молчаливый муж тётушки говорил, что это нормально, и вырезал ей из дерева парочку фигурок. — Не грусти, — тогда сказал он, — вот смотри — это конь, а это…       Он неумело объяснял, а Симон с Кагуей дополняли его слова. И от их поддержки было тепло.       Роксана сжимала до боли медальон. Чтобы ни случилось, он защитит её. Так сказала мама. А ей она верила… — Сестренка Сана? — Рядом села Кагуя.       Сейчас они сидели на крыльце дома Миказучи. — Я боюсь, что мамочка… не придет. — Она придет! Тётя Ирен тебя очень любит! — горячо произносит Кагуя и резко стихает, краснея, отводит взгляд в сторону.       Роксана смотрит на нее и смеется. — Спасибо…       Кагуя утягивает домой. Там дедушка Роб с Симоном готовят, давая невестке передохнуть, и банально старику хотелось самому похозяйничать на кухне. Но старший внучек всё равно хотел помочь.       Тот вечер прошел более чем… обычно. Но тепло и уютно.       А посреди ночи Роксана проснулась. Что-то незримое разбудило её и тянуло к выходу… повинуясь неизвестному чувству, она выползла из постели Кагуи — они спали вместе. И замерла. Что-то жутко дышало ей в макушку. Опасность? Она обернулась, сжала медальон и поняла. Что-то ужасное надвигается на их деревню! — Просыпайтесь!!! — прокричала она на весь дом.       Естественно её окрику довольны домочадцы не были. Многие повскакивали взлохмаченные и заспанные. В особенности от того, что Роксана не могла объяснить, что за опасность. И, пожалуй, лишь дедушка Роб велел следовать её словам. Вещи не собирали, лишь наспех оделись и поспешили на выход, как… Раздался взрыв. Громыхнуло так, что сотрясло землю. В окне было видно, как горит деревня. Пламя перекидывалось с дома на дом. Деревенские бежали, кричали и плакали. А вслед за ними следовали люди в странной одежде, кидая заклинания или размахивая оружием. Деревенские падали замертво. Те, кто обладал магией, а ими были волшебники в отставке (причем очень преклонного возраста) кинулись отбиваться, но тщетно.       Кого-то убивали, кого-то вырубали.       Паника была такой силы, что и родители Симона и Кагуи поддались страху, таща за собой детей. — Стойте же! — крикнул им дедушка Роб.       Люди смешивались, толкались; пахло мерзко. Было страшно. И лишь крепко сжимающая ладонь придавала сил и очевидную мысль: защитить Кагую.       Когда тетя Ребекка и её муж пропали, а Симон велел сестрам спрятаться, сам отвлек внимание нападавших, которые кинулись на них. Роксана потащила за собой младшую. Утаскивала в сторону каменной стены домика, в панике озиралась и с большим трудом запрятала Кагую в пристройку для утепления. — Сестренка, а как же ты?! — давясь слезами, спрашивала Миказучи. — Я спрячусь в другом месте. Нам тут вдвоем не поместиться, и вот… — Роксана сняла со своей шеи медальон и одела младшей. — Только тсс.       Зажимая себе рот, Кагуя кивает, давясь слезами.       Роксана же оборачивается и бежит вперед. Нужно было найти Симона, Роба и… молочную мать с её мужем. На полпути её поймали, но Роксана не собиралась легко сдаваться. Ещё чего! Телекинезом она подняла близь лежащие камни, палки и деревяшки и кинула их в нападавших.       Естественно последовала ругань от незнакомцев, и их хватка ослабла, отчего Роксана тут же вырвалась из рук, подхватывая левитирующую палку с огнем, наложила чары уплотнения и стала лупить незнакомцев. Те в ответ замахнулись на нее посохом, но его девчушка разрубила своим оружием и продолжила наступать, меняя стили нападения: то нанося удары зачарованной, горящей палкой, то кидая в них телекинезом всё что могла вокруг поднять. — Эта мелкая тварь!!! — ревел один.       Второй ухватился за дощечку, которая шарахнула его по голове, но та в его руках стала дергаться.       Попутно Роксана увеличивала зону действия своего телекинеза, нанося удары нападавшим и лишь чудом не попадая по деревенским.       Однако…       Было очень тяжело контролировать и телекинез, следя за полетом каждого предмета, и чары на палке. Пусть мамочка и обучала её магии. Пусть проводила частые практики развития своих сил, и даже в её отсутствие с магией помогал дедушка Роб… Но настолько сильно и много Роксана делала впервые. У неё уже побаливало тело, а в груди сдавливало всё. Она потратила уже достаточно эфира. И по-хорошему ей следует прекратить, однако… если она сейчас остановится, её и тех, кто не успел сбежать — схватят.       «Мамочка», — мысленно звала родительницу девчушка, ввзывая к её облику. Надеясь, что подобно чуду, она появится тут.       Некоторых негодяев девчушка вырубала, другие пытались бороться с её магией. И лишь когда предметы чуть замедлились, в неё чем-то запустили. Это определенно было чье-то заклинание. Но данного удара было достаточно, чтобы оно заставило потерять сознание.       Очнулась же она на коленях Роба. — Д-дедушка Роб? — прошептала она.       Роб улыбнулся и погладил её по голове. Рядом облегченно выдохнул Симон. Сама Роксана с трудом приподнялась, ощущая странную тяжесть на кистях рук. И посмотрев на них, застала… обручи. Кандалы с лакримой. Взгляд впился в алый камень. — Г-где мы? — Вырвался вопрос. — Нас схватили какие-то служители «Темного Бога», — раздраженно произнес Симон.       Рядом кто-то ещё возился, были слышны и всхлипы.       Эфир в воздухе… витал колючий и злой.       Роксана осмотрелась и ужаснулась. Их окружали старые неровные каменные стены и железная решетка, через которую хорошо видно круговое огромное помещение с такими же решетками… — Тебя держали на особом счету, весь путь, — тихо стал объяснять Роб, напрягаясь. — Мы с трудом смогли забрать тебя… — Прости, Сана. — Склонил голову Симон.       Роксана посмотрела на молочного брата. Сердце сжалось. Все люди вокруг были ранены и потрёпаны. У кого-то были свежие раны, а некоторых деревенских, помимо Роба и Симона, даже она не видела. Но она очень надеялась, что Кагуя не попала в это ужасное место. — А… Кагуя? — Н-не знаю… я… её не видел… — то ли обреченно, то ли облегченно ответил Симон и утер слезы.       Девчушка протянула к нему руку. — Я её спрятала. И дала мамин медальон. Она в безопасности.       Мальчик замирает, неверяще смотря на нее. — Этот медальон мама очень сильно зачаровала, так что сестренка Кагуя в безопасности. — Постаралась улыбнуться Роксана.       По смуглым щекам Симона потекли слезы. Он коснулся её ладони обеими руками и прижал ко лбу, тихо шептав благодарность. Его тело содрогалось, но он тихо плакал. Пожалуй… Молочный братец всегда старался казаться «мужественно», то бишь не показывать слез. Конечно, когда они были значительно меньше, он плакал, но… ближе к своим шести годам тот перестал показывать подруге, сестре и даже остальной семье слезы. Но то, что они пережили… невозможно не заплакать. Ведь… она не увидела в их камере родителей Симона… Что наталкивало на нерадужные мысли.       Роксана сжала пальцы молочного брата. — Я уверена, мама скоро придет… и им всем… будет хана.       Мама при ней хоть и старалась не выражаться, но всё же иногда не сдерживалась. Да и… деревенские мужчины не всегда обращали на детей внимание, так что бранные слова младшая Белсерион знала. Но сама их никогда не употребляла, до этого дня.       Тело Роба вздрогнуло, он наклонился к детям и тихо прошептал: — Что верно, то верно…       Дедушка Роб, как обладатель магии, знал мать Роксаны значительно лучше, чем его сын. Так как тот не унаследовал магический дар. Да и изредка, но именно с Робом Ирен советовалась в плане магии. И с ним обычно договаривалась о присмотре за дочерью на время путешествий…       И хоть в душе Роксана надеялась, что мама скоро придет… спасет всех. Самый главный страх стал пробуждаться. Скользить на задворках сознания, шепча самое жуткое для маленькой Белсерион — «мама не придет». Но девчушка упорно откидывала эти мысли, стараясь напоминать себе, как мамочка её любит. Какая она крутая и как свернет всех плохих дядей в бараний рог. Данные выражения тянулись из чего-то далекого, но с ними было проще.       А до тех пор пришлось подчиняться этим ублюдкам. Выполнять их мерзкие указания и работать, и работать. Долго, до изнеможения. До боли во всем теле. До одного единственного желания — спать.