Бойфренд моей мамы

На следующий день Чонгук всё-таки сумел вытащить Сонми на пожарную лестницу, ведущую на крышу, хотя та и упиралась. Для этого ему пришлось проявить немного физической силы, но, как он замечал для себя ранее, той даже в какой-то степени нравилось такое лёгкое грубоватое доминирование. Как бы то ни было, у него выдался наконец шанс разобраться в причинах внезапно грянувшей холодной войны: как ни крути, но девушка пускай и любила чтобы её баловали и была той ещё капризницей, но из-за дня потерянной связи навряд ли бы закатила такой концерт. — Может, мне наконец объяснят, что происходит? — он притиснулся к ней вплотную, упираясь руками в стену по обе стороны от её головы и отрезая ходы к отступлению. На лестнице было сумрачно, серый клочок неба в окошке над ними давал мало света, зато хорошо слышался стук дождя и глухие отзвуки людского гомона, доносившиеся из коридоров. — Значит, после этих детских игр в гляделки ты всё-таки нашёл в себе смелость заговорить со мной в школе? Я уж думала, кишка тонка. От пристального взгляда его черных угольков-глаз, казалось, ещё чуть-чуть и вспыхнет тонкая, как пергамент, нежная кожа её лица. Но девушка смотрела куда-то в бок, скрываясь от него за ресницами и угрюмой ухмылкой. — Вокруг тебя постоянно вьются твои девчонки, и я… — О, да! Они ведь такие страшные! Понимаю тебя! — деланно закивала Сонми, выкручивая режим сарказма на максимум. — Чего только стоят отвратительные скобки Миён! Я помню, как ты говорил, что те вселяют в тебя дрожь. — Причём здесь сейчас это? — мягко взмолился Чонгук, мученически заламывая брови. — И я не так говорил, просто такую допотопную брекет-систему уже век как не ставят, и она действительно уродская, поэтому врач, который… — Ой, всё! — девушка выбила его руку из опоры, вырываясь из окружения и сбегая вниз по лестнице. Чонгук естественно бросился следом, нагоняя её на площадке этажом ниже. — Зачем ты так себя ведёшь? — рявкнул он, не сдерживая раздражения и хватая её за запястье. — Как «так»? — дикой кошкой зашипела Сонми и попыталась вырвать руку, но вместо удачного освобождения только рванула Чонгука на себя, отчего они с глухим грохотом врезались в железную дверь. — Как актриса из мыльной оперы! Драматизируешь! Перекручиваешь мои слова! Даже в мелочах! — он дрожал от гнева и обиды, угрожающе, но вместе с тем повержено склоняясь над ней. Слова рубил жестко, чеканя каждый звук: — Я так много раз говорил, что влюблён в тебя, но ты не веришь! Я уже сотню раз извинился, что мне ещё сделать?! Встать перед тобой на колени? Может, хватит меня мучать? Или тебе нравится меня унижать? Поток его слов прервала звонкая пощёчина. Кажется, он сам не заметил, как начал скатываться в истерику. Сожаление и трезвость взрослой части его души проснулись слишком поздно, когда в глазах напротив уже выступили обезоруживающие слёзы. Сердце ёкнуло в груди, в следующий миг ухая куда-то в пятки. Он сглотнул. — Прости меня, Сонми, прости… Я всего лишь хочу понять, что сделал не так… Сонми, прошу тебя… — Что ты знаешь об унижении? Я вчера чувствовала себя такой жалкой… А ты даже не можешь удосужиться вспомнить… Будто… будто я существую для тебя, только когда являюсь частью твоей собственной такой насыщенной жизни! А так я ничто… пустое место… декорация… — Сонми, что ты, нет! Это не так! — Чонгук замотал головой. — Что мне сделать теперь? Что мне сделать, чтобы не потерять тебя? — он попытался утереть ей слёзы, но его руке отказали в прикосновении, отмахиваясь, как от надоедливой мухи. — Доказать, что это не так. Чонгук промаялся в сгрызающем его неведении до самого вечера. Было больно видеть, как Сонми, недавно плакавшая рядом с ним на лестнице, улыбается, как ни в чём не бывало, одноклассницам. Особенно тошно было от вида её, стоящей в компании, где крутился довольный, словно кот, объевшийся сметаны, Джинрёк. Тот хоть особенных поползновений в её сторону не совершал, но активно учавствовал в одной беседе с ней. Глядя на их беззаботную болтовню и распустившего павлиний хвост парня, лихо и слишком часто зачёсывающего пятернёй стильную чёлку со лба и, как бы ненароком, демонстрирующего разлёт своих широких плеч, Чонгук ощущал себя грёбаным куколдом. Он также вновь и, как никогда прежде, отчётливо ощутил иллюзорность своего положения в классе. Своим поощрением Сонми на время поставила его с собой на одну ступеньку школьной иерархии. С ним некоторое время назад начали дружелюбно здороваться и бывало даже перекидывались ничего незначащими фразами, а теперь он опять где-то за чертой отчуждения. И страшнее всего было осознать, что он не хотел возвращаться обратно. Да, он не за что бы не стал прогибаться под некоторых самовлюблённых придурков, но быть просто в хороших отношениях с адекватным ребятами — нормальное желание, и он слишком долго отказывал себе в нём. Почему? Разумеется, из-за страха. Обманывать себя, что ничего не желаешь и ничего не иметь, и желать, нуждаться, но быть отверженным. Его хрупкое эго выбирало первое. Ужиная дома в одиночестве, Чонгук услышал сквозь шум воды в раковине и позвякивание тарелок, как тётушка Пак на кухне костерит себе под нос его мать на чём свет стоит: — Нет чтобы держать свои грязные делишки под замком и заниматься, чей ей там вздумается за закрытыми дверями, нет, она выставляет всё на показ! Даже будто хвастается! Было бы чем! Ну любовник, ну молодой, а семья-то вверх-дном! Муж ушёл! Отец с сердцем не вылазит из больниц! Таких девок раньше в приличных домах розгами пороли! Дурная девчонка! Неблагодарная! Ой, сколько же это ещё длиться-то будет! Срам какой! Чонгук, не ожидая ничего хорошего, вбил в поисковик нейвера имя своей матери, и ему тут же вывалились свежие статьи с однотипными заголовками аля «Дочь магната от мира автомобилестроения уходит в отрыв». Одну из таких желтушных заметок он всё-таки, мельком и морщась, пробежал глазами: Молодой любовник, разрушенная семья, отставка отца, что дальше? Чон Сиа, дочь бывшего главы «Чон Моторс», не оставляет случая, чтобы не подкинуть нам пищи для новых сплетен. На этой неделе скандальная персона вывесила в своём аккаунте одной популярной социальной сети фото со своим неприлично молодым ухажером, на этот раз явно сделанные на отдыхе в одном из шикарных курортов на горячих источниках в Японии. Пара мило позирует в одних банных халатах, своей интимной позой не оставляя сомнений касательно характера своих отношений. Личность любовника по-прежнему остаётся не рассекреченной. Ранее, как заявляют экономические обозреватели, госпожа Чон своим вызывающим поведением отняла у своего отца шансы переизбраться на пост председателя компании, хотя его шансы из-за слабого здоровья и так были невысоки. В связи с отставкой опытного главы котировки акций компании на какое-то время потеряли в цене около 20%, но впоследствии восстановились до прежнего уровня. Ожидает ли компанию очередной спад и в этот раз? Если высокопоставленные управленцы не в силах взять под контроль ветренное поведение членов своих семей, разве способны они должным образом управлять таким крупными и социально значимыми предприятиями, как «Чон Моторс»? И достойны ли такие предприятия экономических льгот, которыми пользуются за счет наших, налогоплательщиков, карманов? Возможно, именно этими вопросами следует задаться простым гражданам, когда с целью вызвать зависть нам тыкают в лицо картинками своей лакшери-жизни необременённые обязательствами отпрыски политической и бизнес- элит? Доскроллив веб-страницу до фоток, на которых на фоне молочно-голубой воды, окруженные влажным паром и лесом обжимались герои статьи, Чонгук мрачно заблокировал экран. Просто очередная статейка, в который раз полоскавшая грязное белье его семьи. Она оставила в нём неприятный осадок, но не более — похоже, к таким вещам у него начал вырабатываться иммунитет. Публикация, совершенно очевидно написанная по чьему-то заказу, с правильно расставленными акцентами, возбудила в Чонгуке смутное предчувствие осознания какой-то истины, но оно так и не посетило его. Зато вместо него пришла другая идея, уже более прикладного для него характера: заглянуть на их школьный форум. Может, там найдутся ответы на волнующие его вопросы? И, о да, они там отыскались. Что ж, он накосячил по-страшному, и теперь понимал это. Как он мог не удосужиться узнать о дне рождении собственной девушки? И та ведь даже намекала ему на прошлой неделе на нечто подобное, но он тогда так увяз в продумывании плана по выдворению одного альфонса из своего дома, а потом так старался забыться в поцелуях, что, вероятно, всё и проворонил. Поделом же ему. На форуме кто-то жалел Сонми, ведь та, как оказалось, проплакала всю большую перемену в туалете и даже отказалась идти после уроков посидеть в кафешку с одноклассниками, как делала это в предыдущие годы; какой-то пользователь, наверное, завистливая девчонка, затесавшаяся в её близкое окружение, ехидничала про то, что так вертихвостке и надо, и что та вообще просто играет в невинность; кто-то же поздравлял Джинрёка с открывшимся шансом вновь приударить за своей пассией. Но все они сходились в своей оценке к нему — лузер и неудачник, который даже не в силах удержать свалившуюся на него с неба удачу. В этот раз трудно было с ними поспорить. Чонгуку пришлось хорошенько поломать голову над стратегией по смягчению сердца своей обиженной возлюбленной, но ничего путного не шло в голову. Отчаявшись, он решился написать своим хёнам-музыкантам с просьбой о совете. Юнги-хён сказал, что в романтических делах не сведущ и отделался грустным смайликом плачущего кота, зато Намджун-хён оказался более опытным Казановой, снабдив его вагоном и маленькой тележкой разных напутствий и наставлений, а также обещал всячески способствовать воссоединению юных голубков. Действовать было решено с утра. Со стаканчиком так любимого Сонми ванильного бабл-ти Чонук спозаранку дежурил на остановке, куда обычно прибывал автобус девушки. Ещё раньше он отправил ей сообщение, в котором просил включить в определённое время одну популярную в Сеуле радиостанцию, — там по счастливой случайности работал приятель Намджуна, — и, по предварительной договорённости, Чонгук позвонил туда, когда настала рубрика утренних приветов и поздравлений. Краснея даже дистанционно и немного заикаясь, он всё-таки сумел поведать дружелюбному голосу ведущего суть своей проблемы, а потом в который раз обратился к Сонми с признанием, извинениями и просьбой дать ему второй шанс. Сейчас же он стоял в страшном волнении под навесом остановки и старательно игнорировал все косые взгляды, которыми одаривали его сходящие с транспорта ученики, примечая на нём школьную форму своей старшей школы. Когда он наконец-таки увидел фигурку Сонми и когда та впервые с момента разразившейся ссоры посмотрела на него прямо и без того арктического холода в глазах, Чонгук растянул губы в дрожащей, полной раскаяния и надежды, улыбке. Когда же она неспешно подошла и взяла из его рук стаканчик с бабл-ти, он мысленно воздал славу своему личному любовному божеству в лице Намджун-хёна. Всё, вроде бы, вновь наладилось. Ему так казалось. Чонгук выкладывался на двести процентов, следя за каждым микровыражением на лице девушки, пытаясь предугадать её следующее желание. Был предельно заботлив и внимателен. По какой-то неведомой ему самому причине он всё ещё не смел прикасаться к ней с той же жадностью, что и раньше, трогая аккуратнее, целуя целомудреннее. Он даже дышал рядом с ней через раз. Сонми тоже не спешила возвращать всё на круги своя. Наверное, всё ещё присматривалась к нему. Они общались в школе и после занятий. Он сводил её на неделе поужинать и в магазин косметики, чтобы девушка выбрала себе подарок по душе. Сонми оценила жесты и не стала злоупотреблять его щедростью, указав на довольно бюджетный ВВ-крем и подводку. Уже прощаясь на станции метро — им, как и обычно, было не по пути, — девушка долго обнимала его, прижавшись головой к его груди. Чонгук тоже деликатно обнимал в ответ, боясь пошевелиться. Он сказал ей тихо в волосы: — Послезавтра Чусок и долгие выходные. Три дня не смогу увидеть тебя. Я буду скучать. Она наконец отстранилась, пристально глядя на него. На её лице было то самое выражение, которое Чонгуку никогда не получалось прочитать. Непостижимая. Его личная Энигма. — Поцелуешь меня, оппа? Разумеется, он исполнил её желание, приникая к ней с неведомым ранее ему саму трепетом. — Оппа, — снова тихо позвала девушка, выдыхая в его губы. — Что? — так же тихо отозвался он. — Скажи, ты ведь… хочешь меня? Чонгук мелко заморгал, думая, что он ослышался. И хрипло переспросил: — Прости… что ты сказала? — Спросила, хочешь ли ты меня. Он помедлил немного, осмысляя. Отвечал, так же осторожно формулируя: — Было бы странным, если бы я не хотел… Не думаешь? — Значит, хочешь? — Конечно, хочу. Что за вопрос. — Он хмурился и краснел одновременно. — Тогда, что насчёт лав-отеля… Скажем, завтра после школы? Чтобы тебе было о чём вспомнить на длинных выходных. — От её интимного тона у Чонгука полыхнуло жаром в паху, но он не спешил отвечать. Тогда его поторопили будто даже немного насмешливо: — Что, неужели не хочешь перевести наши отношения на новый уровень? Сам только что говорил, что… — Хочу, — резковато и твёрдо прервал он её, утопая в радужках её улыбающихся глаз. — Тогда позаботься о месте. — Но для регистрации, насколько я знаю, нужна ID-карточка, а у меня… — Оппа, придумай что-нибудь… — Она коснулась его рта указательным пальчиком, прерывая его бормотание, и Чонгук шумно выдохнул запасённый для остатка фразы воздух через нос. Намджун-хён помог и с этим деликатным вопросом, едва ли не с отеческой гордостью разрешив забронировать номер на свой номер ID, а также подсказал сетку чистеньких лав-отелей с аппаратами саморегистрации на входе — так даже удобнее будет провернуть их номер с поддельным удостоверением личности. Естественно, Чонгук весь изнервничался. На следующий день встал ни свет ни заря и провел в ванной добрых часа два, создавая идеальную «внизу» гладкость везде, куда дотянулся бритвой — боялся, что если сделает всё с вечера, на утро уже успеют повылезать колючие столбики. Встречая Сонми на остановке, чтобы укрыть её своим зонтом — сегодня некстати мелко и липко моросило, — непривычно потупился. Девушка же не проявляла никаких признаков волнения. Подражая её невозмутимости, он клюнул её в щёку. Но, почуяв вроде бы привычный запах её крема, неожиданно возбудился и сам же этого застеснялся. В течение дня они о предстоящих планах не говорили, ведя себя, как обычно. Так что Чонгук всё-таки сумел взять себя в руки. Однако уже вечером, на выходе из школьных ворот, мандраж опять взял своё. Девушка первая подняла животрепещущую тему: — Ты нашёл мотель? — Д-да, есть тут один неподалёку. Вроде, уютный и отзывы хорошие. С ID-карточкой тоже всё уладил. — Мне нужно вернуться домой до девяти. — Хорошо, я п-понял. Думаю, мы управимся к этому времени… И почему их диалог звучал так нелепо? Чонгук на миг зажмурился, отворачивая голову в сторону: так, чтобы не увидела Сонми. Добирались пешком, идя под руку. Чонгук попытался было как-то разрядить обстановку, но вышло скверно. Так что он бросил эту затею, и старался просто наслаждаться мгновением. Пока они стояли на многолюдном пешеходном переходе в ожидании зеленого сигнала светофора, опять заморосило. Неоновые вывески высоток в округе будто растушевало по воздуху. Раскрывая над их головами прозрачный зонт, Чонгук посмотрел вниз, на стоящую подле него Сонми. Она была такая хорошенькая, что у него сладко защемило в груди. Желание поцеловать её прямо здесь и сейчас ввинтилось в него с силой буровой установки, заставляя забыть обо всём. — Сонми? — позвал он её внезапно сбившимся голосом. И когда она подняла на него глаза, склонился, прижимаясь к её прохладным и слегка липким от блеска губам. В следующее мгновение светофор застрекотал цикадой, напоминая о начале движения, и им пришлось разомкнуть поцелуй. Завернув в укромный проулок, они наконец подобрались к автомату саморегистрации. Он провозился несколько минут, отчаянно воюя с машиной, и вышел из этой схватки победителем. Девушка всё это время стояла подле, вертя пальчиками изящный серебряный кулон у себя на цепочке — это было первое проявление волнения с её стороны, Чонгуку это даже понравилось. — Красивая подвеска, — сказал он, — никогда не видел её у тебя прежде. — Странно, это давний подарок, — отозвалась она и тут же игриво улыбнулась уголками рта: — Теперь осталось только закупиться экипировкой, — и кивнула на автомат с презервативами и смазкой, что стоял рядом же. — Верно, — нервно взлохматив себе затылок, он подошёл к указанному агрегату, с сомнением рассматривая продукцию разных фирм, размеров и вкусов. От выбора разбегались глаза. И какого размера презики ему брать? И почему он забыл заресёрчить такую важную деталь через интернет? — Купи упаковок пять, — внезапно подала голос Сонми. — Так много? — удивился Чонгук. — Впрок, — пожала плечами девушка. Остановив свой выбор на простых латексных среднего размера кондомах и клубничной смазке, он приложил карточку к терминалу. Уже разгибаясь с руками полными только-только вывалившихся в короб многочисленных покупок, он почувствовал что-то неладное: сначала увидел периферийным зрением движение в конце проулка, а обернувшись полностью — и нацеленный на него смартфон, за этим последовал и звук затвора. А потом ещё один. К ним, объезжая свежие лужи, на обклеенном цветастыми наклейками электромопеде и в шлеме бесшумно подкатил… Джинрёк? Затормозив, он белозубо и торжествующе ухмыльнулся: — Что, грандиозные планы на выходные? Собираешься прошерстить все порносайты? Затем парень достал откуда-то позади себя пассажирский шлем и протянул его Сонми. Та, убрав телефон в ранец, приняла его, полностью игнорируя Чонгука. Он неуверенно позвал её, но Джинрёк его перебил: — Неужели думал, что такому прыщавому тощему патлатому уёбищу, как ты, что-то перепадёт? Моя девочка с характером, и захотела потрепать мне нервишки, преподав урок верности, но себя она на ущербных не разменивает, сколько бы они ни звенели перед всеми родительскими кошельками. — Деловито и всё также молча, Сонми уселась позади парня, отчего её школьная юбка немного задралась, и Джинрёк шлепнул её по белоснежному бедру, явно демонстрируя Чонгуку свои права на неё. — Ты жалок, Чонгук-а. Не знаю, утешься там как-нибудь… Подрочи себе дома… Резинок надолго должно хватить. Привычным нахальным жестом закинув себе в рот жвачку, Джинрёк лихо повернул руль, разворачивая мопед в сторону дороги, с которой ранее и свернул. Во время этого манёвра, Чонгуку всё-таки довелось пересечься взглядами со своей теперь, наверное, уже бывшей девушкой. Спокойная и красивая, как фарфоровая куколка, она смотрела на него пустыми или, напротив, слишком глубокими глазами — теперь, Чонгуку это вряд ли доведётся узнать. Да, признаться, он уже и не хотел.