Oublie nos péchés

Регулус долго прокручивал в проекторе своей черепной коробки один и тот же момент: как Сириус, держа его за подбородок, признался в том, что ему «до ужаса» нравился Бланш. Его пробирало от того, насколько взгляд Блэка был поглощен им тогда, будто не существовало больше никого в этом мире. Ощущение, что всё внутри скручивалось, стоило щекам почувствовать уже привычные губы, которые иногда дольше положенного касались их, нарастало с каждым вечером. Этот «ритуал» становился до неправильности естественным. Необъяснимая привязанность углубляла корни, как бы Регулус не отнекивался от прогрессирующих чувств, которые не входили в обычный флирт с приезжим, что по окончанию лета уедет, и они никогда больше не свидятся. Укол боли от осознания задел что-то под рёбрами. Неужели сердце? — Доброе утро. Выходя из комнаты, натолкнулся на того, кем были заняты мысли последние несколько суток. Бланш просто кивнул, и глаза сами уцепились за стекающую по локону и падающую на грудь каплю, что скрылась под третьей пуговицей. Полностью не обсохнув, Блэк вышел в полурасстёгнутой рубашке, свободных штанах, с мокрыми волосами и босыми ногами. Он выглядел так просто, но в то же время чертовски привлекательно. Влажная ткань, что прилипала к коже, вызывала в Регулусе смутное желание провести ладонью по… — Чего застыл? — уже спускаясь, спросил старший. — Пойдём. Нас ждут. Бланш, мотнув головой, поспешил вниз за ним, всё глазея на спину и мысленно подчёркивая весьма спортивное телосложение Блэка. Он занимался чем-то? Спортсмен и художник — забавное сочетание. Во время завтрака Регулус заметил, что Сириус был молчаливее и задумчивее, чем в предыдущие дни. Подумалось, что недавнее признание как-то тяготило британца, и такое предположение имело место быть. Кто бы не боялся порицания или непринятия со стороны? Особенно учитывая его высказывания о собственных родителях… — Филиси так и не вернулась, — напомнил дедушка, подавая гостю перец. — Она наверняка с Бернаром. — Бернаром? — переспросил Блэк, отвлекаясь от ковыряния в тарелке. — Le chat du voisin. — Но Луиза сказала мне, что не видела нашу малышку. Вдруг с ней что-то произошло, — Мариус нервно прокручивал кольцо на безымянном пальце. — Je peux la trouver facilement, — Сириус резко встал, оставив яичницу недоеденной. — Подожди. Как? — Регулус поставил бокал, недоумённо глядя на парня. — Ты тут совсем ничего не знаешь. — У меня отличный нюх, — только и сказал он, поспешно выходя из кухни. — Что это значит? — в растерянности обратился к деду. — Je ne sais pas ce qu'il voulait dire. Просто будем надеяться, что Сириус справится. Оставшись с Мариусом наедине, младший Бланш всё продолжал обдумывать поведение Блэка. Возможно, он избегал разговора, либо же не хотел видеть отчуждённости в поведении Регулуса? Утром Бланш сам витал в облаках, и ему даже в голову не пришло затронуть тему вчерашнего. После лёгкого завтрака он лежал на диване, пытаясь прийти к какому-то правильному заключению. Стоит ли объясняться? И как ему вести себя теперь? Может, сделать вид, что ничего такого не произошло, ведь это обычные слова? Или просто дать время Блэку на раздумья? Входная дверь громко распахнулась, и Регулус, вскочив, торопливо зашагал к источнику звука. — А вот и мы! — протянул Сириус, отпустив агрессивно брыкающуюся и шипящую кошку на пол. Филиси резво прошмыгнула в библиотеку, игнорируя младшего хозяина, что вызвало добродушную усмешку. — Не очень-то она и скучала, — выдал Регулус, наконец нормально взглянув на Блэка. — Боже, что с тобой? На левой скуле и на носу красовались свежие царапины, а на руках пестрели глубокие укусы. Неужели она его так? — Ранен в бою, но миссию выполнил, — гордо выправил плечи, не особо смахивая на солдата. Младший Бланш покачал головой, отмечая на сколько плоха ситуация. — Пойдём, — зашёл в гостиную, — залатаем тебя, — и вынул из шкафчика небольшую аптечку со стеклянной бутылкой. — Il guérira rapidement, — уверял Сириус, но всё же послушно плюхнулся на диван, устало вздохнув в ожидании. — Ne comptez pas entièrement sur la régénération, — Регулус расположился рядом, снова в негодовании покачав головой. — Тебе досталось, конечно. Никогда не видел, чтобы Филиси могла кого-то так исцарапать. — Видимо, я больше всех ей не по вкусу, — прошипел последнее слово, когда спиртовая вата прошлась по ранам. — Зато по вкусу многим другим, — неумело утешил, заклеивая следы укусов пластырями. На этом и должен был закончиться их диалог, перейдя как обычно на обсуждение повседневного, но раненный решил что-то про себя и тихим голосом спросил: — Ты ведь входишь в их число? Сердце гулко пропустило удар и замерло. С уст Сириуса сказанное воспринималось как прямой конкретный вопрос, без намёков, и совсем не как шутливое уточнение. Быстро отвечать было бы слишком. Говорить «да, конечно» тоже ужасно откровенно звучало. Уклончивость сейчас казалась лучшим решением. — А ты как думаешь? Регулус поднял взгляд, в очередной раз окунаясь в тёмно-серые омуты, необъяснимо сочетающие мягкость и сосредоточенность. Глаза Блэка всегда завораживали своей открытостью. По ним можно было понять практически всё. Пару раз моргнув, Бланш решил слегка улыбнуться, дабы выказать правильный ответ. — Без сомнений, — Сириус облегчённо произнёс, словно переживал, что уловит противоположное в эмоциях Регулуса. Можно ли считать это неким признанием? Полной уверенности не было, однако волнение прошлось по всему телу, приятно оседая на кончиках пальцев.

***

Настала его очередь выполнять договорённость. Бланш понимал, что затея обучить необучаемого за такой короткий срок провальная, однако весело провести время был не прочь. Сложно было в начале поверить, что Сириус ни разу не прикасался к чему-то для Бланшей обыденному. Хотя не во всех домах готовят сами хозяева и не все связывают свою карьеру-жизнь с готовкой. Для Блэка имелась также отговорка в виде богатого семейства — он сам не говорил об этом, но происхождение и статус заметны даже в его простецкой светло-голубой тенниске, которая напоминала гольфийских лощённых пареньков, которые изредка светились в газетах. Они приступили к тому, где особо не нужны были колюще-режущие предметы — обоснованное решение Регулуса. Весь «урок» больше проходил в смешных замечаниях и подколах. Особенно забавляло то, как Блэк очень неуклюже обходился с тестом, пачкаясь мукой. Он будто специально извалялся в ней как какой-то непослушный пёс. Забавное зрелище. Отключая как обычно любые мысли, Бланш — наконец дойдя до самого важного и опасного — сосредоточился на чистке и нарезке лука, оставляя без внимания ученика, что продолжал свою бойню с белой массой. Готовка всегда помогала отвлечься и даже сейчас голова очистилась от фоновых переживаний, что жужжали постоянно, мешая полностью расслабиться. — А где ещё нож? — вывел из состояния пустоты мыслей вопрос Сириуса, который уже закончил с тестом и даже умыл лицо. Когда только успел? — Только профессионалу дозволено пользоваться холодным оружием, — отворачиваясь от гостя, продолжил резать овощ, что немного раздражал глаза своими испарениями, заставляя почти что плакать. — Разве профессионал не должен всему обучить того, кто просит его о помощи? Голос звучал намного ближе, чем должен был и Регулус почувствовал, как от чужого тела его отделяло пару сантиметров. Он резко остановился, словно дикий олень, ожидающий нападения из-за кустов. Ладони вспотели от ожидания чего-то волнительного. — Très peu professionnel de ta part, — произнёс так близко к уху, что коленки подкосились и рука рефлекторно разжала рукоять. Грудь прижалась к спине, а чужие ладони легли поверх его, что вызвали мелкие приятные покалывания. Он почувствовал насколько сильно незначительное прикосновение обдало всё тело жаром, а щекочущее дыхание сзади, вызывало легкое головокружение. Регулус готов был полностью прильнуть к Сириусу, однако какая-та частичка здравомыслия, единственная оставшаяся в трезвом состоянии, не давала этого сделать. Мозг пытался найти, что ответить на высказывание, но губы лишь безмолвно шевелились, будто старались поймать воздух, который катастрофично быстро нагревался — или так только казалось? — Откажешься от статуса или всё же дашь попробовать? Вопрос моментально привёл младшего Бланша в состояние осознанности, и голова рефлекторно повернулась в сторону источника приятного голоса. Лицо оказалось почти вплотную с чужим лицом. Кончик носа Сириуса касался щеки. Кровь прилила к лицу, и Регулус занервничал — Блэк мог почувствовать, как он покраснел. А то, что тот не отходил и не отшатнулся от него никак не смущало. — Ты всё ещё не ответил, — продолжил Сириус, его голос звучал мягко, но настойчиво. — На что? — хрипло переспросил, чувствуя, как кровь шумела в ушах. — На мой вопрос. Блэк медленно отстранился, возможно, почувствовав напряжение в теле Регулуса. — А ты как думаешь? — наконец выдохнул он, ощутив странную пустоту, едва между ними образовалась дистанция. — Думаю, что знаю. Но слышать подтверждение — всегда приятнее. Бланш обернулся, чтобы взглянуть на физиономию того, кто застал его врасплох. Полуулыбка красовалась на губах, которые сейчас казались такими манящими… Внутренности начинали болезненно сокращаться. Не надо о таком думать! Только не сейчас! Он с трудом отвёл взгляд, вернувшись к нарезке лука, хотя глаза всё ещё щипали от нахлынувших эмоций больше, чем от овощных испарений. — Сначала приготовь что-нибудь съедобное, а потом поговорим, — пробормотал, стараясь придать голосу лёгкость. Сириус тихо усмехнулся, но не стал дальше настаивать. Остаток времени они провели в странном спокойствии. Регулус продолжал готовку, сосредоточенно отвлекаясь на нож и миску с заготовками, почти позабыв о недавнем происшествии. Блэк, словно пытаясь соблюсти баланс между близостью и дистанцией, стоял неподалёку, наблюдая за каждым движением младшего Бланша с тем же сосредоточенным интересом, что раньше был направлен исключительно на готовку. Когда обед был готов, Сириус, облизнув палец после пробы, довольно хмыкнул: — Tu t’en es sorti. Presque comme un professionnel. — Presque? — Регулус нахмурился, хотя его губы тронула тень улыбки. — Tu as encore beaucoup à apprendre, — Сириус выразительно качнул головой, поднимая тарелку. На такое Бланш лишь картинно закатил глаза и покачал головой, будто соглашаясь на эту странную игру. Он взялся расставлять блюда на стол, стараясь не замечать, как взгляд Блэка почти осязаемо следовал за ним. Обед прошёл почти так же спокойно, как и готовка, лишь иногда Сириус нарушал тишину своими шутливыми замечаниями, а Регулус отвечал ему короткими репликами, которые, впрочем, иногда напоминали ответные поддразнивания.

***

Тишина и мягкое шуршание кисти о холст заполняли комнату, словно время решило притормозить свой бег ради этого момента. Бланш сидел на кровати, стараясь сохранять неподвижность, хотя внутри него разгоралась лёгкая дрожь нетерпения. Не хотелось своим движением или неосторожным вздохом разрушить магию, которая творилась прямо перед ним. Художник часто находил укрытие за мольбертом, и в эти моменты казался почти недосягаемым. Его сосредоточенность была чем-то завораживающим. Глаза, обычно полные искры игривости или мягкости, сейчас смотрели на холст с вниманием и сосредоточением, словно в его взгляде скрывалась вся глубина, которую никогда не позволял показать на людях. Кисть в руках двигалась так естественно, так легко, будто следовала за невидимым ритмом. Каждое движение было точно выверено, будто краски сами знали, где им остаться, чтобы стать частью чего-то прекрасного. Регулус ловил себя на том, что не мог оторвать глаз от этой сцены. То, как Сириус работал, было почти гипнотизирующим. Это не просто рисование, это было что-то большее — как будто он вкладывал в каждый мазок частичку себя. И было ли это мастерством или чем-то магическим? Возможно, это исходило от их различий. Блэк был совсем другим: его жизнь, его взгляды, его манера держаться — всё это так отличалось от того, что знал Бланш. Может, именно поэтому он так тянулся к нему, словно к чему-то неизведанному и одновременно такому близкому и родному. — Ты устал? — голос — тихий, но тёплый, с заметной ноткой заботы — прервал его мысли. — Нет, всё в порядке, — ответил с лёгкой улыбкой, стараясь казаться спокойным. Хотя внутри всё было иначе. Быть под таким пристальным вниманием заставляло его чувствовать себя странно, но не неприятно. Напротив, он наслаждался каждым мгновением, когда Блэк смотрел на него, даже если это был лишь взгляд художника, изучающего натуру. Иногда казалось, что между ними висит нечто невидимое, неразрывное. Регулус чувствовал это, однако боялся дать этому имя. Он смотрел, как Сириус снова уходил в свой мир, и в нём снова что-то сжималось от мысли, что этот момент когда-нибудь закончится. Его взгляд скользнул по лицу Блэка, задерживаясь на тонкой линии губ, на плавной дуге скул, и сердце на мгновение пропустило удар. Такой громкий, что он боялся, что его могли услышать. Что-то внутри шептало, что это чувство не должно быть таким сильным. Что это неправильно. Бессмысленно. Но разве можно бороться с тем, что казалось таким естественным? Бланш тихо выдохнул, словно пытаясь отпустить это ощущение, и вернулся к неподвижной позе, не переставая смотреть на Сириуса. Ночь давно вступила в свои права, мягко обволакивая комнату сумраком, едва подсвеченным теплыми языками свечей. Тишина, которая когда-то была наполнена лишь звуками мазков, теперь обретала совсем иной оттенок — она казалась густой, почти осязаемой, как будто хотела укрыть всё, что происходило здесь, от посторонних глаз. Сириус отложил кисть и сделал шаг назад, оценивая свою работу. Регулус, разминая плечи и ноги после долгого сидения, с любопытством подошёл к мольберту. Он склонил голову, наблюдая за созданием своей собственной копии. На холсте проступали его черты: строгие и одновременно мягкие, как будто художник уловил не только внешность, но и скрытую суть. Всё ещё недостающие краски казались неважными — даже в полутонах он выглядел настолько живым, что это даже пугало. — Это… я? — звучал тише обычного, словно не был уверен, имел ли право задавать этот вопрос. — Ты, — подтвердил Сириус с лёгкой усмешкой, тщательно скрывая своё удовлетворение. — Хотя, признаюсь, не так просто поймать твоё выражение лица. Ты ведь почти всё время меняешься — то вздохнёшь, то прищуришься. Сидеть спокойно, Регулус, определённо не твоя сильная сторона. — А ты удивительно наблюдательный, — искренне улыбнулся, но взгляд его оставался прикованным к холсту. Внутри было странное ощущение: он будто видел себя впервые. Таким, каким его мог видеть только Сириус. Не просто черты лица, но что-то большее — словно он состоял из сотен невидимых деталей, которые никто раньше не замечал. — Я бы никогда не подумал… что могу так выглядеть, — признался он после долгой паузы. Пальцы чуть дрогнули, как будто хотели дотронуться до картины, но остановились на полпути. — Это… странно. — Странно? — приподнял бровь, скрестив руки на груди. — Это значит, что я тебя плохо уловил? — Нет, — быстро возразил Бланш. Он отступил и вздохнул, собираясь с мыслями. — C’est juste étrange de me voir à travers ton prisme de perception. Comme si tu avais dessiné quelqu’un d’autre… pas moi. Брови художника вздернулись в удивлении от, казалось бы, простого откровения. — Это не другой человек, — пытался звучать мягче. — C’est toi, Regulus. Je ne peux voir que toi. Эти слова зависли в воздухе между ними, придавая моменту неожиданную глубину. Их глаза встретились, и серые тучи ударили невидимой молнией по Бланшу. Казалось, этот взгляд прожигал насквозь, оставляя за собой странную смесь смятения и тепла. Сириус держал взгляд, словно боялся, что отвести глаза — значило потерять что-то важное. Его серые глаза напоминали небо перед бурей: такие же тревожные, но манящие, как неизведанная сила природы. Регулус не мог заставить себя отвернуться, даже когда это было необходимо. Хотелось затеряться в этом тумане. — Но всё равно придётся сидеть ещё пару сеансов, — прочистил горло, собирая принадлежности для рисования. — Ну, ради такого результата, может, и выдержу. — Рад это слышать, — бросив ещё один взгляд на холст, Блэк осторожно снял его с мольберта, поставив в угол комнаты, чтобы краска окончательно высохла. Рука прошлась по волосам, снимая напряжение долгого дня. — На сегодня хватит. Уже поздно, мне пора. — Конечно, ты сегодня знатно постарался и в готовке, — веселее подметил Бланш. — Спасибо тебе. — За что? — искренне поинтересовался. — C’est plutôt à moi de te remercier pour l’apprentissage et pour l’opportunité d’immortaliser ta beauté. Запечатлеть красоту? Художники всегда так говорят? Кровь хлынула к лицу, и щёки загорелись огнём. — Обменялись любезностями — и хватит, — смущенно фыркнул Регулус, стараясь придать голосу обычный, лёгкий оттенок, однако слова прозвучали немного неровно. Почему Сириус всегда говорил так прямо? Его слова всегда звучали с какой-то непонятной уверенностью, словно он действительно имел в виду каждое слово. Возможно, он неосознанно проявлял интерес? — Bonne nuit, — проговорил Блэк, прерывая новый виток мыслей. Он стоял у открытой двери, обернувшись к младшему, ожидая ответа. Регулус подошёл, чтобы исполнить привычный ритуал, однако, когда он оказался так близко, что мог уловить тонкий аромат чужого парфюма — тёплого, пряного, будто согретого солнцем, — внутри него что-то дрогнуло. Это пробудило странную, неосознанную тоску и лёгкое головокружение, словно он стоял на краю чего-то опасного и манящего одновременно. Абсурд. Это ни к чему не приведёт. Только к неловкости, к разрушению. Стоило ли рисковать? На долю секунды он замер, взгляд скользнул по расслабленному лицу Сириуса, который, кажется, ничего не подозревал. Уголки его губ тронула мягкая улыбка, взгляд был спокоен, и именно это спокойствие — добродушное, беззаботное — заставило Регулуса решиться. Он шагнул ближе, сердце застучало молотом. Рука дрогнула, но всё же коснулась запястья Блэка, лёгким, почти мимолётным движением, будто просила немного подождать. Сириус бросил короткий взгляд на руки, но остался неподвижен, следя за каждым движением с лёгким недоумением. И вот, не давая себе времени передумать, Регулус потянулся вперёд. Касание было быстрым, почти неуловимым. Его губы встретились с губами Сириуса — немного обветренными, однако такими на удивление мягкими, с едва ощутимым привкусом чего-то свежего. Это был самый простой поцелуй, тихий и неловкий, полный смущения и невысказанных чувств. В ту же секунду он отстранился, не дав мозгу обдумать ничего. Сейчас работал лишь один орган — сердце, что гулко стучало в груди, эхом звеня в перепонках. — Bonne nuit, — спешно выдохнул, едва взглянув на Сириуса. Не дожидаясь реакции, Регулус захлопнул дверь. Его лицо пылало, руки дрожали, и он стремительно отступил, скрываясь в тени комнаты. — Чёрт… — прошептал он, тяжело дыша, прикрыв глаза. Нужно было успокоиться.