Одну жизнь назад

      — Сколько мне было, когда я умерла в первый раз? — спросила я, не размыкая глаз и перематывая перед внутренним взором картинки просмотренной жизни.       Мягкость подлокотников кресла, аромат шоколада, тихий шелест переворачиваемых страниц не возвращали ощущение реальности. Я стояла на руинах собственной жизни, теряясь в водовороте вопросов, опасений и догадок.       — Пять. Совсем ребенок, что слишком любил смотреть сказки о принцессах с хорошим концом, — шорох одежды раздался прямо над ухом, а после холодные пальцы опустились на пульсирующие болью виски. Хотя телесная боль не шла ни в какое сравнение с душевной — сердце полосовали беспощадные лезвия непонимания и сожаления.       — Тогда понятно, откуда такая тяга к их упоминанию.       Богиня Элизабет обожала отсылки, смысл которых не понимала. Она точно не могла знать ни о Малефисенте, ни о Богине хаоса Эриде, ни о Ромео и Джульетте, ни историю красавицы и чудовища. Даже страна Китай ей ни о чём не говорила. В этой вселенной их просто не существовало.       Но в её мыслях они всплывали. Ведь Богиня Элизабет уже была осознанно перерождающейся душой. Просто ещё не поняла этого.       Я невесело хмыкнула. Какой забавный парадокс — я стала осознанно перерождающейся дважды. Осталось лишь понять, насколько это сломало привычный мир.       — Ты говорил, что ещё никто не возвращался в ту вселенную, где уже существовал однажды, — вспомнила я фразу, сказанную Акаши в нашу вторую встречу.       — Говорил, но и не отрицал этой возможности. Всё зависит от самой души. А может её ждут незавершенные дела, поэтому вселенная сама призвала её, — Акаши опустил ладони на плечи, медленно массируя их и посылая теплые волны по истощенной душе.       — Тогда что насчет проклятия? — взволнованно спросила я. Яркое воспоминание этого момента мелькнуло перед глазами. — Верховное Божество изрядно постаралась, вплетая в него условия и триггеры. Я восстановила воспоминания. И силу тоже. И., — я запнулась перед его именем. — И Мелиодаса встретила. Значит меня ждёт смерть через три дня, и я навсегда застряну здесь, потеряв себя?       — Я уже говорил тебе об этом, Эли. Знать и помнить — разные вещи. И ты сама решаешь, принять это воспоминание или просто сохранить его в глубинах памяти как знание, — тихий голос Акаши степенно лился по тишине библиотеки, податливо отвечая на все невозможные вопросы.       — Сохранить… — задумчиво протянула я и облегченно выдохнула. По крайней мере я не умру в ближайшие дни. А значит у меня есть время на поиск решения. Но была ещё одна странность в прочтении книги. — Почему при прочтении предыдущих книг я всегда чувствовала себя в главной роли, а эту лишь видела со стороны?       — Некоторые жизни лучше не проживать от первого лица, а лишь смотреть со стороны. Слишком глубокие шрамы они оставили после себя. Ты сама это чувствуешь.       Я прислушалась к ощущениям. Тело беспощадно ныло эфемерными ранами, нанесенными в последней битве; сердце заполошно стучало, терзаясь болью предательства; виски долбились сотней беспощадных молоточков, напоминающих о количестве прочитанных книг; черные мушки мелькали перед глазами, намекая на возможную потерю сознания. Но этому я не могла позволить произойти.       — Каким будет испытание на этот раз? — открыто спросила я.       — Что ты пытаешься сейчас сделать? — Акаши осторожно поднял мою голову за подбородок, заставляя открыть глаза и посмотреть на него. Серая безмятежность подернулась беспокойной дымкой, встречаясь с встревоженным океаном.       Я была Богиней Элизабет, единственной и неповторимой. Я была осознанно перерождающейся душой ещё раньше, чем Мелиодас сделал меня таковой, прогоняя из этой вселенной. Мне было пять, когда я умерла в первый раз. Я видела девочку с белым кроликом в отражении зеркал библиотеки. Никто и никогда не упоминал о существовании хранителя библиотеки, что всегда готов ответить на любой вопрос.       Круговорот мыслей кружил голову, я бежала от них, распихивая по закрытым шкатулкам памяти и стараясь не возвращаться. Но безбожно проигрывала, и они вновь крутились заевшей пластинкой. И снова побег.       — Ты не сможешь бегать от этих мыслей вечность, — читая меня как открытую книгу, произнес Акаши.       — Главное ведь продержаться до конца битвы? — неуверенно и не веря в собственные слова протянула я. — А потом… я подумаю об этом потом?       — Хоть у тебя такой же несгибаемый характер, как у этой девушки, отпускать мысли на самотек ты никогда не умела. Либо найти ответ, либо найти того, кто выслушает и спасёт тебя от твоей катастрофы. Выбор за тобой. — Акаши по-отечески погладил меня по голове и отступил на несколько шагов. — Я знаю, что ты вернёшься. Я всегда буду ждать тебя.       Вокруг закружились светлячки, поглощая меня и скрывая стеллажи в лучах света. Варианта подумать об этом завтра мне не оставили. Только идти вперед, пока к каждой тайне не подберется свой ключик.       Спину обжег холод камня. Внимание вселенной сосредоточилось на мне, обрамляя душу невидимыми нитями, опутывая сердце тяжелыми цепями, окружая силу, что наконец ощущалась родной, и воспоминания неподъемными кандалами.       Что-то пошло не так. Снова.       Поэтому открывать глаза я не торопилась, привыкая к весу новых испытаний, осязаемости тела и пульсирующему тупой болью сердцу. Физические раны переносить проще, чем душевные. Ведь порез может зажить дней за десять, а нанесенная душе рана будет напоминать о себе всегда.       Верность — главное качество, которое меня волновало в окружающих. Постоянство данному слову и клятвам, неотступность в искренних поступках, откровенность в выражении чувств и эмоций, твёрдость принимаемых решений — я никогда не отступала от этих постулатов и от близких ждала того же. Я уверена, у меня наверняка было решение, которое могло спасти нас обоих и снять проклятие. Либо сделать его влияние менее губительным для нас. Но Мелиодас выбрал иной путь. Он избавился от меня и не сдержал свою клятву быть моим навсегда. Отпустил мою руку.       Наверное, некоторым людям просто не стоит влюбляться. Ни до чего хорошего это не доводит.       Я смахнула одинокую слезу, проскользнувшую по щеке, и поднялась. Потом. Сейчас у меня есть целых два дела поважнее.       Я вытащила спрятанную в волосах шпильку и парой движений отворила хилый замок. Если уж намеревались держать меня взаперти — стоило лучше позаботиться о безопасности. Дверь тихо распахнулась, выпуская в темный узкий коридор. На стенах висели незажженные факелы, но теперь это не мешало. Пока принцессе Элизабет требовалось как можно больше света, богиня Элизабет отлично видела в темноте. Я невесело фыркнула отстраненному спокойствию, сквозившему в мыслях, что вновь запустили бесконечный водоворот повторяющихся размышлений без ответов.       Хотя любой ответ наверняка мне не понравится.       Я тихо прокралась около комнаты стражников, обогнула несколько поворотов и вышла в просторную анфиладу, предшествующую потайной комнате. В детстве я и Вероника часто играли в догонялки здесь — эти скользкие камни видели больше разбитых коленок, чем все остальные. Я легко улыбнулась приятным воспоминаниям, внезапно всколыхнувшимся в душе. Наверняка завтра сестрица уже примчится в столицу, услышав о случившемся. Но это будет потом. Я завернула в неприметную арку и остановилась, нахмурившись. Дверь в потайную комнату уже была открыта. А это значило только одно — Бан после нашего разговора не отказался от своей идеи.       Сотня ступеней вниз пролетели быстро. Перед глазами предстал величественный артефакт похожий на закрученный бараний рог розового цвета. Он мелко вибрировал и светился в темноте мягким, завлекающим светом. Для всех мотыльков, что летели на него и сгорали в этом пламени.       Я остановилась во тьме, решив пока не вмешиваться и прислушавшись к разговору.       — Ты должен кое-что сделать. Ты вполне на это способен, — прогремел голос в пустоте, прокатываясь по пустынной зале.       — Покажись, откуда ты говоришь? — взволнованно произнес Бан, осматриваясь по сторонам и не находя никого.       — К сожалению, в данный момент это невозможно. Поскольку мы утратили наши силы в древней войне, мы не в состоянии принять физическую форму. Однако вернуть к жизни одну фею совсем не сложно, — вкрадчиво ответил артефакт.       — Значит Богини всё-таки исполняют желания, — задумчиво произнес Бан. — Вы действительно возьмете мою жизнь и вернете…       — Нет, мы не намерены отнимать твою жизнь. На тебя будет возложена важная миссия. И как только эта миссия будет завершена — мы вернем к жизни твою возлюбленную.       Неробаста плела красивую паутину лжи, вызывая сомнения у Бана. Бессмертный не отрекался от своей невозможной цели, продолжая искать решение. Мир не менялся, продолжая двигаться по запланированной траектории. Изменилась только я сама.       — Хватит запудривать ему мозги, Неробаста, — насмешливо произнесла я, выходя в круг света и становясь рядом с поражённым моему появлению Баном.       — Мы вообще-то пришли тебя спасать, а ты тут спокойно разгуливаешь, — удивленно произнес Бессмертный, осматривая меня с ног до головы.       — Издержки амплуа, но принцесса уже сама спасла себя. И победила дракона, — я помахала шпилькой у него перед носом. Мужчина усмехнулся, наверняка вспоминая, сколько часов потратил, обучая меня этому нелегкому искусству, но тут же нахмурился.       — Что случилось? — не скрывая тревогу в голосе спросил он.       — Всё замечательно. Просто рухнул мой мир. Но я справлюсь.       Струна в душе натянулась, надтреснуто зазвенела и затихла. Не Бан. Он не спасёт меня от пожирающих душу горечи и безнадежности.       — Проклятая предательница, ты не имеешь права появляться перед нами! — разразился визгом рог, раскачиваясь в пустоте. Бан перевел недоумевающий взгляд с меня на него.       — Я расскажу тебе один маленький секрет, о котором никто не знает, Бан. У Клана Богинь нет сил, чтобы вернуть кого-либо к жизни. Раньше не было, а теперь и подавно. Ведь от их былого величия не осталось ничего, только бестелесные души, что они успели в последний момент спасти, — издевательски пропела я, подходя к вибрирующему артефакту и поглаживая его.       — А ты.?       — А я та, кто организовал им это замечательное падение.       Слова камнем рухнули в пустоту, пуская круги, словно по воде. Бан округлившимися глазами смотрел на меня и наверняка сомневался в них. Но затихший артефакт подтверждал их лучше любых неоспоримых аргументов.       — Тебе стоит вернуться и помочь товарищам, — мой тихий голос разбил густую тишину. — Только, Бан, не рассказывай пока остальным, — попросила я. Бессмертный согласно кивнул.       — Я всё ещё жду от тебя эту занимательную историю.       Произнес напоследок он и медленно, иногда оборачиваясь, исчез в зияющем проходе. Наверняка у него появились тысячи вопросов, которые хотелось задать прямо сейчас. Но он оставил их до лучшего момента. И я была благодарна за это.       Рог резко потерял краски, сливаясь с окружающей тьмой. Неробаста поспешно спряталась внутри предмета, не желая больше общаться. Но и мне от неё ничего не было нужно. Ведь в потайной комнате было два артефакта. Но знала об этом факте только я.       Богиня Элизабет часто наблюдала за экспериментами Мерлин. Иногда от скуки, иногда с интересом. И этих наблюдений вполне хватило, чтобы создать простенький артефакт, завязанный на кровном родстве. Пока душа бессмертна — ей нужно вместилище. Поэтому даже если бы с Богиней Элизабет что-то случилось, Верховное Божество не избежало бы своей участи — оказаться запертой в небольшом зеркальце. И это зеркальце бы продолжало перемещаться следом за тем, в ком текла та же кровь.       Поэтому сколько бы в детстве я не спрашивала, никто кроме меня не видел его, прятавшегося в тени огромного рога.       — Здравствуй, матушка, — тихо произнесла я, беря в руки небольшое пыльное зеркало и протирая его поверхность.       Стекло озарилось холодным золотым светом, а медная рама почернела, пуская электрические разряды по руке.       — Ты всё-таки вернулась, глупое дитя, — пророкотало оно. — Что же ты хочешь узнать у меня?       — Кажется, я сломала проклятье.       Ни с чем другим связать те новые ощущения я не смогла. Только проклятье могло лечь такой грубой печатью и придавить непомерным грузом. Зеркало замолчало. Я почувствовала изучающий взгляд, прошедшийся по телу и резко заглянувший в самую душу.       — Ты права. Сейчас ты не умрешь через три дня, а проживешь полноценную жизнь. Но проклятие полностью оплело твою душу и будет существовать вечно. Раньше ещё была возможность снять его, используя силу равную или превосходящую мою или короля демонов. Но теперь её нет. Пока существует эта вселенная будет существовать и проклятие, — мрачно закончило Верховное Божество с торжеством в голосе.       Я горько выдохнула. Если раньше теплилась надежда, что мне показалось, то теперь она канула в лету. Навсегда в одной вселенной, потеряв себя и свою неповторимость. Слишком непомерная цена.       Я резко дернулась, вновь прокручивая в голове слова богини.       — Кажется, у меня есть решение, — оторопело пробормотала я и сжала артефакт в руке. Зеркало со стоном треснуло, металл погнулся, подчиняясь силе. Душа бессмертна — но только до того момента, пока кто-то её не уничтожит. — Первый завет снимаю — отречение от семьи получаю.       Осколки артефакта с глухим звоном упали на каменный пол. Верховного Божества больше не существовало.       — Что ты сотворила?! — рог полыхнул неоновым светом.       Я отрешенно посмотрела на него. У Богини Элизабет всегда было решение. Даже несколько. Я всегда оставляла себе отступные пути, которые могли помочь разобраться в сложившейся ситуации. Смерть не пугала — ведь уже тогда я верила в перерождение души и собиралась вернуться. Даже точно не зная, кем на самом деле являюсь.       — Адского пламени на тебя нет, Неробаста. Исчезни, пока я добрая.       Артефакт затрясся и погас. Подземелье содрогнулось от внезапного толчка, а после раздался громоподобный голос, долетающий до каждого уголка:       — Я великий святой рыцарь Дрейфус. Слушайте внимательно, жители Лионесса. Мятежники, известные как семь смертных грехов, проникли в город и напали на нас. Великая святая война, о которой говорится в древнем пророчестве началась! Но вам нечего бояться! Святые рыцари и я, великий святой рыцарь, защитим Лионесс! Если мы не победим в этой войне у нашего королевства не будет будущего! Те из вас, кто способен держать оружие — сражайтесь!       — Сколько пафоса, Фраудрин. Отлично вжился в роль, — я скептически покачала головой. — Хотя настоящая святая война ещё не началась, но она уже стоит на пороге и готова отворить дверь.       Я неторопливо поднялась по лестнице, возвращаясь в анфиладу, а после и в темные коридоры темницы. Стоило закончить с ещё одним делом, прежде чем двигаться дальше. Третья, пятая, одиннадцатая. Я остановилась перед железной дверью, скрывающей узника, что точно не должен здесь находиться.       — Давно не виделись, сестрица Маргарет.       — Это всё-таки ты, малышка Бет.       Я насмешливо фыркнула. Какая из меня малышка, если мне больше трех тысяч лет? Но это маленькое заземляющее напоминание на секунду остановило бесконечный поток буйных мыслей. Ведь для старшей сестры я всё равно оставалась ребенком, о котором нужно заботиться.       — Задержалась ты в этих недружелюбных покоях, — пробормотала я, присаживаясь на корточки и доставая верную шпильку.       — Это был мой выбор, — безжизненно произнесла Маргарет, шорохом выдавая своё отступление к дальней стене. — Я слышала о том, что произошло с Вероникой.       — Ты о её романтичном побеге с Гримором? Или о том, что она якобы погибла в Бизеле?       — Они сбежали? — взволнованно воскликнула она, вновь приближаясь и хватаясь за стальные прутья маленького оконца.       — После той заварушки в Бизеле благодаря силе Гримора они отделались лишь легкими царапинами. А когда услышали от Гееры, что рыцари нового поколения под предводительством Хендриксена собираются возродить клан демонов, решили не возвращаться в столицу. Сестрица и мне это настоятельно советовала. Но, как видишь, я уже тут.       — Ты никогда никого не слушала, — щелкнул замок, и дверь отворилась.       — Ты всё равно меня любишь, — проказливо протянула я, показывая язык.       — Люблю.       Маргарет несмело вышла из темницы и бросилась на меня, сковывая теплыми родными объятьями. Я бережно похлопала её по содрогающейся спине.       — Задумали сбежать, Ваши Высочества? — раздался противный голос над нашими головами. Из воздуха соткалась фигура похитившей меня волшебницы.       — Мои планы намного глобальней.       Я стремительно ударила сестру по шее и осторожно положила на пол. Достойных оправданий моему будущему поступку не было. Поэтому лучше сестрице Маргарет не знать, каким чудовищем я собираюсь стать.       — И что же вы теперь собрались делать, Ваше Высочество? — насмешливо спросила девушка, следя за моими действиями.       Я промолчала и не обернулась. Если пустить богу немного крови, люди быстро перестанут верить в него. Но чтобы стать богом — тоже нужна кровь. Только чужая.       Один резкий рывок — кинжал вытащен из голенища и вонзен в сердце не ожидавшей такого развития ситуации девушки. По темному платью расползалось алое пятно, по рукояти стекали крупные капли, на моих щеках ощущалась горячая влага. Волшебница замерла. Я провернула клинок в её груди, проталкивая его глубже и внимательно следя за каждым тяжелым вздохом. Магия, заблокированная давлением моей силы, перестала подчиняться ей и не могла помочь сбежать. Девушка дернулась и обмякла, с тихим шелестом оседая на пол.       — Второй завет снимаю — руки кровью окропляю, — тихо произнесла я, протирая кинжал подолом чужого платья. — Ковчег.       Безжизненное тело окружила сфера света, частички которого медленно расщепляли его в пыль. От волшебницы Вивиан — безнадежной ученицы Мерлин — не осталось и следа. Словно она никогда и не существовала.              Я покачнулась и привалилась к стене. Первое осознанное применение силы после её возвращения далось не просто. Я всё ещё слишком разделяла себя — бессильную принцессу-путешественницу — и богиню Элизабет, для которой использование оной было словно дыхание, бездумное и интуитивное.       Хотя теперь я не являлась никем из названных. Кто-то новый, ещё не прошедший до конца все стадии метаморфоз.       Маргарет пошевелилась и села, рассеянным взглядом осматривая коридор.       — А где Вивиан?       — Исчезла. Кажется, появились дела поважнее, чем мы. Что собираешься делать? — спросила я, помогая сестре подняться.       Темницу вновь тряхануло, в воздухе запахло озоном.       — Я должна освободить его. Не позволить предать своё сердце полностью, — взгляд Маргарет будто проникал сквозь стены. Словно она уже была не здесь. — А ты?       — У меня осталось ещё одно незаконченное дело. Так что мне пора бежать. Сеять всюду хаос, распри и конфликты, — я усмехнулась, произнося эту фразу и чувствуя странное, вновь воскресшее предвкушение.       — Будь осторожна, — сестра погладила меня по голове и, развернувшись, ушла.       Осторожностью в затеянной мной авантюре даже не пахло.

***

      Город сотрясал грохот сражений, новое поколение рыцарей, превратившиеся в уродливых чудовищ, разрушали дома, в небо поднимались струйки дыма. Добраться до лаборатории Мерлин в таких обстоятельствах казалось невозможным, но я не зря в детстве частенько сбегала в город. Узкий поворот через одну улочку, перемахнуть через стену тупика на другой, свернуть под аркой третьей. И даже творящийся вокруг хаос не мог помешать. Я остановилась у подножия горы, на которой возвышался замок Мерлин и прислушалась к себе. Собранный гроб вечной тьмы легким шепотом рассказывал о своём одиночестве и звал меня, своего создателя, на наше долгожданное рандеву.       Я оглянулась по сторонам и, не заметив свидетелей вокруг, вытянула руку.       — Да будет свет!       Бур из света пронзил камни, прорубая широкий проход. Я смахнула выступивший пот и шагнула вперед, под темные своды, сотворив маленький шарик света. Энергия внутри ласково запульсировала, окатывая спокойными исцеляющими волнами. По крайней мере теперь я знала, почему от ранений и излишней усталости не осталось и следа — сила инстинктивно защищала меня и излечивала любые раны. Практически бессмертие. Теперь я вполне могла посоревноваться с Корвином в способностях.       Воспоминание о мужчине обожгло внутренности. Если бы он сейчас был здесь, наверняка бы понял уровень той катастрофы, что со мной приключилась. Но его не было. Тонкая нить связи приветственно не звенела, оповещая о приближении товарища.       Я обошла каменную колонну, сворачивая в узкую арку, и оказалась в просторной пещере. Потолок терялся в темноте, но узкая полоска света откуда-то сбоку освещала труп серого демона и лежащую у его ног реликвию.       — Вот мы снова встретились, мой малыш, — я осторожно коснулась собранной из фрагментов реликвии, что утробным урчанием отозвалась на мои действия.       Легенда о гробе вечной тьмы появилась даже раньше, чем он сам. Я рассказывала страшилки куче несмышленых ребятишек, что обязательно передавали её дальше; я делилась соображениями на людских собраниях старейшин, внушая опасения и тревогу; я оставляла разрозненные записи в старинных демонических и божественных книгах, интерес к которым со временем должен был только возрасти. Я искажала историю, которая должна была сотвориться. И всё ради сокрытия одного чудовищно важного факта — открыть гроб вечной тьмы может только тот, кто его создал и запечатал.       Богиня Элизабет предусмотрела даже такой вариант. Единственное, чего она не смогла предугадать, что её выпнут из этой вселенной. Я помотала головой, прогоняя прокатившуюся по костям непрошенную трагичность.       Настало время вершить новую историю.       Я провела кинжалом полосу на ладони. Алые ручейки мерно потекли по пальцам, сосредотачиваясь на самых кончиках. Потоки силы прокатились от пяток до макушки и сконцентрировались там же.       Символ воли, символ силы, символ желания легли на камень первыми. Дальше — формула тьмы, света и равновесия. Следом — знак Хаоса, о чьем существовании знала только я.       Камень засветился красноватым светом, отвечая на начертание истинных знаков и принимая их. И тут же потребовав написания выполненных условий.       Чтобы открыть гроб вечной тьмы, я должна была умереть и воскреснуть — я вспомнила количество прожитых лет и парочку особо неприятных смертей, пронесшихся перед внутренним взором. Первое. Чтобы открыть гроб вечной тьмы, я должна была принести жертвы — отречься от семьи и собственноручно убить человека. Осколки зеркала, заключавшего душу Верховного божества, и тело Вивиан, растворившееся в свете, мелькнули в памяти. Второе. Чтобы открыть гроб вечной тьмы, я должна была захотеть сделать это добровольно:       — Третий завет снимаю — кровью и силой тьму в этот мир призываю. — Третье.       Реликвия вспыхнула белым и черным цветом, разделенным молнией надвое, принимая подношения.       Последним ключом служило заклинание.       — Сотворенный из необработанного камня, напитанный божественной силой, заперший демонические души. Откройся, гроб вечной тьмы. Твой создатель повелевает тебе. Из пустоты мы все пришли, в пустоту мы все вернемся. Бессмертные в хаосе, — речитативом проговорила я.       Камень погас, в голове раздался скрежет открываемого замка, что был запечатан целые три тысячи лет. Пройдут сутки — и земли заполнит удушающая тьма, противником которой снова выступит свет.       — Что вы делаете, принцесса Элизабет? — я обернулась на голос Дрейфуса, стоявшего в проходе, который я раньше не заметила.       — Обращайся ко мне Ваша божественность, Фраудрин, — насмешливо произнесла я, смотря в его расширяющиеся в неверии глаза. — И да, я только что открыла реликвию, что сама же и создала.       — Что? — сипло выдавил он, наконец почуяв вибрации силы, колеблющиеся рядом со мной.       — Даже если ты кому-то это расскажешь — тебе всё равно никто не поверит.       Я отсалютовала двумя пальцами и скрылась в вспышке света, оставляя демона один на один с осознанием, что все творимые им бесчинства были бесполезны. У артефакта был только один хозяин и один ключ.       Камни мелко дрожали и обрушивались следом за мной, заваливая проход, по которому я пришла, и помогая избежать преследования. За очередным поворотом мелькнул точкой свет, указывая на выход. Я резко свернула, последний раз ударила по стене и вновь оказалась у подножия горы. Теперь дороги назад и возможности передумать точно не было. Только вперед, до горизонта и за грань.       Я прислушалась. Темные уродливые ауры рыцарей нового поколения угасали одна за другой, ауры же семи смертных грехов приближались к башне. Даже пятнадцати минут не прошло с тех пор, как я ступила под темные своды подземелья и сотворила величайшее преступление в истории, что принесет неуправляемый хаос в этот мир. Но я слишком любила свою жизнь. И если это единственный способ её сохранить — я ни о чем не буду жалеть.       Ужасающий грохот разнесся над городом. Я подняла голову, смотря как некогда величественный замок рушился прямо у меня на глазах и превращался в бесформенные развалины, обломками разлетаясь по сторонам. Один из камней приземлился прямо у моих ног. Оставаться на месте становилось опасно. Южные и восточные врата находились слишком далеко, башни северных врат наверняка были уничтожены прибывшими грехами, а вот западные как раз подходили по всем параметрам — наблюдать и не вмешиваться до подходящего момента.       Я обогнула по дуге ещё не разрушенную лабораторию, прокралась через заросли терновника, перебежками пробежалась по заполненным паникующими горожанами улочкам и вышла на открытую местность перед пустыми западными башнями. Все ауры рыцарей, ранее охранявших их, стекались к замку Мерлин.       Узкая лестница вывела на парапет как раз в тот момент, когда Диана одним замахом своего молота разнесла половину замка, превращая его в пыль. Как раз с той стороны, где я заходила. Меня передернуло, рука потянулась к правому боку, что только недавно был пронзен эфемерным ножом из прошлой жизни. Избежать физической боли удалось, а вот душевная с каждой секундой возрастала всё больше и больше. Накатывала беспощадными волнами, топила в бездонной одинокой глубине, разрушала эхом немилосердных воспоминаний.       Скрипнула отворенная на площадку дверь. Я резко развернулась, встречаясь взглядом с родными малахитовыми глазами.       — Я услышал твой голос среди тысяч других и не мог не прийти.       Полуденное солнце осветило фигуру статного мужчины, запуталось в черных кудрях, потерялось в распростертых объятьях. Я внезапно почувствовала, как по щекам градом покатились слезы, и бросилась к нему, с разбегу влетая в теплое кольцо рук. Корвин ничего не сказал. Только сильнее прижал к себе. А я задыхалась. Задыхалась от переполняющей болезненной любви, что предала меня; задыхалась от осознания неизбежности смерти; задыхалась от раздирающих душу опустошенности и обреченности.       — Нахождение первой книги оказалось ошибкой? — осторожно спросил он, поглаживая меня по голове.       — Я богиня Элизабет. Та самая, что пару тысяч лет назад нарушила все запреты и полюбила демона Мелиодаса. Все эти неясные сны были о нём, о моей первой любви. И даже когда я покинула эту вселенную, я продолжала его любить. Несколько веков подряд. Я ведь даже не помнила, кто он такой, но всё равно иногда мечтала вернуться. Ведь та любовь, что я ощущала во снах, не могла просто исчезнуть. А оказалось, что это он избавился от меня, изгнал из этой вселенной. Он нарушил данное мне слово и отпустил мою руку. Всё оказалось миражом. Не со мной, за меня, всегда, везде и при всяких обстоятельствах, — я захлебнулась отрывистыми словами и срывающимися через слово всхлипами, стискивая до треска лацканы рубашки. — Почему ты всегда выбирал меня, не смотря на всё безумие, что я творила? Почему ты умирал со мной, но мы всё равно встречались и продолжали свой путь? Почему ты мог так сделать, а он — нет?       — Я не знаю, Бетси, — Корвин мягко поцеловал меня в лоб, отрывая от себя и подушечками пальцев стирая текущие слезы. — Но я могу пообещать тебе: я буду держать тебя всегда, несмотря ни на что. Какие бы ты решения не принимала и чтобы ты не выбирала. Я всегда буду на твоей стороне: на грани, за гранью, вне грани. И даже если решения этой катастрофы не существует — я его выдумаю.       Уверенные слова Корвина возвращали душе утраченный хрупкий покой. Тело, измученное пережитыми испытаниями, заполнила слабость. Я начала медленно оседать, плавно проваливаясь в небытие. Но в этот раз меня держали надежные руки.