Hook, Yarn, Sinker

+ Все налаживается. Вернее, приобретает форму. Дети уже обожают Стайлза не меньше, чем Питер (хотя, к счастью, совершенно по-другому), а Стайлз, кажется, тоже без ума от семейства Хейлов. После их первого свидания — которое, если уж Питер говорит честно, было просто потрясающим — все словно выходит из берегов. Стайлз становится постоянным участником субботних прогулок, заходит после работы, чтобы просто провести время и доесть оставшуюся еду, а Питер дважды в неделю наведывается в его магазин на обед. Даже Лиам научился уживаться с трио "маленьких террористов". Однажды, когда Питер застревает в суде, он звонит Стайлзу, и тому совершенно не составляет труда забрать детей из школы и взять их с собой на работу. Питер тут же сообщает в школу и детский сад, что Стилински теперь включён в список доверенных лиц, и больше его оттуда не убирает. Это плавно выливается в то, что Питер увеличивает свои рабочие часы с трёх дней в неделю до четырёх. Стайлз забирает детей из школы, когда Питер не может, а Питер, в свою очередь, забирает их из магазина после работы. Причём он часто "похищает" вместе с ними и самого владельца магазина. Кажется, дети даже не замечают, что Питер стал работать больше — они слишком очарованы возможностью проводить больше времени со Стайлзом. Однажды Эрика приходит и настаивает, чтобы Бойд тренировался менять подгузники на Коре, после чего располагается на диване с журналом и целый час обсуждает с Лорой, какие мальчики "фу". Лидия отправляется с девочкой по магазинам вместе с Элисон и возвращается с выражением полного отвращения на лице и тремя новыми футболками с супергероями, от которых Стилински буквально зеленеет от зависти — пока его бывшая девушка и лучшая подруга с тяжёлым вздохом не вручают ему взрослые версии тех же футболок. Скотт осознаёт, что затея со щенком была, возможно, ошибочной (читай: подсказала детям такую мысль, за которую Питер его, скорее всего, убьёт) и убеждает их, что сначала нужно попробовать вырастить кактус, чтобы доказать, что они смогут заботиться о щенке. Питер изменяет "правило кактуса" на "растения, которые он сам выберет" и не стесняется покупать самые хрупкие экземпляры, какие только можно найти. Он лишь откладывает неизбежное, но, как он объясняет Стилински: — Каждый день без собаки, добавляющей безумия, — это хороший день. Когда начинается лето, Кира время от времени забирает детей для подготовки к свадьбе. В эти дни они с Питером усыпляют Кору большим количеством активностей и плотной едой, а потом наслаждаются тишиной вдвоём. Они несколько раз обсуждают личные границы. Стайлз долго мнётся, переживая, что может навязать Питеру то, чего тот не хочет. Питер закатывает глаза, втайне чувствует себя польщённым и заверяет его, что невозможность заняться сексом — это небольшая цена за полноценные отношения с разумным человеком. Это грубо, но помогает. Тем более, что Стайлз уважает выбор Питера так же, как Питер уважает его, и в конце концов они перестают задавать друг другу лишние вопросы. Как говорит младший из них: — Мы настолько чертовски взрослые, что я даже не могу. А теперь поцелуй меня В ту ночь Стилински остаётся у них впервые. Объятия, поцелуи — и внезапное появление Дерека в пять утра. Это хорошо. Нет, это потрясающе. Разумеется, это ни хрена не длится долго. + — Лора, нет, — укоряет её Стайлз, отодвигая банку с клубничным джемом подальше от её рук. — Лора, да! — огрызается она и тянется через стол за банкой. Стайлз откидывается на спинку кухонного стула и ставит банку на столешницу, куда Лоре не дотянуться. — Тебе хватит. Другие тоже любят эту штуку. Он тактично не упоминает, что Дерек всегда кладёт немного джема на второй блинчик, потому что иначе это сразу же приведёт к тому, что Лора начнёт давить на Дерека, чтобы он отдал свою порцию. А это, в свою очередь, обеспечит грозные брови на весь день. Питер, который кормит Кору размоченными кусочками блинов и банановым пюре, наблюдает за происходящим и делает вид, что его колени не подгибаются от одной мысли о том, что Стайлз знает такие мелочи. Официально. Никто в офисе никогда не должен узнать о Стайлзе. Никогда. Его репутация будет полностью разрушена в тот момент, когда он хотя бы раз улыбнётся, как идиот, при одном упоминании этого нелепого имени. Чёрт возьми. Кора соглашается, плюнув банановым комочком ему на предплечье. Он легко стучит ей костяшками пальцев по спине — ровно настолько, чтобы она подняла голову и заметила его осуждающее выражение лица, потому что он точно знает, что она делает это специально, — а затем даёт ей ещё кусочек блина. Когда она ест его без протестов, он целует её в нос, ведь все за столом уже знают, что у него не осталось ни капли гордости, а его племянница — настоящий шедевр генетики и милоты. — Но, Стаааааайлз, — продолжает Лора своё наступление. Стайлз наклоняется и забирает кусочек её блина с толстым слоем клубничного джема. Кладёт его в рот и медленно жуёт, хитро ухмыляясь. (Плохая картинка.) — Стайлз! Ещё один кусочек. Лора пытается отбиться, но он слишком ловок с вилкой. После того как Питер неоднократно видел, как Элисон пытается утащить еду из тарелки Стайлза, он понимает, почему тот так быстр. Проглотив второй кусочек под громкие возмущённые крики рассерженной десятилетней девочки, Стайлз заявляет: — Ну так ты же всё равно не ешь. Ты слишком занята жалобами. Лора открывает рот, покраснев и готовая извергнуть поток огня. Стайлз угрожающе размахивает вилкой. Лора закрывает рот. Потом берёт свои приборы и начинает есть. Между мрачными укусами она бросает на него свои самые жалобные взгляды. Он фыркает. — Я вырос со Скоттом, дорогая. Ты лишь новичок в искусстве щенячьих глазок. Прости. Лора тяжело вздыхает и, что удивительно, не находит, что ответить. Дерек смотрит на Стайлза так, будто увидел Бога. — Ты злой, — наконец выдавливает Лора, предпринимая последнюю отчаянную попытку. — Это не новость, — соглашается Стайлз, а потом добавляет: — Доедай, у меня для вас сюрприз. Лора ещё несколько секунд пристально смотрит на него, но потом решает прекратить игру, широко улыбается и присоединяется к Дереку, пытаясь вытянуть из Стайлза подробности. Питер третий раз за две минуты вытирает Коре лицо и благоразумно молчит о сегодняшних планах, чтобы дети не догадались, что он в курсе, и не переключились на него. К сожалению, Стайлз предатель и не гнушается подставлять других. Либо он решает, что был строгим уже достаточно, и теперь очередь Питера разбавить обстановку. — Не знаю, Питер. Как ты думаешь, насколько хорош этот сюрприз? Питер щёлкает пальцами и указывает на входную дверь. Пока дети послушно следят за его рукой, ожидая, что ответ каким-то чудом появится прямо на пороге, он другой рукой показывает Стайлзу средний палец. К тому моменту, как дети понимают обман и поворачиваются обратно, он снова идеально невозмутим. — Ста, — заявляет Кора. Перед ней на столе начинает вибрировать телефон Питера. Код города Бикон-Хиллз. + Стайлз смотрит, как весь цвет исчезает с лица его парня (теперь он может так говорить), и сразу же обходит стол, чтобы подхватить Кору на руки. Она цепляется за него, как детёныш коалы, уже привыкнув к тому, что ей никогда не приходится сидеть в детском стульчике. Вместо этого её передают с колен на колени и с рук на руки. Мельком он замечает номер на экране телефона, до боли знакомый по временам, когда он с Скоттом бегал по округе, не удосуживаясь сообщить родителям, где они находятся. Это номер больницы Мемориал Бикон-Хиллз. Питер поднимается, чтобы выйти из комнаты, и Стайлз хватает Дерека за воротник, когда тот пытается последовать за дядей. — Останься, Дер-дер, — приказывает он и использует вызванный прозвищем взрыв вулкана по имени Дерек, чтобы отвлечь детей, пока их дядя не возвращается спустя более десяти минут. Его лицо идеально невозмутимо, а руки спрятаны в карманах этих чертовых джинсов, мягких, заношенных, облегающих до невозможности. Он выглядит абсолютно собранным. Детям требуется меньше трех секунд, чтобы понять, что что-то очень, очень не так. — Дядя Питер? — голос Лоры звучит тихо. Питер глубоко вздыхает. И ещё раз. Затем осторожно садится и опирается на стол. — Только что звонили из больницы, — говорит он. Дерек ахает. Лора словно втягивается в стул. — Это из-за мамы? Стайлз закрывает глаза и утыкается лицом в пушистые волосы Коры, потому что он помнит этот разговор. Он помнит, чем это заканчивается. — Что случилось? — спрашивает он, чтобы избавить Питера от необходимости произнести «да». — Вы помните, мы говорили о том, почему ваша мама не просыпается? Старшие дети кивают, и Лора послушно повторяет: — Мама сильно пострадала в пожаре, и её тело пытается исцелиться, поэтому у неё нет сил проснуться. Но она нас любит и скучает. Питер переводит взгляд на Дерека, который прячется в воротнике своей футболки и молча кивает, короткими пальцами ковыряя кожу на предплечье. — Вы помните, что я говорил вам про её мозг? — продолжает он, не дожидаясь ответа от детей. — Я говорил, что её голова тоже пострадала в пожаре, и врачи не знают, сможет ли эта травма зажить. Чёрт. Как объяснить травмы мозга и ожоги четвёртой степени детям? Стайлз не завидует Питеру и этим разговорам. Должно быть, это был ад — уводить детей от постели матери, заставлять их понять, что, несмотря на её присутствие, Талии Хейл на самом деле здесь нет. — Прошлой ночью у вашей мамы случился инсульт. Это значит, что внутри её головы что-то пошло не так. Врачи помогли ей, но они хотят, чтобы мы приехали в Бикон-Хиллз. Вы понимаете? — Мы едем к маме? — шёпотом спрашивает Дерек, очень тихо. Он перестаёт ковырять руку и смотрит на Питера огромными глазами. Питер кивает, и Стайлз не морщится. Нет, не морщится. Он наблюдает, как их дядя отправляет Лору и Дерека собирать вещи на несколько дней. Он ждёт, пока дети выйдут из комнаты, прежде чем спросить: — Что происходит? Питер на мгновение прижимает ладони к глазам — момент слабости. Момент горя. Талия — это не только мама детей. Она ещё и сестра Питера. — Сегодня утром мозг Талии был официально признан мертвым. Они хотят, чтобы я выдернул вилку из розетки. Блять. Стайлз встаёт, целует Питера в висок, затем передаёт ему младшую, потому что знает, что тому это нужно. Потом мягко говорит: — Собирайся. Помоги детям. Я забегу за своими вещами, найду замену в магазине и позвоню отцу. У него есть место, чтобы нас разместить. Встретимся здесь к полудню? — Я не могу просить тебя об этом, Стайлз. Стайлз широко улыбается. Это та самая улыбка, которую Лидия называет лесным пожаром, и в её глазах при этом что-то такое, что он назвал бы страхом, если бы это был кто-то другой. — Ты и не просил. + — Стайлз? Доброе утро, сын. Не ожидал услышать тебя снова так скоро. Стайлз пожимает плечами, прижимает телефон плотнее к уху и зажимает его плечом. Он достаёт сумку из шкафа и начинает бросать в неё одежду. — Прости, что звоню так рано, но я… ты помнишь Питера? Как будто он мог забыть. Стайлз много болтает. Очень много. Их еженедельные звонки за последние месяцы в основном состояли из «Питер сказал», «Питер сделал» и «Дети Питера — настоящие маленькие монстры». Шериф усмехается и подтверждает: — Ты упоминал его пару раз. Или, может быть, несколько десятков раз. У него очень синие глаза. Точно. Это неловко. — И возможно, я забыл упомянуть, что Питер из Бикон-Хиллз? — уклончиво отвечает Стайлз. — Правда? — Его фамилия — Хейл, пап. Тишина на линии становится оглушительной, пока шериф складывает два и два и получает четверых выживших Хейлов. — Он брат Талии? — Единственный и неповторимый. — Ты не сказал мне. — В голосе отца звучит обида, старая, знакомая. Та самая, которую Стайлз слышит каждый раз, когда отец думает, что его намеренно исключают из жизни сына. — Ты бы начал копаться, папа, а мне не нужно, чтобы ты поднимал старое. Питер и дети… им не нужно, чтобы ворошили их прошлое. — Я бы не навредил им, — защищается шериф. И Стайлз… ну, Стайлз это знает. Знает, что отец полез бы искать информацию только для того, чтобы убедиться, что Питер достаточно хорош для его единственного ребёнка. Но Стайлз всегда защищал то, что считает своим, а Питер определённо входит в этот список. Как и его дети. Всё дело в доверии. И хотя Стайлз любит своего отца, очень любит, он давно уже не доверяет ему свои слабые места. Тишина затягивается, пока Стайлз добавляет ещё одну пару носков к одежде и меняет тему. — Звонили из больницы. Сегодня утром у Талии подтвердили смерть мозга после инсульта. Питер сейчас собирает детей. Мы приедем около четырёх. Я бы не стал спрашивать, но последнее, что им сейчас нужно, — это сидеть в стерильном гостиничном номере. Ты думаешь… Он не успевает договорить. — Конечно, Стайлз. Я… конечно. Трое детей, верно? Двое школьного возраста и младенец? — Коре исполнился год в прошлом месяце, — подтверждает Стайлз. — Она бегает. И приносит вещи. Шутка остаётся без ответа. — Я подготовлю твою старую комнату для детей, а у Джонсонов по соседству недавно родился ребёнок. Они одолжат мне переносную кроватку, если я попрошу. А вы с Питером…? — Мы будем в гостевой комнате. Или на диване. Где угодно, пап. Спасибо. — Похоже, тебе действительно нравится этот парень, Стайлз. Конечно, я помогу. — В голосе отца звучит только искренность, и Стайлз… Стайлз закрывает глаза и глубоко дышит, внезапно напоминая себе, что он любит этого человека, любит и всегда любил, так же как его отец любит его. Именно поэтому они так легко могут ранить друг друга. — Да, — признаётся он, голос густеет. — Спасибо. Вздох. — Я рад, что ты позволяешь мне помогать. Позвони, когда будете подъезжать, ладно? Я попробую связаться с Мелиссой. Может, она сможет помочь. Они заканчивают разговор, и Стайлз долго, очень долго смотрит на телефон, прежде чем покачать головой. После он звонит Лиаму, чтобы сообщить о смене планов, и отправляется на поиски непоколебимого прагматизма и объятий Элли. … В основном объятий. +