Огонь, что в пурге горит

Ночь опустилась на черные склоны гранитных гор. За окном бежали сухие земли с ныне выцветшим на мили вереском. Но у Люмин не было сил наслаждаться своеобразной красотой: Натлан выжег ее окончательно. И хотя сквозняк неуютно струился по спине, девушка не шевелилась, продолжая бездумно смотреть за стекло, откуда в купе лилась тьма. Если бы у нее спросили, с какой целью она взяла билеты на этот поезд, куда и зачем направлялась, Люмин бы не нашла, что ответить. Правда, быть может, задумалась бы наконец, попыталась бы привести мысли в порядок, но задать ей спасительный вопрос было некому. Люмин осталась одна… И все же это было не так. Амулет на ее шее – огненный ловец снов, сотканный из металлических нитей, излучающий чужеродную энергию, – не давал забыться. «Сбереги для меня эту вещь, и твой брат вернется к тебе. Ты только храни этот талисман огня, как зеницу око, бережно, как дракон стережет золото». Пиро-Архонт Мурата, боевая, тревожащая, была убедительна. Заговорчески подмигнула и белозубо улыбнулась, приглашая Люмин на продолжение шоу, где гвоздем программы вновь становилась сама девушка, а зрителем – весь прочий Тейват. Люмин усмехнулась, горько и зло. Мурата оказалась права. Путешественница действительно была драконом. С яростью и болью, спрятанными под чешуей у хребта, янтарными очами и заветными сокровищами. Кладом ее были надежда и вера, но их хрусталь насквозь потемнел. Люмин уже очень давно искала брата, с которым до прихода в Тейват была так дружна, но находила лишь новые испытания. А сейчас с головой и кончиками пальцев отдалась усталости. – Чего мы добились, Итэр? – ее голос был тихий, почти неживой. – Будто бы можно было найти счастье да покой здесь, вдали от Висперии... Это как сказочный плод, запретный и такой недостижимый. Мы ошиблись, братец, а теперь я вообще лишилась последнего. Прости меня… Обращаясь к брату, Люмин не думала, что ее услышат. Пассажиров было немного, большинство из них уже видело десятый сон, перед тем отведав отборного хмеля. Девушка не ждала ответа. Не верила. Но это случилось. – О вся фальшь небес! Это… как вы там говорите, трогательно? Однако явно не настолько, чтобы меня проняло, – Дотторе по-волчьи оскалился, облокотившись спиной о косяк прохода, ведущего в купе. Люмин окатило холодом, она снова начала чувствовать. То, что она испытывала, не было ставшими привычкой болью и разочарованием. Люмин накрыла кристальная ясность, вены затопил адреналин, ее мысли помчались быстрее проклятого поезда. Грохочущая песня колес вдруг отделилась от общего гулкого фона, откуда-то донесся гудок. Запах гари защекотал нос вместе с отчетливо едким мятным ароматом педантично вычищенной одежды Доктора. Что-то заставляло Люмин думать, что свежесть исходила именно от Дотторе. Аромат холодов и смертоносное сияние Снежной… «Это враг», – пробудилось когда-то вырезанное на подкорке напоминание, и на краю сознания все-таки мелькнул призрак разочарования. Люмин вскочила с деревянной скамьи, мысленно пронеслась по помещению. Голова ответила легким звоном, но это не помешало осознать, что из коробки купе было лишь два выхода, первый из которых отрезал сам Дотторе, а второй – через окно – вел в пропасть: поезд только что въехал на мост. Все, что оставалось девушке, – тянуть время. Люмин мысленно чертыхнулась. – Какая встреча, господин Предвестник! Натлан во всех отношениях далек от Снежной, что же привело вас сюда? – лучшая защита – нападение. Девушка невинно опустила ресницы, собственное тело – на левую руку, упершуюся в раму окна, правую руку – себе на бедро. Непобедимая Путешественница приготовилась к бою… вот только готовность была лишь картинкой. И Дотторе знал это не хуже Люмин. Он не утруждал себя лишними движениями, лишь наблюдал, скрестив руки на груди и приподняв левый уголок губ. Если она уже восприняла его появление как свежий глоток воздуха, значит, осуществить задуманное будет легко. «Этот эксперимент обречен на успех». – Просто мне любопытно, – опущенный уголок его тонких губ дернулся вверх, его лицо снова украсила не улыбка, но хищный оскал. А Люмин вдруг подумалось, что ей тоже было любопытно: увидеть знаменитого Иль Дотторе без его чумной маски. – Как долго ты еще будешь уподобляться куклам моей доброй подруги, ублажая псевдобогов. Такой поворот выбил Люмин из колеи. В груди разлилась тупая боль. «Чурлов Доктор!» Проницательный и расчетливый, он знал, как и куда ударить. И Люмин поддалась. Ощущение пьянящей силы было иллюзорно. Сейчас девушка являлась идеальным податливым материалом, из которого умелый кукловод легко мог сотворить послушную марионетку. А Дотторе не зря дружил с их Повелительницей. – Не вам говорить мне об этом, – она опустила голову. Собралась, как если бы затем собиралась выпустить силу. На самом деле энергии в ней почти не было. – Ведь вы сам – цепной пес одного из Архонтов! – она почти сорвалась на крик, но легче не стало. Наоборот, отступившая было усталость снова начала по-паучьи оплетать ее. – Мое положение весьма функционально, опционально и обсуждаемо, – снисходительно пояснил Второй Предвестник. Ее злость питала его, доставляя колоссальное моральное удовлетворение, но ему было мало. Доктору было прелюбопытно увидеть ее искреннюю ненависть – пока она еще могла ее выражать, пока он еще не вырвал из ее души этот манящий мрак. – Какие громкие, но пустые слова! Да вы… – о, Люмин очень хотела высказать ему все, и она бы сделала это. Но вдруг поняла: все бессмысленно. Ее мир утратил краски. Девушка апатично произнесла: – Знаете, Дотторе, нам с вами не по пути. Счастливо оставаться. Она направилась к выходу из купе. И к Дотторе, который все это время не двигался с места. Она не могла видеть его недовольство, сведенные брови и зловещий блеск рубиновых глаз под чумной маской. Взору были доступны только его плотно сжатые губы – но не для Люмин. Она шла с опущенной головой. «Фальшь небес! До этого ты перманентно находилась в состоянии противостояния, что изменилась на этот раз? Неужели ты просто изжила себя? Я планировал разобрать твою душу на эманации, а твое тельце на молекулы – чтобы собрать тебя заново – такой, какой нужна будешь именно мне. Это же так восхитительно – стать причиной чьего-то дыхания! Так любопытно – столкнуться с тем, что в полной мере никогда не было доступно – чьими-то неподдельными чувствами. Мне трудно поверить, что после всего, что уже было пройдено, ты окончательно сломалась. Я разбужу тебя, девочка. Ради этого даже убью Чайльда, если потребуется. Но это крайняя мера. Попробуем оказать на систему более мягкое воздействие…» Люмин будто плыла. Когда их с Дотторе разделяло не больше шага, она перестала ощущать, как ноги касаются пола. Несмотря на свою апатию, она чувствовала опасность, исходящую от ее невольного собеседника. И не зря. Дотторе внезапно подался вперед, убив разделявшее их расстояние. Его пальцы резко сомкнулись на предплечье Люмин. А сама девушка снова ощутила новую волну морозной свежести, что исходила от Доктора – теперь она знала это наверняка. – Разумеется. Но только после того, как ты отдашь мне дар Мураты, Люмин, – он был обманчиво ласков. Девушке стало очень страшно от его внезапной безмятежной улыбки и смены тона. И тошно – от того, что желание склонить до этого не знавшую поражений волшебницу из другого мира на свою сторону оказалось не единственной причиной, по которой к ней явился Второй Предвестник. Потому что она не могла ему противостоять. Не сейчас. – У меня ничего нет, – она подняла глаза, полные отчаянной решимости и невыплаканных слез. «Пожалуйста, пусть он поверит», – Мурата лишь обещала, что рано или поздно Итэр вернется, найдет меня. Не более, – голос предательски дрогнул. – О фальшь небес, даже твое дыхание выдает тебя, – Дотторе резко дернул захваченную руку на себя, между их лицами остались считаные сантиметры. Люмин кожей ощутила его дыхание и осознала нечто совершенно новое: его близость не вызывала отвращения. И напоминание мозговой подкорки, что перед ней враг, поблекло и уже не рождало должную ненависть. А Доктор продолжал: – Твоя ложь написана на твоем лице, ты не продержалась бы и дня в роли Предвестницы Фатуи. – Вот жалость! – едко воскликнула девушка. Дотторе очень не любил, когда с ним говорили на повышенных тонах. Миг, и в воздух взметнулись мириады парящих игл. Люмин не закрывала глаза, хотя и поверила на мгновение, что обречена. В это время тонкие смертоносные снаряды ринулись к окну, по купе разнесся звенящий плеск осколков. В следующую секунду девушка обнаружила себя висящей над пропастью, и удерживал ее лишь Доктор. За шею – левой рукой. – Я легко могу забрать то, что мне нужно, прямо сейчас. И твоя дальнейшая жизнь в этом случае – потемки, – Предвестник говорил ясно и отчетливо, несмотря на грохот колес. Буднично и спокойно, словно не от него сейчас зависела чья-то жизнь. – Точнее, темные судьбы, которые облепили тебя, как паразиты, которые на самом деле не в силах помочь тебе вернуть твоего драгоценного братца. А возможно, тебя ждет темное дно пропасти, над которой сейчас проезжаем, – если будешь сильно сопротивляться. – Ты не убьешь меня, – прохрипела девушка, цепляясь за руку пальцами, пытаясь впиться ногтями. – Аргументы? – она не видела, как Дотторе вопросительно приподнял бровь. Чумная маска по-прежнему скрывала большую часть лица и не позволяла увидеть, что ее носитель доволен: он все-таки смог ее разбудить. – Если бы собирался, уже сделал это. Так чего ты хочешь? – встречный ветер бил по хрупкому телу. Воздуха катастрофически не хватало. Однако, находясь на краю, Люмин поняла, что, несмотря ни на что, хочет продолжать жить. «Терапия подействовала!» – Помимо Сердца Бога Пиро-Архонта, которое тебе отдали на хранение в надежде спрятать от Фатуи? – Дотторе якобы задумался, картинно нахмурившись. Театрально выдержал паузу, окончательно лишив Люмин сил на сопротивление. Она слабела от нехватки воздуха и боли в шейных позвонках. – Я хочу поиграть в пресловутое милосердие. Подумай, Путешественница. Ты сильна и прекрасна, однако истощена и разбита. Не без моего участия, признаться… Однако я могу исправить это. И, не дожидаясь ответа, Предвестник втянул Люмин обратно в купе, разжал пальцы. Девушка повалилась на стену и обессиленно сползла по ней. Легкие пылали, восполняя недостаток окислителя, перед глазами танцевали черные пятна. А Дотторе невозмутимо закончил: – Ты примешь мое предложение? Люмин ответила не сразу, прогоняя тошноту и набираясь решимости. Обдуваемая хлестким ветром, девушка на какое-то время задумалась. В окне загорелись новыми красками вновь побежавшие вдоль путей фонари. Мост и пропасть остались позади. Она не питала иллюзий. Дотторе не был ангелом. Люмин знала наверняка, что его руки обагрены кровью не только врагов Снежной, но и невинных людей. Он убил собственного помощника просто ради эксперимента, ставил страшные опыты над маленькой Коллеи, лишил свободы бедную Нахиду – и это лишь те грехи, о которых Люмин было известно… И теперь этот человек предлагал ей помощь и защиту. Сейчас, когда все пути назад отрезаны, а с Итэром решительно ничего не понятно. Это убивало. Люмин, и правда, устала быть марионеткой богов. Ей манипулировали. Ее обманывали и использовали. Бесконечно уставшая, она осталась одна против едва ли не целого мира. И сейчас, разбитая и беззащитная, грустно сидит, глядя, как умирает ночь. Перед опасным врагом, который терпеливо ждет ее ответа. – У меня есть условие, Доктор, – Люмин подняла на него глаза, улыбнувшись широко, почти безумно. Ей казалось, она пьяна бесповоротно и окончательно. Дотторе вопросительно воззрился на нее, но девушка видела только черту его губ. – Прежде я хочу увидеть твое лицо. Гулкую песню колес разрезал ледяной смех Второго Предвестника. Путешественница не разочаровала его. Люмин же молча смотрела, как сияние рассветных лучей отражается в грешных рубиновых глазах.