Сердце Матери

1

      Редгрейв. Зеленая зона.       Детали, а вернее, их отсутствие — то, на что обращали внимания люди, случайно оказавшиеся подле третьего дома по Шарпер-стрит.       Поначалу, искусно вплетенный в общую череду домов, дом Елены совершенно не бросался в глаза проходящих мимо людей, но, стоило только копнуть глубже, задержать взгляд, и внутри все переворачивалось, становилось не по себе. Лишенный изъянов так же, как и изысков, дом отталкивал своей простотой. И лишь те, кто знал, что скрыто за скучным блеклым фасадом старинных стен, находили в себе силы переступить порог.        Хозяйку это устраивало. Елена не нуждалась в представлениях, а если обвешивалась перьями, костями и амулетами, то в исключительных случаях. Но сегодня ведьма не принимала клиентов.       На плите свистел чайник, а женщина, уже много часов сидящая над колодой карт, раскладывала их вновь и вновь, каждый раз качая головой и запуская пальцы в свои густые кучерявые волосы. Карты не давали никаких подсказок. Как Елена ни старалась, она не могла узнать больше о судьбе девочки. Будущее Ханны тоже оставалось неясным, словно не было предопределено или просто не существовало. Снова и снова Елена вытаскивала черную карту — бланку — из колоды, в которой не было пустых карт.       — Не нравится мне это, — пробормотала она, собирая карты и раскладывая вновь еще раз. Это продолжалось до тех пор, пока из центра расклада на неё не посмотрел третьим глазом Дьявол; за его спиной возвышалось дерево, внутри плодов которого были заключены люди в различных позах. Ниже, прямо под ним, легла карта, на тревожном грязно-оранжевом фоне которой были расположены десять мечей, чьи рукоятки занимали места на Древе Сефирот. Острия первого, пятого, седьмого и девятого мечей наносили сокрушительный удар по шестому, находящемуся в самом центре. Десятый меч был сломан, второй частично закрывал лезвие первого, а лезвие третьего было разбито на три части.       — Что же это? Как такое возможно?       Елена провела рукой над картами, глаза ее закатились и подернулись пленкой. Еще никогда она не погружалась так глубоко в транс. Чайник все свистел и свистел на плите, согреваясь в малиновом пламени.       — Десять мечей, размещённые в форме Древа Жизни, говорят о тотальности сил, о неизбежности. Центральный меч символизирует само сердце Древа Сефирот, которое отчего-то разрушено, — пробормотала ведьма. Как ни крути, а ничего хорошего это не предвещало.        Елена достала из колоды Ванды ещё одну карту, чувствуя, что её сил едва хватает на то, чтобы приоткрыть завесу будущего подруги, тесно переплетенного с чем-то большим, нежели судьба одного человека.       Карта обожгла руку и упала на стол рубашкой вверх.       — Проклятье…       Она замолчала, понимая: нужно сдерживать себя в выражениях. Кому, как не ей, знать силу неосторожно брошенных слов.       Елена вздохнула и, поддев ногтем карту, перевернула её; сердце бешено колотилось в груди. Она чувствовала себя бессильной перед лицом происходящего, словно песчинка, подброшенная ветром. Но, несмотря на тревогу, в ней теплилась и надежда.       — Пожалуйста…       Елена рассмотрела карту перед собой: на фоне темно-синей звездной ночи возвышался Иерофант, державший в руках жезл с тремя кольцами. Ведьма провела рукой, очерчивая пальцем изображенное на карте окно над головой древнего мудреца. На раме располагалась змея, от хвоста которой вниз отлетал голубь. По верху окна, словно расходящиеся лучи, было вбито девять гвоздей.       — Этого не может быть, — прошептала Елена, не замечая, что раскачивается на месте, царапая длинным ногтем покрытую лаком столешницу.       — В-в-в‎‎, — сорвалось с губ женщины невнятное мычание.       Елена ощутила, что ухватилась за тонкую нить. Впервые за многие часы ей показалось, что появился шанс узнать больше, вскрыть замысел вселенной, упорно сопротивляющейся стороннему вмешательству. Однако нить оборвалась, стоило лишь потянуть.       Елена открыла глаза, ударяя ладонями по столу. Как бы она ни старалась, проникнуть дальше не удавалось. Боко никогда не сможет взять вверх над плеромой, подчинить ее себе.       Но, не успев разразиться проклятьями вновь, Елена увидела начерченный на столе символ:

𐤅

      — Вав? — удивилась ведьма, узнав в закорючке знакомый символ.       Она снова вздохнула, вставая. Наконец-то сняв с огня чайник, залила кипятком свой последний шедевр — мятно-лавандовый чай с брусникой — и замерла.       Елена смотрела сквозь покрытое изморосью окно на далекие многоэтажные дома, покосившиеся или вовсе разрушенные корнями Клипота, чьи погруженные в ночную тишину темные силуэты казались затерянными в пугающей реальности, бушевавшей за стенами ее уютного дома.       «Крюк, значит… И что спускает этот крючок?» — подумала ведьма.       Мир был неумолимым, холодным механизмом, где человеческие судьбы висели на волоске, подчиняясь прихотям заложенной программы. Большинству людей все произошедшее казалось случайной катастрофой, но застревавшие в сознании Елены обрывки некого шифра, словно осколки разбитой мозаики, приоткрыли для женщины завесу. В голове то и дело возникали мрачные картины, которые ведьма тут же отгоняла, пытаясь найти утешение в простых, привычных вещах. Но страх, как назойливая муха, возвращался снова и снова, заставляя поверить — катастрофа не была случайной, она была неизбежной. И конец был так близок, так реален, что становилось не по себе.       «Бам».       Елена услышала, как с крыши скатился снег, словно некто опрокинул ведро камней. Она посмотрела наверх, а затем, достав вторую чашку, наполнила ее до краев.

2

       Ахания скорее ввалилась, чем вошла, распахнув окно негнущимися пальцами. Для этого ей потребовалось сил больше, чем могло показаться сперва. Выглядела женщина неважно: бледное лицо, губы почти синие, голова и плечи покрыты ледяной коркой — лишь глаза горели, словно угли в печке.       — Сушеные лапки жаб! — воскликнула Елена.       — Помяла? — попробовала пошутить Ахания, дрожащими руками пытаясь снять с себя тяжелую куртку и рюкзак.       Когда наконец ей удалось сбросить одежду, Ахания с облегчением выдохнула:       — Ну и денёк, — и рухнула на пол.       Салли, сидевший в капюшоне, едва успел выпрыгнуть и приземлиться на стол.       — Нет, это вопиющее безобразие, — Елена посмотрела на крысу. — И куда она на этот раз вляпалась?       Вопрос был риторический. Честно говоря, Елена не хотела этого знать. После всего, что происходило здесь на поверхности, какие беды постигли мир демонов?       Ведьма присела на корточки. Вся шея Ахании была испещрена рунами, вереницей уходящими под свитер. Каждый завиток тускло мерцал, а кожа на вид напоминала камень — твёрдый и холодный, покрытый глубокими трещинами.       — Беда.       Елена поднялась, взяла со столешницы банку соли и осторожно очертила круг с телом в центре. Вышло не хуже, чем у криминалистов, те, правда, пользовались мелом и даже не подозревали, что копируют древний ритуал.       Покончив с этим, женщина подошла к висевшему на стене телефону. Она быстро набрала номер, но сработал автоответчик.       — Брэд, мне нужна твоя помощь. Сейчас, — требовательно проговорила Елена и повесила трубку на крючок.       Брэдли явился через час. Высокий, худой и в очках, мужчина выглядел нелепо в узком дверном проеме. Черные мягкие волосы до плеч торчали из-под низко надвинутого капюшона. В одной руке он держал саквояж, в другой — сотовый телефон. Даже когда Елена открыла дверь, он продолжал судорожно отвечать на сообщения.       — И тебе доброй ночи.       Брэд оторвался от экрана и неловко улыбнулся. Его тонкие губы сливались с бледными щеками, а единственным ярким акцентом на лице были глаза — глубокие, выразительные, полные тревоги.       — Прошу прощения, — сказал он, убирая телефон в карман. — Анжелика волнуется, что я сорвался посреди ночи.       Он шагнул в дом, скидывая мокрый плащ и обувь.       — Ханна вернулась.       Улыбка сошла с лица Брэдли.       — Когда она вернулась?       — Я позвонила тебе сразу, — ответила Елена, и в её голосе чувствовалось раздражение.       Женщина бросила косой взгляд на лужу, которая постепенно разрасталась под плащом и обувью Брэда. Не теряя времени, она достала из висящего на поясе мешочка уголек и бросила в центр лужи. Коснувшись пола, уголек разгорелся, и вода вокруг обратилась в пар, не оставив на полу ни следа.        — Впечатляюще, — произнес Брэд, удивленно глядя на это превращение.       Елена лишь пожала плечами, подняв остывший камешек с пола. В их мире магия была частью повседневной жизни, и Елена не считала зазорным использовать её для решения бытовых вопросов.       — Оставь свою лесть для более подходящего случая, — сказала она, переводя разговор на более важную тему. — У нас возникла серьёзная проблема. Не уверена, что в этот раз ты справишься один.       Брэд нахмурился. Он знал, что возвращение Ханны может принести множество трудностей (как чаще всего бывало), но по тону Елены понял — дело дрянь.        Мужчина медленно прошел в кухню, и его взгляд упал на женщину, лежавшую на полу в кругу соли, неподвижную и безжизненную. Он опустился на корточки рядом с ней, стараясь не издавать лишних звуков, чувствуя острую необходимость соблюдать тишину. Руны, некогда ярко светившиеся на теле Ханны, теперь поблекли, кожа была холодной и бледной, как у мертвеца. Брэд взял её руку и, внимательно осмотрев, поправил очки.       — Ты ее засолить решила?        Елена фыркнула.       — Не время для шуток, особенно таких дурацких. Или ты забыл, для чего мы сыпем соль?       Брэдли отрицательно покачал головой.       Елена вздохнула. Зря она на него взъелась. Нервы Брэда, как и ее собственные, были на пределе. Ситуация вышла из-под контроля; страх потерять подругу делал Елену слишком резкой, даже импульсивной.       Ведьма постаралась взять себя в руки.       — Она в порядке? — шепнула Елена, опасаясь услышать ответ.       — Я постараюсь помочь. Но в этот раз все намного хуже, чем в прошлый. Медальон при ней?       — Понятия не имею. Я ее не касалась.       — Это хорошо.       Брэд оттянул воротник свитера Ханны. Дьявольское око, когда-то светившееся глубоким синим цветом, теперь выцвело, как капля краски на промокшем листе.       — Впитало, — произнес он, осторожно подцепляя цепочку ногтем, но тут же отдернув руку. — Его нужно снять.       — Вот, возьми, — Елена протянула Брэдли щипцы для салата.       — Будем надеяться, что цепочка достаточно длинная. Возиться с застежкой у нас нет времени.       Закусив губу, Брэд взял щипцы и с трудом, неуклюже начал снимать медальон. Цепочка оказалась короткой, и он еле-еле достал её из-под воротника.       — Вот так, — он положил медальон на стол так осторожно, словно поймал ядовитую змею. Холодный блеск камня в центре напоминал о том, что Ханна потеряла слишком много сил.       — Ты уверен, что у нас получится это обратить? — дрожащим голосом спросила Елена.       Брэд кивнул. Однако в зеленых глазах мужчины, что прежде светились оптимизмом, сейчас отражалось нечто другое. Елена не могла подобрать слова, чтобы описать то, что ощутила, встретив этот пронзительный взгляд.       — Я не всесилен, — заметил Брэдли.        — Но ты же знаешь, что делать? Ты ведь справишься? — голос Елены дрожал.       Брэд, поджав губы, не был уверен. Однажды он уже спас Ханну, и это было нелегко. Теперь ситуация была иной: она уже переступила черту, и его сил могло оказаться недостаточно для её возвращения.       Елена поняла всё без слов:       — Я помогу.       Ведьма сразу принялась за дело: собрала необходимые травы и ингредиенты, достала самые ценные экземпляры своей коллекции, забралась даже в ядовитые — любая мелочь могла стать решающей, а одна капля — склонить чашу весов.       — Мы должны действовать быстро, — прошептал Брэд, глядя на Елену. — Если не сделаем это сейчас, потом может быть слишком поздно.       Руки Елены дрожали, но она старалась не показывать свою растерянность.       — Дайте мне минутку, — произнесла ведьма раздраженно.       Она достала большой деревянный поднос и, аккуратно выложив на него травы и коренья, достала курильницу, украшенную крышкой в форме древнего могущественного существа: головы змеи оплетали чашу, словно в попытке ее поглотить.       В комнате стояла напряжённая тишина, которую нарушал лишь шорох трав, перекладываемых в чашу. Наконец, дым начал медленно подниматься над подносом, наполняя кухню ароматом трав.       — Готова? — спросил Брэд.       Елена кивнула. Мужчина протянул руки над Ханной, закрыв глаза и обращаясь к внутренней силе. Вокруг его ладоней начали собираться золотые искры, словно сама энергия жизни стремилась к ним.       В тот же миг медальон начал светиться. Сначала тускло, как утренний рассвет, а затем все ярче и ярче, наполняя комнату голубым сиянием. Брэд распахнул глаза. Свет отразился в темных зрачках мужчины.       Елена, затаив дыхание, с тревогой наблюдала за камнем, что светился всё ярче.       — Как ты думаешь, это сработает? — спросила она. Голос был тихим, почти неслышным.       — Не знаю. Но ваш договор с Ханной основан на крови, — ответил Брэдли, чей взгляд был направлен на Ханну, лежавшую на полу. — Заклятье мощное, а значит, не отпустит ее душу из тисков просто так.       Елена вытащила из кармана маленький флакон с ярко-красной жидкостью. Ванда просила хранить его в тайнике, вдали от чужих глаз, но в последние дни Елена не выпускала его из рук. Это была эссенция, которую она получила от бабки как ключ к сделке между Ханной и старой ведьмой. Однако Ванда не посвятила её в детали, и Елена не имела представления о содержании договора, за исключением того, что Ахания обязалась служить их семье до определённого момента.       Но что произойдёт, если использовать эту связь? Вдруг она навредит Ханне?       — Сейчас, — сказал Брэд.        Отбросив все сомнения, Елена склонилась над зловещим медальоном. Собрав всю свою волю в кулак, она капнула несколько капель на дьявольское око.       — И что дальше?       — Надеяться, — протянул мужчина, его глаза закатились, а голос стал напоминать шум прибоя.       Елена уставилась на медальон. Капли, едва коснувшись поверхности камня, исчезли, оставив за собой лишь быстро тающие алые следы. Украшение издало тихий шум, похожий на стон — звук, пробравший ведьму до самых костей. В тот же миг свет, исходивший от дьявольского ока, стал ослепительно ярким, переливаясь всеми оттенками изумрудно-зелёного: от тёмной бирюзы до почти невыносимо белого. Казалось, оно дышит, расширяясь и сжимаясь.       Елена стиснула зубы, чувствуя, как пальцы немеют от напряжения. Она прижала флакон к себе — тот пульсировал в руках, излучая жар, проникающий сквозь кожу, словно тысячи маленьких иголок. Из глубины камня донеслась странная, завораживающая мелодия — низкий гудящий звук, словно пение древнего существа, пробуждающегося от долгого сна. Мелодия переливалась, меняла тональность, напоминая то щебет птиц, то глухой рокот земли, то шепот, понятный лишь сердцу.       — Что происходит, Брэд?       Брэд не ответил. Он словно погрузился в транс. А вокруг медальона тем временем начал клубиться туман. Это была не простая дымка, а мерцающие частицы света, сверкающие, как миллиарды крошечных звёзд. Они плясали в воздухе, образуя причудливые узоры, похожие на древние руны или символы, которые Елена никогда раньше не видела, но, казалось, понимала на интуитивном уровне.       Туман постепенно окутывал Ханну, пробираясь в волосы, касаясь кожи. Сгустившийся в центре свет пронизывал облик женщины, меняя его. Темные волосы стали цвета звездной пыли, а руны на коже засветились слабым внутренним светом, повторяя мерцание медальона. Казалось, что-то проникало в нее — что-то фантастическое, древнее, полное невероятной силы.        Волосы Брэда тоже переливались серебром, а зеленые глаза пожелтели. Он всё так же простирал руки, словно монах, возносящий молитву над святыми мощами, и будто резонировал с происходящим.        Внезапно звуки вокруг стали громче, слившись в оглушительный гул, а затем так же резко стихли. Когда туман рассеялся, Ханна пошевелилась. Её глаза, сверкающие золотым светом, распахнулись и снова закрылись.        — Откуп принят, — проговорил Брэд, встряхнув головой. Его дыхание было тяжёлым, а волосы, всё ещё искрящиеся серебром, постепенно темнели. — Но надолго ли...

3

      Редгрейв. Желтая зона.       Трое человек, лежавших среди обломков вертолета, были мертвы. Их искалеченные и изуродованные тела, разбросанные среди покореженных металлических фрагментов, напоминали кукол, выброшенных из разбитой детской игрушки.       Ветра не было, и воздух был пропитан запахом гари. Вдалеке, на фоне глухой стены, белел дым, поднимающийся от пожара, поглотившего остатки вертолета.       — По-мо-ги-те…       Снежинки падали и, тая, стекали каплями по лицу мужчины, над которым нависла тень. Она смотрела сверху вниз в глаза, где постепенно угасала жизнь. Мужчина, одетый в штатный костюм инженеров Дельта Форс, был молод, с темными волосами и пушком на щеках. Он открывал и закрывал рот, шлепая губами, как выброшенная на берег рыба. Наружу вырывались пузырьки розовой пены, а позади него на асфальте расцветало кровавое пятно…       Яркая вспышка отозвалась резью в глазах, и Кристофер Морган пришел в себя, сжимая телефонную трубку. Он ощутил, что на него наваливается какое-то странное, невыразимое чувство. Что-то между страхом, предчувствием и… виной?       Ощупав лицо грязными пальцами, мужчина определил, что у него распух нос. Кроме того, под одним глазом свисал кусочек оторванной щеки, а второй так сильно опух, что почти ничего не видел, но это пройдет. У него бывали увечья и похуже. Сейчас важнее было другое.       Крис попытался вытащить из памяти произошедшее, но вспомнил только, как в вертолете резко отказали приборы. Дальше была пустота, вплоть до того мгновения, когда он очнулся, находясь по щиколотку в грязи в телефонной будке.       «Мы теряем высоту! Приборы вышли из строя. Мы падаем!» — раздалось эхом в голове Криса. Серьезная авиакатастрофа казалась маловероятной: вертолет «Дельты» должен был лететь низко, а Хэнк имел приличный опыт пилотирования… но что случилось после того, как они оказались на земле?        Голос дочери отрезвил его.       — Папа, не молчи! Папа, у тебя все хорошо?       — Я люблю тебя, маленькая моя, — проговорил Кристофер, вытирая скупую слезу. Никогда не знаешь, какие слова станут последними. — Позови маму, пожалуйста.        Когда к трубке подошла его бывшая жена, голос Криса изменился. Неприятный привкус металла и горечь заполнили его рот.       — Что-то происходит, Лорейн…       — И тебе привет, Кристофер. Не скажу, что рада тебя слышать, так как ты обещал позвонить еще три недели назад. Марта так ждала этого звонка…       — Лорейн, я серьезно… Возможно, я не приеду на каникулы, как обещал.       — Что и требовалось доказать! Знаешь, что, Кристофер…       Морган уже не слушал поток возмущений бывшей жены. Он улыбнулся, подумав о том, что, будь ей все равно, она бы не отчитывала его.       — Кристофер… — внезапно тон Лорейн сменился. — Что у тебя случилось?       — Ничего, Лора. Не давай Марте на рождество есть слишком много апельсинового желе, ты ведь знаешь…       — У тебя аллергия на апельсины и у Марты тоже, — буднично закончила за него Лорейн и, выдержав паузу, спросила:       — Ты уверен, что у тебя всё хорошо?       — Ты ведь знаешь мою работу.       — Поэтому мы и развелись, Кристофер. И поэтому твоя сестра…       — Верно… — Крис вздохнул. — Знаешь, я приеду. Чего бы мне это не стоило, я приеду. Так и передай Марте. Слышишь?       Женщина молчала.       — Лорейн?       — Не подведи, Кристофер Морган. Марта не простит тебе этого, и я тоже.       Лорейн повесила трубку. Крис еще несколько мгновений сжимал свою в красных от крови руках, прежде чем с яростью бросить в стену. Провод едва не оторвался, и трубка повисла, болтаясь, словно висельник на рее.       Он обхватил голову руками.       «Неужели это сделал я? Как такое вообще возможно?»       Изломанное и искорёженное, тело лежало там же, в переулке, глядя на него остекленевшими глазами, будто моля о помощи. В груди зияла дыра.       Разумеется, Морган видел и не такое. За время службы в Дельта Форс, в частности в Редгрейве, ему приходилось сталкиваться с невозможным на каждом шагу. Однако к горлу все равно подкатил ком.       Кристофер представил, как ломаются кости грудной клетки. Кто в здравом уме способен голыми руками вывернуть ребра человеку, словно курице, и вырвать сердце? Мужчина вновь поднял трубку и набрал номер службы спасения.       — Здесь в переулке, — он посмотрел на табличку с адресом над аппаратом, — по Райвинг-роуд, раненный человек, ему нужна помощь, — а затем повесил трубку и, хлопнув дверью телефонной будки, побрел прочь на негнущихся ногах.       «Зачем он соврал?»        Кристофер снова увидел перед глазами ту мрачную картину, что всплывала в его памяти с момента телефонного разговора: тающий снег, красное пятно на асфальте и бледные губы, шепчущие «помогите».       Это произошло по его вине — он точно знал. Крис был слишком увлечен всей этой чертовщиной. Она проникла в него, изменила, подчинила себе, как когда-то Клэр. Он помнил, как всё начиналось: он с головой уходил в поиски причин случившегося, а Лорейн пыталась его остановить, но ее голос со временем становился все тише и тише. Он помнил упреки и слезы жены. Её боль. Помнил, как всё это время она говорила: «Ты забываешь о семье, Крис, о том, ради чего всё это делаешь».        Морган закрыл глаза, пытаясь унять головную боль. Он понимал: Лорейн права, он променял реальную жизнь на бесконечный марафон, на гонку, которая ведет его к провалу. Он оттолкнул Лорейн, оттолкнул Марту и посрамил светлую память сестры.       — Клэр, я ошибся. Я никогда так не ошибался.       Слова повисли в воздухе, словно обещание. Он должен это сделать: попытаться разобраться в происходящем, исправить всё и вернуть себе свою жизнь.       — Ради дочери…

4

      Редгрейв. Зеленая зона.       Ахания пришла в себя в ванне, ощущая вокруг нежное тепло. Женщина медленно открыла глаза и осмотрела пространство, в котором находилась. Она не могла поверить в то, где оказалась, и в голову тут же закрались сомнения.       «Это реальность или всего лишь игра воображения?»       Последнее, что она помнила — как мир вокруг закружился в безумном хороводе. Голова забилась бешеной какофонией звуков: визгом металла, ревом мотора, воплями людей. Мерцающая красная лампа, словно кровавый глаз, была центром этого хаоса: пилот цеплялся за штурвал, как за спасательный круг; молодой бортинженер сжался в кресле, но его руки действовали четко, слаженно. Он, как мог, пытался вернуть контроль над машиной, тогда как в кабине царил беспорядок: все незакрепленные предметы неестественным образом летали туда-сюда, словно кто-то невидимый швырял ими в людей, а ударяясь о потолок и стены, они трескались или вовсе ломались вдребезги, создавая ещё большую панику.       Сквозь этот ад вдруг прозвучал голос, четкий и спокойный, словно холодная вода:       «Что у вас случилось?»       На миг в кабине воцарилась тишина. Все взгляды устремились на монитор, где мигал красный огонек.       «Мы теряем высоту! Приборы вышли из строя! Мы падаем!»       «Ваша высота, скорость снижения? Назовите координаты!»       Пилот, задыхаясь, продиктовал данные. Все затаили дыхание, ожидая ответа.       «Попробуйте перейти на резервное управление!»       Бортинженер, будто очнувшись от кошмара, кинулся к переключателям. Оглушенный, он не поверил своим глазам: с переходом на резервную систему показатели на индикаторах начали приходить в норму, снижение замедлилось, и даже лопасти винта зажужжали ровнее, словно сердце человека, вернувшегося к жизни.       Красная лампа погасла… А затем прогремел взрыв.       Это был не сон, а реальность, стремительно несущая их к неминуемой гибели. Вертолет разбился, и Ахания чудом выжила. Почему это произошло, едва ли теперь представляется возможным выяснить: красная зона давно перестала жить по законам физики человеческого мира.       — Там, где есть смерть, всегда будет смерть.       Ахания запрокинула голову, наблюдая, как клубы пара кудрявыми колоннами поднимаются к потолку, танцуя под косыми лучами солнца. Они переливались всеми цветами радуги, напоминая ей о купальнях Бхишмы.        Ахания постаралась расслабиться и почувствовала, как напряжение постепенно покидает тело.       «Я дома», — пронеслось у неё в голове.       Рядом на табуретке стояла кружка с ароматным чаем, а также лежали разбитые часы, обручальное кольцо и медальон на цепочке. Женщина взяла кружку и сделала глоток. Мягкий вкус напитка заполнил рот, и слёзы радости потекли по её щекам. Неужели она выбралась из ада, в котором оказалась?       Несмотря на то, что бесценные свитки из библиотеки Амона остались на джонке Валефора — вместе с сапогами, — Ахания могла думать только о Рике и Хлое. Она делала все ради них. Какой теперь в этом смысл?       Её охватило желание нырнуть под воду и разрыдаться, дать воде унести слезы, как ветер уносит тучи, чтобы обрушить их бурей где-нибудь в другом месте.       «Если бы я только осталась».       В этот момент дверь осторожно приоткрылась, и в ванную вошла Елена, держа в руках махровое полотенце и халат. Остановившись на пороге, женщина посмотрела на Аханию с беспокойством.       — Ты в порядке? — спросила она, подходя ближе.       — Да, — ответила Ханна, не сопротивляясь, когда Елена коснулась её лба и заглянула в глаза.       Зрачки у Ахании были огромными и пульсировали на свету. Белки глаз казались затянутыми тёмной вуалью, в то время как радужка сверкала, словно драгоценный камень.       — Что случилось? — спросила Елена, присаживаясь на бортик ванны.       — Ты не поверишь, — начала было Ахания, но тут же замялась, не зная, с чего начать.        — Допустим, — Елена вздохнула. — Просто начни с главного.       — Я потеряла контроль. Это было ужасно, — голос Ахании дрожал от внутреннего напряжения.        — Это навевает воспоминания, не так ли?        Ахания кивнула, поднимая руку и рассматривая её на свету. По запястью тянулись белые полосы, словно борозды, оставленные временем. Она знала, что это трещины в её сосуде — смертной оболочке, не способной вынести мощь аггельской сути, которая бурлила внутри неё. С каждым новым испытанием трещин становилось всё больше, и каждая из них напоминала о том, что её сила может в любой момент вырваться из-под контроля.       — Ты обуздала лошадь, которая в любой момент может тебя сбросить, — заметила Елена, кидая недоверчивые взгляды на дьявольское око.       Ахания, на мгновение представив последствия такого падения, поджала губы. Язык стал тяжёлым и непослушным.       — Рик умер. Его больше нет, — выдавила она. В воздухе повисла тишина.        Елена стиснула зубы, уговаривая себя не произносить вслух слова, которые, словно желчь, подступили к её горлу. Сказать их было бы неоправданной и бесполезной жестокостью. Справедливости ради, Елена всегда считала, что отношения Ханны с Риком Адамсом были утонченной пыткой. Можно было сопротивляться день, неделю или даже долгие годы жить взаймы, но в итоге эта потеря была неизбежна. Ханна была обречена наблюдать, как-то, что составляло смысл её жизни, исчезает и улетучивается, словно утренний туман под лучами солнца.        Но, червивые яблоки, они подруги! Елена не могла сказать такое в лицо, поэтому постаралась найти слова утешения.        — Ты должна понять, что это не конец. Да, это ужасно, но жизнь продолжается. Мы не можем позволить себе погрузиться в отчаяние. У нас ведь есть незавершенное дело — так?       Ахания вздохнула, в её груди что-то сжалось от боли.        — Я знаю. Но как можно продолжать, когда всё вокруг напоминает о нём? Каждый уголок, каждое мгновение — всё пропитано его присутствием.       — Это нормально, — ответила Елена. Голос стал мягче. — Ты имеешь право на свои чувства. Но ты не одна. Я рядом, и я готова помочь.       — Но это ещё не всё, — произнесла Ахания. Её голос скрипел, как у потерянной старой девы.       Елена молчала, и Ахания смотрела на неё своими золотыми глазами, будто потерпевший кораблекрушение, просящий о глотке воды или о смерти.       — Я думаю, что Хлоя жива. Ты не знаешь, где она?       — Я пытаюсь узнать, но пока ничего не получается. Есть идеи?       — Всё намного сложнее, чем ты думаешь, и это не касается тебя, — с трудом произнесла Ахания, чувствуя, как страх охватывает её.       — Считаешь? — голос Елены стал более решительным. — Мир катится в пропасть, и так или иначе это касается всех нас. В конце концов, Хлоя мне не чужая, я должна помочь, и…       — Вергилий вернулся, — перебила её Ахания. В комнате повисла гнетущая тишина.       Отойдя от шока, Елена тяжело вздохнула и прикрыла рот рукой, не веря своим ушам:        — Не может быть!        Она знала, что Ханна много лет прожила без него, но его образ не покидал её. Любовь к Вергилию не угасла, она оставалась в сердце подруги, даже когда та пыталась избавиться от неё. Эти чувства были раной, которую не удавалось залечить, пока она не вырвала их из своей жизни, бросив на растерзание ищейкам миссис Кей.       Но как он смог вернуться? Что привело его сюда? — в голову ведьмы лезли мысли одна страшнее другой. Неужели лишь затем, чтобы оставить Ханну снова?       — Я думала, он гниёт в Тартаре. Неужели этот лис-прощелыга соврал? Если только он попадётся мне на глаза, я надеру ему все девять хвостов, — пробормотала Елена, гневно сжимая кулаки. — Информация — его товар, он должен проверять её, прежде…       — Валефор тоже погиб, — добавила Ахания.       — Это уже не в какие ворота не лезет… Что там случилось? — дрожащим от волнения голосом спросила Елена, ткнув указательным пальцем в направлении пола.       — В двух словах не передать.       — Честное слово, ещё одна такая новость, и я поседею, — произнесла Елена. Её настроение резко изменилось.       — Не волнуйся, белые пряди уже пробиваются, — подмигнула Ахания, и ведьма бросила в неё полотенце.       — Поговори мне ещё, — прошипела она, всё-таки взглянув в зеркало и поправляя роскошные рыжие волосы — символ её силы и независимости.       — Одевайся, — более строго произнесла Елена, забирая с табуретки чашку чая. — Брэду тоже есть, что сказать тебе.       — Брэду? — с любопытством переспросила Ахания.       — Если бы не он, то… я могла потерять и тебя.

5

      Впервые за последние полгода Елена позволила себе расслабиться. Женщина сидела в большом просторном кресле с кружкой чая в руках и наблюдала, как на кухне Брэд проворно нарезает бутерброды. Ее рыжие волосы, словно пламенный взрыв, пышно вздымались над головой и обрамляли хрупкое лицо. Густые локоны, словно уставшие от собственной тяжести, свободно падали на плечи, прикрывая их мягкой огненной завесой. Каре-зеленые глаза, чаще сверкающие, словно хвоя, сейчас были притушены, будто покрыты легкой дымкой.       — Брэд, поторопись. Я умираю от голода.       Мужчина не ответил, лишь улыбнулся, а Елена откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, подумав о том, что высокий худой Брэд в цветастом переднике Ванды смотрится довольно уютно. Жаль только, что этот очаровательный креол — потомок аггелов, бежавших на землю — был женат. Елена была бы не против прибрать его к рукам или хотя бы к хозяйству.       Вот только тревога никак не отпускала женщину.       «Что же это все значит?»       Елена открыла глаза и наклонилась вперед, задумчиво уставившись в кружку с чаем Ханны. Когда она поняла, что на дне в очередной раз не оказалось ничего, её захлестнула паника. Казалось, весь мир вокруг рушится.       — Снова пустота.       Елена очутилась в плену собственных размышлений, и ей никак не удавалось найти ответ на вопрос: почему все духи разом замолчали?       Ванда говорила о том, что такое случается, ведь будущее по своей природе туманно. Но чтобы из колоды выпадали пустые карты, а из чашки исчезали чаинки — с подобным Елена имела дело впервые.       — Почему, — прошептала она, сжимая кружку так, словно пыталась выжать из нее хоть какой-то смысл. Елена вспомнила слова бабки: «Иногда в будущем нет определенности. Слишком много перемен, слишком много возможностей».       Мысли в голове ведьмы закружились, словно вихрь, течение которого подхватывает и засасывает в себя все вокруг.       — Почему, — прошептала она вновь, повторяя это слово, как заклинание, надеясь, что оно откроет ей какую-то тайну, проведет по нужному пути. Последствия ошибки могут быть катастрофическими. А Елена не любила ошибаться.       Прекрасно зная, что аккуратизм однажды доведет ее если не до сердечного приступа, то до нервного срыва, она ничего не могла с ним сделать. Каждый раз, когда бралась за дело, будь то составление списка покупок или планирование отпуска, женщина погружалась в мир идеальных списков, тщательно выверенных расписаний и безупречно сформулированных задач. Ни одна мелочь не должна была ускользнуть от внимания, ни одна деталь не могла быть пропущена.       Ее дом также был образцом безупречного порядка: каждая вещь находилась на своем месте, пыль не смела осесть на поверхностях даже самым тонким слоем, а цветочные горшки были идеально выравнены по линии. Елена и одежду умудрялась раскладывать по цветовой гамме, а белье укладывала в аккуратные стопочки, словно в магазине.       Но за фасадом идеальной жизни скрывался мир бесконечных стрессов. Каждая неидеально вымытая чашка, каждый не подписанный документ, каждый не вовремя произнесенный комплимент вызывал внутренний дискомфорт, нарастающий с каждым днем.       Женщина пыталась бороться с этим: читала книги, записывалась на курсы, даже пробовала медитировать. Но все ее попытки были тщетны. Внутренний перфекционист был неумолим, заставляя ее ходить по кругу, снова и снова перепроверяя, переделывая, переписывая.       Елена встала и на ватных ногах медленно подошла к окну. С улицы доносился шум ночного города — гудки машин, пьяные перебранки соседей, лай собак, — но всё это казалось далеким и нереальным. Женщина почувствовала страх перед пустотой, неопределенностью. Захотелось расплакаться, но она сдержалась. Вместо этого Елена вскинула голову и сказала себе тоном, не допускающим возражений:       «Что, если эта пустота — не просто случайность, а знак, предупреждение?»       Но тут же другая мысль — пакостная, неприятная — догнала её, сбросив спесь: что, если она не смогла разглядеть чего-то важного, чего-то, что могло бы все изменить?        Елена вспомнила свой первый опыт гадания. Это было еще в юности, когда она, наивная и любопытная, не раз видевшая, как это делает Ванда, решила сама заглянуть в будущее. Тогда карты не солгали, все предсказанное сбылось, и девушка поверила в их силу.       С тех пор Елена многому научилась и уже заглядывала в будущее не только с помощью карт, но никогда раньше она не ощущала такого бессилия.       — Это какой-то бред.       Холодный, липкий страх закрадывался в её душу. Внутри что-то сжималось, не давая дышать. Елена закрыла глаза и попыталась сконцентрироваться, найти хоть какой-то намек, какой-то знак, который помог бы ей разобраться в этой ситуации.       «Что я должна делать? — спросила она себя, пытаясь найти смысл, но тот был слишком размытым, слишком неопределенным.— Как найти ответ, если все ответы — пустота?»       — Ты в порядке?       Внезапный вопрос вырвал ведьму из размышлений. Это Ханна спустилась вниз, завернувшись в махровый халат, и теперь стояла посреди гостиной с босыми ногами. С мокрых волос капала вода.       — Честное слово, краше в гроб кладут, — заметила Елена, окинув взглядом Ханну, которая была бледна, словно мраморная статуя.       Та проигнорировала замечание.       — Где моя одежда?       — Вот, возьми для начала, — вместо одежды Брэд протянул ей тарелку с поджаренными тостами. — Всё, что успел на скорую руку.       — Спасибо, Брэд, — Ханна улыбнулась и поставила угощение на журнальный столик. — Как твоя супруга?       — Анжелика? — уточнил Брэдли, словно только сейчас осознал, что женат. — Всё хорошо, спасибо.       — И как она отпустила тебя в такой час?       — Не ехидничай, — заметила Елена, приподнимаясь в кресле. — Я надеюсь, что теперь ты расскажешь обо всем, что произошло с тобой там — внизу.       Ахания устроилась в кресле напротив, сложив руки на груди.       — Положишь ноги на кофейный столик — дам тебе в лоб ложкой, — предупредила ведьма. Елена пребывала в дурном настроении, и угроза не была пустой.       Ахания фыркнула и откинулась на спинку. Ноги и правда безумно хотелось вытянуть, но раздражать подругу не стоило. Та самая ложка опасно торчала в чашке аккурат напротив ведьмы.       — Я тоже должен тебя предупредить, — Брэд внезапно стал серьезным. — Если продолжишь в том же духе, долго не протянешь. Лягушка не должна стремиться выпить пруд, в котором сидит.       — Это не пруд обмельчал, просто в нем стало тесно.       Мужчина нахмурился, поправляя сползшие на нос очки. Глаза его сверкали.       — Объяснись.       — Возникли непредвиденные проблемы. Кто знал, что Амон и его слуги — не единственное препятствие на пути к свиткам.       — Но ты ведь достала их?       — Да, — Ахания вздохнула. — Но в суматохе потеряла.       — Потеряла?! — Елена подпрыгнула с места, едва не опрокидывая на себя кипяток. — Мы так рисковали, а ты их потеряла!       — Ну, во-первых, не мы, а я… А во-вторых, кое-что мне удалось прочитать и запомнить. Дай мне время и я смогу это сопоставить с тем, что мы уже знаем об аггелах, — заверила ее Ахания.       — Оставим это на потом, — покачал головой Брэд. — Как получилось, что ты потеряла свитки и вернулась в таком состоянии? Разве ты забыла, что бывает, когда медальон впитывает слишком много силы? Это могло убить тебя.       Ахания коснулась медальона на шее.       — Я знаю. Но если снять его, то мне уже не скрыться. Я буду как на ладони у миссис Кей… и не только у неё.       Брэд вопросительно приподнял бровь.       — Я встретила аггела. Настоящего аггела, не полукровку, как я… или ты, — Ханна выдержала паузу. — Боюсь, времени у нас совсем немного.       — Аггела? Я думала, они все вымерли, как мамонты, — фыркнула Елена.       — Их истребили, — напомнила Ханна. — Я видела это своими глазами. Оставшиеся укрылись на земле.       — Что это значит? — спросил Брэд.       — Я и сама не могу разобраться. Она словно перенесла меня в прошлое. А ещё она говорила о будущем и несла какую-то ерунду. Похоже, она хотела, чтобы мы сами нашли ответ.       — Что именно она сказала тебе?       — Что видит три столпа, на которых держится мироздание, или вроде того. Либо они устоят все вместе, либо один рухнет. Вроде как принеся себя в жертву.       — Ты права. Ничего не понятно, — Елена закатила глаза. — Моя бабушка и то выражалась яснее.       — Я знаю только, что появление Клипота играет в этом не последнюю роль, а значит, и Вергилий тоже.       — Не произноси этого имени при мне, — Елена цокнула языком.       — Вергилий? — нахмурился Брэд. — Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? Вы, девочки, явно что-то недоговариваете.       — Это он — причина катастрофы, — Елена выплюнула эту фразу, словно яд.       — Я этого не говорила…       — Не смей оправдывать его! Он всю жизнь твою искалечил и даже восстал из мертвых, продолжая это делать.       — Елена, успокойся, — подойдя, Брэд опустил руки на плечи женщины.       — Не смей успокаивать меня, Брэд. Она ведь погубит себя, если не остановится. Причем тогда, когда казалось, что тайна вашего происхождения почти раскрыта, когда мы в шаге от того, чтобы понять, как спасти вас от неизбежного конца, этот выродок вновь появился. Очевидно, чтобы все испортить. На другое он просто не способен.       — Я клянусь тебе, Вергилий мне неинтересен. Я вычеркнула его из своей жизни, и ввязалась в это только ради Неро и Хлои. Без его помощи мне было не выбраться из ада.       Елена немного успокоилась, поправила волосы.       — Я слышала Неро здесь, в городе. СМИ поют ему дифирамбы. Парень не промах, — ведьма улыбнулась, вернув самообладание, но не сдерживая ядовитый поток сарказма: — Он очень похож на тебя. Не умеет вовремя остановиться.       — Ладно, девочки. Я, кажется, понял, кто такой этот ваш Вергилий. Но давайте соберем в кучку факты и прикинем, что делать дальше, — сменил тему Брэд. — У нас нет ни одной зацепки.       — Это не совсем так. Когда я вернулась, то первым делом осмотрела нашу с Риком квартиру, и кое-что обнаружила в почтовом ящике.        Салли появился посреди комнаты внезапно. В маленьких, крепко стиснутых лапах крысы покоился предмет, несвойственный её природе — миниатюрный, прямоугольный и с блестящей поверхностью.       Салли задвигал лапками по скрипучему паркету, старательно избегая трещин и щелей. Флешка, повисшая на маленькой шее, будто подвеска, раскачивалась в такт его движениям, отражая свет металлическими краями.       Путь был тернист: мимо громоздких шкафов, под тяжелыми стульями, через невидимые в темноте кочки пыли. Каждый шаг был продуман, каждая лапка ставилась точно и аккуратно, пока Салли не достиг заветной цели.       — Спасибо, — Ханна подняла Салли на колени, забрала флешку, и ласково погладив крысу по голове, задумчиво покрутила предмет в руках.       — Что это? — в унисон спросили Брэд и Елена.       — Флеш-накопитель. Лежал вместе с номером телефона.       — Ты звонила по нему? — уточнила Елена, выглядевшая крайне обеспокоенной подобным поворотом событий.       — Да. Мне сказали, что я все пойму, когда увижу, что здесь.       — Это странно, — Брэд не сводил глаз с флешки в руках Ханны. — Кто мог оставить послание в оцепленном городе, в разрушенном доме и быть уверенным, что ты туда вернешься?       — Я принесу ноутбук, — Елена быстро исчезла в спальне, а Ханна погрузилась в размышления. Слова Брэда заставили её задуматься о том, кто мог обладать такой информацией и чего хотел от неё? Был ли это человек или....       — Нам бы пригодилась помощь охотника на демонов, — сказал Брэд, словно прочитав ее мысли.       — Говори конкретнее.       — Я имею в виду Данте. Ты знаешь, как он помог мне.       — Это исключено.       — Но почему?       — Данте — брат Вергилия.        Брэд задумался. Казалось, то, что должно прозвучать резко, как разбившийся о пол дорогой сервиз, не сильно тронуло мужчину.       — Ты хочешь встретиться с ним на своих условиях или в самый неподходящий момент? — поинтересовался Брэдли.       — Я вообще не должна с ним видеться.       Ахания чувствовала себя так, словно пытается удержаться на плаву в бушующем океане.       — Значит, идти лично не вариант, — заключил Брэд.       — Да ты гений, — Ханна вскинула руки, едва не падая в обморок от облегчения.        Однако Брэд, по всей видимости, понял ее иронию превратно, и от своей идеи отказываться не собирался.       — Тогда остается…       Когда Елена вернулась в гостиную с ноутбуком, две пары глаз уставились на нее. Женщина насторожилась, понимая, что с ней играют в «горячую картошку», и поспешила прояснить ситуацию.       — Не знаю, что вы задумали, но даже не смотрите на меня, — сказала она, кладя ноутбук на столик, где Салли, воспользовавшись общим замешательством, подъедал остатки тостов.       — Вот, подключай, — добавила ведьма через некоторое время, подвинув ноутбук ближе к Ханне. — Но если он сломается, я вычту стоимость из твоего кармана.       Ахания, недолго думая, вставила флешку в гнездо. Ноутбук тут же принялся сканировать её на предмет вирусов. Спустя несколько секунд на экране появилась заставка: «Информация для тех, кто потерял все». Под заголовком находилось изображение маленького крысенка, похожего на Салли.       — Оригинально, — заметила женщина.       — Похоже, этот кто-то хорошо тебя знает.       — И ещё, похоже, не хочет, чтобы информация попала в чужие руки. Боюсь, однако, он не учел, что я понятия не имею, какой может быть пароль.       — Уверен, ты справишься с этим, — произнес Брэд, придвигаясь к Елене. Наклонившись к ней, он тихо прошептал:       — У меня к тебе дело.        — Что тебе надо? — Елена закинула ногу на ногу и сложила руки перед собой крестом. Неодобрение уже теснилось в ее груди, когда Брэд устроился подле нее. К тому же, он говорил таким тоном, что ясно было одно — сказанное ей не понравится.       — Ты должна пойти к Данте.        — Ни-за-что, — отмахнулась ведьма. — Я достаточно слышала, чтобы понять — он неотесанный мужлан, и я отказываюсь иметь с ним что-либо общее.       — Тебе всего лишь нужно его нанять. Ничего криминального.       — Ты с ума сошел? Считаешь, это так же просто, как сходить в магазин за молоком? — Елена закатила глаза. Она понимала, что оказалась в одиночестве на поле боя, который, едва будучи начат, уже проигран. Противостоять напору Брэда было невозможно, и невозможно вдвойне для отзывчивого сердца Елены, учитывая всю сложившуюся ситуацию.       — Думаю, для тебя — просто, — Брэд усмехнулся. Своим ласковым баритоном он продолжал увещевать ведьму, не показывая того, что видел: победа уже в его руках.        — Просто сделаешь заказ. Мы предложим ему хорошее вознаграждение. Такое, от которого он не сможет отказаться.       — Вот сам и сходи. А я отказываюсь участвовать в этой авантюре. Мало нам бед от одного потомка Спарды.       — Пойми, Данте упрям и избирателен при выборе заказов. Кроме того, он человек, с которым шутки плохи. Однако при правильном обращении с ним вполне приятно иметь дело. Я уверен — он не устоит перед твоим женским обаянием. А насчёт его брата… Думаю, он не станет вмешиваться.       Ни к кому не обращаясь, Брэдли небрежно добавил:       — Как я понял, его ведь интересует только Ханна. Правильно?       Елена покачала головой, но в глазах мелькнуло сомнение. Репутация Данте была известна далеко за пределами их города. Он был не только потомком Спарды, но и считался лучшим охотником на демонов. Его помощь им действительно бы пригодилась.       — Но что, если он откажется? — спросила Елена уже мягче. Поддерживать пикировку на уровне у нее не было сил. На удивление, Брэд оказался крайне искусен в этом деле.       — Или, хуже того, обо всем догадается, — это был её последний довод в попытке избежать посещения грязного офиса беспечного охотника на демонов. Более того: именно это пугало Елену сильнее всего.       — Мы сделаем так, что он не сможет проигнорировать этот заказ, — уверенно сказал Брэд. — Дадим лишь самую необходимую информацию. Ему даже не придет в голову связать заказ с Ханной.       — А именно?       — Мы скажем, что в помощи нуждается ребенок.        Елена задумалась. Она знала, что Данте — человек с принципами. За холодным фасадом наверняка скрывалась целая история: его борьба с демонами, личные потери и даже свои собственные демоны. Если они смогут заинтересовать его — возможно, он согласится помочь. Но ведьму всё ещё терзали сомнения.       — Хорошо, — наконец произнесла Елена. — Это действительно может сработать.       Фыркнув, она ехидно добавила:       — Ты и мертвого уболтаешь, Брэд. Очевидно, служба Бельфегору не прошла даром? Всё-таки есть в тебе что-то демоническое.       — Получилось! — воскликнула вдруг Ханна, подпрыгнув на месте и привлекая к себе внимание. — Выкуси! Пароль — это номер квартиры.       Экран ноутбука засветился, на нем появилось видео, а колонки зашипели:

      «Это канал «Мистические истории». С вами я, бессменный ведущий — Юлиан Спелоу прямиком из Редгрейва…»

      Ахания, не в силах оторвать взгляд от изображения, ощутила, как холодный пот выступил на лбу, а дыхание стало прерывистым. Разум пытался найти логическое объяснение, но шок сжимал сознание, как железные тиски.

»…и в нашей студии Бенджамин Форстер. Здравствуйте, Бенджамин…»

      — Бен… — Ханна охнула, ноутбук выпал из женских рук на пол — экран покрылся паутиной мелких трещин, а интервью продолжалось.

6

      Редгрейв. Желтая зона.       Осень стремительно уступала права зиме. Клены, еще недавно одетые в золото, превратились в мрачные темные остовы, покрытые инеем. Ахания натянула капюшон на голову и поежилась, с тоской вспоминая о том, как ещё недавно нежилась в горячей ванне.       «Во что я ввязалась?»       Ахания взглянула на часы, висевшие на столбе. Было ровно шесть часов, но никто не звонил в колокол часовни, чтобы напомнить о начале утренней службы.       Она осмотрелась по сторонам.       «Интересно, почему он выбрал это место?»       Было видно, что церковь покинули недавно. Однако вокруг царила мёртвая тишина, и лишь ветер гулял между выбитыми окнами.       Ахания сжала руки в кулаки. Холод пробирал до костей, несмотря на теплую шерстяную кофту под курткой. Она снова оглядела заброшенную церковь. Здание, очевидно, когда-то величественное, теперь представляло собой жалкое зрелище. Облупившаяся штукатурка, зияющая пустота на месте оконных проёмов, заваленные мусором вперемешку со снегом и почерневшие от времени двери, заколоченные грубыми досками, — всё говорило о забвении и запустении. Снег, падавший крупными хлопьями, постепенно укрывал и без того мрачный пейзаж белым густым покрывалом. Единственным источником света служила пробивающаяся сквозь рваные облака тусклая луна, что набрасывала длинные зловещие тени на окружающие церковь деревья.        Внезапно за спиной раздался хруст ветки, и в то же мгновение человек, которого Ахания знала, как Бенджамина Форстера, показался в конце аллеи, теряющейся в снежной пурге. Глаза женщины расширились, затем сверкнули. Она резко оглянулась, а её рука инстинктивно потянулась к поясу, готовая призвать Банши.       Бенджамин медленно приближался. Что бы ни случилось, Ахания была решительно настроена узнать правду. Даже если та окажется страшнее самых мрачных предположений. Не зная, чего ожидать, охваченная ощущением неотвратимости, словно предчувствием надвигающейся бури, она глубоко вдохнула, стараясь успокоиться.       «Тревога — плохой советчик, надо сосредоточиться».       Бен остановился напротив, на расстоянии нескольких шагов, и её сердце пропустило удар. Ахания узнала эту куртку, точнее знала её, как собственную кожу. Темно-коричневая, с нашивками на рукавах, точно такая же, как та, что была у… у него, когда они виделись в последний раз. Но как? Ведь Рик…       Застывшая в немом оцепенении, она чувствовала, как ледяной ветер, дующий с залива, пробирается под капюшон, донося до нее знакомый запах одеколона.        Бен так и стоял в нескольких шагах. Теперь стало отчетливо видно его лицо, освещенное тусклым светом фонаря. Глаза, раньше сиявшие жизнью, теперь были мрачными и пустыми.       — Бенджамин?       Лицо мужчины озарилось бледной улыбкой. И, хотя человек перед Аханией безусловно выглядел как Бен и пах как Бен, он был кем-то другим, кем-то, кто поглотил первоначальную личность. Тварь наклонила голову — в тени глаза вспыхнули, словно свечи.       — Кто ты, убийца?              Помолчав, тот ответил:       — Ты сама сказала — Бенджамин.       — Я спрашиваю не о теле, а о том, кто его занимает.       Он усмехнулся. Ахания ощутила, как злость вскипает внутри.       — Что ты с ним сделал? — спросила она, от гнева ее голос дрожал.       Мужчина продолжал усмехаться, холодный и пустой.       — Бен ушел.       — Я спрашиваю не об этом. Откуда у тебя эта куртка? Где ее хозяин?       — Не знаю.       — Ты лжешь!       — Вовсе нет. Он оставил этого бедолагу истекать кровью, а я просто занял вакантное место. Кто знает, где он теперь, — Бен пожал плечами.       — Не верю.       — Не верь. Дело твоё.       — Кто ты? — повторила Ахания свой первый вопрос.       — Тебе хорошо известно, что имя дает власть. Впрочем, — едва не хрюкнув от своего превосходства, Бен оскалился, — если решишь изгнать меня, это тело погибнет, а ты так ничего и не узнаешь.        Мужчина театрально поклонился, положив руку на сердце.       — Я Роновэ — двадцать седьмой дух в услужении у господина, — он выпрямился. — Но можешь звать меня Бен. В конце концов, счета я получаю на это имя.       — Кто твой господин?       — Всему свое время, милая Ханна. Или ты предпочитаешь другое имя?       — Почему? Почему — Бен?       — Полно. Дело не в тебе. Или было не в тебе.       — Хоть на что-то хороша пропащая душа, — заметила с иронией Ахания.       Бен хмыкнул и выдержал паузу, доставая пачку сигарет. Закурив, он предложил пачку собеседнице.       — Я, можно сказать, ему услугу оказал. Он недолго мучился.       Ахания взяла сигарету, молча дожидаясь, когда демон поднесет зажигалку. Следовало сохранять спокойствие. Гнев, ненависть, отчаяние — отрицательные эмоции для демонов были как бальзам на душу. А доставлять такое удовольствие самозванцу Ахания не желала.       — А ты мне нравишься, Ханни. Благоразумнее, чем я думал, даже несмотря на то, что снюхалась с сыном Спарды. Поверь, такие связи до добра еще никого не доводили.       Ахания выдохнула дым из легких. Так звал ее только Рик, но Бену это было прекрасно известно, а значит, и Роновэ тоже. Очередная провокация.       — Не испытывай мое терпение, — затянувшись, Ахания почувствовала, что раздражение уходит. — Зачем позвал?       — Проходи, — Бен жестом указал на полуразрушенный вход в церковь. На обеих створках двери болтался огромный висячий замок, но мужчина легко сорвал его. — Внутри теплее.       Ахания помедлила, ещё раз окидывая взглядом мрачное сооружение:       — Святая земля. Умно. Духи не проникнут сюда.       — Так точно. Без мясной оболочки мы крайне уязвимы даже к такой мелочи, как освященная земля. Но я, как видишь, прохожу по дресс-коду.       — Нам не нужны лишние уши, — согласилась она.       Бен приоткрыл дверь и Ахания шагнула внутрь. Порог церкви покрывал шестидюймовый слой подгнившей листвы вперемешку с мусором. Внутри царил полумрак, пронизанный лунным светом, пробивающимся сквозь щели в крыше. Пол, покрытый толстым слоем пыли, был устлан опавшими листьями, что шуршали под ногами, нарушая тишину. Украшавшие стены фрески с изображениями библейских сюжетов осыпались от сырости, а краски стерлись, оставив лишь призрачные очертания.       Ахания затянулась в очередной раз и затушила сигарету на пороге, прижав каблуком сапога. Ни к чему было богохульствовать, даже если бог покинул этот храм.       Женщина огляделась: в алтаре, когда-то украшенном драгоценными камнями и золотом, теперь остался стоять лишь ржавый крест, напоминая о том, что здесь когда-то служили мессу. Воздух в церкви пропитался запахами плесени и отголосками забытых молитв.       — Мне всегда казалось, что люди обращаются к богу, лишь столкнувшись с катастрофой.       — Отнюдь. Смертные всегда спешат грешить и никогда — каяться. Чем больший хаос творится вокруг, тем быстрее они поддаются пороку.       — Ты ветал? — Ахания развернулась к Бену. Мужчина стоял прямо за её спиной — пришлось задрать голову, чтобы заглянуть в чужие глаза.       — Верно. Если точнее эмиссар.       — Ты ничто без своей оболочки. А говоришь так, будто люди хуже тебя.       — Но ведь и тебе без хрупкого человеческого тела никуда, — заметил он, склонившись к самому лицу женщины. Впрочем, это не произвело на неё впечатления.       — Кто прислал тебя? Аман?       За окном — а может, и в помещении — сверкнула молния. Глаза мужчины вновь налились кровью, а лицо вытянулось и приобрело грязно-серый цвет. Ахания почувствовала, как напряжение заполняет пространство между ними.       — Не путай духа гнева, маркиза Амана, которого благополучно стер с лица мироздания старший сын Спарды, и великого губернатора Амона-Ваал-Хаммона. Последний имеет божественное происхождение, а первый — всего лишь демон, некогда бывший человеком.        Лунный свет, отраженный от осколков оконных витражей, упал на лицо Бена, и на мгновение Ахания увидела сущность, что заняла тело друга. Тонкий и острый, как клин, нос придавал лицу хищный вид; узкие и плотно сжатые губы словно обескровили, а напряженный подбородок переходил в резкую и сильную, будто высеченную из камня, линию челюсти. Он был словно застывший в движении призрак на выцветшей фотокарточке. Но в красных глазах горело желание чего-то по-настоящему ужасающего, скрытого за маской бесстрастия.       — Значит, ты Амону служишь?       Лицо мужчины разгладилось. Он усмехнулся и постучал по виску.       — Стал бы я тогда говорить с тобой, глупая? — нотки снисхождение четко прозвучали в голосе Бена.       — Чем же обусловлена вспышка праведного гнева?       — Нельзя лишать себя возможности сменить работодателя пару-тройку раз, — пожал плечами Бен.       Повисло молчание.       — В любом случае, я здесь, чтобы помочь, по велению моего господина.       — Я не нуждаюсь в помощи адских отродий.       — Уверена? — Бен хитро прищурился. — Я знаю, где твоя дочь.        Глаза Ахании расширились, и в них отразился мрак. Она сжала ладони в кулаки, пытаясь подавить дрожь, но пальцы все равно тряслись, как листья на ветру. Вокруг всё замерло, даже время словно бы остановилось, оставив её с тяжким осознанием.       И тогда пришёл гнев. Он вспыхнул, как яркая искра в темноте, заполняя её грудь горячим огнём. Ахания сжала кулаки ещё крепче, в глазах её загорелись огненные всполохи.       — Говори…       В руках женщины материализовалась Банши. Клинок, сверкнув в тусклом свете, уткнулся острием в подбородок мужчины.       — Это жест мира, разумеется… — спокойно заметил Бен. — Не стоит проливать кровь понапрасну.       Он аккуратно отвел клинок в сторону, и, к своему удивлению, Ахания позволила это сделать. Противно было признавать, но у нее не было ни одного козыря в рукаве, тогда как демон перед ней удачно разложил карты. Однако, словно упертый аллигатор, женщина не хотела расстаться с мыслью, что демон в куртке Рика — её законная добыча.       — Чего твой хозяин хочет взамен? — тяжело вздохнув, Ахания отозвала катану и сложила руки на груди. Это не значило, что она смирилась. Она все еще была готова к новому конфликту.       Бен криво усмехнулся. Он, словно опытный игрок в шахматы, обдумывал каждый ход.       — Нетерпеливая. Всё, как о тебе говорят, — он покачал головой. Оба посмотрели на алтарь, куда падал лунный свет.       — Ты должна понимать, что в нашем мире всё имеет свою цену.       Мужчина достал из-за пазухи конверт и протянул ей. Ахания тут же вынула содержимое.       — Пригласительные на благотворительный бал? — спросила она с недоумением.       — Господин — серьезный человек.       — Человек ли? — Ахания усмехнулась. — Почему он не явился сам?       — Сир решил, что знакомое лицо расположит тебя к разговору. К тому же, он не из тех демонов, что будут рисковать понапрасну.       — А ты, значит, из таких?       — Я слабый демон. Мне только и остаётся, что служить более сильному. Любое существо будет до последнего бороться за свою жизнь, даже если ей нет оправдания.       Холодок пробежал по спине Ахании. Она знала, что в мире демонов и людей всё и всегда было запутанным. Демоны не просто играли с судьбами, они манипулировали ими, как кукловоды. Каждый шаг, каждое слово могли быть ловушкой. Но мысли Ахании возвращались к Хлое и к тому, сколько времени уже прошло с тех пор, как они виделись.       — Где Хлоя?       — Так вы придете? Что мне передать господину Адаму?       — Ты не понимаешь, — произнесла она, — я готова на всё, чтобы вернуть её.       — На всё? — На лице Бена расплылась улыбка хищника. — Такими словами не следует разбрасываться.       Ахания покрутила пригласительные. Внизу красовалась размашистая подпись — Адам Генри Асфер.       — Почему их два?       Судя по лицу, вопросы начинали раздражать мужчину. Его терпение явно подходило к концу.       — Вы хотите, чтобы я привела его? — догадалась Ахания.       Зловещая улыбка на лице Бенджамина больше напоминала оскал.       — Мой господин не говорил ничего такого. Но ты ведь не хочешь сказаться белой вороной? На такие вечера полагается приходить в сопровождении мужчины, — он мечтательно закатил глаза, крутанув запястьем, словно пытаясь ухватить невидимый бокал.       Ахания шумно выдохнула. Так очевидно.       — А гости?       Бен снова улыбнулся.       — Преимущественно люди, хотя уверен, что среди них вполне могли затесаться и демоны. Но можешь не волноваться: в доме сира кровь проливается исключительно редко.       Ахания подняла руку к виску и нажала, словно в надежде, что там найдётся переключатель. Внутренний голос подсказывал, что она на краю пропасти. Но и отступить она не могла: Хлоя — это всё, что у неё осталось. Женщина вспомнила о том, как они вместе смеялись, как гуляли в парке, как она утешала ее и целовала, она помнила каждую царапинку и разбитую коленку, они словно оставили шрам на ее собственном теле. Каждый миг с Хлоей был бесценен, и теперь, когда девочка была в опасности, Ахания осознала, что действительно готова рискнуть всем ради её спасения.       — Я приду. Но без него.        Бенджамин облокотился на дверной косяк, изучая собеседницу. Она выглядела скорее экзотичной, нежели хорошенькой, со своими высокими выдающимися скулами, хмурым бледным лицом и довольно впалыми щеками. Однако было в ее глазах нечто, что вызывало интерес. В них отражалась игра теней и света, а причудливые переливы так и манили за собой, словно обещали открыть секреты, полные невысказанной мудрости и тихой печали. Казалось, в глубине этих омутов таилось нечто древнее, вечное, как сама природа, загадочное и влекущее.       — Ты могла бы возвыситься среди демонов, — с азартом заметил Роновэ. — Но в этой игре нет места чувствам. Из-за них ты и падешь.       На секунду Ахании показалось, что перед ней тот самый Бенджамин Форстер, которого она знала и обожала всем сердцем.       — Девчонку найдешь здесь, — Бен протянул карту. Нужное место было отмечено красным крестом на схеме канализации. — Желаю удачи. То, что ждет тебя там намного страшнее большинства демонов, заполонивших Редгрейв.