Сердце Матери

1

      Редгрейв. Зеленая зона.       Кристофер не помнил, как оказался здесь, но похоже уже несколько часов просидел неподвижно на крыльце дома. Каждая мышца его тела буквально умоляла о пощаде: ноги затекли, спина ныла, а шея пронзительно болела от неестественного положения. Но хуже всего был пронизывающий холод.       Крис поёжился, испытывая почти непреодолимое желание пошевелиться, но тело одеревенело. Даже утеплённая форма не давала ему нужного тепла. В такие моменты он вспоминал Уитмена, у которого, несмотря на его дурной характер, было одно весомое достоинство — в потайном кармане Оливера всегда хранилась фляжка с хересом. Никто не знал, как ему это удавалось, но Морган точно не отказался бы от глоточка, чтобы согреться. Он ощущал себя старой, ржавеющей машиной, забытой в сарае и давно нуждающейся в уходе.       Но когда холодная ночь наконец сдала свои позиции, и рассвет замаячил на горизонте, над головой раздался голос:       — Кристофер?       Мужчина поднял глаза, закрыл их на несколько секунд и снова открыл. Ханна стояла перед ним, освещённая мягким светом уличного фонаря.       — Как ты здесь оказался?       Крис попытался встать, но ноги пронзила острая боль. Мышцы напряглись, но не подчинились командам мозга, и он остался сидеть, ощущая себя совершенно беспомощным.       — Ханна… — голос Моргана прозвучал хрипло, неестественно, словно кто-то забыл смазать старый механизм.       — Тебе плохо? — спросила она, подходя ближе. Её движения были медленными, осторожными, будто она боялась напугать его.       — Хороший вопрос.       Ханна присела рядом. Свет фонаря отразился в её глазах, и Кристоферу как-то сразу стало спокойно на душе.       — Я… я не знаю… — ответил он, стараясь собрать разрозненные фрагменты своих воспоминаний. Всё в голове было туманным, затянутым густым туманом забытья. Последнее, что он ясно помнил, — это разговор с Лорейн. Потом… темнота. Словно его жизнь была вырвана из контекста, и он стал частью какого-то странного, непонятного сна.       Ханна положила руку ему на плечо. Её прикосновение было мягким, успокаивающим.       — Всё будет хорошо, Кристофер. Я помогу. Ты мне веришь?       Он полностью расслабился, ощущая, как её голос действует на него гипнотически. От руки Ханны исходило тепло, и это тепло проникало внутрь, растекалось по телу, согревало онемевшие конечности.       Кристофер встряхнул головой, убрав пятернёй мокрые волосы со лба. Внезапно он осознал, что снова может дышать носом. Мужчина ощупал себя вдоль и поперёк, пытаясь понять, каким чудом сломанный нос приобрёл прежний вид.       — Это ты сделала? — спросил Кристофер. Капли талого снега стекали по его щекам и подбородку.       — Это важно?       Крису пришлось согласиться. Очевидный идиотизм вопроса делал какие-либо комментарии излишними.       — Где мы?       — Возле дома моей хорошей подруги, — ответила она и тут же поинтересовалась, видимо не желая развивать тему: — Как твоё бедро?       — Ввиду сложившихся обстоятельств, не уверен, что знаю ответ на этот вопрос.       Ханна кивнула, а затем поднялась, протянув руку.       — Идём. Нам многое стоит обсудить.       Крис помедлил, взглянув на свои руки — они были покрыты грязью, кровью, но на теле не осталось и следа порезов. Ему стало стыдно хвататься за маленькую, чистую, хрупкую женскую ладошку, и он сказал, ухватившись за перила:       — Я сам.       Крис подтянулся, чувствуя, что ноги всё ещё плохо слушались, но ему удалось оттолкнуться и встать. Подобный манёвр отозвался резкой болью в бедре, и Ханна едва успела подхватить его под локоть.       «Откуда в ней столько сил?» — подумал Морган, но помощь принял. Глупо было бы свалиться поперёк лестницы из-за уязвлённой мужской гордости.       Когда они медленно поднялись по лестнице, у Кристофера появилась возможность разглядеть дом: он был обшит тёплым, светло-коричневым деревом, окна его были занавешены плотными, бежевыми шторами, но что-то словно отталкивало его, пугало в этом месте.       Откуда он знал, куда идти? Могла ли это быть случайность? Почему он ничего не помнил? — Крис задавался вопросами, пытаясь найти нить, которая привела его сюда, но ничего стоящего в голову не приходило. Казалось, что его просто притянуло сюда интуитивно. Но почему сюда? Если бы он оказался на пороге дома Лорейн, его бы это не удивило. Однако женщиной, к которой его привели ноги, оказалась Ханна. А ведь он её едва знал.       — Ты уверен, что ничего не хочешь мне сказать? — внезапно спросила она, точно прочитав мысли Кристофера. Но мужчина лишь помотал головой и, закусив губу, оторвал кусок отмершей кожи, принявшись её жевать.       Ханна замерла, дожидаясь ответа, но, не получив его, вставила ключ в замочную скважину двери. Но прежде чем повернуть его в замке и открыть дверь, она подняла глаза и вынула из дверного косяка большую серебряную иглу, убрав её в карман.       — Заходи.       — Почему ты помогаешь мне? — спросил Крис, когда они пересекли порог дома. Внутри оказалось тепло и уютно. Камин потрескивал, бросая мягкий свет на мебель, которая на первый взгляд выглядела если не раритетной, то старинной.       — Присядь.       Ханна повесила ключ на крючок, сняла обувь и верхнюю одежду, стряхнула с головы снег и подвинула банкетку. Освещенная лишь тусклым светом, она показалась Кристоферу необыкновенно красивой: темные волосы, покоящиеся локонами на плечах, глаза цвета остывшей золы и кожа, настолько молочно-бледная, что Морган готов был поклясться — она была высечена из камня.       «С чего я вдруг стал думать об этом?»       Кристофер сел, его плечи опустились, словно под тяжестью невидимого груза. Движения мужчины были медленными, неуклюжими, словно движения куклы с заедающим механизмом. Пытаясь снять не без труда тяжелые берцы, он не издал ни звука, лишь тихий скрип кожи и тяжелое дыхание сопровождали его действия.       — Пальцев не чувствую, — сказал Крис. Ханна, наблюдавшая за ним, заставила его ощутить неловкость за свою медлительность, но спешка только услугубила положение дел — противные шнурки никак не поддавались.       — Вот же пакость…       К его удивлению, Ханна опустилась перед ним и легко развязала ботинки, так и не проронив ни слова.       — Извини за неудобства. — Кристофер опустил голову, чувствуя, как стыд вперемешку с усталостью накрывают его волной, и снял обувь.       — Ты хочешь чаю? — спросила она мягко, снимая общее напряжение.       Крис кивнул и закрыл глаза. Он слышал, как поскрипывает паркет под ее ногами, как вода наливается в чайник, как спичка чиркает о коробок.       Пауза позволила Кристоферу перевести дух. Он пытался сосредоточиться на звуках вокруг: потрескивание камина, тихий шелест занавесок, закипающий чайник. Но в голове по-прежнему царил хаос. Воспоминания ускользали, как песок сквозь пальцы, оставляя лишь обрывки образов и ощущений.       — Располагайся, — услышал он голос с кухни. — Но умоляю тебя, ничего не трогай. Елена не простит мне этого.       Медленно Крис прошел в большой просторный зал. Он осмотрелся: роскошные подушки на еще более роскошных креслах и диване, ковер со странным, бесформенным узором, очевидно ручной работы. На стенах — картины, безделушки всех цветов и размеров на каминной полке. Каждая сверкала необычностью и экзотикой.       «Елена значит… Кто же ты и чем занимаешься?» — подумал Морган и осторожно опустился на диван. Постепенно аромат свежего чая заполнил пространство, смешиваясь с запахом дыма и старого дерева.       — Ты не должен бояться, — сказала Ханна, возвращаясь с двумя чашками в руках. — Ты здесь не случайно.       Кристофер поднял глаза и посмотрел на нее. Все это время он сидел, боясь шелохнуться. Во взгляде Ханны он прочел что-то неуловимое, словно она знала больше, чем говорила.       Морган взял чашку, ощущая тепло, которое передавалось от керамики к его ладоням.       — Что со мной происходит? — спросил он, наконец, прерывая молчание.       Ханна села напротив, ее лицо было серьезным. Она сделала глоток, словно собираясь с мыслями, прежде чем ответить.       — Это сложно объяснить в двух словах.       Крис почувствовал, как в груди сжалось что-то тяжелое, словно он стоял на краю пропасти, и один неверный шаг мог стать последним.       — Я думаю, времени у нас достаточно, — сказал он, глядя на нее.       Ханна улыбнулась, но в ее улыбке не было радости.       — Ты спросил, почему я помогаю тебе. Я и сама не знаю. Наверное, потому что вижу в тебе… что-то знакомое.       Она подошла к камину, подбросила в огонь несколько поленьев, и пламя вспыхнуло, озаряя комнату танцующим светом.       — Расскажи для начала, что помнишь, — попросила Ханна.       Веки Кристофера медленно поднялись и опустились. Он попытался восстановить в памяти обрывки событий последнего дня. Все, что было до того момента, как он отправился в последний рейд, мужчина помнил довольно четко, а вот потом, когда они чудом спаслись и сели в вертолет…       — Я помню, как все были так взволнованы, что никто не стал задавать вопросов. Тебя приняли на борт без проблем. А затем…       Крис напряг память. Губы его беззвучно шевелились, кулаки то сжимались, то разжимались. А затем он рассказал Ханне всё, что помнил: как пилот потерял управление, как вертолет, точно подбитая птица, начал падать, улицу, свет фонарей, и затем — темноту, полную неразберихи и боли.       — Я почувствовал, как что-то толкнуло меня изнутри, словно выбило из меня дух. Я все видел, но не чувствовал тела. Люди вокруг кричали, вертолет падал, а ты, — он открыл глаза и уставился на Ханну, — буквально сияла. Такой белый, призрачный свет окружал тебя. Я протянул руку, а затем потерял сознание. Очнулся уже на земле, среди обломков, тел товарищей и бушующего пламени.       Про бортинженера Кристофер решил умолчать. Он все еще не был уверен в том, что причастен к его смерти, но его бледное лицо и открывающийся рот по-прежнему стояли у мужчины перед глазами.       — Вот как… — сказала Ханна, выдерживая паузу.       Крис напрягся в ожидании, его пальцы сжимали чашку так крепко, что костяшки побелели. Он чувствовал, как в голове крутится карусель из вопросов, но ни один из них не мог вырваться наружу.       — Ты знаешь, что такое одержимость? — внезапно спросила Ханна. Она смотрела отсутствующим взглядом в стену. И Кристофер ощутил приступ одиночества, словно что-то невидимое пролегло между ними.       — Я думаю, одержимость можно назвать некой формой паразитизма одного организма над другим. Но ты ведь не из любопытства спрашиваешь? — поинтересовался Кристофер.       Ханна вздохнула. Ее темные брови сошлись на переносице. Какое-то время она молчала, а затем подтвердила страшную догадку Моргана:       — Ты прав. Но удивительно то, как ты спокоен при этом. Похоже, ты просто не понимаешь, что сосед-демон с человеческими мозгами делает.       — Лет пять назад по телевизору, кажется, это было BBC, я видел документальный фильм о грибе-паразите, который поражает насекомых, — начал он, и его лицо стало несколько более выразительным, в глазах загорелся блеск чего-то похожего на осознание:       — При попадании спор в организм он способен изменять поведение хозяина, — продолжал Кристофер. — Примерно за две недели гриб-паразит подчиняет насекомое и вынуждает его забраться повыше, спрятаться от прямых лучей солнца и впиться челюстями в стебли или листья растения, после чего начинает прорастать из его головы. Носитель неизбежно погибает…       Крис отставил чашку в сторону и положил руки на колени, стиснув пальцами штаны.       — Видишь ли, моя семья была крайне религиозной. И моя сестра… — мужчина замолчал. Когда речь заходила о семье, Кристоферу становилось не до шуток. Он задумался, подбирая слова. — Клэр — она никогда не сомневалась, что паранормальное существует. Она посветила изучению демонов свою жизнь.       — Ее уже нет в живых? — догадалась Ханна.       Крис кивнул.       — Несколько лет назад, во время атаки демонов на город, Клэр оказалась в самом эпицентре. Она только закончила институт, а я женился и поступил на службу по контракту. Я был так рад, когда Клэр вернулась домой, но это была уже не моя Клэр.       Мужчина выдержал паузу. Слова давались ему с трудом.       — Однажды ночью, спустя три года, она пыталась вогнать в живот моей беременной жены садовые ножницы. Я пытался остановить сестру, но Клэр не слышала меня, ее взгляд был безумным, а сила, с которой она сопротивлялась… — Кристофер замолчал. — Я знал, обычный человек, тем более хрупкая девушка, не способен на такое. Что-то овладело ею, а я не замечал или отрицал то, как она менялась, — он судорожно вздохнул. — Я убил ее своими руками.       Ханна смотрела на него, не отрывая взгляда. Ее глаза были полны понимания, и слушала она внимательно, не перебивая его. Кристофер был благодарен за это.       — Я отвез Лорейн в больницу. Кровотечение было сильным. Врачи не были уверены, что смогут сохранить жизнь ребенку, а Лорейн умоляла их, готовая пойти на всё, лишь бы не потерять дочь.       Кристофер прикрыл глаза, по спине пробежал холодок.       — К счастью, они обе выжили. Марта родилась семимесячной, но быстро набирала вес. Мы никогда не рассказывали ей о случившемся той ночью. Однако после произошедшего наш брак с Лорейн начал рушиться.       Крис выдохнул. Впервые он так подробно рассказал об этом кому-то и, вопреки всему, почувствовал облегчение. Всё потому, что не встретил осуждения, а может потому, что ждал все эти годы, что однажды ему придется расплатиться за содеянное.       — Меня ждет то же самое, что и Клэр? — его голос дрогнул. — Эта тварь сидит внутри меня? Я превращусь в чудовище? Может, не сейчас, но позже… Так?       Ханна долго молчала, а когда заговорила, ее мягкий взгляд стал суровым. Крис понял по выражению ее лица, что если прежде ему удавалось выкрутиться из крайне сложных ситуаций благодаря удачному стечению обстоятельств, то теперь ему понадобится очень постараться, чтобы выжить.       — Каждому демону для выживания необходима человеческая кровь, — сказала она будничным тоном, но в нем чувствовалась легкая раздражительность, словно ей приходилось объяснять очевидное. — Она делает их сильнее, а в нижнем мире, как известно, всё решает сила. Поэтому даже сейчас демоны пытаются любыми способами прорваться на землю. У некоторых это вызывает определенные трудности…       — К чему ты клонишь?       — Многие люди считают, что демон тайком пробирается в голову человека, как крыса. Это не так. Они не просто захватывают тело, они встраиваются в сознание, становятся частью человека. И чем дольше это длится, тем сложнее отделить одно от другого.       Она замолчала, а затем озвучила вердикт:       — Ты не просто носитель или сосуд, Крис. Ты — источник, плодородная почва.       Крис почувствовал, как его дыхание участилось. Он сжал кулаки, пытаясь подавить нарастающую панику.       Ханна продолжала, и ее голос звучал как раскат грома, еще далекий, но сулящий бурю.       — Однако демон не может сразу захватить тело человека. Процесс постепенный. Первый этап — заражение. Демон проникает в тело, обычно это происходит с тяжелобольным или умирающим человеком, ведь он и так находится на стыке двух миров. Второй этап — борьба. Эта стадия является решающей для носителя. Если демон одержит верх, он полностью завладеет телом, а человеческая душа будет поглощена или выброшена за ненадобностью.       — Что мне делать? — спросил Морган. Он выглядел так, словно ему плеснули в лицо холодной водой.       Ханна отвела глаза, ощутив вдруг, что ей не безразлична судьба этого человека.       — Ты должен понять, Кристофер Морган, что это не просто борьба с чем-то внешним. Это борьба с самим собой. Ты должен найти то, что связывает тебя с этим миром, что делает тебя человеком. Это твоя якорная точка. Если ты потеряешь её, демон поглотит тебя полностью.       Ханна встала и подошла к окну. За стеклом бушевала метель, снег кружился в бешеном танце.       — Погода испортилась, — заметила женщина.       — Ты хочешь сейчас поговорить о погоде?       Ханна усмехнулась, оценив выпад.       — Я помогу тебе, — сказала она, не оборачиваясь. — Но ты должен быть готов к тому, что это будет больно. И не только физически. Ты увидишь то, что, возможно, не захочешь видеть. Ты вспомнишь то, что давно похоронил. Но если ты выдержишь, у тебя будет шанс.       Крис кивнул, хотя и не был уверен, что действительно готов. Но другого выбора у него не было. Он уже не просто стоял на краю пропасти — он шагнул в неё.       — Крылья придётся отращивать налету?       — Приятно видеть, что ты не лишился чувства юмора, даже в такой ситуации.       Ханна подошла к большому платяному шкафу и, распахнув со скрипом дверцы, достала комплект постельного белья.       — В любом случае, тебе придётся остаться и набраться сил. Одна я не смогу помочь тебе с этим разобраться, но, думаю, хозяйка скоро будет дома.       

2

             Когда Кристофер проснулся, его взгляд упал на Ханну, уснувшую в кресле. Вероятно, она осталась рядом, чтобы присматривать за ним, но устала настолько, что сон сморил и её.       Тёмные волосы Ханны мягко ниспадали на плечи, а её лицо, озарённое слабым светом солнца, пробивающимся сквозь прикрытые шторы, казалось таким безмятежным и уязвимым. Его охватило желание обнять её, согреть. Это чувство возникло где-то глубоко внутри, хотя в голове по-прежнему царил хаос.       Кристофер обратил внимания, что Ханна тоже проявляла к нему некоторый интерес. Еще там в торговом центре он почувствовал это необъяснимое влечение, несмотря на то что они едва знали друг друга.       На губах Моргана появилось подобие улыбки, скорее даже расслабление мышц; он точно ожил, словно механическая игрушка, наконец нашедшая свой ключ.       Один оборот, два, — и Крис против воли осторожно поднялся с дивана. Стараясь не шуметь, он подошёл к креслу, и его удивило, насколько естественным казалось происходящее.       Он окинул взглядом Ханну с нежностью. Она продолжала мирно спать, лишь темные ресницы подрагивали, словно ей снился не самый приятный сон. Она не заметила, что над ней нависла тень, хотя Кристоферу казалось, что это неизбежно.       Однако стоило Крису сделать еще шаг, как он заметил свернувшуюся на коленях женщины крысу. Точно страж, чей сон был чуток, она дернула лысым хвостом и подняла уши, навострив.       И откуда она взялась? — подумал Морган. Крыс он не очень жаловал, и был уверен, что не видел её с тех пор, как они покинули Красную зону.       Мужчина наклонился, чтобы рассмотреть крошечное существо на коленях Ханны, но его взгляд непроизвольно задержался на её губах.       Они были полными, слегка припухшими, с едва заметной асимметрией, которая придавала им особую привлекательность.       Крис замер. Он никогда не испытывал ничего подобного. Это было не просто физическое влечение — это было… понимание. Как будто он знал её всю жизнь, как будто их связывала невидимая нить, протянутая сквозь время и пространство.       Крис глубоко вдохнул, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Он чувствовал себя странно, словно парил в невесомости; его мысли путались, переплетаясь в клубке.       Ханна вздохнула во сне, её ресницы коснулись щеки. Крис заметил крошечные родинки, почти незаметные, рассыпанные под её глазом. Он представил, как сияют эти родинки, словно маленькие звёздочки на ночном небе, когда она улыбается, и склонился ближе.       Кристофер почти навис над Ханной. Его тень накрыла женщину с головой, дыхание стало тише, почти неслышным. Он чувствовал, как сердце бьётся где-то в горле, а пальцы слегка дрожат.       Расстояние между ними сократилось до нескольких сантиметров, и он мог различить тонкий аромат её кожи — что-то тёплое, сладковатое, как мёд, смешанный с дымом от камина. Его рука непроизвольно потянулась вперёд, но он остановил её, сжав в кулак.       «Коснуться, всего раз. Один раз», — эта мысль увлекла его.       Внезапно пушистый комок на коленях открыл глаза и посмотрел на мужчину, словно прочитав его мысли. Ему стало неловко.       Чем он вообще думал? — хотя он знал, чем, — но почему? Она доверилась ему, осталась рядом, а он…       «Кристофер Морган — ты похотливый кобель».       Крыса на коленях Ханны шевельнулась, её крошечные лапки заскребли по ткани. Крис отпрянул, словно его поймали с поличным. Он замер, ожидая, что Ханна проснётся, но она лишь слегка повернула голову, её губы приоткрылись, и она прошептала что-то неразборчивое.       — Это уже ни в какие рамки не лезет. И что на меня нашло? — прошептал Крис, и отступил на шаг, стараясь успокоить своё дыхание.       Мысли в его голове снова начали путаться, но теперь они были окрашены не только влечением, но и сомнением. Он посмотрел на Ханну, на её спокойное лицо, и вдруг понял, что влечение куда-то исчезло. Это острое желание, почти сопоставимое с нуждой, ушло так же внезапно, как и появилось.       Крис вернулся на диван, укрывшись пледом. Он смотрел на потолок, пытаясь разобраться в своих чувствах. Всё произошло так быстро, и он чувствовал себя странно — одновременно опустошённым и облегчённым. Его взгляд снова скользнул в сторону женщины. Учитывая, при каких обстоятельствах они познакомились, его уже ничто не должно было удивлять. Но она удивляла. Хотя бы тем, как спокойно и мирно спала после всего пережитого.       «Как давно ты во всём этом варишься?»       Крис закрыл глаза, пытаясь упорядочить свои мысли. Воспоминания о последних днях нахлынули на него, как волна: Красная зона, бесконечные перестрелки, мир, катящийся в пропасть безумия, и демон, который едва не убил его, если бы не она — Ханна. С виду хрупкая женщина оказалась такой сильной, такой уверенной, но сейчас, в свете камина, она вновь выглядела почти беззащитной.       Он попытался понять, что чувствовал в тот момент, когда был так близко к ней. Это было не просто влечение, это было что-то большее — желание защитить, спасти. Но от чего или от кого? Теперь это понимание исчезло, оставив после себя лишь лёгкий привкус недоумения и странное притяжение, точно флёр.       Крис невольно улыбнулся. Открыл глаза и повернул голову. Крыса на её коленях, казалось, пристально следила за ним теперь.       «Вопросы могут подождать», — решил он. Всё, что ему было нужно, — это просто быть рядом. Тогда, возможно, он сумеет понять…       Морган не заметил, как за ходом мыслей снова провалился в сон, надеясь, что хозяйка дома принесёт ему хоть какие-то ответы.

3

      Время пролетело быстро. Крис открыл глаза и сразу же посмотрел на кресло. Ханны там уже не было. На её месте сидела крыса, умывая свою мордочку крошечными лапками. Она посмотрела на Кристофера, словно ожидая, что он что-то скажет. Её маленькие чёрные глаза блестели, как тлеющие угли в камине.       Крис ощутил странное напряжение нарастает в груди: что-то в этом взгляде казалось слишком осознанным, слишком человеческим. Мужчине внезапно захотелось оправдаться за свое недавнее поведение.       — Не смотри так. Я не помышлял ни о чем дурном.       Долго терзаться не вышло. Недовольные женские голоса заставили Кристофера отвлечься.       — Он одержим, — голос был высокий и требовательный. Он точно не принадлежал Ханне, а кому-то другому, очевидно, хозяйке дома, которую упоминала Ханна.       — Я чувствую это, как запах смерти. И судя по тому, что ты мне рассказала, именно он причина падения вертолёта…       Крис медленно поднялся с дивана, стараясь не спугнуть крысу. Его голова была тяжёлой, мысли путались, но одно он понимал чётко: что-то здесь было не так. Голоса за дверью звучали всё громче, и он различал отдельные слова: «одержимость», «опасность», «смерть».       Он не знал, о ком шла речь, но инстинктивно понимал, что это касалось его.       Крыса, словно уловив его беспокойство, перестала умываться и уставилась на него ещё пристальнее. Внезапно она вскочила на задние лапки, её тонкий хвост изогнулся, и она издала странный звук, похожий на смесь писка и шипения. Крис почувствовал, как по спине пробежал холодок.       — Ты слышала это?       Голоса смолкли.       Крис не знал, что делать: стоило ли ему притвориться спящим или пусть всё на самотек? Похоже его уже обнаружили. Его сердце билось так громко, что, казалось, его слышно даже за стеной.       Кристофер бросил взгляд на окно — шторы были плотно задернуты, и только узкая полоска света пробивалась сквозь них:       «Я всё еще могу сделать вид, что ничего не слышал», — подумал мужчина, но так и остался стоять.       Дверь медленно открылась, и в проёме появилась фигура женщины невысокого роста. Она выглядела совершенно не так, как, по мнению Кристофера, должна была выглядеть женщина, отсутствующая всю ночь: густые вьющиеся от природы волосы были уложены в идеальную причёску, ни один непослушный локон не торчал, глаза были подведены ровными стрелками, а на губах играл лёгкий оттенок помады, словно она только что вышла из салона красоты, а не из кухни. На ней был надет строгий, но элегантный костюм, который подчёркивал её хрупкую фигуру.       На несколько секунд Кристофер перестал дышать, не в силах оторвать взгляд. Он ожидал увидеть кого-то в халате, с растрёпанными волосами и следами сна на лице, но эта женщина словно сошла с обложки глянцевого журнала и выглядела слишком свежей и ухоженной. Лишь недовольное выражение лица не вписывалось в общую картину.       Её глаза сразу же нашли Криса, и в них читалось что-то между страхом и ненавистью. В колком взгляде чувствовалась лёгкая усталость.       — Доброе утро, — выдавил из себя Кристофер, ни разу не подумав о том, что время было заполдень.       Женщина замерла, слегка подавшись назад, и заморгала, словно не веря своим глазам. Кристофер ожидал, что его попросят объясниться. Но вместо этого она фыркнула. Ее носик дернулся, как у кролика, что насмешило Моргана.       — Простите, если доставил вам неудобства…       — Хам, — бросила она и развернулась к нему спиной, продолжая беседу с Ханной. — Я не желаю его здесь видеть. Пусть убирается прочь.       Кристофер почувствовал, что слова женщины задели его. Ему хотелось ответить колкостью на колкость, но Морган понимал, что не в том положении, чтобы диктовать условия. Вместо этого он бросил взгляд на крысу, которая всё ещё стояла на задних лапках, словно наблюдая за происходящим. Её маленькие чёрные глаза, казалось, светились едва уловимым пониманием, и это только усиливало странное ощущение, что он попал в какую-то ловушку, из которой нет выхода.       — Я… я не хотел никого беспокоить, — наконец выдавил он из себя.       Елена, не оборачиваясь, махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху.       — Ханна, я не понимаю, как ты могла привести его сюда. Ты знаешь, что происходит. Ты знаешь, что он… — её голос оборвался, и она резко повернулась к Крису. Её глаза сверкнули холодным блеском.       — Извините, но…       Крис хотел спросить, что она имеет в виду, но в этот момент крыса внезапно прыгнула с кресла на пол и бросилась к двери. Её тонкий хвост мелькнул в воздухе, и она исчезла в коридоре, оставив после себя лишь тишину.       — Я рассказала ему, Елена, — прошептала Ханна, появившаяся в дверном проеме.       — Ты рассказала ему всё? — поинтересовалась та. — Или всё-таки что-то умолчала?       Ханна вздохнула. Она развела руками, намекая Кристоферу, что ожидала чего-то подобного. На её лице читались тревога и непонятная ей самой нежность.       Елену, казалось, вывел этот жест из себя. Она шагнула к Кристоферу, её лицо было напряжено, а в глазах читалось что-то, от чего ему стало не по себе.       — Ты должен уйти, — сказала она, и её голос звучал как приговор. — Ты всё равно не жилец. А нам не нужны лишние хлопоты.       — Елена, прошу тебя. Мы должны ему помочь, — мягко возразила Ханна.       — Хрена лысого мы ему должны.       — Хорошо, я должна ему помочь, — исправилась Ханна. — А ты должна помочь мне.       Елена фыркнула, её губы сжались в тонкую линию. Она явно не собиралась ничего объяснять. Вместо этого она резко повернулась к Ханне:       — Посмотрите на неё, она совсем лишилась разума! — воскликнула Елена, взмахнув руками. Кристофер едва увернулся.       — Знаете, что я думаю? — он посмотрел на Елену сверху вниз. Маленькая, но такая бойкая. Она напоминала ему Лорейн. Может, поэтому они не смогли ужиться вместе?       — Нам всем следует успокоиться, выпить кофе, а затем спокойно разобраться, кто кому и что должен или не должен.       Елена замерла. Её глаза сузились, словно она пыталась понять, насколько серьёзен Кристофер. Она явно не привыкла к тому, чтобы кто-то ставил под сомнение её авторитет, особенно в её собственном доме. Но Кристофер стоял спокойно, его взгляд был твёрд.       — Кофе? — Елена произнесла это слово с такой интонацией, будто он предложил ей выпить яд. — Ты думаешь, что всё можно решить за чашкой кофе?       — Нет, — ответил Кристофер, не отводя взгляда. — Но я думаю, что это лучше, чем вцепиться друг другу в глотки. Хотя я бы посмотрел на ваш бой в грязи, девочки.       Ханна тихо засмеялась, но тут же прикрыла рот рукой, будто боялась, что её смех вызовет новую волну негодования со стороны Елены. Та, в свою очередь, бросила на неё убийственный взгляд, но ничего не сказала. Вместо этого она медленно вернулась на кухню и опустилась на стул.       — Хорошо, — наконец произнесла она.       Её пальцы нервно постукивали по столу, словно она пыталась успокоить себя этим ритмом, а голос звучал холодно; без прежней ярости.       — Кофе. Но только если ты сам его приготовишь. И не вздумай испортить мой кофейник.       Кристофер кивнул, чувствуя, что это хоть какая-то победа. Он направился к кухне, но, проходя мимо Ханны, заметил, как она едва заметно улыбнулась ему. В её глазах читалось что-то вроде благодарности, и это придало ему сил. Он не знал, что ждёт его дальше, но теперь был уверен, что не зря сюда пришёл.       Диалог завязался не сразу.       Елена сидела за столом, её взгляд был устремлён в окно, но Кристофер чувствовал, что она следит за каждым его движением. Ханна, стоявшая у двери, тихо вздохнула и подошла к столу, опустившись на стул напротив подруги.       — Ты слишком строга к нему, — прошептала она, но Елена лишь подняла бровь, не отводя взгляда от окна. — Он пришёл сюда не просто так.       — Ты сама знаешь, почему, — ответила она, и в её голосе снова прозвучала та же холодная нотка, что и раньше. — Ты не думала, что это ловушка? Тот самый крючок, на который тебя пытаются поймать. Как он вообще нашёл мой дом? Я повесила столько оградительных оберегов…       Теперь Ханна поняла, что так разозлило Елену. Появление Криса словно упрекало её в слабости, некомпетентности, нарушало и без того шаткое самомнение ведьмы.       — Очевидно, его притянула сюда я. Твоя защита не может блокировать поток энергии такого уровня, — спокойно ответила Ханна. — Ты слишком подозрительна. Крючком может оказаться что угодно. Бен куда опаснее Криса.       — Он тоже одержим, — напомнила Елена и вздохнула. Она понимала, что каждый раз, когда Ханна доходила до состояния, близкого к пределу, можно было ожидать каких угодно последствий. Это немного уняло её гнев.       Кристофер, тем временем, налил кофе в три чашки. Аромат напитка начал заполнять комнату, и это, казалось, немного смягчило атмосферу.       Он поставил чашки на стол, сел напротив Ханны и посмотрел на Елену.       — Ну что, — начал он, — может, теперь расскажете, что происходит? Или мне придётся гадать дальше? — Кристофер опустился на стул напротив женщин. — Вы сказали, что я всё равно не жилец, но хотелось бы знать, какую угрозу я представляю для вас?       Крис обратил внимание на разбросанные на кухонном столе папки с отчётами и фотографии с мест преступлений. Данные, очевидно, были взяты из архива полицейского департамента Редгрейва, но каким образом? В крайнем левом углу одной из папок была пропечатана дата — 6 мая 2019 года.       — Тебя совершенно не пугает подобная перспектива? — ядовито заметила Елена.       — Даже если бы я знал, что завтра мир развалится, я бы все равно посадил дерево.       Елена медленно повернула голову, её глаза встретились с его взглядом. В них читалось что-то, что он не мог понять — то ли презрение, то ли сочувствие.       — Ты правда не понимаешь, что ждет тебя? — спросила она, и её голос звучал уже не так уверенно.       Кристофер покачал головой.       — Знаю только то, что мне рассказала Ханна. И то, что вы явно не рады моему присутствию.       Елена вздохнула, её пальцы сжались вокруг чашки.       — Тогда посмотри на все эти фотографии, полистай эти отчеты. Вот что творят такие, как ты, когда наступает час «Х».       — Этот час может и не наступить, — заметила Ханна. — Не все становятся лоа, Елена. Кому-то удается подчинить демона внутри себя.       — Способ помочь ему, конечно, есть, — ведьма устало провела рукой по лицу. — Но я не могу ничего гарантировать. Одержимость часто путают с беснованием. Но это не одно и тоже. Духа изгнать проще, чем демона. Помни, он был смертельно ранен, когда зло вошло в него, а значит, шанс стать бенефициаром не велик.       — Но я чувствую себя великолепно, — заметил Крис. Голос его звучал слишком бодро, слишком… уверенно.       Елена, лицо её застыло в маске сдержанного негодования, резко отставила чашку. Её взгляд, острый и пронзительный, словно иглы, вонзился в мужчину, сидящего напротив с неестественно спокойным выражением лица.       — Глупец, — Елена говорила спокойно, но её слова леденяще пронзали. — Твоя жизнь поддерживается лишь силой демона. Он будет постепенно захватывать твоё сознание. Ты станешь сильнее и быстрее, но цена, которую ты заплатишь за это, будет высока. Перестанешь различать своих и чужих, можешь почувствовать тягу… к плоти. К человеческим внутренностям. Если уже…       Последнее предложение вызвало у Кристофера резкое сокращение желудка. Его чуть не стошнило прямо на стол. Бледность на лице сменилась мучительной гримасой. Морган нервно теребил край скатерти, чувствуя, как его сознание вновь начинает уплывать в очередной раз.       «Ну уж нет», — подумал он. «Это мое тело, моя жизнь. До такого я не докачусь».       «Уверен?» — с насмешкой поинтересовался внутренний голос.       — И что вы предлагаете, леди? — между бровей мужчины пролегла складка.       Елена покачала головой и посмотрела на Ханну.       — Зачем он тебе? Хлопот мало? Тебе нужно думать сейчас о Хлое.       — Ты предлагаешь бросить его на произвол судьбы?       — Ты хотя бы представляешь, сколько людей оказались захвачены в результате призыва Клипота? Мы не можем помочь всем.       — Я не прошу помочь всем. Только ему.       Повисла тишина.       — Я все понимаю, — пробормотал Морган, поднимаясь. Ему было невыносимо сидеть молча и ждать, когда его судьбу решат. — Мне здесь не рады, так как я представляю угрозу.       — Вовсе нет, — возразила Ханна.       — Скажите хотя бы, что я могу сделать, дабы не закончить, как моя сестра?       Елена закрыла глаза, словно пытаясь собраться с мыслями. Её пальцы продолжали сжимать чашку, но теперь это было скорее бессильное движение, чем проявление гнева. Она понимала, что Ханна не отступит, а Кристофер… он был уже здесь, и его судьба, как ни крути, стала их общей проблемой.       — Хорошо, — наконец произнесла она, открывая глаза. — Но, Ханна, ты должна понимать, что ни я, ни ты не имеем практики в подобных делах. Это будет борьба не только с тем, что внутри него, но и с тем, что может вырваться наружу. Если мы ошибёмся, последствия будут катастрофическими.       Кристофер молча наблюдал за ними, чувствуя, как напряжение в кухне нарастает. Он не хотел быть обузой, но и сдаваться тоже не собирался. Его рука непроизвольно сжалась в кулак, и он почувствовал, как что-то внутри него действительно жаждало вырваться наружу прямо сейчас, вмешаться в ход событий.       — Я готов, — тихо сказал он, прерывая молчание. — Если это единственный шанс… Я готов.       Ханна посмотрела на него, и в её глазах мелькнуло что-то, что он не смог понять. Елена же лишь кивнула, её лицо оставалось непроницаемым.       — Мне нужно время, чтобы подготовить всё, — сказала она, вставая из-за стола. — Я что-нибудь придумаю, как извлечь демона и не угробить тебя самого при этом. Но даже не надейся, что ты окажешься в приоритете. Нам и без тебя хватает проблем.       Елена вышла из комнаты, оставив за собой тяжёлую тишину. Ханна вздохнула и дотронулась до руки Кристофера.       — Не обращай внимания, — прошептала она. — Она всегда такая. Но если сказала, что поможет, значит, поможет.       — Похоже, тебе самой требуется помощь, — внезапно сказал Кристофер. — Хлоя — это твоя дочь, которую ты ищешь? Я угадал?       Ханна замерла, её глаза расширились от неожиданности. Она не ожидала, что Кристофер затронет эту тему, особенно сейчас. Её рука, лежащая на его руке, слегка дрогнула.       — Да, — тихо ответила она, опуская взгляд. — Хлоя… Она пропала несколько месяцев назад. И, кажется, наконец-то у меня есть зацепка.       Кристофер кивнул, чувствуя, как его собственные проблемы на мгновение отступили на второй план. Он видел, как боль отражалась в её глазах, и это заставило его задуматься.       — Может, я смогу помочь, — предложил он, хотя сам не был уверен, что может сделать.       Она хотела сказать что-то, но в этот момент из коридора раздались шаги. Елена вернулась, держа в руках множество старых книг с потрёпанными страницами.       — Чего уставились? Я не собираюсь ломать глаза и искать ответ в одиночку. Приступайте.

4

      Редгрейв. Красная зона.       Данте вздохнул. Спустя пять часов он пришел к выводу, что искать потерявшуюся девочку в разрушенном городе — это всё равно, что искать иголку в стоге сена. Однако нечто большее, чем просто пропажа ребёнка, тяготело над этим делом. Охотник вспомнил фотографию.       «Это точно была она. Я узнал медальон. Вергилий не просто так решил мне помочь».       — Слушай, может, поищем в другом месте? С чего ты решил, что она где-то здесь? Только и ходим кругами.       Вергилий отмахнулся. Он не разделял этого мнения, продолжая выискивать что-то, словно собака, взявшая след.       — Это ты как слепой котёнок тычешься во все щели, а я работаю.       — Мне скучно, — пожаловался Данте. — Здесь даже рядовых демонов нет. Надо было дождаться Леди и Триш. С ними хотя бы повеселее.       — Это и странно, Данте, — подчеркнул Вергилий, проигнорировав колкое замечание брата. — Почти центр города, а ни одного демона или одержимого.       Данте задумался над словами брата. Вдохнув, он ощутил, что воздух здесь был тяжёлым и вязким, словно пропитанный мазутом, а разбитый асфальт под ногами казался холоднее, чем обычно. Возможно, Вергилий был прав. Только это было не здесь, а там, внизу, под землёй. Что-то очень тёмное, нечистое и древнее.       Данте прищурился, всматриваясь в трещины на асфальте. Они казались слишком ровными, словно их кто-то специально проложил. Он присел на корточки, проведя пальцем по одной из них. Холод, исходящий от земли, заставил его вздрогнуть.       — Ты чувствуешь это? — спросил он, не отрывая взгляда от трещины. — Это ведь не просто трещины?       — Ты наконец-то начал размышлять по-взрослому? — усмехнулся Вергилий, повернувшись к брату. — Вернее, эти трещины не только в каком-то жалком асфальте. Они намного глубже.       Внезапно его взгляд стал острее, словно он уловил что-то, что ускользнуло от брата.       — Данте, за тобой.       Охотник потянулся за мечом. Его пальцы сжали рукоять, привычно ощущая вес оружия.       — Кто там решил испортить нам прогулку?       Вергилий не ответил. Он уже сосредоточился на том, что было перед ним. Воздух вокруг них сгустился, став почти осязаемым. Данте почувствовал, как кожа на его руках покрылась мурашками.       В этот самый миг, словно дымка, из вечернего сумрака возникла полупрозрачная фигура девочки. Она была бледна, почти бесплотна; её длинные белые волосы развевались, несмотря на безветрие. Глаза её были пусты, но в них читалась безысходная печаль.       Данте замер, не сводя глаз с призрачной фигуры. Его рука, сжимающая меч, слегка дрогнула, но он не опустил оружие.       — Это она, Вергилий, — прошептал он. — Хлоя Адамс.       Девочка медленно подняла руку, указывая в сторону одной из трещин в асфальте. Её палец дрожал, словно она пыталась удержать что-то, что уже давно ускользнуло.       — Она хочет, чтобы мы пошли туда, — сказал Данте, не отрывая взгляда от призрака.       Вергилий кивнул. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах мелькнула тень беспокойства. Он сделал шаг вперёд, но девочка внезапно исчезла, словно её и не было. Воздух снова стал тяжёлым, и тишина, нависшая над разрушенным городом, казалась ещё более зловещей.       — Это не просто призрак, — сказал Вергилий, глядя на трещину, куда указывала девочка. — Она связана с этим местом. С тем, что скрыто под землёй.       — Откуда ты знаешь?       Данте встал, его меч всё ещё был наготове. Он почувствовал, как холод начал подниматься выше, обволакивая его ноги. Внезапно земля под ними дрогнула, и из трещин вырвался резкий поток воздуха. Данте услышал шёпот, который становился всё громче, сливаясь в один протяжный стон. Вергилий же видел, как из-под земли изливается густой чёрный туман. Он клубился, принимая формы, напоминающие лица, руки, тела.       — Похоже, мы нашли то, что искали, — пробормотал Вергилий. Его голос звучал холодно, но в нём чувствовалось напряжение. — Будь готов. Это только начало.       — Лучше скажи, как нам туда попасть?       Вергилий топнул ногой. Под снегом оказался чугунный люк. Вергилий топнул ещё раз, и лёд раскололся. Он обменялся взглядом с Данте.       — Думаешь, это ловушка? — спросил Данте.       — Неважно, — ответил Вергилий. Он наклонился, счищая снег с металлической поверхности. Люк был старым, покрытым ржавчиной, но замок, казалось, был не так давно смазан. — Мы всё равно пойдём туда.       — На другой ответ даже не рассчитывал. Куда ты, туда и я. Но если там опять какая-то ерунда, я тебе напомню, кто предложил сюда лезть.       Люк открылся с глухим скрипом, и из него хлынул поток ледяного воздуха, смешанного с запахом гнили и сырости. Данте заглянул внутрь, но увидел только непроглядную тьму. Лестница, ведущая вниз, казалась бесконечной, а ступени были покрыты инеем.       — Готов к прогулке по подземелью? — спросил Данте, ухмыляясь.       — Ты всегда был слишком болтлив, — ответил Вергилий, шагая вперёд. — Но если хочешь выполнить работу, советую сосредоточиться.       Спуск в канализацию был долгим и изнурительным. Крутые, скользкие ступени вели всё глубже под землю. Воздух стал ещё тяжелее, наполненный едким запахом сточных вод и тухлой органики.       Первый спустился Вергилий. Свет тут же зажёгся. Данте спрыгнул следом и присвистнул.       — Нифига себе. Похоже, нас ждёт тёплый приём.       — Даже не рассчитывай. Впереди туннель. Там света не будет.       — Вот только какой?       Данте огляделся. Из просторного зала, где они оказались, вело множество ходов.       Внезапно раздался звон, а следом — точно детский плач. Данте нахмурился, его пальцы крепче сжали рукоять меча.       — Ну вот, начинается, — сказал он.       Вергилий не ответил. Его взгляд был прикован к проходу, где тьма сгущалась, словно живая, пока её не разрезал слабый лучик света.       Призрак девочки вновь появился. Она стояла в конце туннеля, её фигура мерцала, как слабая свеча на ветру. Она смотрела на них, её глаза были пустыми, но в них читалась мольба. Она снова подняла руку, на этот раз маня их за собой. Её губы шевелились, но звука не было. Только тишина, которая казалась громче любого крика.       — Сюда, — сказал Вергилий. — Она наш проводник.       Они двинулись вперёд, и свет, который зажёгся при их появлении, начал меркнуть, оставляя их в полумраке. Туннель сужался, стены покрывались странными узорами, словно вырезанными когтями. Воздух стал ещё гуще, и в нём зазвучал едва уловимый шёпот, словно сотни голосов шептали что-то на непонятном языке.       — Игнорируй, — коротко бросил Вергилий брату. — Это просто преты — голодные духи, эхо прошлого. Они не могут причинить тебе вреда, если ты не позволишь.       Но шёпот становился громче, и вскоре в темноте начали появляться тени, которых Данте не мог видеть. Они отличались от призрака, что вёл их, — их формы были искажены, словно их вырвали из другого мира и насильно втиснули в этот. Они двигались медленно, но с каждым шагом становились всё ближе, извиваясь, как дым.       Вергилий почувствовал, как нечто проникает в его голову, копается в ней, но несмотря на это, внешне он оставался спокойным.       «Убирайся», — приказал Вергилий, и почувствовал как невидимые щупальца отпускают его разум. А следом исчезла и девочка.       Тьма сомкнулась вокруг братьев, плотная и живая, состоящая из множества потерянных душ, привязанных к этому месту неизвестной силой.       — И куда она делась?       — Это не так просто, Данте.       — Что именно?       Вергилий не ответил. Он шёл дальше вперёд, не обращая внимания на происходящее. Его спокойствие было почти пугающим.       — Ты уверен, что знаешь, куда идёшь?       — Нет, — ответил Вергилий, не оборачиваясь. — Но туннель должен где-то заканчиваться.       Они шли, погружаясь всё глубже, в сердце темноты, где пропасть между мирами была тоньше, чем шёлк. Что-то ждало их впереди, что-то древнее и опасное. И, судя по всему, это что-то знало, что они идут.

5

      Редгрейв. Зеленая зона.       — Ты куда?       Свет, выглянувшего из-за туч солнца, вырвал из темноты переулка силуэт Кристофера Моргана. Ахания вздрогнула и уронила сумку на землю. Из сумки тут же недовольно высунула нос крыса. Её чёрные глазки-бусинки сверкнули в полумраке, выражая недовольство внезапным падением.       — А это ты, Кристофер. Напугал, — выдохнула Ахания, опустившись на корточки и погладив Салли по спинке. Она надеялась уйти незамеченной, но теперь чувствовала себя глупо, словно пойманная на месте преступления школьница.       Что Кристофер вообще забыл здесь? Почему сейчас?       — Только не говори Елене, что я ушла. Она сразу поймёт, что я задумала.       Кристофер поставил пакеты на землю, сложив руки на груди. Он возвращался из магазина, куда его отправила Елена своим привычным тоном, не терпящим возражений.       Створка открытого окна спальни громко хлопнула над головой от порыва ветра.       — Что ты задумала? — спросил Крис, подняв глаза и покачав головой. — Могла ведь расшибиться.       — Сдашь? — обеспокоенно спросила Ханна.       — Возможно, — спокойно ответил Крис, — или ты объяснишься.       Ахания вздохнула, взяла сумку и встала на ноги, отряхнувшись. Она почувствовала, что за этой напускной лёгкостью скрывается подлинное беспокойство. Взгляд мужчины был спокоен, но в нём читалась твёрдость: он не шутил и ждал ответа.       — Ладно. Мне надо уйти. Я не могу сидеть сложа руки, зная, что Хлоя там совсем одна.       — И ты думала, что это хорошая идея? — спросил он, слегка наклонив голову и пояснив: — Уйти, не сказав ни слова?       — Елена этого не допустит.       — Почему?       — Всё дело в Вергилии.       — Кто такой Вергилий?       Воцарившаяся тишина показалась Кристоферу зловещей. Взгляд Ханны изменился, глаза заволокла тёмная дымка. Она сделала глубокий вдох, ощущая, как холодный воздух обжигает лёгкие. Её губы дрогнули:       — Причина, по которой Елена наверняка открутит мне голову, если узнает, что я собралась сделать.       Ответ показался Моргану поверхностным. Ханна всеми силами пыталась увильнуть от разговора. Похоже, она боялась, что, рассказав больше, увидит в его глазах разочарование, осуждение или, может быть, жалость.       Кристофер был уверен, что Ханна из той породы женщин, кто переносит осуждение проще, чем сочувствие, так что давить он не стал. И всё-таки озвученное имя играло не последнюю роль в происходящем.       — Судя по всему, этот человек не зарекомендовал себя в глазах ведьмочки, — предположил он, стараясь звучать легкомысленно.       Ахания пожала плечами, стараясь выглядеть беззаботной, но её пальцы нервно сжимали ремень сумки.       — Мягко сказано, — она выдавила улыбку.       Крис молчал несколько секунд, затем огляделся, желая убедиться, что они одни посреди улицы. Снег падал мягко, почти бесшумно, окутывая узкий переулок белой пеленой. В воздухе витала тишина, нарушаемая лишь редким скрипом сапог по заснеженной улице.       — Расскажи, что происходит. Я хочу помочь, — наконец сказал он, и в его голосе прозвучала искренность.       Ахания закрыла глаза, чувствуя, как напряжение нарастает. Она знала, если начнёт говорить, остановиться будет сложно. Все события так или иначе были связаны друг с другом. Имела ли она право втягивать в это Кристофера?       Послышались шаги, совсем близко. Кристофер взял Аханию под локоть и увёл в переулок, оставив пакеты так и стоять посреди улицы. Узкий проход вынудил их идти друг за другом, пока Ахания остановилась перед металлической дверью, на которой красовалась выцветшая надпись: «Доступ запрещён».       — Тупик, — заметила она, развернувшись       Кристофер едва не врезался в нее, нависнув над ней и уперевшись руками в стену.       — Вроде здесь никого, — заключил он, отстранившись, и посмотрел с высоты собственного роста на женщину перед собой.       Ахания стояла в лёгкой куртке, которая едва ли грела. Её дыхание превращалось в пар, растворяющийся в морозном воздухе. Руки по-прежнему сжимали сумку, словно это был её последний якорь.       — Теперь мы можем спокойно поговорить, — сказал Крис, его голос звучал тихо, но уверенно.       — Верно… — Ахания посмотрела в глаза Кристофера, отметив, что они были голубые — красивые. Земля под ногами внезапно показалась ей слишком твёрдой, а стена дома — слишком холодной, а мужчина напротив — слишком горячим.       — Вергилий — это… мой старый знакомый, — начала она, с трудом подбирая слова, находясь между льдом и пламенем. — Мы когда-то были близки, но потом что-то пошло не так.       Делиться подробностями Ахания не хотела.       — Елена считает, что он опасен для меня, и запретила мне даже думать о том, чтобы приближаться к нему.       — Она не права? — спросил он, не осуждая, но с явным интересом. — И как он связан с твоей дочерью?       Кристофер больше не отводил глаз. Оба чувствовали, как между ними образовалось что-то невысказанное, странное, почти осязаемое. Это было не просто напряжение, а что-то глубже, что-то, что притягивало их друг к другу, хотя оба старались этого не замечать.       Но каждый раз, когда их взгляды встречались, Ахания чувствовала, как что-то внутри неё сжимается.       «Нелепо», — решил Крис, убирая руки в карманы и отходя на два шага назад.       — Это сложно. Достаточно сказать, что он и его брат отправились на поиски Хлои. Вот только они не знают, где её искать и что ждёт их там.       — А ты знаешь?       Ахания кивнула, не говоря ни слова. Её мысли были далеко, где-то между прошлым и настоящим, в лабиринте ощущений, которые ускользали от неё.       Крис вздохнул и положил одну ладонь на плечо Ахании.       — Я пойду с тобой.       — Ты с ума сошёл?       — Ты ведь помнишь: я служу в Дельта Форс. Нормальный на такое бы не согласился, — Крис улыбнулся. — Но и ты, судя по всему, не в своем уме. Поправь меня, если я ошибаюсь в том, что ты намерена вернуться в Красную зону?       — Ну, раз ты такой храбрый, — сказала Ханна, повесив сумку на плечо, — тогда нам лучше поторопиться. Когда Елена узнает, что мы оба исчезли, она точно не станет нас искать. Она просто убьёт нас, когда мы вернёмся.       — Если вернёмся, — заметил Крис.       — И, понимая это, ты всё равно хочешь пойти со мной?       Ахания уставилась на Криса, прищурив глаза, вспыхнувшие изумлением и сомнением.       — Верно, — наконец произнёс он, прерывая тишину. Его голос звучал ровно. — У меня есть нужные связи, чтобы добыть пропуска. Только улажу всё в штабе. Тебе нужно будет дождаться меня у западных ворот.       — Где это? — спросила Ханна.       — Ты не знаешь? — удивился Крис, слегка приподняв бровь. — Удивительно.       Он запустил руку в волосы, стряхивая снег с головы, и глубоко вздохнул.       — Я давно хотел спросить: как ты оказалась в Красной зоне? Туда гражданских не пускают. Сталкеры, конечно, научились подделывать пропуска, но ты даже не знаешь, где находятся западные ворота в Жёлтую зону. У меня в голове не укладывается — как? Как ты попала в сектор Е?       — Так вышло. Не спрашивай, пожалуйста. Просто покажи на карте.       Ханна опустила руку в сумку, и её пальцы нащупали плотную бумагу. Карта была старой, с потёртыми краями и едва заметными следами влаги, будто её не раз разворачивали под дождём. Она развернула её и, с осторожностью, словно боялась, что бумага рассыплется в руках, передала Кристоферу.       Покрутив карту в руках, Морган отметил, что она была двусторонней. Его пальцы ощутили шероховатость бумаги — похоже, её переводили, и это сразу бросалось в глаза. На одной стороне была выведена запутанная схема канализационных тоннелей, напоминающая паутину, с множеством переплетений и тупиков. На другой — карта города с чёткими линиями улиц, площадей и какими-то странными пометками, сделанными от руки. Морган прищурился, его взгляд скользнул по схеме подземных тоннелей. Это была не публичная кадастровая карта, а исполнительный чертёж сети канализации под всем городом. Он включал в себя не только основные магистрали, коллекторы, насосные станции и очистные сооружения, но и отображал реальное расположение объектов с точными размерами и привязками к местности. Такие чертежи создавались после завершения строительства или реконструкции канализационных сетей для управления канализационной инфраструктурой. Добыть такую схему было непросто без допуска.       — Откуда у тебя это? — спросил он, его голос звучал настороженно.       Ханна не сразу ответила. Она провела пальцем по схеме канализации, где красным крестом был отмечен один из залов. Её рука слегка дрожала, и это не ускользнуло от внимания Кристофера.       — Не могу сказать. Но это подсказка, где искать Хлою, — в её голосе прозвучала надежда, смешанная с тревогой. — Честно говоря, я не успела разобраться. Но я отметила потенциальные места, где появились трещины между мирами, позволив злу проникнуть.       — Ладно, я уже понял, что ты девушка-загадка и многое не можешь мне рассказать. Это даже будоражит.       Кристофер поднял карту к свету уличного фонаря.       — Я и Клэр в детстве использовали такой же трюк, — произнёс он с ностальгией по ушедшим временам. — Похоже, кто-то решил предоставить тебе топографическую карту города для совмещения с канализационными сетями. Иначе тебе пришлось бы долго разбираться, какой объект где располагается.       Карта города наложилась на схему канализации, и ярко-алый крест, отмеченный Роновэ, словно кровь, проступил на пересечении Вест-лейн и Райвинг-роуд.       — Охренеть, — прошептал Морган, его глаза расширились от удивления. Пальцы нервно сжали края карты, оставляя на ней едва заметные заломы, а взгляд оказался прикован к красному кресту.       — Что случилось? — спросила Ханна.       Кристофер медленно поднял глаза.       — Вертолёт разбился чуть ли не в пятистах метрах от этого места.       Его слова повисли в воздухе, словно тяжёлый камень, брошенный в воду.       Ханна замерла, её глаза распахнулись, сверкая золотом. Она вновь вспомнила тот день: гул вертолёта, крики, дым, поднимающийся к небу. По ощущением это было так давно, но теперь, она вдруг подумала о том, что это возможно было не случайностью, как и адские гончии, точно гнавшие ее на флажки.       — Ты уверен? — спросила она.       Кристофер кивнул.       — Да. Я нашёл телефонную будку, там был адрес. Это жёлтая зона, но буквально у рубежа. Люди там до сих пор пропадают, поэтому введён особый режим контроля.       — Мы можем туда попасть?       — Да, конечно.       — Крис, с тобой всё в порядке?       Голова гудела. Морган чувствовал, словно сознание покидает его. Он посмотрел на Ханну и протянул к ней руку, а затем внезапно заключил её в объятия.       Ахания только и успела всхлипнуть, прижатая к мужской груди. Она не ожидала этого, не была готова. Дыхание перехватило, она ждала чего-то, но в прикосновении Криса не было ничего лишнего или пошлого. Её руки медленно поднялись, обвивая его спину, и она почувствовала, как дрожь проходит сквозь его тело.       — Нам нужно идти, — произнёс Кристофер не своим голосом. Он звучал глухо, словно издалека. — Если мы задержимся, то можем опоздать. К тому же неплохо было бы занести продукты в дом.       Ханна молчала, а Морган крепче сжал её, словно боялся, что она исчезнет, если отпустит. Уличный фонарь мигнул, и тени вокруг них задвигались, будто ожили.       Ахания закрыла глаза, пытаясь отогнать нахлынувшие воспоминания. Но они были сильнее её. Дым, крики, огонь — всё это снова заполнило её сознание. Лишь эти внезапные объятия, точно укрыв её от боли, позволили ей удержать слёзы.       Снег продолжал падать, оседая на их плечах и волосах, словно пытаясь скрыть их от мира, оставить наедине с этим странным, необъяснимым чувством. Но ни один из них не был готов признать, что оно существует.       Ахания боролась с мыслью, что это просто иллюзия, порождённая одиночеством, попытка уцепиться за кого-то, чтобы не сойти с ума от тоски. Но почему ей было так спокойно в этих объятиях?

6

      Редгрейв. Желтая зона.       Райвинг-роуд хоть и не являлась центральной улицей города, но пролегала почти через весь Редгрейв. Примыкающих к ней переулков казалось больше в разы, чем притоков у Амазонки. И когда весь центр города оказался изолирован, большинство мостов было взорвано, возведены монолитные стены, то никого не удивило, что единственной нитью, соединяющей все три зоны, стала эта дорога.       Так уж вышло, что, несмотря на мрачную атмосферу, Райвинг-роуд оставалась важной артерией города. По ней доставляли припасы в ближайшие к красной зоне районы, а также вывозили редкие образцы, найденные на границе с запретной территорией. Конвои двигались под усиленной охраной, и каждый такой рейс был рискованным предприятием, но необходимым.       В конце концов, Райвинг-роуд стала для жителей Редгрейва символом спасения, напоминанием о том, что они потеряли и всё еще могут потерять. Люди, успевшие покинуть эпицентр катастрофы, спасались, покидая свои дома по Райвинг-роуд. Это шествие несомненно вошло в историю города. Толпы напуганных, отчаявшихся людей.       Однако со временем в зеленой зоне, где жизнь продолжалась, люди стали забывать о случившемся. Райвинг-роуд осталась просто безликой дорогой, каких в городе хватало — тщетная попытка сделать вид, что все хорошо — пир во время чумы. Но очень скоро на обочинах в желтой зоне стали появляться импровизированные алтари с фотографиями, свечами и цветами.        Райвинг-роуд стала своеобразным местом паломничества неофициально: люди приходили, чтобы почтить память тех, кто не смог выбраться, или просто ощутить связь с прошлым. Местные власти не препятствовали этому, понимая, что для многих это был единственный способ справиться с утратой.        Так улица стала мемориалом, что породило множество легенд вокруг Райвинг-роуд. Одни утверждали, что по ночам на дороге можно услышать шаги тех, кто так и не выбрался из центра города. Другие верили, что если пройти до конца пути, где-то в руинах красной зоны скрываются ответы на вопросы о том, что же на самом деле произошло в тот роковой день. Но большинство предпочитало держаться подальше от дороги и патрулей Дельта Форс.       И все же, как бы ни старались люди стереть из памяти случившееся, Райвинг-роуд продолжала напоминать о себе и катастрофе, словно шрам на теле города, который никогда не заживет.        Учитывая всё это, добыть пропуски в желтую зону для себя и Ханны Крису Моргану не составило труда. В центре его узнали, позволив навести нужные справки. Как оказалось, Ричард и Хлоя Адамс действительно числились среди без вести пропавших в тот злополучный день, когда город подвергся изоляции. А вот о Ханне Адамс сведений почти не было. Словно кто-то целеноправленно подчистил архив. И все-таки это был отличный предлог для того, чтобы посетить мемориальный комплекс жертв Редгрейвской чумы.       Крис выписал пропуска и взглянул на часы: Ханна уже должна была ждать у западных ворот. Но выходя из здания, он столкнулся с Барти Бёрком, недавно поступившим на службу. Парень занимался тем, что возил почту между корпусом и центром. Видите ли, генерал не доверял электронным носителям.       Кристофер усмехнулся, подумав о том, что сейчас делает генерал Харрис? Вертолет «Дельта Форс» разбился, выживших — нет, информации — нет. А у него на носу отчет перед властями о результатах ликвидации аномалии в центре города Редгрейв.       «Писает кипятком, без сомнения».       Морган четко представил себе Харриса: его толстые щеки, красные от злости и стиснутые зубы. Генералу нравилось думать, что он может контролировать все и всех вокруг, но он терял самообладание, когда что-то шло не так, как ему хотелось, и выглядел по-идиотски.       К сожалению для всех, он действительно был идиотом, обладавшим определенной властью. Морган знал несколько интересных фактов, выставлявших руководителя не в лучшем свете. Еще вчера он не собирался использовать эту информацию. Но теперь, когда он был в шаге от дезертирства…       — Эй, Барти, подвезешь? — окликнул парня Морган, когда тот уже прошел мимо него держа пакет с корреспонденцией.       Крис знал, что Барти не откажет ему. Парень давно мечтал перевестись из курьеров в бойцы корпуса, в частности в отряд Моргана. Но вместо него зачислили Уитмена — с подачи все того же Харриса.       — Конечно, капитан. Вам далеко?       — По дороге расскажу.       Кристофер дождался, когда Барти передаст почту секретарю, и запрыгнул на пассажирское сиденье. Закатное солнце ударило в глаза багрянцем, заставив Криса сощуриться, а Барти опустить козырек.       — У вас отгул, капитан? — спросил Барти, скосив карие глаза на Моргана.       — Вроде того, — бросил небрежно Кристофер. — Но если кто-то что-то спросит, — под «кем-то» он, разумеется, имел в виду генерала и никого другого, — ты ничего не знаешь и ничего не видел.       — Так точно, капитан.       Барти нравился Крису хотя бы тем, что был достаточно умен, но при этом хорошо знал, когда следует прикинуться дурачком. Это было, несомненно, большим его преимуществом.       Когда машина подъехала ближе, Морган увидел Ханну, стоящую в тени навеса. Она была одета все в ту же куртку, руки глубоко засунуты в карманы, а взгляд устремлен куда-то вдаль, словно она пыталась разглядеть что-то за границами видимого. Она обернулась, когда услышала звук двигателя, и легкая улыбка мелькнула на ее лице.       — Ну, я пошел, — сказал Крис, махнув рукой Барти, и распахнул дверь. Морозный воздух сразу ударил в лицо.       — Ты долго, — сказала Ханна, подойдя к машине и поежившись. — Я успела замерзнуть.       Кристофер хлопнул дверью и улыбнулся.       — Тебе следовало одеться теплее. Прогулка обещает быть долгой и неприятной.       — Крис… — прошептала она заговорщически, глядя на джип с эмблемой центра, — ты говорил об участии властей в этом деле… — Ханна говорила так тихо, что Морган был вынужден наклониться к ней, чтобы разобрать ее слова.       — Не припомню такого, — честно ответил Морган.       «С чего она вообще это взяла?» — подумал он. Хотя, наверное, все догадывались, что Дельта Форс действует под покровительством кого-то влиятельного, но ее пытливый взгляд кричал о том, что это не догадки, а скорее ультиматум.       Ханна окинула быстрым взглядом джип в последний раз, как будто желая убедиться, что никто не будет подслушивать, затем посмотрела Кристоферу в глаза.       — Полагаю, твое начальство не в восторге из-за случившегося, — мягко сказала она. — Я просто думаю, что, может, тебе следует аккуратнее использовать свои полномочия. Крис нахмурился, все еще не понимая, почему Ханна завела об этом разговор.       — Не волнуйся, — заверил ее мужчина. — Единственные люди, с которыми я говорил об этом, не имеют никакого отношения к корпусу напрямую, — он неожиданно понял, на что она намекает. — Это обычные клерки.       Ханна вздохнула. С точеных черт ее лица стерлось всякое выражение.       «Она что-то знает и чего-то боится».       — Слушай, забудь, что я сказала. Я просто…       В этот момент взревел двигатель служебной машины. Барти уже собирался уезжать, и напряженный разговор был позабыт.       — Погоди минуту.       Крис перегородил дорогу, и Барти ударил по тормозам — джип остановился.       — Что-то забыли, капитан? — его бритая голова высунулась в опустившееся окно.       Морган был благодарен, что Барти сразу понял, что к чему. И если бы не сложившаяся ситуация, то Кристофер наверняка рапортовал бы о переводе Барти в его отряд.       — Так точно. Задержись на минутку.       Морган обошел машину, открыл багажник и достал один из теплых зимних комплектов Дельты, которые всегда хранились про запас. Развернув сложенную в мешок форму, он закрыл багажник и повернулся к Ханне.       — Вот, — накинув грязно-коричневую куртку на плечи женщины, он улыбнулся. — Великовата, конечно. Зато тепло.       Барти тем временем выбрался из машины и закрыл багажник.       — Это всё, капитан?              — Спасибо, Барти, — Кристофер похлопал парня по плечу и внезапно обнял.       — Капитан? — брови юноши взметнулись вверх от удивления, но он быстро сообразил, что скрывалось за этим неожиданным жестом. — Берегите себя. Всё будет хорошо.       Кристоферу хотелось верить его словам, но Барти и сам всё прекрасно понимал. Это было прощание.       — У вас все такие дружелюбные? — спросила Ханна, стоило джипу скрыться за ближайшим поворотом.       Морган усмехнулся. Он бросил взгляд на женщину, отметив, что в её ясных глазах читался сарказм.       — Я надеюсь. Иначе это поломает мне всю легенду.       — Легенду? — Ханна приподняла брови, но не успела возмутиться, как Морган развернул ее на сто восемьдесят градусов и подтолкнул в направлении контрольно-пропускного пункта.       — Хватит трепаться, пора шевелиться. Всё поймешь по ходу дела, — воодушевленно сказал Кристофер, достав из кармана куртки две пластиковые карточки.       — Ты уверен, что это сработает? — придерживая пальцами края куртки, Ханна недоверчиво покосилась на пропуска в руках мужчины.       — Абсолютно, — ответил Крис, приобняв женщину за плечи. — Они знают меня, наша цель вполне соответствует действительности. Не волнуйся. Просто сделай вид, что мы хорошие друзья.       — Только друзья? — прищурившись, поинтересовалась Ханна.       — Можно и так, если хочешь. В это поверят даже скорее. Почти каждый из корпуса хоть раз водил девчонку в Желтую зону, чтобы впечатлить красотку.       Кристофер улыбнулся, взяв Ханну за руку, заставляя ее успокоиться. Он почувствовал, что пальцы женщины были ужасно холодными.       — Потерпи, пересядем в машину — там согреешься.       Они подошли к блокпосту, где солдат в каске и бронежилете с бесстрастным выражением лица внимательно изучил их пропуски. Его взгляд скользнул по документам, затем перешел на Криса, и на мгновение в его глазах мелькнуло что-то, что могло быть уважением или даже завистью. Провести досмотр он, однако, не решился, имея представление, кто перед ним стоит.       Возвращая пропуски, солдат отчеканил:       — Все в порядке, капитан. Проходите.       Ханна слегка напряглась, когда они миновали блокпост, прижимая к себе сумку свободной рукой. Крис крепче сжал ее руку, пытаясь поддержать.       Они шли вдоль Райвинг-роуд, и Ханна невольно оглядывалась по сторонам. Ее взгляд скользил по темным окнам домов, за которыми, казалось, скрывалась тишина, слишком глубокая, чтобы быть естественной. Она знала, что за ними наблюдают, даже если не видела ни одного лица.       — Ты был здесь раньше? — спросила она.       Кристофер шел уверенно, его шаги были размеренными, почти небрежными, Ханна едва за ним поспевала.       — Да, — ответил он, не глядя на нее. — Штаб находится недалеко, почти на окраине Желтой и Красной зоны. Вертолет упал буквально в квартале от него.       Впереди их ждал водитель с машиной. Солдат, признав капитана, вытянулся по струнке и отдал честь.       — Капитан Морган.       — Вольно. Я хочу сам сесть за руль. Это возможно? — вопрос прозвучал, скорее как приказ.       — Я обязан сопровождать вас, капитан, — неуверенно напомнил шофер. — Вы ведь с гражданским лицом.       — Это лишнее, — Морган открыл дверь машины для Ханны, дождался, когда она заберется, и посмотрел на солдата. — Под мою ответственность.       Не задавая лишних вопросов, солдат отошел в сторону.       — Я должен буду доложить, — сдавшись, предупредил тот.       — В таком случае, доложи. Но прежде не забудь составить отчет.       — Это займет время, капитан, — сказал солдат.       — Вот именно, — заметил Морган и, обойдя машину, сел за руль.       — А ты пользуешься здесь большим уважением, — сказала Ханна, когда они тронулись с места.       — Я один из тех, кто служит в Дельта Форс уже много лет. И пока избегал неприятных инцидентов с руководством. Поверь, это не просто. И, судя по всему, моей репутации скоро придет конец, — Кристофер печально усмехнулся. Дельта Форс заменила ему и дом, и семью. Сложно будет перестроиться и начать жить по-другому, если он, конечно, выживет.       — Отдохни, пока есть возможность, — добавил Морган и включил печку.       — Спасибо, — прошептала Ханна, зарываясь в куртку.       Крис улыбнулся.       Солнце уже село, когда машина медленно двинулась по Райвинг-роуд, и Ханна, прижавшись к окну, смотрела на проплывающие мимо дома. Фонари вдоль дороги не работали, но кое-где в окнах горел свет. Желтая зона была пустынной, но не безжизненной, как Красная.       — Здесь всё еще живут люди? — спросила Ханна.       — Да. Тех, кого считают зараженными редгрейвской чумой. На самом деле они просто слишком много видели либо просто не хотят покидать родных, которых содержат в изоляторе.       — Кого держат в изоляторе?       Крис долго молчал, прежде чем ответить на вопрос.       — Одержимых. Или бесноватых. Я теперь даже не знаю, как правильно.       Машина медленно продвигалась вперед, минуя редкие патрули. Ханна смотрела в окно, ее взгляд задерживался на каждом алтаре и каждой фотографии. Некоторые из них были украшены свежими цветами, а другие — пыльными и заброшенными, словно близкие уже давно перестали приходить сюда. Она знала, что некоторые из этих лиц могли быть теми, кого она когда-то знала. Тех, кто не смог выбраться.       Взгляд Кристофера так же время от времени скользил по обочинам, где мерцали огоньки свечей, а фотографии, прикрепленные к импровизированным алтарям, выглядели как призраки прошлого, но все его мысли были о том, чтобы не нарваться на конвой.       — Мы близко, — наконец сказал он, указывая на руины впереди. — Там начинается красная зона. Если нарвемся на патруль, плохо будет и мне, и тебе. Наверняка уже выслали группу из комитета внутренних расследований на место крушения вертолета.       Ханна кивнула. Вдоль дороги теперь тянулись полупустые дома, некогда оживленных кварталов. На некоторых участках дороги до сих пор виднелись следы военной техники, а кое-где оставались брошенные машины, словно застывшие во времени.       — Ты так рискуешь ради меня. Почему? — спросила она, все еще глядя в окно.       — Так будет правильно, — спокойно ответил Кристофер. — К тому же это в моих интересах.       Повисла тишина, лишь звук двигателя и скрип металла под порывами ветра нарушали покой. Пока, наконец, машина не свернула на узкую дорогу, ведущую к старому складу, который когда-то использовался для хранения припасов, и остановилась. Склад, очевидно, был заброшен, и только ржавые ворота напоминали о его былой значимости.       — Дальше только пешком, — сказал Кристофер.       — Ты уверен, что это именно то место?       — Не знаю, — честно ответил мужчина. — Но эта часть города более-менее уцелела, и, если верить твоей карте, отмеченное место совсем недалеко.       Ахания выбралась из машины, Кристофер последовал ее примеру. Воздух был плотным, пропитанным запахом дыма, оставляя на языке привкус пепла.       — Чувствуешь, гарью пахнет?       Крис поморщился, не желая думать о том, что вертолет упал совсем рядом. Если дым все еще поднимался от безмолвно лежащих обломков, то он был очень слабым, и определить точное местоположение крушения было невозможно.       Наверняка к этому времени спасатели уже прибыли, ликвидировав пожар, но все, что они нашли, — это ничего. Лишь сладковатый, тягучий запах поджарившейся плоти и обуглившиеся, дымящиеся кости среди горящих обломков.       Крис хорошо помнил, что, когда он пришел в себя, даже земля вокруг горела, и этот образ преследовал его в кошмарах всю ночь. И как только они оба сумели выжить… Морган посмотрел на Ханну. Она стояла в стороне, не особо принюхиваясь.       — Нам это не помешает? — бесстрастным голосом уточнила женщина.       Хотя Ахания отчетливо почувствовала запах горящего топлива, все, чем выражалась скорбь на ее лице, — это плотно сжатые губы.       Морган помотал головой и достал фонарь из бардачка. Сейчас не было времени на эмоции.       — Дай мне карту, — попросил он, и, пока Ханна послушно копалась в сумке, направил луч света на ржавые ворота склада, выхватывая название: «BountyBarn».       — Вот, возьми.       — Спасибо.       Кристофер развернул карту на капоте машины, прижав ее края фонарем и рукой, чтобы ветер не унес. Луч света скользнул по линиям дорог и улиц, пока не остановился на крошечной точке, помеченной красным крестом.       — Мы здесь, — сказал он, указывая пальцем. — Склад обозначен как «Объект 17». Если верить карте, должна проходить железная дорога, но она разрушена. А вот правее — переулок Вестлайн. Я думаю, нам нужно найти спуск в канализационные шахты.       Кристофер перевернул карту, где были отмечены все люки, коллекторы и туннели. Ахания наклонилась ближе. Она провела пальцем по линии, которая заканчивалась пометкой «Объект 17».       — У них был свой доступ к системе канализации, — сказала Ханна.       Кристофер кивнул, свернул карту и сунул ее в карман куртки.       — Пригодится еще.       Он направил фонарь на ржавые ворота, которые скрипели на ветру, словно призывая их войти.       — Пошли. Уверен, что городские люки запечатаны. Так что этот склад — наша единственная возможность спуститься вниз.       Ахания засунула руки в рукава куртки, закинула сумку на плечо, поправила ремень и шагнула вперед. Кристофер последовал за ней, луч фонаря освещал их путь, выхватывая из тьмы облупившиеся стены склада и куски ржавого металла, валяющиеся под ногами. Ворота скрипнули, когда они их оттолкнули, и внутри запахло сыростью, плесенью и ржавчиной.       Внутри склада царила полутьма, лишь слабые лучи света пробивались через трещины в крыше, освещая груды ящиков и обломков, разбросанных по полу. Ветер поднимал пыль с земли, разнося ее по пустынной территории.       — Здесь, — тихо сказал Крис, указывая на дверь в дальнем углу склада. Над ней висела табличка с почти стершейся надписью: «Служебный вход. Посторонним вход запрещен».       Кристофер толкнул дверь плечом, и она с грохотом упала внутрь, открывая узкий проход, ведущий вниз.       — Лестница, — сказал он, освещая ступени, покрытые слоем пыли и грязи.       Ханна кивнула, сжав сумку на плече. Они начали спускаться, каждый шаг отдавался глухим эхом в узком пространстве. Воздух становился все холоднее и сырее, а запах плесени и ржавчины усиливался. На стенах виднелись следы воды, стекавшей когда-то по бетону, а кое-где торчали оголенные провода, словно змеи, готовые ужалить.       — Держись ближе, — предупредил Кристофер, освещая путь фонарем. — Здесь может быть скользко.       Они спустились на несколько уровней, пока не оказались перед массивной металлической дверью, покрытой ржавчиной и граффити. На ней была табличка с едва читаемой надписью: «Объект 17. Доступ только для персонала».       — Вот оно, — сказал Кристофер, осматривая дверь. — По идее за этой дверью начинается система канализации.       Ханна подошла ближе, ее пальцы скользнули по холодному металлу. Она нащупала ручку и попыталась повернуть ее, но дверь не поддавалась.       — Заперто, — сказала она, обернувшись к Кристоферу. — У тебя есть что-то, чтобы открыть?       Он кивнул, доставая из кармана набор отмычек и отдавая Ханне фонарь.       — Я подготовился. Дай мне минуту и посвети.       Пока Кристофер работал с замком, Ханна огляделась. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь каплями воды, падающими с потолка. Она почувствовала, как холод проникает под кожу, и сжала куртку плотнее.       — Готово, — наконец сказал Кристофер, и дверь с громким скрипом открылась.

7

      Редгрейв. Красная зона.       Данте и Вергилий шли молча, их шаги отдавались эхом в пустоте. Мрачные тени, окружавшие их, следовали по пятам, протягивали руки, но не смели прикасаться. Призраки, рожденные из тьмы, лишенные формы, но наполненные зловещей энергией, что привязала их к этому месту. Данте не мог их видеть, но слышал. И эти звуки бросали вызов здравому рассудку. Они были тихими, глухими и монотонными — очень похожими на тиканье часов, если их завернуть в вату.       «Нужно торопиться», — подумал Вергилий, чувствуя бег времени, утекающего сквозь пальцы. Пространство вокруг было искажено, нарушено, потеряло четкость, как стекло под давлением, готовое рассыпаться на тысячи осколков. Он чувствовал, как границы его разума начинают дробиться следом и отметил, где-то даже с восхищение, какой ловкий замысел.        Эта несомненно тварь принадлежала ИД, и не нападала только потому, что уже делала это — медленно, методично, разъедая их разум изнутри, заманивая в свое гнездо.       «Ты не такой, как Шагал. Верно? Древнее, ловчее, умнее. Ты питаешься не только плотью своих жертв, но и их страхом, сомнениями».       Сколько жертв по незнанию бежали от теней прямо в пасть ненасытного титана? Сколько крови здесь пролилось? Сколько душ обречено было остаться здесь навсегда? Из мыслей Вергилия выдернули шаги. Кто-то или что-то приближалось к ним. Вода хлюпала под ногами, отдаваясь эхом от стен коллектора.       — Слышишь?       Данте кивнул и напряг слух, пытаясь различить источник звука. Вода, хлюпающая под ногами незримого существа, казалась одновременно близкой и бесконечно далекой, как будто доносилась из другого измерения. Тени вокруг сгущались, их движения становились более резкими, почти агрессивными, но по-прежнему они не решались приблизиться.       Ямато сверкнул в темноте готовый к атаке, но внезапно призрак девочки вновь появился, подняв руки, точно желая остановить его. Она яростно топнула ножкой и потрясла головой.       — Почему?       Ответа не последовало, но Вергилий опустил меч. Шаги стали громче, вода хлюпала все ближе. Призрак исчез в луче внезапного света от фонаря, показавшегося впереди, и всё стало ясно.       — Вот это встреча, — воскликнул Данте, отталкивая брата в сторону. — Какие знакомые лица. Ну что, — начал охотник, скрестив руки на груди, — скажешь прямо, что соскучилась, или соврешь, что решила прогуляться по этому прекрасному уголку ада?       — Здравствуй, Данте, — Ахания стояла в нескольких шагах от них, стараясь сохранять внешнее спокойствие. — Вергилий…       На секунду она оторопела, не находя подходящих слов. Она знала и думала, что готова к тому, когда они снова встретятся. Но теперь, когда мертвое сердце вновь начало биться, она чувствовала, что поспешила. Боль в груди не утихла.       Данте пристально разглядывал женщину из-под челки. Она не выглядела удивленной, но озадаченной. Рядом с ней стоял незнакомец в военной форме. Луч фонаря и капюшон на голове не позволяли разглядеть его как следует, но его присутствие ощущалось как угроза.       — А это кто с тобой?       Вместо ответа Кристофер медленно откинул капюшон и опустил фонарь.       Данте достал из кармана плаща фотокарточку, вглядываясь в чужое лицо.       — Не похож, — заключил охотник, поглядывая на Вергилия. Удивительно, но тот сохранял спокойствие. — Тогда вопрос тот же.       — Вы, похоже, знакомы… — заметил Крис.       — Мы знакомы, — холодно ответил Данте. — А вот с тобой нет. Так кто ты такой: друг, враг, любовник?       Ахания сделала шаг вперед, пытаясь разрядить напряжение.       — Ты не спрашиваешь, что мы здесь делаем. Значит, знаешь, почему я здесь.       Данте усмехнулся.       — Кстати, умно было выжечь лицо. Но я все равно узнал тебя, детка. Зачем надо было присылать ведьмочку, хоть и такую очаровательную, когда могла просто попросить о помощи еще тогда на холме?       Ахания молчала, сжимая кулаки. Ей нечего было сказать, да и не хотелось. Она здесь не из-за Данте и не из-за Вергилия. Все, о чем она могла думать, — это Хлоя. И Ахания чувствовала ее присутствие, как будто тонкая нить, связывающая их, натянулась до предела.       — Я здесь только из-за девочки.       — Это как раз понятно, — возразил Данте. — А он?       — Кристофер помогает мне.       Морган, державшийся до этого особняком, отошел в сторону, убедившись, что в целом они в безопасности. Он осматривал стены, на которых словно кто-то точил когти. Крис молча кивнул, его взгляд продолжал скользить по стенам, словно он искал что-то, что могло бы объяснить происходящее.       — Вы видели кого-то по пути сюда? — спросил Вергилий, который до этого момента молчал. Он не спускал глаз с Кристофера.       — Нет, никого, — ответил Морган.       — Как вы нашли проход? — спросила Ханна.       — Это все он, — Данте ткнул пальцем в сторону брата. — Иногда мне кажется, что у него проявились какие-то экстрасенсорные способности в последнее время.       Взгляды Ахании и Вергилия пересеклись. Оба видели больше, чем Данте и Кристофер. Тени, окружающие их, наблюдали за ними, следовали, не отставая, обступив плотным кольцом. Их лиц не было видно, только силуэты.       «Ты тоже видишь», — она поняла это по его прямому и проницательному взгляду. Вергилий, в свою очередь, отметил, что обручальное кольцо теперь висело на шее женщины на цепочке.       — Раз мы все здесь для того, чтобы найти ребенка, я думаю, имеет смысл объединиться, — сказал Кристофер, видя, что пауза затянулась. Ханна не шутила, когда сказала, что ее что-то связывало с Вергилием. Между ними множилось и росло напряжение.       — Ты тоже так считаешь, Ханна?       Кристофер отметил некую общность; произнося ее имя, он словно произносил пароль. Ханна кивнула, и он подумал, что этим двоим не обязательно говорить что-то вслух, достаточно было обменяться взглядами, чтобы понять друг друга.       — Ты прав, капитан. Так что, — Данте подошел к Вергилию и положил руки ему на плечи. — Давайте пошевеливаться. Мне здесь не по себе.       Спорить никто не стал, и они двинулись вперед по бетонному туннелю, все вчетвером, друг за другом. Впереди шел Вергилий, и, хотя призрак больше не появлялся, а Кристофер умолчал о карте, где были четко обозначены все повороты и ответвления, мужчина шел уверенно, точно зная, куда идти.       Свет фонаря выхватывал из тьмы облупившиеся стены, покрытые странной слизью. С каждым шагом воздух становился все тяжелее, словно сам туннель сопротивлялся их продвижению.       Где-то в отдалении раздался и мгновенно стих пронзительный вопль. Кричал мужчина. Но так как никто больше этого не заметил, Крис решил, что у него разыгралось воображение.       «Мне просто хочется, чтобы хоть что-нибудь произошло».       Впереди показался очередной канал и… тупик? На карте был ясно отмечен проход, но, похоже, его завалило. На стене виднелась глубокая трещина, из которой сочился слабый свет. Это было не похоже на естественное явление — свет пульсировал, словно живой, и от него исходило едва уловимое тепло.       Морган вздохнул, а затем снова услышал крик. Как и в первый раз, кричали где-то далеко, и звук мгновенно оборвался; но на этот раз, вроде бы, кричал ребенок. На этот раз, нахмурившись, Кристофер коснулся кобуры, висевшей на правом бедре. Это было то единственное, чем Крис не гордился: он незаметно позаимствовал у Барти пистолет, хотя чувствовал, что оружие здесь мало что может изменить.       — Кто-нибудь еще это слышал?       — Ты о чем? — спросил Данте, замыкающий цепочку.       Крис резко остановился. Ноги словно приросли к земле. Ребенок продолжал плакать. Это был его ребенок, его дочь — он знал.       — Марта! Марта, где ты?!       Его лицо побледнело, он схватился за грудь, словно сердце готово было вырваться наружу. Он почувствовал, как что-то холодное и липкое обвивает его лодыжки, тянет вниз.       Крис посмотрел под ноги и увидел, что тени под ногами сливались в беспроглядный мрак. Кто-то, вроде бы женщина — тень среди теней — прошептала:       «Иди к нам. Ты должен быть с нами», — голос ее прозвучал хрипло, почти глухо.       — Черт, — Крис почувствовал, как волосы у него встали дыбом, а по телу пробежали мурашки.       Что-то тащило его, затягивало в тень. Дальше… Дальше… где безымянная нежить обвивает его своим склизким телом. Голоса вокруг галдели о смерти, о фатальности, которую невозможно избежать.       «Оно находит каждого; его нельзя убедить, перехитрить, запугать».       — Отвалите, черти!       Стоны стали громче. Кошмарные, жуткие, протяжные. Он хотел что-то сделать, но понял, что не может.       Крис обхватил голову руками. Он был придавлен чем-то к земле. А затем он ощутил всю боль, страх и отчаяние теней. Что-то терзало их, как пес любимую игрушку, а он не мог ничего сделать, чтобы это прекратить.       В реальности Крис стоял на коленях, его тело содрогалось от невыносимой боли. Если он и пытался встать, то тут же падал на четвереньки. Фонарь выпал из его рук на пол и крутился, как юла, рядом. Одной рукой Морган продолжал сжимать грудь, пальцы впивались в кожу, будто пытаясь вырвать изнутри что-то чужое, чужеродное и мучительное. Глаза его были широко раскрыты, но не видели ничего вокруг — только вспышки прошлого, которые пронзали его сознание, как острые кинжалы.       Ахания бросилась к нему. Её руки мягко обхватили его плечи. Её глаза, как две яркие звезды, загорелись в зареве, а следом водоворот звуков оглушил и её. Голоса, крики, стоны доносились отовсюду…       — Крис, ты меня слышишь? Крис, не сдавайся.       Закрыв глаза, Ахания сосредоточилась. Дыхание стало ровным, глубоким. Она искала связь, ту нить, что связывала Криса с прошлым, и, найдя её, начала медленно, но уверенно рвать её.       Но что-то прочно держало их здесь обоих. Кошмар затягивал Аханию вслед за Морганом.       — Крис, пожалуйста, услышь меня. Борись.       Крис не слышал её. Его сознание было захвачено видениями. Всё вокруг затянуло марево, делая предметы нечёткими и какими-то выцветшими. Сфокусировав зрение, Крис различил, как кто-то прижался к стене в дальнем углу туннеля, а рядом распластался человек, придавленный чем-то огромным.       Крис услышал хлюпающие звуки. Моргнул, и зрение его прояснилось. Он увидел мужчину. Сверху над ним нависло жуткое существо. Приникнув к его горлу, оно, постанывая и кряхтя, чавкало, отрывая целые куски плоти.       «Неужели это я? Это что происходит со мной на самом деле?»       Где-то на краю сознания он услышал голос Ханны: «Не позволю».       Но боль была совершенно невыносимой; кости, казалось, вот-вот расплавятся, а голова разлетится на куски. Крису хотелось только, чтобы эта мука прекратилась… забыться… умереть…       И вдруг всё кончилось. Тишина и мрак окутали его, пока он не понял, что лежит, а над ним чудовище, словно выплеснутое из самых тёмных глубин ада, предстало перед ним во всей красе. Тело, покрытое густой, едкой слизью, отливало мерцающим, ядовито-зелёным светом. Восемь пар лап, длинных и извилистых, как щупальца, имели на конце крючковатый шип. Они оставили за собой глубокие борозды в бетоне, точно в масле.       И хотя где-то отдалённо оно напоминало паука, его форма не была постоянной — она пульсировала, менялась, как будто существо само не могло решить, какой облик принять. То оно вытягивалось в высокую, тонкую фигуру, то расползалось в бесформенную массу, из которой вырывались щупальца и когтистые лапы.       Глаза, если их можно было так назвать, светились тусклым багряным светом, словно угли, готовые вспыхнуть в любой момент. Они были повсюду — на голове, на теле, на лапах, словно существо видело всё вокруг себя одновременно.       Из его пасти, если это можно было назвать пастью, сочилась всё та же вязкая, тошнотворная слизь, которая шипела и дымилась при соприкосновении с телом. Там, где слизь касалась его, кожа плавилась, как сыр, обнажая плоть и сухожилия.       — Рик… — кто-то позвал его. Крис повернул голову, но никого не увидел. Сознание медленно покидало его.       Ахания не поняла, как оказалась здесь. Это было то самое место, но завала впереди не было, и проход зиял пустотой. А затем она увидела его — вылинявшие джинсы, рубашку, небрежную чёлку — и почувствовала, как её сердце сжалось от ужаса и боли.       Рик... Это был он. Вот только на её глазах от него осталась лишь оболочка, искажённая и изуродованная существом, которое навалилось на него всей своей пульсирующей массой. Его лицо, когда-то такое живое и доброе, было искажено гримасой страдания, а глаза, уже остекленевшие, смотрели сквозь неё, пустые, как окна нежилого дома.       — Нет, — прошептала она, чувствуя, как её голос дрожит. — Нет, нет, нет, — повторяла она, и её голос эхом разносился по туннелю.       Монстр внезапно дёрнулся, точно услышал её. Он оторвался от своего пиршества и на секунду посмотрел прямо на неё. Собрав последние силы, Ахания бросилась вперёд. Её руки протянулись к Рику, словно она могла вырвать его из лап мерзкой твари. Медальон на её шее вспыхнул, заполняя светом всё вокруг. Осознание пришло внезапно — это уже случилось. Оно отрезвило её. Руки сжались в кулаки, и она снова попыталась сосредоточиться, чтобы найти ту нить, которая связывала Криса с прошлым. Это место, где время позволяло себе вести так, как ему вздумается.       Ахания видела, как существо сжало Рика, втянув его тело внутрь себя. А затем, совсем рядом, увидела яркое пятно света. Каким-то чудом она разглядела голубые, как у отца, глаза, тонкие руки. Хлоя вжалась в стенку, всхлипывая сквозь прижатые к лицу ладони.       — Беги, милая! Беги! — крикнула Ахания.       И девочка послушалась. Она подскочила на ноги и, спотыкаясь, бросилась прочь. Свет, исходящий от неё, вдруг начал заполнять собой всё, пока картинка не погасла, растворившись в белизне.

8

            

      Когда это произошло, Вергилий лишь на мгновение удивился. Даже не тому, что человека стало корчить так, словно ему выдергивали по одному сухожилие, а тому, что Ахания бросилась к нему сквозь тени, расталкивая их холодные, призрачные тела.       Вергилий стоял рядом, сжимая Ямато в руках. Ему было интересно, сколько человек продержится.       — Сделай уж что-нибудь, — крикнул Данте, зло смотря на Вергилия.       — Зачем? — Вергилий продолжал наблюдать за тем, как Кристофер корчился. Ахания тщетно пыталась ему помочь и лишь провалилась в его кошмар. Глаза ее закатились, она стояла с ним рядом на коленях, как Мадонна перед алтарем.       — Что здесь вообще происходит?       — Когда ты мертв, можно страдать бесконечно. Есть такие места, где люди обречены вновь и вновь переживать ужасы собственной смерти. Это проклятые места, как ловушки для душ. В этом и есть весь ужас состояния претов, — Вергилий взмахнул Ямато, и тут Данте увидел фигуры, что окружали Аханию и Кристофера. Все эти бесчисленные руки обнимали их, тёмные тени придвигались всё ближе, образуя плотное кольцо вокруг.       — Что им надо от них?       — От них? — Вергилий усмехнулся. — От него. Им нужен он. Темные входят через открытые раны. Раны этого мира кровоточат уже давно.       — Так, что ты стоишь, философ? Прекрати это! Останови их, — Данте уставился на Вергилия с непониманием. — Она ведь дорога тебе.       Вергилий медленно повернул голову к Данте, его взгляд был холоден и отстранен.       — Это так, — его голос звучал как лезвие, разрезающее тишину. — Именно поэтому я вмешаюсь. Но не сейчас. Не время.       Данте сжал кулаки, его терпение таяло с каждой секундой. Он видел, что помимо теней, Аханию и Кристофера окружал мягкий, теплый свет, исходящий от женщины. Медальон на ее шее бесновался и сверкал фонтанами света.       — Ты не простишь себе, если с ней что-то случится. Черт, Вергилий. Прекрати это. Я знаю, ты можешь.       Вергилий вздохнул, словно устал от объяснений.       — Если ты не вмешаешься, то вмешаюсь я.       Вергилий поднял Ямато, и клинок замер в воздухе, перекрывая путь Данте.       — Не вздумай.       Ахания, все еще стоящая на коленях, внезапно вскрикнула, запрокинув голову: ее глаза, затуманенные кошмаром, встретились с взглядом Вергилия.       Вергилий замер. На мгновение его холодная маска дрогнула.       — Хорошо. Я не дам им забрать его.       Вергилий опустил Ямато, затем прикрыл глаза. Казалось, несколько секунд ничего не происходило, но затем воздух наполнился тяжестью, которую невозможно было не заметить, и тени вокруг начали рассеиваться, пока полностью не исчезли, словно их развеяло ветром, как дым.       — Вот это да, — сказал Данте. — Что ты еще умеешь, джедай?       Вергилий не ответил. Он чувствовал, как его душит ярость, ревность, зависть.Он никогда не думал, что эти чувства смогут настолько глубоко проникнуть в его душу, раздирая ее на части.       Стоило теням исчезнуть, и Кристофер распахнул глаза.       — Где я? — он рассеянно огляделся по сторонам, а затем увидел Ханну. Она цеплялась за него, прибывая точно в трансе. Ее глаза светились и пульсировали.       — Ханна, очнись. Давай же. Приди в себя.       Кристофер осторожно прижал к себе женщину, придерживая ее за плечи. Ее тело было легким, почти невесомым. Она пришла в себя, но в ее глазах всё еще читалась рассеянность. Она посмотрела на Кристофера, словно не узнавая его.       — Ты в порядке? — спросила она.       — Хотел спросить у тебя то же самое.       На лице Ханны отразилось облегчение, а затем по щекам женщины потекли слезы. Она уткнулась в грудь Кристофера и разрыдалась, цепляясь пальцами за ткань его куртки.       — Ну, тише-тише. Всё уже закончилось.       Вергилий тяжело вздохнул и отвернулся, пытаясь отгородиться от этой картины, но она продолжала жить в его сознании, яркая и неумолимая: его любимая женщина — та, кого он когда-то бездумно оставил, чьи слёзы и мольбы остались неуслышанными, теперь была в объятиях другого.       Мужчина, к которому она прижималась, выглядел уверенно и спокойно, его руки лежали на её плечах, предлагая утешение, которого Вергилий когда-то не смог дать. Это зрелище разрывало сердце Вергилия. Он видел, как её плечи дрожат от рыданий, и ему хотелось броситься к ней, заслонить её от всех бед, снова стать её надеждой и опорой.       Зависть, темный и едкий яд, сочилась в его разум, терзая его изнутри. Почему этот мужчина занял его место, стал тем, кто приносит ей душевное спокойствие? Этот вопрос, повторяющийся эхом в его голове, заставлял Вергилия задыхаться от беспомощности. Он понимал, что сам виноват в этом — своими поступками, своей гордостью, своими прежними неверными решениями. Груз вины лег на его плечи тяжёлым камнем, становясь с каждой секундой всё невыносимее.       Он вспоминал тот день, когда принял решение оставить её, полагая, что так будет лучше для обоих. Никто не знал, что он рассчитывал вернуться — со щитом или на щите, — но не вышло. Теперь же каждый миг без неё ощущался как потерянное время, и он осознавал, насколько жестоко обманул самого себя, полагая, что сможет жить дальше, не оглядываясь назад.       «Если бы я только мог повернуть время», — подумал Вергилий с горечью. Каждое мгновение казалось вечностью, воспоминания были неизменными спутниками его пыток в плену. Сейчас они сами по себе стали пыткой.       Вергилий сжал кулаки, чувствуя, как пальцы впиваются ногтями в рукоять Ямато. Лицо его побагровело, а мысли метались, как муха за стеклом, пытаясь найти выход, но его разум был заперт в тюрьме собственных ошибок.       «Еще не всё потеряно».       Вергилий сделал глубокий вдох, бросил взгляд, полный холодной ярости, на Кристофера.       «Ты мне не соперник».       — Достаточно, — одним разрушительным ударом Вергилий разломил стену и процедил сквозь зубы, не в силах скрыть раздражение: — Мы пришли. Сначала дело — всё остальное потом.       Кокон, представший перед ними, напоминал сукно. Каждая ниточка была умело вплетена в общую картину. Эти нити переплетались между собой, образуя сложный узор, который казался одновременно хаотичным и упорядоченным.       Данте присвистнул, изучая глазами огромный шар, напоминающий размотанный комок пряжи. Он опутывал своими нитями почти все проходы, все туннели.       Данте поднял руку и коснулся паутины. Дрожь пробежала по всему кокону вибрацией.       — Что это было?       — Считай, ты позвонил в дверь.       Там, где еще мгновение назад не было прохода, вдруг появилась дыра. Данте уставился на разошедшееся в сторону полотно и присвистнул.       — Оно открыло нам проход? Вот так просто?       — Он не обделен интеллектом, тщеславием и уверенностью в том, что на своей территории ему нечего бояться. К тому же я не могу пойти с вами.       Данте уставился на Вергилия.       — Это что еще за новость?       — Ты помнишь особняк, Данте? — спросил Вергилий. — Это существо — титан из ИД. Измерения, которое не принимает меня после того…       — Как ты заточил яблочко, — усмехнулся охотник. — Это я уже понял, как и то, что ты, похоже, научился новым трюкам.       Вергилий кивнул и посмотрел на Кристофера, который помог встать Ахании на ноги и теперь поддерживал ее под руку. Неужели даже такая мелочь отняла у нее столько сил, подумал он. Он видел трещины, через которые утекала сила, и дрожащую, нездоровую ауру, окружающую женщину. Но мог ли он ей помешать?       — Ты останешься со мной.       Вергилий подошел ближе и положил руки на плечо человека с такой силой, что Крис скорчился от боли.       — Я? — удивился Морган. — Но почему?       — Иначе ИД убьет тебя.       — Что это вообще за место такое? — вспыхнул Крис и резко повернулся к Ханне: — Уверена, что хочешь пойти туда? Похоже, это опасно.       — Да, — твердо ответила Ахания. Лицо ее было белее мела. — Там моя дочь. Я знаю, я чувствую это.       — В таком случае… — Вергилий не сводил глаз с Кристофера. — Я присмотрю за ним, а ты, Данте…       — Знаю, знаю. Я присмотрю за ней. Можешь не беспокоиться.       Вергилий цокнул языком. Ему определенно не нравилось, когда его перебивали. Более того, он был на пределе, зная, что ничем не может помочь, ощущая свою беспомощность, хуже того, понимая, что существо, которое ждало их там, не просто убивало, но искажало, изменяло все, к чему прикасалось, оставляя после себя лишь пустоту. Это был не просто древний монстр — это было воплощение хаоса, живой кошмар, который поглощал сами души.       — Кристофер, — Ахания сделала шаг и пошатнулась. Поправив сумку, она замерла. Голова кружилась так, что земля под ней, казалось, раскачивалась, как палуба корабля.       — Возьми, — женщина сняла сумку с плеча. — Доверяю тебе.       Салли высунул нос и уставился на хозяйку.       — Я вернусь, — Ахания постаралась улыбнуться, но тут же повернулась к Данте. Улыбка сошла с ее лица. — Идем.       — Как скажешь, крошка. Я весь твой.       Ахания вошла первой, а Данте едва успел проскользнуть, прежде чем проход закрылся.

9

      Логово титана представляло собой гигантский кокон, сплетенный из липкой серой паутины, которая пульсировала, словно живая. Тусклый янтарный свет, казалось, лился сквозь стены, покрытые мерцающей слизью, источающей зловонный сладковатый запах гнили и тлена, от которого накатывала тошнота и кружилась голова.       Ахания шла медленно, прикрывая нос и рот рукой. Рядом с ней шел Данте, его лицо было напряжено, а рука сжимала меч. Они пробирались через лабиринт паутины, разрывая ее руками, чтобы продвигаться вперед.       На каждом шагу по обеим сторонам висели бесчисленные куколки, замотанные в плотные слои паутины. Они едва шевелились, их дыхание было еле слышным, а глаза, если их можно было разглядеть, смотрели в пустоту, полные немого ужаса.       Каждый раз, когда они находили новую куколку, Ахания замирала, надеясь увидеть знакомые черты, но вместо этого находила лишь чужие лица, искаженные страданием — не мертвые, но и не живые, запертые в вечном кошмаре между мирами.       Вдруг одна из куколок, которая казалась недвижимой, шевельнулась. Она была больше других, а паутина вокруг нее казалась древней, почти окаменевшей.       — Ты видел? — прошептала Ахания.       Данте кивнул.       — Отойди, — охотник распорол ударом куколку, чем-то напоминающую веретено.       Ахания опустилась на колени. Расправив оболочку, она увидела мужчину, почти старика. Изможденный, высушенный, он больше напоминал мумию. Его кожа, покрытая глубокими морщинами, напоминала пергамент, изъеденный временем, сливаясь с тем, что когда-то было одеждой. Ткань, когда-то, возможно, крепкая и добротная, теперь превратилась в лохмотья.       — Этого не может быть.       Верхнюю часть лица человека словно окунули в мазут: густая черная краска покрывала все до середины переносицы, а другую половину покрывали следы золотистых рун, тускло мерцавших в полумраке.       — Что там? — поинтересовался Данте. Он чувствовал, как нечто перемещалось где-то за стенами кокона или в самих стенах, и это беспокоило его куда больше, чем содержимое куколки. Кто-то наблюдал за ними, но не спешил нападать.       Внезапно старик распахнул глаза и медленно поднял голову. Он не знал, был ли это обморок или он просто спал, впрочем, разница между этими состояниями была невелика. Не с первого раза он нашел взглядом женщину перед собой, но тут же оживился, увидев ее.       — Сульдэ, — прохрипел он, протягивая к ней руку. Ахания увидела, как его глаза расширились от удивления. — Это ты?       Во взгляде старика была странная смесь боли и радости, словно он увидел призрак из прошлого. Его губы дрогнули, и он добавил полушёпотом:       — Ты пришла за мной?       Ахания отшатнулась, а старик лежал некоторое время неподвижно, прежде чем протянул к ней руку и крепко схватил её за запястье. Его длинные пальцы оказались сильными, вопреки общему впечатлению.       — Я знал, что ты жива.       — Я не Сульдэ, — дернув на себя руку, сказала Ахания. — Я ищу свою дочь — Хлою. Это маленькая девочка. Ты знаешь, где она? Видел её?       Пленник титана покачал головой, сощурился, вглядываясь в женское лицо.       — Нет. Ты — не она, — его голос был полон отчаяния. — Но как похожа.       — Кто ты?       — Мое имя Ханган, — сказал он и тут же добавил: — Ты знаешь, кто я.       А затем, словно позабыв обо всем на свете, старик закряхтел, пытаясь размять затекшие мышцы. Одна его рука была неестественно вывернута в суставе, но, несмотря на это, ему удалось потянуться. Это действие сопроводил жуткий треск костей.       — Никогда бы не подумал, что один из сосудов еще бродит по земле. Как тебе удалось скрываться от своры Агасфера?        Ахания увидивилась. Ей самой казалось чудом, что она до сих пор жива, но до этого момента, она была уверена, что главная угроза ее жизни — если не миссис Кей, то Вергилий.       — Агасфера?       Это имя показалось Ахании знакомым, но она никак не могла вспомнить, где слышала его прежде.       Ханган скривился, его лицо исказилось от боли.       — Удивительно, — он закашлялся, а затем облизал пересохшие губы. — Ты ничего не знаешь. Как так вышло?       Ахания покачала головой.       — Я не понимаю, о чем ты.       — Я говорю о демонах — жестоких убийцах, которые устроили облаву на нас по указу Мундуса, — пояснил Ханган и попытался сесть, что удалось ему в конечном итоге, пусть не с первого раза. — А Спарда — он еще жив? Или Агасфер предал его так же, как когда-то Мундуса?       Внезапно Ханган рассмеялся, но его смех был горьким и надломленным.       — Хватит! — крикнул Данте, его терпение лопнуло. — Просто скажи, ты видел здесь девочку?       — Девочку? — Ханган задумался, его глаза затуманились. — Маленькую такую, со светлыми волосами — вьются на кончиках?       — Да-да. Пожалуйста, — Ахания схватила Хангана за руки так резко, что он вздрогнул. — Скажи, где она?!       Старик захрипел, голова его запрокинулась, он затрясся. Мышцы шеи за годы заточения высохли, и держать череп было невыносимо тяжело. Но так же, как приступ внезапно охватил его, он вдруг расслабился. Давление на спину Хангана ослабело, и он смог выпрямиться. Оказалось, что он был немалого роста, а истлевшая от времени одежда едва прикрывала его наготу.       — Она тоже пленница, сосуд с драгоценным ихором.       Его перекошенный рот растянулся в ухмылке. Ему всё еще не верилось, что он вырвался из трясины, в которую неизбежно проваливался раз за разом, что едва не перестал осознавать, где он, а где другие заблудшие души. Но девочку он запомнил. Она была яркой и светлой, как предрассветная звезда, достойная дара своих предков.       — Мы нужны ему, мы поддерживаем его существование. Для него наша кровь слаще нектара.       Внезапно Ханган вырвал руки, схватил Аханию за плечи и повалил на спину с силой, неожиданной в таком худом, изможденном существе. Он уставился в глаза женщины, его собственные глаза налились золотом, а на высушенном теле проступили руны, загоревшись тусклым светом.       — Ты должна сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать. Темные входят через открытые раны. Раны этого мира кровоточат уже давно.       — Отпусти ее, старый хрен, — вмешался Данте, оттащив старика.       Осознав происходящее, Ханган забился в угол, где, сгорбившись, без сил упал на колени и тут же кулем повалился на пол. Этот рывок дался ему не без труда, и он замер, лежа с открытыми глазами и глубоко дыша, чтобы поскорее восстановить силы.       — Страшные времена наступили. Мир остался без опор, лишь остов великого древа держит его, — он лежал, бормоча что-то невнятное, всё тише и тише, его глаза тускло мерцали в полумраке. — Башня… ось… сухое дерево расцветёт, когда три столпа вновь образуют опору. Да-да-да. Вы понимаете? Понимаете, что этот мир обречён? Мы все обречены. Загнанные на бойню звери.       Ханган обнажил острые зубы и залился низким, утробным гоготом. Он смеялся, сотрясаясь, давно позабыв, когда смеялся в последний раз, но смех этот не имел ничего общего с весельем. Ханган четко увидел перед глазами конец, в том числе свой собственный, и, настигнутый проклятой слабостью, против которой долго боролся, он уже не мог сопротивляться. Какое-то непривычно покорное ожидание заполнило его, словно он смотрел на мир перед затмением солнца, когда краски померкли и всё замерло предчувствием мертвого мира. Это было похоже на вакуум, в который аггел неосознанно провалился.       — Он, похоже, с катушек слетел, — сказал Данте, помогая спутнице подняться.       Ахания отряхнулась и вздохнула.       — Данте, он аггел. Такой же, как Эон.       — И чем он поможет нам? — с иронией заметил охотник. — От него только оболочка осталась.       — Не знаю. Но не стоит его недооценивать.       Тишина повисла внезапно. Даже пульсация стен кокона, казалось, замерла. И неожиданно, когда даже шепот мог показаться громким, они услышали это:

            

«Ну-ну, тише, малышка, не плачь, всё будет хорошо. Держись молодцом, маленькая леди, я же сказал тебе, что папа будет с тобой до утра…»

      Словно что-то лопнуло, голос выплыл из ниоткуда, обволакивая их странным спокойствием. Мелодия была простой, но в ней чувствовалась глубокая нежность и печаль, словно кто-то пытался утешить невидимого ребёнка в темноте.       — Это она. Она всегда поет, чтобы им не было так страшно и больно, — сказал Ханган, приподняв голову и прикрыв глаза. Его лицо внезапно разгладилось от морщин, словно время повернулось для мужчины вспять.       — Я думал, что мое время пришло, но ее голос позволил продержаться мне еще немного.       Ахания замерла. Тонкий, едва уловимый детский голос продолжал петь:

      «Я знаю, что мамы сейчас нет рядом, и мы не знаем, почему так случилось. Мы понимаем, что чувствуем. Возможно, это безумие, дочурка, но я обещаю, что с мамой всё будет хорошо».

      — Эта песня… — Ахания слишком часто слышала, как бархатный баритон мужа доносится из детской, напевая слова популярной песни. Она не могла ошибиться. — Это… это Хлоя.       — Уверена? — Данте нахмурился. — Откуда это доносится? — он обратился к Хангану, но ответа не получил. Аггел был где-то далеко в своих мыслях, покачиваясь из стороны в сторону и мыча под нос льющуюся ото всюду мелодию.       Ахания прикрыла глаза. Поначалу казалось, что голос исходил от самих стен и заполнял собой все пространство, но затем она ощутила, как тот обращается нитью, связывающей ее и источник. И хотя эта нить была едва различима, она не сомневалась в том, что это была Хлоя.       — Идем, — сказала Ахания. — Идем скорее.       Голос опредленно манил их куда-то глубже, в самую сердцевину кокона. Но Ахания, казалось, забыла обо всем, и это беспокоило Данте. Он хорошо помнил, что ИД любит шутить с человеческим разумом, вытаскивая самые потаенные и сокровенные желания на свет. Что, если голос, который они слышали, не принадлежал Хлое, а был лишь хитроумной ловушкой очередного титана?       — А он? — Данте указал пальцем на аггела, решив отвлечься от дурных мыслей. В конце концов, они неизбежно столкнутся с тем, кто был древнее самого мира. К чему разводить лирику.       Ханган пребывал в каком-то трансе, наслаждаясь мелодией. Его глаза светились золотом, а рот был приоткрыт, точно в блаженном экстазе. Данте заметил, что руки у него тряслись, и эта дрожь становилась всё сильнее.       — Если хочет, пусть остаётся, — холодно сказала Ахания. — Для нас угрозы он не представляет.       Женщина двинулась вперёд, а Данте — следом, хоть ему и не нравилась эта затея. Они шли, разрывая паутину, которая становилась всё плотнее и липче, а охотник бормотал себе под нос:       — Сначала речь шла о демоне, затем призраки, аггелы, а теперь поющие голоса. Что дальше?       Голос, манивший их, становился громче, но вместе с ним росло и ощущение чего-то незримого, наблюдающего за ними.       — Данте, — прошептала Ахания, — ты чувствуешь это?       — Чувствую, — ответил он, сжимая рукоять меча. Предчувствие, как цепкая рука, схватило его за загривок и принялось беспощадно трясти. — Кто-то или что-то следит за нами. Но ты ведь не думала, что всё будет так просто?       Они остановились перед огромной аркой, сплетённой из паутины. Слизь, стекающая сверху, полностью запечатала проход, образовав полупрозрачную массу зелёного цвета, точно застывший сахарный леденец. Но голос доносился именно оттуда:       

«Да, мне нравится произносить это, звучит здорово, правда? Ш-ш, тихо, мама скоро вернётся».

      — Хлоя? — позвала Ахания, и голос, дрогнув, смолк.       — Слушай, я не думаю, что это хорошая идея, — сказал Данте, положив руку на плечо Ахании. — Это может быть ловушка.       В ответ из-за «стекла» раздался плач.       — Знаю, но я не могу этого выносить.       Ахания двинулась вперёд, протянув руку к застывшей массе. Её пальцы коснулись липкой поверхности, и она почувствовала, как что-то внутри шевельнулось. Зеленоватая слизь начала пульсировать, словно живая, а затем медленно потекла вниз, открывая проход и беспроглядный мрак впереди.       Послышался свистящий звук, и в темноте прогремел голос:       — Что это у нас-ссс тут.       Ахания услышала, как рядом рухнуло что-то тяжёлое. Это был отвратительный бесформенный огромный сгусток слизи, который быстро принял облик чешуйчатого безволосого тела цвета сырого мяса. Слабые тонкие конечности стали проклёвываться прямо на глазах женщины.       — В-з-з-з-ж, — в одно мгновение что-то разрезало воздух. Удар был несильным, но неожиданным.       Ахания ощутила резкий толчок в живот и в тот же миг отлетела в сторону. Она видела, как Данте выхватил меч и, бормоча проклятья, возбуждённый и растерянный, бросился на монстра.       Кокон затрясся от их столкновения. Ахании показалось, что кто-то лупит изо всех сил дубинками по стенам. Каждый толчок отдавался в мозгу звоном.       После очередного толчка Ахания нашла в себе силы встать. Не спеша, опираясь на стену, она попыталась осознать происходящее. Данте бился с существом, меняющим свою форму так быстро, что понять, где кто, не представлялось возможным — всё было похоже скорее на замедленную съёмку, чем на реальность.       Снова раздался звон в голове, какие-то голоса ворвались и заглушили гоготом всё вокруг. Ахания обхватила голову руками. Она не хотела ничего впускать в себя.       В тот же миг дымчатая тень девочки со светлыми кудрями появилась перед женщиной. Голоса смолкли с её появлением, но дрожь не прекращалась. Ахания узнала её, не могла не узнать. Одними губами она прошептала:       — Хлоя… Это ты?       Призрак посмотрел в лицо своей матери, прижал палец к губам и поманил за собой.