Сердце Матери

1

      Сейчас       Наверное, никто и никогда так пристально не всматривался в лицо Вергилия, как это делала стоящая перед ним женщина. Она буравила его взглядом, словно старого знакомого, но при этом выглядела озадаченной.       Данте напротив порядком надоело смотреть на немую сцену. Он чувствовал себя лишним и поспешил вмешаться. Если тяжёлая атмосфера перерастет в настоящую бурю с громом и молниями, он планировал оказаться в гуще событий. Откровенно говоря, искрило так, что этих двоих можно было бы использовать как бесконечный генератор энергии для агентства, электричество в котором, наверняка, уже отключили за неуплату.       — Если ваша игра в гляделки окончена, то, может, мы договоримся до чего-нибудь? Например, ты больше не тыкаешь в неё мечом, а ты, — Данте посмотрел на женщину, — соизволишь наконец-то прояснить ситуацию, пока параноидальная теория моего братца не перестала казаться мне такой уж бредовой.       Ахания перевела взгляд на Данте. Задумалась.       — Это обязательно?       Лицо Данте изменилось с откровенно безразличного до озорного. У охотника не было никакого опыта в переговорах, поэтому он решил брать наглостью, упорством и, может, щепоткой шантажа. Но стоило коснуться щекотливых тем, как женщина уходила от ответа, не реагируя на его невербальные посылы.       — Можешь молчать, но в таком случае я не могу гарантировать тебе, что он оставит тебя в покое и снова не схватится за рукоять меча, — полудемон пожал плечами, ткнув пальцем в сторону раздражённого Вергилия.       — Я уже сказала, что не имею никакого отношения к Мундусу. Мой конфликт скорее с его дражайшей супругой. Но в отличие от вас мне хватает ума не нарываться и не мозолить глаза лишний раз.       — Весьма тонко, — усмехнулся Данте. — Может, расскажешь, что ты не поделила с владычицей ада?       — Подоходный налог не заплатила, — женщина расплылась в улыбке, которая говорила, что она не намерена раскрывать карты.       — Видимо, кругленькую сумму задолжала?       Вопрос вновь повис в воздухе, как сдувшийся гелевый шарик.       Дьявол!        До чего же Данте сложно было общаться с женщинами. Они всегда умудрялись соскакивать с неудобных вопросов без особого труда. Охотнику ни разу не удалось уловить момент, когда они успевали это проворачивать. В этот раз он решил быть предельно внимательным и прощупывал почву осторожно, но выходило это по-прежнему из ряда вон плохо.       — Просто скажи: где врата?       — Боюсь, указать нужное направление пальцем будет недостаточно. Вы же потом первыми прибежите ко мне с претензиями, когда заблудитесь. И почему именно пятые? Не третьи или четвертые? До них топать куда ближе.       — В твоём положении глупо пререкаться. Так или иначе, тебе лучше отвечать, когда спрашивает он. Если вопросы стану задавать я — тебе это не понравится, — в голосе Вергилия сквозило лёгкое раздражение, а сам он, казалось, потерявший всякий интерес к происходящему, теперь внезапно оказался очень близко к женщине, отчего у неё перехватило дыхание.       Ахания отступила на безопасное расстояние — это уже было сродни ритуалу при малейшем приближении — и уставилась на Вергилия.       — Почему обязательно нужно угрожать? В цивилизованном мире давно вместо дубинки используют слова. Предложите мне взамен что-то получше сломанных костей.       — Не испытывай удачу.       Ахания почувствовала нарастающую внутри агрессию. Казалось, вывести из себя Вергилия невозможно, однако ему с лёгкостью удавалось выбить из равновесия любого.       — Действительно. Вы ведь привыкли решать всё грубой силой, — Ахания говорила резко, с вызовом, скрестив руки на груди. — Давай, мастер пыточных дел, приступай. Мне не привыкать. Только где гарантия, что я скажу вам правду?       У Вергилия был сильный, буквально выворачивающий наизнанку взгляд при минимальной мимике. Его лицо не выражало никаких эмоций, но глаза жили. Лишь беспринципное упрямство не позволяло женщине сдаться.       Понимание, что пора вмешаться, пришло к Данте не сразу, только когда губы близнеца растянулись в едва уловимой надменной усмешке, а тёмная аура стала почти осязаемой.       — Так, брейк, — Данте встал между Аханией и Вергилием, уперев руки в бока. — Обойдёмся без лишнего кровопролития.        Он погрозил пальцем брату.        — Твои жуткие реплики портят мне ламповость беседы.       Ахания уцепилась за эту возможность, прекрасно понимая, что шанса лучше выдвинуть свои условия не будет и обратилась к Данте.       — Если можешь гарантировать, что он меня не порешит, — она перевела взгляд с Данте на Вергилия и обратно, — то я провожу вас до самых врат. Уверяю, это самый выгодный вариант для всех.       Данте рассмеялся.       — Намордник на него нацепить будет сложно, хотя я об этом уже думал.       — Следи за языком, Данте, — процедил сквозь зубы Вергилий.       — Достаточно простого обещания. Хотя ты всегда можешь сделать мир чуточку лучше, пристрелив его.       Данте едва сдержался, чтобы не засмеяться снова. Он смахнул слезу:       — Ты это слышал? Чуточку лучше. Да миру определённо без тебя будет спокойней, — он пихнул брата в бок. — Но было бы его ещё так просто вальнуть.       Вергилий явно не собирался терпеть насмешки. Мгновение и Данте согнулся пополам — удар локтем пришелся прямо в солнечное сплетение.       — С твоей головы не упадёт и волоса, если ты будешь полезна и научишься держать язык за зубами.       Играть по правилам женщины Вергилию не хотелось, в какой-то степени забавно, но утомительно. Её острый язык поразительно раздражал, напоминая манеру общения Данте. Но главным образом ему не нравилось, что женщина вела себя так, будто ей ничего не угрожает.       — Тебя это тоже касается, Данте.       — Значит, сделка? — Ахания безропотно протянула руку, заглянув в глаза полудемона. Они уже не сверкали как два ярко-синих драгоценных камня — потускнели, напоминая серое зимнее небо.       Вергилий смерил её высокомерным взглядом, игнорируя жест, но все-таки кивнул.       — Ты не пожалеешь, — Ахания улыбнулась.       Ей на плечо опустилась рука Данте. Он по-дружески похлопал её и явно облегчённо выдохнул:       — Я думал, будет хуже.

2

      — Вот и славно. Но осталась одна маленькая формальность. Как тебя зовут, крошка?       — Ахания, — без запинки отчеканила та, убрав руку, а затем более вкрадчиво уточнила: — Вы ведь оба понимаете, что я преследую свои цели, соглашаясь на эту авантюру?       Лицо Вергилия приняло многозначительное выражение, буквально кричащее: «Я так и знал». Он молча развернулся и отошёл в сторону Разгребать последствия он будет после того, как младший окончательно сядет в лужу.       Данте улыбнулся. Не смотря на то, что Вергилий всё ещё снился ему в ночных кошмарах, где неизменно протыкал его Мятежником, у него наконец появился реальный шанс наладить с ним отношения. Все потому, что он увидел в его глазах то, чего не видел прежде — доверие.       — И какие цели ты преследуешь? — поинтересовался Данте.       — Мне претит ввязываться в эту историю, я предчувствую, что мне это принесёт больше проблем, чем пользы, но правило, на выход выстраивается нехилая очередь из желающих, а я хочу попасть в мир людей. Это будет честно.       — Что же ты тогда выкобенивалась?       — Цену набивала.       — Давай тогда проясним ещё кое-что, раз уж простая сделка обросла условиями. Твоя неприкосновенность действует до момента, когда мы выберемся на поверхность, — Данте выглядел серьёзным и предельно сосредоточенным — от детской непосредственности не осталось следа, но это было лишь короткое мгновение. — Проще говоря, Ахи, если ты будешь там наверху страдать хернёй, пеняй на себя, — Данте довольно погладил рукоять меча, с озорной широкой улыбкой на лице.       — Не беспокойся. Я просто хочу оказаться в мягкой постели, подальше от миссис Кей и вас двоих, — Ахания подмигнула и направилась по песчаному склону вверх.       — Вот значит, как? Променяешь меня на какую-то постель, красотка? — крикнул ей вдогонку Данте. Он считал своим долгом дать знать хорошенькой женщине о том, что заметил её внешность, даже если не планировал что-то больше мимолётного флирта.       — Уверена, ты захочешь того же после нашей увеселительной прогулки. Нам предстоит долгий путь, — ответила Ахания, всем своим видом показывая, что присутствие даже одного, не говоря о целых двух потомках Спарды, явно для неё обременительно.       — Хороша чертовка, — полудемон проводил взглядом женщину, пока она не скрылась за гребнем холма.       — Ты вьёшься за каждой юбкой, Данте.       — В такие моменты я сомневаюсь в том, что у тебя была женщина. Ты ведь вообще не ценитель прекрасного, не считая того, что в плотном расписании между поиском силы и залачиванием волос вряд ли есть время для такой мелочи, как межполовые отношения.       — Зато у тебя времени для этого явно с избытком, — Вергилий покачал головой, прикрыв глаза и наблюдая за реакцией Данте из-под ресниц. — Кажется, именно тебе принадлежит утверждение, что Неро мой сын. По-твоему, откуда берутся дети?       — Теория об аистах мне нравится больше, чем теория с капустой.       — Данте!       — Серьёзно, ты действительно ничего не помнишь? Я ведь умру от любопытства, если не узнаю, что за женщина затащила тебя в постель. Ну же, Верг, мне нужны подробности.       — Кто ищет, тот найдёт, — хмыкнул Вергилий, желая поскорее закончить этот разговор с Данте, который становился всё более назойливым в своих расспросах. Этот интерес к его жизни в некоторой степени пугал Вергилия. Годы слепой уверенности в том, что им суждено сражаться до конца дней, отразились на его восприятии брата. И хотя Вергилий не до конца разобрался со своими воспоминаниями, которые были скомканы и возвращались неясными обрывками, одно он знал точно — такая женщина существовала.       Но этот факт скорее был простым умозаключением. Жива ли она? Что их связывало? Почему они расстались и когда? На эти вопросы Вергилий не знал ответа. Даже облик этой женщины растаял, оставшись на задворках сознания неуловимым призраком и неожиданно всплывшим именем — Вильгельмина. Если Данте хотел что-то узнать, ему следовало лезть с этими вопросами к Ви. Тот наверняка помнил куда больше из далёкого прошлого и лета, которое Вергилий провёл в Фортуне в поисках ключей к силе отца.       Данте имел по этому поводу совершенно другое мнение.       — Ну и хрен с тобой.       Он оставил брата внизу и догнал Аханию на вершине холма. Женщина облокотилась на малиновый каменный вырост. Стоило Данте нарисоваться, она первым делом поинтересовалась:       — Где твой брат?       — Он предпочитает мониторить ситуацию на расстоянии. Не переживай. Не отстанет. Задела ты его самолюбие. Теперь всю оставшуюся жизнь в кошмарах преследовать будет. Можешь мне поверить.       — Так себе перспектива.       Ахания вздохнула и прикрыла глаза, думая, зачем вообще в это ввязалась? В глубине души она знала ответ: где-то на земле разразилась настоящая катастрофа, и без помощи ей не вернуться назад.       «Елена, Рик, Хлоя — надеюсь, с вами всё в порядке».       — Куда дальше, крошка? — спросил Данте.       Ахания вздрогнула. Стресс и усталость давали знать о себе мелкой дрожью в конечностях. Сжав кулаки, она попыталась прикинуть, каким образом будет проще достичь Стигийского болота, где находились пятые врата. Самый простой вариант — сплавиться по Стиксу вниз по течению, но лодку можно было добыть только в Дите, а туда в компании Данте и Вергилия идти равносильно самоубийству. Оставалось только пешком напрямую через четыре круга ада, и в первую очередь через пустыню.       Опять…       «И где я так согрешила, а главное — когда всё это кончится?»       — Что-то ты помрачнела. Потрепали мы тебе нервишки?       Ахания пожала плечами. Объясняться не хотелось, но Данте явно не собирался отставать от неё просто так.       — Пятые врата, которые ещё никто не разрушил, — ехидно заметила она, — находятся на Острове Тумана в центре Стигийского болота. Это как минимум несколько суток хода по местному времени, если повезёт, и нас ничто не задержит.       — По местному?       — На поверхности может пройти неделя-две, и это при хорошем раскладе. Похоже ты куда-то торопишься?       — А то. Есть две полоумные стервы, которые наверняка разнесут мне контору за это время.       Ахания с пониманием посмотрела на Данте. Она была наслышана о Триш и Леди — в этом бизнесе почти все друг друга так или иначе знали. С последней ей пришлось столкнуться лично — всего раз, но этого хватило, чтобы избегать всех последующих встреч.       — Слушай, Данте, ты прежде бывал в аду?       — Однажды. Но точно не этот круг.       — Ты бы тогда клювом не щелкал, — женщина поймала жало адского скорпиона за секунду до того, как тот ужалил мужчину, и выкинула в сторону. — Учитывая твоё происхождение, от яда ты, конечно, не умрёшь, но дня два в горячке бы провалялся. Не думаю, что Вергилий любезно согласится тащить тебя, а я при всём желании не осилю.       — А ты, смотрю, неплохо разбираешься в этом, — Данте кивнул в сторону зарывающегося в песок членистоногого. — Почему не убила?       — Ты сам виноват, что под ноги не смотришь.       Данте растянулся в улыбке: «Точно странная».       — Идём. Надеюсь, ты прав, и твой брат не отстанет. Если что, я буду валить всё на тебя.       Ахания засеменила по плато лёгкой пружинистой поступью.       — Договорились, — всё с той же улыбкой Данте последовал её примеру.

3

      Долина смерти тянулась аккурат до самой пустыни, представляя собой холмистую местность, покрытую не густой, будто выцветшей бледно-серой травой, кустарниками и камнями. Но чем дальше они уходили, растительность заметно редела, а дерновый покров становился неплотным и рыхлым. Этот покров и невзрачная трава сковывали и замедляли пески, которые неумолимо двигались, занимая всё большую площадь, образуя причудливый песчаный узор.       Ахания шла размеренно, почти прогулочным шагом, изредка поглядывая через плечо, чтобы убедиться, что где-то там позади маячит синяя тень. Салли выбрался из-за пазухи и занял своё место на макушке, как вперёдсмотрящий. Мысленно женщина проложила дорогу, которую им предстояло преодолеть. Отсюда до Каньона Ветров можно было добраться достаточно быстро — по человеческим меркам десять-двенадцать часов спокойного пешего хода — если бы не приближающийся рассвет.       Ахания чувствовала себя не в своей тарелке. Обратно она не рассчитывала идти. Из запасов на крайний случай у неё не осталось ровным счётом ничего. Добыть что-то можно было либо у караванов, которые проходили крайне редко, либо постараться продержаться на том, что она припасла на чёрный день в тайнике. Последнее казалось наиболее вероятным.       Кольца тумана, которые обычно клубились на границе между долиной и пустыней, исчезали по мере того, как небо начинало светлеть, окрашивая бывшие скалы, изъеденные ветром, дождями и временем, сохранившие лишь отчасти прежнее величие. Утро подбиралась неторопливо, однако когда они добрались до горной гряды, свет уже залил песок.       Рассвет взорвался красками, окутывая пустыню: жёлтые, оранжевые, красные барханы плавно перетекали один в другой, кое-где выростами из земли торчали странные растения по форме и текстуре напоминающие кораллы. Все искрилось и переливалось, что не было похоже на рассвет, который можно увидеть в мире людей — небо окрасилось теми же причудливыми цветами, но всё еще оставалось непроглядно черным. У Ахании сложилось чувство, словно кто-то закопал в песок миллионы разноцветных лампочек, подсвечивающих его изнутри и отразившихся в зеркальной небесной глади, сделавшейся потрясающим радужным озером.       Женщина тяжело вздохнула и с тоской произнесла:       — Вот и утро…       — Не вижу особых различий.       — Это ад. Может, сразу и не скажешь, но наступило утро, а это значит — я никуда дальше не пойду.       — В чем дело?       — Если горишь желанием, чтобы тебя перемололо в труху — вперёд. Держать не стану.       Ахания села прямо на песок и уставилась вдаль, будто пытаясь гипнотизировать расплывающиеся по пустыни краски, такие яркие, что неподготовленный человек мог запросто умереть от перегрузки восприятия.       Данте сощурил глаза, как от яркого солнца, отвернулся. Постепенно различия становились всё более явными. Пески превратились в яростно сверкающую сплошную безумную игру цвета. Он не знал, чем вызвано такое поведение женщины, чем был поставлен в ступор, но был готов поверить сейчас во что угодно. Та, в свою очередь, пыталась понять, как лучше будет поступить и где переждать день, который не сулил ничего хорошего.       В аду почти всегда было светло или, наоборот, темно, как в бездне. Последнее касалось восьмого и пятого круга, где сам свет казался чем-то противоестественным. Однако Лимб не подчинялся общим законам: застать рассвет в пустыне было крайне плохой перспективой. Это чувство надвигающейся беды ощущалось даже на обочине, ибо с каждым днём пустыня расширяла свои границы, захватывая все больше прилегающих территорий.       Никто точно не знал, что его ждёт в Лимбе или что есть Лимб — живое существо или результат столкновения хаотичных потоков энергии, которыми был пронизан весь ад? Днём здесь пекло, как в камерной печи, а ночью холод пробирал до костей. Пустыня жила и менялась, как ей вздумается: в любую секунду вместо твёрдой земли под ногами мог оказаться зыбучий песок, вместо песка — глина, вместо скал — равнина, но это было не самое худшее. Иногда пустыня заставляла блуждать веками среди барханов без надежды выбраться, стоило только расслабиться и положиться на глаза.       Это было главное правило Лимба — не доверять глазам. Иллюзии возникали повсеместно днём, а иногда даже ночью. Это были далеко не миражи, которыми славились человеческие пустыни, это были полноценные, иногда даже осязаемые видения, служившие только одной цели — заставить сойти с безопасного пути. С рассветом даже кочевники из племени туарега, у которых были путеводные камни, останавливались в перевалочных пунктах — так называемых «островках надежды», раскиданных по всей пустыне — пока ночь не опускалась на пустыню.       К несчастью на островках часто обитала различная живность, которая была далеко не безвредной, но тоже хотела выжить. Лимб не жалел никого, уничтожая всех, кто попадал в его цепкие когти. Однако поговаривали, что были те, кто пересекал пустыню днём вне проторённого пути, принося в жертву своих спутников, тем самым умилостивив безжалостную стихию.       — Все равно не понимаю. Что может сделать кучка песка? — пробурчал Данте. Фонтан красок, переливающихся цветом, ничего не объяснял. Выглядело это фантастически, но безобидно.       — Можешь попытать удачу. Будет тебе море впечатлений, — Вергилий, который все время шёл позади, не выпуская из рук Ямато, вклинился между Данте и Аханией, всё ещё сидевшей на земле.       — И сколько нам ждать? До заката? — Данте явно не горел энтузиазмом провести ещё несколько часов ничего не делая и не имея под рукой даже пресловутого журнала, чтобы развлечь себя.       Ахания кивнула, игнорируя возмущения охотника. Всё, что она произнесла в ответ, был нечленораздельный звук, вырвавшийся из груди. Этим она выразила всё, что она думала по поводу недовольства Данте.       Младшему Сыну Спарды не оставалось ничего, кроме как смириться.       — Мне вот что непонятно: как мы поймём, что наступила ночь? — уточнил Данте.       — Песок снова станет серым, — ответила женщина, встала, отряхнулась и направилась в сторону пещеры, возле которой на вбитом в толщу камня металлическом коле с кольцом на конце висел белый лоскут ткани, развевающийся на ветру.       Ахания подошла, выдернула стилет и убрала в сумку, ныряя в чернеющую пасть прохода.       Братья переглянулись.       — Ты уже была здесь? — Данте озвучил вопрос, который напрашивался у них обоих.       — Была. Я оставляю маяки, тем самым помечая более или менее безопасные места: красный цвет означает, что сюда лучше не соваться, оранжевый — нужно быть настороже, а белый — схрон.       — Дальновидно, — отметил Вергилий.       — Я подсмотрела эту фишку у кочевников, только слегка доработала. Кажется, здесь я оставляла… — крыса спрыгнула с макушки, как пловец с вышки, приземлившись мягко на лапы, точно кошка.       Стоило ему коснуться каменного пола, Салли тут же втянул воздух носом и побежал куда-то вглубь. Шуршание маленьких лапок эхом отдавалось в стенах.       Ахания направилась следом за длиннохвостым другом. Крыса удивительно быстро достигла просторного атриума пещеры. Из темноты туннеля она выскочила на освещённое пространство и встала как вкопанная: в потолке зияла дыра, через которую проникала алая заря, заставляя сверкать отполированные кислотными дождями стены, которые, к счастью, шли не часто.       Салли принюхался, а затем начал рыть землю, точно собака, пытаясь подлезть под увесистый камень в ближайшем углу. Ахания поспешила помочь ему. Поднатужившись, женщина сдвинула валун, расчистила землю и сняла полупрозрачное стекло, выудив из тайника флягу с водой, сухпаёк, а так же мешочек с драгоценными и полудрагоценными камнями, которые использовали в аду вместо валюты.       Вергилий молча наблюдал за Аханией. Она была не так проста, как хотела казаться. И пока та возвращала на место валун, он осмотрелся вокруг: пещера представляла собой естественное отверстие, образовавшееся в толще скалы засчёт осадков. Попасть под такой дождь значило раствориться и косточек не оставить. Оставалось только молиться, чтобы им не пришлось застать это уникальное погодное явление. Дополнительных входов не наблюдалось, если только через отверстие в потолке. Его ширины вполне было достаточно, чтобы ребенок или женщина пролезли сквозь него, но он или Данте почти наверняка застряли бы. Значит, остаётся только основной проход, в случае чего через который можно будет отступить. Если ситуация выйдет из-под контроля, он всегда может сделать свой собственный выход. С Ямато это не проблема.       Ахания, взглянув на Вергилия, обречённо вздохнула: «Уже продумывает, что будет делать, если на нас нападут», — перевела взгляд на Данте и убедилась, что тот вообще не заморачивается — не в пример брата. Он удобно устроился на плоском выступе и, судя по сосредоточенному виду, считал сталактиты.       — Эй, Ахи, а сколько вообще врат в подземном мире? — неожиданно поинтересовался Данте, когда Ахания устроилась в углу, чтобы покормить Салли. Крыса устроилась на коленях женщины, с удовольствием поглощая сухпаек.       — Не считая Темен-ни-гру, разломов и созданных людьми — девять. Три по три пары: латунные, железные и созданные чародеем Роденом и демоном-кузнецом Макиавелли, как поговаривают, из несокрушимого металла. Трое из них уничтожены по твоей милости, а ведь им более двух тысяч лет! — сокрушалась Ахания. — Четвертые были разрушены много веков назад в ходе войны, остальные запечатаны со времён Спарды.       — Извини. Из них что-то всяким дерьмом несло.       — Почему ты так относишься к демонам? — спросила Ахания. — Мы не сильно хуже людей. Конечно, у демонов нет понятия преданности или вины, но не следует это ставить им в минус, так как большинство из них следуют своим принципам и просто хотят выжить. Да и людям полезно времени от времени напоминать, что есть кто-то выше по пищевой цепи, чтобы не зазнавались.       — Ты не любишь людей? — поинтересовался Вергилий. Его по всей видимости привлекла возможность узнать о спутнице больше, ведь та большую часть времени отмалчивалась или отвечала односложно.       Ахания усмехнулась. Вергилий бережно поглаживал Ямато, словно дитя, устроившись недалеко от входа прямо на земле. Она бы не удивилась, если бы у мужчины оказалось припасено в полах плаща гвоздичное масло для любимой катаны.       — Вовсе нет. Я их люблю. Люди потрясающие. Имея так немного лет за плечами, они крепче цепляются за жизнь. Убить демона сложнее, но в том наша беда. Люди сильнее тем, что сломить их волю к жизни почти невозможно. Они либо живут, либо сгорают дотла; им не грозит бесконечно скитаться пустой оболочкой по земле без цели и смысла, — Ахания прикрыла глаза. — Так ты не ответил на вопрос, Данте.       — Грех не ответить, — Данте хрустнул костяшками пальцев. — Я не испытываю ничего по отношению к демонам, если они не лезут в мир людей, устраивая там беспорядок. Я склонен считать, что среди обоих видов есть как плохие, так и хорошие представители.       — Как ты думаешь: смогут люди и демоны когда-нибудь мирно сосуществовать с друг другом?       — Ничего глупее не слышал, — вставил своё слово Вергилий.       — А как же ваши отец и мать?       — Они недолго прожили вместе, — ответил Данте.       — Но ведь они любили друг друга?       — Мы этого не знаем, — Вергилий старался сохранять спокойствие. Однако беседа начинала перерастать не то в допрос, не то в сеанс психотерапии, вытаскивая на свет самые потаённые и болезненные воспоминания.       — Мне хочется думать, что это было так, — Данте посмотрел на брата, затем на Аханию.       — А твои родители? Они были демонами?       Повисла тишина.       — Опять не хочешь отвечать? — с иронией заметил Данте.       — Мой отец, — Ахания пыталась подобрать правильные слова, но на ум приходило только одно, — Был чудовищем.       — А мать? — не унимался Данте.       — А мать просто была.       — Так ты полукровка?       Ахания промолчала, а Данте не стал настаивать, но как бы между прочим заметил, почувствовав к сложившейся ситуации азарт: «Когда-нибудь я тебя подловлю и заставлю ответить на этот вопрос».       — Я спать, — сказала женщина, облокотившись на стену и прикрыв глаза. Пустой желудок был категорически против этого утверждения, но ему пришлось сдаться, так как кормить его никто не собирался.       Через час тишину нарушал только храп Данте и шум ветра. Но в отличии от брата, Вергилий не спал. Он сидел, опустившись на колени, закрыв глаза, точно медитировал.        Ахания долго изучала его лицо из-под ресниц. Он выглядел расслабленно, но она знала, что каждая клеточка его тела готова к атаке.       «Другого шанса не будет», — решила женщина, ведь у неё был вопрос, который беспокоил её очень и очень давно.       — Ты сказал, что долгое время пробыл в аду…       Вергилий не шевелился, но веки его едва уловимо дрогнули.       — Почему не захотел остаться здесь? Тебя ждали там — наверху?       Полудемон открыл глаза. Теперь два холодных, мрачных осколка льда уставились на неё, сверкая в полумраке тени. Ахания неосознанно потянулась к медальону на шее. Пальцы коснулись цепочки. Она заметно нервничала, что не ускользнуло от Вергилия.       — Зачем спрашиваешь?       — Хочу узнать тебя. Нам предстоит терпеть друг друга ещё добрые три дня.       — Я тебе не насекомое для изучения.       Она усмехнулась.       — Ты прав. У тебя есть логика, которая движет тобой. Оттого так сложно понять причину тех или иных поступков. С жуками все проще, они не обладают сложным набором эмоций и исключительной способностью мыслить всесторонне. Это ведь твоих рук дело?       — О чём ты?       — Клипот. Хочешь стать правителем мира демонов?       — Даже если так. Тебе вроде не было до этого дела? — осторожно заметил Вергилий.       — Значит, ты получил силу, которую искал? — этот вопрос звучал скорее как утверждение. Ахания поздно поняла это, но в конце концов, даже просто находясь рядом с полудемоном, легко можно было почувствовать скрытую в нём мощь.       Вергилий промолчал. Эта женщина задавала вопросы так, словно заранее знала ответ, и ему это не нравилось.       — Теперь ты счастлив?        Он заглянул в её глаза цвета душистого миндаля — случайные блики заставляли сверкать их, как два огненных опала — и ответил предельно честно, пытаясь понять, с какой целью женщина собирает информацию.       — Не знаю. Я отдал многое ради этой силы, но не уверен, что взамен получил то, в чем нуждался.       — На вершине всегда непросто. Приходится многим жертвовать и за многое нести ответ, — Ахания закрыла глаза, чувствуя, что ходит по лезвию ножа.       «Лучше молчи», — решила она.       Однако Вергилию этот разговор еще долго не давал покоя. Он прокручивал его в голове до самых сумерек, пытаясь понять, что было такого в этих вопросах, отчего он нервничал. На мелководье его души они не имели никакого значения, но там, за барьерными рифами в темно-синей бездне подсознания, он нашёл отголосок среди утраченных воспоминаний, которые переплетались внахлёст и карабкались друг на друга, как крабы в корзине.

4

      Фортуна, почти 30 лет назад       В это время в центральной библиотеке Фортуны почти не было народа: большинство предпочитало расслабиться в пятничный вечер в баре или кафе, а пожилые люди, которые не понимали рвения молодёжи пропустить стаканчик-другой, оставались дома подле камина, ведь на улице разразился самый настоящий тайфун.       Казалось, только несколько секунд назад на небе не было ни облачка, но не успел Вергилий перешагнуть порог библиотеки, как хлынул проливной дождь.       Вот так просто. Без прелюдий небо разверзлось и засверкали молнии. Ветер захлопнул дверь за его спиной, став порывистым и промозглым.       Вергилий прошёл в зал и тут же понял, что за ним наблюдают. Это мог быть дежурный библиотекарь, но полудемону так не показалось. Библиотекарь в первую очередь потрудился бы включить рубильники и зажечь висящие над головой люстры, так как мрак, затянувший небо, уже проник в здание: столы, стулья и стеллажи канули в беспроглядную темноту; или хотя бы поинтересовался, чем обязан поздним визитом и что ищет неожиданный гость.       К общему удивлению Вергилия, люди в Фортуне были весьма дружелюбны к чужакам, несмотря на то, что жили обособленно. Конечно, они относились с большой осторожностью, тщательно охраняя свои секреты и культуру от посягательств извне, но вели себя, как это и положено хозяевам — радушно. Однако этот человек держался в тени, избегал поднимать глаза и, как казалось Вергилию, мелькал уже не первый раз в его поле зрения. Похоже, он следил за полудемоном целенаправленно и давно.       Вергилий нарочно обошёл стеллаж и стал рассматривать корешки книг на первой попавшейся полке. Незнакомец в белом капюшоне нырнул следом за ним и принялся перебирать книги на противоположном стеллаже. На фоне темной деревянной мебели, почти черной в полумраке, его белая голова бросалась в глаза, хотя в Фортуне почти все носили такие за редким исключением.       Человек прошёл мимо Вергилия, подошёл к дубовому столу, включил настольный свет и сел. Ветер вздохнул за высоким окном, бросив несколько капель в зазор. Человек молча наблюдал за тем, как форточка несколько раз ударилась о стену и захлопнулась. Секундой позже повторилось тоже самое: ударилась — захлопнулась. И опять.       Вергилий подумал, что он ошибся. Здесь все выглядели по крайней мере странно, что было предсказуемо, ведь попросту Орден Меча был самой настоящей сектой. Но в этом человеке было что-то ещё. Он вёл себя не только странно, но и подозрительно: не взял ни книг, ни письменных принадлежностей, да в общем не был похож на того, кто пришёл в библиотеку по назначению. Незнакомец выглядел так, словно ждал кого-то. Вергилий был уверен, что этим кем-то был он.       Полудемон нарочно уронил книгу на пол. От стен эхом отразился глухой звук удара и поднялся под самый купол. Мужчина — без сомнения, это был мужчина в возрасте, прихрамывающий на левую ногу, возможно, вследствие старой травмы — даже не думал шевельнуться.       Вергилий фыркнул. Столь дешёвый фарс не мог быть непреднамеренным. Его приглашали.       Подняв книгу, полудемон прошёл к столу и сел напротив.       «Шмяк-хлоп», — снова ударилась форточка.       Вергилий склонился над книгой, раскрыв её на середине и оперевшись локтями на стол, не поднимая глаз на незнакомца, сосредоточенно сдвинул брови, пытаясь понять, что он схватил с полки, совершенно не задумавшись.       — Ты не найдёшь здесь того, что ищешь, — подал голос человек. Его руки лежали на столе, слегка подрагивая, но больше ничто не выдавало его волнения. Сомнений не было — этот человек знал, кто перед ним, именно поэтому нервничал и даже боялся.       Вергилий оторвался от сборника легенд и как следует рассмотрел незнакомца. Он был в возрасте, но не таком уж почтенном, пальцы его были грубы, но не от тяжёлого физического труда — скорее всего, мужчина много и часто писал от руки. Пряди не торчали из-под капюшона, рукава и манжеты пиджака были отглажены, золотые запонки, инкрустированные зелёными самоцветами, переливались в тусклом свете.       — Зачем ты следишь за мной?       — Чужаки вроде тебя не часто заглядывают к нам, — он кинул взгляд на окно и вздохнул, продолжая, — Я хочу помочь. Ты ведь здесь из-за Спарды? Верно?       Ладонь скользнула к рукояти Ямато больше рефлекторно, чем по причине вышесказанного, но незнакомец заметил это и рассмеялся тихим приглушенным смехом.       Вергилию стало не по себе. Этот мужчина выглядел так, словно имел полное право говорить с ним на равных, хотя наверняка видел, что стало с теми демонами, и догадывался о его природе.       — Видимо, я попал в точку. Но уверяю тебя, это вовсе не потому, что я следил за тобой, хотя это так. Просто все, кто приходят сюда, хотят узнать о тёмном рыцаре.       Вергилий откинулся расслабленно на спинку стула, посмотрел на мужчину, задумался. Тот вызывал у него тревогу, и всё же полудемон был намерен его выслушать: неизвестно сколько займут времени поиски, ему нужны были любые зацепки, чтобы заполучить силу отца.       — Ты только что признал сам, что следил за мной. Я повторюсь. Зачем? — Вергилий окинул взглядом библиотеку. Здесь было неестественно пусто для такого огромного помещения, даже при условии, что на улице лил проливной дождь. Но удивляло его вовсе не это, а то, что до сих пор он не видел никого из персонала.       — Не беспокойся. В такое время здесь всегда пусто — служба, её редко кто пропускает без уважительной причины. Никто не услышит нас, — пояснил мужчина, словно прочитал его мысли. Его руки с тонкими голубыми венами, залитые оранжевым светом от лампы, непроизвольно сжались, чем привлекли внимание полудемона. Нервы мужчины были натянуты, как струна.       «Что же тогда здесь делаешь ты? Чего хочешь от меня?»— подумал Вергилий.       Напряжение росло пропорционально тому, как молчание затягивалось, а тишина стала чем-то давящим. Наконец-то мужчина нарушил тишину.       — Тебе нужны свитки. В них хранятся знания древних о былых временах, в том числе о Спарде, — голос незнакомца не выдал того, о чем кричали его пальцы, впившиеся ногтями в лакированную поверхность стола.       Вергилий поднял взгляд с кистей на лицо человека.       — И где же эти свитки?       — Один хранится в подземной лаборатории под больничным комплексом. Остальные до некоторого времени находились в центральном хранилище архива, но я слышал, их перенесли, так что тебе предстоит выяснить, куда. Я бы начал с того, что хранится в лаборатории.       — Мне не нужны твои советы.       — Разумеется.       — Какие у тебя мотивы? Зачем помогаешь мне?       — Скорее, оказываю услугу взамен на ответную. Я не буду скрывать, что преследую свои цели, но они удивительным образом совпадают с твоими. Уверяю, мы оба останемся в плюсе. Ты получишь свитки и знания, которые ищешь.       — А ты? — усмехнулся Вергилий.       Мужчина ответил равнозначной усмешкой. Вергилий не видел глаз, которые скрывал капюшон, но видел губы и подбородок — справа на углу квадратной челюсти сверкнул белой рубцовой тканью едва заметный старый шрам. Он не знал, зачем ему эта информация, но предпочёл её запомнить.       — Я хочу, чтобы весь персонал лаборатории отправился на тот свет. Это моё условие прежде, чем я покажу тебе карту подземных ходов и планировку.       Вергилий расплылся в ещё более хищной усмешке. Его не особо беспокоили внутренние распри Ордена Меча. На самом деле ему было плевать, почему этот человек желал смерти своим товарищам, но подумал, что тот не просто состоял в ордене, а имел доступ к информации, которая наверняка была засекречена.       — Откуда ты всё это знаешь?       — Знаю, и всё. Если ты не заинтересован, я найду другого, кому моя информация покажется ценной и кто согласится на мои условия.       «Я бы мог просто убить тебя и забрать карту», — подумал Вергилий и почти произнёс это вслух, но решил, что прибегать к радикальным мерам стоит только в крайней необходимости. У него не было желания поднимать шум.       — Хорошо. Это всё, что ты хочешь взамен? Смерть этих людей?       Удержаться и не морщиться было не так сложно, как не выдать в голосе раздражения и некого презрения по отношению к этому человеку.       — Есть ещё кое-что…       Вергилий нахмурился. Ему не нравилось, что тот пытался вить из него верёвки, но подыграл ему, желая довести этот спектакль до логического конца. Чем больше незнакомец скажет, тем больше вероятность, что проколется, если это ловушка.       Полудемон сделал приглашающий жест рукой, предлагая мужчине закончить мысль. Тот достал из-за пазухи сложенный лист, развернул, положил на стол и ткнул пальцем.       — Свиток здесь. Убей персонал и охрану, но не убивай заключённых.       — Заключённых? — Вергилий сощурился. — Опыты на людях?       Мужчина кивнул.       — Так вот что тобой движет. Хочешь отомстить или, может, освободить кого-то?       — Можно и так сказать. Так ты согласен?       — Хорошо, — повторился Вергилий. — Я сделаю это. Для меня жизни этих людей ничего не значат.       Незнакомец тут же выложил ему всё, что знал. Он рассказал, как найти вход в катакомбы под городом, дал шифры кодового замка, подробно изложил, где и как располагаются посты охраны, и примерное количество людей. Вергилий слушал его не перебивая, иногда ловя себя на мысли, что мужчина подготовился на удивление хорошо, пусть и с упором на то, что действовать будет человек. В какой-то момент полудемон задумался: а не хотел ли он сам полезть в эту лабораторию? Но ещё раз окинув взглядом человека, убедился, что вряд ли. Такие предпочитали делать всю грязную работу чужими руками.       — Надеюсь, у тебя хорошая память? — поинтересовался незнакомец, кидая один короткий, но тут же пойманный Вергилием взгляд на часы.       — Не жалуюсь.       — Тогда запомни карту. Я не могу её тебе отдать. Я должен уничтожить её.       — Боишься?       — Справедливо опасаюсь. Орден не должен знать, что я помог тебе. По голове за это меня не погладят, возможно даже показательно повесят в назидание другим.       Вергилий ничего не ответил. Десять минут изучал карту, затем дал отмашку незнакомцу, тот разорвал её на мелкие кусочки и сложил все до последнего во внутренний карман твидового пиджака.       — С тобой приятно иметь дело, — мужчина встал, погасил свет и лишь на секунду обернулся, прежде чем уйти, так же, как появился, без формальностей. Вергилий мог бы поспорить, что из-под капюшона сверкнули два зелёных глаза, натолкнув его на мысль о райском саде и змее искусителе.       Человек исчез за стеллажами и вышел тем же путём, что пришёл — не через главный вход, а через заднюю дверь, ведущую во внутренний двор. Вергилий слышал, как сквозняком захлопнулась дверь.       «Шмяк-хлоп», — хлопнула, вторя ей, форточка.       Полудемон встал, расправил полы плаща. На карте, которую показал ему незнакомец, был отмечен лишь тот фрагмент, что прилегал к больнице, и непосредственно сама лаборатория. Но она была неполной и обрывалась. Незнакомец не хотел сообщать ему лишнего, то же самое прослеживалось в его лаконичной манере разговора. Очевидно, хитросплетение подземных туннелей тянулось через весь город: часть из них наверняка была занята канализацией, часть обрушилась со временем, но большинство орден приспособил под свои цели. Цели, о которых полудемону, похоже, не следовало знать.       «Этот человек — он определённо осведомлен лучше, чем говорит, и занимает не последнюю должность в ордене, за которую держится».       Вергилию стало интересно, кто или что могло стоять выше достижений, на которые наверняка ушло много времени и сил. В любом случае он принял решение проверить, насколько полезной окажется информация таинственного незнакомца, а десяток-другой человеческих жизней ничто, если это цена за истинную силу — силу его отца.