И самум однажды ослабеет

      Нарастающий гул всколыхнул застоялый воздух библиотеки. Рука со свитком замерла, так и не достигнув полки. Из стрельчатых окон, словно из глотки, вновь раздался утробный вой военных рожков. Реза наспех сунул оставшиеся папирусы на верхнюю полку, спрыгнул с лесенки и подбежал к окну, переваливаясь через раму. Заглянуть за угол пристройки не представлялось возможным, однако к звукам горнов добавился и грохот колесниц с лязганьем орудий. Принц вернулся.       — Чевой-то ты переполошился? — спросил старик. Иссушенными руками он сжимал подготовленные кисти и краску. — Услышал ли чего?       — Его Высочество воротился. Я должен… — И Реза замолк. Да как ему вообще на глаза попадаться? Царскую печатку умыкнули, из совета изгнали, ещё и боги весть что наплетут, лишь бы очернить посильнее, чтобы и тысячей добрых дел не стереть. — Прошу прощения, господин. Я должен идти, — поклонившись на ходу, Реза поспешил к двери.       — Ну бегите-бегите, господин главный советник, — бросил библиотекарь вдогонку Резе, вылетевшему в коридор быстрее сорвавшейся с тетивы стрелы.       И Реза бежал. Но не к Яздану, а от него.       Он рванул из библиотеки и понёсся по галереям, позабыв краску и кисти и оставив старика один на один с крутой лестницей и хаосом на верхнем стеллаже. Он спешил, не разбирая, куда и зачем он бежит, — лишь бы подальше от своих покоев и царского кабинета. Его суетность не приковывала к себе внимание других царедворцев, поскольку те также метались тут и там в волнительном ожидании царской квадриги: катились в телегах бочки с водой и вином, переносились корзины с продуктами из яхчала на кухню, распахивались двери конюшен и дома колесниц, готовые принять под свой кров измождённых лошадей; над банями взвились первые тонкие струйки пара. То тут, то там уже начали мелькать бессмертные и знаменосцы; управители принялись пересчитывать добытое и потерянное в походе, — а переписчик неприметной тенью скользил вдоль стен, минуя общую суматоху.       Обогнув здание кухонь, он притаился в тени между ящиками с фруктами и перевёл дыхание. Затаился, словно малой мальчишка, умыкнувший у торговца финик. Он решительно не мог встречаться сейчас с Язданом, который, должно быть, уже проехал через Врата всех народов и шёл Дорогой процессий к конюшням. Однако, сколь бы Реза ни оттягивал неизбежное, он понимал, что рано или поздно ему придётся объясняться. В мыслях его хаоса было не меньше, чем за сырцовой стеной кухни, окружённой плодовыми деревьями, где в мыле, будто загнанные лошади, бегали кухонные работники, приготавливая еду к царскому возвращению.       Сквозь лязг ножей, грохот кастрюль и басовитые окрики царского повара пробивалось назидательное щебетание Аши, не запамятовавшей о своём обещании набить животы сановников. Порывы ветра, дующего с обрыва плато, подхватывали запах мяса, дозревающего на крючьях, от которого отгоняла мух кухонная прислуга; еда на огне шипела и шкварчала, наполняя и без того жаркий воздух острыми запахами специй, от которых пекло в носу. В животе заурчало и заворочалось, требуя угощения. Реза не глядя запустил руку в плетёную корзину и вытянул бархатный персик. Втянул его запах и надкусил. Столь мягкий и сладкий, что можно есть губами.       За соседней стеной кухни пробежал взволнованный управитель, разбрасываясь командами:       — Что вы встали, курицы? — взвизгнул он на бегу, замахав пухлыми ладонями на трёх служанок. — Покои госпожи сами себя не приготовят!       — Покои госпожи Аши давно готовы, господин, — ответили ему смешливо.       — Не для этой оборванки! — скривился евнух. — Для другой госпожи! Царского роду!       Реза поперхнулся куском до слёз от сдерживаемого кашля. Ну разумеется, где, как не на кухне выпадает возможность полакомиться свежеиспечёнными сплетнями! Он бы не преминул выйти из укрытия и как следует отчитать слугу, посмевшего оскорбить словами Посланницу Священного зверя, но весть о прибытии дальней родственницы Яздана пригвоздила его к сырцовому кирпичу. Переписчик перестал жевать и весь обратился в слух.       — Как это «другая»? — переспросила самая высокая служанка.       — Неужто сестра Его Высочества? — пытала другая, с первой сединой в тёмной косе.       — Она красавица? — вторила третья.       — Не знаю! — тявкнул евнух, но с важным видом добавил: — Известно только то, что она ехала верхом рядом с царской квадригой.       — Не в армамаксе? Если так, то она точно наша будущая царица!       Самую острую на язык девушку защипали и задёргали подруги:       — Тихо ты!       — Если кто услышит?!       А та только больше смеялась:       — Вот увидите! Даю руку на отсечение, что если она сражалась наравне с мужчинами, то вскоре мы попируем на свадьбе!       — Безрукая служанка во дворце без надобности, — встрял управитель и замахал белыми рукавами, как крыльями: — Кыш! Беритесь за работу!       И девушки, подхватив корзины, заспешили в женскую часть дворца, наперебой щебеча о пышности будущего празднества.       Слова служанок камнем упали на сердце Резы и всё ещё звучали в ушах, постепенно затихая, как круги на воде, однако этой ряби хватило, чтобы поднять со дна беспокойной души тину. Переписчик напряжённо вперился в плиты с мелкой порослью зелени на стыках. Во рту что-то заёрзало и заизвивалось. Зубы сомкнулись на этом «чём-то», и по языку разлился отвратительно горький привкус земли. Реза с рвотным позывом сплюнул наземь горькую массу пережёванного персика и осторожно вгляделся, вопреки интересу не желая видеть, что именно оказалось в его фрукте, однако ни плодового червя, ни другого насекомого он не обнаружил. Как не было порчи и в оставшемся куске в руке. Лишь из сердцевины подглядывала за происходящим крупная косточка. Недоеденный персик остервенелым броском руки полетел в близлежащие кусты.       Сперва зрение и слух рисовали странные, ложные образы, а теперь ещё и это. Неужто дэвы из беспокойных снов перебрались в осязаемый мир и вознамерились лишить остатков душевного спокойствия? Думы эти не оформлялись в ладную догадку, а попытка объяснить происходящие странности душила сильнее жары в безводной пустыне. Реза зачерпнул из стоящей рядом бочки ледяной воды и умылся, не преминув прополоскать рот. Зубы свело от холода.       — Ты решил закончить начатое во время шатранджа и добить меня? — вдруг показалась из кустов царственная макушка.       — Господин?! Почему вы здесь? — выпалил Реза раньше, чем понял, что и кому говорит.       Капли, стекающие с ресниц, искажали образ принца, но даже так невозможно было не отметить, сколь измождённо выглядел тот и как висела на нём одежда, некогда бывшая впору. Однако больше всего поражала перемена не внешняя, но внутренняя: ленивый и беспечный юноша явно заматерел, и хоть в уголках глаз и застыли молодецкие складочки от улыбки, зелень изумруда заметно огрубела и выцвела. Сейчас взгляд Яздана как никогда напоминал о царе Хасане.       — Я ожидал более тёплый приём, — цокнул языком принц. — Ты не слишком рад меня видеть, не так ли?       — Вовсе нет, — стушевался Реза и вытер остатки воды с лица, пряча за этим полный растерянности взгляд, — но ваше появление выбило меня из колеи.       — Значит, я всё ещё могу рассчитывать на подобающее приветствие? — подначил Яздан.       Переписчик опасливо замер, исподлобья глядя на призывно распростёртые руки принца. Шутит ли? Серьёзен? Но Яздан держался уверенно, точно ловчий, желающий приручить дикую зверушку. Показывал безоружные ладони, смотрел прямо, с лёгким прищуром; не говорил и не двигался. Выжидал. И Реза сделал робкий шаг. И ещё один… Пока силки рук не сомкнулись на его плечах, а в скулу не уткнулись обветренные губы. Реза вздрогнул, но не отпрянул. Яздан обнимал по-мужски грубо, сильно похлопывая по лопаткам. От его бурнýса пахло лошадиным потом и дорожной пылью. Отстранился принц быстрее, чем Реза успел приобнять в ответ, но даже такого крохотного соприкосновения хватило, чтобы ощутить даром гнетущее чувство печали и увериться в своих соображениях.       — Почему вы поцеловали меня в щёку?..       — Разве ты не ближайший ко мне советник? Мы не равны, чтобы целоваться в уста, но и в пол ты мне не поклонился, — с лёгкой укоризной проговорил Яздан, мол, «ты сам повинен в произошедшем». — Стало быть, поцелуй в щёку наиболее уместен.       — Прошу простить меня за это, господин. Впредь подобного не повторится. Я оказался в замешательстве, — выровнял Реза подводящий его голос.       Сладкие речи Яздана раз за разом окольными путями затрагивали то, что Реза предпочёл бы скрыть в самом надёжном тайнике хашишинов за печатями и ловушками. Не подозревает ли о произошедшем низложении принц? Рассказали ли ему? Приоткрылось ли покрывало будущего, а ныне прошлого?.. Все эти мысли ураганом вертелись в голове, распирая виски, и Реза мог только тупо смотреть перед собой, ожидая действий принца.       — В таком случае, жду тебя через четверть часа в зале заседаний…       — …а впрочем, я и впрямь немного утомился, — пошёл на попятную переписчик. — Во дворце душно в это время дня.       Яздан, хитро прищурившись, склонил голову. Длинная чёлка мазнула по кончику его носа. Казалось, сам воздух загустел: не лился в лёгкие, а застывал вязкой массой в горле. Яздан выжидательно вперил взгляд в Резу. Всё тот же царский ловчий, но уже не манит лакомством, а готовится достать плеть.       — Будь по-твоему, — слишком просто согласился принц, — но мне понадобится моя печатка.       — Она сейчас не со мной… — намерено избегая лжи, ответил Реза, — но вскоре вновь окажется у вас.       Яздан хмыкнул, одаривая его самым что ни на есть нечитаемым взглядом, сколь бы упорно Реза ни пытался разобрать.       — Я пошлю за тобой позднее.       С трудом сдерживая зевоту, Яздан заложил руки за голову, подставляя жарким лучам дрнабазиша прикрытые веки, и безошибочно зашагал в сторону основного дворца.

• ══─━━── ⫷⫸ ──━━─══ •

      Напрасно Реза понадеялся на забывчивость принца, поскольку тот не просто послал за ним мелофора, но даже снабдил последнего знанием о точном месте поисков. Вопреки опасениям, довели его до зала собраний как человека значимого, а не ничтожного. Даже распахнули двери. Оттого появление низложенного министра произвело сильное впечатление на присутствующих. Если они о чём-то и говорили, то сейчас озадаченно вглядывались в лицо нахала, посмевшего пройти по ковру не как осуждённый, но как полноправный участник процесса, и встать с ними вровень. Когда стало ясно, что негласный уговор был нарушен, лицо советника Наримана исказилось от злости, а в грудь переписчика раскалённым кулаком ударил неприятный всплеск его дара.       — Прошу меня извинить, мой господин, но с докладом казначея Исфандияра придётся повременить, — цедил он слова. Сам же казначей, клацнув зубами, захлопнул тяжёлый рот и замер, глядя во все глаза на разворачивающуюся сцену. Краем глаза Реза заметил, как Яздан, до того расслабленно развалившийся на троне, подобрался и напрягся. — Давеча нами было обнаружено одно обстоятельство, требующее немедленного рассмотрения. От благодетеля, чьё имя нет надобности называть, но лояльность к вам которого не стоит под сомнениями, стало известно, что у советника Резы, — злобно выделял Нариман слова, — за плечами чёрное прошлое, повязанное с Безумным королём.       Все слова оправдания бессвязным клубком застряли в горле. Возразить — значит соврать в лицо будущему царю; обременить и без того погибающую душу тяжелейшим из грехов. Но откуда советники могут знать? Кто этот благодетель? Реза находился во дворце долгое время, отыгрывая слабого и бесполезного. Все, кто знал о его связи с прежним правителем, были либо мертвы, либо лишены неугодных воспоминаний… На лице принца читалось то же замешательство, что и на лице его секретаря; советник, ослеплённый злобой, продолжал горячо сыпать обвинениями:       — Поклявшись в верности царю Дариусу, он вёл переговоры с Арахосией! Даровал золото и оружие в виде помощи. Иными словами — вступил в дружбу с врагом!       — Ваше Высочество… — одними губами прошептал Реза, подавшись вперёд, но ему грубо заломили руки за спиной возникшие словно из-под земли мелофоры, роняя на колени. — Это всё клевета, господин. Меня оклеветали! — слёзно настаивал он.       В мольбе его не было страха или же отчаяния, лишь призыв обратиться к голосу разума. Вспомнить тайну, которую они разделили меж собой. Весь тот небольшой, но значимый путь к забрезжившему миру между прошлым и будущим.       — Вы хоть отдаёте отчёт своим словам? — внезапно вступился советник, более прочих повидавший бесчинств Безумного короля. — Непозволительно обвинять без доказательств!       — Да-да… Это сли-слишком се-серьёзно! — испуганно проблеял Исфандияр, но сразу же сдулся, стоило только Нариману угрожающе зыркнуть в его сторону. По сальному лицу покатился пот.       — Я не стал бы разбрасываться столь серьёзными обвинениями, не имея весомых доказательств. Прошу, господин, — обратился Нариман к принцу, подавая сигнал своему секретарю, который достал из-за пазухи стопку пергаментов, скреплённых бечёвкой с каким-то кольцом.       Слуга, чьей обязанностью была передача подношений, взял у подручного документы, раболепно засеменил к трону и, согнувшись, не глядя на будущего правителя, подал на вытянутых руках свитки. Резе же казалось, что Яздану вручали топор палача. Принц взял свёрток слишком медленно — или так только казалось из-за зачастившего сердца, — развернул, пробегая взглядом по написанному. Чем ниже спускались подведённые сурьмой глаза, тем сильнее пропечатывалась вертикальная складка меж бровей.       Министр, отвечавший за дороги и почтовую службу, с воодушевлением поглядывал то на принца, то на его несостоявшегося секретаря, поглаживая пальцем тонкую улыбку. Он не принимал ничью сторону, в отличие от другого советника, чьё имя Реза так и не узнал. Не хватало только Фанзиля. Уж тот бы точно не упустил возможности поглумиться… Остальные же министры шумели хуже, чем фазаны на токовище. А Реза всё так же стоял на коленях. Кожу холодила сталь копья, что остриём приставили к шее. Глаза слепило от солнца, что заливало глаза и пекло щёки. Яздан стал похож на мрачное пятно. Тучу, готовую разразиться молниями. Советники молчали, или же Реза просто перестал их различать, но затишье кричало о том, что грядёт буря.       Принц раздражённо потёр висок тонкими пальцами. Его голос прогремел над остальными, ставя точку в дальнейшем обсуждении:       — Сопроводите советника Резу в его покои.       Мелофоры рывком подняли переписчика с мраморного пола и грубо ткнули к выходу.       — Я сказал «сопроводить», а не «выпроводить»! — рассвирепел принц, ударив кулаком по подлокотнику.       И если прежде тишина казалась Резе оглушающей, то теперь от неё и вовсе зазвенело в ушах. К своему облегчению, он почувствовал, как хватка на руках ослабла, пусть и не пропала полностью.       И всё же, плетясь под конвоем мимо ряда советников, Реза услышал разрозненные переговаривания:       — Пальцы, отрубленные по закону, не болят.       — Стоит надеяться, что одними пальцами всё и обойдётся…       — Это вряд ли. Беспалый переписчик перо не удержит. А вот безголовый — дело другое, — разделили меж собой приглушённый смешок министры.       С другой стороны бушевал Нариман. Казалось, даже шёпот его обладал громогласной силой:       — В прежние времена изменника казнили бы на месте, — плюнул он вслед.       — А в нынешние времена мы должны благодарить Всевышнего за то, то приказы не приводятся в исполнение без расследования, — шепеляво пристыдил его старик. — Или же вы, господарь Нариман, тоскуете по прежним порядкам?..       Ответа Реза уже не расслышал, отрезанный хлопнувшими дверьми, но последняя волна вспышки гнева министра, от которой позвоночник пронзило жаром, стала красноречивее любых слов.

• ══─━━── ⫷⫸ ──━━─══ •

      Реза в беспамятстве дошёл под конвоем до покоев, совершенно позабыв, что должен ощущать благодарность за возможность покинуть совет с остатками достоинства. Впереди маячили только страхи, обрастающие песчаной плотью: что наплетут министры принцу? Поверит ли он им? Примет ли решение сгоряча или пожелает обсудить? Будут ли слова переписчика иметь вес против слов Наримана? Осмысленность вернулась только тогда, когда переписчик оказался в своих покоях, а за спиной клацнул замок. Неясно, как скоро к нему явятся, дабы огласить вердикт, но хотелось бы верить, что ему позволят сказать хоть пару слов в свою защиту, пусть он и не представлял, что именно. Реза осторожно прошёл к окну и не высовываясь выглянул наружу: внизу уже стоял дозор. Разумеется. Вновь щёлкнул зумами замок, и стражи, которых отродясь не бывало в этой части дворца, распахнули перед принцем двери.       — Ждите снаружи, — скомандовал им Яздан, и полотно за его спиной захлопнулось.       Они остались один на один.       Яздан обманчиво спокойно мерил шагами комнату, — словно лев, круживший вокруг оленя, — лениво перебирал в руках стопку писем, скреплённых кольцом, с мрачным видом рассматривая строки, хотя Реза мог поклясться, что принц уже был ознакомлен с содержимым — и не единожды.       — Тебе есть что сказать? — наконец заговорил он.       — Вы ведь знаете, что это всё клевета…       — Меня интересует не то, что я знаю, а то, чего я не знаю, — процедил Яздан. — Почему совет только сейчас заинтересовался твоим прошлым? Почему мой перстень оказался у Наримана? И что, во имя всего праведного, значит это?! — На ладони принца лежало золотое кольцо, явно снятое с пальца мужчины. Две тончайшей работы мордочки змей встречались носами, огибая овал жадеита.       От вида такого сокровища защемило в груди. Рука сама потянулась к кольцу, но Яздан одёрнул ладонь и отступил на шаг, не прекращая, однако, нападать:       — Это твоё кольцо? Ты даровал бунтовщикам инсигнию?        Реза сухо сглотнул и стиснул зубы:       — Я не знаю, как они сумели прознать о моём прошлом, как и не могу сказать, чьё это кольцо, ведь будь оно моим — я бы ни за что не расстался с ним… Всё, что у меня осталось после смерти моего господина, — это клинок да набор для игры в шатрандж. Что же до вашего перстня, то его у меня забрали, и я… — Горло сдавило от подступившей обиды, и звук вышел ослабший, надтреснутый: — Я не сумел воспротивиться давлению господина Наримана, прошу меня простить за это. Никакой другой вины за мной нет.       — Неужто? Тогда объясни, что это за письма. — Яздан сунул Резе в руки несколько папирусов.       Тот подрагивающими вспотевшими ладонями перебирал страницы, одновременно и видя буквы, и не разбирая смысла написанного. Обрывки фраз, куски слов, что складывались в отвратительное в своей подлости письмо, читать которое от и до было невыносимо. Мечи. Чеканка. Наёмники. Бурда из палочек и закорючек! И всё же злые письма были адресованы ему, Резе.       — Это какая-то глупость… Я не помню… Не видел… — лепетал переписчик оправдания, елозя влажными пальцами по папирусу, будто бы мог стереть ту гниль, что пропитывала одно из чудес человеческого дарования. Но почему-то строки только сильнее смешивались в неразборчивую кашу… — Погодите… — Вдруг он с нажимом прошёлся по чернилам, что дымным разводом потянулись вслед за подушечками пальцев. Да и чернила отпечатались на самых кончиках. Ну разумеется…       — Письма поддельные! — Реза возбуждённым взглядом вперился в лицо Яздана и, кажется, на короткое мгновение увидел в зелёных глазах проблеск… надежды?       Но принц, не меняя суровости в лице, спросил:       — Чем ты можешь это доказать?       — С папирусных свитков несложно стереть чернила, если они были нанесены недавно! — Для наглядности Реза с нажимом прошёлся по строкам, оставляя чернильные разводы от растекшихся букв. — Старый текст невозможно так легко стереть. Думаю, не ошибусь, если предположу, что письма были написаны сегодня утром.       Яздан с удивлением перенял свитки, неотрывно смотря на подтёки.       — У тебя есть старые папирусы? Для сравнения.       — Конечно, — поспешно ответил Реза, суетливо подбегая к одному из шкафов, и принялся шарить по полкам.       Здесь? Нет…       Значит, тут!       Волнение затуманило память, и секретарь тыкался слепым котёнком то в один шкаф, то в другой сундук, бегая лихорадочным взглядом по рукописям.       Да где же оно?..       За спиной Яздан нервно постукивал носком сапога, словно отсчитывая дозволенное время. Но вот рука, словно обретшая разум и уставшая от суетливости своего владетеля, сама потянулась к одной из полок, и переписчик протянул принцу сухой свёрток. Тот наслюнявил палец и мазнул им по словам. Текст не стёрся ни на ангошт. Тогда он выудил из своей стопки остальные сочинения и повторил с ними то же.       — Допустим, — наконец заключил Яздан, — в этом ты прав. Но что можешь сказать про другие письма? С них чернила не сходят. Это ведь твой почерк? — протянул он оставшиеся листы.       На них в самом деле красовались слова, выведенные рукой Резы. Лживые и подлые. Как по отношению к принцу, так и по отношению к его секретарю. Словно сам Ахриман вложил в них всю свою злобу. Переписчик сжал переносицу пальцами, не замечая, что пачкается. В висках крепко запульсировало. Он совершенно не помнил, чтобы писал нечто подобное, — но эти слегка наклонённые влево буквы… Этот остро заканчивающийся клин слога. Не узнавая своего голоса, Реза ответил:        — Почерк в самом деле мой, но что-то не сходится. Эти письма в самом деле давнишние… но писаны они по новому образчику, ещё не существовавшему при царе Хасане. При всём уважении, Ваше Высочество, я не обладаю даром зреть в будущее, поэтому не мог знать, какой будет реформа письма после мятежа.       Яздан больше не шумел и не обвинял. Как-то слишком безучастно он смотрел мимо заламывающего перед ним пальцы секретаря. Словно бы хотел доверять ему, но не мог позволить себе такой роскоши.       — И тем не менее я узнáю твою руку из сотен других.       — Я не отрицаю, — сипло отвечал Реза, — что рука могла быть моей, но и брать на себя вину за то, чего не совершал, не намерен. На моём веку хватает неправедных деяний, чтобы отягчать душу ещё одним грехом. Я могу объяснить это только тем, господин, что не знаю, как подобное могло произойти, или… — Пересохшие губы слипались на каждом слове. — …Или не помню.       Признание далось ему гневным жаром, исходящим от праведно вскипевшего сердца, и опалёнными этим до багрянца щёк и ушей. Реза болезненно скривился. Допустить, чтобы некто управлял его телом и разумом без ведома? Возмутительно! Но переписчик сам убедился, что дары имеют свойство повторяться, и только богам ведомо, для каких целей и каким образом.       Яздан меж тем молчал слишком долго.       — Господин?..       — Помолчи. — Принц раздражённо потёр пальцами висок — в точности как во время приступа прошлой головной боли. Он устало вздохнул, как вздыхают старики, утомлённые излишней активностью. — Какие же вы все шумные и суетные. Ни дня не пройдёт в спокойствии. Приходи на тренировочное поле после заката. — Добавил, не оборачиваясь: — И вытри нос.       Безотчётно Реза вновь схватился за переносицу, марая её ещё больше. Что за глупое обстоятельство.

• ══─━━── ⫷⫸ ──━━─══ •

      Яздан в облике убийцы уже ожидал Резу на арене, но ожидал без доспеха — в распахнутом кожаном жилете и просторных шальварах. Даже капюшон был откинут за спину. Стало быть, засада не планировалась, иначе принц не раскрыл бы тайной природы, однако секретарь едва ли не лопатками чувствовал взгляды, направленные на него с периметра освещённой факелами площади. Тревожные порывы ветра трепали полы длинного кафтана, пока секретарь медлил, оценивая своё положение. Сам же Яздан задумчиво ковырял носком сапога ямку в песке. Возле него стояла чуть покосившаяся корзина со стрелами. Реза ступал мягко, едва ли не крадучись, но скрип деревянного настила, проложенного до лавок и стоек с оружием, оповестил о его прибытии задолго до того, как он успел приблизиться достаточно для тихого разговора.       — Вы хотели меня видеть, господин?       Однако вместо вразумительного ответа Реза услышал нелепое.       — Поговаривают, что если ты видел человека в одном деле — ты видел его во всех делах, — заговорил Яздан, не оборачиваясь. — Постреляй со мной. — С этими словами он снял с крепления один из луков и протянул Резе.       — Сейчас я не готов к упражнениям.       — Я ведь ясно выразился о месте встречи, раз ты явился, куда нужно.       — И на встречу эту я шёл уверенный, что меня ждёт ещё один разговор, — возразил переписчик.       — Я уважу тебя беседой, но только после того, как ты исполнишь мою просьбу. — Яздан ткнул ему в грудь луком.       — Я в неподходящей для стрельбы одежде.       — Так сними её, — просто ответил принц.       — Это… несколько неприлично… — растерянно забегали глаза секретаря.       — А ты, стало быть, стреляешь только будучи полностью обнажённым? — прошёлся Яздан оценивающим взглядом по Резе, который от смущения и стыда залился багрянцем. Принц расплылся в издевательской улыбке: — Ну же, доставь мне такое удовольствие.       Он держал протянутый лук неприлично долго, и Реза, скрежеща зубами и борясь с дрожью в пальцах, вытянул из-за пояса наплечную ленту и бросил её на ближайшую скамью вместе с верхним кафтаном. Холодный воздух забрался под рубаху. Абсурд. Неужто Яздан не понимает, что творит с ним своими выходками? Или же — что самое страшное — понимает и намеренно измывается. Реза злее, чем хотел, вырвал лук из царственной руки и поплёлся вслед за принцем к линии стрельбы.       Дерево, с прикреплёнными к нему сухожилиями для упругости и костяными пластинами для прочности, почти забытой тяжестью воспоминаний легло в ладонь. Рука по старой памяти тут же сомкнулась в «хват головы льва». Пока Реза определял длину, напряжение тетивы и сильное плечо лука, Яздан успел подтянуть корзину со стрелами по песку — аккурат напротив круглых деревянных мишеней. Он небрежно скинул с плеча свой лук и встал в стойку. Красуясь, подхватил стрелу за самый кончик оперения и, словно бы без усилия, единым движением заложил её. Выпрямился, плавно натянул тетиву и разжал пальцы. Наконечник пробил самый центр мишени.       — Твой черёд, — уступил он подошедшему Резе.       Тот пригляделся к мишеням, оценивая расстояние, выбрал из корзины стрелу, равную длине лука, и слегка стукнул ею по рукояти. Не обнаружив изъянов, закрепил на тетиве. Резу ещё слегка потряхивало от волнения, но не умей он скрывать истинную бурю чувств, не дожил бы до сего момента. Он встал в стойку. Хотел было расправить плечи, да ткань рубахи мягкой клеткой сковывала руки. Когда глаз наметил траекторию, а рука оттянула оперение к подбородку, готовая разжаться, перед взором возник Яздан. Наконечник стрелы упёрся ему в грудь.       — Вы мне мишень загораживаете, — со смесью раздражения и неудовольствия проговорил Реза. Голос оставался ровен, вот только чрезмерное биение собственного сердца отдавалось дрожью в руках, замирая на кончиках пальцев. Подрагивал и наконечник стрелы.       — Ты можешь убить меня, если пожелаешь. Прямо сейчас… — Яздан сделал шаг, и Реза ощутил давление его тела на наконечник. Того и гляди пустит кровь.       Несколько отстранённо Резе подумалось, насколько же не продуман костюм «убийцы». Принц носит наплечники, но оставляет открытым торс… Даже в доспехах Ясмин больше смысла.       Если они оба переживут этот вечер, придётся намекнуть принцу, что реформ требует не только броня гвардии.       — Стоит мне только попытаться это сделать,— заговорил наконец Реза, — и я тут же получу копьём промеж глаз.       — Ты где-то приметил у меня копьё? — вопросительно выгнул бровь Яздан.       — Не у вас, но у вашей стражи.       — Мы здесь одни.       — Неужто? Тогда кто шуршит в тех кустах? — мотнул головой секретарь. — Я слышал перешёптывания.       С каждым мгновением, с каждым ударом сердца и вдохом становилось труднее удерживать рвущуюся на свободу стрелу. Тетива впивалась в сухую кожу пальцев, оставляя красные борозды, а Яздан и не думал отходить. И стоило только подумать о том, чтобы сложить оружие, как принц накрыл руку Резы своей.       — Должно быть, тебе почудилось. — Железная хватка бессердечно удерживала на месте. — Моя охрана ищет меня на банкете. Но если ты не желаешь видеть их и их копья, то тебе не следует затягивать со стрельбой.       — Длина моих лука и стрелы не подходит для поражения столь близких целей, — менторским тоном проговорил Реза. — Позволите ли вы мне сменить снаряжение или же отойдёте в сторону?       Яздан недовольно дёрнул губой, но разжал кулак и ушёл с линии прострела, повернувшись лицом к мишеням. Пальцы Резы конвульсивно разжались. Стрела с коротким гудением воткнулась в песок, так и не долетев до цели.       Принц разочарованно прицокнул языком, а Реза разозлился до пунцовых щёк: недоволен он! Сам ведь забалтывал и отвлекал! Вынудил нарушить технику и — ещё имеет наглость разочаровываться! Секретарь мрачно следил за тем, как принц заряжал лук для следующего выстрела. Хорошо бы, чтоб промахнулся! Но подобного Реза вообразить себе не мог. Уж кто, а Яздан обучен обращаться с оружием лучше каждого, кто есть во дворце. Однако, видимо, кое-то из богов всё же внял надеждам Резы. Выпущенная принцем стрела угодила в его первую, рассекая почти до середины. Лицо секретаря изумлённо вытянулось:       — Ох, это… Впечатляет.       — Добрую стрелу попортил. — Недовольный собой, Яздан потёр шею и махнул рукой. — Твой черёд.       Реза занял позицию и приготовился: в этот раз обязан попасть. Поднял ведущую руку, оттянул тетиву и…       — Кому ты успел перейти дорогу в моё отсутствие? — внезапно встрял под руку Яздан.       Он это нарочно? Реза опустил оружие и смерил принца колючим взглядом.       — Я никому не переходил дорогу… — начал было он, однако то, как выразительно Яздан выгнул бровь, говорило о том, что увёртками его не провести. Но Реза извернулся: — …Намеренно.       — Изволь пояснить тогда, почему по возвращении во дворец я обнаруживаю своего ставленника запертым в жилом крыле, а после вынужден выслушивать клокот этих индюков?       — У вас своих соображений не имеется? — огрызнулся Реза и сразу же прикусил Язык. Чтобы спасти ситуацию, заговорил прежде, чем Яздан мог проявить недовольство: — Я по вашей милости миновал годы государственной службы и сразу занял пост, на который претендовал господин Фанзиль; господин Нариман как-то прознал о моём прошлом и вынудил отречься от должности; господину Исфандияру же я отказал в… — Язык споткнулся о зубы. Заводить разговор о женитьбе не было желания. — Отклонил его предложение, даже греческих послов сумел задеть словами… Должно быть, легче перечислить тех, кому ничего дурного я не сделал.       — Постой, я не ослышался? — Яздан пристально вгляделся в лицо напротив, и Реза невольно напрягся. — Мой безотказный советник сказал кому-то «нет»?       Проклятье. И почему только с Язданом всё идёт по худшим прогнозам… Однако это замечание оскорбило Резу и его самые лучшие чувства. Неужто Яздан в самом деле считает его бесхребетным? После всего произошедшего?        — А сами вы что ответили бы, — обиженно спросил Реза, — сосватай он вам свою дочь?       — Если бы я ещё помнил её лицо… — задумчиво приложил палец к губам принц. — Она точно богата, знатного рода. Возможно, даже красива. Чем тебя не устроила?       — Это личное. — Реза покрепче сжал лук ладонью. Долго ли принц будет его отвлекать? Знает ведь, что точность не водит дружбы с суесловием.       — От меня — и личное? — возмутился Яздан. — Если ты запамятовал, то это на мне лежит ответственность за обеспечение тебя землёй и благословением.       — Мне от вас ничего не нужно, благодарю. Я вполне способен обойтись собственными силами, — оскорблённо вздёрнул подбородок Реза.       — В особенности теперь, когда тебя низложили, — уколол правдой принц.       И почему из всех причин Яздану вздумалось ухватиться за самую болезненную и тянуть её до надрыва?       — Теперь, когда меня низложили, о какой-либо свадьбе можно забыть.       Реза дёрнул за шнурок на груди, ослабив хватку рубахи, — плечи больше ничего не сковывало, — вновь встал в стойку, зарядил лук и глубоко выдохнул, оттянув руку с тетивой к подбородку. Принц о чём-то разглагольствовал за его плечом, но секретарь больше не слушал. Взор был устремлён к мишени. Света факелов едва хватало, чтобы разглядеть в темноте деревянные щиты. Взвизгнула стрела. Вонзилась в дерево едва ли не по оперение. Руки обессиленно опустились, биение сердца выровнялось.       — Полегчало? — участливо спросил принц.       — Нет.       Пусть выстрел и угодил в центр, однако желаемого удовлетворения не принёс.       — Тогда продолжим.       С этими словами Яздан отобрал лук у растерянного Резы и вместе со своим повесил обратно на стойку.       — Ты предпочитаешь шамшир или ятаган?       — Я предпочитаю вернуться в свои покои.       Реза собрался было развернулся, но тёмное полотно неба рассёк металлический всполох: в секретаря полетел ятаган, который он неуклюже поймал, едва не лишившись пары пальцев.       — Из ума выжили?!       Отчего-то нарушенная мера предосторожности испугала сильнее возможного отсечения головы.       — Ну же, Реза, уважь меня поединком! — Пятясь, Яздан отступал к центру тренировочной площадки. Он добродушно-приглашающе развёл руки, но во мраке ночи белозубая улыбка не сулила ничего хорошего. Не знай Реза, насколько добрые боги благоволят принцу, решил бы, что покровительствует тому сам Визареша. Не может живой человек выглядеть настолько пугающе и притягательно одновременно. Взгляд то и дело бегал от резкой улыбки, словно очерченной чернилами, к мышцам живота, пересечённым кожаными ремнями… В самом деле, следовало бы посоветовать принцу прикрыть торс — ни на что другое смотреть не удавалось.       — Ты отнимешь моё время отдыха, Реза. — Принц притворно надул губы и встал в позу. — Из-за тебя я могу проспать утренний совет. Более того, я так и поступлю, если ты не соизволишь поучаствовать в моей тренировке.       Реза, шаркая по песку, приблизился, обречённо выставляя клинок в защите. Сколь бы ни было сильно желание придушить надоедливого принца, рука для того не поднимется. А ежели и поднимется, то цели своей не найдёт. Яздан не дастся так просто. В прямом бою его не одолеть. Да и нужно ли? Он не начнёт заведомо проигрышное сражение — хоть что-то да отложилось в его славной голове за время частных уроков.       Секретарь поворачивался на месте, не выпуская из виду принца, что вальяжной походкой обходил его по дуге арены, покручивая шамширом. Однако, при всей показной ленности, на песке под его ступнями оставались неполные следы от сапог: вес Яздана уже был перенесён с пяток. Глаза не мигая следили за жертвой, а мышцы перекатывались под смуглой кожей. Он был подобен кобре, готовящейся к броску. И тут из-под ступней вылетел песок.       В пару шагов принц нагнал и вскинул руку — Реза остановил удар, выставив меч. Всколыхнулась просторная рубаха. Ещё один замах обрушился сверху. Не молниеносно, но и не слишком медленно. Так, чтобы секретарь сумел сообразить. Неожиданная деликатность со стороны Яздана. Тычок сбоку — и вновь лязг металла. Щадящая разминка. Удар. Снизу! Клинки скрестились быстрее и резче. Яздан стремителен и резок, но оставляет пространство для манёвра. Не использует связки ударов, лишь кусает одиночными выпадами. Пару раз ему почти удалось пробить защиту, но Реза стоически выдерживал натиск, не прибегая, однако, к ответной атаке, даже когда принц намерено открывался ему.       — Так и будешь бегать от меня? — почти не сбив дыхание, вопросил Яздан. — Отточить удары я могу и на деревянной кукле.       — В эт… этом нет смыс… ла, — глотая холодный воздух распалённой глоткой, отвечал секретарь. — Мне не по… попасть по вам…       — Стало быть, тебе хочется этого? — подначил принц.       — Мне бы… — Реза осёкся, когда Яздан обрушил тяжёлый удар сверху и надавил, с силой пригнув к земле. Спина и широко расставленные ноги напряглись до предела возможного. Будь лезвие ятагана обоюдоострым, уже вонзилось бы в плечо. — Мне бы хотелось… прекратить… — едва выдерживая натиск, договорил секретарь. Ещё немного — и свалится на колени.       Лицо Яздана оказалось очень близко. Можно было разглядеть мелкий бисер пота над губой и влажный взбудораженный блеск в глазах. Улыбка его заострилась до оскала:       — Не прекращу, пока не ответишь мне.       Принц перенёс практический весь свой вес на сгибающегося под ним секретаря. Стиснув зубы, Реза сдвинул ось защиты на опорную ногу, другой же пнул Яздана под колено. Тот подкосился и съехал в сторону, но не упал, а Реза, оттолкнув от себя лезвие, отпрыгнул подальше. Слишком близко. И без того разгорячённое тело кинуло в ещё больший жар.       Пыльный воздух щекотал горло, между лопаток градом катился пот, а ятаган скользил во влажных ладонях. Размашистым движением Реза зачесал волосы, налипшие на лоб. Если поединок не окончится в скором времени, то пронизывающий ветер точно свалит его хворью.       Принц же отряхнул крупицы песка со штанины и вновь встал в стойку.       — Понятливый. — Широкая улыбка не сулила ничего хорошего. — Но теперь и я буду играть грязно.       Реза сухо сглотнул. Спасительная калитка маячила за фигурой убийцы. Но даже обойди он его и сдвинься к краю арены, Яздан в несколько заячьих прыжков нагнал бы и повалил. Уязвлённая гордость не допустит поражения, но и прямой силой принца не взять. Только хитростью.       Лавиной сорвавшийся с вершины принц сгрёб все размышления и похоронил их под шквалом атак. Сверху и снизу. Слева — справа. Бил не на силу, а на истощение. Удары его стали сложнее: не успевал окончиться один, как с перекинутой рукоятью обрушивался следующий. Лязгали металлическими челюстями клинки, словно бешеные псы, норовившие вцепиться друг другу в глотки. Реза старался ловить удары шамшира лёгкой частью ятагана — оттесняя от себя, — но принц не допускал разрыва и только усиливал натиск после каждого отвоёванного секретарём шажка. Ятаган швыряло из стороны в сторону после каждого удара, грозящегося стать сокрушительным. Стремительный, с горящими от азарта глазами Яздан кружил коршуном, менял стойки, хват рукояти, а Резе только и оставалось, что подстраиваться под него. Отбиваться, не наступая в ответ.       Финт.       Выпад.       Подсечка.       Замах по ногам. Яздан выводил из равновесия. Слишком дешёвый приём, но оттого не менее рабочий: защита Резы дала трещину. Секретарь сбивал атаки принца одну за одной, однако, заучив движения, Яздан стал доворачивать тело. Всего полшажка. Лёгкий наклон вперёд — и собственный меч, скрежеща, срывался вбок. С каждым лязгом орудий кромка лезвия была всё ближе к плоти.       Удар сверху — Реза закрылся, но, вопреки ожиданию, принц не отступил, а режущим движением оттеснил его руки едва ли не за голову. Размахнулся, метя в корпус, но Реза отпрыгнул. Поперёк живота лезвие надорвало рубаху.       — Вы не… не слишком бере… жливы к чужим… вещам, — глотая воздух, возмутился переписчик. Не отскочи он, выпустил бы Яздан ему кишки?..       — Тебе сошьют новую.       Следующий укол шамширом — как он только сумел извернуться? — едва не оцарапал лицо. Возможно, Реза ошибся, и Яздан в самом деле намеревался его убить? Иначе объяснить его несдержанность не выходило. Секретарь перехватил меч, готовясь к атаке. Ответный выпад. Яздану не стоило усилий отбить его, но надменная улыбка стала шире. Будто бы насмехаясь, будущий царь открылся для нового нападения. Реза медлил. Шамшир смертоносным веером вертелся по диагонали. Бахвальство. Подгадав наиболее неудобное для принца положение клинка, Реза замахнулся. Яздан среагировал молниеносно: обратным хватом. От столкновения лезвий вспыхнула пара блёклых искр.       — Так мы попортим ещё и клинки. — Теперь и в голосе Яздана проклюнулся намёк на усталость.       — Значит, пора… заканчивать. — Реза дышал тяжело и загнанно. Шерстяная рубаха прилипла к телу. Пряди волос вновь облепили лоб, и холод воздуха царапал распалённую глотку. Меч норовился выскользнуть из вспотевших ладоней. А Яздану будто всё было нипочём. Его выдавала только чрезмерно глубокое дыхание и чуть более низкое расположение рук. Реза позавидовал его неутомимости, но не перестань он упражняться после смерти наставника, смог бы сойти за достойного противника.       — Мы оба на ногах, и у обоих оружие в руках. Бой не может быть окончен, и ты это знаешь.       В этом Яздан был прав. Они не дети, чтобы, вынув из ножен мечи, помахать ими и сунуть обратно. Благо, что принц не настаивал на сражении до первой крови. Обезоруживания, стало быть, вполне достаточно. Переведя дух, Реза направил остриё в сторону Яздана, тоже вставшего в стойку. Тело, пусть и потерявшее былую прыть, ещё помнило выжженные кровавыми мозолями хитрости. Переписчик уверенно и незаметно обходил принца по спирали со стороны рабочей руки. Яздан поворачивался вместе с ним, не выпуская из виду, но такое положение затрудняло ему перестановку ног. Так быстро, как только мог, Реза подцепил сильной частью ятагана слабую часть шамшира, крутанув кистью. Меч Яздана упорхнул из рук и глухо упал в песок. Зелёные глаза округлились, как при сильном потрясении. Но не успел Реза вкусить сладость победы, как Яздан, безоружный, бросился на него. Собственное оружие вылетело из хватки в мгновение ока, когда принц сцепил в замок чужие руки, плотно зажав их между телами. Реза не мог и шелохнуться — предплечья будто намертво приклеились к пышущей жаром груди. Лоб принца встретился с носом переписчика, а опорную ногу подцепил мысок сапога, и Реза плашмя упал на спину, припечатанный сверху. От удара затылком из глаз посыпались искры. Блеснул выхваченный акинак. Реза зажмурился. В левое ухо и щёку сыпанули песчаные колючки. Всё затихло. Только шумное дыхание Яздана было где-то неподалёку от лица. Боли же не последовало, кроме той, что уже переползла с затылка и теперь пульсировала в висках. Всяко останется шишка. Реза приоткрыл глаз и взглянул вбок: в отполированном лезвии отражался его покрасневший и онемевший от удара нос. А Яздан — совсем как в тот раз — сидел на его животе. Вытащив вогнанный в землю акинак, он вновь сунул его за пояс.       — Необязательно было ударять лбом. — Реза потянулся к горбинке высвободившейся рукой. От прикосновения нос запульсировал ещё болезненнее, но, во всяком случае, он не свернулся набок, что уже можно было считать удачей. Мир перед глазами вращался, и Яздан, усевшийся на чужом животе, не способствовал его остановке: под весом воздух едва проскальзывал в грудь.       — Кто научил тебя этому приёму?       — Не понимаю… о чём вы…       — Я предвидел твой трюк, но не смог ему противостоять. Ни меня, ни моих почивших братьев — упокой Ормазд их души — не обучали такому. Так кто научил тебя?       — Мой наставник, — без увёрток ответил Реза. И ежели прежде ему казалось, что Яздан пребывал в потрясении, то сейчас он понял, он ошибался. Соболиные брови принца поползли вверх.       — Царь Хасан? — со смесью смятения и недоверия уточнил он.       — Да, господин.       Яздан как-то неопределённо дернул головой, но поднялся с живота своего советника и даже протянул тому руку. Реза отряхнул ладонь и взялся за царское предплечье, позволяя поднять себя на ноги. С одежды кусками посыпался налипший влажный песок.       — Выпить хочешь? — спросил Яздан, поднимая шамшир с земли.       — Снова вино? — Реза протёр лезвие ятагана. В месте, где выбились искры, обнаружился крохотный скол. Должно быть, на шамшире имелся точно такой же…       — На этот раз пиво.       В пору бы отклонить предложение, памятуя, чем закончились посиделки в прошлый раз, но горло нещадно драло, и от возможности смочить его отказываться было глупо. Кроме того, лёгкое головокружение ещё уводило в сторону, и присесть было бы кстати.       — Не откажусь.       Орудия вернулись на стойку, а Яздан достал припрятанный кувшин с каким-то узелком и разместил на скамье между собой и Резой. Откупорил и протянул переписчику:       — Угощайся.       — Отравленное?       — Не узнаешь, пока не попробуешь.       Сладкий, хлебно-медовый вкус, оттенённый специями, был сродни чистому ручейку для усталого путника. Освежал до сведённых от холода зубов. Реза покатал жидкость на языке, наслаждаясь тем, как боль, поселившаяся в нёбе, постепенно отступает. Облизнув влажные губы, он вернул кувшин:       — Холодное.       — Ох, прошу прощения, господин, — с издёвкой залебезил принц, — в следующий раз подам вам тёплого молока с мёдом. А пока не желаете ли отведать слив? Не бойтесь, не червивые.       — Не застудитесь.       Простота и сердечность, с которой ответил на колкость секретарь, уязвила самого принца. Он стеснённо перенял кувшин, уместив его на колене и покачивая из стороны в сторону.       — Не серчай. Я по-дружески. — И, словно бы в доказательство своего благодушного настроя, протянул руку, дабы тронуть волосы на ушибленном затылке. — Ты не весь песок стряхнул.       Вмиг холодное пойло, плескавшееся в желудке, вскипело и разогрело уши. Ловкие пальцы перебирали пряди, расправляя и укладывая. Смахивали особо нахальные крупицы с загривка. Реза с непониманием покосился на Яздана, но возражать не стал. Очень уж приятно подушечки массировали больную голову. На здоровую он бы не позволил будущему царю печься о себе. Так успокаивался Реза. Он разрешил себе на одно короткое мгновение блаженно прикрыть веки. Яздан уже отнял руку, но в том месте, где соприкасалась кожа, Реза ощутил нечто, что отдалённо напоминало вспышку молнии. Крохотную и безобидную. Соединяющую небесное с земным, но без выжженной земли и обугленных деревьев. Осколок душевного состояния Яздана передался Резе. Принц начинал понемногу открываться ему. Не только на словах, но и сердцем. Хрупкое, бережно хранимое зиккуратом памяти чувство, что с каждым прожитым днём растворялось в песках времени. Чувство сопричастности, которое Реза испытывал подле учителя. Что, если Аша оказалась права? Что, если принц и секретарь в самом деле способны стать… друзьями?       — Я не шутил про сливы. — Яздан развязал узелок. — Вот всё, что мне удалось незаметно унести с банкета.       Реза сдержанно поблагодарил и положил половинку плода на язык. Лёгкая кислинка приятно оттеняла сладкое послевкусие в пиве.       — Вы правда считаете, что мы способны стать друзьями?       Казалось бы, столь прямой и неожиданный вопрос от пугливого и несмелого подчинённого должен был удивить принца, но тот, казалось, только и ждал его:       — Нам ничего не мешает. Я в этом не слишком силён, но полагаю, что Аша показала нам замечательный пример.       — Аша говорила, что вы были дружны со своими братьями… — Реза прикусил язык, стоило только этим словам сорваться с него. Негоже было обсуждать семейные дела принца за его спиной, однако Яздану не было до того дела:       — Это непросто объяснить… — Он потёр висок и отпил с горла, словно в содержимом кувшина заключался источник храбрости.       — Вы не обязаны отвечать мне.       — И тем не менее я отвечу. Братья хорошо относились ко мне, но только потому, что не считали меня ровней. Младший, нерадивый, лишённый внимания отца… Мы играли, сбегали вместе от учителей, но в конце всего я вечно оказывался тем, кого обходили стороной последствия таких шалостей. До меня никому особо не было дела. Поэтому меня так удивило, что царь Хасан самолично занимался с тобой. — Яздан горько усмехнулся. — Царь империи находил время для вскормленника, тогда как собственный отец мог не подзывать меня неделями.       — Мне жаль это слышать, — сердечно ответил Реза, но принц стряхнул грусть и улыбнулся, как и прежде: с ленивой надменностью:       — Не стоит. Я рад, что сегодня ты сразился со мной. В одиночестве упражняться не так увлекательно, как в компании.       — Я не пришёл бы, не позови вы меня, — усмехнулся Реза.       — Пришёл бы. — Яздан ответил уверенно. Не думая. Словно всё уже предвидел — и предвидел давно, но только сейчас задумался всерьёз. — Ты всегда приходишь. Почему?       — Вы грозились, что прикажете бросить меня в темницу.       — Это не тот ответ, который я жду, — отмахнулся Яздан, протягивая кувшин, вынуждая припасть к нему губами и отпить. — Я ответил на твой вопрос и ожидаю ответную откровенность.       — Вряд ли вам придётся по нраву то, что я скажу…       — Мне всё же запереть тебя?       — Вы напоминаете мне моего учителя.       — Я? — возмущённо округлил глаза принц. — Царя Хасана? Ты решил подшутить надо мной? Учти, что я не шутил про темницу!       Пусть Яздан и грозился расправой, но настоящая угроза в его голосе не слышалась — только уязвлённое себялюбие. Его реакция вызвала у Резы слабую улыбку:       — Это и есть та откровенность, которую вы так жаждали получить от меня. Другого ответа на ваш вопрос я не дам.       Принц шумно выдохнул через нос и замолк, задумчиво приложив палец к подбородку. Реза снова припал к кувшину. Пополоскал рот, согревая пойло. Теперь, когда принц замолк, возможно было послушать звуки ночной тиши. Стрёкот сверчков, хлопки багряных знамён на флагштоках и шалость ветерка в стриженых кустах. Однако хватило задумчивости Яздана ненадолго:       — Изволь уточнить, что именно роднит меня с тираном?       — С тираном вас роднит перехват власти вашего отца и потакание личным прихотям, — не сдержавшись, плюнул ядом Реза, — а с моим учителем сочувствие — и самоотверженность.       — Очень сочувственно было с его стороны содрать кожу с судьи и обтянуть ею судейское кресло, — фыркнул принц.       — Тот человек слыл взяточником. После того случая суды перестали быть продажными. Ни одно благо не даётся задарма, вы как никто другой должны понимать необходимость жертв.       Видит Митра, Реза не собирался бередить старые раны, как и не собирался ссориться с принцем, когда отношения только пошли на лад. Но беспросветная упрямость и твердолобость будущего царя сжимали ладони на коленях до побелевших костяшек.       — Реза, — вкрадчиво и увещевательно позвал Яздан, одновременно и признавая поражение, и укрепляясь в своей правоте, — ты ведь и сам осознаешь, что это слишком суровое наказание…       О, Реза знал о том как никто другой. Он никогда не жалел преступников, но было в этом деле ещё одно обстоятельство… Преемником стал сын продажного судьи. Секретарю даже думать не хотелось о том, как бы сам он чувствовал себя, сидя в кресле из кожи своего…       — Простите, — горло сжалось, и сливы запросились наружу. — Я не могу…       Реза собирался было встать, но его одёрнули за одежду, усаживая обратно на скамью. В колено впились острые пальцы, пресекая любые попытки сбежать.       — Я уважаю твои знания и ценю все советы, — вкрадчиво начал Яздан. — Пусть я и не могу принять жестокость царя Хасана, его опыт станет мне подспорьем. Если ты согласишься стать моим сановником, то так и будет. Ведь никто другой не воплотит его мечты о мирном будущем так, как способен на это ты.       — Вас этому Аша научила? — Реза скептически изогнул бровь. Речи принца мёдом обволакивали уши и заживляли старые раны на сердце, но только с подругой секретарь делился самым сокровенным.       — Разве что немного, — уклончиво ответил Яздан.       — Я всё ещё не понимаю, отчего вы так отчаянно пытаетесь привязать меня к себе, обвесив регалиями.       — Дела вести проще с тем, кому нет нужды падать мне в ноги всякий раз при встрече. А встречаться мы будем часто. И поручения тебе мои исполнять станет легче, ежели твой статус будет весомым.       — Делайте, как посчитаете нужным. Я подчинюсь.       — Вот так просто? — обрадовался принц. Пальцы его разжались и теперь просто свободно лежали на колене. — Не ожидал такой покладистости.       — Вы упрямец, каких поискать, а мне уже давно пора к себе. Я ведь так и не подготовил отчёт о проделанной работе за время вашего отсутствия.       — Оставь это, я даю отсрочку. Мы никуда не уйдём, пока не прикончим этот кувшин, — повёл принц окольцованным пальцем.       Он сполз со скамьи прямиком на голую и остывшую землю, запустил руки под нагрудную ткань капюшона и отстегнул хитрые ремешки. Наплечники попадали на песок. Затем Яздан откинулся назад, используя скамью как спинку кресла, и, заведя назад руку, наощупь нашёл кувшин. Отпил немного.       — Ты сказал, что слышал шёпот в кустах… Часто с тобой такое происходит?       Реза призадумался… До всех событий с возмездием и извержением вулкана ему временами мерещился прозрачный образ безвременно почившего наставника. Осунувшееся неживое лицо и провал в том месте, куда угодил смертельный удар. Хриплый шёпот, царапающий уши. Но кроме того… Нет. После того как он примирился с призраками прошлого, видения не терзали неспокойную душу, однако сейчас он вновь видел и слышал то, чего нет. Были ли это шутки утомлённого разума или дэвы преследовали в человеческом мире, но с ним совершенно точно что-то происходило.       — В последнее время — да. Вы хотите сказать, что сами ничего не слышали? — Реза чуть нагнулся вперёд, заглядывая в лицо собеседника. Тот несколько отрешённо вглядывался в чернильное небо.       — Не слышал.       — Значит, от волнения моё воображение слегка разыгралось, — неловко покривился в усмешке Реза, дабы сгладить ситуацию.       — Быть может. А возможно и нет… — Всё так же задумчиво Яздан сунул руку в потайной карман и выудил небольшой голубой камешек. — Бирюза. Охраняет от дурного глаза и от страха во сне. Я получил эту гемму в дар в одной из деревень, где оказался проездом. Мне от неё проку нет. — Красивое лицо исказила болезненная улыбка. Принц протянул камешек. — Однако тебе, возможно, она сослужит добрую службу.       — Благодарю, — принял дар Реза. Но не сдержал любопытства, вызванного небрежной фразой принца. — Вам снятся дурные сны?       — О, постоянно. Не минёт и одной луны, чтобы я не предвидел чью-либо смерть. — От сказанного Язданом по спине прошёлся холодок. — Четвертование, утопление, проказа, повешение… лишь малый список того, что я начал видеть с младых ногтей. Я много что перепробовал, но видения пропадают лишь на время, неизменно возвращаясь. Я даже не знаю тех людей, что погибают в моих снах. — Принц до побелевших костяшек сжал кувшин.       Возможно, его нужно было молча выслушать и оставить в покое, но Реза на собственной шкуре испытал всеразрушающее чувство одиночества. Чувство, когда некому поддержать. Некому сказать доброго слова. Переписчик ступал на дикие, неизведанные земли, где могли ждать как опасности, так и богатства. Ступал без карты, без провожатого и возможности воротиться. Он опустил руку на оголённое плечо, не защищённое бронёй. Кожа под ладонью покрылась мурашками.       — У тебя холодные руки, — буркнул принц.       — Прошу прощения, — скис Реза и отнял было ладонь, но Яздан его остановил:       — Оставь.       Реза расслабил кисть. Подобный жест царя Хасана всегда успокаивал. Кажется, и на Яздана он действовал подобным образом. Тот наклонил голову, укладываясь щекой на руку. Задышал спокойнее и ровнее. Лишь бы не заснул. Иначе придётся просидеть так всю ночь.       Мерцали звёзды, обрамляющие светлоокую луну, величаво плыли иссиня-чёрные облака по акварельному небу. Хлопали квадратные полотна лиловых флагов и перешёптывались тени в стриженых кустах. Дуновение ветра, что прежде казалось угрожающим, и опостылевшая лунная прохлада отступили. В одной руке теплел оберег, другая же задумчиво поглаживала тонкую полоску старого шрама на плече принца. Реза гадал: сколько же их у него ещё и какие имеются на душе — помимо тех, что явились взору этой ночью.