Метки
Описание
Неожиданный исход выверенного плана смёл песчаной бурей все недостигнутые цели. Измученная колючими песчинками душа требовала покоя, но шквал ветра поднимал мелкие частички снова и снова, застилая взор и отрезая путь к выходу. Временное помутнение. Ветра утихнут, хмарь облаков расступится, и молнии потухнут в молодой зелени, пережившей самум. Ведь рано или поздно он непременно окончится.
Примечания
Ни одна из имеющихся в истории концовок не устроила меня в полной мере. Каждый из основных персонажей по-своему прекрасен и каждый заслуживает счастливого финала вместе, а не ценой жизни других.
И вообще, той кат-сценой разработчики сами вынудили...
P.S. Спойлеры для тех, кто не знает главного финта ушами, связанного с Резой.
Глава 9. Бактрийская львица и золотой ястреб
02 декабря 2024, 01:09
Рассветное солнце уже укорачивало тени от колонн и капителей, когда Реза, покончив с документами, явился на аудиенцию к будущему царю. В ожидании приглашения он привалился к одному из окон. Порывы жаркого ветра перебирали пряди на затылке, пригоняли шелест листвы, почти заглушая горячий спор о налогах и укреплениях границ, что разгорался за изразцовой дверью. Реза блаженно прикрыл веки. Спину и уши уже начинало припекать от солнечного щита, однако секретарь терпеливо ждал, хотя его пяты уже занемели от долгого стояния. Но вот с внутренней стороны раздался короткий стук, и дворцовая стража распахнула двери, выпуская вельмож. Они, всё ещё споря о государственных делах, шумно разошлись по извилинам коридоров, а управляющий пригласил Резу в кабинет, оставшись снаружи.
Яздан, запрокинув голову на спинку кресла, о чём-то тихо ворчал, растирая ладонями хмурый лоб. Несмотря на распахнутые настежь окна, в кабинете царя дышалось сильно труднее.
— Господин, — учтиво согнулся секретарь, привлекая к себе внимание.
— Здравствуй. Проходи, — устало отозвался принц, приглашая к столу, и, хоть внешне он оставался спокоен и чинен, видно было, как обрадовался свежему лицу после душных излияний старцев. — Как чувствуешь себя?
— В полном здравии, вопреки вашим стараниям. Благодарю за учтивость.
Принц досадливо цокнул языком, закатив глаза:
— Нехорошо с моей стороны так расточительно относиться к твоим способностям. Всё же с основным поручением ты справился, я полагаю. — Яздан протянул раскрытую ладонь, в которую Реза вложил письмо сатрапа Вавилонии.
Принц с тщательной вдумчивостью вгляделся в свиток.
— Любопытно, — задумчиво протянул он, постукивая пальцами по лакированной столешнице. — В документах, найденных у бунтовщиков из Арахосии, тоже имела место печатка с хищной птицей. Как и на золотых монетах, что они имели нахальство чеканить.
— В самом деле? — подивился Реза. — Не нашлось ли на них указания двора, ответственного за монетную стопу?
Принц лениво мотнул головой:
— Нет, только золотой ястреб на реверсе. В остальном монеты неотличимы от царских лучников. Казначейство держало ответ, что наши монетные дворы не имеют к тому отношения. Ковали местные умельцы. Ясмин опросила всех причастных, но никто не пролил свет. Ковать — ковали, по приказу сатрапа, но от кого тот получал поддержку не знают.
— Самого сатрапа допросить не удалось?
— С мертвеца спрос каков? — Но не успел Реза раскрыть рта, как Яздан продолжил: — Он сам вынес себе приговор, когда посмел предложить земли и воды. Мне! Будто я пришел уводить чужое стадо, а не возвращать отбившееся! — Ярость его потухла так же внезапно, как и вспыхнула. Дальнейшие слова давались неохотно: — Трусливый пёс прятался в тылу, пока пришлые воины гибли на копьях бессмертных. Когда же мне удалось добраться до изменника, чья-то стрела вонзилась ему в шею. Ничего, кроме предсмертного хрипа, он издать был не в силах.
— Диверсия?
— Случайность, я полагаю, — равнодушно пожал плечами принц. — Или же план на случай неудачи.
— Я бы не стал исключать всех вариантов.
— Хочешь посеять во мне семя сомнения?
— Здравых опасений. Иной раз от друга зла приходится ждать больше, чем от врага.
— Прости, забыл, что ты подкован в этом вопросе, — с издёвкой пронятул Яздан. — Слушаю, о великий мудрец, что мне следует делать?
Колкость Резу не зацепила:
— Для начала — перестать мешать зёрна и плевелы. Чтобы поле дало добрые всходы, следует очистить его от всякого сора.
— Очистить… от сора… — растягивал Яздан, словно пробуя мысль на вкус. — Ты даже не представляешь, как звучат подобные слова из твоих уст. — Он неспешно поднялся, огибая стол, и прислонился к углу. Так смог заговорить тише: — Есть ещё один деликатный разговор. Первым делом, как закончился бой и наёмники сложили оружие, были осмотрены личные покои сатрапа, его хранилища и тайники. И посмотреть там было на что. — Принц сделал многозначительную паузу, деловито наслаждаясь сосредоточенным вниманием на себе. — Мной были обнаружены глиняные таблички с переписью помощи, полученной из дворца за время моего отсутствия. Заверенные моей печатью. Так что, Реза, мне следует отделить?
— Полагаю, что мою голову от тела?.. — Сам Реза уже не верил в подобный исход, так что слова эти не сгорчили воздух страхом. Впрочем, и равнодушными не оставили. Зубы его раздражённо проехались друг по другу.
— Не надейся так легко отделаться, — сощурился Яздан. — Ты снедаешь сам себя сильнее, чем на то способен я. К тому же у меня и без того хлопот хватает. Полагаю, будет справедливым, если ты самолично выяснишь, кто стоит за всей этой смутой. Сделаешь мне великое одолжение: постоянные размышления не позволяют мне засыпать достаточно быстро для того, чтобы выспаться.
Самообладание подвело принца, и тот, не сдержавшись, сцедил в кулак зевок. Сильно зажмурился, прогоняя сонливость, и стёр слезу под веком.
— Кому-нибудь ещё о том известно?
— Только нам с тобой.
Кроткий вздох облегчения согрел побелевшие губы. Великодушия Яздану не занимать, ровно как и безрассудства. Кто в добром здравии рассудка станет раз за разом доверяться предателю? Но в данный момент Резу переполнила до краёв решимость во что бы то ни стало отплатить добром на добро и найти виновника, притаившегося в шепчущихся тенях:
— Я сегодня же подниму все записи.
Вернее, немалое количество свитков и глиняных табличек, — но то уж всяко лучше, чем вновь подводить под удар покровителя. Вскоре не только к Резе, но и к Яздану доверия не станется.
— Похвальное рвение, но, может, повременишь? У меня есть для тебя более важное поручение…
Но секретарь далее слышал слабо, поглощённый думами. Жернова в голове уже перемалывали шероховатые догадки в сыпучие предположения. Водяное колесо крутилось и крутилось, растирая и так перетруженный ум. Сколькие царедворцы обращались к нему с прошениями? Скольким из них он отказал? А скольким дал отпечатанное добро? Мог ли он упустить из памяти скользкое дельце? Но точно Реза мог уповать только на то, что память его оставалась остра словно акинак и не затупилась в утомляющих битвах с собственными дэвами, являющимися в кратковременных снах и подкарауливающими в тёмных углах дворцовых зал.
— Реза? — Настороженный зов Яздана пустил рябь перед замыленным взором. — Как, ты говоришь, твоё самочувствие?
В носу Резы засвербило. Странное чувство щекотки зародилось где-то у крыла носа и перетекло по ямке над губой. Секретарь коснулся пальцами, размазывая что-то влажное и тёплое. Разомкнул губы — глотнуть воздуха в опустевшие лёгкие — и ощутил вкус металла на языке. Кровь, не останавливаясь, стекала по пальцам, пачкая белоснежные манжеты. В глазах на короткое мгновение помрачнело, пол под ногами содрогнулся, и вот Резу силком потащили подальше от стола, роняя в подушки на тахте. К кровоточащему носу прижался платок.
— Всё же я лишком сильно приложил тебя вчера, — злой сам на себя, посетовал принц.
Реза только рассеяно замотал головой и, уже самостоятельно прижимая тряпицу, невнятно произнес в расшитый шёлк:
— Не фперфой.
Он попытался запрокинуть голову, чтобы не текло, но Яздан надавил ему на затылок. Раздалось болезненное шипение.
— Прости, — возразил принц, — но запрокидывать нельзя. Дай дурной крови выйти.
Реза обречённо вдохнул и выдохнул через рот. Стоило только почувствовать облегчение, как платок начало пропитывать багрянцем с новой силой. Вряд ли принц носил с собой запасной.
— Мой лекарь осмотрит тебя.
— Благодарю, но это лишнее. Долго не продлится.
Секретарь шмыгнул, за что получил болезненный щипок за ногу:
— Кому велено — сидеть смирно! Жаждешь крови наглотаться?
Реза не желал — и потому присмирел. Он и рад бы унять тяжело бьющееся сердце, что мехами раздувает жар его щёк, но как можно, когда виновник душевных метаний сидит перед ним, похлопывая по колену? Благо, надолго в таком положении принц не остался: пересел на тахту, откинувшись на подушки. Поёрзал, устраиваясь удобнее, и подцепил кисть винограда с золотого блюда. Реза замер, упершись локтями в колени и прижимая приятно пахнущий платок к тому же хмурому выражению лица, пряча буйство чувств за напускным размышлением.
— Я могу просить тебя не думать ни о чём в моём присутствии? От напряжения на твоём лице я сам начинаю уставать.
— Я вот о чём размышляю… Как нам в кратчайшие сроки найти обладателя таинственного ястреба?
— То лишь мои догадки. Печати не столь детальны, да к тому же сломаны. А хищные птицы похожи одна на другую. По-хорошему — сличить их оттиски, но сколько времени уйдёт на подъём писем из архива за прошедшие годы?
— Я имею сомнения, что дело давнее. Однако сейчас мы продолжаем получать ответы приглашённых на вашу коронацию. Сравнить фамильные печати с имеющейся у вас будет легче, чем поднимать старые переписки.
— Если же никто не обнаружит себя?
— Тогда останется архив.
— Большая трата времени.
— Или же его сбережение. — Реза повернулся к Яздану, промакивая над губой: — Быть может, ваш дар подскажет нам, с чего начать?
Принц небрежно повёл плечом, перебирая бархатную гроздь:
— Будь всё так легко, я бы тотчас знал имя предателя. Но раз ты уже занялся этим делом, оставляю выбор способа на твоё усмотрение. Одного только в толк не возьму… — Он покрутил в изящных окольцованных пальцах особенно крупную виноградину, рассматривая со всех сторон. — Как ты успеешь совместить расследование с подготовкой к коронации?
— Я… что?..
— Празднество не подготовит само себя. — Нахальный принц протянул секретарю виноград. Тот отмахнулся от его руки:
— Пусть господин Фанзиль управляется. Его знакомства обширнее моих.
— О ком ты?
— Советник с козлиной бородкой… — скрипнул секретарь зубами.
— А, этот, — отмахнулся принц. — Они вместе с Ясмин остались в Арахосии наводить порядок.
— Вам мало того, что я уже написал во все земли на языке их? Ваш управитель чем занят будет?
— Забываешься, Реза, — угрожающе стрельнув взглядом, принц сжал в зубах отвергнутое угощение. — Не ты ли давеча согласился подчиняться моим велениям?
— У вас потрясающая память на нужные вам вещи. — Реза гордо выпрямился, сжимая платок в кулаке. Пульсация в его носу сошла на нет. — Вот только я не давал слова, что буду сносить вздор молча.
— Яд твой я как-нибудь перенесу, но с управляющими, что будут в твоём подчинении, попробуй быть мягче. Для разнообразия.
— Уж обойдусь собственными силами.
— Ныне ты не самый последний человек во дворце. Раз взялся за дело, изволь принять и блага высокого положения. Как ты сумеешь повелевать министрами, если и со слугами сладить не можешь?
— Никем повелевать я не намерен, тем более — слугами. Всё это ваша блажь.
— Ай-ай-ай, — запричитал Яздан, сложив руки. — Какой я плохой господин: одарил чином и почестями. Да как посмел только?!
Под его насмешливым взором Реза зарделся от злости. Не хватало только, чтобы вспышка негодования выплеснула из него ещё одну струю «дурной» крови.
Правда была в том, что Реза и сам не в полной мере осознавал, отчего столь категоричен. Одна часть внутри него — зловещий шёпот тёмных песчаных духов, что усиливался, стоило ослабить бдительность, — презирала слуг, что раболепно служили властителям, сколь падшими они ни были бы, другая же его часть — то светлое, что сумело исцелиться и обратиться ко благу — им сочувствовала: не имевшие ни сил, ни возможностей, ни даже стремлений, они могли только держаться за хлебное место. Именно корни противоречивых чувств не позволяли отдать заботы о себе тем, кто не сумел позаботиться об учителе. Обида, что не имела под собой крепкой опоры, делала дух шатким.
— В ваших силах разбазаривать блага на каждого, на кого укажете, но правда останется в том, что рабу прислуга ни к чему. Если вам больше нечего мне сказать, то я пойду.
Совсем не с раболепной покорностью Реза встал, повернувшись спиной к будущему царю, и без дозволения направился к выходу, не видя, каким взглядом провожали его.
«Царских замашек тебе не занимать», — прозвучало так тихо, что Реза не мог быть уверен, что не ослышался.
— На самом деле есть одна вещь… — с издёвкой, уже точно для услышания, протянул Яздан, задерживая Резу у самых дверей. Словно бы нарочно растягивая время, потёр пальцем нижнюю губу, изогнутую в лукавой полуулыбке. — Платок можешь оставить у себя. Случись что, а тебе и нос подтереть будет некому и нечем.
Оттолкнутые Резой двери едва не сшибли с ног царского управителя, что собирался услужливо выпустить визитёра. Впопыхах обменявшись неразборчивыми извинениями, переписчик стремглав полетел по коридору.
• ══─━━── ⫷⫸ ──━━─══ •
Измотанный словесной баталией, он спешил оказаться как можно дальше от царского кабинета, и только стук каблуков бросился за ним. Пусть секретарь и заартачился, предложение устроить коронацию оказалось лестным. Однако же представление его, с чего полагается начинать, было слабо. Во времена воцарения предателя Дариуса последнее, что его волновало, — это подготовка церемонии. Реза мазнул мрачным взглядом по окрестностям зелёной аллеи, что уходила будто за горизонт с одной стороны, и по мраморным стенам открытой галереи, устланной роскошными коврами — с другой. Ковры эти повесили еще при Дариусе. Тропа к изменениям неожиданно проложилась сама собой. Дело то не быстрое, а потому следовало начать хотя бы и с него. Новый царь — новое убранство. За собственными размышлениями Реза не услышал унисон шагов, приблизившихся к нему. Двое управляющих поравнялись с Резой, привлекая внимание поклоном. Сыграли ли с ним шутку дэвы или же насмехалась жизнь, но в глазах его задвоилось. — Благого утра, господин, — приветствовал мужчина слева. — …да хранит вас Ормазд, — продолжили за него справа. — Наши имена Бехруз… — …и Хосров. Принц Яздан определил нас вам в услужение. Секретарь растерянно моргнул. Управляющие, державшие благодушные улыбки, являлись полной копией друг друга. Даже Реза, что подмечал мельчайшие детали, не мог найти ни одного признака, что позволил бы ему отличить одного от другого. Равный рост, одинаково стриженные бороды, дворцовые одежды с идентичными знаками отличий. Даже голоса были словно продолжением один другого: когда братья заканчивали друг за друга мысль, речь оставалась непрерывна. Запоздало спохватившись, Реза спрятал окровавленные рукава за спиной. Против воли поза его вышла надменной. — Благого утра, — ответил секретарь на вежливость. — Прошу извинить за недоразумение, но пособники мне не требуются. Вы можете вернуться к своим привычным обязанностям. Братья переглянулись, не теряя улыбок, и вновь заговорили поочерёдно: — При всём уважении, господин, Его Высочество… — …дал чёткий указ, нарушить который мы не в праве. За непроницаемым дружелюбием невозможно было разглядеть, в самом ли деле Бехруз и Хосров с готовностью берутся за подмогу или же вынужденное прислуживание им претит. Реза напрягся под пристальными выжидающими взглядами. Он тысячи раз становился свидетелем приказаний и сам неоднократно исполнял любые прихоти, но стоило только примерить министерский кафтан, как все нужные слова иссякли, как родник в засуху. Он знал, что должен сделать сам — и не имел представления о том, что делать другим. Должно быть, управителям показалось слишком долгим его замешательство, так что они неосознанно пришли на выручку: — Каковы ваши планы? — Я направляюсь в город. Пусть… конюшенный подготовит лошадь. — Определить воинов в сопровождение? — Это лишнее. Сам я быстрее управлюсь. — Будут ещё распоряжения? — Пусть в мои покои перенесут все письма и таблички за минувшие пару месяцев… Реза прикусил язык. Сообразил, что не стоило этого говорить, только когда Бехруз и Хосров переглянулись в немом разговоре, но вопрошать ни о чём не стали: — Как вам будет… — …угодно, господин.• ══─━━── ⫷⫸ ──━━─══ •
На базарную площадь Реза попал в самый неблагоприятный час дня: солнце почти поднялось в зенит, висело над головой тяжело и низко, придавливая жаром к раскалённой, точно сковорода, земле. Протянутые меж плоских крыш домов ткани лишь незначительно смягчали жгучие лучи. Запах специй и табака становился всё острее, перемежаясь со смрадом мочи верблюдов и ишаков; тянулся в вязком смолистом воздухе с мелодиями уличных музыкантов. Многоголосая и многоликая толпа бурной рекой текла по улочкам, огибая холёного нисейского скакуна, подстриженного и вычищенного, и его всадника, крепко сжимающего поводья. Конь нервно подёргивал ушами от непрекращающихся окриков торговцев и спорящих с ними покупателей: — Свежие нааны! Лучшие в городе! Не проходите мимо! — Фрукты! Только снятые с веток! Всего семь статеров за корзину! — Ты безумец, если думаешь, будто я отдам пять дариков за эту плешивую овцу! Она и кувшина пива не стоит! — Да у овцы моей руно точно шёлк, а прочное — как канат! — Три дарика — и не шекелем больше! — Четыре — только за то, чтобы ты освободил дорогу благородным покупателям! — Прохладное молоко! Коров, кобылиц, верблюдиц! Вижу, господин, вы жаждете освежиться! Драли наперебой глотки. Торговые ряды извивались и сливались меж собой, делая и без того трудный путь непроходимым. Когда же людское море стало донельзя буйным и шумным, что едва не накрыло и коня, Реза спешился, перехватив того под уздцы. Но не сделал и нескольких шагов по ерошащемуся песку, как оказался окружён, точно стервятниками, отощалыми мальчишками. Они держались поодаль, но цепко следили впалыми глазами за каждым движением богато одетого господина. Прохудившиеся одежды и грязные босые ноги мельтешили между мужчинами и женщинами, делавшими вид, будто не замечают голодную воробьиную стайку. Реза тоже старался не видеть их беды. Он сунул руку в кошель. Сколь бы ни была велика его боль за обездоленных, он понимал: дай слабину — и его тут же обдерут догола. Бросив горсть монет на прилавок ближайшего торговца фруктами, он кивнул на попрошаек: — Угости их, и не скупись. Звон царского лика смягчил недовольное ворчание торгаша. Ругаясь больше для вида, тот алчно пересчитывал монеты, не забывая при этом шлёпать по рукам голодную ребятню, что стремглав кинулась к прилавку, сгребая всё, до чего дотягивались цепкие тощие руки: — Благослови вас Ормазд! — Спасибо, господин! — Долгих лет за вашу щедрость! Обрушился напоследок шквал благодарности, от которой только больнее щемило сердце. Оставлять нуждающихся на улице, когда самому Резе учитель даровал кров и пищу… Как же ему далеко до великодушия царя Хасана! Реза покрепче перехватил повод и потянул коня за собой. Он намерено притормозил: проследил, стоя поодаль, чтобы каждый из детей набил руки и дырявые одежды яблоками, финиками и орехами, и только после этого двинулся по собственным делам.• ══─━━── ⫷⫸ ──━━─══ •
Вскоре торговые кварталы стали редеть, поубавился гомон, на смену ему пришёл лязг молотов о наковальни, скрип верёвок и скрежет напильника по дереву. Ароматы специй и мяса вытеснили запахи смол и металла. Ремесленные мастерские тесно соседствовали меж собой, используя каждый клочок пространства для собственных нужд. Оставив коня на привязи и кинув конюшенному пару дариков, Реза заглянул в одну из мастерских, где ткали ковры. Нагретые солнцем кирпичи отдавали сюда весь жар, и только оконные проёмы под самым потолком, ничем не завешенные, захватывали порывы сухого ветра. Порог Реза перешагнул под руку со сквозняком, что поволок по настилу клочки окрашенных руна и пуха. В воздухе стоял едкий запахи краски и мускусный — овечьей шерсти, — что впрочем, нисколько не мешало мастерицам весело переговариваться и напевать простенькие мелодии. Большинство из них сидели на плотных подушках перед станками, расставленными по всей просторной и светлой комнате, шустро перебирали натянутые нити, сплетая нужное и отсекая лишнее. Стучали ребристые молоточки, уплотняя ворс, скрипели крепления. Переписчик лавировал меж развешенных на верёвках ковров и мотков шерсти. Одни заметившие его женщины запально что-то зашептали, бросая на молодого мужчину сладкие как мёд взгляды; другие же — моложе — молча сидели за прялками, формируя из серых кучевых облаков у своих ног прочные нити. — Благого дня, мастерицы, — обратился Реза ко всем и ни к кому разом. — Где я могу найти арашшара? — И вам всех благ! — Для чего тебе знать? — раздалось шутливо из-за одного из станков. — У нас каждая сама себе начальница, — поддержали из другого ряда. — Скажи, какая нужда привела, а мы уж подскажем! Не успел Реза придумать, как сладить со своевольными женщинами, как раздался оглушительных хлопок, и грозный окрик приструнил работниц: — Языками чесать в базарный день будете! — Зычный голос прогремел поверх общего шума. В проёме соседствующей мастерской возникла высокая крепкая женщина. Весь её волевой вид, от макушки покрытой головы до подола выгоревшего на солнце добротного платья, говорил о том, что это и есть та самая арашшара. — Если опять не успеете к сроку — вычту зерно из жалованья! Улыбок с лица мастериц угроза не стёрла, однако к работе они тотчас возвратились. Реза же двинулся следом за начальницей, позвавшей его за собой. — Кем будешь? — не оборачиваясь, спросила она. — Секретарь Его Высочества. Ты, должно быть, арашшара? Женщина медленно кивнула, обведя насурьмлённым взглядом карих глаз. В них читалось явное недоверие. — Из дворца, значит. — Она вела Резу через мастерские, мимо других работниц, которые под строгим взглядом двигались шустрее и замедлялись, когда выходили из поля зрения великой начальницы. — Однако не вижу я при тебе ни стражи, ни писчих. Обыкновенно министры, как бараны: топчутся гуртом или псов своих посылают. — Мне не требуются провожатые, — отрезал Реза. — Но если тебя снедают сомнения, я поищу другое место, где смогу оставить деньги. — Не горячись, — сменила женщина неверие на милость. — Лучше скажи, что именно ты ищешь. У нас есть всё — от простых ковров для покоев до торжественных к свадебных церемониям. — Я прибыл в преддверии коронации. Заслышав это, арашшара переменилась в лице, пропала её надменность, уступив место благоговейному трепету: — Какие неожиданные вести! Люд давно трепал, что грядут перемены, но и помыслить о подобном не могли. Столь юному принцу куда больше пошло бы плясать на собственной свадьбе… — грудные нотки голоса арашшара приобрели игривость. Забылась она, что не с подругами языками сцепилась. — Уверен, принц будет счастлив узнать, что это всё, что ожидает люд от его правления. Арашшара пристыженно сомкнула губы. Больше попыток выведать подробности она не предпринимала. Тем временем путь их окончился у складского помещения, где был сложен товар. Она с усилием толкнула скрипящую дверь. — Лучшие ковры собраны здесь, господин. Можешь осмотреть их все. Реза прошёл вперёд, разглядывая переплетение нитей на бесчисленных коврах, свёрнутых и сложенных друг на друга. Они представляли из себя лабиринт едва ли не в рост человека. Из потолочных окон заливался белый свет, выхватывая из пёстрых разномастных куч заслуживающие внимания ковры: жёсткие на ощупь и чуть шершавые в тех местах, где изображались бравые воины, охотящиеся на зверей, или танцовщицы в окружении равнолепестковых садов. — Искусство твоих мастериц не знает себе равных… — Так и есть. Только самые одарённые трудятся в моих мастерских: никто не сделает рисунок тоньше, чем Атосса, и никто другой не окрасит пряжу так же чисто, как Наргес. — Вышивка искусна, а плетение прочно, — со знанием дела подтвердил Реза, — однако же сырьё не самого высокого качества. — Берём у местных скотоводов. Время нынче неспокойное. Не все караваны возвращаются из Вавилонии, а те, что возвращаются, — оказываются разграблены до последнего клочка шерсти. С тех пор как крепость Бам забросили, лучшей шерстью не располагаем, — отсекла арашшара. Реза сделал себе мысленно насечку — поднять этот вопрос перед Язданом. — Этого достаточно, чтобы уважить запросы простого люда и зажиточных горожан, — продолжала женщина. — Однако попади в руки моих мастериц шерсть и шёлк высочайшего качества, они соткут ковры такой красоты, что и в Доме Песни развесить будет не зазорно. — Смелые слова. И, надеюсь, честные. — Пусть отсохнет мой язык, если я произнесла хоть слово неправды! — Глаза женщины загорелись с особой страстью. Столь сильно было это чувство, что, даже не опираясь на дар, Реза ощутил, сколь горит эта женщина своим ремеслом. Этот ответ более чем устроил секретаря. Он двинулся меж рядов, заложив руки за спину, безучастно разглядывая свёртки, напоминавшие поваленные стволы деревьев. Начальница двинулась за ним. — Мастерство ваше под сомнение ставить не приходится, но что до расторопности? — Сам всё видел, господин, — выглядывала женщина из-за плеча Резы. — Ткут, не поднимая головы, денно и нощно. — Очень хорошо, — закивал Реза и обернулся, останавливаясь: — Мне нужно шестьдесят ковров до исхода багаядиша. — Так скоро? — воскликнула Великая начальница. — За одну луну выходит около пяти ковров, а ты просишь пять дюжин к началу осени! — Так что же, все слова, выходит, были не более чем шелухой? — решил пройтись Реза по самолюбию женщины. — Мне стоит обратиться в другую мастерскую? Напротив, если мне не изменяет память, находится ещё одна, поболее вашей… — Он притворно-задумчиво указал в сторону соседствующего здания. На мгновение по лицу мастерицы пробежалось нечто подобное страху. Она поджала губы. Глаза её блеснули тем самым стяжательным огоньком, что Реза замечал в иные моменты за Ашей: — Запросы твои немалые, господин, но от слов своих я не отрекаюсь. — Славно, — по-доброму улыбнулся секретарь, будто не он сейчас использовал подлую увёртку. — Царская казна обеспечит всем необходимым. Что же до оплаты… — Он перебрал в уме последний отчёт казначея. — Все издержки возьмёт на себя дворец. — Абсолютно все мои работницы будут задействованы, а значит, от прочих заказов придётся отказаться. Едва ли один большой заказ перекроет множество поменьше… — Работу оплатят в двойном размере. Половину сразу и половину — как всё будет готово. Арашшара присела в поклоне: — Исполним в лучшем виде, господин. Секретарь достал из-за пазухи заранее подготовленный документ и протянул ей: — С этим тебя пропустят во дворец. Найди меня, как только будут готовы эскизы, и обратись в казначейство, дабы получить всё необходимое для работы.• ══─━━── ⫷⫸ ──━━─══ •
Вернув коня в стойло, Реза обогнул конюшню. Одна дорога от неё — с потрескавшимся камнем и сорной растительностью — уходила в старый парадиз, где меж зарослей можжевельника и стен кипарисов покоились останки старого дворца, другая же, — выметенная слугами и обрамлённая клумбами, — вела к ристалищу, с которого доносились бойкие звуки рожков и переливы музыкальных инструментов. Не смея отказать себе в удовольствии лицезреть принца в седле, секретарь выбрал эту широкую и светлую тропу. Чем ближе он спускался к полю для игрищ, тем громче свистели наи, грохотали томбаки и заливался руд. Семеро специально обученных скакунов, подгоняемые ритмичными звуками, взметали песок в небо в погоне за крохотной точкой мяча, что наездники направляли ударами клюшки в ворота соперника. Яростнее всех по полю носился Яздан, точными пасами направляя мяч тяжеловесному Нариману, а легконогий Азмун оттеснял принцессу Шерифат. Впрочем, та не уступала в скорости и сноровке Яздану, в манёврах полагаясь на близкую подругу, что не отставала от принцессы. Выделялась на общем фоне мельтешащих игроков и слуг, снующих за оградой, только Аша, что восседала на Кори. Клюка её залихватски лежала на плече, так как с высоты загривка Мантикоры не доставала до земли. Сам же священный зверь, заигрываясь, катал мяч лапой, когда тот попадал к нему, и сокомандницы Аши в такие моменты прекращали погоню, а судьи трубили в рожки. Никто, однако, не осмеливался отнять игрушку большого кота, и Аша увещеваниями добивалась от него покорности. Реза остановился поодаль, в тени апельсинового дерева, с добрым смехом наблюдая за беспомощными игроками, что в човгане демонстрировали свои удаль и силу. Кожаный мяч швыряло из стороны в сторону глухими ударами; били копыта оземь; прислуга разносила прохладительные напитки и заботилась в перерывах о загнанных животных. Сколь бы ни метался по полю принц, Аша с Кори не позволяли ему приблизиться к их воротам, но и Шерифат с наперстницей не спешили забивать во врата, защищённые Нариманом. Последив недолго за увеселением, Реза уже развернулся, дабы уйти, но тут ленный полдень содрогнул утробный вой рожка — длиннее и сильнее, чем все до него. Яздан затрубил во всю мощь лёгких и прекратил только тогда, когда Реза, подкатив глаза, покинул апельсиновую сень. Принц вернул рожок судье и тряхнул поводьями, срываясь с места. Скакун понёсся прямо на переписчика, и песок, вырывающийся из-под копыт, делал того похожим на песчаного демона. Натянул поводья принц у самой ограды, обдав закашлявшегося Резу пылью. — Времени попусту не тратишь? — окликнул с высоты принц. — Присоединяйся к игре. — Я не слишком хорош в човгане. — Реза укрыл сощуренные от солнца глаза ладонью. — Только на смех себя подниму. — Можешь заменить одного из судей. Тот, что в зелёном сарапи, явно подсуживает девушкам. Конь принца, распалённый игрой, не жаждал стоять на месте; он то и дело вертел мордой, но ослушаться хозяина не смел и нетерпеливо бил копытом, словно это могло бы поторопить разговор. Яздан похлопал по его соловой шкуре. — Ждёте, что я буду подсуживать вам? — Реза едва разобрал хитрую ухмылку принца, укрытого собственной тенью из-за солнца позади. — Я вымолю у богов прощения для тебя за этот грешок. Едва сдерживая улыбку, Реза качнул головой и повернулся к принцу спиной, но Яздан, свесившись с застланного тканями седла, оттянул его назад за ворот, подтаскивая ближе к ограждению: — Игра скоро окончится, а после будет обед. Присоединишься? Ответом ему стало выражение вселенской скорби на лице переписчика. Тогда принц склонился ниже, почти касаясь носом каштановой макушки, и сердечно заговорил: — Будь же моим спасителем. Аша с большим котом впали сестрице в немилость, а я не имею представления, каким разговором ещё отвлечь этих девиц. Между ними только что молнии не сверкают и гром не грохочет. Должно же быть хоть одно дружелюбное лицо на этом обеде. Царский конь, верно опознав виновника задержки, повернул шею и куснул Резу за рукав. Тот, подавив вскрик, отпрянул от взбеленившегося животного. — Ну-ка! — прикрикнул Яздан и стукнул пятками по поджарым бокам. — Без яблок оставлю! — Не все мне будут рады, — опасливо поглядывая на поджавшего уши скакуна и потирая наслюнявленное плечо, ответил Реза. — Не беспокойся, Вулан останется в конюшне за плохое поведение. — А что до Наримана? — Секретарь проследовал взглядом за принцем, обернувшимся на вельможу, могуче возвышающегося на резвом скакуне и о чём-то бранящегося с подавленным судьей. — Человек он недурной. Вспыльчив и гневлив, но бьётся за правду яростнее прочих. Реки вспять обернёт, дай ему только причину… Его неприязнь к тебе продиктована его опасениями за благополучие империи. Впрочем, на твоём месте я бы держался от него как можно дальше. Справа от меня пустующая скамья, — задорно подмигнул принц. — Я не прочь уступить её кому-нибудь другому, а советом вашим я воспользуюсь… — сделал шаг назад секретарь. — Не явишься — в самом деле приставлю стражу с косметами, — пригвоздил принц к месту. — Ни шагу не ступишь без надзора. Не утрудив себя выслушать всё хорошее, что думал об этой затее Реза, Яздан щёлкнул поводьями и направил сорвавшегося, точно стрела с тетивы, коня в гущу игрищ и увеселений. Реза ощутил, как дёрнулось его веко. Не считая угрозу хоть сколько-то весомой, он, однако, не стал пренебрегать ею. Ослушайся он сейчас — и Яздан приведёт в исполнение коварный план. Пойди Реза на уступку — затуманит бдительность принца, и вот тогда уже тот точно позабудет об обещанном. Не слишком-то торопясь, переписчик вернулся к себе для совершения дневного туалета. Покои его к тому времени трещали от обилия свитков и табличек. Бехруз и Хосров оказались на редкость расторопны. Остатки скромного пространства заполнили корзины и сундуки, так что попытка добраться до одежды оказалась настоящим испытанием для его гибкости и аккуратности. К тому времени как Реза управился, игроки понемногу стягивались в общей зале. — Рада тебя видеть, Реза! — Аша окликнула его, замахав руками. Подошла — почти подбежала, — придерживая длинную юбку, расшитую цветами. — Не ожидала, что ты решишь присоединиться. Вокруг подруги кружило облако ароматного масла, приземлённого запахом мокрой шерсти. Кори, с много меньшей живостью, ступал следом за хозяйкой, тихо цокая подстриженными когтями по мрамору. — Его Высочество был очень убедителен. — Ты ведь знаешь, что Нариман тоже будет… — осторожно начала подруга, протиснувшись Резе под локоть. — Знаю, но это не должно стать проблемой, ведь человек он не дурной. Вспыльчив и гневлив, но бьётся за правду яростнее прочих… — Это Яздан так сказал? — прыснула со смеху Аша. Реза мрачно кивнул. — Если тебе неуютно, можешь сесть рядом со мной и Кори. — На эти слова большой кот возмущённо-удивлённо уркнул. Аша обернулась к нему. — Верно ведь? Ты же перестал сердиться! Не смотри на меня так, Реза тоже друг. Нет, Кори, не проси… Ну хорошо, удвою твою порцию наана, но не более того! У тебя бока уже свисают с кровати. Не протиснешься в двери, останешься ночевать в саду! Всё, Реза, мы договорились. Реза лишь с виноватой улыбкой покачал головой: — Ты слишком добра ко мне… Вы оба, — исправился он, обратившись к Кори. Тот, фыркнув, отвернул морду и зашагал быстрее, перегоняя смотрящую ему вслед с укоризной хозяйку. — Его Высочество грозился посадить меня справа от себя. — Тогда мы сядем следом, — улыбнулась Аша. — Даже если нам с Кори и определили другое место, никто спорить не посмеет, когда он взберётся на тахту. — Полно обо мне, лучше расскажи, как состоялось твоё знакомство с принцессой. Аша нервно затеребила мочки ушей, не привыкших к тяжести серёг: — Встреча наша прошла с соблюдением всех формальностей. Длинная процессия от самых парадных врат до лестниц в тронный зал. Приветственные поклоны, дары и потом ещё более длинные разговоры. Мне приходилось пощипывать непутёвого принца, чтобы он не заснул стоя. О своих боевых свершениях Шерифат рассказывала мало и кратко. Скромнее людей, чем вы с ней, мне встречать не доводилось, — удобнее перехватила Аша Резу под локоть. — Сколько бы ни старалась я выпытать у неё о жизни в Бактрии и боевых достижениях, она всё сводила к сущим пустякам. Развлекала принца беседами и историями о пустом, уводила его с глаз подальше, а он и рад был идти за ней… — Они не виделись со времени дворцового переворота, — мягко накрыл её ладонь своей Реза. — Немудрено, что радость встречи затмила всё прочее. Дай им время наверстать упущенные годы. — Не подумай, что я злюсь, наоборот, мне только в радость, если Яздан доволен, но настойчивость Шерифат не даёт мне покоя. Так на базаре ведут себя особенно ушлые торгаши, что, завладевая вниманием, обдирают до последнего лучника. Меня не покидает чувство, будто я для неё кость в горле. Она всё старается увести Яздана подальше от нас с Кори. — Её понять нетрудно. Как бы ты приняла такую дружбу, будь на месте Яздана твой будущий муж? И большой кот рядом не располагает к доверию… — Тут Кори резко повернул голову и навострил уши. Реза сразу же исправился: — Пока не узнаешь его поближе. — Ты говоришь глупости, Реза. Только не обижайся! Однако же я ей не соперница, тут и думать нечего. — Нет ничего хуже для царицы, чем быть в немилости. Аша заливисто рассмеялась, чем обратила на себя внимание всех проходивших мимо слуг: — Мы говорим о Яздане, Реза. Единственное, с кем Шерифат придётся вести борьбу, это с его подушкой. На краткий миг Реза смог позволить себе блаженную полуулыбку: — Мне даже жаль Её Высочество: проиграть войну ещё до её начала... Аша утёрла выступившие от смеха слезы, пока сурьма совсем не растеклась по щекам: — Позволь спросить: почему ты говоришь об их браке как о чем-то решённом? — Юная красавица благородных кровей, поддержавшая царскую армию в подавлении восстания, приезжает во дворец наравне с будущим царём аккурат к готовящейся коронации. Лишь вопрос времени, когда принц объявит о женитьбе. — Мне так не кажется. — Аша закачала головой, и височные подвески на её вуали тоненько звякнули. — Без сомнений, она станет достойной царицей, но станет ли она желанной спутницей для Яздана? Реза с изумлением посмотрел на подругу: — Он выглядел совершенно обычно во время човгана. Я бы даже сказал, находился в добром расположении духа. — Потому что принцесса была неподалёку… — Разве же это плохо? — не понимал Реза. Аша тяжело покачала головой: — Я всё утро и весь день наблюдаю. Рядом с ней он расцветает, это правда. Однако, может, принц и выглядит счастливым, пушит перья и расправляет хвост, но он не кажется мне искренним. Словно не может предстать перед ней в другом свете… — Помнишь вечер, когда вы втроём пришли в мои покои и устроили гадания? — внезапно протянул Реза. — Ахах, такое забудешь, как же! — Его Высочество сказал тогда, что его мнением в вопросе женитьбы никто интересоваться не станет. Думаю, он готов сделать выбор в пользу всеобщего блага, а не своего собственного… Аша выдернула руку и остановилась посреди коридора, уперев кулаки в бока, словно собралась браниться с торговцем из-за неоправданно высокой цены. Реза невольно отметил, насколько нелепой была эта поза, облаченная в столь роскошное платье. — И ты туда же? — прикрикнула Аша. — Что с Ясмин я спорила, что теперь с тобой придётся! Яздан никогда о себе не думает, поэтому это должны делать за него мы. Нельзя допустить, чтобы он оказался несчастен! Внимание посторонних, неявное, но цепкое, стало слишком уж неудобным. Реза подошёл к подруге и взял её мягкие ладони в свои, доверительно заглянув в глаза: — Аша, я восхищаюсь твоим стремлением нести добро в мир, но порой оно меня страшит… Я так же, как и ты, желаю принцу только самого благого, но что мы можем? Посадить их на цепи по разным углам? — Сперва нужно выяснить, искренняя ли она в своих намерениях или же преследует корыстный интерес. — Аша извернулась и двинулась дальше по коридору. Реза неспешно зашагал за ней: — Помнится, ты говорила, что знакомство ваше не задалось. Аша слегка стушевалась, но решимости в ней не поубавилось: — Не без того, но ты ведь поможешь мне сладить с ней? Подскажи, как завоевать расположение царской особы. — Прежде у тебя и без моего участия не возникало проблем. — Реза... — с нажимом произнесла Аша. — Твоя затея может обернуться не самым удачным исходом, и в такие игры играет куда больше человек, чем тебе может казаться. — Прошу тебя, — резко обернулась подруга. Брови её умоляюще выгнулись. — Ты знаешь, что я не отступлю. Так огради меня ото всех ошибок. — Ну… хорошо, — сдался наконец переписчик. И зачем только ввязывается в авантюру? Более плодотворного союза и придумать нельзя, так и мешать незачем. Единственные виды, которые имел Реза на Яздана, — это превращение его в достойного царя, такого, за которым пойдут люди, и подспорье в виде Шерифат в таком случае только на руку. Однако... — Первое, на что падает внимание, — это платье. — Платье? А что с ним не так? — Подруга пошевелила юбкой, разглядывая переливающийся подол. — Недостаточно красивое? — Что ты, — спешно развеял её сомнения Реза. — Оно чудесное, но эти белые лилии… Считаются символом королевской власти. Если в принцессе есть хоть капля честолюбия, их символика больно её ужалит. — Проклятье! Я совершенно об этом не думала, когда наряжалась! — ярко выругалась Аша и заозиралась по сторонам в поисках служанок и укромного уголка, когда уже почти дошли до обеденной залы. — Я должна успеть переодеться! — Поздно, Аша… — Тихий шёпот заставил подругу прекратить суету, прежде чем широко улыбающийся управитель отдал поклон и всплеснул руками. — Прошу вас, — отчеканил он. — Все столы подготовлены.• ══─━━── ⫷⫸ ──━━─══ •
В комнате отдыха зной ощущался меньше. Растянутые меж мраморных колонн яркие ткани делали солнечный свет приглушённым, мягким, а сандаловый пар, тонкими струйками поднимающийся от курильниц, ещё больше разморил и без того тягучий воздух. Царское место, что на пару ступеней возвышалось над полом, ещё более склоняло к дремоте, полностью задёрнутое от чужих глаз. Управитель засеменил впереди, направляя приглашенных к отведенным им местам. Аша же, приметив, что миска Кори стояла далеко в стороне, звонко скомандовала: — Выбирай место, Кори! Большой кот с разбегу запрыгнул на вторую от царской скамью. Для вида потоптался кругом, когтями взбивая покрывала и едва не сбив хвостом высокие вазочки с нугой. Побледневший как стена управитель хотел было согнать большого кота, да только не нашел в себе смелости приблизиться. Тогда он отдал команду слугам, и те, осторожничая, передвинули уготованную чашу ближе к зверю и улыбающейся Аше, весело плюхнувшейся на подушку. Реза остановился у подготовленного для него стола, не решаясь, однако, присаживаться без будущего царя. Он предпочёл не смотреть на стол вообще, поскольку один только вид тахдига с фесенджаном сводил щёки в предвкушении — что уж говорить про остальные яства, только что не валившиеся со столешницы. Взору его было доступно то, как тончайший полог слегка раздувало гуляющей прохладой, что на краткий миг позволяло видеть мягко застеленную для принца тахту. Здесь же, в комнате, присутствовал и Азмун, что резвее всех носился по полю. Сидел притихший; лишь обменялся молчаливыми поклонами. Когда громыхнули двери, возвестив о прибытии Наримана, ангар вздрогнул. Не удостоив никого приветствием, намеренно громко ступая по мраморному полу, министр прошёл к самому дальнему столу, схватив кубок. Подоспевший к нему белой тенью виночерпий умело, не проронив ни капли, зачерпнул киафом напиток и тремя пальцами подал министру. — Не ожидал, что и ты тут окажешься. — Глас последнего, отскочивший от стен, спугнул виночерпия в тень, к глазурованным горшкам. Нариман недовольно причмокнул, покачав головой. — Интересно, чем таким ты сумел затуманить разум принца, что он продолжает слепо верить твоим словам? Аша, оскорблённая сказанным много больше Резы, к которому и были обращены злые слова, выросла между ним и грозным министром, рвущаяся в бой. — Реза верен принцу Яздану, и уж кто не должен его упрекать, так это тот, кто смеет ослушаться царских указов! — подбоченилась подруга. Тень от подошедшего ближе министра накрыла её с головой. Кори, цокнув когтями, спрыгнул с кушетки и встал рядом с хозяйкой. Даже возвышаясь на несколько голов, с прижатыми ушами он выглядел не более котёнка рядом с Нариманом. Тот даже не взглянул в его сторону. — Упрекнуть мне себя не в чем, ведь действую я исключительно во благо царства. И если для того нужно придушить аспида, пригревшегося на груди, я так и поступлю. — Губа Наримана дернулась в оскале, суставы побелели на стиснутом медвежьей хваткой ритоне; но, вопреки ожиданиям, перед девушкой он сдерживал нрав, хоть и мог обрушить его со всей силы. Меч позора угрожающе повис над шеей Резы, и тот положил руку на плечо подруги, отводя её себе за спину. В лицо ударила незримая волна жуткого дара советника. — Когда будете душить, не забудьте надеть перчатки. Яд некоторых змей способен убить даже просто попав на кожу, не оставляя и следа. — Яд — оружие труса, — злобно процедил министр. – Если собрался вылезти из-под юбки своей наседки, так имей смелость говорить со мной открыто, а не прячься за словесами. В противном случае я заговорю на понятном тебе языке — и будь уверен, — он склонился ниже, обжигая лицо переписчика на выдохе, — тебе это не придется по нраву. Резе большого труда стоило не пошатнуться: почти болезненная хватка Аши на его руке стала якорем, удерживающим на месте, пока дар советника поднимал жестокие волны, намереваясь разбить о скалы. —Я говорю достаточно прозрачно, — как можно спокойнее проговорил Реза, хотя чувствовал себя лодчонкой, унесённой прочь от береговых маяков в шторм. Нариман потянул уголок губ в едкой усмешке: — Так и быть, раз прямоте ты не внимаешь: натачивай клыки, покуда я не добрался до перчаток. — Вам лучше прекратить этот балаган, покуда принц Яздан не пришёл, — всё же высунулась Аша из-за спины Резы, но тот не позволил ей протиснуться вперёд. — Не стоит омрачать его радость встречи с сестрой глупыми распрями. Нариман одним махом осушил кубок и, вернувшись к своему столу, громко опустил его, чем заставил бледного ангара снова вздрогнуть. Вместе с министром отступила и удушливая волна противного трепета. Душевная слабость перед природой его дара закладывала отвращение к самому себе — в самом сердце. Не только близкое присутствие Наримана тяжело давалось, но и дистанция ощущалась не менее разрушительной. Аша потянула Резу за рукав обратно на подушки. Спросила полушёпотом: — Это правда? То, что ты сказал про яд змеи? — Нет, — ответил переписчик также на грани слуха. — Я не читал ни о чём подобном, но господину Нариману о том знать не обязательно. Подушки прогнулись под его весом. Втайне Реза всё же надеялся, что Нариман сумеет придумать, как его очернить, дабы принц отстранил от службы и переписчик мог заняться тем, чему его усердно обучали. Беготня от одного ведомства к другому, бесконечный водоворот проблем и угроз, коими пропитан дворец насквозь, сильно утомляли, и не мог Реза, подобно Яздану, завалиться спать в лучах утреннего солнца и отречься от забот. Голова его, где каждая мысль работала на общее, совершенно неясное и туманное благо, разрывая на части, неустанно гудела от напряжения, словно пчелиный улей. Кончики пальцев с нажимом, кругами прошлись по виску. Каждый шорох, каждый шаг, доносившийся из смежных комнат, проходились словно напильником. Когда же двери громыхнули снова, по голове точно ударили молотом. Не с первого раза разлепив веки, Реза увидел её... Принцесса с чувством достоинства поприветствовала присутствующих — прекрасный бутон качнулся, словно под тяжестью капли росы, и воспрял, радуя лепестками алых губ; Яздан, не замечая ничего вокруг, вёл Шерифат через залу. Шёлк водопадом струился по тонкому стану, обнимали плечи и тонкие запястья золотые браслеты, покачивались в такт движениям крупные серьги. Дивный аромат цветочной лёгкости заполонил помещение, и даже тлетворное влияние дара Наримана не могло пробиться сквозь эту обезоруживающую красоту. Всё было в принцессе нежно и прекрасно, и только накрашенные глаза жгли душу стальным блеском. Яздан рядом с ней, как и предупреждала Аша, лучился и сиял открытой улыбкой. Он довёл Шерифат до места подле себя и сам занял царскую тахту, подав знак поднять занавесь, дабы все присутствующие могли его видеть. По хлопку прислуга принялась спешно расставлять подготовленные блюда и наполнять кубки. Боевая подруга, что неотступно следовала за своей госпожой, помогла ей с платьем и тайком поправила висонную вуаль на волосах. Она чем-то напоминала Ясмин: такой же жёсткий взгляд, замечающий во всём угрозу, и мозолистые пальцы, кружащие вокруг ятагана за поясом. — Первая половина дня вышла очень насыщенной, — заговорил, наконец, Яздан, — и я так и не успел расспросить тебя подробно: как обстоят дела дома? Как поживает дядюшка? — Благодарю, тебя, дорогой брат, — лучезарно отвечала принцесса, — отец в добром здравии и ясном рассудке. Сейчас он с отрядом верных солдат защищает границы от набегов. Милостью богов — дела успешны: недавно мы выкупили несколько полей под виноградники у дома Мурашу, а у Эгиби приобрели партию рабов. Ремесло также процветает. Стекольных дел мастера научились соединять свинцовые пластинки со стеклянными… Реза незаметно для других спрятал тоскливый зевок за глотком финикового вина. Праздные беседы, лишённые крупицы смысла и не поддерживаемые ничем, окромя как опасением неприличного молчания, вгоняли его в дремучую тоску. Пытливому уму было не схватиться за обтекаемые мысли, скользящие от уст к устам. Единственный приятный момент крылся в том, что с появлением Шерифат головная боль Резы притихла. Свернулась где-то на задворках. Струны инструментов, умело пощипываемые музыкантами, вторили мирному течению беседы. Азмун сидел так же скромно и тихо, не спрашивая ничего и отвечая только тогда, когда обращались непосредственно к нему; Нариман часто сыпал возражениями, спорил, и то терял контроль над даром, то обретал его в зависимости от тона беседы, но всё же вёл себя при девушках сдержанно; Аша кисло ковырялась в блюдах. И только Кори с аппетитом поглощал один наан за другим. Самое же интересное зрелище ждало Резу в лице Яздана. Принц словно оказался в плену у Шерифат: практически всё его внимание было обращено к ней, каждое слово, каждое движение он ловил с несвойственными ему вниманием и упоением. В редкие моменты, когда принцессу увлекали в праздный разговор другие присутствующие и он подавал кубок для наполнения, взор его натыкался на одного из виночерпиев, что ковшом наливал себе в левую руку вина и выпивал, демонстрируя безопасность, и только потом, самым изящным образом, подавал ритон принцу. Реза без труда опознал в слуге грека, и рот его скривился, словно переписчик хлебнул прогорклого молока. Червь ревности вновь напомнил о той гнили, что осталась в сердце. — …Как тебе нравится во дворце, сестрица? Всем ли довольна? — Яздан перехватил у виночерпия наполненный ритон и, мазнув напоследок по удаляющейся фигуре быстрым взглядом, поднёс ко рту прохладное вино. — Благодарю, догорой брат. Покои, что мне подготовили, чудесные, вид на вулкан Сарува потрясает мой взор каждый раз, как я выглядываю в окно. Я столь давно не бывала во дворце, что успела забыть тот трепет, который он вызывает. Не получается не думать о том, что будет, если Сарува извергнется. — Не столь давно земля и впрямь содрогнулась и пошла трещиной, — вдруг сотряс разморённый воздух грудной глас Наримана. — Однако если извержению быть — дворец выдержит нападок стихии. — Только старая его часть. — Реза с кислым выражением лица разглядывал кубок, так что острый взгляд, которым его полоснул министр, нисколько не задел. — Если вы были достаточно внимательны, то могли заметить, что местами в новом крыле треснули плитки… — В сказаниях говорится, что Мантикоре подвластны вулканы. Кори ведь в прошлом пробуждал их? Может, он умеет и усыплять? — несмело подал голос Азмун. — Верно, огонь — его стихия, — приструнил ангара грозный министр, — ровно как и устроение пожаров. — Значит, слухи не лгали? — уточнила принцесса. — Мантикора и впрямь сжёг деревню у Запретного леса? — Всё было совсем не так! — уязвлённо возразила Аша, но протест её потонул неуслышанным в ропоте приближённых: — Чего только стоил пожар, случившийся во время пира. Красноречивая демонстрация добрых намерений вышла... — Я слышала о сгоревшей библиотеке. Очень досадная потеря. — Удивительно, как быстро в столь огромной империи передаются истории, — с вежливой улыбкой отвлёк на себя внимание принцессы секретарь. — Должно быть, сказители донесли и то, как Мантикора защитил жителей деревни от стаи волков? Кори хлестнул ядовитым хвостом по мрамору, утробно рыкнув. В смежной комнате раздался грохот уроненной посуды, и пересуды затихли. — По правде сказать, в подобное верится ещё меньше, чем в хвост земляного скорпиона о теле льва, и всё же… — Принцесса не без осторожности взглянула на зверя, что с аппетитом заглатывал очередной наан из рук Аши. — Небезопасно держать в сердце империи отравленный шип. — Не беспокойся, сестрица, — успокоил Яздан. — Я бы не дозволил Кори остаться, не будь уверен в нём и в Аше. — Не смею сомневаться в твоих решениях, дорогой брат. Иной раз зла приходит больше от человека, нежели от зверя… Намерено ли или всё же случайно, но Шерифат удавалось бить словом в цель без промаха. — В такие моменты истинное счастье познается в друзьях, что стоят плечом к плечу. — Яздан изящно обернул словесную уловку в свою пользу. — Не откликнись ты на мой зов, предатели бы запрятались меж скал, как змеи под камнями, выжидая момента для нового броска. Персия может спать спокойно. Шерифат вновь поклонилась от сердца, принимая похвалу. Наперсница за её спиной также склонила покрытую голову. — Нет большей чести, чем биться рука об руку с будущим царём царей. Позволишь ли спросить тебя? — Всё, что угодно, сестрица. Принцесса смяла в ладонях платок, подбирая более уместные слова, чтобы не звучать столь резко, но перемена её настроения ощущалась в воздухе — таким он обыкновенно становился перед самой сильной грозой: — Этот вопрос терзает меня уже который день, лишает сна и спокойствия. Нашли ли зачинщика тех злодеяний? Сама мысль о том, что презренный шакал продолжает ступать по святой земле, заставляет мою кровь вскипать! Ведомый её настроением, принц подался грудью вперёд: — Я разделяю твой гнев, но беспокойство излишне. Недолго ему осталось осквернять дыханием воздух! Поддавшись девичьим чарам, принц и сам распалился еле сдерживаемым гневом. Словно сумей он прямо сейчас отсечь голову предателя — бросил бы её к ногам Шерифат. Реза давил в себе ревность, как гадину в зародыше, но её едкая желчь успела испортить вкус каждого кусочка пищи. Лишь для того, чтобы не вызывать к себе лишнего внимания, секретарь продолжал отщипывать от баранины и барбари, подслащая гранатовым соусом. Раздражало раболепное выражение лица принцессы. Ещё больше раздражало то, что раболепие это не являлось показным и наигранным. Она в самом деле восхищалась будущим царём. Все те слова, сказанные Аше, теперь казались не успокоением подруги, а попыткой убедить самого себя, что союз их пойдёт на общее благо. Благо, в котором для Резы не найдётся успокоения.