Импульсивное решение и резервные планы

Всё шло не так. Буквально всё. Полоса невезения началась аккурат после того, как Гермиона импульсивно аппарировала потенциального хозяина Старшей палочки подальше от места, где его могли убить. Бессознательное состояние Гарри, ночевка с Малфоями в палатке, срыв, возвращение в Хогвартс, шарахнувшийся от нее как от банши Рон и вишенка на этом подпорченном торте — тотальное непонимание ее действий друзьями и соратниками за исключением Кингсли, нескольких профессоров и пары авроров. Но, несмотря на мнение большинства, Гермиона отказывалась признавать ошибку. Перед глазами все еще стояло истекающее кровью тело профессора Снейпа. Такой судьбы она не пожелала бы никому, а с Драко Малфоем, судя по выстужающей кровь интонации, Волдеморт собирался поступить гораздо более жестоко (мозг отказывался генерировать способы убийства, на которые способна фантазия этого существа). Она поступила правильно, спасла человека. Точка. А то, что человек может оказаться полезен, — приятный бонус, не более. Ошибку Гермиона допустила позже. Когда, поясняя свои мотивы на общем собрании, напомнила о словах Гарри во время поединка с тем, кого большинство присутствовавших на собрании боялись называть по имени. Полетевшие в нее разные по формулировке, но одинаковые по сути вопросы «Зачем было так извращаться, вместо того чтобы просто убить гаденыша?» застали врасплох. Подобный вариант она даже не рассматривала. Вот вообще. Как можно?! Они ведь не Пожиратели. Этот аргумент Гермиона придержала, высказав другой: неизвестно, как поведет себя палочка, если хозяин умрет, не признает ли того, в руках, у кого находится (то есть Волдеморта). Ее слова заставили рьяных сторонников убийства Малфоя замолчать, но то, что полыхало в глазах бывших однокурсников и софакультетников, Гермионе категорически не нравилось. К счастью, не ей одной. Кингсли отозвал ее после собрания в сторону, напомнил о первоочередной задаче беречь чертовых Малфоев, попросил помочь Макгонагалл с защитными и оповещающими чарами на комнатах, куда будут отселены «полезные» сторонники Темного Лорда, и особенно тщательно оградить от посягательств обиталище Драко. «Вы ведь умная девочка и прекрасно понимаете, что теперь, когда все в замке знают о Старшей палочке, на спине младшего Малфоя нарисована большая мишень», — в глубоком басе Шеклболта не было прямого упрека, но Гермиона остро почувствовала свою вину. Почему самая выдающаяся по мнению покойного Люпина ведьма поколения даже не подумала о таком развитии событий?! Они в две палочки с профессором Макгонагалл наложили на жилые помещения в левом крыле первого этажа столько заклятий, сколько вспомнили, и только убедившись, что даже пикси не пролетит незамеченной, развели ожидающих своей судьбы перебежчиков по подготовленным комнатам. И вот — снова неудача. Стоило ей оставить Малфоя, как тот вышел из апартаментов и нашел приключения на свою задницу! Хорошо еще, что Гермиона обнаружила пропажу почти сразу. Вид его изломанной фигуры рядом с лестницей между острыми камнями, покрывающими пол полузаваленного подвала, потеснил в ее мысленном топе ужасов последних дней порванное горло Лаванды и утопающего в собственной крови Снейпа. Кто-то проследил за заселением? Кто? Подозреваемыми были минимум три четверти волшебников, населяющих Хогвартс. Она сама дала им мотив. Еще и Малфой не помогал сузить круг подозреваемых, отказываясь сотрудничать. Этот… нехороший человек, из-за которого второй день приходилось почти безвылазно торчать в лазарете, бесконечно бесил Гермиону, но уходить она не собиралась. Она выполнит свое задание во что бы то ни стало! Не ради Малфоя, ради всех. Не то чтобы Гермиона желала ему смерти. Такого она не желала никому кроме, разве что, Волдеморта. Малфой же просто не заслуживал сильных чувств, и большую часть времени ей было на него плевать. Может быть, она немного ненавидела его на третьем курсе, но в основном негодование вспыхивало фрагментарно, когда слизеринский придурок затевал очередную свару. Проблем хватало и без него. Как о личности Гермиона была о нем невысокого мнения, но много об этом не думала до последних дней. А теперь… Умом она понимала, что интересоваться Малфоем сверх своей задачи не нужно, но гад постоянно маячил в поле зрения, и мысли то и дело возвращались к нему. Его реакция на смерть эльфов… Его забота о матери… Пришлось признать, что под мерзкой колючей оболочкой прячется человек. По правде, ее представление о себе он пошатнул немного раньше, когда вытащил тушу своего огромного прихвостня на груду хлама в Выручай-комнате. Вот уж чего Грейнджер не ожидала от трусливого эгоиста. Однако это не меняло динамику между ними: в общении с ней Малфой оставался таким же высокомерным, невоспитанным хамом. Что интересно, он был другим не только с матерью. Например, смешно и нелепо заигрывал с одной из помощниц Помфри, милой девчушкой Асторией, которая почему-то испытывала к нему сильнейшую неприязнь. — Мудак, — буркнула та самая помощница, заворачивая в отгороженный ширмами уголок отдыха, где Гермиона коротала день за книгами об артефактах. — Малфой? — фамилия вылетела случайно, просто чертов слизеринец в этот момент занимал ее голову. — На этот раз не он. В смысле он мудак, кто бы спорил, но сейчас меня достал ваш гриффиндорский пироман. Гермиона отметила уточнение «ваш» и у нее немного отлегло от сердца: бойкая пятикурсница учится не на Гриффиндоре, а значит, экс-староста забыла не кого-то из своих малявок. Она совсем не жалела, что никто теперь не носит факультетских знаков отличия, но так было бы проще ориентироваться среди малознакомых студентов, наводняющих больничное крыло. При знакомстве Гермиона удивилась, что не помнит Астри. Та ответила, что мало кто ее узнает, так как за последние два года она сильно вытянулась. Астория действительно была высокой барышней. — Симус? Что он сделал? — Содрал повязку раньше, чем бадьян подействовал. Снова. И ведь ты накладывала на него свое заклинание, так что у него нигде не должно чесаться. — Заткнись, змея слизеринская! Откуда мне знать, что ты не отравила бинты! — гневное восклицание разнеслось по всему лазарету. Гермиона поставила в голове галочку, что не стоит обсуждать пациентов без Муффлиато. — Мистер Финниган! — легкие шаги Помфри диссонировали с ее визгливым восклицанием. — Здесь никто не будет ранжироваться по факультетам. Мисс Гринграсс — моя лучшая ученица, я доверяю ей как себе. — Ты со Слизерина? — переспросила Гермиона. — Тоже прекратишь со мной общаться? — специфические черты лица Астории исказила обида и что-то вроде задетой гордости. — С чего бы? — Гермиона не хотела, чтобы голос выдал фальшивую ноту, но правда была в том, что предвзятость не истребить одним лишь желанием ее не испытывать. Усмешка Гринграсс подтверждала, что Гермиона по-прежнему никудышная актриса. Гринграсс и Слизерин… — Ты родственница Дафны? — с удивлением спросила она. — Ее сестра. Родная. Младшая, — выдала Тори тезисами, умащиваясь на свободной кровати. Высокая, худая, светлоглазая, с длинными прямыми волосами, заплетенными в тонкую косичку, она была кажется, полной противоположностью сестры, которую мисс Марчбэнкс попыталась выставить с письменной части одного из экзаменов СОВ со словами «Ты еще не дорос до экзаменов, малыш». Дафна действительно была похожа на мальчишку-младшекурсника, даже невысокой Грейнджер она казалась крошкой; короткая стрижка, нос — кнопка, маленькие темные глазки. — Вы совершенно непохожи, — ошарашенно выдала Гермиона и тут же извинилась: — Прости, ты, наверное, слышала это десятки раз. — Если не сотни, — прыснула Астория, отпуская неприятную ситуацию с факультетом. — Все нормально, я в папу пошла, Даф — в маму. Гермиона отогнала злую мысль «не повезло обеим». Красота — не главное, а Тори, кажется, хороший человек: помогает раненым, из лазарета не вылезает, не любит Малфоя. Тот, легок на помине, застонал. Астри закатила глаза, а Гермиона не удержалась от вопроса, предварительно отгородившись от потенциальных подслушивающих заглушкой: — За что ты его так сильно не любишь? Презрительная гримаса искривила лицо слизеринки еще больше, чем обида. — Говнюк потому что. Считает, что ему все позволено. В голову полезли нехорошие мысли. Малфой — Пожиратель смерти, мог ли он… перейти черту? — Он ведь тебя не трогал? В том смысле… — Нет, что ты! — замахала руками Астория, не меньше Гермионы ужаснувшаяся предположению. — У нас никто… Я знаю, ты не любишь слизеринцев, но мы не звери… Ни один уважающий себя волшебник... Если не самоуважение, то страх перед последствиями... — Это не из-за факультета, — наполовину соврала Гермиона. — Просто знаешь… война, все такое. Так он просто оскорблял тебя? Неужели чистокровным софакультетницам тоже доставалось от этого ничтожества? Малфой глумился над необычностью девушки? — Нет. Он, слава основателям, меня вообще не замечал. Я, знаешь, до сих пор помню папины наставления перед первым курсом. Папины наставления? Одиннадцатилетнюю девочку просили охмурить самопровозглашенного слизеринского царька? Грейнджер решила на всякий случай не надумывать то, чего нет, и просто наклеила на лицо вежливо-вопросительное выражение. — Не связывайся с Малфоем, родная, — видимо, Тори пародировала отца. — Старайся держаться от него подальше и быть вежливой. От сердца Гермионы отлегло. Она шумно выдохнула, тогда как Гринграсс продолжила: — Говно этакое! Возомнил себя особой королевских кровей! — И ты держалась подальше? — На дракла мне к нему приближаться? Сдался мне этот высокомерный грызун, что только в нем находят! Было приятно видеть человека, не запавшего на показушность и мнимую привилегированность Малфоя. И вообще Гермионе все больше и больше нравилась Астория. А внешность… ну, что внешность? Мимика странноватая, рот огромный, глаза маленькие и как-то нелепо посаженные внешним концом вниз, зато умные, и лоб высокий, и еще вот улыбка приятная, и фигура тоненькая. В общем, Гринграсс — обаятельная девчушка, просто далекая от стандартов красоты. Кто вообще создал эти стандарты?! — Тори, детка, подойди к мистеру Малфою и напои его, — бросила проплывающая мимо Помфри. Гринграсс снова закатила глаза и спрыгнула с кровати. Гермиона поднялась следом. Она не сомневалась в способности Астри дать отпор почти обездвиженному поганцу, но решила, что поддержка лишней не будет. И нужно было все-таки выпытать, в курсе ли он, кто на него напал. — Значит, ты наша, — завел беседу Малфой, полностью игнорируя прислонившуюся к ширме Гермиону. — Я своя собственная, — процедила в ответ Астория. — Слизеринка, — пояснил он свою мысль. Тори молча пожала плечами, приподнимая голову пациента заклинанием, и поднесла стакан к его губам. Малфой послушно глотал воду и смотрел юной целительнице прямо в глаза, Гермиона не видела, отвечала ли та на его взгляд, но отчего-то наблюдать за этим было стыдно. — Спасибо, — промурлыкал Малфой, усиливая стыд Гермионы, и продолжил, будто отсутствие ответа на прошлую реплику ничуть его не смутило (впрочем, возможно, так и было): — Почему я тебя не помню? — Не все испытывают экстаз от привлечения внимания к своей персоне, — выплюнула Гринграсс, Грейнджер мысленно ей поаплодировала. — О, то есть твое внимание к своей персоне я все-таки привлек, — резюмировал белобрысый придурок, и Гермиона не удержалась и прикрыла глаза ладонью. — Странный вывод, — парировала Астория. — Логичный, — не согласился Малфой. — Раз тебе знакомы мои слабости… — Трудно не заметить павлина, когда он распускает хвост. — Конечно, павлины красивые. У нас в поместье… — Не в красоте дело, — перебила Астри. — Он занимает много пространства. В одном птичнике с павлином тесно. — Павлин может сложить хвост, если паве… — Кроме воды, тебе ничего не надо? — Разве что тебя. Гермионе захотелось раствориться. И дернул же ее дьявол увязаться за Асторией! — Малфой, если тебе скучно, пофлиртуй с Помфри, но избавь от этого меня. Мне не интересно и не станет интересно, — если предыдущие слова Тори звучали насмешливо, то теперь в ее приятном низком голосе звенела сталь. Она резко встала с постели больного и в три шага вышла за ширму, отрезающую малфоевскую кровать от остального лазарета. Гермиона почему-то не последовала за ней. Вопросы. Да, она должна задать вопрос. — Грейнджер, свали, — раздраженно прорычал неблагодарный кретин. Конечно, ему было неприятно, что она увидела, как его отшили. Будь на ее месте кто другой, использовал бы шанс поглумиться, но Гермиона была собой, потому благородно оставила незадавшуюся личную жизнь Малфоя в стороне, и сразу перешла к тому, что действительно было важно: — Ничего не хочешь мне рассказать? — Нет, — он скорчил надменную рожу. — Хочу, чтобы меня не трогали. Вариантов было ровно два: Малфой скрывал имя обидчика, чтобы поквитаться лично (Но как? Ведь он не вооружен!), или же сам не знал, кто на него напал (это было вероятнее, человек мог наброситься со спины). Гермиона закатила глаза. Ладно, не хочет по-хорошему, не надо. Когда его выпишут, она устроит ему очную ставку с Кингсли. Дверь хлопнула и по лазарету разнесся звук быстрых шагов. Когда мимо нее процокала каблуками Нарцисса, Грейнджер наклонила голову и спрятала усмешку в волосах. Малфой хотел покоя? Кажется, сегодня не его день. — Драко! Дверь еще раз хлопнула, кто-то из раненых застонал, кто-то возмущенно завозился, а мадам Помфри сделала вошедшему замечание. Тот что-то буркнул в ответ и затопал, пыхтя, как небольшой паровозик. Приближающиеся шаги были гораздо тяжелее, чем у матери Драко, Гермиона на всякий случай достала палочку, но в проеме между ширмами возник всего лишь запыхавшийся Невилл. — Миссис Малфой, вам разрешено свидание с мужем, а не с сыном, — исторг он из себя с шумным выдохом. Строгий тон давался ему с трудом. Стоило Нарциссе попасть в поле зрения Драко, как тот просиял, но на словах о Люциусе на его лицо снова набежала туча. — Что с отцом? — требовательно спросил он, даже не поздоровавшись. — Потом, Драко. Я забегу к тебе позже, — занервничала миссис Малфой, но к Невиллу повернулась уже совсем другая ее версия — холодная и надменная: — Вы обещали конфиденциальность, мистер Лонгботтом. Кажется, у Нарциссы и Снейпа был общий учитель, только в исполнении этих двоих фамилия однокурсника звучала так уничижительно. Нежно тронув сына за прикрытую одеялом ногу и растянув кончики губ в подобие улыбки, миссис Малфой кивнула и покинула закуток. Гермиона, ведомая любопытством, последовала за ней и Невиллом в сторону комнат Помфри. Поппи вышла навстречу, обменялась с Нарциссой малопонятными взглядами и загородила собой дорогу, когда посетительница просочилась мимо нее. Полотно двери надежно отделило чету Малфой от остальных. — Но там… — начала Гермиона растерявшись. — Гарри… Он… — Мистер Малфой занимает крайнюю комнату, мистер Поттер отдыхает в самой дальней. — Только целительница могла назвать кому отдыхом. — На ней лежат чары недосягаемости для всех, кроме меня. — Но… — Он защищен лучше любого волшебника в этом замке, с ним все будет хорошо, — в голосе Помфри пробились нотки нетерпения, но она взяла себя в руки и закончила уже в привычной благостной манере. — Не волнуйтесь, Гермиона. Ваш друг вернется к нам, как только организм преодолеет истощение. — Гарри там? — шепотом переспросил Невилл. Будто не это только что обсуждалось! Гермиона почувствовала раздражение. — Мистер Лонгботтом, мистер Финниган спрашивал о вас, — улыбке школьной медсестры не хватало искренности. — Нев? — Пойдемте, я вас проведу, — Помфри цепко схватила возвышающегося над ней студента за плечо и направила в нужную сторону. — Мисс Грейнджер? Гермионе пришлось вернуться к выделенной ей кровати напротив кровати дежурного помощника, но сдаваться она не собиралась. Достав из кармана видавшую виды бисерную сумочку, Грейнджер призвала Удлинители ушей и запустила их в покои медсестры. Она должна была убедиться, что Гарри ничего не угрожает, да и вообще… — …позор! — пробормотал смутно знакомый голос. — У нас разное понимание этой концепции, — холодно ответила Нарцисса. — Я… — в булькании сложно было разобрать слова, четко выделилось только одно: «Честь». — Честь?! — взвизгнула Нарцисса. — После всего? В ответном мычании четко прозвучало имя «Драко» и слово «мстить». Мстить? Он должен кому-то мстить или речь о тех, кто хочет отмстить ему. Рядом Гарри! Нет, Малфои под Обетом, значит… Гермиона отмахнулась от тревожных предположений и навострила уши, если это выражение в принципе уместно во время пользования девайсом для подслушивания. — Они дети. — На этот раз от интонации миссис Малфой пробрал озноб. — Виновен тот, кто за этим стоит. И тот, кто это допустил тоже. Люциус не счел нужным заполнять паузу повисшую после этих слов. — Сначала нам нужно выбраться из дерьма, в которое ты нас втянул, — резюмировала Нарцисса и, судя по скрипу стула, встала. Гермиона поспешно призвала Удлинители ушей к себе, поэтому не исключено, что последняя реплика была ею придумана, но выбросить из головы мрачное обещание «Каждый заплатит, за то, что сделал. Каждый» она не могла даже после того, как миссис Малфой в сопровождении Невилла покинула лазарет. По спине бегали мурашки, а за грудиной ворочалось дурное предчувствие, каким-то образом связанное с Малфоями. Громкий шепот одного из представителей этой семьи «Грейнджер, пссс!» вернул в реальность. Первым порывом было проигнорировать неуважительное обращение, но затем Гермиона вспомнила, что все еще не заставила Малфоя рассказать о том, кто на него напал. Что, если он созрел? Она подошла к кровати и остановилась, скрестив руки. Для большей выразительности приподняла бровь. — Хочешь, чтобы я рассказал тебе все, что я помню о нападении? — спросил он, отзеркаливая ее выражение лица. — Это в первую очередь в твоих собственных интересах, — Гермиона надеялась, что не выдала своего любопытства и смогла сохранить равнодушный тон. — Ты вроде бы должна меня защищать, значит, не только в моих. — Ты что-то хочешь рассказать? Не томи, — перебила она. — Информация в обмен на информацию, — повел свою игру Малфой, не обращая внимания на попытку осадить. — Ты узнаёшь, что произошло с моим отцом, и рассказываешь мне, я, так и быть, в ответ рассказываю все, что помню о нападении. Хотелось приложить придурка заклинанием, нет, снова врезать по его самодовольной роже; хотелось накричать, обозвать самыми последними словами из тезауруса Рона и Гарри, сообщить, что не позволит собой манипулировать, и отправить со всей его информацией в задницу кентавру, но почему-то вместо этого Гермиона выпалила: — Черт с тобой!