Мир цепей и богов

      «Это немного пугает меня».       Арне опустил плечи, почувствовав, как весь страх, который он старательно отгонял, наконец настиг его. Если уж Ренольд говорит, — точнее, показывает, ведь говорить-то он не умел, — о том, что его что-то пугает, значит, дело серьёзное.       — Я не понимаю, — отрешённо пробормотала Лерайе. Она сидела за столом в общей столовой, где сотни раз собирались маги дома Орланд, и, кажется, могла вот-вот расплакаться. — Что нам делать, Арне?       Если бы он только знал. Мудрейшим был Ренольд, но сильнейшим — Арне, что, однако, ничуть не помогало ему сейчас. Магии, способной спасти от упавшего на них божественного взора, не существовало.       Не существовало и Силы, Движения, Времени и Слова, но Райкер, посланник богов, сказал иначе. Уранионы, истинные творцы, использующие магию и хаос, могут создать подобную магию. Могут создать сакрификиумов, чтобы те, выбрав достойных смертных, создали сальваторов.       Из-за масштабов, описанных Райкером, у Арне кружилась голова. Весь его мир рушился, раскалывался на крошечные осколки, которые вонзались в сердце и разрывали его.       Весь мир рушился, а Сигрид продолжал существовать, не представляя, какая угроза нависла над ним. Магия и хаос уже пришли в движение, сплелись между собой в вечный круг, который никогда не разорвать.       — Они даже не дали нам времени на раздумья, — глухо произнесла Рейна, кончиком ножа вырезавшая сигил на поверхности стола. — Рассвет всё ближе, и наши жизни скоро оборвутся.       «Мы не умрём, — возразил Ренольд, начав активно жестикулировать, — а переродимся. Это разные вещи».       — Какая разница? Нашим человеческим жизням пришёл конец. Они хотят сотворить из нас иных существ, будто мы подопытные крысы!       «Ты не понимаешь», — не отступал Ренольд.       — Чего я не понимаю? — взвилась Рейна. — Думаешь, что это хоть что-то изменит? Нас лишь четверо, как мы приведём сигридцев к спасению? Как мы укажем им верный путь? Этот мир погибнет, как и все остальные!       — Рейна! — наконец повысил голос Арне, но девушка тут же, полоснув по нему убийственным взглядом тёмных глаз, хлопнула ладонью по столу и продолжила:       — Только не говори, что считаешь, будто это великая жертва!       — Я и не говорю, но… Сама подумай: какой у нас выбор? Выступить против богов?       Рейна громко фыркнула, закатив глаза.       — Поверить не могу. И я-то считала тебя умным.       Не говоря больше ни слова, она резко встала. Противно скрипнули ножки стула. Лерайе тихо, обречённо вздохнула. Рейна, не смотря на них, вышла из столовой и громко хлопнула дверью. Лерайе вздохнула ещё раз. Теперь, когда на них легла тяжесть решения, которое им даже не позволили принять, и ответственность за миллионы самых разных существ, Лерайе будто растерялась всю свою дерзость и силу. Стояла у окна, опустив плечи, и смотрела себе под ноги. В уголках её глаз блестели слёзы.       Арне подошёл ближе и приобнял её, потрепав по волосам. Он всегда, сколько помнил себя, все двадцать шесть лет, которые провёл в доме Орланд, был за старшего. Помогал, выслушивал, давал советы, не отворачивался, если кто-то создавал проблемы — думал, как их решить. Он всегда знал, что сказать и что делать, и впервые чувствовал себя абсолютно беспомощным.       — Всё будет хорошо, — сказал он, и Лерайе, улыбнувшись, согласно кивнула.       Это было ложью. Они оба знали, что для них четверых уже ничего не будет хорошо.       Когда Арне направился к двери, Ренольд дважды постучал по поверхности стола, требуя его внимания. Арне обернулся, и Ренольд спросил: «Приведёшь её обратно?»       — Для начала прослежу, чтобы она ничего не сломала в приступе ярости, — с лёгкой улыбкой сказал Арне, выходя из столовой.       Он слишком хорошо знал Рейну, и потому сразу же отправился к воротам. На ночь они закрывались, а над низким каменным ограждением сверкали сигилы, которые поддерживали барьеры. Арне сам каждый вечер проверял их, заботясь о том, чтобы никто не пробрался на территорию дома Орланд.       Рейна сидела на ограждении спиной к дому и яростно что-то чертила в воздухе. Фиолетовый свет то вспыхивал, то гас. Арне решил бы, что Рейна обновляет его барьеры, если бы не понимал, что на самом деле она пытается выплеснуть бушующую внутри злость. Она всегда была такой: чуть что — сразу в драку, и никто не мог её остановить.       — Да ты издеваешься, — выдохнула Рейна, когда Арне запрыгнул на ограждение рядом с ней и немного отклонился назад, чтобы заглянуть ей в лицо.       — Вижу, уже соскучилась по мне.       Рейна фыркнула, скривив губы, и сложила ладони вместе, погасив фиолетовый свет магии. Она сидела спиной к дому, Арне — лицом, и между их плечами было сантиметров десять, не больше, полных магии, ярости и боли.       И обещания, которое Арне уже никогда не сможет сдержать.       — Не хочу, — коротко бросила Рейна, посмотрев на него.       — Я тоже не хочу, — тихо согласился Арне, — но у нас и впрямь нет выбора.       — Можем позволить мирам погибнуть.       Она широко улыбнулась, и на секунду Арне показалось, что это и не Рейна вовсе, а хищница, одна из тех тварей, о которых им говорил Райкер. Стоит ему моргнуть, как она вцепится ему в горло и разорвёт на части.       — Обожаю, когда ты такая кровожадная, — приподняв уголки губ в ответной улыбке, сказал Арне.       — Натравим меня на богов?       — О, нет, милая, я вовсе не хочу, чтобы ты утруждала себя этим.       Рейна низко рассмеялась — так, что Арне захотелось самому сказать Райкеру, который вернётся к ним на рассвете, что они не согласны с решением богов, лишь бы и дальше наслаждаться смехом Рейны. Но, разумеется, богам было плевать на их желания.       — Мы справимся, — вновь став серьёзным, сказал Арне. Он аккуратно накрыл ладонь Рейны своей, и она, к счастью, не стала убирать её. Наоборот, переплела с ним пальцы и крепко сжала, будто боялась, что Арне исчезнет.       — Мы больше не будем людьми.       — Знаю.       — И мы никогда не вернёмся домой.       — Знаю.       Было немного непривычно слышать такое от Рейны, которая меньше всего была привязана к дому Орланд, но Арне прекрасно понимал её настроение. Боги сделали свой выбор, и им четверым предстояло стать сакрификиумами, которые найдут своих сальваторов и подарят им магию, которой ранее просто не существовало. Они откажутся от своих жизней, воспоминаний, тел, от всего, что делает их людьми, сохранят лишь имена, но и этого будет мало, чтобы понимать, кем они были раньше.       — Мы всё равно будем рядом, — едва слышно сказал Арне, положив ладонь на щёку Рейны и поворачивая её лицо к себе. — Мы будем одной магии.       — Это не то, что ты обещал, — тихо, но яростно возразила Рейна.       — Знаю. Мне жаль, правда. Но знаешь, у нас ещё есть немного времени.       Арне соскочил на землю и потянул Рейну за собой.       — До рассвета часа три, наверное. Куда хочешь отправиться?       — Ты серьёзно?       — Разумеется. Может, мы и забудем свои жизни и даже самих себя, но у нас…       Рейна не дала ему закончить: подошла ближе и мягко прильнула к губам. Арне почувствовал не желание, а острую боль, засевшую между рёбрами.       — Порвём этих мерзких тварей, выползших из хаоса, на части, — с улыбкой, больше напоминавшей безумную, сказала Рейна.       Даже не просто сказала, а пообещала, и Арне был уверен: она выполнит это обещание. В отличие от него, который сказал, что сделает всё возможное, чтобы Рейна была счастлива, и покажет ей целый мир.       — Обожаю, когда ты такая кровожадная, — прошептал он, вновь поцеловав её.       Арне ошибся, когда-то решив, что у них будет бесконечное количество времени и мир, каждый уголок которого они успеют изучить. У них оставалось всего пару часов человеческой жизни и слишком мало минут, чтобы насладиться обществом друг друга.       Но он не ошибся в другом: они действительно забыли большую часть своей жизни, лишь после, годы спустя, что-то всплывало в голове. Но не у него.       Арне с самого начала помнил абсолютно всё. И не мог об этом говорить, ведь уранионы, возвысившиеся до богов, ясно дали понять, что это — табу.