Pure blood above all / Чистота крови превыше всего

      Поднимаясь по ступенькам в свою спальню, Пэнси наивно полагала, что все уже давно уснули и сейчас будут недовольны, что ее поздний приход разбудил их. Однако стоило ей войти в спальню, тихо прикрыв за собой дверь, как она поняла, насколько сильно ошибалась: Миллисента, Астория и, к ее большому удивлению, Дафна даже и не собирались ложиться. Судя по взглядам полным любопытства, они с нетерпением ждали подробного рассказа Пэнси обо всем, что произошло на званом ужине профессора Слизнорта, вплоть до самых незначительных мелочей. Конечно, ведь получить приглашение на званый ужин профессора Слизнорта для старшекурсников казалось весьма почетным, а получилось это только у нее, да и то исключительно благодаря Блейзу.       Переодевшись в изумрудно-зеленую шелковую пижаму, она удобно устроилась на кровати Миллисенты, глядя на подруг, замеревших от нетерпения и внимательно смотревших на нее. Несложно было догадаться, что их интересовали все детали: от места, где проходил вечер и количества приглашенных до нарядов приглашенных на званый ужин профессора Слизнорта.       — Профессор Слизнорт решил на вечер забыть о том, что несовершеннолетним запрещено работать, и поэксплуатировать их труд. Долгопупс в униформе официанта, разносящий гостям напитки — незабываемое зрелище! Я удивлена, что он ничего не разлил на самого Слизнорта!       Спальня взорвалась от хохота четырех подруг. Пэнси, совершенно забыв, что только полчаса назад ее сердце сжималось от боли и обиды за Драко, весело смеялась, держась руками за живот. Однако даже сейчас Пэнси не могла не заметить, что взгляд Дафны несмотря на ее смех, оставался пустым. Она нередко замечала, как в Дафне невообразимым образом сочеталась почти детская наивность и серьезность, присущая людям, уже прожившим жизнь, и порой ей действительно не помешало бы расслабиться и просто плыть по течению. Тем более, что больших проблем у сестер Гринграсс не было: они ведь и понятия не имели, что волшебный мир находился на пороге катастрофы.       — Не хотела бы я оказаться на их месте, — наконец отдышавшись, сказала Миллисента.       Пэнси согласно кивнула. Разносить напитки и прислуживать гостям Слизнорта — действительно не лучшая участь. Она бы лучше сбросилась с Астрономической Башни, чем испытала такой позор. Однако для Невилла Долгопупса и еще нескольких ребят эта работа была единственным, на что они сгодились. Но для них: Пэнси, Миллисенты, Дафны и остальных чистокровных слизеринцев — это значило опозорить собственные семьи. Они были членами двадцати восьми семей, сохранивших чистую кровь, не растративших свое волшебство в браках с магглами и грязнокровками.       — А потом пришел Драко, — Пэнси наконец дошла до самой интересной части вечера, хотя и понимала, что рассказывать ее во всех подробностях нельзя ни в коем случае. — Ну, вы же знаете его. Отсутствие приглашения для Драко еще не самый веский повод, чтобы не появиться на мероприятии. Скорее даже наоборот.       — Обошлось без драки с Поттером на этот раз? — тихо посмеиваясь, поинтересовалась Дафна.       — На этот раз, да. Профессор Снейп присутствовал на вечере и вовремя подоспел… Кстати о приличиях! Видели бы платье грязнокровки Грейнджер! А с кем она пришла на вечер! — Пэнси покачала головой, весело смеясь. — Вы ни за что не догадаетесь!       Пэнси во всех подробностях описала платье Гермионы Грейнджер, показывая на себе его длину и глубину декольте, и их спальня разразилась хохотом. По мнению Пэнси, единственный раз, когда Грейнджер выглядела вполне сносно, был Святочный Бал, да и то не сомневалась, что не обошлось без кучи заклинаний. А сегодня… Да уж, стоило прийти на вечер к профессору Слизнорту, только чтобы это увидеть. Пэнси не сомневалась, что еще не скоро забудет, как Грейнджер в своем совершенно дурацком платье любимого цвета Долорес Амбридж бегала от Маклаггена весь вечер.       Отсутствие кузины, Ханны Абботт, сегодняшним вечером больше порадовало Пэнси, чем расстроило. Они не могли находиться в одном помещении друг с другом, не начав ругаться и бросаться взаимными оскорблениями. Ханна обвиняла Пэнси в заносчивости, а она Ханну в стремлении общаться с грязнокровками. Не хотелось бы испортить званый ужин профессору Слизнорту, который наверняка им бы этого не простил, что несомненно сказалось бы на оценках. Пэнси было достаточно того, что на домашнюю работу по Зельям приходилось тратить куда больше времени, чем хотелось бы.       Несмотря на явное любопытство подруг Пэнси до последнего сохраняла интригу, не говоря, в чьем сопровождении Грейнджер пришла на сегодняшний ужин. Она попросила каждую из них предположить, и вариантов было очень много, но все они были слишком уж далеки от правды.        — Поттер? — предположила Миллисента, всплеснув руками, ведь все остальные ее варианты оказались неверными.       — Нет, конечно, не Поттер, — возразила Дафна, цокнув языком. — И не Уизли, это было бы слишком очевидно. Эрни Макмиллан?       Пэнси лишь снова и снова качала головой с хитрой улыбкой, только сейчас в полной мере осознавая, сколько парней со всех трех факультетов, за исключением Слизерина, с радостью бы сопровождали «гриффиндорскую Всезнайку» на званый ужин профессора Слизнорта. Тот же Долгопупс, хоть и был растяпой, над которым потешался весь факультет Слизерин во главе с Драко, и тот был куда более достойным вариантом, чем Маклагген. Но Грейнджер, по всей видимости, оставила мозги в кабинете Заклинаний.       — Джастин Финч-Флетчли?       Пэнси вздохнула, вновь качая головой. Вариантов у Грейнджер и впрямь было целое море. И почему она пригласила Маклаггена?       — Нет, нет, и нет, Астория, она пришла не с Джастином Финч-Флетчли.       — Сдаюсь! У меня больше нет вариантов, — подняв руки, объявила Дафна.       — Сдаетесь? Точно? — они синхронно кивнули. — Кормак Маклагген.       В комнате неожиданно повисла тишина, стоило ей договорить. Но лишь на несколько секунд. Забыв о том, что часы давно пробили двенадцать, Пэнси громко рассмеялась от того, как вытянулись лица подруг: большие глаза Миллисенты округлились, став еще больше, лицо Астории скривилось в отвращении, казалось, еще немного и ее стошнит. Они, конечно, знали о неприятном инциденте, произошедшем несколько недель назад между Маклаггеном и Пэнси и теперь ненавидели его даже больше, чем раньше, если это было вообще возможно. Дафна же лишь закатила глаза, вздыхая, словно ответ Пэнси совершенно не удивил ее.       — Что? С кем? Мерлин! — воскликнула Астория, хватаясь за сердце.       — У Грейнджер совсем крыша поехала…— протянула Миллисента, выражая общее мнение, с которым все поспешили согласиться.       После бессонной ночи, проведенной за обсуждением безмозглости Грейнджер, Пэнси снова проснулась позже всех от того, что Миллисента трясла ее, повторяя, что если она не поднимется с постели в ближайшее время, они опоздают либо на завтрак, либо на Травологию. Пэнси же слишком не любила этот предмет, и порой даже специально подольше нежилась в постели, чтобы опоздать и не видеть, как глупо выглядит Долгопупс, на которого напало очередное растение, или Финниганн, умудрившийся взорвать что-то даже в теплицах.       Больше чем Травологию Пэнси не любила лишь ранние подъемы, особенно зимой, когда под одеялом было очень уютно, а в подземельях жутко холодно и сыро. Даже в семейном поместье Паркинсонов маленькая Пэнси укрывалась с головой большим белым одеялом, надеясь, что оно спрячет ее от родителей и эльфов-домовиков, которые появлялись в ее комнате ровно в восемь утра, сообщая, что родители ждут ее в большой гостиной на завтраке. Летом, когда в их поместья съезжались друзья отца, эту важную миссию брали на себя Дафна с Асторией, забегая в комнату рано утром и прыгая к ней на кровать, где хватало места для всех.       Спустя двадцать минут, они с Асторией и Миллисентой вышли из спальни и спустилась вниз. Дафна убежала, не дожидаясь их, сказав, что ее ждет Теодор. Пэнси все больше убеждалась, что Дафна избегает их, только не могла понять почему. А спросить не могла, ведь Дафна убегала всякий раз, стоило Пэнси попытаться остаться с ней наедине и расспросить.       В гостиной, наверняка уже позавтракав, сидела компания третьекурсников, обсуждавших эссе, заданное профессором Снейпом.       Боггарты.       Пэнси до сих пор не могла забыть, как на третьем курсе ей довелось встретиться лицом к лицу с этим ужасным существом, принимающих облик того, что человек боится больше всего. На том уроке они вшестером категорически отказались демонстрировать свои страхи при однокурсниках, и, к счастью, профессор Люпин не стал настаивать, однако после урока им все же пришлось встретиться с этим существом лицом к лицу, ведь использование заклинания «Риддиккулус» являлось базовым навыком для волшебников, да и пригодилось им для С.О.В. на пятом курсе. Профессора по ЗОТИ менялись у них каждый год, поэтому по мнению большинства студентов этот предмет до сих пор был самым сложным.       — Пэнси, ты идешь? — окликнула подругу Миллисента, заставляя отвлечься от воспоминаний.       Она кивнула головой, и вышла из гостиной следом за Миллисентой и Асторией.

***

      Дафне казалось, будто она сходит с ума. Эмоции запутались в один огромный клубок, который невозможно было распутать, и она не понимала, почему ее отношение к Теодору меняется так стремительно и так часто. Она совершенно точно помнила, что не хотела идти с ним на свидание: ее сильно напугало его поведение в пустом кабинете, куда он ее затащил. Через несколько же дней совершенно безо всякой причины, она почувствовала окрыляющую влюбленность и желание проводить с ним каждую минуту, однако сейчас не сомневалась, что к Теодору не испытывала никаких романтических чувств: он поцеловал ее насильно в пустом кабинете, шантажом позвал на свидание, и в ее глазах стал едва ли не самым ужасным человеком. Тем не менее, из головы не выходили события последних недель: ее рассказы подругам о том, как он прекрасен, их поцелуй на вечеринке по случаю победы слизеринской команды. Она сама его поцеловала, Теодор ее не принуждал: он не хватал ее за подбородок, не сжимал запястья, не запирал в пустых кабинетах. А позавчера она и вовсе решила поцеловать его на глазах у всей школы! Немыслимо! И так стыдно…       Уперевшись ладонями о умывальник туалетной комнаты для девочек, что чьо находилась недалеко от кабинета Трансфигурации, она глубоко дышала, чтобы унять нарастающую истерику. Дафна вспоминала разговор с Пэнси недельной давности, не понимая, как вообще с ее языка могли сорваться те глупые слова. Она звучала как влюбленная первокурсница, хотя ни первое, ни второе не было правдой. Легкая симпатия к Теодору, испытываемая ею до того, как он принудил ее пойти с ним на свидание, никак не могла сравниться с теми сильными чувствами, о которых Дафна рассказывала Пэнси. И как никто ничего не заметил? Все просто были заняты своими делами. До Дафны дела не было совершенно никому.       «Ты знаешь, Пэнс, Тео такой… Невероятный. Мне с ним так весело, так здорово.»       Ей не должно было быть весело с Теодором, он рассказывал ей о страшных вещах, говорил о том, как хочет принять Метку, убивать грязнокровок, очистить магический мир от недостойных в нем жить. Но Дафна совершенно не испытывала страха, глупо улыбаясь и влюбленно на него глядя. От того, чтобы рассказать о жестокости Теодора кому-нибудь из профессоров или даже директору, ее останавливало что-то чужеродное в голове, что уверяло, будто она влюблена, счастлива, и рядом с Теодором ей не нужен весь остальной мир. Страх и непонимание заполнили даже самые потаенные уголки ее души, заставляя озираться по сторонам, избегать вопросы Пэнси, потому что она понятия не имела, как на них отвечать.       Дафна понимала, что нужно было обо всем рассказать хотя бы Астории. Или Пэнси. На худой конец Миллисенте, хотя она вряд ли воспримет ее откровения всерьез. Но в Слизерине не принято было показывать собственную слабость. Ее не поймут. Ее осудят, может даже обвинят в сумасшествии и запрут в больнице имени Святого Мунго. О лечившихся там от душевных расстройств людей ходили легенды: попав туда, еще никто не вышел здоровым человеком и не продолжил жить так, словно ничего не было. К тому же, Пэнси сейчас была поглощена проблемами Драко, о которых, сколько бы ее ни просили, ничего не рассказывала, Астория и вовсе не замечала ничего кроме того же Драко, и их ссоры.       Опустившись на холодный кафель, Дафна рыдала, закрывая рот ладонями, чтобы проходившие мимо студенты и профессора, не услышали отчаянных всхлипов. Ванная комната вращалась вокруг нее, некогда четкая картинка расплывалась от пелены слез, что застилала глаза. Дрожащими пальцами Дафна расстегнула верхние пуговицы рубашки, ослабила галстук, но ничего не помогало. Воздух все еще с трудом поступал в ее легкие. Она понимала, что осталась совершенно одна с двумя раздирающими ее сознание голосами, один из которых твердил, что она любила Теодора Нотта, второй же это отрицал, и ее это жутко пугало. Оставалось надеяться, что домой она доберется живой и сможет рассказать обо всем отцу. Уж он-то ей точно поможет, несмотря на то, что они никогда не были близки. Эдвард Гринграсс частенько обвинял свою супругу в том, что она не подарила ему наследников.       — Гринграсс? — едва услышав свою фамилию, она встрепенулась и, подняв голову, встретилась взглядом с Флорой Кэрроу, смотревшей на нее со слегка заметным волнением. Или это была Гестия? Дафна никогда их не различала. — Тебя Нотт ищет по всей башне.       Сердце Дафны упало. Теодор… Снова. Что он хочет от нее? Зачем издевается, сводя с ума, принуждая любить его? Она почти не сомневалась, что он использовал на ней Империус, ведь она совершенно потеряла над собой контроль, но в редкие мгновения пробуждения ото сна, прекрасно помнила, что творила. Она плохо помнила тот урок, на котором профессор Грюм, а точнее Барти Крауч-младший, рассказывал им о действии этого заклинания. Демонстрировал на пауке. Однако что еще могло заставить ее любить его? Теодор не был силен в Зельях, чтобы варить Амортенцию, а Филч проверил все их вещи еще у входа: перламутровый цвет Амортенции ни с чем не спутать.       «Нет. Нет-нет-нет, только не Тео. Нет, пожалуйста, я не хочу»       Она заметила хмурый взгляд Кэрроу, в котором явно читалось непонимание. Конечно, Дафна прекрасно понимала, как они с Теодором целовались на глазах у всех школы тысячу раз, и как часто именно она целовала его первая. Сейчас от этих воспоминаний мутило, но для остальных они все еще счастливая влюбленная пара. А значит другого выхода, кроме как выйти отсюда и встретиться лицом к лицу с Теодором, у нее не было.       Натянув на лицо улыбку, Дафна быстро умылась, стирая с лица последствия истерики, и, кивнув на прощание одной из сестер Кэрроу, вышла в коридор, где ее уже ждал Теодор. Она скривилась от одного только взгляда на него.       — Здравствуй, любимая, — улыбнулся он и поцеловал ее в щеку, стоило ей приблизиться.       Два слова и его дурацкая улыбка заставили Дафну взорваться.       — Любимая? Я тебе не любимая, Нотт! Ты использовал на мне Империус! — напала она на него, не сдержав эмоций. Плевать на то, кто что подумает, она больше не даст ему делать из себя дуру. — Я не могла признаться тебе в любви, потому что не люблю! И никогда не любила! Модред, да ты просто псих! И место тебе в Азкабане!       Чувствуя, как по ее щекам снова катятся слезы, Дафна кричала, била его кулаками в грудь, совершенно забывая о проходящих мимо студентах и других обитателях школы, но Теодор, казалось, и вовсе не чувствовал ее ударов. Он стоял перед ней с веселой улыбкой на лице, наблюдая за всеми ее действиями с абсолютным равнодушием.       — Расскажем об этом нашим друзьям? Пусть все подтвердят, как ты вешалась мне на шею и кричала, как сильно меня любишь, — ухмыльнулся он, наконец хватая ее руки в одну свою, прекращая удары. — Если ты спятила, это твои проблемы Дафна, но никаких непростительных заклинаний я на тебе не использовал. Можем пойти к профессору Снейпу, если хочешь. Или к директору, пусть проверит мою волшебную палочку, — Дафна замерла, неверяще на него глядя. — Ах, я, кажется, понял. Скоро каникулы, и ты просто испугалась реакции родителей. Не знаешь, как рассказать, что влюбилась в сына Пожирателя Смерти, и решила сделать вид, что ничего не было? Но все слышали, как ты признавалась мне в любви. И ты сама знаешь, что любишь меня.       Она задохнулась от возмущения. Да как он смеет? Да, Дафна действительно побаивалась реакции родителей, но как он ловко смог перевернуть всю ситуацию так, чтобы оставить ее виноватой. Каков подлец! Дафна ненавидела его с каждым мгновением все больше и больше.       — Я прекрасно помню, что говорила, но это была не я! Ты меня околдовал!       — Околдовал? — он громко рассмеялся, смущая этим Дафну еще сильнее. — Ты еще скажи, что я опоил тебя Амортенцией. Большей глупости в жизни не слышал. Прекращай этот спектакль, и пошли на урок. Не хочется слушать нотации Макгонагалл из-за опоздания.       Он потянул ее за руку, и Дафне ничего не оставалось как пойти за ним. Она не поверила ему, ни на миг. Сейчас, когда дымка, затуманившая ее разум, сошла, она прекрасно понимала, что Теодор она не любила, и все слова, все поцелуи — все это было ложью, принуждением, последствием волшебства. Чем угодно, только не правдой.       «Скоро каникулы, и все встанет на свои места. Я во всем разберусь, когда наконец окажусь вдали от него»

***

      В Большом Зале Пэнси, Миллисента и Астория сели напротив Трейси Дэвис — их однокурсницы, когда-то жившей с ними в одной спальне. Трейси была высокой и чересчур уж худой, с прямыми волосами до плеч цвета вороного крыла, что делало ее невероятно похожей на профессора Снейпа, как и крючковатый нос, тонкие губы и острый подбородок. Драко, еще на первом курсе, заметил это сходство, и частенько подтрунивал над Трейси, чем каждый раз доводил ее до слез.       Между сестрами Гринграсс и Трейси черная кошка пробежала в прошлом году, когда Дафна захотела, чтобы Астория жила с ними в одной комнате, и сумела уговорить профессора Снейпа поменять их с Трейси местами. Трейси переселили в другую спальню, и та с тех самых пор не разговаривала с сестрами Гринграсс, демонстративно игнорируя само их существование.       — Пэнси, Миллисента, — кивнула Трейси в знак приветствия, намеренно игнорируя Асторию. — А где Драко?       Пэнси пожала плечами.       — Не знаю, Трейси, я за ним не слежу.       Несмотря на то, что у Драко вошло в привычку доводить Трейси до слез глупыми сравнениями с профессором Снейпом, она была влюблена в него без памяти и не переставала надеяться, что он когда-нибудь ответит ей взаимностью. Пэнси догадывалась, что этого никогда не произойдет, но переубеждать ее не спешила. Если хочет верить в то, что Драко в нее когда-нибудь влюбится, пусть верит. Сейчас Пэнси смешно было вспоминать, как будучи влюбленной в Драко, она и сама дразнила Трейси, видя в ней соперницу. Теперь же она не испытывала ничего, кроме жалости.       Несколько минут они ели в молчании. Пэнси не хотелось вновь заводить разговор о ссоре Драко и Астории, особенно при Трейси, та была той еще сплетницей и, воспользовавшись возможностью подпортить ей жизнь, рассказала бы всем слово в слово то, что ей довелось услышать. И без того хмурая Астория помрачнела еще больше, угрюмо уставившись на какого-то пуффендуйца, сидящего за соседним столом, чем только забавляла Пэнси, хотя она и понимала, что сама когда-то вела себя точно так же. Она хихикнула, понимая, что несчастный второкурсник уже минут десять как не мог понять, чем вызвал ее гнев.       — Пэнси, ты до сих пор носишь это кольцо? — Пэнси вздрогнула, почувствовав чужое прикосновение к дорогой сердцу вещи.       Несложно было догадаться, почему Трейси интересовало ее кольцо. Перед первым курсом они с Драко и Блейзом обменялись кольцами в знак вечной дружбы. Разумеется, ее кольцо слегка отличалось от их перстней, но изумруд в центре кольца и гравировка на обратной стороне золотого ободка делала украшения похожими. Миссис Малфой тогда помогла еще не умеющим колдовать детям, заколдовав кольца так, чтобы они расширялись, подстраиваясь под размер их пальцев, так что кольцо на пальце сидело идеально даже сейчас.       — Да, разумеется. Я все еще его ношу.       — А Драко?       Пэнси заметила, как Астория снова начала закипать, и сжала ее руку под столом в попытке успокоить. Трейси искала любой повод, чтобы заговорить о Драко, и совершенно не стеснялась задавать глупые и порой чересчур уж личные вопросы. Пэнси такое внимание к персоне ее лучшего друга уже начинало надоедать… Только ленивая не начинала разговор с Пэнси, будто интересуясь ее жизнью, а на самом деле лишь желая выяснить как можно больше о Драко или Блейзе. Реже причиной внимания к ее персоне был Теодор, ведь общалась она с ним не так уж и часто, но интерес к его персоне утих, стоило им с Дафной поцеловаться пару-тройку раз на глазах у всей школы.       — Да, Драко тоже носит похожее кольцо. И Блейз.       — А Драко кто-нибудь нравится?       Пэнси лишь сильнее сжала руку Астории, когда заметила, как та открыла рот и собирается сказать что-то малоприятное в адрес Трейси. Она и сама понимала, что если бы за это не светил срок в Азкабане, уже давно использовала бы на Трейси несколько темных заклинаний. Она являлась представителем того самого типа людей, что общались с другими исключительно ради собственной выгоды и ни к кому не относилась искренне. Дружить с таким неприятным человеком Пэнси не хотелось, а уж помогать в завоевании сердца ее лучшего друга… Ни за что.       — Даже если мне кто-то и нравится, то это точно не ты, — услышав знакомый ледяной тон, Пэнси обернулась, глядя на то, как Драко с холодным безразличием вновь обижает Трейси.

***

      Драко шел в Большой Зал вовсе не за тем, чтобы стать свидетелем глупого допроса, который Дэвис устроила Пэнси. Но, услышав, не смог пройти мимо. Он не испытывал к ней ничего, кроме раздражения и неприязни, его тошнило от ее признаний в любви, слез, истерик. Дэвис ревновала его к каждому столбу, доставала его друзей, а в прошлом году пыталась опоить любовным зельем, подлив его в тыквенный сок, с которого Драко начинал свое утро. К счастью, Блейз, заметивший ее нервозность и пристальный взгляд на стакан, успел предупредить Драко, и он даже не прикоснулся к соку. Позднее Драко отнес стакан к профессору Снейпу, подтвердившему их опасения: в соке действительно находилась Амортенция, к тому же приготовленная не совсем верно. В результате, Трейси Дэвис отстранили от занятий на целый месяц, назначив в наказание отработку у Филча, но Драко не сомневался: будь директором школы не Дамблдор, а профессор Снейп, она бы уже давно паковала чемоданы.       — Астория, можно с тобой поговорить? — осторожно коснувшись ее плеча, спросил Драко.       Он до сих пор не извинился перед ней за свою выходку, и совесть мучила. Драко понимал, что лишил себя возможности поговорить с одной из немногих умных девушек на факультете. Он нравился ей и знал это, но она никогда не доставала его своим вниманием, что всегда вызывало в нем уважение к маленькой Астории.       Он видел в ее глазах сомнение, словно она решала, пойти с ним и выслушать или послать к Мордреду и больше с ним не общаться. В конце концов, она встала со своего места и направилась к большим дверям, даже не взглянув на него.       «Что ж, заслужил»       Ему ничего не оставалось, как пойти за ней.       Драко поглядел на идущую рядом с ним Асторию, когда они значительно отдалились от Большого Зала. Он не мог не замечать, насколько красивой она была. Драко помнил своих однокурсниц, когда те учились на четвертом курсе — большинству не помогали даже косметические заклинания, которым их обучали, пожалуй, еще до школы. Но Астория… На ней переходный возраст, казалось, и не отразился вовсе. Она шла рядом, держа спину ровно и совершенно на него не глядя, и в сознании Драко на секунду промелькнуло:       «Как же она похожа на маму. Вылитая Нарцисса Малфой в юности»       Пэнси для него была близким другом, которому он мог сказать все, Трейси он терпеть не мог, в Дафне он видел лишь девчонку, в кого с самого первого курса был влюблен его приятель Теодор Нотт. Астория… Несмотря на их разницу в возрасте, что сейчас казалась весьма значительной, Драко уважал ее. Он уступал ей место в Большом Зале и гостиной Слизерина, он не позволял себе ничего лишнего в ее присутствии, понимая, что ее это может задеть. Только раз, слишком сильно нервничая, он нагрубил ей возле паба, и до сих пор корил себя за это. Астория не заслужила его грубости, и, хотя он убеждал себя, что держать ее на расстоянии вытянутой руки — хорошая идея, понимал, что долго это продолжаться не сможет. Он не выдержит ее безразличия еще неделю.       — Спасибо, что согласилась пойти со мной. Если бы я вышел один, Дэвис не оставила бы меня в покое, — наконец заговорил Драко.       — Не стоит благодарности, — холодно ответила Астория. — Ты друг Пэнси, а она хороший человек. Ее расстроило бы, если бы я тебе отказала. Я могу идти?       Она уже было развернулась, кажется собираясь вернуться в Большой Зал, как он осторожно схватил ее за запястье, останавливая.       — Подожди. Тори, прости меня. Я нагрубил тебе тогда, и мне очень жаль. Знаю, что оправдания вроде «у меня был плохой день» весьма глупы, но ничего больше я сказать не могу. Пожалуйста, прости меня.       Стоило ему договорить, как Астория улыбнулась, кивая головой. Драко понимал, что не заслуживал эту улыбку, как и право быть ее другом. На его левом предплечье красовалась Темная Метка, а вскоре он и вовсе станет убийцей. Он знал, что его будущее весьма мрачно. Перед ним было три пути: смерть, Азкабан или пожизненное служение Темному Лорду. Ни один из них не подходил Астории, в чьей жизни самым большим разочарованием был случай, когда в «Твилфитт и Таттинг» не осталось платья нужного размера. Он не сомневался, что она возненавидит его, узнав правду, или еще что еще хуже, влюбленная дурочка Астория последует за ним, разрушив свою жизнь и навлекши гнев родителей. Уж этого Драко допустить не мог.       — Прощу, если пообещаешь больше так не делать.       — Обещаю, — голос прозвучал необычайно твердо.       — Драко, что с тобой происходит?       Он едва сдержался, чтобы не закатить глаза — слишком уж сильно ему надоел этот вопрос, и Драко искренне надеялся, что Астория его не задаст. Но в этой школе, по всей видимости, каждый хотел узнать причину вечно угрюмого выражения его лица, как его описывала Пэнси. Было весьма наивно с его стороны полагать, что Астория станет исключением, учитывая ее чувства. Но обижать ее не хотелось, особенно сейчас, когда они только что помирились, поэтому он просто промолчал.       Они вышли во внутренний двор школы, перед этим наложив на мантии Согревающие чары. Конец декабря отличался довольно морозной погодой: на земле лежал снег, в некоторых местах в него даже можно было провалиться по щиколотку, а в центре двора стоял огромный снеговик, которого слепили первокурсники-когтевранцы вчера вечером после сильного снегопада. У стены группа первокурсников играла с снежки, задорно смеясь во весь голос. Драко фыркнул.       «Весело им… Будет вам весело, когда в школу проникнут Пожиратели»       Весь замок словно затаил дыхание в ожидании Рождества и каникул. Как учащиеся младших курсов, так и старшекурсники хотели поскорее уехать домой и встретиться с родителями. Драко с ностальгией вспоминал это чувство, то самое прекрасное время, когда отец был на воле, и дома его ждали любящие родители, вкусная еда и всяческие развлечения. А теперь… Само слово «Рождество» наводило панику, ведь прошло почти четыре месяца, а он так ничего и не сделал, ни выполнил ни одно из заданий. Он должен убить Дамблдора, и Пожиратели Смерти должны проникнуть в Хогвартс в тот же день. Но Дамблдор жив, а Исчезательный Шкаф все еще сломан. Но Драко решил, что сделает все, что в его силах, как бы страшно не было от мысли быть приговоренным к смерти или поцелую дементора. Он должен. Ради родителей.       — Ты ведь мне не скажешь? — грустно улыбнулась Астория.       Драко покачал головой.       — Тебе лучше не знать, Тори, поверь мне.

***

      — Сегодня мы будем повторять Отталкивающие Чары, — объявил профессор Флитвик в начале урока. — Кто мне может дать их характеристику? Прошу, мисс Грейнджер.       Гермиона Грейнджер, сидящая на первой парте рядом с Падмой Патил, расплылась в довольной улыбке и начала рассказывать все, что знала об Отталкивающих чарах. Гриффиндорцы внимательно слушали подругу, иногда что-то записывая на пергамент. Смысла записывать Пэнси не видела, ведь все, что говорила Грейнджер, можно было найти в библиотеке Хогвартса, тем более, что она и без того знала об них все, нередко пользуясь ими.       Профессор Флитвик широко улыбался, слушая свою любимую студентку, словно и не замечая недовольных взглядов слизеринцев и их поднятых рук. Пэнси начинало казаться, что каждый из профессоров делал все возможное, чтобы еще больше обострить вражду двух факультетов.       Кабинет, в котором проходили их занятия по Заклинаниям, был одним из самых больших и просторных во всем замке. Четыре ряда по пять парт в каждом, да еще и оставалось довольно много места не только для шкафов с учебниками, запасными чернильницами, пергаментами и перьями, но для практики изучаемых заклинаний. Яркий свет проникал в комнату через четыре широких окна, из которых открывался великолепный вид на поле для Квиддича.       Пэнси, сидевшая рядом с Дафной, недовольно вздохнула. Грейнджер невероятно раздражала ее, заставляя всякий раз терять над собой контроль. Выскочка, только недавно узнавшая об их мире, делала вид, что знает все на свете.       — Она что, учебник наизусть заучивает? — хихикнула Дафна. — Это ей поэзия что ли?       Пэнси, согласно кивнула, будучи готовой поспорить на тысячу галлеонов: грязнокровка Грейнджер не читала ни одной книги, кроме учебников. Она понятия не имела о «Сказках Барда Бидля», она не не знала ни одной песни «Ведуний», но при этом считала себя частью магического мира. Их мира. И сильно заблуждалась.       Грязнокровкам никогда не стать настоящими волшебниками. Они никогда не смогут стать частью магического мира, частью высшего общества, куда входили Паркинсоны, Малфои, Нотты, Гринграссы, Забини и другие семьи, чьи представители обучались на Слизерине. Грязнокровкам оставалось только зубрить учебники, чтобы хоть немного сократить эту пропасть между ними. Пэнси знала, что профессора Снейпа тоже раздражала эта Всезнайка, зубрившая учебники от корки до корки. Но если необходимо было приготовить зелья, рецепт которых в учебниках был описан не столь подробно, у Грейнджер они вызывали огромные трудности. Вспомнить хотя бы первый урок у профессора Слизнорта…       — Грязнокровка считает себя умной, а в реальном магическом мире одна не продержится и дня без своих учебников. Да и те ей мало помогут, — продолжала Дафна, и Пэнси сдержала удивленный вздох.       Сестры Гринграсс не старались защитить полукровок и грязнокровок от нападок своих друзей, однако сами редко кого оскорбляли, в основном предпочитая сохранять молчание.       Эдвард Гринграсс не принял метку Темного Лорда, однако придерживался идеологии чистоты крови. Сестры Гринграсс росли в той же атмосфере, что и Пэнси. Из разговоров родителей, свидетельницей которых нередко становилась, Пэнси смогла сделать вывод, что Эдварда Гринграсса волновали только деньги, положение в обществе и репутация семьи. Он не позволил бы произойти ничему, что могло как-то скомпрометировать его или его супругу и дочерей. Стоит только слуху о том, что дочь связалась с Теодором Ноттом, чей отец находился в Азкабане, дойти до его ушей… Скандала не миновать. В лучшем случае он просто запретит Дафне и на метр приближаться к Теодору. В худшем… Всем было известно, как с семейного древа удаляют тех, кто по мнению глав семейства их позорит.       — Было бы прекрасно, если бы школа была только для нас, а грязнокровки сидели в своем маггловском мире и не высовывались, — от мыслей о семье Дафны Пэнси отвлек голос Теодора.       — Ты думаешь, что это возможно? — поинтересовалась Пэнси, наблюдая за тем, как Дафна остается все такой же спокойной, хотя раньше обязательно бы шикнула на Теодора, заставляя замолчать, ведь их могли услышать посторонние.       — Если Темный Лорд осуществит задуманное, то вполне.       Остаток урока прошел в тишине, они обе были погружены в свои мысли.Пэнси размышляла над тем, что планирует Драко. Последние несколько дней они с Блейзом не посвящали ее в свои тайны, периодически куда-то пропадая и перешептываясь в углу гостиной, когда она беседовала со своими подругами, удобно устроившись на диване у камина.       Пэнси скучала по своей беззаботной жизни. В такие моменты ей начинало казаться, что над Драко не нависла смертельная опасность, а Метка, убийство Дамблдора и попытки починить Исчезательный Шкаф ей просто приснились. Но здравый смысл подсказывал, что это не кошмар, а суровая реальность. Темный Лорд действительно дал Драко задание убить Дамблдора. Пэнси искренне недоумевала: неужели нельзя было поручить это кому-то более опытному? Та же Беллатрисса сделает это с превеликим удовольствием. Ведь неважно, кто убьет директора, главное сам результат — он будет мертв.       Несколько часов спустя Пэнси сидела в библиотеке, силясь найти нужную информацию для эссе по Травологии. Не слишком хорошо разбираясь в этом предмете и списав пару вопросов у Дафны, она каким-то невероятным образом получила Выше Ожидаемого по С.О.В. На сей раз профессор Стебль задала эссе на тему «Ядовитая Тентакула», и Пэнси в очередной раз задумалась о том, что же все-таки не так с головой у администрации школы, если они включили в программу растение, внесенное Министерством в «список С», где находились те растения, которые запрещалось продавать в свободном доступе. Впрочем, директор совершал много не самых логичных поступков, так что нахождение опасного растения в школе было не столь уж неожиданно.       «Плоды фасоли — небольшие сморщенные черные стручки, которые даже при полной неподвижности издают тихое постукивание. Из-за того, что Тентакула — товар редкий и контрабандный, цена на нее очень высока.» — записывала Пэнси, стараясь не наставить кляксы на пергамент, которые тяжело было стереть, даже используя «Тергео».       Пэнси сидела в полупустой библиотеке за небольшим столом у окна между огромными стеллажами с учебниками, содержавшими самую разнообразную информацию о всяких травах и цветах. К счастью, материал она нашла быстро и не пришлось тратить на предмет больше времени, чем хотелось бы. Протерев глаза, уставшие от мелкого шрифта книг, Пэнси совершенно не по-аристократически зевнула. На больших часах над входом в библиотеку маленькая стрелка едва коснулась семерки, а ей уже хотелось спать. В последнее время ввиду всего происходящего она стала быстрее уставать и раньше ложиться в кровать, хотя сон не шел, и ей приходилось полночти лежать полночи с закрытыми глазами, думая о том, что с Драко будет через несколько месяцев и засыпая только к утру.       — Пэнси, — за спиной раздался высокий голос, в котором она без труда, узнала Асторию. — Что происходит с Драко? Ты ведь знаешь…       Пэнси силой сдержала раздраженный вздох. Это никогда не закончится…       — Тори, я ведь тебе говорила. Он переживает из-за отца, да и программа шестого курса слож… — она не успела договорить, как Астория перебила ее.       — Пэнси, перестань! Я ведь знаю, что есть что-то еще. Чувствую. Он не был таким в конце прошлого года, когда узнал об аресте мистера Малфоя, — Астория стала говорить тише. — Пэнс, мы говорим о парне, в которого я влюблена с самого детства. Я изучила всего его наизусть: фразы, мимику, я могу сказать в каком он настроении только по одному взгляду… Но то, что я вижу сейчас… Это совершенно новый, незнакомый мне Драко… Эта пустота в глазах… Это отчаяние…       То ли Астория была великолепным психологом, то ли она действительно знала Драко не хуже самой Пэнси. И второе очень пугало. Если кто-нибудь узнает… Астория безусловно не начнет болтать. Пэнси не сомневалась, что она не навредит Драко, даже если узнает, что у него Метка Того-Кого-Нельзя-Называть на левом предплечье. Она слишком сильно в него влюблена. Но это могло погубить Асторию, вот чего Пэнси боялась больше всего. Она могла принять кучу глупых и очень опасных решений, находясь во власти чувств и эмоций, и все могло закончиться плачевно.       — Тори, поверь мне. Все нормально, — она замолчала на пару мгновений, пытаясь подобрать нужные слова. — Если Драко не говорит, значит пытается уберечь тебя. Не пытайся узнать то, что должно быть скрыто. Прошу. Ради Драко.       Слова Пэнси, казалось, убедили Асторию. По крайней мере, она вздохнула и кивнула головой.       — Ладно. Я больше не буду ничего у него спрашивать.       Пэнси оставалось только надеяться, что так оно и будет, ведь вмешивать Асторию в дела Пожирателей Смерти не хотелось совсем. Она была еще слишком маленькой и наивной, разочаровывать малышку Асторию Пэнси не торопилась. Все происходящее даже не позволяло ей толком порадоваться за то, что Драко с Асторией наконец помирились. И, что самое невероятное, без ее участия.       Часы уже почти пробили десять, когда Пэнси возвращалась из библиотеки в гостиную. Стоило ей завернуть в коридор, что вел к гостиным Пуффендуя и Слизерина, как она с кем-то столкнулась, едва удержавшись на ногах от усталости. Подняв взгляд, она закатила глаза, увидев свою кузину — Ханну Абботт, что наверянка проверяла коридоры на предмет гулявших поздно вечером младшекурсников.       — Только тебя мне не хватало.       — Ты как всегда любезна, Пэнси, — усмехнулась Ханна. — Смотри не подавись собственным ядом. Удивляюсь, как мы могли находить общий язык в детстве, если ты выросла такой.       Пэнси нахмурилась. В каком еще детстве? Она не переступала порог дома Абботтов, отец этого не хотел. Ее мама порвала все связи с братом и его семьей, ведь из-за Эдмунда Абботта род утратил свою чистокровность — мать Ханны была грязнокровкой. Пэнси провела первые одиннадцать лет жизни, даже не зная девичьей фамилии матери, не говоря уже о том, что отец предупредил ее о кузине, с которой не стоит общаться, только когда Пэнси пришло письмо из Хогвартса.       — Мы познакомились в школе, о каком детстве ты говоришь?       Ханна рассмеялась, всплеснув руками.       — Ты шутишь? Вы с мамой часто приходили к нам, когда бабушка с дедушкой были еще живы, и мы вместе играли. Правда тогда ты не была такой надменной и противной. Даже странно, что из той милой девочки выросла такая повернутая на чистокровности… слизеринка.       Пэнси попыталась скрыть замешательство за смехом. Она совершенно точно знала, что и не подозревала о существовании Ханны до Хогвартса, не приходила в родовое гнездо Абботтов ни разу. С бабушкой и дедушкой по материнской линии Пэнси виделась лишь тогда, когда они приходили к ним домой, что случалось в основном только по праздникам. Отец не слишком ладил с тестем и тещей, хотя сама Пэнси не испытывала к ним никаких негативных чувств.       — Ты несешь чушь, Абботт. Даже если бы мы были знакомы до Хогвартса, ни за что бы не поладили из-за твоей любви к грязнокровкам.       Обойдя Ханну, Пэнси быстрым шагом направилась в гостиную своего факультета, находясь в замешательстве, но все же стараясь не думать о том, что только что услышала. Этого просто не могло быть. Ханна напутала или просто спятила, только и всего. Не могла же она забыть целый кусок из детства, ведь, если верить Ханне, то виделись они не единожды и даже не дважды. Пэнси решила, что поинтересуется у матери, приходили ли они домой к ее родителям, когда приедет на каникулы домой. Уж мама-то ей точно врать не станет.       Войдя в помещение, Пэнси сразу же заметила Блейза, сидящего в компании Теодора Нотта в черных кожаных креслах у камина. Драко отсутствовал, как и Винсент с Грегори, и она сразу же догадалась, что они под Оборотным зельем сторожили Выручай-Комнату, пока Драко чинил Исчезательный Шкаф. Пэнси очень хотелось поделиться с Блейзом информацией, которую она узнала от Ханны, но присутствие Теодора заставило ее передумать. Они не были близкими друзьями, а доверить столь личное кому попало она не могла.       Расположившись за письменным столом в ожидании Дафны, Пэнси наблюдала за Блейзом, сидящим к ней спиной. Он что-то тихо говорил Теодору, совершенно не замечая ее присутствия в помещении, и, хотя они сидели не так уж и далеко, ей ничего не удавалось расслышать. Особо не задумываясь о том, как это выглядит со стороны, Пэнси наблюдала за ним: как он посмеивается над шуткой Теодора, как закидывает ногу на ногу, постукивая пальцами по подлокотнику. Один этот жест дало ей понять, что Теодор говорил о чем-то малоприятном. В последнее время Пэнси все чаще ловила себя на мыслях о Блейзе. На мыслях, которых раньше не за собой не замечала.       «Мне необходимо выбросить его из головы… Мордред, и когда же Нотт наконец уйдет?»