Мы.

Я и не заметил, как стерлась граница между Его миром и моим. Это случилось внезапно, как будто её и не было вовсе. Страх покинул меня. Полностью. Его место заняло что-то странное. Боль утихла, растеклась по телу ровным гулом, не сильным, но всё ещё ощутимым. Она наполняла меня, как негромкая музыка – неизменный фон к Нашим движениям. Моё тело словно оторвалось от моего сознания. Все мои мысли подменило желание, то самое, которое гнездилось в каждом из Нас, но редко раскрывалось так безудержно. Я поднял взгляд на Него сквозь туман из слёз, которые я больше не мог контролировать. Слёзы текли сами собой – то ли из боли, то ли от переполнения чем-то, что я не мог выразить словами. Его лицо – это спокойное, тёплое, непостижимое выражение – было единственным, что удерживало меня на поверхности. Его улыбка, такая мягкая и тёплая, была для меня спасением. Каждое прикосновение Его губ словно оживляло меня изнутри, заставляло молить о том, чтобы это никогда не кончалось. Мне не нужны были слова, чтобы говорить. Их место заняли действия. Я поднял Его левую руку и медленно поднёс её к своим губам. Его пальцы были тёплыми, чуть шершавыми, и я коснулся их с едва ощутимой нежностью. Словно через этот жест я пытался выразить то, что не мог объяснить. Мои губы разомкнулись, позволяя Ему скользнуть глубже, чуть сильнее, чем это было нужно. Его пальцы прошли вдоль моего ряда зубов, задержались на языке. Я провёл им по их изгибам. Глубже. Всё глубже. Я чувствовал, как мои движения уже не принадлежат мне, но разве это имело значение? Это было больше, чем прикосновение. Это было слияние. Зубы сомкнулись на его первой фаланге, когда рвотный позыв подступил к горлу, грозя захлестнуть меня волной. Я сжал их, что есть силы, языком прижимая к нёбу, напряжённо, почти яростно. Это было настолько усердно, что пришлось зажмуриться, как будто этот жест помогал мне сосредоточиться, пока не прозвучал едва различимый треск. Его кожа поддалась, уступив моему натиску. Я почувствовал, как её поверхность лопнула, и на языке растеклось тепло его крови. Металлический привкус ударил в мой разум, как молния. Если Мы одно целое, то я — подобие Его, а Он — моё. Тогда я услышал Его. Тот стон, который вырвался из глубины. Низкий, насыщенный, переливающийся гранями удовольствия. Его наслаждение, то, что струилось в воздухе, растворялось в моих лёгких, заставляло меня замирать. Этот стон был не подчинением, а отражением Нашей общей природы. Я и не смел подумать, что смог бы подчинить Его себе. Даже тень подобной мысли казалась мне дерзостью. Но в следующий момент Он развеял и эти сомнения. Его пальцы, напрягшиеся в моих зубах, двинулись вперёд, не обращая внимания на боль, на то, как эмаль рвёт кожу. Ему не было важно, что я поставил преграду. Он шёл дальше, уверенно, будто эта дорога уже принадлежала Ему. Я проглотил комок, подступивший к горлу, и расслабил лицо, поднимая взгляд. Он был так близко. Его нос коснулся моего. — Только Я и ты, — прошипел Он. Его голос проник в меня, словно пульсирующий ток, требующий только действий. Ладонь двигалась всё глубже, растягивая и проникая в самую мою сердцевину. Это не причиняло боли — было чем-то большим, чем просто прикосновение. Это ощущение, будто Он погружался внутрь, извлекая из меня скрытые страхи, вытягивая их наружу и наполняя меня Своей сущностью. Я таял. Слёзы застилали мне глаза, превращая мир в размытые цветные пятна. Я едва осознавал, как перестал дышать, пока челюсти не разомкнулись под напором, и рука покинула моё тело. Воздух ворвался в лёгкие, обжигая их, словно напоминая, что Я всё ещё жив. Он нежно положил ладонь на моё лицо и пальцы начали размазывать всё, что осталось на мне: Его кровь, мои слюни, влажные следы Его недавнего присутствия во мне. Я не смог сдержаться — хриплый смех вырвался из меня, заполняя комнату. Этот звук разорвал тишину, как вспышка света в кромешной тьме. Это был смех не над болью или жестокостью, а над тем, что всё, что происходило, было настоящей, чистой Любовью. Я протёр глаза, позволяя себе снова увидеть Его. Лицо, которое сияло уверенностью и превосходством. Как можно было не любить это? Как могло существовать что-то выше, сильнее, значительнее, чем Он? Он никогда не кричал на меня, не унижал, не бросал тех злых слов, что ранят до глубины. Он спасал меня раз за разом, вытаскивал из той темноты, где я боялся потеряться навсегда. Каждый раз, когда я сомневался в себе, Он показывал мне, насколько я важен для Него. Когда Он ломал меня, это не было пустым насилием. Это были знаки. Эти жестокие, до дрожи обжигающие моменты — они словно говорили: «Ты принадлежишь Мне, ты значишь слишком много, чтобы быть свободным». Его действия показывали, насколько я нужен Ему, насколько я вписан в Его мир. Каждая слеза, каждый раз, когда боль пробиралась до самого нутра, были не просто страданиями. Они были языком, на котором Он разговаривал со мной, языком, понятным только Нам. И даже сейчас, полностью отдавая себя Ему, я понимал это всё яснее. Его любовь была моей болью, но и моим спасением. Раскрывая себя перед Ним, я не боялся быть обнажённым, не только физически, но и всем своим нутром. Его руки пробрались под мою спину, сильные и решительные. Я почувствовал, как пальцы скользнули в рассечённую кожу. Боль вспыхнула, обжигая, но затем утихла, растворившись в постоянном фоне, в котором больше не было разницы между острой агонией и привычным теплом. Мы обнимали друг друга. Наши тела, разгорячённые и уставшие, плотно прижались, будто пытаясь спрятать друг друга от всего мира. Его губы коснулись моих — лёгкое, почти незаметное прикосновение, наполненное нежностью. Мы просто дышали вместе, не нарушая тишину, не добавляя слов к тому, что уже произошло. Через какие-то минуты Его рука, оставшаяся под моей спиной, начала медленно двигаться. Она скользнула вниз, касаясь мест, где запёкшаяся кровь прилипла к ткани и коже. Каждый её шаг словно прожигал путь сквозь мой разум, смешивая воспоминания боли и удовольствия в одно неразделимое ощущение. Когда Его пальцы скользнули по моим ягодицам и дальше, между ними, моё тело рефлекторно сжалось, где-то глубоко внутри. — Сделайте это со мной, — сорвалось с моих губ. Возбуждение растекалось горячей волной в животе, заполняя каждый уголок моего сознания. Я знал, что Он тоже чувствует это, потому что Наше соединение всегда было безграничным. Но Его ответ был категоричным, резким, как удар: — Нет. Это слово прозвучало гулко, отзываясь в моей голове, словно затмевая всё остальное. Он отстранился от меня, решительно сбрасывая мои ноги с Себя. Его движение было неожиданным, грубым, но лишённым злобы. Он повернулся на бок, а затем лёг на спину, раскинув руки, как будто отдаваясь невидимым силам. Он напоминал распятого Христа, но не страдальческого, а всепобеждающего. Эти жесты словно призывали меня — Его поза, спокойствие, уверенность. Или, может быть, это просто я отчаянно хотел, чтобы это было так. Чтобы Он ждал меня, разрешил мне приблизиться, подарил ту близость, которой я так жаждал. Не думая, я сорвался с места. Боль пронзила тело, но я проигнорировал её. Пальцы, которыми я едва мог двигать, впились в кровать, помогая мне подняться. Я перевалился со спины на колени, преодолевая сопротивление собственного тела, затянутого в боль. — Лучше не делай этого, — сказал Он, устало, но с холодной твёрдостью в голосе. Его взгляд скользнул по моему телу, перепачканному кровью. Капли всё ещё стекали вниз, оставляя тягучие следы на коже. — Сидеть! Его голос прозвучал как безапелляционный приказ. Но я проигнорировал его, как будто забыл, что любое отклонение от Его воли всегда влечёт за собой последствия. Я знал это, но в тот момент мои собственные желания стали выше Его слов. Я перекинул ногу через Его бедро, усаживаясь прямо на Него. Моя кожа прикоснулась к Его телу, и я почувствовал сопротивление подо мной — Его возбуждённое, горячее, живое. Оно не скрывало своих намерений. — Трижды Я точно не повторяю. Сидеть! — повторил Он, на этот раз громче, с явным раздражением. Его рука схватила мои израненные пальцы и сжала их с такой силой, что я вздрогнул от боли. — Я что-то говорю непонятно? Его лицо исказилось, и прежде чем я успел ответить, Его пальцы впились в меня. Сильные, грубые, они сдавили моё лицо так, что мои зубы разорвали внутренние части щек. Знакомый металлический привкус мгновенно наполнил рот, делая боль ещё более отчётливой. — Не играй со мной, — Он произнёс эти слова медленно, сквозь сжатые зубы, Его дыхание тяжёлое и горячее обжигало мою кожу. Второй рукой Он крепко схватил меня за затылок, пригибая ближе к Себе. Его взгляд пронзал меня насквозь, и я видел в нём смесь гнева, желания и чего-то ещё — яростной силы, которая грозила поглотить Нас обоих. Это было не просто раздражение. Это было пламя, полыхающее в Его глазах, и я почувствовал, как оно обжигает меня изнутри. — Нельзя, я тебе говорю, — добавил Он, на этот раз тише, но ещё опаснее. Его голос был словно раскат грома перед бурей. И всё же я не остановился. Я знал, что в глубине души боялся Его — боялся того, что Он может сделать со мной, но именно этот страх и подстёгивал меня. Снаружи я ощущал странное веселье, как будто всё это была игра, в которой мне нужно было идти до конца. Я знал, зачем я это делаю. Хотел, чтобы Он сорвался. Хотел, чтобы Он потерял над Собой контроль и, в порыве Своего желания, разорвал меня на части. Я хотел быть поглощённым Им, раствориться в Его жестокости и почувствовать себя ничем и всем одновременно. Я хотел дойти до высшей точки этого Нашего извращенного удовольствия. Здоровая рука обхватила ближайшее к подбородку запястье и резко выбила его, оттолкнув от себя с такой силой, что послышался хлопок. Он словно расколол пространство, создавая новое начало конца. Он отстранился, медленно поднялся на локти, и уголки Его губ дрогнули в странной полуулыбке — холодной, как сталь, и безжалостной, как лезвие ножа. Его глаза блестели жёстким светом, и я вдруг почувствовал, что каждая частичка моего тела оказалась в ловушке. — Ты играешь в игры, которых не понимаешь, — сказал Он тихо, но в этом спокойствии чувствовалась такая мощь, что мне стало страшно дышать. — Думаешь, сможешь задеть Меня? Поставить на место? Ошибаешься. Он наклонился ближе и скинул меня с себя. Сел на кровати и медленно провёл рукой по лицу, словно пытался успокоиться. Но в этом жесте не было мира, только тень надвигающейся бури. Его дыхание было ровным, но я чувствовал, как за каждым вдохом и выдохом скрывается что-то гораздо большее, чем раздражение. Это был вулкан, готовый к извержению. — Ты настолько осмелел, что уже не видишь границ, да? — Его голос был тихим, почти шепот. Но в этой тишине сквозила такая мощь, что я невольно втянул голову в плечи. — Хорошо. Тогда давай покажу тебе, что ты теряешь. Он поднялся с кровати и медленно подошёл к комоду. Каждое его движение — будто отдельный удар по моему сердцу. Он был настолько спокоен, что это пугало больше, чем если бы Он закричал или ударил меня. Я наблюдал, как Он берёт рубашку, медленно застёгивает её пуговицы, словно это часть какого-то ритуала. Затем Он нагнулся, поднял с пола брюки, натянул их с таким безразличием, будто я перестал существовать в его мире. — Что... — попытался я сказать, но слова застряли в горле, а руки тряслись так, что я не смог сжать их в кулаки. — Молчи, — резко бросил Он, даже не оборачиваясь перед тем как уйти. Тишина была оглушительной. Она звенела в ушах и сдавливала грудь, не давая вдохнуть. Я остался один в комнате, полном Его запаха, Его присутствия, но без Него. Внутри меня кипела странная смесь чувств. Боль. Ужас. Гнев на самого себя. И где-то глубоко — стыд, разъедающий изнутри, как кислота. Я понял, что именно я довёл Его до этого. Я понял, что переступил границу. Я доигрался. Слишком увлёкся, забыв, что не я задаю правила. Забыв, что за каждую попытку дёрнуть верёвку из Его рук есть цена. Я видел, как меняется Его лицо, слышал предупреждение в голосе, но продолжал. Мне казалось, я могу заставить Его сорваться, увидеть ещё раз этот жар, который выжигал из Него весь холод. Мне казалось, что, доводя Его, я смогу стать центром Его мира. Но вместо этого я стал причиной, по которой Он ушёл. Слёзы были снова слишком близко, но я не мог себе их позволить. Они казались недостаточным искуплением. Я вспомнил, как упивался Его вниманием, как радовался, чувствуя даже боль от Его пальцев. Мне хотелось, чтобы Он забыл обо всём, кроме меня. Он предупреждал меня. Не раз. Я не слышал Его слов, потому что в тот момент мне они не казались значимыми. Теперь каждое из них эхом отдавалось в моей голове. Я потерял Его. Навсегда?