Мы.

Эти дни невозможно было сравнить ни с чем. Они были Моей самой желанной реальностью. Я бы не отдал их никому, ни за что. Готов был терпеть и ждать, зарывая Свои желания и мысли глубже, под пол невидимого ковра, чтобы только ЭТИ мгновения стали возможными. В этих ночах существовали только он и Я. Он был таким красивым — таким живым, настоящим. Его тело извивалось от каждого удара, от каждого прикосновения. Он пытался убежать от боли, обмануть её, переиграть, но это было бесполезно. Не со Мной. Слёзы, кровь, крики — всё это было жизнью, растекающейся по его телу. И Я знал: эта жизнь никогда его не покинет. Даже тогда, когда он умолял Меня, просил, чтобы я разорвал его, уничтожил, оборвал его линию жизни - Я не позволил. Не позволю и сейчас. Нет. Он просто ещё не понимает. Сейчас он борется, сейчас он хочет лишь конца. Но Я знаю: придёт момент, когда его глаза затопит не отчаяние, а сладкое наслаждение. И тогда он будет молить Меня о другом. Чтобы Я не останавливался. Чтобы всё это никогда не кончалось. Я взял его за бок, тёплый и скользкий от крови. Она струилась по Моим пальцам, как жидкий рубин, окрашивая кожу в яркий, тревожный оттенок. Перевернув его на спину, Я наблюдал, как его раны прижимаются к пропитанному кровью одеялу, вызывая новый, полный агонии крик. Он разрывал воздух, как треск молнии, но уже не был таким звонким, как раньше. Его голос стал хриплым, сорванным, будто сама боль выжгла его изнутри. Его стон смешивался с короткими, судорожными вдохами, каждый из которых отзывался в Моей груди странной теплотой. Его лицо было алым, как закат, слипшиеся от пота волосы прилипли к влажному лбу. Я провёл ладонью по его лицу, стирая слёзы, пот и сопли — всё, что искажало его изуродованное, и в то же время восхитительное выражение. В каждом моменте этой агонии жила жизнь, которой Я наслаждался. – Смотри на меня, – прошептал Я, голосом, спокойным и мягким, будто Мы были в тишине, а не окружены криками. Забираясь на его бедра, Я едва прикасался к нему своим весом, зная, что каждая секунда – это бесценное удовольствие. Нельзя заканчивать трапезу раньше времени. – Если ты перестанешь чувствовать - говори. Я снял с себя футболку, закинув её куда-то в сторону, не заботясь о том, где она окажется. Оголив торс, Я знал, что Мои шрамы – творение его проворливых рук. Плечи, грудь, каждая линия, оставленная его пальцами, стала частью Меня, и это наполняло меня гордостью. Его метки на мне были доказательством, что Я тоже могу быть уязвимым. Доказательством того, что он не так сильно отличается от Меня. Я наклонился ближе и мягко взял его правую руку. Его пальцы дрожали, но я направил ладонь к своей груди, туда, где сердце стучало в такт всему этому танго боли и наслаждения. – Чувствуешь? Это твоё. Я принадлежу тебе так же, как ты принадлежишь Мне. Другую его руку я завёл над головой, крепко сжимая её вместе с его пальцами. Это был наш танец – его сопротивление и Моё доминирование, его страх и Моя забота, его крики и Моё восхищение. Тишина. А затем — хруст. Резкий, глухой. Этот звук эхом отдался в Моих ушах, а следом за ним раздался крик. Нечеловеческий. Сумасшедший. Такой, что казалось, он мог разорвать пространство пополам. До этого момента Я всего лишь сильнее надавил на его четыре пальца. Медленно, размеренно. Я чувствовал каждое сопротивление, каждую каплю усилия, с которым его рука пыталась противостоять Мне. Ладонь напряглась, пальцы сначала прогибались, словно ветки молодого дерева, а потом поддались, выгибаясь под углом, который уже невозможно назвать естественным. И вот он, тот самый момент. Победный хруст. Его пальцы замерли, став неподвижными, и прямо на Моих глазах начали быстро опухать, теряя форму, становясь чуждыми даже для своего владельца. Прошло не больше минуты. Но для Меня эти секунды растянулись в бесконечность, как сцена из самого великолепного фильма, снятого в замедлении. Каждый изгиб, каждый звук, каждый вздох – всё это запечатлелось в Моей памяти навсегда. Я был настолько погружён в Себя, что совершенно не замечал его. Его голос, его движения — всё это казалось далеким шумом. Даже то, как пальцы его другой руки с силой вдавливались в Мою грудь, словно стремились прорвать кожу, слиться с плотью, провалиться внутрь, не сразу дошло до Меня. – Я не чувствую! Я НЕ ЧУВСТВУЮ ИХ! Слова ударили по Моему сознанию, пробиваясь словно чей-то отчаянный крик из-под воды. Я поднял взгляд, наконец сфокусировавшись на его лице. Его глаза были распахнуты, наполнены отчаянием и страхом, губы дрожали, словно не могли больше удерживать эти мольбы. – Я больше не могу, я не выдержу этого! Почувствовал ли я сожаление? Нет. Это было совсем другое. Улыбка сама скользнула на Мое лицо. Сладкий жар разлился где-то внутри. Глубже. В паху приятно потянуло. – Всё будет хорошо, – прошептал Я, вплотную приближаясь к его губам. Так близко, что Наши дыхания смешались. Мой голос был тихим, в нем прозвучало обещание, в которое он точно поверит. – Я позабочусь о тебе. Мой нос коснулся его, и в этот момент всё вокруг словно остановилось. Не было ни времени, ни пространства – только он и Я. Я позволил Себе уступить, сдаться перед этим мгновением. Нежный, лёгкий поцелуй стал первым, как прикосновение ветра. Но Мне этого оказалось мало. Мой язык скользнул по его губам, собирая остатки соли от слёз, и пробрался внутрь, словно Я хотел заполучить больше. Я усилил хватку на его опухших пальцах, чувствуя, как они затвердели под Моими ладонями, как их форма предавалась Моему контролю. Он кричал прямо в Меня. Его крик, полный боли и ужаса, был вдохнут Мной, стал частью Меня. В этот момент Я ощутил, как его зубы вонзаются в Мой язык. Острая боль, но это не остановило Меня. Напротив, Я ещё больше углубился в это странное соединение, ощущая, как горячая, по вкусу слегка металлическая, кровь заполняет Наши рты. Он тоже это почувствовал. Его глаза расширились, в них мелькнуло что-то дикое, первобытное, и на миг Мне показалось, что Я поймал его настоящее "я". Я медленно выпрямился, ещё ощущая его тяжёлое, прерывистое дыхание, которое смешивалось с Моим. Его пальцы, искривлённые, опухшие, и такие беспомощные Я поднёс их к Своим губам, позволив Себе прикоснуться к ним легко, почти трепетно, будто этим жестом Я мог излечить эту боль. Но никакое прикосновение не могло этого сделать. Единственное, что случилось в этот момент, — это то, что Я позволил себе отступить. На мгновение. Соскользнув с него, Я мягко приподнял его тело, ловко переложив его бёдра поверх Своих. Ему, должно быть, было больно, когда его спина проехалась по одеялу, потому что он резко вздрогнул. Его реакция лишь подогревала Меня. Одним движением Я дернул его ближе, заставляя его согнутые, податливые бедра опуститься, а его ягодицы — коснуться Моего паха. Я хотел, чтобы он почувствовал насколько сильно он заводит Меня сейчас, и его тело снова напряглось, будто сопротивляясь, но Я знал: он уже был на грани борьбы со своими "свежими" мыслями. И он им проигрывал. Я понял это сразу, по тому, как отдёрнул больную руку, а другой, ещё здоровой, вцепился в Моё плечо, с оставшейся в нем силой. Он потянул Меня к себе, рванул, как будто желал перехватить контроль, даже если это было последнее, что он мог сделать. И Я поддался. Позволил. На миг Мне показалось, что это не Моя игра, что это он ведет Меня. Я дал ему эту волю, позволил поверить, что он способен на что-то большее, чем просто подчинение. Я дал ему этот момент, чтобы он почувствовал себя Мной, чтобы он смог увидеть мир с Моей точки зрения. Это было Моим подарком ему. – Умоляю, сделайте так, чтобы я уже не чувствовал боли, – прохрипел он едва слышно, но каждая буква резала воздух, как лезвие. Его пальцы, дрожащие и слабые, впились в Мою шею, царапая кожу. Боль была острой, но сладкой. А затем он рванул Мою голову за волосы, с силой, которая удивила Меня. То, как он держался было больше чем просто удовольствие. Это были Восхищение и Гордость. Я чуть приподнял его ноги под коленями. Медленно стянул с Себя оставшиеся штаны. Белья на мне не было, потому что вся Моя одежда была не больше чем декорацией, и её время подошло к концу. Его рассечённая спина, опухшие пальцы — всё это, казалось, довело до грани, где уже не было боли. Это был гул, неутихающий шум, который слился с его телом. Он смотрел на Меня глазами, в которых горел крохотный огонёк. Этот слабый свет едва держался на фитиле его сознания, но был настоящим. Кажется, это была его Любовь. Я понял: именно она позволяла Мне испытывать то, что я чувствовал. Моё удовольствие. Его боль и его привязанность слились в единое целое. Я тоже люблю его. – Кажется, ты наконец проснулся, Мой маленький, – проговорил Я и Мои слова разорвали воздух. Теперь не было ни криков, ни хрипов, ни всхлипов. Только его молчание. Его улыбка была едва заметной, но такой искренней, что Я невольно залюбовался им. – Какой же ты красивый, – продолжил Я, опуская голос до мягкого, почти нежного тона. – Ты идеальный. Мои ладони опустились на его живот, чувствуя, как под пальцами поднимается и опускается кожа от его прерывистого дыхания. Медленно провёл руками выше, по его рёбрам, ощущая, как они с трудом двигаются под Моим нажимом. Я надавил. Сильно. Настолько сильно, что он выдохнул ртом, как будто из него вырывали последний воздух. Его дыхание стало редким, тяжёлым. В этот момент я захотел двух вещей одновременно. Я хотел выдавить из него последние вздохи, заставить его полностью раствориться в Моей власти, подарить Мне этот последний момент. Но так же сильно Я хотел, чтобы он жил. Чтобы он продолжал гореть. Чтобы он был рядом, разделяя со Мной всё, что Я мог дать. – Только мой, – сказал Я мягко, с улыбкой, которая была одновременно тёплой и властной. Я медленно провёл рукой вниз, ловко обхватывая его правую стопу, словно прикасаясь к чему-то хрупкому. Она была такой тёплой и такой живой в Моей ладони, её пальцы чуть подрагивали. Чуть вывернув стопу, Я поднёс её к своим губам, ощущая, как Моя кожа соприкасается с его. Я наклонился ближе и позволил себе коснуться его каждого пальчика. Одного за другим. Я останавливался на каждом пальце дольше, чем требовалось, с наслаждением чувствуя солоноватую гладкость кожи, влажный жар, исходящий от него. Мой язык едва ощутимо скользнул по краю одного из пальцев, и я позволил Своим губам задержаться. Одновременно Моя другая рука крепко сжала его щиколотку, фиксируя её. Захват был силой, но прикосновения – нежностью. Контраст между ними заставлял Меня чувствовать себя ещё ближе к нему. Я не чувствовал в этом унижения. В каждом своём движении Я хотел показать, насколько сильно он значим для Меня. Всё это было для него. Но ещё больше – для Меня.