Мы.

Сегодняшний день казался мне слишком светлым, нормальным что ли, как будто мир знал, что к вечеру всё станет иначе. Он никогда не делал это раньше, чем тело полностью оправится. Чтобы я был целым, когда он начнёт разрушать Меня заново. Это больше чем просто Его желание. Это голод. я шёл до спальни, опустив голову, будто мне на шею возложили крест. Тяжёлый, массивный, как сама суть моего существования. И больше всего я боялся не того, что каждый раз не знаю, что будет. Страх перед неизвестностью уже стал привычным спутником, с которым можно молча уживаться. я боялся себя. Боялся того, что эта тёмная, извращённая часть внутри найдёт в происходящем удовольствие. я боюсь того, кем я стал. я боюсь того, кем Он делает меня. Слабый свет от лампы на прикроватной тумбе размыто освещает комнату. я чувствую, как затылок горит под его взглядом, как Он нависает надо мной гигантской горой. — Место, — звучит его голос позади меня, ровный и твердый. — Сядь там, Мой хороший. я подчиняюсь. Мои ноги будто действуют сами, шагая уверенно, потому что Он не терпит заминок. Считаю шаги, пока не оказываюсь там, где должен быть — напротив Нашей кровати. Опускаюсь на колени, ягодицами упираясь в пятки, чувствуя, как деревянный пол холодит сквозь кожу. Мой взгляд устремлён в точку напротив, туда, где тени кровати смешиваются с тьмой комнаты. Его шаги звучат приглушённо, но я слышу каждое движение, будто они отдаются в моих висках. Он проходит мимо, на секунду появляется в поле моего зрения, но я не вижу лица. Кровать скрипит под Его весом. Даже воздух наполняется тяжестью. Он, как всегда, одет в домашнее. Никогда не оголяется раньше времени. Его рука резко хватает меня за подбородок, грубо, но не больно, поднимая моё лицо. я не сопротивляюсь, я не могу. Ему достаточно одного движения, чтобы мой взгляд встретился с Его глазами. Эти глаза всегда одинаковые в такие дни. Наполненные голодом. Жадные, требовательные. И вот Его ладони уже касаются моей шеи, мягко, почти ласково, словно проверяя, насколько я готов. Пальцы изучают каждый изгиб, нащупывают кадык, задерживаются на секунду прежде чем спуститься чуть ниже. Там они сцепляются, образуя замок, который мгновенно сковывает меня. Его хватка становится сильнее. я чувствую, как давление начинает расти, как мои лёгкие требуют воздуха, а горло постепенно заполняется тяжестью. Но Он ни на секунду не отводит взгляда, Его глаза всё так же пронзают меня насквозь. я знаю, что мои глаза скоро станут красными, что капилляры вот-вот лопнут, наполняя их кровью. Но Он этого хочет. Это Его предвкушение. я замечаю, как краешки Его губ медленно поднимаются, искажаясь в едва заметной улыбке. Меня охватывает противоречие: теплый, радостный трепет от осознания, что Я способен сделать Его счастливым, и одновременно смятение. Неужели удовольствие, которое Он испытывает, возможно только через мои страдания? Он отводит руки, размыкая их замок на моей шее, но только чтобы вытащить что-то из ящика тумбы. я слышу приглушенный скрежет металла. мое сердце начинает стучать быстрее. - Встань, — Его голос, глубокий и холодный, эхом отдается в моей голове. Я поднимаюсь, хоть колени дрожат. - Ляг на кровать, лицом вниз. Поперек, ноги на коленях, грудь вниз, смотри от меня. я делаю, как велено, чувствую холод ткани под собой. Весь мой мир сжимается до этих мгновений, до ощущений кожи, до звука, с которым Он расправляется с тонкими ремнями, или чем-то похожим, что сейчас сжимает Его руку. Первый удар резкий, режущий. Я чувствую, как кожа разрывается тонкими линиями, как тёплая кровь проступает через эти шрамы. Моё тело вздрагивает, но я не двигаюсь. Потому что знаю, что так надо. Его ритм чёткий, небыстрый, почти изысканный, как римские наказания, о которых я когда-то читал. С каждым разом я чувствую, как тело горит всё сильнее, но странным образом начинаю думать о Его улыбке. О том, что эта боль — это и есть то, что делает Его счастливым. Моя голова начинает кружиться от боли. Но где-то глубоко внутри всё ещё тёпло от мысли, что это Ему нужно. И все же я кричу. Сначала коротко, отрывисто, будто звук вырывается без разрешения. Но с каждым ударом мой голос становится громче, пронзительнее. я не могу не кричать, когда ощущаю, как кожа "расходится по швам". Сила покидает меня, и мои колени скользят по одеялу, в поисках хоть какой-то опоры, которой просто нет. Глаза предательски намокают, заполняясь слезами, и маленькие капли катятся вниз по лицу, впитываясь в ткань подо мной. Каждая слеза несет с собой частичку моего достоинства, если оно вообще осталось у меня. Он останавливается. Тишина заполняет комнату, только мой разорванный плач, приглушённый одеялом, нарушает её. Взмахов больше нет, но напряжение не уходит. Оно будто застыло в воздухе, обволакивая Нас. - Смотри на Меня, — слышу я Его низкий голос. Тело отказывается слушаться, каждый вдох даётся с трудом. Медленно поворачиваю голову и встречаю Его взгляд. Он стоит надо мной, глаза Его горят мягким огнём. И я ищу в этих глазах омерзение, неприязнь, холодное безразличие — но ничего из этого там не могу разглядеть. Все потому что Он смотрит на меня с удовольствием. Как будто я — его самое совершенное творение. Он наклоняется, и его язык касается моего лица. Горячий, обжигающий, он скользит по щеке, собирая солёные дорожки моих слёз. Он пробует мою боль вкус. Это глубокое, извращённое чувство, которого я боюсь и одновременно жду. — Твои слёзы вкуснее, чем раньше, — выпрямляясь, произносит Он тихо, почти ласково, как будто это комплимент, который должен меня успокоить. Но ничего не успокаивает. Вместо этого нарастает тишина, миг наполняется напряжением. Его взгляд не отрывается от меня, и я понимаю — буря близка. Ближе, чем когда-либо.