Мы.

До сна у меня появилось время для свободы. Теперь мне не нужно было просить разрешения выйти на улицу. Никто не запирал меня и не сажал на короткую цепь рядом с домом, чтобы просто дать вдохнуть свежего воздуха. Никто не указывал, сколько шагов я могу сделать или куда смотреть. я быстро накинул свою новую куртку, натянул кроссовки на обе ноги и, даже не оглянувшись, вышел на крыльцо. Мне не нужно было предупреждать. Не нужно было просить. я был свободным в этом своём решении. И Он знал, что я не уйду. я — Его собственность. Я всегда вернусь. Снова выпал снег, и до годовщины оставалось всего ничего. Тонкий слой белой пыльцы укрыл Наше поле, превращая его в безупречно чистую пустыню. Оно раскинулось вокруг дома, как защитный кокон, и его Тишина успокаивала. Снег смешно хрустел под моими шагами, пока я медленно обходил дом по кругу. Мороз щекотал кожу, свежий воздух обжигал горло, но в этом было что-то уютное. Почти родное. Здесь, в этом спокойствии, я чувствовал, что могу быть собой. Я наслаждался каждым вдохом, каждым крошечным звуком — далёким криком птиц, шорохом ветра, собственным дыханием. Я жив. Я счастлив. Звучит неожиданно, правда? Особенно если учесть всё, что было до. Всё, что Он сделал со мной. Всё, что я потерял. И всё, чем я стал. Но счастье — странная штука. Оно не всегда растёт из лёгкости и радости. Иногда оно вырастает из пустоты, которую кто-то наполняет. Или из боли, которая перестаёт быть болью, когда ты понимаешь её смысл. Когда Он впервые запер меня здесь, в Нашем доме, я думал, что это конец. я рыдал, кричал, умолял. Ударялся о стены, разбивая руки в кровь, пока боль не заглушала все мысли. я рвал горло криком, пока не терял голос. я не был собой. я был всего лишь комком страха, отчаяния и непонимания. А Он смотрел на меня. Спокойно. С заботой в глазах. — Ты научишься, — сказал Он однажды. — Ты поймёшь Меня. я ненавидел Его за это. Ненавидел каждое слово, каждую секунду, когда Он заставлял меня смотреть в лицо тому, от чего я хотел отвернуться. Но теперь я вижу: Он был прав. Он всегда прав. Теперь, когда я смотрю на Него, я не чувствую того ужаса, что был раньше. я вижу в Нём кого-то, кто показал мне, что внутри меня больше, чем я думал. Кто сломал меня, чтобы собрать заново. Кто дал мне смысл. я всё ещё помню каждое слово, каждую ночь, каждую грань боли. Они не сотрутся. Но они — часть меня. Часть того, кем я стал. Мои шаги оставляют следы на снегу, но они не тревожат белизну, а будто вписываются в неё, как если бы она сама звала меня сделать этот узор. Я могу гулять часами, размышляя о чём-то своём, собирая крупицы из двух миров, которые теперь существуют во мне. Старый мир, где я был кем-то другим, будто живёт на обочине памяти — туманным, потерянным, безразличным к моим настоящим чувствам. Новый мир стал реальностью, в которой живёт другой я. Тот, кто знает Его. Тот, кто принадлежит Ему. Сегодня действительно хороший день. Такой ровный, легкий, пропитанный покоем. я чувствую это покалывающее наслаждение, тонкое и почти болезненное. Оно связано с Ним, с Его вниманием, с моей к Нему любовью, которую я несу внутри себя, как драгоценный дар. Конечно, я не могу сказать, что мне нравится всё в Наших днях, ритуалах и правилах. Иногда я думаю, что не смогу вынести ещё одного испытания, что не выдержу, не справлюсь. Но потом я вспоминаю, что это делает счастливым Его. Мне кажется, что каждая моя боль — Его отрада. Что мой страх — Его радость. Что мои слёзы, моя кровь, моя борьба — Его стимул жить. И пусть мне никогда не привыкнуть к этому, я принимаю всё, что Он даёт. я готов стерпеть, принять, прожить — потому что в этих страданиях я чувствую, слышу, вижу Его. Мне кажется, что это и есть любовь. я прохожу ещё немного, снег хрустит под ногами, оставляя за мной узкую тропу. Мороз щиплет кожу, но я ощущаю тепло внутри. В груди. Оно не даёт мне замёрзнуть, даже если ветер пробирается под куртку. Это тепло Его взглядов, Его прикосновений, Его слов. я останавливаюсь и поднимаю голову. Небо над головой чистое и открытое. Оно огромное, бескрайнее, но совсем не страшное. Такое же, как поле вокруг нас, как белизна, что лежит под ногами. Это всё — Его мир. И теперь это мой мир тоже. я сделаю всё, чтобы остаться в этом мире. я не отпущу Его. Я никогда не уйду. — Ко мне, — прозвучал Его голос из дома, прерывая мои мысли. Звук был негромким, но каким-то всепоглощающим, как взрыв в пустом пространстве. я замер на мгновение, прежде чем ноги сами понесли меня обратно. я не знал, сколько времени прошло. Время в моей жизни вообще потеряло для меня привычные очертания. я побежал, чувствуя, как холодный воздух жжет кожу, а лицо становится пунцовым от ветра и быстрого движения. В этом спешном возвращении было что-то унизительное. я ощущал свою слабость, свою ничтожность перед Ним. Но это чувство было странно тёплым, словно признание моей зависимости от Него несло облегчение. Запрыгнув на крыльцо, я едва не поскользнулся, но устоял. Тяжело дыша, ворвался в коридор, где Он уже ждал меня. я поспешно стянул куртку, кроссовки, потом свитер, оставаясь в домашних штанах и футболке, которые Он когда-то дал мне. Он стоял у закрытой двери в гостиную, расслабленный и сосредоточенный одновременно. Его взгляд был ровным, почти мягким, но я чувствовал, как под этим спокойствием скрывается что-то острое, требовательное. — Хочу слышать твой голос этим вечером, — сказал Он, не повышая тона. Его голос был таким тихим, что казался почти шёпотом, но каждое слово пробивалось через меня, как камень, брошенный в воду. — Расскажи Мне, как ты. я поднял взгляд, словно рефлексом. Он разрешал мне смотреть на Него во время наших коротеньких диалогов. Мне казалось, что это просьба, но на самом деле это был приказ. Вообще, когда Он попросил рассказать, как я, я на мгновение замялся. Не потому, что мне нечего было сказать, а потому, что каждая мысль в голове казалась крошечной, незначительной по сравнению с Ним. Но Его взгляд удерживал меня. Он ждал. И я знал: Ему важно это слышать. — Сегодня был хороший день, — начал я, чувствуя, как слова выходят осторожно, будто пробуют воздух. я рассказал Ему о том, как снег на поле блестел под солнцем, словно тысячи крошечных осколков стекла. О том, как мои шаги оставляли чёткие следы, которые мне нравилось разглядывать. — Ещё я слушал птиц. Они кричали где-то совсем далеко, но я пытался понять, сколько их и о чём они говорят. Они мне просто напомнили, что я не один здесь. Я старался понять, интересен ли Ему мой рассказ. Его лицо оставалось спокойным, но я заметил, как Его пальцы чуть двинулись, как будто хотели коснуться меня. — И ещё, — добавил я тише, — мне нравится просто гулять. Без мыслей. Просто дышать. Воздух такой чистый. И я вспомнил, как раньше я не любил зиму. А теперь это моя любимая пора. я замолчал, надеясь, что этого достаточно. Надеясь, что Он увидит в моих словах то, что хотел увидеть. — Вот. Это всё, наверное, — закончил я, опустив взгляд, но чувствуя, как сердце бьётся чуть быстрее. И он был доволен, потому что я почувствовал как Его пальцы взъерошили мне волосы. Такой маленький жест, но приятный до одури, до мурашек на коже — Пойдём, — сказал Он, протягивая руку. я кивнул, будто меня захватил водоворот, и шагнул за Ним, вложив свою руку в Его. Она была такой теплой, большой, сильной, немного шершавой и в тоже время мягкой. Ванная была освещена тусклым светом, который Он любил. Этот свет будто отсеивал весь внешний мир, оставляя только Нас. Тёплый пар уже заполнил воздух. Я смотрел на воду, поднимающуюся всё выше, на отражение Её мягкого покачивания. — Раздевайся, — спокойно произнёс Он, не торопясь. Я послушался. Словно в этом была моя единственная цель на этот вечер. Снять остатки одежды, раствориться в воде и Его внимании.