Канпэ

Старый туалет между женской и мужской половиной детского дома не чинили, поэтому сюда часто приходили парочки — целоваться или что поинтереснее. Феликс для незаметного наблюдения облюбовал кладовку, в старой двери которой было пару щелей, открывающих вид на парочки и закрывающих самого Феликса. Феликсу четырнадцать. Он очень много мастурбирует и ему нравится наблюдать. Например, нравилось следить за Чаном. Чан сюда заходил редко: он предпочитал коридоры женской половины после отбоя. То ли его заводила мысль о том, что их могли поймать во время воспитательского обхода, то ли просто не нравилась идея тащиться в такое непрезентабельное место, как туалет. Феликс представлял, как немного подрастет и сможет также легко поднимать девушек, усаживая их на подоконник. Целовать, стоя между их ног, прижимая к себе за талию. Представлял, как бы он целовал их на месте Чана. Наверное, более нежно, менее напористо. Он бы не стал так сильно сжимать их бедра, оставляя синяки. Он бы гладил тыльную сторону колена, прижавшись щекой к внутренней стороне бедра. Он бы осыпал поцелуями шею, плечи и грудь. Он бы целовал руки. От плеча до запястья, каждый пальчик. Наверное, он не стал бы, как Чан — менять девушек каждые два дня. Нет, он выбрал бы одну и целовался бы только с ней, чтобы хорошенько изучить, что ей нравится, а что нет. Чтобы каждое такое ночное приключение приносило удовольствие не только ему. Чтобы она знала, что Феликс — он только для нее. Феликс нескромно надеется, что кому-то было бы приятно думать так о нем. Но следить за Чаном было утомительно: в коридоре спрятаться особо негде. В прошлый раз он подглядывал в окно, стоя на небольшом карнизе и, поскользнувшись, неудачно упал спиной на мусорный бак со второго этажа. Пришлось полностью перейти на наблюдение из кладовки в туалете. У Чанбина появилась девушка. Он говорил о ней, мерцая горящими глазами. С дебильным придыханием. Радостно делился, что она дала себя поцеловать. И сказал, что хотел бы с ней в будущем создать семью. Семью… а кто тогда для него ребята? Феликс понимал и концепцию семьи, и то, что каждый в будущем, возможно этой семьей обзаведется. И то, что шесть парней не могут жить вместе до старости — это просто странно. Но слушать Чанбина становилось невыносимо. Он начал проводить больше времени со своей девушкой, говорил только о ней. Сбегал с уроков, чтобы тайком провести с ней время. Ребятам он ее не показывал. Не знакомил, не называл имени. Это бесило еще больше. Чанбин как будто бы знал, что они — угроза для его отношений. Парни совсем не интересовались, кто там у него появился, но Феликса… ситуация раздражала. Раздражало еще больше то, что он никак не мог проследить, кто эта девчонка, хотя уже две недели честно пытался. Как вообще возможно спрятать человека в небольшом частном детском доме? Феликс пытался отслеживать, на кого смотрит Чанбин, куда он ходит, и внимательно вслушивался: может, он назовет ее имя? Ни-че-го. Феликс задел локтем швабру, и она ударилась о противоположный конец маленькой кладовки, упав на металлическое ведро. Грохот был оглушающий, в ушах неприятно зазвенело. Тихо пискнув, испуганные подростки выбежали из туалета, оставляя Феликса одного. Он уже хотел выйти из своего укрытия и пойти спать, признав поражение в сегодняшнем сеансе эротического шоу, как в туалет вошел Чанбин. С ней. Она выпускалась в этом году и была на три года старше пятнадцатилетнего Бина. Феликс нахмурился, пытаясь вспомнить ее имя. Сэбом, «новая весна». Она была отвратительно хорошенькая: хрупкая и светловолосая, скорее всего полукровка, иначе откуда бы у нее веснушки на пол лица и светло карие глаза? Она звонко смеялась и тянула Чанбина за руку, который шел за ней, как завороженный. Он был ниже ее и тогда еще был худой, чуть крупнее самого Феликса, но выглядел все равно потрясающе. Сэбом встала у стены и притянула его к себе за мужественную челюсть, жадно целуя. Она вела себя… нескромно, так не ведут себя девушки Чана — тихие и молчаливые. Нет, она трогала Бина, скользила руками по спине и пошло закинула на него ногу, которую тот придержал, прижимаясь к ней еще ближе. Во время поцелуя она стонала ему в губы и Феликс видел, как дрожит от возбуждения Чанбин, как низко стонет ей на ухо, когда ее рука скользнула к ширинке его брюк. Как он нетерпеливо расстегивает ее блузку, чтобы целовать голую грудь. Чанбин совершенно был не похож на Чана. Он был разгорячен и совсем потерял голову от возбуждения, он был тороплив и несдержан, но все его прикосновения, все его движения были такими… нежными? Он не рвал пуговицы, как Чан, а аккуратно расстегивал их, смущенно улыбаясь, потому что долго не мог справиться с той, самой важной. Он быстро приближался к лицу Сэбом, но целовал медленно и глубоко, растягивая ощущения. Интересно, какого это — когда тебя целует кто-то вроде Чанбина? Феликс с испугом услышал свой собственный низкий стон в тишине кладовки и закрыл себе рот рукой. Убедившись, что никто его не услышал, он тихо расстегнул ширинку. Смотря на то, как хрипло стонет Чанбин, откинув голову назад, пока рука Сэбом поглаживала его член через джинсы, Феликс успел сделать всего несколько движений рукой, прежде чем испачкать дверь перед собой спермой. Он перестал смотреть на парочку и, спустившись на корточки, обхватил голову руками. В голове пульсировала мысль: «Я кончил, смотря на Чанбина». Уже через пару дней произошедшее перестало казаться таким странным. Он еще раз подглядывал за Чаном и за другими парочками, но ничего подобного больше не испытывал, убедившись, что ему все еще нравятся девушки. Да, он всегда знал, что ему нравится Чанбин. Он хорошо шутил, с ним легко было говорить о чем угодно, и он всегда приходил на помощь. Он выбил у администрации разрешение жить с Феликсом в одной комнате, а, так как Чанбин был на хорошем счету у администрации, его не могли поселить в неуютную темную каморку, в которую поселили Феликса. Так младший переехал в нормальную комнату с двумя кроватями и большим окном. У Чанбина была красивая линия челюсти, очень мужественная. Как у супермена из комиксов. Он смущенно улыбался, не умея принимать комплименты. Круто читал реп и не по годам мудро рассуждал. Он был изумительно вспыльчивым и сильным в драках, Феликс иногда просто любил смотреть, как старший месит какого-нибудь задиру на заднем дворе. Как Чанбин мог ему не нравиться? Тогда почему нельзя было на него подрочить? С каждым днем наличие Сэбом в жизни Чанбина раздражало Феликса все больше. Но теперь в его руках была сила — он знал, в какой она живет комнате, какое у нее расписание и где именно она встречается с Бином. Однажды Феликс зашел в комнату к Сэбом во время завтрака. Она должна была ехать на олимпиаду и поела раньше, чтобы успеть на тестирование. Никого не было во всем крыле — преподаватель, который должен был сопровождать девушку, ждала ее у главных ворот. Феликс зашел к Сэбом просто поговорить. В тот день она завалила олимпиаду. И тем же вечером рассталась с Чанбином. *** — Это потрясающе! — Выдохнул невысокий стройный кореец. Он был одет в костюмные черные брюки и розовую рубашку. То и дело поправлял свои очки с цепочкой и крутил сережки-колечки, которыми было усыпано правое ухо от мочки до козелка. Ли Чжихёк, директор Сеульской галереи современного искусства, оценил новые картины Хенджина выше всех, что были до этого. Тот представил на оценку две работы. «Танец». На красном фоне широкими мазками были нарисованы два темных силуэта, слившихся в поцелуе. Тот, что был спереди, стоял, запрокинув голову назад, а тот, что стоял немного позади, держал его за шею одной рукой, за талию — другой. Белой краской были тонко подчеркнуты детали. — Вот здесь, — директор задумчиво потер подбородок, — казалось бы, такой банальный и избитый сюжет, но исполнение… — он развел руками. Хенджин пропускал мимо ушей восторги техникой, фактурой мазков, необычным приемом инверсии светотени. Его мысли были далеко. Он уже написал эти картины. Он покончил с ними, и, пока не пришел новый виток вдохновения, вникать в ту часть себя, которая это писала, не хотелось. Та часть его вытирала потные руки о джинсы, мелко тряслась от предвкушения законченности. Та часть его хотела внимания, контакта, напряжения. Хотела смять под собой простыни, хотела жадно прикасаться, хотела отчаянно нуждаться и быть нужным. А та часть его, что сейчас стояла в галерее… Сегодня вечером он должен приехать на «ковер» к очередному толстосуму — продавать айдолов. Официально это называлось поиском спонсора, да и сами будущие звездочки были в восторге от идеи, что от пары перепихонов им перепадут роли в дорамах и концертные туры с полной оплатой промоушена. По крайней мере, они на это надеялись. Хван усмехнулся своим мыслям. Индустрия работала хитро. Пока ты трейни, молодой, зеленый и полный надежд, ты в восторге от того, что агентство тебя кормит. Одевает. Предоставляет уроки вокала, репа, обучение этикету и этике, танцам. Дает жилье: многие подростки переезжали в Сеул из других городов и стран, и были в восторге даже от тех скромных условий, которые им предоставляло агентство. Старались изо всех сил, чтобы из года в год продлить свой контракт. Контракт. Самый желанный трофей и самый острый меч, превращающий людей в вещи. Все было просто замечательно: большие мечты подростков и большие планы у компании. Но из многих, многих тысяч дебютировали, по сути единицы. А в контракте все эти годы копились долги трейни перед агентством. Урок вокала 1шт — Х вон. Урок танца 1 шт — Х вон. Мастер-класс по актерскому искусству — Х вон. Питание. 1 прием пищи — Х вон. И так далее. И так далее. И так далее. По двойному тарифу, разумеется. Были подсчитаны даже простыни и обслуживание кондиционеров в тесной общаге. Коммунальные услуги, расходы на транспорт, косметику… И вот молодая звездочка дебютирует. По-началу популярности мало: нужен промоушен, вложения в клипы, в создание песен, в эффектную одежду и оплату журналистам за хвалебные статьи. И новый контракт, уже не год, а сразу — лет на пять, красиво лежит на столе, подмигивая: ты все отобьешь! Тебя ждет мировая слава! Заработки несколько лет после дебюта едва ли успевают покрыть первый год в роли трейни, а долги копятся, как снежный ком. Оплата расширяющегося стаффа, площадок, танцоров, залов для тренировок, отелей… Про тех, кто не дебютировал вообще, в индустрии принято молчать. Сколько их: призраков мировых звезд, которые эффектно танцевали и пели в агентстве на шоукейсах? Где они сейчас? Хенджин знал — в его клубе. В других клубах. Работают кем угодно: от низкосортных шлюх до хостес. Торчат и спиваются, и отдают, отдают, бесконечно отдают долги. Из раздумий вырвала рука Чжихёка, похлопавшая по спине. — «Танец» очень в твоем стиле, это то, что мы так долго от тебя ждали: чистый секс на полотне. Каждый раз удивляюсь, как ты это передаешь. Мне даже кажется, у меня чуточку привстал, — он глупо хихикнул, прикрыв рот ладонью. — А вот это… — директор перевел взгляд на вторую картину. — Если бы ты мне не принес ее сам, я бы догадался, что это писал ты, только по технике. «Дом». На второй картине два человека лежали в обнимку, обернувшись одеялом. Один человек был написан в холодных голубых тонах, второй — в теплых охристых. Лиц у них не было. — Я не могу ее разгадать, — Чжихёк глубоко вздохнул. — Но я думаю, она должна быть хедлайнером выставки. — Она? — Хенджин рассеяно перевел взгляд на директора. — Это что-то абсолютно новое для тебя! Мы должны использовать это. Ты давно не выставлялся, все ждут от тебя чего-то необычного. А я в восторге, что ты, оказывается, умеешь передавать и… такие эмоции. — Но эту картину вы не можете разгадать? — С издевкой спросил Хенджин. — Не могу понять, что это для тебя. Я же с тобой знаком, мне тяжело отделить личность от творчества в данном случае. На этой картине, — он указал на «Танец», — определенно ты со своим новым увлечением, — он игриво толкнул Хенджина в бок локтем. Тот поморщился. — Но кто на этой? — И снова перевел взгляд на «Дом». Хенджин помолчал пару минут и бросив: — Это не кто, а что. Это недоразумение, да и только, — и вышел из галереи, не оглядываясь на директора. — Мне нужно от тебя еще две картины! — Крикнул ему в спину Чжихёк. *** — Долго тут стоишь? — Джисон окинул взглядом Чанбина, который стоял, приложив ухо к двери. После просмотра выпуска новостей, Чан закрылся в своем кабинете и не выходил из него уже три часа. Тот лишь развел руками, многозначительно смотря на дверь. Джисон покачал головой и вытащил из кармана связку ключей. — Хан, уйди, — Чан лежал на диване, сложив руки на груди и безразлично разглядывая потолок. — А я? — поинтересовался Чанбин, просовывая голову в кабинет. — Ты тоже уйди. Оставьте меня. — Хера с два! — Джисон ворвался кабинет, широкими шагами пересекая комнату и с размаху уселся на стол. Чан не шелохнулся. Чанбин вскинул брови и покачал головой, глядя на выходку младшего, и окончательно вошел, закрывая за собой дверь. Он не придумал ничего лучше, чем сесть на пол рядом с диваном, на котором лежал Чан. — Я мало следил за этой историей, можешь кратко пояснить, вот эта херня с кандидатом, это прям совсем пиздец или еще что-то можно придумать? — Джисон обнаружил корзину с фруктами на столе и откусил огромный кусок от яблока. — Придумать что-то всегда можно, — мягко произнес Чанбин, похлопав лидера по бедру. — Можно, — глухо прошелестел Чан. — Но самый простой вариант уже ушел из-под носа. Я уточнил час назад у ребят из полиции, этот наш Пак Юнги оказался по уши в дерьме, всплыли какие-то другие дела с его участием, и… — Почему не проверили? — Насупился Чанбин. — Ты зато много проверил. — Чанбин отвел взгляд и Чан добавил, — Прости, я… не со зла. — Он резко поднялся и сел, поджав под себя ноги. — Да хер его знает. Проверили по верхам, вроде нормальный. Не стали лезть совсем уж глубоко, даже у Сынмина подозрения не вызвал. Парни принялись кивать — если что-то не смутило Сынмина, то смущать остальных точно не должно было. — Давайте перейдем от укоров к планам, — Джисон дожевал яблоко и метил огрызком в мусорку, стоящую у двери. — Что теперь можно сделать? Варианты есть? Чан проследил за полетом огрызка и усмехнулся, когда тот, ударившись о край мусорки, свалился рядом на пол. Младший разочарованно вздохнул. — Избавляться от Чо Чинхва поздно уже, непонятно, кто придет вместо него. Лучше по-мирному, подкупить. Но он уже председатель и аппетиты у него большие… — Что мне, снова контрабандой северокорейцев возить, рискуя жопой? Настолько большие аппетиты? — Джисон вздохнул, мысленно примиряясь с этой идеей. — Сейчас хотя бы может и Йена помочь, и Лино-хён, все не одному, — имя старшего он произнес очень тихо, но это не осталось незамеченным. — Минхо? — Удивленно переспросил Чан. — А почему… — А ты не знал? Они у нас теперь пожилая семейная пара, — хохотнул Чанбин, — вместе едят, смотрят аниме и ездят к Минхо домой, смотреть на котов. Или еще что-то там делать, но мне уж не все рассказывают, — он многозначительно посмотрел на Джисона, который уже начал краснеть. — А я люблю котов! — Возмущенно закричал Джисон. — Я с котами играю, махалочками там, крышки от бутылок им кидаю, — продолжил он уже тише, глядя на лидера и закончил практически бесшумно, — мне может, вообще так весело с кем-то никогда не было, вам жалко что ли? В кабинете повисла тишина. Джисон перешел в нападение: — Вот ты! — Он показал пальцем на Чана, — Ты все время в этой фирме своей, совсем с нами не тусуешься, когда мы последний раз делали барбекю? Ты же вообще не видишь, что с нами происходит. Ты спрашивал у Сынмина, как он, после того, как в него стреляли? А если бы я не успел? — Хан… — Нет, Бин, помолчи! — Он распалялся все больше. Спрыгнув со стола, принялся ходить по кабинету, загибая пальцы. — Может, ты знаешь, куда сейчас уходит почти каждый день посреди дня Феликс? Или ты в курсе, что конфликт Тайваня с Китаем может убить наш оружейный бизнес, если они подпишут еще один сраный договор о вооружении? — Он встал перед Чаном, уперев руки в бока. — Хан, — Чанбин снова попытался отрезвить младшего, но тот только указал на него рукой. — Или, — Джисон почти мстительно добавил, — или, может, ты в курсе, как Чанбин воет по ночам, потому что убил своими руками человека, который практически заменил ему отца? Он перевел взгляд на побледневшего Чанбина и тут же осекся, выставив перед собой руки: — Черт, Бинни, прости, — он опустился на колени и подполз к старшему, который сидел, закрыв глаза. — Пожалуйста, Бинни, прости меня. Я идиот и язык у меня дурацкий, я не хотел. Бинни… — он залез на него и обнял так сильно, как только мог, впиваясь в крепкие плечи пальцами и всхлипнул. Чанбин с трудом отцепил его от себя, разглядывая: — Ты-то чего ревешь? — Он легонько встряхнул младшего, который уже вытирал кулаками мокрые дорожки. — Стыдно стало? — Тот быстро закивал, дыша ртом. — Ну и хорошо, — Чанбин спокойно притянул младшего к себе, покачав, как ребенка, поглаживая по голове рукой. — Если стыдно, ты еще не совсем говно, как человек. — Пиздец, — мрачно подытожил Чан, смотря на парней, — проблем прибавилось. Оказывается, теперь не только ситуация дерьмо, но и я. — Ты не дерьмо, — возразил Джисон, уткнувшись Чанбину куда-то в подмышку, — ты классный лидер и хороший директор своей фирмы. Просто мы… я. Просто я привык, что ты с нами… со мной нянчишься, а теперь стало одиноко. И обидно. Как будто для тебя уже ничего не имеет значение, только наше сраное величие. А я эгоистичный дебил с языком без костей, вот и все. — На последней фразе он всхлипнул как-то особенно отчаянно. — Это либо манипуляция, либо истерика. — Бин отодвинул от себя Джисона и помог подняться на ноги. — Соберись. — Еще раз осмотрев младшего, он мрачно заключил, — да, это истерика. Чан тоже встал, взял со стола графин с водой и протянул младшему уже полную кружку. Хан жадно пил, иногда проливая: его еще потряхивало. Лидер сел за стол и, убедившись, что Джисон почти в порядке, указал парням на два кресла перед собой. — Как я и сказал, — он глубоко вздохнул и начал невозмутимо и по-деловому, как будто сцены до этого не было, — Чо Чинхва можно умаслить по-мирному. Но для этого нужно будет много денег. С учетом того, что нам нужно еще на что-то строить, когда выиграем тендер… — он поморщился, — суммы совсем неприличные, боюсь, придется влезть в тот криминал, в который мы никогда не залезали. А я этого очень не хочу. — Хён, — мягко начал Джисон, — но если наркоту все равно покупают, то какая разница, у кого? — Джисон, — тон у Чанбина был угрожающий и младший сразу пошел на попятную, поднимая руки. — Хорошо, хорошо, наркотики исключаем. Чан прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. — А что насчет… — Чанбин потер подбородок, — «не мирных» способов? — Человек серьезный, — развел руками Чан, — просто так ему морду не набьешь, напугав. — Тогда… Сынмин? — Предположил Джисон. Они переглянулись. Через 10 минут в кабинете стоял опухший и покрасневший Сынмин. Опустив голову и сгорбившись, он, казалось, не дышал. — Сынмин, — Чан подошел к нему и обнял. Младший не поднимал руки, только ошарашено переводил взгляд с Чанбина на Джисона. Почувствовав напряжение, Чан отстранился, — да в какого монстра я превратился, что вы все меня так боитесь? — расстроенно спросил он. — Я, — голос Сынмина дрожал и говорил он тише обычного. Он еще старался держаться при парнях, но удавалось это с трудом. Смесь страха перед Чаном, чувство вины и обиды на себя за невнимательность, накрыли его огромной волной эмоций, которые обычно он не испытывал. Не все их одновременно, во всяком случае. — Я знаю, что облажался, я… — Сынмин, — Чан погладил его по плечу, — ты хорошо справился. Если даже у тебя не возникло подозрений, значит, повода для них просто не было. Не кори себя, это просто… — он попробовал подобрать слово, которое бы лучше описывало ситуацию, но не смог, — просто так бывает, вот и все. Младший с недоверием покосился на Чана. Он ждал выговора, санкций, жесткого разговора. На всякий случай, он снял очки, чтобы они не разбились, когда он будет пропускать удары в лицо. Утешения и объятий он не ожидал точно. — Скажи, ты сможешь постараться нарыть за… — Чан бросил быстрый взгляд на стену, где висел календарь, — за неделю что-то еще на Чинхва? Что-то более серьезное? — Я уже начал, полчаса назад, — пробормотал Сынмин, все еще стараясь не встречаться взглядом с лидером. — Так не честно, Ким Сынмин, ты слишком хорош, — Джисон уже ожил и весело шутил. Чанбин фыркнул. Они посидели вчетвером еще минут пятнадцать, прикидывая, что именно нужно найти на председателя партии, прежде чем Чан их отпустил. — И передайте там всем, — он весело улыбнулся, — в субботу мы устроим барбекю! Джисон весело подпрыгнул, улюлюкая, и обнял Чанбина. Сынмин покивал, сохраняя на лице растерянную полуулыбку. Когда дверь захлопнулась, Чан подождал несколько минут и запустил в картину на стене стакан. Черно-белое полотно, изображающее ночную дорогу, подсвеченную фонарем, на которой стояло восемь черных силуэтов, лопнуло. — Как меня все заебало, — зло простонал он, опустив голову на ладони. *** Поскольку Минхо часто вел вечерний образ жизни, Чанбин перенес свою тренировку на полтора часа позже, чтобы тренироваться вместе. — Может, ты перестанешь зависать у телека по ночам и начнешь нормально спать? — Вместо приветствия спросил у него Чанбин, когда Лино показался на пороге их подвального спортзала. — Да я и сам был бы рад, но мы досматриваем с Джисоном одно аниме, и его уже надо добить. — А не по ночам аниме прям не включается, да? Сломалось что-то, видимо… — сказал Чанбин с издевкой. — Типа того, — рассмеялся Лино, — просто Джисон днем спит. Бин многозначительно хмыкнул и показал головой на зону для разминки. — Знаешь, ты можешь уже перестать его окучивать, — произнес он, когда они перешли на беговую дорожку после разминки, — он, конечно, тобой очень впечатлен, но он не гей. — Что? — Минхо почти запнулся, но удержал равновесие, придержавшись за бортики тренажера. — О чем ты? — Джисон только о тебе и болтает, — пожал плечами Чанбин, — ну знаешь, — он поменял голос и принялся имитировать интонации младшего, — «Лино-хён купил ящик моей любимой газировки», «Лино-хён показал мне своих кошек», «Лино-хён обещал приготовить мясной рулет, когда у нас будет барбекю»… — Ну и? — Минхо снизил скорость и мрачно зашагал по дорожке, нахмурившись. — Ну и зря ты его обхаживаешь, он мужиками никогда не интересовался, — пожимает плечами Бин, выключая дорожку. — пойдем на становую. Минхо делает несколько подходов, прежде чем сказать: — Я не обхаживаю Джисона, — произносит он тихо, но четко. — А мне котов покажешь? Что мне на барбекю приготовишь? — Чанбин дожидается, когда старший положит штангу и, улыбаясь, закидывает ему руку на плечо. — Иди в жопу, — Лино фыркает, сбрасывая его руку. — Нет, это по твоей части, — ржет в голос Чанбин и уже через секунду убегает от Минхо по всему залу. Старший все же догнал Бина, повалил его на спину и принялся щекотать. — Сдаюсь! Сдаюсь! Никаких больше шуток про жопы, честно! Лино удовлетворенно кивает, прекращая свою пытку. Он поднимается на ноги сам и помогает подняться Чанбину. Тот, как только оказался на ногах, добавил: — Сегодня, — и показал язык. Минхо уже выставил угрожающе руки перед собой, растопырив пальцы, когда в зал вошел сонный Джисон с блокнотом. — Хён… — начал было он, но застыл, тревожно рассматривая кружащихся по залу парней. — У вас все хорошо? Лино молча пожал плечами и лег на скамью, чтобы сделать жим лежа. — Подстрахуй, — сухо попросил он Чанбина. Тот, кивнув, подошел. — Джисон, ты портишь не только себе режим дня, но и Минхо. Посмотри, какой он замученный. Смотрите свое аниме хотя бы вечером, зачем не спать полночи? Хан старался не смотреть на Минхо, который поднимал штангу. — Да, ты прав, — кивнул он. Голос звучал мягко и немного виновато. — Прости, я и тренировки стал пропускать. У Минхо был перерыв между подходами, Чанбин молча подошел к младшему, задрал ему футболку и скептически оглядел его грудь. Приподнял рукав и потрогал бицепс. — Ты не передо мной извиняйся, а перед убегающим от тебя мясом. Совсем сдулся, а мы так старались… — грустно заключил он. Джисон посмотрел на Минхо через зеркало и поймал его взгляд на своей груди. Почему-то стало неловко и он резко одернул футболку. — Я чего пришел, — он помялся, неловко переступая с ноги на ногу. — Посмотри, пожалуйста, текст. Чанбин сделал круглые глаза. — Он знает, — Джисон пожал плечами, — про музыку и все такое. В общих чертах. Бин так посмотрел на Минхо, что тому захотелось его ударить. Поэтому он натянул перчатки и, подойдя к груше, принялся отрабатывать на ней боксерские удары, не смотря по сторонам. К блокноту прилагалась ручка, поэтому Чанбин, пока читал, делал пометки. — Это… — он покивал, выражая удовольствие, — это очень хорошо, Хан. Немного… драматично, конечно. Но я бы хотел, чтобы свет увидел этот текст. Получился бы отличный OST к романтической дораме. Знаешь, где драма, накал и вот это все. Джисон глубоко вздохнул и закатил глаза, забирая у него блокнот. — Эй, Минхо! — Окликнул Чанбин. Тот подошел, зубами отрывая липучки на перчатках. — Вот ты из тех людей, кто ради любви готов пожертвовать собой или из тех, кто… — он забрал у Джисона блокнот, вчитываясь в текст, чтобы скопировать формулировку, — или из тех, кто позволит всему миру гореть, только чтобы еще раз услышать от любимого свое имя? — Я не уверен, что я вообще способен на такие сильные чувства, — Минхо равнодушно пожал плечами и сухо добавив, — я закончил. Увидимся, — вышел. Оставшись наедине, Чанбин строго посмотрел на младшего: — Я серьезно. Начни уже, блять, спать. Второй Чан мне дома нахрен не нужен, как маленьких вас укладывать. Джисон стоял, рассматривая пол: — Я начну спать, обещаю. *** Когда на веранду поднялся Феликс, столики вокруг него на секунду одновременно затихли. Его волосы были собраны в высокий хвост на затылке. Синий цвет вымылся до небесно-голубого и хорошо сочетался с его льняным костюмом цвета персика. Оверсайз пиджак был расстегнут, демонстрируя белую майку под ним и кучу цепочек разной длины, которые оплетали его шею. Ткань широких брюк слегка покачивалась, когда он двигался. Он сел за столик, откинув челку правой рукой. Это движение запустило по всему заведению солнечных зайчиков: камни на серьгах переливались, на его руке было сразу несколько колец с камнями, а запястья обнимали браслеты, создавая при каждом движении мягкий перезвон. — А вы не слишком скрываетесь, — улыбнулся Феликс. — На нас все пялятся и шушукаются. Побоялись встретиться со мной наедине? — Очень сложно на вас не пялиться, — Сумин хихикнула, прикрыв рот рукой, — Возможно, мне на руку будут некоторые слухи… вы против? Чо Сумин, сидела напротив с идеально прямой спиной. Ее светло-русые длинные волосы были уложены на одну сторону мягкими волнами. А кремовая блузка открывала прекрасный вид на пышное декольте, и, казалось, вот-вот спадет с плеч. — Я сижу с красивой замужней женщиной в ресторане загородного клуба, и все на нас пялятся, — наклонил голову Феликс. — Не вижу тут ни одного пункта, который должен меня смущать. Сумин заказала просекко и салат с говяжьим языком. Феликс — брауни и холодный латте. — Зато меня вы уже смущаете. Сразу решили перейти к десерту? — Сумин приподняла бровь. — Не люблю ходить вокруг да около. И да, просто люблю десерты. — Но врать вы тоже любите. Ни с какими актерами вы не работаете, я узнала. Вы вообще… — она помолчала, подбирая слова, — нигде не фигурируете. Феликс развел руками, широко улыбаясь. Девушка покачала головой и вдруг прикрыла глаза одной рукой, и декольте — другой. — Какого цвета у меня глаза? — Спросила она. — Учитывая то, что вы — кореянка, смею предположить, что карие, — ответил довольный собой Феликс. — Тогда… на какой груди у меня родинка? — На левой, — он ответил слишком быстро и внутренне обрадовался, что Сумин сидит с закрытыми глазами. Девушка отняла руку от груди: родинка, действительно, была на левой. Отняла руку от зеленых глаз… стоп. Каких? — Я сегодня надела цветные линзы, — Сумин придвинулась ближе, смотря Феликсу прямо в глаза, чтобы тот мог разглядеть получше. — Что ж, — она отодвинулась, облизнув верхнюю губу, — вы правда любитель сладкого. Жаль, что я на диете. — Вам она ни к чему, — официантка принесла еду и напитки. Феликс пробовал брауни, тщательно оценивая вкус. — Спасибо, — бросила она то ли Феликсу, то ли официантке, равнодушно пожала плечами, и принялась ковыряться в салате, периодически поглядывая на брауни. — Вот, — он пододвинул свою тарелку ближе к ней, — попробуйте. Я готовлю лучше, но здесь он неплох. — Вы печете брауни? — Сумин удивленно вскинула брови, одной рукой отодвигая тарелку Феликса обратно. — Я угощу вас в следующий раз. Ну же, — он набрал на вилку кусочек и протянул ее Сумин через весь стол, — съешьте это для меня. Девушка вздохнула, явно борясь сама с собой, но искушение победило: у нее во рту скрылся темно-коричневый шоколадный кусочек. Она еле слышно застонала, кивая. — Если вы готовите брауни еще лучше, то мне страшно даже представить, насколько это вкусно. Феликс облизнул губы, наблюдая, как Сумин щурится от удовольствия и тихо бросил: — Если вы так стонете от этого брауни, я хочу слышать, как будете стонать от моего. Феликс усмехнулся, наблюдая, как глаза Сумин расширяются, а рот приоткрылся в деланном возмущении, откинулся на плетеный стул и, обрывая всю игривую атмосферу, холодно произнес: — Итак, вы хотели уничтожить Хан Гаи? — Девушка кивнула. — Вы понимаете, к чему это может привести? Сумин недоуменно покачала головой. Феликс придвинулся ближе, наклоняясь над столом и понизил голос: — Я найду или качественно сфабрикую такую информацию, от которой карьера Хан Гаи полетит к чертям. Не только карьера: при желании я могу сделать так, что ее посадят. Вся ее жизнь пойдет под откос. Вероятно, от нее отвернутся родители и друзья. На улице ей не будут давать прохода, а некоторые люди, которые раньше были ее фанатами, начнут плевать на нее. — Он опустил голос еще ниже, — иногда буквально плевать. Как вы думаете, после таких историй, сколько знаменитостей кончают жизнь самоубийством? Сумин сидела, открыв рот. После вопроса она часто заморгала: — Один человек из… тридцати? Феликс откусил еще кусочек десерта, неспеша запил его латте и широко улыбнулся: — Трое из десяти. Остальные начинают употреблять наркотики, становятся алкоголиками и только двое более менее продолжают жить, как нормальные люди. И то… — он поморщился, — это если не доводить дело до конца. Именно это я имею в виду, когда речь идет об информационном уничтожении человека. Вы не представляете, как страшно бывшей звезде, любимице публики, быть освистанной, униженной, растоптанной и отвергнутой. Последнее предложение Феликс произносил с особенным наслаждением. Сумин поежилась, обхватив себя руками, как если бы на веранде поднялся холодный ветер. — Такой участи вы хотите для молодой актрисы, которая хотела продвижения в карьере? За которой очень настойчиво ухаживал мужчина со связями и властью? Которому, возможно, — он поднял указательный палец вверх, — было просто страшно отказать. Девушка покачала головой: — Нет, — тихо прошелестела она. — Конечно нет… Феликс залпом допил латте: — Я оплачу счет, — он поднялся, кладя тканевую салфетку на стул, — зовите меня, когда будете готовы ко мне и моим методам, и никогда раньше. Сумин отставила свою тарелку, делая глоток просекко. Есть больше не хотелось. *** — Сынмин-хён, — Чонин уже ждал его на плацу. Все было готово к тренировке по стрельбе. — Неужели ты наконец понял, что нужно не только мозгами работать? Тот кивнул. После того, как в отеле над его головой впервые засвистели пули, он осознал, что в один день отсидеться может просто не получиться. Ким Сынмин вообще никогда не участвовал в реальных разборках. Он проникал в помещения, вскрывая замки на дверях, воровал деньги из небольших сейфов. Когда канпэ воровали что-то реально крупное у опасных ребят, он координировал парней по карте склада, сидя в машине неподалеку. Он подготавливал схемы, благодаря которым им вообще не приходилось вступать в открытую конфронтацию. Отвлекал внимание. Он всегда «сидел на стрёме». И это может его погубить. Конечно, он и раньше был знаком с оружием и умел стрелять. Если бы встала острая необходимость, он не забыл бы снять пистолет с предохранителя и знал, как наматывать глушитель. Но выстрелил бы он точно в цель, как Джисон, с другого конца коридора? Определенно нет. Нужен ли был такой навык? С некоторых пор — определенно да. Чонин принялся объяснять Сынмину, как обращаться с оружием, с самого начала. После подробной лекции о технике безопасности и типах огнестрельного оружия, они перешли к практической отработке: собирали и разбирали автомат, наматывали глушители на пистолеты. Макне учил быстро менять магазин на беретте. Показывал варианты стоек и правильный хват. — Чтобы компенсировать отдачу от короткоствола, — Чонин встал в стойку, показывая, как именно нужно делать, — в тот момент, когда идет срыв и происходит выстрел, нужно сделать микродвижение, как будто клюешь стволом вниз. Так ствол в руках будет более стабилен и тебе будет проще сделать несколько выстрелов подряд. — Йена, какой же ты… — Сынмин восхищенно смотрел на макне в его стихии. — Задрот? — Усмехнулся Чонин. — Совсем как ты? Это имеешь в виду? — Да! — Восхищенно кивнул старший. — Я давно говорил, что мы оба психи, просто ты — скучный псих, — Чонин весело тряхнул волосами и улыбнулся, демонстрируя ямочки на щеках. — Иди сюда. Сынмин подошел, младший вложил в его руки пистолет. — Короткоствол у нас часто задействован в ближнем бою, поэтому, самое главное — не отдать пистолет противнику. Изначально, до выстрела всегда — локти прижаты к телу, пистолет крепко двумя руками на уровне груди. — Сынмин встал, как описал макне. Тот удовлетворенно кивнул. — Если я подойду к тебе и попытаюсь выхватить пистолет, твои действия? — Ммм… выстрелю? — Неуверенно предполагает старший. — Ты, конечно, можешь, — покачал головой Чонин, — но пуля может улететь в другого или даже в тебя, если руку успеют заломить, а ты нажмешь на курок. Плюс отдача может выбить тебя из колеи на некоторые доли секунд, которые могут стать решающими. А еще никто не отменял рикошет. Нужно уворачиваться и работать локтями, смотри. Он показал пару приемов и, хоть у Сынмина плохо получилось их повторить, общий принцип он понял и надеялся, что это ему не понадобится. Прошло уже несколько часов и Чонин предложить сделать перерыв. Они сели в столовой, взяв себе стандартный ланч для солдат. — Кстати, — начал макне, накладывая себе кимчи, — почему ты решил, что ты виноват в том, что вместо Чо Чинхва мы подставили случайно Пака Юнги? Сынмин спокойно уточнил: — Тебе не понятна концепция вины или конкретно мои чувства? Чонин фыркнул: — Я не идиот, я знаю концепцию вины. Мне интересно, почему ты решил, что ты виноват? Сынмин отложил палочки и вздохнул: — Я не связал в голове элементарную цепочку, которая лежала на поверхности: если у Пака Юнги сеть аптек, то они вполне бы могли закупаться у «Сенмёна». А я это не проверил. Поэтому я чувствую вину. Чонин кивнул и спросил: — Но как ты вообще мог связать, что крупная сеть аптек закупается у какого-то маленького медицинского центра, который только недавно открыл лабораторию? — Повтори? — Встрепенулся Сынмин, нахмурившись. — Я говорю, что это тупо: брать товар у такого непроверенного поставщика, у них даже полгода лаба не отработала. Крупные ребята у таких ничего не покупают. Сынмин подскочил, обняв Йену и оставив на его щеке влажный след от поцелуя. Тот вытер его тыльной стороной ладони, безэмоционально наблюдая за старшим, который что-то печатал в телефоне. «Феликс, проверь, пожалуйста, кто занимался закупками в «Конгане», написал Сынмин и, почти давясь, принялся быстро запихивать в себя лапшу. — Я, видимо, что-то щелкнул у тебя в голове? — Предположил макне. Старший быстро закивал. — Заебись. То есть… я рад. — В ответ на вопросительный взгляд младший дополнил, — Чанни-хён попросил поменьше материться. Через час они снова стояли у стойки для стрельбы. На этот раз Сынмин должен был покорять мишени. Получалось ужасно. — Попади, блять, хотя бы просто в мишень! — Орал Чонин, забыв про попытки сократить мат в речи. Вокруг уже начали собираться ничем не занятые солдаты, чтобы посмотреть на представление «Умник и пушка». — Господин Ким, — крикнул Чанёль, солдат, который лучше всех пришивает пуговицы, — представьте на месте мишени вашего врага! — Да, представьте, что там написано: «ложить», «ихний» и «ехай», — из толпы солдат послышались смешки. — Вы страх совсем потеряли? Кто-то мишень хочет мне подержать? — Аен обернулся на них, грозно зыркнув. Дальше представление проходило без словесной поддержки публики. Сынмин уже вспотел. Руки затекли, неприятно трясясь, плечи ныли. Он не очень хорошо делал оттяжку при спуске курка и не до конца понял, как именно нужно «клюнуть» носом пистолета, чтобы облегчить отдачу. Толпящиеся вокруг солдаты и выкрики младшего не помогали: казалось, он один во всем мире такой бесполезный в стрельбе. Рубашка от летнего костюма противно прилипла к спине. Хотелось провалиться сквозь землю. — Сынмин, листья периллы! — Вдруг заорал Чонин, и старший озадаченно повернулся к нему, успев перед этим выстрелить. — Чего? — Сынмин снял наушники. — Какая еще перилла? Вместо ответа Аен махнул рукой на мишень: старший попал в четверку. Солдаты разразились радостным улюлюканьем и захлопали. Чонин подошел к Сынмину. — Ты много думаешь. Я тебя отвлек, твой мозг залагал, а тело и глаза все сделали верно. Твой вариант — не думать, когда стреляешь. — Как ты вообще это себе представляешь? — Старший закатил глаза, — я же не могу выключить мозг. — Учись, — отрезал макне, отходя на расстояние, — давай еще очередь! Следующие выстрелы попадали в единицу, двойку и в лес за мишенью. Аен покивал своим мыслям и попросил старшего поменять магазин еще раз. Он подошел к стойке, взял с нее еще один пистолет — свой и снова отошел на расстояние. — Ты готов? — Спросил он. По группе солдат пробежала волна шепота. — Заткнулись! — И тут же стихла. — Зачем тебе-то пистолет? — Сынмин удивленно указал на оружие в руках Чонина. Он стоял слишком далеко от стойки, чтобы бить по мишеням, хотя с его меткостью, и отсюда бы смог попасть. — Выключай голову и стреляй. Не выключишь голову — я выключу тебя. — На лице Аена появилась хищная улыбка. Сынмин почувствовал ком в горле. — В каком смыс… — Считаю до трех! Раз! — Йена? — Сынмин узнавал эту улыбку макне и она ему не нравилась. Никогда не нравилась. Она не предвещала ничего хорошего, а с учетом того, что у него в руках был пистолет… — Два! Сынмин-а, давай-ка стреляй уже! — Аен наставил на него пистолет и прищурился, улыбаясь. — Перестань, ты ведь не будешь… — Стреляй в мишень! — Чонин встал в стойку, — три. То ли он правда произнес это очень тихо, то ли наушники у Сынмина давали такое сильное шумоподавление, но он увидел только, как губы младшего двигаются. А после — выстрел прямо у своей правой ноги. Еще сантиметр — и задело бы его дерби. — Стреляй. Блять. В мишень! — Крик Аена уже дошел до раскатистого рыка. У Сынмина запульсировала кровь в висках и животный страх подступил к горлу. Следующий выстрел уже задел его обувь: пуля прошлась по коже, сняв верхний слой. Не задела, правда, саму ногу. На диком адреналине под звуки выстрелов Чонина, он не успевает нормально прицелиться, выбрать ведущий глаз, прикинуть расстояние. Сынмин выпускает всю обойму в мишень перед собой и поворачивается к Аену, зажмурившись и подняв пистолет над головой. Выстрелы затихли. Он медленно снимает наушники и теперь, помимо шума в ушах, слышит, как переговариваются солдаты. — Смотрите, почти все в восьмерку и семерку, невероятно! — Ухо выделило из гула голосов фразу. Он обернулся: и правда, все выстрелы попали не просто в мишень, а в места, близкие к центру. Чонин улыбнулся, но уже не жутко, а как чеширский кот, убрал свой пистолет и подошел ближе, хлопая Сынмина по плечу: — Видишь, всего-то нужно отключить мозг. У тебя хорошие инстинкты, доверяй им. В кармане у старшего завибрировал телефон. Он не чувствовал рук и, удивившись, как они вообще его слушаются, достал его из кармана. -Ёнбок — бронзовая лига- «Ты ща ахереешь: в отделе кадров на закупках у них стоит Соджун» Да, Сынмин и вправду «ахерел». *** Хан Джисон. 22:30 -Ирино-хён- «Сегодня добьем последние четыре серии?» 22:33 -Хан- «Сорян, Чанбин прав, ночью надо спать» 22:34 «Может, завтра вечером? Часов в семь?» 22:38 -Ирино-хён- «Не смогу, нужно в клубе кое-что подготовить.» 22:39 -Хан- «Тогда в другой раз, напиши, как будет удобно» 22:39 -Ирино-хён- «Ок. Поеду тогда к котам.» Блять. Джисон смотрел в окно автомобиля, стараясь поменьше думать. Например, о том, почему он после сообщения о котах, быстро сполоснул подмышки в раковине, почистил зубы, переоделся в чистое и кубарем спустился по лестнице. Минхо увидел Джисона в прихожей и только пару раз моргнул, ничего не спрашивая. Молча они дошли до машины Чанбина (да как он его уговорил поделиться тачкой?), молча сели, и также молча ехали сейчас к дому Минджуна. В любой другой ситуации Джисон был бы благодарен, что человек ведет себя так тактично. Но сейчас ему было неловко. Когда они болтали, он меньше пялился на старшего. В целом им вообще свойственно было все время о чем-то говорить, и на контрасте сейчас молчание только напрягало. Особенно после того, как дурацкий Чанбин спросил Лино, из того ли он типа людей, «кто позволит всему миру гореть, только чтобы еще раз услышать от любимого свое имя?» Джисон вздохнул. Он ведь просто посмотрел тик-ток про какую-то нездоровую любовь в очередной подростковой вампирской саге и вдохновился. А «любимый» это, разумеется, просто любимый человек. Без привязки к полу. И вообще кому-либо. Абстрактная история, абстрактный текст. Чанбин прав, отличная заглавка была бы к дораме. Да, так и нужно сказать. Нужно сказать уже хоть что-то. — Я по СунДунДо соскучился, люблю животных. — его голос звучал непривычно высоко. Он прокашлялся и зачем-то повторил эту фразу еще раз, ниже. — По кому? — Лино нахмурился. — Суни, Дуни, Дори долго говорить и я сократил до СунДунДо, — пояснил Хан уже нормальным голосом. — Но если тебе не нравится, я не буду их так называть. — СунДунДо… — старший попробовал это слово, покатал на языке. — Хорошо, — кивнул он, улыбнувшись, — мне нравится! — А ты — Ирино! — «Что ты несешь…». Минхо помолчал, пока разворачивал машину и спросил уже после маневра: — Я — Ирино? — Ну Ли Минхо, Лино, Ли Лино, Илино, Ирино, — принялся перечислять Хан, — какая-то такая цепочка была мыслей, и мне понравилось последнее. Минхо-хён звучит так серьезно, как будто с Минхо-хёном нельзя просто смотреть аниме и рыгать газировкой. — А с Ирино можно? — Уточнил Минхо. — Ага. И с Лино-хёном можно. Но если «Ирино» тебе не нравится, то я… — Нет, нет, — Минхо рассмеялся. — «Ирино» — то, что нужно. Такой, немного дебильный брат-близнец Лино. Как J.One. — Джисон довольно улыбнулся. — А что можно делать с Минхо-хёном? Ты сказал, что с ним нельзя рыгать газировкой, а что можно? Пялиться можно. Но лучше бы было нельзя. Можно смотреть на нос Минхо-хёна и представлять, как ты уменьшился во много раз и катаешься на нем на лыжах. Маленьких таких лыжах… Хан потряс головой. — Всякое другое… — он неопределенно пожал плечами, — не знаю. Можно рассматривать, как губы Минхо-хёна красиво округляются, когда говорят «Джисон». Можно хотеть потрогать грудь Минхо-хёна, которая напрягается в жиме лежа. Можно понюхать Минхо-хёна украдкой, когда он наклоняется близко-близко и пахнет этой странной, но приятной смесью зеленого чая и черного перца. Хан снова потряс головой. Лино не заметил — следил за дорогой. — Так и, — говорит старший, останавливаясь на светофоре и смотря на Джисона. — Ты написал новую песню? — И уточняет, — ту, что показывал Чанбину. Хан кивает. Если его голова такими темпами сегодня не оторвется — большая удача! — Текст. Пока это только сырой текст. — И… это будет какой-то любовный реп? — Лино с насмешкой поднимает бровь, все еще смотря в упор. У Джисона падает качество когнитивных функций и, чтобы их восстановить, он хватается за спасательные завязки на трениках. Теребит их, наматывает то на один палец, то на второй. — Да я наверное и не запишу это никогда, просто вдохновился тик-током прикольным, и как-то само пришло. Но это точно не реп, более лиричная песня должна быть. Знаешь, как OST к дораме или типа того. — Но слова достаточно сильные, почему бы и не записать, — покачал головой старший, трогаясь, когда загорелся зеленый, — ты-то сам из какого типа? — Я не знаю, — тихо произнес Джисон. — Говорю же, это все просто мимолетные чувства лирического героя. — Я думаю, было бы круто такое испытывать, но, я уже говорил, вряд ли я способен, — пожал плечами Минхо. — Ты никогда не любил? — Джисон зачем-то торопливо добавляет, — я думаю, что я — нет. По-настоящему чтобы крепко — никого. Но влюблялся часто. Знаешь, такое: «вау, вот это да!» и недельку восхищаешься. Потом пропадает. — Недельку, — усмехнулся старший, повторяя. Он быстро отстучал на руле какой-то ритм и задумчиво произнес, — я… просто люблю, когда легко. Флирт, игра, страсть, секс, все вот это веселье. А жертвовать собой или… — он усмехнулся, подчеркивая торжественным тоном «мир» — МИРОМ, чтобы услышать какое-то там имя и все такое… это кажется ужасно сложным. — Твое. Твое имя, — зачем-то торопливо уточняет Джисон. — Ну да, — кивает Минхо. — Кому оно там нужно. «Флирт, игра, страсть, секс». Джисон попытался сопоставить эти слова и человека, который сейчас рядом ведет машину. Флирт? Джисон кроме странного момента в квартире Минджуна не помнит, чтобы видел хёна флиртующим с ним. Игривым? Да, множество раз. Но флиртующим всерьез? Игра? Но хён достаточно прямолинейный, говорит все честно и как есть. Может, разве что, любит дразниться и решает многие споры с помощью КНБ. Хотя, может, он имел в виду что-то другое. Страсть? Секс? Джисон честно попытался представить хёна с какой-нибудь девушкой: целующимися или занимающимися сексом, но в его голове это выходило так топорно и нелепо, что он сразу прекратил даже думать в эту сторону. А еще представлять такое было неприятно. Только потому, что это нормально — не представлять своих друзей трахающимися, вот и все. Припарковав машину, Лино оставил двери заблокированными. Он приблизил лицо к Хану, закрыл глаза и томно произнес: — Давай, сделай уже это. Тысячи мыслей, как саранча, пронеслись у Джисона в голове, сжирая остатки разума, которые он чудом умудрился сохранить сегодня вечером. Он застыл, расфокусировав взгляд и тихо спросил: — Сделать что? — Трогай мой нос, ты же так в прошлый раз хотел это сделать, — Лино смеется и Хан оттаивает, понимая, что он просто дурачится, играет. Но где-то внутри сознания кто-то фальцетом восторженно верещит от близости красивого лица совсем рядом. Свет от фонаря над парковочным местом красиво ложится полутенью, и Хан бы сейчас потрогал далеко не только один нос. Стараясь выглядеть как можно более непринужденно, он протянул руку и невесомо провел подушечкой указательного пальца от переносицы до кончика носа. Минхо довольно зажмурился. — Очень красивый, — произносит Джисон тихо-тихо. Он даже не уверен, что вслух. — Да нос, как нос, — пожимает плечами старший и открывает двери, — пойдем, там СунДунДо тоже соскучились по тебе. Все-таки, вслух. — Не только нос, — бормочет Джисон, выходя из машины, оставаясь неуслышанным. *** Феликс приехал к Чанбину в казино. Он любил наблюдать, как работает старший: в последнее время, лишившись управляющего, ему самому приходилось выполнять его функции. Теперь-то и сотрудники, и постоянные посетители знали, кто такой Со Чанбин и как он выглядит. Сегодня Феликс решил максимально соответствовать заведению, надев черную водолазку и черные же брюки. Неизменны были только множества цепочек на шее, легкий перезвон браслетов на руке и сверкающие камни в серьгах-гвоздиках на полтора карата. Голубые волосы тоже несколько выбивались из образа, и Феликс уложил их, зачесав назад, чтобы цвет не слишком выделялся на фоне строгой одежды. Устроившись на баре и взяв космополитен, он наблюдал за Чанбином, с любопытством следуя за ним взглядом по всему залу. тот был одет, как обычно: просто и неотразимо, в черные костюмные брюки и в белую рубашку, рукава которой были подвернуты, а первые две пуговицы на груди расстегнуты. Рубашка достаточно сильно натягивалась на груди и бицепсах старшего, заставляя гадать: размер был выбран специально, чтобы обтянуть все выгодные черты, или ему просто мала старая? Вот он проверяет, все ли хорошо за столом у рулетки. Вот здоровается с гостями за покерным столом, легко шутит и салютует одному азартному миллионеру, который уже оставил за этот вечер неприличную сумму в кассе. Вот хлопает по плечу официанта, показывая кивком головы, к какому столику нужно подойти немедленно. Вот ловит какую-то девушку за руку, притягивает ее к себе и обнимает, весело смеясь. Она одета почти как персонал: в белой блузке и черной офисной юбке и очень выделялась на фоне разодетых гостей. У нее было маленькое лицо и яркая улыбка, а растрепанные темные волосы до плеч придавали ей милый вид. Совершенно не вписывающийся в обстановку. «Это еще кто?», — Феликс залпом допивает свой космо и легонько стукает двумя пальцами по бокалу, требуя вторую порцию. Чанбин что-то рассказывает, а девушка буквально виснет на Бине, глупо хихикает, и трогает, трогает, трогает его за раскаченные плечи. Феликс оставляет свой новый бокал нетронутым и буквально материализуется рядом с парочкой за несколько секунд. — Бинни, познакомишь нас? — Феликс фальшиво широко улыбается девушке и тут же смягчается, глядя на старшего. Девушка растерянно разглядывает Феликса, а Чанбин радостно зовет младшего по имени, сгребая его в охапку объятий, как медведь. Как будто они не виделись вчера на просмотре злосчастного выпуска новостей. — Это… — Чанбин замялся, почесав затылок, — простите, я совсем забыл ваше имя, мне ужасно неловко. — Возможно, я была так увлечена вашими рассказами о новой системе налогообложения для малого бизнеса, что совсем забыла представиться, — Чанбин покраснел, а девушка легко рассмеялась, показывая, что совсем не в обиде. «Легкая, улыбчивая. Он таких любит», — отметил Феликс, закусывая губу изнутри. Он не выдерживает и первый протягивает руку. — Я Ли Феликс. Самый близкий друг Чанбина. — Он смотрит на нее в упор. Старший нервно кашлянул: — Да, мы столкнулись случайно, госпожа… — Щиён, — подсказала девушка, мило рассмеявшись в ладошку. — Очень приятно, Щиён, — кивнул Чанбин, — госпожа Щиён пишет диссертацию на тему игорных заведений, поэтому приехала посмотреть вживую, как тут все… устроено? — Девушка кивала, подтверждая слова Бина, — мы столкнулись пару дней назад: она случайно пролила на меня свой коктейль. Ну и заболтались об экономике, налогах и всем таком. Как-то даже знакомство пропустили... — Заболтались обо всем таком ужасно интересном для ботаников, — кивнула девушка. — Тема диссертации: «Особенности открытия игорных зон в специальных экономических зонах: правовые, налоговые и социальные аспекты», — отрапортовала Щиён, вновь лучезарно улыбнувшись. Феликса начало подташнивать. — Просто прекрасно, очень рад, — он состряпал на лице самую широкую улыбку, на которую был способен и выглядела она немного пугающе. — Милый, принеси, пожалуйста, мой коктейль, я забыл его на барной стойке, — Феликс жеманно махнул рукой в сторону бара. Чанбин завис на пару секунд, растерянно моргая и, пробормотав «Ну ты как сказанешь…», отошел, выполняя просьбу. Феликс взял Щиён под руку и, больно вцепившись сильными пальцами ей в предплечье, развернул спиной к барной стойке, лицом в сторону выхода из клуба: — Еще раз рядом с моим мужиком тебя увижу, волос на твоей голове больше не будет, — замурчал он низким голосом ей на ухо, сохраняя доброжелательное лицо. — Предлагаю отсюда съебаться по доброй воле и никогда больше не вертеть тут своей хорошенькой задницей. Щиён пискнула от боли, пытаясь отцепить от себя пальцы Феликса — безрезультатно. — С… твоим мужиком? — Она растерянно попыталась обернуться, но Феликс дергает ее ближе к себе, несильно, но ощутимо, чтобы та не смогла посмотреть назад. — Тебе что, нужны видео-доказательства того, что мы трахаемся? — Девушка покраснела, распахнув глаза. — Хочешь посмотреть, как он стонет, пока я ему отсасываю? — Она принялась быстро качать головой из стороны в сторону. — У меня есть такие видео, но Бинни не разрешает их показывать. Но если ты очень попросишь… — Феликс шептал ей на ухо так близко, что Щиён стало больно. — Фу! Отцепись! — Наконец она вывернулась из хватки Феликса и практически побежала в сторону выхода. Феликс посмотрел ей вслед, медленно выдохнул и довольно улыбнулся. За спиной послышалось укоризненное: — Какой ты нетерпеливый, что сразу принялся приставать? Она же откровенно сбежала от тебя, — Чанбин растерянно цокнул языком, — так понравилась, что руки при себе не удержал? Феликс забрал из рук старшего свой бокал и прищурился: — А что, ревнуешь? Хотел ее оставить для себя? — Он не сдержался от вызова в голосе и сделал большой глоток коктейля, наблюдая поверх бокала за реакцией Чанбина. Тот совершенно искренне удивился и пожал плечами: — Да просто умная девчонка, мы так классно разговаривали об экономике, финансах, она в бухгалтерии тоже шарит. Ты ее, похоже напугал. Но может, она еще придет, я тогда ей скажу, что ты не со зла. «В ее же интересах больше никогда не приходить». Феликсу почти стало стыдно, если бы не противная мысль о том, что сам он со старшим о таких вещах едва ли может поговорить. Накатила злость на Щиён и, чтобы поскорее ее заглушить, он залпом допил космополитен. — Зачем напиваешься, ты же только пришел, — Чанбин забрал у младшего бокал и отдал проходящему мимо официанту. — Пойдем в кабинет. — Он взял Феликса за запястье и потащил к лестнице, ведущей на второй этаж. — Ты о чем-то хотел поговорить? — Соскучился, — неопределенно шелестит младший, смотря на руку, обхватившую его запястье. В кабинете Чанбин ложится на диван и стонет: жалуется, что перетренировался, и теперь у него болят все мышцы. Феликс предлагает сделать ему массаж. — Мне еще работать, ты меня расслабишь, я потом буду как звезда морская тут лежать, — смеется Чанбин. — Я сделаю тонизирующий, ты взбодришься, — Феликс немного плывет: до двух космополитенов у него была еще парочка коктейлей, и теперь они окончательно ударили в голову. Чанбин с сомнением смотрит на младшего, протягивая: — Ты уже пьяный. — Руки все помнят, — Феликс смеется, выставляя вперед руки, покачивая ими в воздухе, намекая, что у рук координация все еще в порядке. Бин рассмеялся, поднявшись с дивана и отошел закрыть дверь. Не хватало еще, чтобы кто-то из подчиненных случайно зашел и увидел, как он устроил тут spa-зону. — Чанбин-салон, — пропел Феликс, протягивая гласные, рассматривая, как старший идет к нему, расстегивая пуговицы на рубашке. Одну, вторую, третью. Вытаскивает рубашку из-под ремня брюк, снимает и сам ремень, аккуратно складывая одежду на спинку дивана. — Но это же ты массажист, — приподнял бровь Чанбин. — Это Ёнбок-салон. Феликс возразил, снимая с пальцев кольца, чтобы не поцарапать старшего: — Это только для тебя я массажист, поэтому Чанбин-салон. Диван был достаточно узким, чтобы садиться по бокам от Бина и недостаточно высоким, чтобы было удобно делать массаж стоя, поэтому Феликс уселся старшему на задницу, для устойчивости хорошенько поерзав. — Подожди, привстань, — хихикнул Чанбин и поправил одной рукой член в брюках, — не очень удачно лег. Феликс снова опустился на Чанбина, перед глазами немного поплыло, он посмотрел на огромную спину, на которой красиво выделялись мышцы, и начал гладить их, проходясь от поясницы до шеи. Прошелся кончиками пальцев по голове, ощутимо разминая апоневроз. Чанбин низко застонал, и Феликса подкинуло на месте от этого звука. — Тебе удобно сидеть? — Пробубнил Бин, уткнувшись в диван лицом. Младший угукнул, не будучи уверенным в том, что сможет внятно ответить. Он принялся разминать сильнее, агрессивнее, прошелся сильными пальцами по мышцам шеи, спускаясь вниз, на плечевой пояс, следом еще ниже — на поясничный. Он нашел триггерные точки — сжатые и напряженные мышцы, и надавил на них с силой, разминая, пробираясь глубже, чтобы расслабить. Чанбин стонет до неприличия громко и часто, и Феликс уже готов застонать в ответ. То ли алкоголь, то ли эта Щиён подняли в нем какие-то садистические настроения. Захотелось сделать больно Бину за то, что почему-то было больно самому Феликсу. И одновременно с этим, делать больно Чанбину это то, что ему не хотелось никогда. Он боролся с собой какое-то время, но все же проработал еще пару триггерных точек болезненнее, чем нужно. — Ёнбок-а, пощады, — попросил Чанбин, юрко для его габаритов переворачиваясь под Феликсом на спину. — Это слишком бодрящий массаж, ты меня буквально избиваешь. — Прости, — пьяно улыбнулся Феликс. — Так было нужно. «Мне так нужно». — Сядь на диван, я проработаю грудные. Чанбин устроился на диване, а Феликс, вместо того, чтобы как обычно, сесть сбоку, сел к нему прямо на колени. — Это что за дела такие? — Нахмурился Чанбин. — Мне как-то неловко. Между их лицами было не больше тридцати сантиметров. И, хотя обычно бывало и меньше, именно сейчас, когда на старшем не было футболки, а пьяный младший уже наслушался стонов… сейчас это особенно… Особенно смущало Чанбина. Особенно заводило Феликса. Последний и вправду принялся с невозмутимым лицом разминать грудные мышцы, прошелся пальцами под ключицей, перешел на плечи и, взяв в обе руки большой бицепс, помассировал мышцы. Он слегка отодвинулся, пересев ближе к коленям, чем к торсу Чанбина, чтобы случайно не выдать своего возбуждения и не смутить старшего. И чтобы не захотелось потереться своей эрекцией о его живот. — Мне нравится одна девушка, — издалека начинает Феликс тихо, внимательно наблюдая за реакцией. — Круто, кто она? — Чанбин спрашивал рассеянно, млея под руками Феликса, откинув голову на спинку дивана. — Чо Сумин, жена Чинхва. Чанбин резко поднял голову, встречаясь со взглядом Феликса. Тот, смотря в глаза, продолжал с силой растирать старшего под ключицами. — Ёнбок, — позвал Бин. — Ты что-то задумал? — Я что-то задумал, — кивнул младший, — но она мне и вправду очень понравилась. — Это сложно, — покачал головой Чанбин, — она старше тебя лет на… — На восемь. Ей тридцать. — И она замужем, — подчеркнул старший. — Мне плевать, это вряд ли будет что-то серьезное. — Ты бы мне не рассказывал, если бы это не было что-то серьезное, — возразил Чанбин. — Это ты к ней ходишь каждый день? Феликс переместил руки ниже, поглаживая живот, не сухой с кубиками, как у него, а упругий и ровный. Провел пальцем вдоль линии брюк. Чанбин поймал его руки в свои, останавливая. Опустив голову он спросил почти неслышно: — У тебя что, стоит? Феликс опустил взгляд на свой пах и пожал плечами: — Немного. У меня всегда стоит, когда я выпью. — Неправда. — О, — усмехнулся Феликс, — и как часто ты пялишься на мой член, когда мы вместе пьем? Чанбин без особых усилий приподнял и пересадил младшего на диван рядом с собой, а сам встал и принялся надевать рубашку. — Ёнбок, перестань, — поморщился он, — ты явно перепил. Давай поговорим вечером, дома. Ключи у тебя есть, можешь выспаться тут, протрезветь. Или давай, я отвезу тебя? — Тебе все равно, что мне кто-то понравился? — Феликс перебил его и принялся пытливо всматриваться в Чанбина, готовясь жадно поймать любую микромимику. Бин лишь озадаченно нахмурился: — Конечно, мне не все равно, я рад. — Он поправил прическу у зеркала, добавив, — только будь осторожнее. Мы копаем под ее мужа, вдруг ваши… — он помолчал, подбирая слова, — отношения могут этому помешать. Ну и постарайся не доводить до того, чтобы голым убегать от ее разъяренного мужа по улицам Сеула, — он хихикнул. Феликс встал с дивана, и, чтобы скрыть свое разочарование реакцией старшего, принялся поправлять одежду, отвернувшись к нему спиной. Член уже не стоял и парень мог спокойно повернуться к Чанбину, не боясь его смутить. Он прошел к столу и вынул документы из верхнего ящика, с глухим стуком опуская их на стол. — Когда ты планировал мне рассказать? — Строго посмотрел он на Бина. — Никогда, — увидев, как Феликс болезненно поморщился, он добавил с улыбкой, — я знал, что ты прочитаешь, я специально их сверху и положил. Ёнбок, я знаю, что ты роешься в моих документах, если бы я посчитал, что тебе этого знать не нужно, спрятал бы куда-нибудь в другое место. Феликс резко вскинул голову, его захлестнула смесь страхов. Одного — что его поймали за разнюхиванием, другого — что у Чанбина и вправду есть тайное от него, от Феликса место. — Спрятал бы, но у меня нет такого места, — развел руками Чанбин, — нечего мне от тебя прятать. Феликс почувствовал, что облегчение на лице можно не скрывать. Это же Чанбин, его Чанбин. И у них все хорошо, все как обычно. — Ты хочешь построить детский спортивный центр? — Уточнил он. Старший кивнул: — Да. Я доначу, доначу, а мог бы просто иметь свой центр. Собственный. Раз Чан решил легализоваться в строительстве… почему бы и мне не воспользоваться силой Семьи, как она всегда пользовалась моей? Через полгода будет экзамен, пока на учителя ОФП. Вот, готовлюсь потихоньку и параллельно выбираю место, изучаю нормы. — Чанбин присел на край своего массивного стола, Феликс встал напротив. — Чан знает? — Только если догадывается и хоть немножко слушал мои размышления о жизни, а не пропускал их мимо ушей, — пожал плечами старший. — А так — только ты. Феликс уже светился, как рождественская лампочка и гордо поднял подбородок: — А я каждый день хожу тренироваться. Мне нужно еще подняться на дан-другой выше и смогу преподавать тхэквон-до, — увидев удивление Чанбина, он добавил, — неужели ты думаешь, что будешь единственным крутым учителем в нашем спортивном центре? — Ёнбок, — серьезно сказал Чанбин, — я тебя люблю, мне очень повезло встретить такого друга. — Он тепло улыбнулся и бросив, — пойдем, я тебя, все-таки, отвезу, — вышел из кабинета. — И я тебя люблю, — негромко выдохнул Феликс, смотря на захлопнувшуюся дверь, — и я тебя… *** — Это не совсем то, что мне нужно, — мужчина перелистывал анкеты на планшете, выбирая начинающих айдолов, как меню в ресторане. — Что бы вы хотели? Только скажите, и я подберу на ваш вкус, — Хенджин сидел на диване рядом с одним из ключевых акционеров MDI Entertainment. Чжу Фенг, китаец по происхождению, выделялся крепким телосложением и высоким, выше, чем у самого Хенджина, ростом. На самом деле его можно было назвать симпатичным, он выглядел отлично в свои сорок пять, но Хенджина отталкивали капризные нотки в голосе и сальные взгляды, которые тот на него бросал, каждый раз, когда Хенджин приезжал к нему в офис. Обычно ему удавалось подобрать нужного человека, но сегодня было особенно тяжело. — Я устал от девок, — вздохнул Фенг, — подберите мне стоящего парня. Совершеннолетнего, — добавил он, подняв указательный палец вверх. — Конечно, — Хенджин дежурно улыбнулся и, положив ногу на ногу, заключил колено в кольцо своих рук. — Вас интересуют более феминные парни или маскулинные? Может, есть ориентир по длине и цвету волос? Типаж? Цвет кожи? — Мне нужен кореец, — ответил Фенг, придвигаясь ближе к Хенжину. Тот зеркально отодвинулся, сохраняя между ними дистанцию. Фенг не стал двигаться снова и просто чуть сильнее наклонился к собеседнику. — С темными волосами по плечи, пухлыми губами. Не слишком феминный, но без этих излишних мускул. Высокий. Хван забрал у него планшет и принялся искать подходящих кандидатов. — Пожалуйста, господин Чжу, посмотрите этих. Это отличные свежие мальчики, как будто специально под вас пришли, — он улыбнулся более широко, предвкушая, что сейчас поедет ужинать, а через пару дней и вовсе — домой. Ему не нравились эти разъезды и ночевки по отелям. Фенг повернул планшет так, чтобы сравнивать лица в анкете с самим Хенджином, и деловито то рассматривал изображение на планшете, то переводил взгляд на Хенджина. — А если я хочу кого-то более опытного? — Протянул он, хитро прищурившись. Стараясь скрыть раздражение, Хван вновь перенял планшет, подбирая кандидатов. — Что ж, вот тут, первые пятеро с небольшим опытом, но уже не смущающиеся юнцы. А вот следующие пятеро — настоящие грязные шлюхи, если вам угодно. Фенг просмотрел всех кандидатов, также сравнивая их с Хенджином, и состроил недовольную гримасу: — Знаете, вы не очень клиентоориентированы, — покачал он головой и понизил тон. — По-моему, я достаточно ясно выразился, кого я хочу, — он положил руку на колено Хенджину. Хван аккуратно убрал его руку, встал с дивана и низко поклонился: — Господин Чжу, приношу свои извинения, что не смог подобрать вам того кандидата, которого бы вы захотели. Я лично займусь этим вопросом и в следующую встречу предоставлю вам тех, кто будет вам действительно по душе. — Он принялся кланяться и пятиться назад, к двери, — еще раз прошу принять мои глубочайшие извинения… Фенг встал и, когда Хенджин, выпрямившись, почти нашарил спиной ручку двери, сократил расстояние до Хвана за считанные секунды. Он толкнул его к закрытой двери и прижал его локтем за шею. Хенджин хватал воздух широко открытым ртом, пытаясь наладить дыхание и прийти в себя. Спину и затылок саднило от удара, а кислорода не хватало. Фенг раздвинул коленом ноги Хенджина и больно надавил на пах, прижавшись к нему ногой. — Ты идиота кончай строить, — он перешел на грубую речь, свободной рукой неуклюже нашаривая ягодицу Хенджина. — Я устал в эти игры играть. Давай я просто тебя трахну и дам денег столько, как будто трахнул вообще всех, кто там у тебя в планшете. Выгодная сделка? Он ослабил давление на шею, чтобы Хенджин смог ответить. Тот откашлялся и прохрипел: — Очень выгодная, но я не согласен, — у Фенга глаза налились красным, а желваки угрожающе заходили ходуном, явно демонстрируя, что такой ответ его не устраивает. — Последнее предложение, — прорычал Фенг, перехватив Хенджина за шею и больно ударив затылком о дверь. — Ты будешь хорошим мальчиком, спокойно меня обслужишь, а я заплачу, как за половину твоего каталога. Если ответ и сейчас будет нет — я возьму тебя бесплатно. — Он облизнул щеку Хенджина широким плоским языком от подбородка до самого виска. — Такой ты вкусный, — китаец зажмурился от удовольствия, — а не хочешь пожить у меня в роли собачки? Скажи «гав». Хенджин все еще задыхался, слезы брызнули из глаз уже при втором ударе головой о дверь. До сих пор ему еще удавалось сохранять спокойствие. После слов про собачку, желудок скрутило, его начало подташнивать. В голове шумело, голос господина Чжу звучал как через толщу воды. Он почувствовал, как сильные пальцы сжали его плечо, заставляя опуститься на колени. Ладони взмокли, рубашка прилипла к спине, его начала бить мелкая дрожь. — Прекрати истерику, — прикрикнул Фенг, оставляя щеку гореть красным от звонкой пощечины. Он схватил Хенджина за волосы и оттянул голову назад, приближая свое лицо. — Если попробуешь куснуть, я тебе все зубы выбью. Бархатный минет, слышал такое? Хван остался сидеть на коленях, пока Фенг торопливо расстегивал ширинку, доставая небольшой полувставший член. Вторая волна тошноты накрыла его и, чтобы не упасть, Хенджин наугад поднял руку к двери. Благодаря своему росту он легко дотянулся до дверной ручки и, под весом его руки, она открылась. Хенджин спиной вывалился в секретарскую. Девушка, которая встречала его часом ранее, удивленно прикрыла рот рукой, видя красивого парня, лежащего на полу и своего начальника, стоящего в проеме двери с обнаженным членом. В ушах все еще шумело, он прокашлялся и, не удержав третью волну накатывающей тошноты, излился на дорогой белоснежный ковролин сегодняшним обедом. Он обессиленно рухнул рядом с лужицей своей рвоты, понимая, что попал. Попал рвотой на себя. Попал в работе. — Фу блять, что за мерзость? — Слышались издалека сквозь шум в ушах крики Фенга, — выведите его отсюда, и чтобы это дерьмо я здесь больше не видел. Проверьте его агентство: с его айдолами тоже никакие контракты не подписываем. Наверняка они такие же жалкие засранцы. Он чувствовал, как его неаккуратно несут сильные руки, как вытряхивают на асфальт, рядом со входом. Какое-то время он лежал, отказываясь двигаться. Оказалось, если долго не шевелиться, то можно представить, что ты — камень. Что-то неодушевленное. Представить, что ничего с тобой только что не случилось. Представить, что ты — не ты вовсе. Становилось легко. Сейчас бы очень пригодились наркотики, однако за них его обещали выгнать из Семьи, а сейчас это было самое страшное, что могло случиться. Там была его комната, его картины. Там был его дом. Через какое-то время лежать вечером на асфальте стало просто холодно. Пришлось вспоминать, что он — это он, у него есть руки, ноги, и забронирован отель, до которого еще надо дойти пешком. Редкое такси готово было взять его, покрытого рвотой. Он шел не быстро: мелкая дрожь била его с новой силой, а в голове пульсировало. Скажи «гав». Поживешь в роли собачки. Спокойно меня обслужишь. Будешь хорошим мальчиком. Он остановился и ударил себя кулаком по голове. Не сильно, но ощутимо для того, чтобы через боль отвлечь себя от мыслей. Зашел в управление аккаунтами, стер данные и отключил планшет, который остался у Чжу Фенга. Проверил по карте, правильно ли он идет в сторону отеля. Он уже хотел порадоваться, что справляется. Он стал сильнее и психика гибче адаптируется к стрессу. — Гав, — вдруг печально прошептал Хенджин и его вырвало еще раз себе под ноги. *** Хан играл с Дуни и Дори махалкой на заправленном матрасе, пока Минджун и Минхо сидели за барной стойкой, наблюдая за ними. Минджун потягивал пиво, Лино потягивал айс кофе через трубочку из высокого стакана. — Я вообще не могу продать этот чертов шкаф, — пожаловался Минджун и махнул рукой в сторону прихожей, — так что ли выбрасывать? Даже не знаю. — Чего ты там продать не можешь? — Поднял голову Джисон. — Брось, это реально говно старое, я даже не знаю, зачем пытаться, — отмахнулся Минхо. — Сам ты говно старое! У меня им еще бабушка пользовалась, — огрызнулся Минджун. Хан поднялся на ноги и вышел в прихожую. За ним вышли парни и даже Дори, расстроенный отсутствием кожаного. Джисон осмотрел шкаф, поколупал его в нескольких местах ногтем, пооткрывал дверцы. — Покажи свое объявление, — требовательно протянул он руку Минджуну. Тот вложил в нее свой телефон с открытым объявлением. После прочтения, Джисон хмыкнул и резюмировал, — пиздец. Ты так вообще ничего не продашь. — Он принялся тыкать пальцем в пункты объявления и пояснять, — фото кошмар, описание просто ужас. Ты за такое покупателю еще и доплатить должен! Минджун уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Хан предупреждающе выставил вперед руку: — Сейчас гуру продаж покажет вам, как нужно работать! Смотрите и учитесь, сосунки! — Он весело хихикнул, но, встретившись с недоуменным взглядом Минхо, поправился, — сосунки-хёны, я хотел сказать, конечно… — на что получил слабый толчок от Лино в плечо. Джисон еще раз внимательно оглядел шкаф. Встав на банкетку, он осмотрел квадратные резные полости на дверцах, которые должны были служить украшением. Однако сейчас центр этого резного квадрата был потрепан и выглядел устало: лак потрескался, и краска в некоторых местах облупилась. Он сходил на кухню, погромыхал там дверцами шкафов и вернулся, держа в руках четыре перламутровых подстаканника из прессованных ракушек. — Насколько вот это, — помахал он ими, — вам дорого сердцу и кошельку? — Вообще не дорого, я ими и не пользуюсь, — покачал головой Минджун. Джисон удовлетворенно кивнул, снова залез на банкетку и аккуратно просунул в центр резьбы подстаканники. Теперь это выглядело так, будто дверцы шкафа были отделаны перламутром. После он переложил сговорчивого Суни на шкаф, умоляя кота красиво свесить хвост. — Теперь посветите мне фонариками, сейчас сфоткаем нормально, — скомандовал Джисон. Они сфотографировали шкаф: при правильно выставленном свете подстаканники красиво блестели. Джисон очень хотел сфотографировать Лино возле шкафа, но тот наотрез отказался светить лицом в кадре. Тогда младшему удалось упросить его попозировать спиной, делая вид, как будто он открывает дверцы. — Шкаф рядом со шкафом, — похихикал Хан, делая уже двадцатую фотографию. — Ну и тело… — Да, ты раскачался, — подтвердил Минджун. — Заткнитесь оба, — фыркнул Минхо. Не смотря на равнодушный тон, со спины были видны его алые уши. После небольшой фотосессии, Хан потребовал перемерить габариты, выспросил у Минджуна все данные по происхождению предмета мебели и его качеству, какое-то время посидел над телефоном, печатая объявление. — Итак! — Торжественно начал он, натягивая на себя широкополую соломенную шляпу, которую нашел при осмотре содержимого шкафа. — Дорогие господа и господа! Вашему вниманию представляется аукционный лот — экземпляр столярного искусства двадцатого века в традиционном южно-корейском стиле, а именно — шкаф платяной. — Джисон обошел мебель, разводя руками, и отсалютовал зрителям. — Изготовлен из массива гевеи, прочного и долговечного дерева. Несмотря на относительную дешевизну материала, шкаф представляет собой дизайнерское изделие, с отделкой из перламутра. Прекрасно вмещает всю необходимую одежду на два сезона для двоих человек, а также является идеальным предметом мебели, если вы владелец одной и более кошек, — младший указал на спящего на крыше шкафа Суни. — С детальными габаритами вы можете ознакомиться на стойке регистрации заявки. Итак, торги начинаются от семиста пятидесяти тысяч вон! Кто даст больше? — Хан хлопнул руками и затараторил, — что? Я слышу от мужчины с последнего ряда сумму в восемьсот! Восемьсот — раз. Нет! Вот дама в белом подняла руку! Восемьсот пятьдесят тысяч. Раз. Восемьсот… о! Мужчина в костюме хот-дога называет цену еще выше! — В костюме хот-дога? — Уточнил Минджун у Минхо. Тот лишь быстро кивнул, следя за представлением Джисона, широко улыбаясь. Минджун, усмехнувшись, незаметно покачал головой. — Иииииии продано! Очаровательному коту Дуни в первом ряду за три миллиона вон! — Закричал Джисон, подпрыгивая. — Прошу, Дуни, ознакомьтесь с технической картой лота и пройдите на кассу для оплаты счета. — У него нет таких денег, — рассмеялся Лино, разводя руками. Дуни тихо мяукнул, словно подтверждая этот факт. Джисон несколько раз поклонился в разные стороны прихожей, как будто бы и вправду его окружали зрители, и обратился к Минджуну: — Я тебе сейчас текст объявления и фотки скину, выстави, должно хорошо уйти. Только цену поставь реально семьсот тысяч. — Никто же не купит! — Пусть хотя бы два дня объявление повисит, потом снизишь, — похлопал его по плечу Хан. Они ехали в машине домой, когда Минхо спросил: — Ты не хочешь побыть ведущим на открытии клуба? Джисон перестал подпевать песне на радио. — Что? В каком смысле? — Планируется, что клуб будет крутой, и нужно сделать его открытие соответствующим. Понимаешь, там с шоу-программой, ведущим, выступлениями. Я не хочу превращать клуб в тупой блядушник. Джисон с сомнением посмотрел на профиль старшего: — Что я там должен буду делать? — К сожалению, обойдется без твоих песен на сцене, — Минхо добавил, — на конкретно этой сцене. Но вот эти все твои «дамы и господа» и твоя харизма… это же просто потрясающе, — он несколько раз с силой кивнул, — ты должен хоть немножечко поделиться этим с другими. — Я выступал в каких-то барах лет в семнадцать. Не могу обещать, что будет также круто, как в прихожей у Минджуна, — Джисон усмехнулся, — там же будет толпа незнакомцев… — И я, — просто ответил Минхо, — там буду и я тоже. Они припарковались у дома, когда Джисон, повернувшись к старшему, решительно сказал: — Я буду ведущим. Я выступлю. *** Лино вышел из душа, когда раздался телефонный звонок. — Минхо, — на другом конце трубки рвано дышал Хенджин. — Хенджин? Все в порядке? — Голос младшего не сулил ничего хорошего, по спине Лино прошелся холодок. — Поговори со мной. Пожалуйста.