Канпэ

— Почему именно к нам, в Корею? — Бан Чан внимательно рассматривает новенького. Вообще понятия «новенький» в их канпэ отсутствовало. Лидер самостоятельно и уже давно собрал свою идеальную команду, свою крепкую семью. И никого нового пускать в нее не собирался, кроме мелких исполнителей. Пока этого не захотел Отец. Отца можно было бы назвать и «папой», и «батей», и даже «родителем», но только Бан Чану (и только мысленно). Ведь именно ему Отец в действительности приходился отцом. Таким отцом, с которым не спорят — у старшей сестры, например, нет мизинца. Методы жесткие, однако, чем меньше пальцев, тем меньше желание с отцом спорить. — Так я кореец, куда еще? — пожимает плечами Ли Минхо. Ли Минхо, посланный Отцом, откровенно странноватый. Представился псевдонимом Lee Know. Чересчур уверен в себе для парня, которого выслали из Японии в Корею под крыло к новому боссу. Выслали за что-то ужасное, ясное дело, в сторону Японии ему теперь и смотреть нельзя. — И за что тебя?.. — Чан осекается. Так и сказать: «выслали»? Ну он же не солдат. «Выпнули»? Его сам Отец пристраивает, если бы выпнули, то явно не к Чану, а кормить рыб. «Перевели»? «Перевели, — мысленно примеряет это слово в голове лидер, — командировочный, тоже мне». Мысли прерывает тягучее и ленивое: — Я думаю, если Отец тебе не сказал, почему я тут, значит, и мне не следует. Да и не особо-то и охота. Чан, не сдержавшись, фыркнул и хрустнул костяшками пальцев. Так с ним мало кто смел разговаривать. — Не бесись, — ровно продолжает догадливый Минхо. — Дам тебе немного вводных. Я не в розыске. Я не связан с другими группировками. Никого не насиловал. Гражданских, — новенький подчеркнул именно это слово, — не убивал. И Пак Чинён не нанимал меня, чтобы следить за вами, за Стрей Кидс. Глава группировки с шумом втянул воздух и громко цыкнул. Он медленно потянулся за бутылкой воды, неспеша наполнил стакан, мысленно считая до десяти. «Назвать Отца по имени… кто же, мать его, он такой?». Минхо сделал вид, что не заметил его реакцию. Он рассматривал кабинет Бан Чана, с таким видом, будто оказался в музее, из которого ненадолго вышла бабушка-руками-не-трогать. Погладил мягкую кожу низкого — ниже, чем кресло Чана, чтобы создать нужное впечатление — кресла. Провел пальцем по картинной раме, стряхивая тонкий слой пыли: «И это кабинет главы канпэ? Срач!». Всмотрелся в саму картину: черно-белое полотно изображало ночную дорогу, подсвеченную фонарем. Восемь черных силуэтов стояли рядом. В каждом угадывался член группировки и только один был Лино не знаком. «Как будто рок-группа какая-то, а не одна из могущественных мафиозных ячеек в Сеуле», — мысленно усмехнулся «посетитель музея». — И что ты умеешь? — Отрывисто спросил Чан после того, как выпил по меньшей мере два стакана воды. Ответом было ленивое пожатие плечами. — Ты понимаешь, — угрожающе произнес лидер, — что я не могу взять к себе в Семью бесполезного человека? — О, ты не так меня понял, — Минхо примирительно поднял руки ладонями вверх, хитро улыбаясь. — Проще сказать, чего я не умею. *** — В каком смысле — новый хён! — Кричал Чанбин, ни к кому конкретно не обращаясь.— Я теперь должен называть какого-то щенка «хёном»! Черта с два! Они всемером сидели за длинным столом в столовой. Во главе сидел Бан Чан. Он задумчиво сдвинул брови, положив руки в замке на стол. Будучи лидером грозным, неоспоримым, он все же по-отечески и по-братски любил каждого члена Семьи. И иногда разрешал им немного выпустить пар, если ситуация была подходящая. Новый, поставленный лично Отцом, член канпэ — это, определенно, была чрезвычайная ситуация. Глава ждал, пока все успокоятся, позволяя своим «детям» эту маленькую распущенность. «Дети» … самому младшему из них едва стукнуло 21, что, в целом не мешало ему дисциплинированно делать то, что велят старшие. Самому лидеру было 25. Он бы считал ребенком и себя, если бы не школа жизни. По правую руку от Бан Чана сидел Ян Чонин, макне, самый младший из группы. Чонин был стройным молодым юношей с сухой развитой мускулатурой, которую он любил показывать, нося майки с широкими вырезами на руках. Его рыжие волосы вместе с узкими глазами придавали его внешности схожесть с хитрой лисой, хотя самого Чонина хитрым было назвать сложно. У него было множество прозвищ: Аен, Йена и даже «малыш хлебушек». Последнее он получил, потому что его оставили у дверей детского дома в хлебной корзинке. Малыш буквально лежал среди булочек и пары багетов. Это милое прозвище было только для Семьи. За пределами дома все имена Чонина наводили ужас: именно Аена звали тогда, когда переговоры заходили в тупик, и возникала острая необходимость попасть в зрачок оппоненту с расстояния 600 метров. — Да насрать, — протянул он, играя в игру на телефоне. — Ян Чонин! — прикрикнул на него Чан. — Что? — Недоуменно поморгал макне, — если его сам Отец отправил, значит, так надо. Не нам тут вякать на приказы. Лидер задумчиво покивал. Хорошо ли, что он вырастил себе идеального солдата? Как скоро наступит момент, когда младший начнет задумываться: насколько правильны приказы свыше? И нужен ли такой момент, ведь однажды он может захотеть оспорить приказ самого Чана… — Я не спорю с решением Отца! — Со Чанбин сидел по левую руку от лидера и был действительно громким. Он всегда был громким, но иногда это переходило все границы, которые выстраивали в голове барабанные перепонки. — Я не спорю! Но это просто возмутительно, что нас не спросили. А вдруг он не впишется? Вдруг он будет плохим хёном! Он вообще из Японии, а они… ну сами знаете, какие у нас отношения. — Парень досадливо ударил рукой по столу и тихо ойкнул, когда стукнулся о край мизинцем. Со Чанбин был самым низкорослым из парней, но самым мускулистым. Он страстно любил вкусно поесть и так же страстно любил брать большие веса в зале. Рубашка на его спине каждый раз опасно натягивалась, когда он сердито складывал руки на груди. Сейчас на нем были очки для зрения, а короткие черные волосы без укладки завивались беспорядочными кудрями. Периодически он с досадой тер свой квадратный подбородок, будто хотел, чтобы из него вылез джин и исправил ситуацию, возникшую в Семье. На счет Чанбина лидер канпэ совсем не переживал. Вне работы он был вспыльчивый и немного азартный. Но в целом достаточно рассудительным, чтобы понять ситуацию. Чанбина, как ни странно, больше беспокоила не успешность компании, которая могла пошатнуться с приходом новенького, а погода внутри Семьи. Он был вторым по старшинству после Чана и был действительно хорошим хёном: к нему приходили за советом, ему изливали душу, у него просили помощи. Чанбин опасался, что его нужность для других пошатнется. Отсюда и все эти эмоции. Удивительно, что такой горячий человек прекрасно справлялся в переговорах с бизнесменами, вел всю финансовую сторону компании и управлял игорным бизнесом от имени канпэ. Он часто шел в ва-банк, но всегда выигрывал, потому что никогда не делал ставки, не просчитав вероятность успеха. — Он кореец, не японец. В Японии всего 7 лет прожил. Я читал его дело, — с другого конца стола негромко, но твердо произнес Сынмин. Он сидел на противоположном конце по левую руку от Чана. Вот уж кто был в Семье темной лошадкой, так это Ким Сынмин. В быту его могли называть щеночком, за странноватую игривость, жестокие, но смешные шутки и широкую улыбку. Однако, когда вопрос касался дел, щеночек превращался в изящного и хваткого добермана, который мог поставить на колени любого депутата в Сеуле, а то и во всей Южной Корее. Компроматы, скрытые документы, тайные архивы. Ничего не ускользало от его внимания. Интересы у него тоже были специфические: Чан не знал человека, который на досуге, интереса ради, любил петь и бейсбол с одинаковой страстью. Качалке он всегда предпочитал свою спальню, которая служила ему кабинетом. Выглядел Сынмин, как настоящий дэнди — высокий и стройный, он любил одеваться в классику. Ходил с натуральным черным цветом волос, не имел сережек, проколов и татуировок. Идеальный жених для знакомства с родителями. — Что еще ты на него накопал? — Перевел на него взгляд Чан. Сынмин только покачал головой: — Его следы замел кто-то гениальный, — он поморщился. — Даже я не смог найти ничего сверх того, что тебе передал Отец. — Ты рылся в моих бумагах? — Вскинул брови глава. — Боже упаси, — щеночек широко улыбнулся, — но… ты же знаешь, на каждую бумажку у меня найдется копия. Фактически, я рылся в своих бумагах. Чан только улыбнулся в ответ. Сынмином можно гордиться. — Хенджин, есть, что сказать? — глава окликнул самого красивого в Семье молодого человека, который сидел рядом с Чонином. Тот, высунув от усердия язык, рисовал цветы в блокноте, совершенно не участвуя в разговоре. Хван Хенджин был красив вне всяких сомнений. Это была именно та внешность, которая нравилась и корейцам, и иностранцам. Его красота была без пола и без возраста и не было человека, который не отметил бы его правильные черты лица, притягательность полных губ и аккуратный нос. Он был высоким, с худым рельефным телом, хотя и говорил всем, что он не любит тренироваться. Его темно-русые длинные волосы были собраны в хвост, а лицо обрамляла пара прядей. Сам Хван, хоть и пользовался свой красотой для работы, сам ненавидел то, что его оценивали по внешности и стремился быть полезным: старался браться за самые сложные поручения, всегда просил парней его чему-то научить и действительно предпочитал гордиться делами, а не своим лицом. Возможно, ему было тяжелее всех, потому что в какой-то мере, Хенджин и был знаменитостью. Он руководил агентством по обучению и выпуску к-поп айдолов, актеров и моделей. Часто сам работал в качестве модели и представляя свои картины на выставках. Хван держал в своих руках большой кусок сферы искусства в Корее и конечно, отвечал за звездный эскорт во всех проявлениях. Хочешь спрятать — положи на самое видное место. По крайней мере, слухов от СМИ в Семье можно было не бояться. — Хённи, — Чан, потянувшись рукой по столу, дотронулся до руки художника. Тот вздрогнул. — Что? — Есть что сказать по поводу… всего? За столом повисла тишина и все посмотрели в сторону рисующего. Тот виновато оглядел парней и негромко произнес: — Если честно, я не против. Что-то новенькое в нашей тихой гавани. На него можно будет переложить часть дел или поручить что-то, на что у нас не хватает рук. А если он хороший хён и многое умеет, он сможет нас чему-нибудь научить. — Я тоже могу многому тебя научить, — с обидой в голосе произнес Чанбин. — И я очень тебе за это благодарен, — мягко улыбнулся ему Хенджин. Продержав зрительный контакт еще пару секунд, он снова уткнулся в свой карандашный рисунок. Чанбин покраснел и отвел взгляд. За столом повисла благостная тишина, как будто бы сам Хенджин подействовал на всех парней, как кувшин валерьянки. — Да, согласен, — разрушая благостную атмосферу, громко подал голос Хан Джисон, сидящий рядом с Хенджином. — Мне кажется, нужно сначала с ним познакомиться, а потом наводить панику. Я сам не в восторге, конечно, но раз это вопрос решенный — чего тут лишний раз совещаться? Хан Джисон, он же белка, он же квокка, прозванный так из-за пухлых щечек, которые делали его похожим на хомячка, был одним из самых неоднозначных членов канпэ. С одной стороны, в быту он был рассеянным интровертом, который любил проводить время, смотря аниме. Постоянно терял или забывал вещи и неуклюже ударялся о ножки стульев. С другой стороны, когда Хан шел на дело, он превращался в настоящую рок-звезду. Харизматичный, хлесткий, дерзкий. С продуманным до мелочей планом и с набросками в голове на возможную импровизацию, он был лучшим в торговле. Он умел обаять самого скупого покупателя и уломать самого жадного продавца. Хан Джисон отвечал в Семье за торговлю оружием и не только. Если Сынмин искал факты, то Хан просто чувствовал интуицией, можно доверять человеку или нет. Парень был невысокого роста и не отличался накаченным телом — был просто стройным. Любил носить яркие вещи и подчеркивать разницу между широкими плечами и тонкой талией. Даже сейчас на нем была джинсовка, обрезанная на талии, чтобы всем был виден изящный переход от широкой груди к бедрам. Его рот был похож на маленькое сердечко и, в сочетании с пухлыми щеками, если он хотел казаться милым и безобидным, у него это получалось лучше всех. В ответ на риторический вопрос Джисона, с места между Чанбином и Сынмином, где сидел Феликс, громко заиграла трендовая музыка из тик-тока. — Ты. Блять. Издеваешься, — Джисон резко встал на ноги и подался вперед, с громким хлопком опираясь ладонями о стол. — Случайно вышло, простите, — Ли Феликс лучезарно улыбнулся Чану и перевел взгляд на Джисона, не переставая добродушно улыбаться, — Хан, сядь, пока я ноги тебе не сломал. Пожалуйста. Ли Феликс по возрасту был младше Джисона, но знал, что на его гонор действуют только прямые угрозы. А еще они были хорошими друзьями и угрозы можно было не воспринимать всерьез. Сам Феликс держался как можно дальше от любой мокрухи, предпочитая крышевать корейские СМИ, включая любую работу с соцсетями. Тренды, новости, общественное мнение. Феликс играючи управлялся со сложной массовой информацией, направляя общественное мнение целой страны. Он топил необходимых кандидатов на выборах, устранял неудобных звезд и продвигал тех, кто выказывал Семье уважение. Он выглядел как студент старших курсов, который еще не прошел кризис взросления: худой и жилистый, носил синие волосы по плечи, рваные джинсы и кучу ювелирных украшений — на каждом пальце по кольцу. Однако лицо было действительно ангельским — мелкие мягкие черты лица в форме сердца, настоящий бейби-фейс. Милый. С этой внешностью резко контрастировал его голос: низкий бас заставлял помещение каждый раз вибрировать, когда Ли открывал рот. Феликс казался самым добродушным членом канпэ. Он никогда не убивал, стрелял в человека всего пару раз и то — для самообороны. Из насилия Феликс предпочитал тхеквон-до, по которому успел по юности набрать 63 медали. Но никогда не доводил дело до серьезных увечий. — Идиот, ты пока свои нунчаки расчехлишь, тебя уже настигнет мой девятый калибр, — со смехом парировал Джисон. — Что ты думаешь о новеньком? — Что тут думать? Ситуация стрём. У этого чувака даже толком интернет-следа нет. Я пробил только фотки с окончания школы в Кимпхо да пару видео с его котами. Вроде с его котами, — Феликс потер подбородок, на манер сидящего рядом Чанбина. Сынмин вскинул брови. Хенджин недовольно цыкнул, все еще рисуя. Он был заядлым собачником. Чан, до этого спокойно наблюдавший за происходящим, лениво встал. От его спокойного, но строгого взгляда, Джисон, до этого все еще стоявший, опершись на стол, медленно сполз обратно на место. — Если вы еще раз на общем совете. В таком тоне. При мне. Позволите себе так разговаривать, ноги переломаю всем я, — он говорил, делая паузы на словах, которые особо хотелось подчеркнуть. На лице у лидера не было ни тени улыбки. Парни очень заинтересованно принялись рассматривать стол, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Только Ким Сынмин беззастенчиво рассматривал парней, будто вбирая с их лиц интересную для него информацию. Не то чтобы лидер когда-либо доходил до настолько суровых мер. Бить — бил. Но не до серьезных увечий. Наказывал опасными заданиями, с которых можно было не вернуться. Но всегда отправлял кого-нибудь на подмогу. Но меры своего отца Чан применять не хотел. Члены семьи его действительно уважали, беспрекословно признавали его авторитет, были ему благодарны за ту жизнь, которую он им подарил, и не хотели его как-либо расстраивать. Поэтому в канпэ царила по большей части самодисциплина. Все пальцы рук членов Стрей Кидс были целы. Чан гордился таким положением дел. Да, он был физически силен и действительно смог бы притворить свои угрозы в жизнь. Но что стоит авторитет, завоеванный одним лишь страхом? Такой авторитет ускользает из рук, как только появляется чуть более сильный. А таких всегда предостаточно. Чан не был самым красивым или самым высоким: по росту он едва доходил Хенджину до подбородка. Однако его подача себя, походка, взгляд и поведение: все в нем выдавало лидера. Серьезные внимательные карие глаза, большой нос, напряженные губы. Широкая спина, сильные ноги и твердый пресс выдавали ежедневные тренировки. Одевался он неброско, любил уличный стиль или простой костюм-двойку без изысков. Для этого собрания он выбрал костюм. Укладывать волосы ненавидел, поэтому ходил с простой короткой стрижкой. Украшения не любил, родные черные волосы не красил, а на ногах даже с костюмом, можно было увидеть исключительно кроссовки одной и той же фирмы. — Пора знакомиться, — кинул он парням, направляясь к двери. Те, невольно выстроившись по возрасту от старшего к младшему, послушно последовали за ним.