Удивительные приключения Фоксглав и Риддла

      Сложно сказать, чего Том Риддл испытывал после разговора с Фрейей Фоксглав больше — злости, недоумения или банального, по-детски нелепого желания расплакаться, — но эмоции переполняли его так сильно, что в глазах пульсировали кроваво-радужные пятна, а голова раскалывалась на миллионы осколков. По дороге к гостиной Слизерина он сначала проигнорировал пожелавшую ему хорошего дня профессора Гиббонс, потом раздражённо разогнал играющих в плюй-камни третьекурсников и лишь чудом не наступил на хвост лежащей посередине дороги кошке Вальбурги Блэк.       Обличительные слова и полные безрассудной прямолинейности взгляды звенели в его голове, словно удары молота о медные гвозди. Невыносимо.              »…То мы друзья, то ты делаешь вид, что мы едва знакомы, то заботишься и волнуешься обо мне, то ревнуешь и бесишься. Потом пытаешься поцеловать и сразу отталкиваешь…»              Да как она… Да что она о себе возомнила? Неужели она серьёзно думает, что он… Нет, совершенно невозможно, чтобы он…              …Разве ты, идиот, не сказал ей сам, что тебе ессть до неё дело? Жалкое зрелище.              Вершитель судеб, покоритель смерти, всесильный Лорд Волдеморт, только посмотрите на него! Ушёл — сбежал, как трусливая крыса! — и оставил её в коридоре совершенно одну. Поступок, достойный великого волшебника!              Мордред, в какой же момент между ними всё пошло в задницу тролля?..       Когда он, наплевав на здравый смысл, захотел её поцеловать? Или, быть может, в то мгновение, когда с помощью легилименции заглянул в глубины её души — разорванной на части намного сильнее, чем у него самого?       Нет, это случилось гораздо раньше… Когда она обняла его в подземелье. Или ещё раньше, когда они совместным парселтангом открыли портал в заброшенный замок Слизерина… А может, — будь он трижды проклят! — всё и вовсе началось, когда она подарила ему свою волшебную фибулу. Разве не тогда он решил, что станет для неё незаменимым, необходимым, самым важным человеком на всём белом свете? С тех пор он не мог выбросить Фоксглав из головы. Не хотел.              Нет! Нет. Не существует никакого «когда». Дело не в ней. Дело в тебе самом.       Ты же читал об этом в книгах, Том. Ты прекрасно знаешь причину происходящего. Успокойся и подумай.              Он знал, да, он был почти уверен в этом. Виной его мыслей — его желаний — были, конечно же, гормоны. Однажды Лорд Волдеморт станет идеальным существом. Ему будут чужды человеческие слабости и пороки. Но до тех пор Том Риддл был вынужден смириться со своей человеческой физиологией. Даже хуже: он был подростком на пороге совершеннолетия. Молодым мужчиной. Какой бы впечатляющей силой воли он ни обладал, невозможно пойти против природы.       Как же это унизительно! Чем же он тогда отличается от других парней? Он всегда смеялся над похождениями Лестрейнджа, а сейчас — это даже осознать невозможно! — ловит себя на мысли, не взять ли у друга совет, как вести себя с противоположным полом.              Господь всемогущий, Риддл, о чём ты вообще думаешь? Как же ты жалок, мальчишка.              …Он опять сходит с ума и разговаривает сам с собой. Да плевать, как будто бы кто-то узнает! Тем более — она. Ничего и никогда. Он-то её в свою голову не пустит…              Да, да, да, всё оказалось проще, чем он боялся, — это всего лишь физиология. Дело вообще не в Фоксглав. И уж точно не в каких-то там чувствах или эмоциях. На её месте может быть любая: проведи он наедине с Аталантой Яксли столько же времени, сколько он был с Фрейей последнее время, его бы привлекала именно рейвенкловка.              Мысли об Аталанте заставили его скривиться от неприязни.              Нет же! Риддлу никогда не было дела до Яксли! Важна именно новенькая слизеринка, хотя бы в этом он мог себе честно признаться. Да, Фоксглав была ему интересна. Почти так же сильно, как его друзья-рыцари, хотя и заметно меньше, чем волшебство, Хогвартс и горячая чашка чёрного кофе на завтрак.              Возможно, виной всему то, что она змееуст? Пожалуй. Стоило только услышать волшебный язык змей, как вдоль его позвоночника проносились мурашки, а внутри что-то сжималось с такой силой, что немели кончики пальцев.              «Определись, что тебе нужно».              Черт побери, а что ей самой нужно от него?.. У девчонок же тоже есть все эти гормоны, верно?       Он должен был поцеловать её прямо там. Заткнуть, не позволив кидать в него все эти дурацкие обвинения. В крайнем случае — проклясть. Что-то из этих двух вещей точно помогло бы. Стоит ли вернуться? Должно быть, она стоит там одна и плачет…              Нет! Лорд Волдеморт не упадёт до уровня безмозглых подростков. Он ненавидит, когда люди плачут! Точнее наоборот — обожает. Особенно если причиной слёз явился он сам.       Да, не стоит отвлекаться — нужно создать второй крестраж и завоевать волшебный мир. Поцелуи ещё никого не сделали Тёмным Лордом. Фрейя Фоксглав — это проблема, и Том Риддл должен справиться с ней до того, как та станет неразрешимой.       Наплевать на приключения. Наплевать на испытания Мерлина и тайну Слизерина. Наплевать на все те мысли, что постоянно появляются в его голове после навеянного крестражем сна-наваждения.              Нужно как можно меньше времени проводить в компании этой странной девчонки. И немедленно, сию же минуту выкинуть из головы только что произошедшую сцену. Лорд Волдеморт не позволит человечности Тома Риддла диктовать, как им нужно поступать.       Он отринет всё лишнее, чтобы стать Великим.              …Но как же невыносимо болит голова!              Он влетел в гостиную Слизерина, так сильно стукнув входной дверью, что, кажется, шум от её удара о косяк можно было бы услышать даже в башне Гриффиндора. Спустившись по лестнице, он обратил на себя внимание немногочисленных студентов: слизеринцы, как один, перестали читать, делать домашнюю работу, играть в шахматы и даже отвлеклись от сплетен. Все смотрели только на него.       Подавив желание проклясть всех в гостиной кишечно-опорожнительным заклятием, Риддл осмотрел помещение и, заметив у дальнего окна разговаривающих Абраксаса Малфоя и Альфарда Блэка, двинулся прямо к ним.       Зачем вымещать раздражение на всех подряд, если для этого у него были специально отобранные Вальпургиевы рыцари?       Оба парня, Малфой и Блэк, переоделись в повседневные мантии и держали в руках по бутылке ярко-оранжевого тыквенного лимонада.       — О, Том! — искренне обрадовался ему Альфард. — Как прошла встреча с аврорами, удалось что-то узнать?       — Собери всех, Абраксас, — вместо ответа Блэку Риддл сразу обратился к Малфою.       — Сейчас? — удивился тот в ответ.       — Нет, завтра, — ядовито ответил Том. Кончики пальцев прожигала магия, и он сжал руки в кулаки. Это быстрое движение не укрылось от глаз Малфоя, и парень выпрямился.       — Как прикажешь. Я соберу всех.       — И проследи, чтобы никто не забыл взять с собой волшебные палочки.       Блэк сделал глоток из бутылки.       — Что-то случилось? — спросил он с любопытством. — Не припомню, чтобы мы раньше встречались прямо посреди учебного дня. Я, честно говоря, предпочёл бы вздремнуть…       Риддл сжал губы и несколько раз глубоко вздохнул. Не хватало только потерять лицо на виду у толпы свидетелей.       — Всё случается в первый раз, Альфард, — ледяным тоном ответил он.       — То есть для нашей встречи всё-таки есть веская причина?..       Абраксас нахмурился и, закусив щёку, посмотрел себе под ноги. За годы совместного проживания в одной комнате с Риддлом он научился чувствовать настроение друга и прекрасно понимал, когда можно говорить, а когда лучше промолчать.       Альфард Блэк же был слишком туп, чтобы понимать в этой жизни хотя бы что-то.       Том приблизился и, заглянув в серые глаза Блэка, изогнул рот в полуулыбке.       — Как насчёт приказа Лорда Волдеморта? — тихо-тихо, почти шепотом спросил он. — Это достаточно веская для тебя причина, мой друг Альфффард?       Когда Блэк услышал звуки парселтанга, он непроизвольно отпрянул. Впечатавшись задницей в столик у окна, он болезненно ойкнул — на землю полетела выпущенная из руки бутылка с лимонадом, — а затем быстро опустил испуганные глаза.       — Я… Д-да… — Парень громко сглотнул. — Этого достаточно, мой Лорд.       — Мне кажется, Альфи уже всё понял. — На плечо Тома приземлилась рука Абраксаса.       Когда Риддл повернул к нему голову — какого дьявола он мешает очередному воспитательному моменту? — Малфой указал взглядом на гостиную: их тройка снова привлекла внимание всего факультета.       — Жду вас через пятнадцать минут в Зале, — тихо произнёс Том.       Он взмахнул рукой и беспалочково наколдовал «Репаро»: разбитые кусочки стекла соединились, и в руках Блэка оказалась уже пустая бутылка. Лишь мокрые ботинки парня да лужа на полу напоминали о происшедшем. Окинув взглядом замерших ребят, Риддл развернулся, чтобы направиться в спальню: учитывая, чем он решил порадовать сегодня своих рыцарей, следовало переодеться в более удобную одежду. Однако он не успел сделать и шага, как в комнате раздался новый голос:       — Том, мальчик мой!       …Да чтоб он подавился своими ананасами.       — Профессор Слагхорн, сэр. — Риддл натянул на лицо ничего не значащую улыбку.       Положив руку на круглый живот, декан факультета Слизерин медленно спускался по лестнице. Поверх костюма-тройки он накинул тёмно-зелёную мантию — настолько длинную, что та волочилась по ступеням вслед за волшебником.       — Какая удача, что я нашёл тебя, Том. — Слагхорн приблизился к Риддлу, Малфою и Блэку. Вытащив из кармана носовой платок, он устало вытер пот со лба.       — Что-то случилось, профессор? — нахмурился Риддл. Меньше всего на свете ему хотелось отвлекаться на профессора Слагхорна. — Появились новости о Лавинии?       — Увы, увы, пока никакой новой информации о бедняжке мисс Пиритс. — Профессор решительно покачал головой. — Но не стоит грустить раньше времени! Нужно дать аврорам время на расследование. Я всегда говорил, что Министерство магии знает своё дело.       Том едва поборол желание фыркнуть в презрении на слова Слагхорна: прошло не больше получаса с момента, как добрая часть школы стала свидетелями того, насколько авроры Министерства «знают своё дело». Один из них был молод и глуп, а второй… Каким бы многоопытным ни казался со стороны аврор Гамп, он всё ещё производил впечатление одного из тех старых алкашей, что постоянно пасутся возле Дырявого котла и просят не выкидывать пустую бутылочку от сливочного пива. Что говорить про расследование таинственного исчезновения Лавинии Пиритс? А если в этом ещё и замешан Тёмный Лорд Гриндевальд… Шанс разгадать такую сложную загадку у этих двух авроров почти призрачный.       Возможно, если бы Риддл и Фоксглав…       Том нахмурился.       НЕ ДУМАТЬ. О ДЕВЧОНКЕ.              «Определись».              — Господа, могу я попросить вас оставить нас с Томом на несколько минут наедине? — тем временем обратился Слагхорн к Малфою и Блэку. — Разговор требует конфиденциальности.       Когда ребята отошли, — Том взглядом указал Абраксасу его подождать, — профессор принялся нервно покручивать пальцами длинный ус.       — Мы не в состоянии помочь мисс Пиритс, но помнишь ли ты, мальчик мой, что у нас есть и другая прекрасная дама в беде?       Заметив удивлённый взгляд Риддла, профессор усмехнулся.       — Прóклятая дочь моего знакомого, — с грустным вздохом пояснил мужчина. — Листья змеиных деревьев, золотой котёл… Констанция находится в ужасном состоянии, и мы должны как можно скорее помочь её отцу.       Троллье дерьмо. За последние дни столько всего произошло, что Том уже и позабыл, с чего вообще начались приключения для него и Фоксглав…              Хватит. Думать. О ней.              — И вы хотите заняться этим сейчас, сэр?       — Я уже порезал, процедил и замариновал щупальца горегубки. Напомню, что срок их хранения в таком виде крайне мал, поэтому не вижу причин откладывать. Если у тебя, конечно, не было других планов на ближайший час, Том…       Профессор взглянул на своего студента и многозначительно поднял брови. Риддл вздохнул: иногда он жалел, что у него есть репутация, которой он должен придерживаться, если хочет стать старостой школы в следующем году.       — Я совершенно свободен, профессор, и с радостью вам помогу.       Слагхорн хлопнул в ладони.       — Прекрасно, Том, мальчик мой. Зелье невероятно сложное технически, но варится достаточно быстро. — Он весело подмигнул. — Ещё успеешь провести остаток дня в компании своих замечательных однокурсниц. Я займу у тебя не больше часа.       Риддл вымученно улыбнулся.       — Жду тебя через пятнадцать минут в кабинете Зельеварения.       Дерьмо.       Когда профессор отошёл от Риддла, последний тут же направился к Малфою.       — Мне нужно помочь Слагхорну с одним зельем, — без подробностей сказал он.       — Значит, сегодня не встречаемся?       — Встречаемся, — покачал головой Том. — Вальпургиевы рыцари в полном составе должны ждать меня в Зале через полтора часа.       

***

      — Уважаемый коллега, вы готовы начать? — с непривычным энтузиазмом поинтересовался профессор Слагхорн. Он скинул длинную мантию и надел поверх своего костюма зачарованный белый халат с вышивкой из волшебных трав, а на лицо натянул чёрную тканевую сеточку для усов. Из кармашка его жилетки свисала цепочка с небольшими песочными часами.       Кабинет Зельеварения, тихий и пока ещё довольно прохладный, был наполнен еле слышным размеренным шипением. В центре комнаты, на возвышающемся постаменте, стояли несколько котлов, включая тот самый золотой, что достался Тому Риддлу во время похода к Эдриану Принцу. Из его неширокой горловины клубился густой, пурпурный, низко стелющийся по полу, пар. На другом столе — по правую руку от профессора — разместились удивительные алхимические инструменты: стеклянные реторты, большие пузатые колбы, ступки разных размеров, набор ножей, старинные весы, мерные ложечки и перегонный куб. Рядом с ними, на длинном серебряном подносе лежали десятки редких ингредиентов в баночках и круглых мисочках: блестящие чешуйки дракона, испускающие еле заметный зеленоватый свет, ярко-красные цветки папоротника — их лепестки тряслись, пульсировали, словно дышали, — несколько перьев феникса, сияющих, будто маленькие солнечные лучи, а также листья змеиных деревьев, что росли возле развалин замка Слизерина. В самом углу комнаты Том заметил небольшую каменную печь и стопку тиглей. Воздух был наполнен ароматами трав, дымом от горящего очага и странным, сладковато-металлическим запахом, исходящим от золотого котла.       — Я готов, сэр, — кивнул Том. Он закатал рукава рубашки и взял в руки небольшой костяной нож.       Риддл никогда не испытывал особенного пиетета к Горацию Слагхорну, как к школьному профессору. Откровенно говоря, учитель из волшебника был довольно посредственный: Тому множество раз приходилось после уроков разжёвывать однокурсникам элементарные вещи, которые Слагхорн даже не думал объяснять.       Деятельность профессора как декана факультета Слизерин была ещё одним противоречивым моментом. Все свои обязанности он распределил между старостами и вмешивался в дела подчиненных лишь в самом крайнем случае, подарив тем самым факультету определённую свободу. С одной стороны, Риддла очень радовало, что Слагхорн не лезет в дела студентов. С другой же… Если бы он оказался на месте профессора — а однажды так и будет! — то принимал бы куда больше участия в жизни факультета. Как минимум, не позволил бы маглорождённым и полукровкам возвращаться в магловский мир, пока не закончится война…       Но всё же было у Слагхорна и то, чем Том искренне восхищался. Гораций Слагхорн был первоклассным мастером зельеварения и, как никто другой в Хогвартсе, разбирался в тонком искусстве подготовки ингредиентов и варки зелий. Студентам редко выпадала возможность увидеть профессора за делом: на уроках он предпочитал ходить между столами, давая советы или критикуя, а сам только изредка, в особенно хорошем настроении, показывал, как нужно что-то делать. Из-за этого у многих студентов даже зародилась конспирологическая теория о том, что Слагхорн и вовсе не разбирается в зельеварении, и оказался деканом Слизерина лишь потому, что имеет какой-то компромат на директора Диппета.       Однако Тому Риддлу повезло оказаться одним из любимцев профессора; волшебник ещё на первом курсе приглашал подающего надежды сироту на дополнительные занятия, где вместе с кучкой самых талантливых студентов — или, скорее, тех, чьи фамилии входили в список «Священных» — варил удивительно сложные зелья и микстуры. Для профессора это был приятный бонус — он позже продавал эти зелья в аптеки и частные руки, — а для студентов — возможность почувствовать себя избранными и научиться тонкостям сложного искусства зельеварения. Для Тома Риддла же это была одна из первых возможностей впечатлить однокурсников. Годы спустя некоторые из них стали его рыцарями.       — Пока я подготавливаю печь, возьми на себя прыгучие луковицы. — Профессор Слагхорн заглянул в блокнот, чтобы проверить правильность действий, а затем указал подбородком на стол. — Я их предварительно прижёг заклинанием, поэтому маловероятно, что они дадут сдачи.       Риддл потянулся к самой крупной из луковиц в глубокой миске — она была настолько зрелой, что с одного бока фиолетовая кожица, словно синяк, уже начала окрашиваться в коричнево-жёлтый цвет. Том схватил растение — оно мелко задрожало и предприняло вялую попытку вырваться, чтобы ударить его по лицу, — и решительно сжал его в кулаке. По запястью потекла полупрозрачная розовая жидкость.       Быстрым, точным движением он очистил луковицу от кожуры, а затем нарезал её на несколько ровных долек. Зеленоватая мякоть растения пахла смесью уксуса и чеснока.       — Ловко сработано, мой мальчик. — Профессор Слагхорн наградил своего студента довольной улыбкой, а затем потянулся к полке в стороне и, к невероятному удивлению Риддла, поставил на поднос с ингредиентами небольшую тарелочку с засахаренными ананасами. — Даже у меня бы так хорошо не получилось.       — Это далеко не первая луковица, с которой мне приходилось в жизни сталкиваться, сэр, — хмыкнул Том, непроизвольно вспомнив килограммы лука, что ему приходилось чистить на кухне приюта.       — Прекрасно-прекрасно, — беспечно взмахнул рукой Слагхорн и закинул в рот ярко-жёлтую дольку ананаса. — Нарежь все остальные и принимайся за змеиные зубы — их нужно истолочь в мелкий порошок.       Четверть часа они занимались подготовкой: Том взял на себя ингредиенты, а профессор возился вокруг каменной печи. Том не без интереса следил, как работал Слагхорн: сначала он взял несколько цветков папоротника, сложил их в тигель, затем взмахом палочки развёл в печи огонь и несколько раз энергично нажал ногой на небольшую педаль. За печью раздался гул: заработали волшебные меха. Профессор поставил тигель в печь, закрыл заклинанием дверцу и, достав из кармана жилетки песочные часы, перевернул их несколько раз.       — После того, как мы просушим цветки папоротника в печи, нужно будет их перетереть и смешать с драконьей чешуей. — Профессор поставил перед собой одну из ступок и, взяв тканевую салфетку, протёр её изнутри. — Думаю, ты уже заметил, что наше сегодняшнее занятие отличается от обычных уроков.       Риддл отвлёкся от измельчения змеиных зубов и несколько раз кивнул.       — Никогда прежде не видел, чтобы на зельеварении мы использовали инструменты для алхимии.       Слагхорн усмехнулся в усы.       — Потому что сегодня мы с тобой готовим не просто зелье, а настоящее произведение искусства, уникальное изобретение, созданное на границе между зельеварением и алхимией. Поверь, Том, мальчик мой, нами бы гордились и Парацельс, и Зигмунт Бадж.       Закончив с зубами, Том отставил в сторону ступку.       — Что же это за проклятие такое, если зелье для него готовится так сложно?       Слагхорн привычно потянулся к усам, но в последний момент вспомнил, что на них надета сеточка, и почесал нос.       — Очень коварное, мой мальчик, очень. Не уверен, что могу поделиться деталями, — дело невероятно деликатное, но…       — Вы можете мне доверять, сэр, — проникновенно проговорил Том и для пущей убедительности положил руку себе на грудь. — Я никому не скажу, ведь я уважаю ваше ко мне доверие.       Слагхорн несколько мгновений невидяще смотрел на Риддла, а затем, будто решив что-то про себя, покачал головой.       — Пожалуй, ты прав, — кашлянул он и, быстро взглянув на песочные часы, приблизился к печи и снова нажал на педаль. — Да и мне, признаться, уж очень хочется с кем-то обсудить столь необычный случай.       Он взмахнул палочкой, открывая дверцу, и едва успел отскочить в сторону, когда из печи вырвался клуб горячего, сладко пахнущего пара. Заклинание «Левиоса» вытащило красный от жара тигель и пересыпало сухое растение в свободную тулку возле профессора. Небольшой каменный пестик принялся толочь сухоцвет, поднимая пыль.       Профессор несколько раз кашлянул.       — Дочь моего знакомого, кхе… Да Мордред с ним! Дочь Найджела Аббота, — он уже много лет входит в судебную коллегию Визенгамота, кхе-кхе, — Констанция, отказалась выходить замуж за наследника семьи Шафик, и эти ужасные люди наказали её за это старым семейным проклятием. Ужасающим, смертоносным, очень опасным. Ни один ликвидатор не решился помочь Абботам избавиться от этого проклятия… Я думаю, ты и сам понимаешь почему, Том… Шафики — самая опасная и самая влиятельная семья в британском магическом мире….       — Что-то мне подсказывает, профессор, что семья Лисандра поспорила бы с этим утверждением, — усмехнулся Риддл. — Возможно, в виде аргумента использовала бы одно из своих семейных проклятий.       Слагхорн непроизвольно открыл рот.       — Хорошо-хорошо, Шафики — вторые по влиятельности. — Профессор вытер пот со лба. Он так волновался, что даже позабыл про свой носовой платок и сделал это рукавом пиджака. — В любом случае, связываться с Шафиками — очень опасное решение.       Том задумчиво прикусил губу. Что-то не складывалось… Гораций Слагхорн не был тем человеком, который пошёл бы… который нашёл бы смелость пойти против кого-то настолько влиятельного. С такими людьми он обычно дружил. Ну или, скорее, заискивающе заглядывал им в рот и гордился-гордился-гордился таким потрясающим знакомством.       — Почему же вы решили помочь мистеру Абботу, сэр?       Слагхорн слабо улыбнулся. Он пересыпал растолчённые цветки в глубокую тарелку, а затем закинул в золотой котёл какую-то изумрудную пыль из стеклянной баночки.       — Поверишь, если я скажу, что мне попросту стало жаль бедняжку Констанцию? — поднял голову профессор.       …Конечно же, не поверит.       — Конечно же, поверю, сэр.       Слагхорн расплылся в довольной улыбке.       — А еще мистер Аббот пообещал достойную оплату, — добавил волшебник, многозначительно посмотрев на Тома. — При всей моей любви к Хогвартсу, профессоров здесь совершенно не ценят и платят жалкие сикли.       Он кинул в золотой котёл дольку нарезанной Томом прыгучей луковицы, и жидкость тут же окрасилась в тёмно-бурый цвет.       — Проклятие Шафиков заставляет Констанцию чувствовать ненасытный, нечеловеческий, зверский голод, — закидывая во второй котёл, медный, сразу три дольки, продолжил профессор. — Она ест, ест, ест, но через несколько минут голод возвращается с удвоенной силой. Еда не может утолить его. Обычная еда…       — Что вы имеете в виду, профессор?       Волшебник оторвался от помешивания и, заглянув в свою записную книжку, невидяще взял с подноса кусок засахаренного ананаса вместо дольки луковицы. Том поднял было руку, чтобы остановить профессора, но тот даже не смотрел в его сторону.       — В какой-то момент Констанция стала настолько одержима, что начала искать другие способы насытиться… — Слагхорн вытаращил глаза и грозно помахал рукой. — В порыве безумия она убила и сожрала служанку, садовника и двух домовиков. Когда Найджел нашёл дочь в подвале дома, она, представь себе, обгладывала чьи-то кости!       Волшебник вздохнул и, вытянув руку, чуть не бросил в золотой котёл дольку ананаса — он всё ещё сжимал её в пальцах.       — О Мерлин всемогущий! — Он в ужасе отскочил от котла. — Чуть не испортил основу, ну что я за простофиля. Том, мальчик мой, помни, в нашей работе главное — это внимание!       Профессор усмехнулся и засунул ананас в рот, измазав сахарной пудрой сеточку для усов и подбородок.       — О чем бишь я… Ах да, Констанция! Ни одно блюдо не может унять голод бедняжки, — добавил он, энергично пережёвывая ананас, — одна лишь человеческая плоть способна подарить ей временное облегчение.       Том несколько раз поражённо моргнул. Такого поворота событий он ожидал меньше всего на свете. Когда-то профессор Дамблдор рассказал одиннадцатилетнему Риддлу о чудесном волшебном мире, в котором ему предстоит жить… Но, видимо, он забыл упомянуть, что сказка, в которой он окажется, будет напоминать произведения братьев Гримм.       — Когда Констанция стала опасна для семьи, Найджел запер её на чердаке. Очень скоро он обнаружил, что дочь окончательно потеряла человеческий вид. На днях он писал мне, что в голодном отчаянии Констанция начала грызть собственные пальцы! Им с миссис Аббот пришлось взять дочь под «Империо» и усыпить с помощью Напитка живой смерти.       — Почему они не сделали этого сразу? — Том задал самый очевидный вопрос из всех возможных.       Профессор Слагхорн пожал плечами.       — Не подумали об этом? В конце концов, это их дочь, Том. Кто захочет усыплять единственного ребёнка? — Он щёлкнул пальцами и указал на золотой котёл. — Почти готово, мой мальчик, скоро начнётся самый сложный этап приготовления зелья. Подготовь листья змеиного дерева: поруби их ножом номер пятнадцать — это который с серебряным напылением, если ты вдруг забыл, — а потом собери кусочки и сок вот в эту реторту.       Он передал Тому стеклянный сосуд с длинным горлом и тарелочку с зелёными листьями.       — Профессор, зелье, которое мы сейчас варим, оно снимет проклятье мисс Аббот? — спросил через некоторое время Риддл. Под уверенными, быстрыми взмахами ножа листья лопались, выпуская в воздух благоухающий аромат. Он собрал с разделочной доски кусочки ингредиентов и осторожно поместил в колбу, что дал ему профессор.       Слагхорн засунул в золотой котёл градусник — стеклянную трубку с шариком на конце. Когда шарик поднялся на половину шкалы, профессор удовлетворённо хмыкнул.       — Увы-увы. — Он покачал головой и засунул градусник в медный котёл. — Боюсь, снять это проклятье может лишь кто-то из семьи Шафиков. Возможно, решение можно было бы найти и в библиотеке Лестрейнджей, но мистер Аббот не в тех отношениях с Адельгейдой Лестрейндж, чтобы просить у неё помощи.       Том был наслышан о знаменитой бабушке Лисандра, матриархе семьи Лестрейндж, — властной тёмной волшебнице, которая вернула семье былую славу и заработала целое состояние, выкупив половину Лютного и Косой аллеи. Из всей своей семьи Лисандр с теплотой отзывался только о бабушке.       — Тогда что за зелье мы варим, сэр?       — О-о-о-о, — протянул профессор, подняв палец. — Кое-что уникальное. Ты закончил с листьями? Скорее выливай сок в реторту и ставь её в перегонный куб.       Пока Том выполнял поручение профессора, тот тоже не терял времени зря — он засыпал во второй котел измельчённые зубы змеи и вновь засунул туда градусник.       — Зелье, которые мы с тобой сварим, Том, позволит Констанции, скажем так, переродиться, — пояснил профессор. Он снял шумовкой пену с поверхности зелья и несколько раз помешал ложкой против часовой стрелки. — Все её воспоминания, навыки, умения, личность — всё сотрётся, превратив её в пустой сосуд. Она останется физически взрослой, но умственно и эмоционально станет новорождённым человеком.       Том на мгновение потерял дар речи. Кому вообще в голову может прийти использовать подобные заклинания на живых людях?..       — И это избавит мисс Аббот от проклятия?       Слагхорн задумчиво почесал лысину.       — Найджел уверен, что избавит. Он отдал за рецепт этого зелья огромную сумму… Для нас с тобой главное — правильно его сварить. — Профессор резко развернулся и задел животом колбу на столе. Схватив её до того, как она упала, он нервно засмеялся. — И, конечно же, важно не забывать о внимании! Так-так, продолжай, Том, мальчик мой, на кону каждая секунда, а у тебя ещё не растёрта чешуя дракона.       Риддлу понадобилось не больше трёх минут, чтобы стереть в мелкий порошок податливые блестящие чешуйки. Профессор же колдовал над перегонным кубом — зажёг огонь под ретортой и с помощью заклинания создал вокруг прибора небольшой защитный купол. Тихое бормотание Слагхорна — он напевал себе под нос незамысловатую весёлую мелодию, популярную в последнее время на волшебном радио — заставляло Риддла кривиться и хмуриться.       Ему не было свойственно кого-то жалеть — да и плевать он хотел на каких-то там незнакомых проклятых девушек, — но отчего-то вся эта ситуация вызывала у него сильное раздражение. А если однажды кто-то решит проклясть подобной мерзостью Лорда Волдеморта?.. Даже если он разделит душу на части и создаст кучу крестражей, это не защитит его от проклятия. Едва ли он будет счастлив снова стать новорождённым ребёнком, которому условный Нотт будет подтирать задницу.       Он потеряет себя… И, вполне возможно, магию.       Разве смерть в данном случае не будет лучшей альтернативой?       — А что думает сама мисс Аббот, профессор? Она согласна уничтожить свою личность, чтобы избавиться от проклятия?       Слагхорн тихо засмеялся.       — Уничтожить свою личность? Право слово, ты слишком драматизируешь, мальчик мой. — Профессор забрал из рук Риддла ступку с измельчённой чешуёй и, смешав содержимое с сухоцветом папоротника, всыпал смесь в золотой котёл. Когда он помешал зелье, Риддл заметил, что его поверхность стала тёмно-оранжевой и маслянистой. — Не могу нарадоваться, как хорошо ты сегодня работаешь.       Он взял миску со щупальцами горегубки — в маринованном виде они напоминали мерзкое слизкое пюре — и бросил несколько ложек в котёл.       — А что касается мисс Аббот… Боюсь, она утратила право голоса, когда решила съесть горничную.       Том резко поднял голову.       — Но она сделала это не по своему желанию.       — О, Том, ты такой замечательный, такой сердечный человек, я понимаю, что тебе жаль юную девушку, но…       — Дело не в моей сердечности, профессор! Это просто здравый смысл! — повысил голос Риддл и тут же поджал губы. Не стоит выходить из себя перед профессором. — Всегда есть возможность решить проблему менее радикальным путём. В конце концов, мистер Аббот может договориться с Лестрейнджами или…       Профессор развёл руками.       — Теперь я ещё отчётливее вижу тебя самым молодым министром магии в истории.       — Почему мистер Аббот не обратился в Министерство, профессор? — Том проигнорировал слова Слагхорна. — В Больнице Святого Мунго целый этаж выделен для жертв проклятий. Или, например, невыразимцы… Они нашли бы способ вылечить его дочь или как минимум сделать так, чтобы она никому не навредила.       Профессор цокнул языком.       — Только представь, какой это скандал… Журналисты обязательно прознали бы обо всём и слетелись бы, как стервятники, к поместью Абботов. Пойми, Том, Найджел не хочет всей этой шумихи! В первую очередь ради самой Констанции…       — Ах, ну конечно, лучше уж сначала скрывать её на чердаке, а потом превратить в пускающего слюни младенца в теле взрослой женщины.       Слагхорн поражённо уставился на Риддла, а затем, медленно помешав ложкой зелье в котле, улыбнулся.       — Ты сегодня удивительно эмоционален, мальчик мой. Не припомню такого прежде. Что-то случилось?       Том устало вздохнул и вновь взялся за нож — по рецепту ему нужно было заняться перьями феникса: отделить пух от стержня и порезать его на мелкие кусочки.       — Ничего не случилось, сэр, — тихо ответил он.       Зачем Том вообще сотрясает воздух? Тактика «молчи, вежливо улыбайся, и все будут тебя считать идеальным» всегда работала безотказно, но нет… Риддлу нужно как можно больше спать и как можно меньше читать письма всяких Каспианов — чтоб ему в аду холодно стало — Фоксглавов. Судя по всему, Фрейя и её семейка успела слишком глубоко проникнуть в его мысли со своим тлетворным геройским влиянием. Ещё чуть-чуть, и он бросится снимать котят с деревьев и переводить бабушек через дорогу!       Невыносимо.       Но какая же глупость всё то, что говорит профессор! И абсолютная тупость со стороны Тома раздражаться и призывать волшебников к здравому смыслу! Он ведь ещё на первом курсе понял, что нормальному человеку, не воспитанному с детства в мире магии, сложно понять логику, по которой существует волшебное общество.       Слишком поздно чинить эти заплесневелые взгляды и идиотские традиции. Лорд Волдеморт их уничтожит, а затем создаст новые. Он сделает этот мир совершенным!       Слагхорн дружелюбно потрепал Риддла по плечу.       — Осталось немного, мальчик мой, основа и отдельные части почти готовы, настало время приступать к самому важному — объединению. — Профессор вытер руки полотенцем и взял волшебную палочку. — Вы готовы, коллега? Право слово, я счастлив разделить это судьбоносное мгновение с моим любимым учеником. Буду однажды рассказывать студентам, как готовил зелье с будущим министром Риддлом…       Том хотел было скромно поблагодарить профессора — хотя куда больше ему хотелось закатить глаза, — но в кабинете раздался стук. Очень настойчивый и очень решительный.       — О святой Мерлин, кого там принесла нелёгкая! — возмутился Слагхорн. — Вот поэтому для подобных зелий нужно минимум два зельевара… Проследи, чтобы температура не превышала семидесяти трёх градусов.       Когда Том забрал из рук профессора градусник, мужчина торопливой походкой направился к двери. Риддл наклонился, чтобы рассмотреть отметку, до которой поднялся шарик, — температура зелья едва доходила до шестидесяти пяти. Он быстро заглянул в записи Слагхорна — им оставалось всего несколько шагов, чтобы закончить зелье.       — Мисс Фоксглав? Что вы здесь делаете?       Том встрепенулся, услышав голос Слагхорна, и едва не выпустил из рук градусник. Только Фоксглав тут не хватало! А ведь он только перестал о ней думать, переключив внимание на что-то другое…       — Профессор, можно вас на пару слов? — ответила Фрейя. — Это очень важно.       Риддл отодвинулся от стола, чтобы взглянуть на девушку: та была одета так, словно собиралась на магловскую охоту, — в тёмно-коричневый шерстяной костюм и высокие сапоги. Том бы даже рискнул назвать её в этот момент привлекательной, если бы не гнал от себя эти мысли как можно дальше.       Дерьмо.       — Боюсь, вам придётся подождать, девочка моя, — возразил ей Слагхорн с заметным раздражением. — Мы с мистером Риддлом работаем над очень важным зельем. Вернитесь через полчаса, если у вас достаточно веская причина. А лучше всего — завтра.       Стоило профессору упомянуть Тома, как Фрейя повернула к нему голову, и их глаза встретились. На мгновение Риддлу показалось, что девушка хотела улыбнуться, но вместо этого она нахмурилась и отвернулась.       — Лавиния Пиритс — достаточно веская для вас причина, профессор Слагхорн?       — А вы мастер в убеждении, мисс Фоксглав, — вздохнул волшебник. — Что случилось?       Как бы Том ни напрягал слух, он так и не расслышал, что сказала профессору его однокурсница. Кинув ей на прощание «обязательно зайдите ко мне позже», Слагхорн захлопнул дверь и вернулся к Риддлу.       — Семьдесят два градуса, — отрапортовал Том, передавая профессору градусник. — Есть новости, сэр?       Он указал взглядом на входную дверь, но Слагхорн лишь безразлично отмахнулся.       — Все вопросы потом, как я уже сказал, на кону каждая секунда, поэтому продолжим.       Дождавшись, когда жидкость дойдёт до нужной температуры, профессор Слагхорн потушил огонь и заклинанием отлевитировал золотой котёл на самый дальний стол. Вслед за ним полетел и второй, медный, — зелье в нём было ярко-розовым и пахло душистым мёдом. После этого волшебник занялся перегонным кубом: реторта нагрелась, и листья змеиного дерева выпустили летучие вещества. Профессор направил эти пары с помощью магии в охладитель-змеевик, где они прямо на глазах Тома превратились в голубоватую жидкость. Довольно хмыкнув, Слагхорн открыл краник и перелил зелье в небольшой флакончик.       — Час пришёл, Том, — со странной смесью пафоса и волнения сказал профессор. — Когда я создам волшебный флакон, ты должен будешь налить в него сначала основу… Три черпака, против часовой стрелки непрерывным движением руки.        Он указал на котёл с розовым зельем, а затем передал Риддлу пипетку.       — … И ровно через минуту после этого, добавишь туда пять капель эссенции змеиного дерева. Всё понятно?       Тому Риддлу не нужно было повторять дважды, когда дело касалось магии или учёбы. Взяв в руки черпак, он приблизился к котлу.       — Я готов, сэр.       Вытерев рукавом пот со лба, профессор Слагхорн кивнул, а затем направил волшебную палочку на золотой котёл. Из кончика артефакта вылетела ярко-жёлтая ослепляющая вспышка. Заклинание ударило по золотому котлу, раздался громкий звон, после которого зелье внутри котла начало закручиваться, сгущаться и пузыриться. Словно тесто в кастрюле, жидкость начала вываливаться за края котла, но вместо того, чтобы упасть на стол, оно, ведомое силой магии, улетело вверх, превращаясь в воздухе в бесформенное золотое облако. Профессор, будто магловский дирижёр и одновременно с этим скульптор, энергично размахивал палочкой, чтобы придать жидкости подобие формы. Прошло не больше пары секунд, и облако стало напоминать пузатый флакончик с длинным горлышком. Стенки его всё ещё непрерывно двигались и пузырились, но выглядели уже достаточно крепкими, чтобы удержать внутри себя другое зелье. Словно прочитав мысли своего студента, Слагхорн — он по-прежнему удерживал заклинанием парящий флакон — кивнул. Риддл зачерпнул из медного котла зелье и, приподнявшись на цыпочки, осторожно влил его в горловину. Флакончик засверкал; розовое зелье смешалось с золотым в удивительном узоре.       — Прекрасно-прекрасно, Том, — довольно улыбнулся Слагхорн. Он с нескрываемым восхищением смотрел на результат своих трудов. — Парацельс и Бадж гордились бы нами, мой мальчик!       Том влил ещё два черпака зелья — флакончик был заполнен почти до самого верха и светился, как маленькая лампочка.       — Осталось добавить изюминку в наш шедевр. — Волшебник указал на пипетку в руках своего ученика. — Пять капель исцеляющей эссенции, и зелье снимет с мисс Аббот это жуткое проклятье.       Вытянув руку с пипеткой, Риддл внезапно замер. Откуда в нём опять появились сомнения? Да, ему претила мысль, что зелье сделает с прóклятой женщиной, но это же не повод чувствовать к ней… жалость?       Какая глупость.       — Давай же!       Пять капель зелья полетели в волшебный флакончик. По комнате разнеслось тихое шипение, а в золотисто-розовый оттенок вплелись голубоватые тона. Том устало выдохнул.       — Потрясающе, чудесно, невероятно! — Слагхорн несколько раз махнул палочкой, и перед ними появилась небольшая атласная подушечка, на которую медленно приземлился флакончик.        — Зелье должно отстояться в темноте ровно три дня, после этого я передам его мистеру Абботу, — добавил он и, повернувшись к Тому, улыбнулся. Взмахнув палочкой, волшебник заколдовал стоящие на столе котлы очищаться. — У тебя талант к зельеварению, мой мальчик.       Неужели старый дурак в этом сомневался?       — Если кто-то и заслуживает похвалы, это вы, профессор. Вы — настоящий мастер своего дела.       Слагхорн стянул сеточку с усов и принялся энергично их растирать.       — Ох, не смущай меня, Том, — засмеялся он. — Двадцать баллов Слизерину за твой вклад в работу.       — Очень признателен, профессор, — без особого энтузиазма кивнул Риддл.       …Разве Слагхорн не обещал ему деньги за работу? Хотя чему удивляться… Очередной взрослый, который так удобно впадает в маразм, когда приходит время отвечать за свои слова.       — …И вот ещё немного галлеонов, чтобы скрасить следующий поход в Косую Аллею.       Да быть такого не может!       Профессор подошёл к рабочему столу и, достав из выдвижного ящика небольшой кожаный кошелёк, с помощью заклинания левитации отправил его прямо в руки Риддлу.       — Здесь… Ничего себе! — не сдержал удивлённого возгласа Риддл, когда расшнуровал кошелек. На беглый взгляд там было несколько десятков золотых монет.       Сколько же мистер Аббот заплатил Слагхорну, что тот расщедрился и вручил Риддлу целое состояние?..       Подумать только, у него никогда не было так много галлеонов за один раз… Он же сможет наконец купить все те книги, что видел в магазинах в Хогсмиде… Или даже отложить деньги до поры до времени: он столько раз мечтал провести лето вне приюта! Как можно дальше от этих ненавистных стен, от этих ненавистных людей, от этой ненавистной войны… За пару галлеонов он будет самостоятельно снимать комнату в «Дырявом котле» до самого сентября и даже сумеет позволить себе горячую еду три раза в день… А ведь он ещё и от Принца получил в подарок золотой котёл. И если его продать…       В кои-то веки удача повернулась к Риддлу нужной стороной!       — Благодарю, профессор. Мистер Принц просил меня отправить ему котёл школьной совой, как только мы закончим, — без зазрения совести соврал Том. — Вы не возражаете, если я его заберу? Он уверял, что тот очень скоро ему понадобится.       — Ещё бы он не уверял, — усмехнулся профессор Слагхорн. — Одолжи у него испорченную слизь флоббер-червя, и она немедленно ему для чего-нибудь понадобится. Эдриан совершенно не умеет делиться. Кстати, мальчик мой, я ведь давно хотел спросить…       Он на секунду стушевался, а затем, потерев лоб, улыбнулся.       — Расскажешь мне, какое именно зелье вы с Эдрианом готовили? Если ты, конечно, ты не давал ему Непреложный обет… Но мне сложно поверить, что ты позволил бы так себя одурачить.       Кто бы сомневался, что профессора гложет любопытство…       — Боюсь, мне известно не больше вашего, профессор, — добавив в голос сожаления, ответил Риддл. — Я лишь следовал указаниям мистера Принца.       — Что ж, очень жаль, но этого следовало ожидать, — всплеснул руками Слагхорн. — На последней встрече Общества Зельеваров он хвастался, что стоит на пороге открытия зелья, что перевернёт магическую медицину…       Том молча подошёл к столу — очищающее заклинание завершилось, и золотой котёл сверкал как новенький.       Зелье, которое перевернёт магическую медицину… Значит, Принц выяснил, какое зелье сварил под волшебным «вдохновением» Риддл. Быстрее, чем можно было ожидать… Восстановление «затуманенного» после тёмной магии сознания, лечение магического безумия — это должно было стать его гениальным изобретением. Кирпичиком, что формирует башню его величия.       А теперь его достижение присвоит себе другой волшебник… Если, конечно, сможет повторить.       Том чуть заметно улыбнулся. Благодаря смекалке — и безрассудству — Фрейи Фоксглав, у Эдриана Принца оказался неверный рецепт. Сколько нужно времени, чтобы разобрать зелье до атомов и понять, из чего оно создано? Дни, недели, месяцы? Возможно ли это в принципе?       В любом случае, у Тома есть время воспользоваться правильным рецептом и, сварив зелье, прославиться. Утереть нос сразу двум выдающимся зельеварам магической Британии.       Хочет ли он этого? Ещё как. Будет ли он это делать? Если не отвлечётся на очередную глупость, в которую его обязательно втянет Фоксглав.              Чёрт.              Он же собирался не думать о девчонке! Кажется, справиться с этим поможет только «Обливиэйт». Или поцелуй.              …Ты абсолютно жалок, Том Марволо Риддл.              — Ну, я думаю, мы закончили, — проговорил профессор Слагхорн и нарочито громко загрохотал ножками стульев. — Беги, мальчик мой, у тебя ещё есть пара часов отдохнуть перед ужином.       — Спасибо, сэр. — Риддл подхватил золотой котёл и кивнул профессору. — И, пожалуйста, держите меня в курсе по поводу нашего зелья. Искренне верю, оно поможет мисс Аббот.       Покинув кабинет Слагхорна, Том направился в сторону Зала — уже семь минут, как там его должны были ждать Вальпургиевы рыцари. Его настроение заметно улучшилось, да и раздражение почти ушло: изначально он планировал устроить среди рыцарей дуэль с использованием тёмной магии — и поучаствовать самому, — но сейчас раздумывал просто пообщаться со своими сторонниками. Кроме того, что он хотел уточнить у Корбана Яксли информацию по парочке фамилий из документа на семью Фоксглав, рыцари явно захотят обсудить последние события — появление Гриндевальда в Великобритании, урок Защиты от Тёмных искусств и исчезновение Пиритс.       А к вечеру, после ужина, когда он найдёт для себя достаточно неоспоримых доводов, Риддл подойдёт к Фоксглав. Он определённо не собирается извиняться, но как минимум честный разговор его однокурсница заслужила. А дальше пусть все идёт как идёт…       Он зашел в рыцарский Зал, торопливо снял мантию и, засунув её в золотой котёл, оставил тот у дверного прохода. Помещение было прохладным и плохо освещённым, и лишь у дальней стены были зажжены факелы.       Том сразу понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Несмотря на приказ Лорда Волдеморта, в зале была лишь половина от его рыцарей. Уолден Макнейр переговаривался о чём-то с Корбаном Яксли, младшая сестра последнего сидела на спинке Томова кресла-трона и с презрением поглядывала на играющих в карты недалеко от неё Мальсибера и Флинта.       Ни одного Блэка. И никого из друзей Тома Риддла.       Уснувшее было раздражение снова пронеслось волной по телу.       — Я задержался, — он глянул на наручные часы и ядовито улыбнулся, — всего на девять минут, а половина моих рыцарей уже решила, что уроки отменяются? Право слово, дождались бы хотя бы четверти часа и только потом уходили.       Когда рыцари услышали голос Риддла, то мгновенно перестали разговаривать и направили взгляды на своего Лорда.       — Так они вообще не приходили… — тихо сказал Мальсибер.       Том повернул к нему голову и удивлённо поднял бровь.       — Дэвин, друг мой, я не ослышался?       Мальсибер тихо икнул, а затем боязливо посмотрел на сидящего рядом Флинта. Впрочем, поддержки у слизеринского семикурсника он так и не нашёл: потупив взор, тот смотрел себе под ноги.       — Всё ты верно услышал! — резко поднялась со своего места Аталанта. — У твоих рыцарей нашлось занятие поважнее.       — Прошу прощения? — опешил Риддл. — Что может быть важнее приказа Лорда Волдеморта?       Яксли сверкнула глазами, и по её лицу расползлась гаденькая улыбочка.       — Даже не знаю, мой Лорд… — смакуя каждое слово, ответила она. — Просьба одной взбалмошной девчонки?       Слова Яксли впечатались в Риддла, словно удар кулаком под дых. Рейвенкловка это, разумеется, заметила и, приблизившись, тихо добавила:       — Они ушли в Запретный лес вместе с Фрейей Фоксглав.