На пути к Тихому Приюту

Запись 4 от 176 перехода 0.12 узла. «…простите меня, простите, простите…»

***

Подходил к концу пятый день ремонта. По прогнозам, еще сутки-двое — и можно будет покинуть Тортугу. Логан коротал вечер после тренировки в баре у Рорка и топил неясные эмоции в кружке грога, не совсем понимая, что именно смущало и было не так. Точнее, не так даже в ряду всех прочих «не так», которые методично совокуплялись в его мыслях вот уже больше декады. Собственное чутье Логан из-за этого порой проклинал — хоть бы компас внутренний какой стоял, что ли, который указывал бы на очаг проблем… Тортуга уже сидела в печенках. Логан, казалось, излазил ее всю, перезнакомился с толпой народа — и Лин бы определенно его убила, если бы узнала хотя бы о десятой части тех вещей, которыми он занимался. И даже бы не стала слушать о тех кучах опыта, навыков, знаний и знакомств, которыми он при этом обзавелся. Логан бережно сортировал их в голове, укладывал на полки, отделял ядра от шелухи. Он спал полноценно за все дни всего раз, накануне — вырубился, едва дойдя после тренировки до комнаты, и продрых до позднего утра. И даже несмотря на ломаный график сна этих дней не мог не заметить, что вторая половина кровати почти всегда оставалась холодной, из-за чего обида на Рогу все больше шипела внутри вязкой кислотой. Все вокруг было хаотичным, разным, как составляющее овощного супа. Логан по-прежнему не мог определиться в своих желаниях и чувствах. Любое новое открытие, будь то знакомство, заведение или знание, ярко вспыхивало ощущением новизны, рождало интерес, но столь же быстро гасло. Логан ощущал себя наркоманом. Перебирал содержимое внутренних полок и осознавал, что люди плюс-минус одинаковые, особенно в рамках одной расы; что россказни и сплетни в общем и целом похожи друг на друга — и кочуют из уст в уста точно так же, как информация из книги в книгу, лишь с небольшими изменениями, как если бы одну и ту же конфету заворачивали в разные фантики; что его реакции и реакции на него — пусть и непонятны зачастую, но предсказуемы, и он бы довольно легко мог постичь в полной мере искусство манипуляции, если бы одна только мысль об этом не навевала у него скуку. Хотелось в море. Оно звало, оно пело, заглушая ненавистно стучащий метроном и унимая неспокойно бьющееся сердце. Последние дни погода стояла пасмурная, будто сам океан поддерживал Логана в его душевном раздрае. Тортуга не засыпала никогда; тишина здесь была неуловимой, драгоценной. Логан убегал к внешним стенам, карабкался по ним наверх, залезал в редкие заброшенные бойницы и сидел в своем убежище часами. Слушал ветер, прибой, дыхание Ао; входил с ними в резонанс, ведя с морем молчаливый диалог и принимая его солидарную успокаивающую поддержку: подставлял лицо моросящему дождю, когда на душе становилось совсем паршиво и глаз намокал слезами обиды; принимал удары ветра, когда горло рвалось от злого крика. Логан выл в такие моменты от неумения летать, от невозможности прыгнуть вниз, растворившись среди морских глубин, от преследующей его годами тоски по чему-то неизвестному и далекому и из-за детской зависти стихии. И океан утешал его, как мог — мягко укачивал, наращивая амплитуду волн, обнимал дуновением соленого ветра. Будто действительно понимал и так же безумно скучал. А приходилось сидеть, ждать, глушить собственные желания, наступать себе самому на горло… Бесило. Все бесило. Логан ненавидел рутину. В противовес постоянно изменчивому, непредсказуемому, любимому морю она выглядела для него как стоячее смердящее болото. Она злила, угнетала, мешала дышать. Даже сейчас Логан по сути не знал, чем себя занять. Сна не было ни в одном глазу — и Логан был уверен, что заснет в лучшем случае под утро, не более чем на восемь-десять склянок, поверхностным беспокойным сном без сновидений. Тоска внутри завыла. Выпивка приелась, не лезла в горло. Логан неуверенно достал из внутреннего кармана плаща опиумную трубку, покрутил ее в руках, рассматривая вырезанные ажурные узоры. При мысли о дури тошнило, а с другой стороны… слишком уж хорошо опиум очищал тяжелую голову и успокаивал ноющую душу. Да и что еще делать, в конце концов? Компании не хотелось абсолютно, никакой — ни смеяться, ни драться, ни болтать, ничего. Почитать? Опять пойти куда-то шляться?.. Видит небо, если он в таком состоянии пойдет к морю, то просто скинется со стены в его объятия. — Работы бонзрэков вещичка, а? Логан тряхнул головой и оторвал взгляд от кружки. Возле столика в виде той самой нежеланной компании горбился старик, пошкрябывая грязными ногтями заросший бородой-проволокой подбородок. Логан вгляделся в его изъеденное солью и оспой красное лицо, приметил блеск золотого колечка в ухе — еще один верующий… Через левый глаз пролегла борозда глубокого рваного шрама. Может, с чьего-то корабля мужик, а, может, местный, просто отошедший от дел матрос, нашедший свою тихую гавань на старости лет. Но несмотря на достаточно примечательную внешность, Логан раньше его здесь не встречал. — Чего? — Трубка, говорю, — он ткнул пальцем. — Такие штучки изысканные обыкновенно бонзрэки ваяют, они самые большие мастера по кости работать. Логан залип на рассматривании татуировок на мозолистых руках старика, потому сказанное до него дошло не сразу. — Бонзрэки?.. — Я присяду, сынок? Да чтоб его, намазано ему тут, что ли? Логан уныло огляделся. Свободных мест в баре было много. Рорк копошился за стойкой, низко опустив голову, и внимания на них не обращал — тут помощи ждать не следовало. А жаль. Обычно гуль с уважением относился к чужому уединению, а потому по просьбе отгонял каждого от крохотного столика в углу, скрытого декоративной деревянной оградкой и кустистым фикусом, который облюбовал Логан. Старик плюхнулся напротив еще до того, как Логан успел обреченно махнуть рукой. — Красивая побрякушка все ж, — он указал взглядом на трубку. — Купил где? Или отыграл у кого? Не думай, сам я опиум не одобряю — видал таких, засевших, рожа шо жопа становится, и зубья крошатся, и волосья лезут. Уж лучше травку тогдась, как по мне, бошку не загаживает... — Ты мне наставления читать сел, дедусь? — Угостишь стаканчиком пенного старого человека? Насухую-то негоже разговоры вести… — А стопы тебе не помассировать, нет? — Логан возмущенно свел брови. — Ты мне так-то тут не особо всрался. Что нужно? Старик скривился. — Нэ, молодая порода, грубые как мои пятки… Уж и просто побазарить с ними нельзя… А я ведь слыхал, шо ты охоч до балабольства и новых знакомств, Фантом. И шо человек хороший, душевный, — он лукаво улыбнулся, подмигнул шрамированным глазом и качнул головой. — Неужто обманулся на твойский счет? — Мне срать как-то, веришь, обманулся ты или нет, — Логан фыркнул и сделал щедрый глоток, после громко поставив кружку. — Я даже имени твоего не знаю. — Боб. Или Бобби. Некоторые меня знают как Марлин Боб, — он сильнее задрал рукав рубахи и продемонстрировал татуировку на предплечье левой руки — пронзенного гарпуном марлина, — следом с гордостью хмыкнув: — Самый быстрый гарпун в Аргассовом море! Годов десять назад еще был, по крайней мере… Аргассово море находилось к югу от Амазонии и тянулось широкой полосой до самой Хэмбрийской пустоши. Теплые спокойные воды и обилие подводной флоры славились как место обитания травоядных флуоресцентных китов. Логан настороженно наклонил голову. — Ты ходил на китобойном судне? — На лучшем из них! — Боб гордо приосанился. — На «Наследии Флинта»! — Наследии? Разве Флинт был китобоем? — А кто ж сказал, шо не был? — он всхрапнул и стукнул ладонью по столу. — А ваще это капитан наш обозвал. «Заточка» Я́гура, слыхал, нет? По батьке хтониец, полукровка вродясь как, да утверждал, шо самому Флинту каким-то там через три манды коленца правнучатым внукóм приходится, во как. При любом чихе поминал это, все сведюнья и бумаги о нем рыл. Хобби такое было у него, что ли… — Однако ж Флинт точно почем зря не убивал китов, — Логан нахмурился. — Я читал, что в том веке многие виды почти что вымерли, пока отлов не стали зоозащитные организации контролировать. — ЗоЗо-то? Да-а… — Боб с досадой поскреб бороду. — Хотя сами частники и без пяти минут внезаконная шушня, это они просто покась этим, — он тыкнул пальцем в потолок и многозначительно шевельнул бровями, — не мешают, их и не гоняют… А Флинт… — он снова поскреб бороду, вздохнул. — Может, угостишь все ж? А я тебе еще чего интересного расскажу. Логан вздохнул и поднялся, через пару шагов сунув нос за стойку Рорка. — Пинту лагера нальешь? И мне повторить. — Гуль кивнул и, не поднимая головы от сосредоточенной заточки ножа, щуплами подхватил из-за спины кружки. Логан понизил голос: — Знаешь его? Он бывал здесь раньше? Рорк искоса зыркнул на Боба, раздул ноздри. Щупальца дернули пивные краны. — Нет. Чутье гулко ворчало. Логан забрал заказ, положил на стойку деньги и так же тихо проронил: — Я, если что, не знаю тоже. Гуль едва заметно сузил глаза, но Логан знал, что тот его понял верно. — Вот это другой разговор, вот это спасибо! — Боб радостно забрал у него пиво, едва он вернулся, и тут же им отсалютовал. — Твое здоровье, Фантом! — Угу, — Логан нехотя стукнулся с ним кружками и, когда Боб принялся забивать табаком видавшую виды трубку, мотнул на него головой: — Так и все же… Зачем я тебе нужен? Старик пригубил пиво, вытер пену с усов, крякнул. — Много слыхал. Интересно стало. А шо еще старому тутаво делать, как не искать интересного собеседника? — И что ж ты такого слышал? — О-о-о! — он затянулся трубкой и снова хлопнул по столу. — Ты сумасшедший! Настоящий безумец без тормозов! Ты кружку собственной ссанины на спор выпил. И перегрыз в драке артерию на горле Косому Кашалоту. И чуть глотку себе не спалил, сожрав сырые саламандровые яйца. А еще Коттон Кэнди из «Дома утех на верхней улице» отдрабодажил так, шо бедро у ней сломал, из-за чего теперь тамово в черном списке. И шо вообще краев не имеешь! Ауклума в армрестлинге положил, минотавра через прогиб швырнул, даже шейпшифтера голыми руками заборол! Говорят, ты вообще не хуман, потому шо умеешь изо рта пулять электрической плазмой, как небесный дракон! И… — Все, хорош, — Логан, давя смех, остановил его выставленной перед лицом ладонью. А Рога был прав, машина слухов действительно работала удивительным образом. Но надо ли говорить старику, как многое обстояло на самом деле? Еще чего. — Что в итоге с твоим китобоем стало? — А, это, — тот в досаде махнул рукой. — Давно уж было. Кэп в один момент башкой поехал. Оно как, значит: мы исполина заарканили, натурального, мин на сто, я тебе костьми клянусь. Ил его знает, сколько тварь на свете прожила, не один век точно. Еле на буксире до ближайшей точке сбыта доволокли. А там ему брюхо потрошить — ну как, обычное дело, животина эта вся за свою жизнь шо только не глотает, там иногда и золото найти в потрохах можно. Ну и кэп нашел шо-то. Нам думалось, шо артефакт какойный, он нам не показывал никому, за пазуху сразу сунул и от своей доли добычи с туши отказался — о как! Неспроста, значит. Думаю, — он зыркнул по сторонам и заговорщицки наклонился ближе к столу, — шо и артефакт там непростой был, а самого Флинта вещичка какая, ясно шо махонькая и не просто цацка какая бужютерная. Да только шо уж гадать?.. А потом как сам не свой стал. На Тортугу вот нас пригнал потом, пропал куда-то, да и в тот же день потом вернулся и всю команду распустил. Вот так, одним махом, представляешь? А у самого зенки красные, влажные, выпученные шо не лопаются, губы облизывает постоянно, коленки дрожмя дрожат, от вопросов всех отбрехивается. И все. Оставил нас тутося, а сам нагрузил Наследие мародерским снаряжением, нанял шестерых оборвышей каких-то левых из демонтажников — и отчалил. Пес его знает, куда. Да с тех пор ни слуху, ни духу — ни о нем, ни об этих шестерых, ни о Наследии. Мы как-то пытались сперва вызнавать пробовать, да потом забили, подрядились на другие суда, кудысь кто. Я тоже нанимался, но вот какое-то время на Тортуге кости сушу, — он посмотрел на собственные ладони, выпустил носом несколько дымных клубов. — Руки-ноги уже не те, сам понимаешь. Снасти-то не под силу, куда там гарпун… — Ясно, — Логан сделал глоток, постучал пальцем по щеке. — А про Флинта ты что говорил там? Боб подозрительно прищурился и указал на него мундштуком трубки. — А много ты про него знаешь вообще, про Флинта-то? Логан пожал плечами. Читал он о нем много. Более того — восхищался им. Флинт стал родоначальником того самого понимания пиратства, которое романтизировал Логан. За его авторством значились десятки географических открытий, его имя звучало в сотнях легенд, баек и поверий. Так что охотно верилось, что после себя он действительно оставил богатое и занятное наследие, заныкав его по разным тайникам. Если этот капитан Боба, Ягура, действительно в своей мании нарыл что-то интересное… то это было интересно. — Может, много. Может, нет. Тебе рассказать жалко? — Да не, не жалко, — Боб промочил горло, сунул трубку назад в рот. — Просто нечего рассказывать-то особо. Брехал кэп, как мне думается. И за всю жизнь так ничего и не это. Копал-копал на Флинта все свободное время, мы все время тормошили его, мол ну шо там, кэп, нашел карту какую, наводку на клад какой? А он только смеялся и отмахивался. И мы снова шли арканить китов, — он вздохнул, посидел немного в молчании. Потом искоса взглянул на Логана оценивающе, будто решаясь на что-то. И наконец решился, махнув рукой: — Пока сохну тут, вызнал, к кому он ходил тогдась. Ну, перед тем, как кануть. К Бонзу. — Бонзу? — Логан шмыгнул носом. — Что за Бонз? — Да есть тут один. Лавку держит в неприметном подвале на южно-западном луче, в самой трущобе. Так вот, слухи бродят, шо он у самого Флинта штурманом был, о как! Но страшилище, я тебе скажу — ëй, просто ëй, шо и подливу под себя пустить не позорно. И неприветливый, гад. Я ж к нему сувался, спрашивал, мол, был тут кэп у тебя? О чем вы говорили? Шо с ним стало потом? А он ни в какую. Лапочет там себе шо-то заобъяснянское, мыр-мыр, мыр-мыр, словеса-то не разбери-поймешь. И злобски так, шо будто срать ему мешаешь. И шо сделаешь? Нишо. Бодаться с бонзрэком оно как-то себе дороже… Вот опять это слово. — Не пойму, Бонзрэк — типа имя полное? Ты же сказал, он Бонз. — Не знаю я, но этого конкретно тут кличут Бонзом. А вообще бонзрэки — это раса такая. Не встречал? Молодежь! Ну, они за пределы острова Скелета редко вылазют, да и известно о них мало. Ты его ежели увидишь — сам поймешь. Я и сам-то окромя Бонза этого больше их и не видывал. Но то и спасибо, вот уж Боги миловали. Пес знает, шо они вообще такое… — он задумчиво сделал глоток, а потом с озарением воскликнул: — А, во, их обычно во всяких энклопедях костяными людьми обзывают, мож, так понятнее будет. Логан кивнул. Про костяных людей он читал, да, в одном из справочников Руди в рубке — если верить написанному, первые упоминания о них появились в Эпоху Бестий. Рик про них не упоминал ни слова, и как с ними в случае чего обращаться, Логан не представлял. Да и никто не представлял толком, тут Боб был прав. Они все были разные: разных форм, размеров, телосложения; тело пряталось под костяной броней, точно было вывернуто скелетом наизнанку, который к тому же бонзрэки плотно покрывали костями трофейными, чужими. Костяные люди свободно говорили на любом языке; могли жить тысячи лет. Но кто они, откуда появились, как функционировали — было большой загадкой, потому что после смерти они испарялись: то, что крылось под костями, попросту рассыпалось прахом, из-за чего их изучение не удавалось. И только от самого бонзрэка зависело, когда он обратится в пыль. А еще они во всем мире славились как лучшие мастера по работе с костью — это Логану уже поведал Эл, на Натэшари Шкере, лелея будущие планы по усовершенствованию соответствующих деталей в нынешней конструкции Фредди. Логан кинул взгляд на свою опиумную трубку. Озарение нагрянуло внезапно. — Так ты поэтому докопался до меня? Думал, я был у него и что-то знаю? Боб спрятал глаза, шумно вобрал носом сопли. — А ты хоть псих, но не дурак, правду говорят, н-да. Не осуждай. Многие из нашей команды и посейчас пытаются найти какие-то ниточки, я знаю. И мне это покоя не дает — шо он там нашел, и шо с ним сделалось, — он залпом допил пиво, выдохнул. — Я ходил к Бонзу сам, говорил уже, но он меня прогнал, стоило только про кэпа заикнуться. И сказал шо-то еще такое… Ща… Как же он сказал тогда… — Боб нахмурился, почесал лоб, вспоминая. — А! Шо Флинт велел ничего не отдавать проклятому рыжему, смысл такой, дословно уж не вспомню. А кэп-то наш как раз рыжий был, шо дьяволом помеченный, про таких в море сам знаешь, нелестные поговорки ходят. Только вот проклят он не был ничем, насколько мне известно. Зато вся Тортуга знает другого проклятого рыжего черта… — он широко улыбнулся, явив гнилые зубы. — Горевестника Гилгана. Слыхал поди про такого, а? И пару дней назад его опять на южно-западном луче видали, говорят. Ты ведь посылал его, да? Тоже ищешь сокровища Флинта? Логан сжал челюсти и прикрыл глаза, унимая поднявшиеся в груди обиду и злость. Про каждого члена команды он уже наслушался столько сплетен, что тошнило. Будто все про них знали всё. Все, море их задери, но не он! Логан только знал, что на Руди висело проклятие, и не одно. Но подробностей не знал. И выпытывать не хотел. Ждал, когда тот сам расскажет. А тот продолжал скрывать. Как и все остальные продолжали скрывать свои скелеты. Чертовы ублюдки… — Ну так и спросил бы у Руди, я тут при чем, он же ходил, не я! — Логан опустил руки под стол, сжал кулаки. Бешенство пульсировало внутри, пыталось смять ментальные плотины. Боб неловко замялся, выбил на стол табак из трубки, осенил себя большим пальцем фигурой символа-восьмизубца. — Так ты шо, куда, Великие Боги тебя не слушай. К Горевестнику, я, сам?! Шоб меня Отверженный Брат потом по всему чертогу калеными струями гонял за обращение с помощью к нечистому? Все в здравом уме его стороной обходят, с морем проклятым онойное и тебя вместе с ним заберет… — он неуверенно замял пальцы, кинул беглый влажный взгляд на пустую кружку, облизал пересохшие губы. — Это все знают. Значит, ты ведь не просто так с ним якшаешься. Значит, на кону шо-то весомое. Ты знаешь, да? Знаешь шо-то? — он поднял заслезившиеся глаза на Логана. — Расскажи старику, молю, уйми страдания душевные, муки годовые. Я помогу! Ноги-руки не те, но зато голова, опыт! Все расскажу, шо от кэпа узнал, шо сам вызнал. Кого хошь спроси — Марлин чист, Марлин слово держит! И штурмана тебе найду хорошего, я знаю!.. А вот такое уже конкретно злило. Мерзкая, трусливая, жалкая попрошайка. Тик-так, тик-так... — Якшаюсь? Ты о члене моей команде говоришь, крыса помойная, — Логан положил ладонь на рукоять кинжала. — Свали с глаз, пока я тебе язык не вырезал. — Нельзя. Драка. В бар, — рыкнул из-за стойки Рорк. Логан нервозно дернул в его сторону губой. — Ой, да помню! Знаешь же, что не напачкаю, не нуди! А если напачкаю, — он тяжело посмотрел на Боба, — то уберу за собой. Тот поджал губы и медленно поднялся, в защитном жесте выставив вперед ладони. Трубка с деревянным стуком упала на стол. — Ну-ну, я ж не со зла, чего ты. Хороший ты человек, у меня душа к тебе сразу легла, как лучше же хочу. Ты не знаешь, не слышишь, а я живу тут, и слышу, и знаю. И все говорят, шо ты сумасшедший, потому шо никто к себе таких ублюдков на судно не пустит. — Логан приподнялся и вынул кинжал. Боб отошел на шаг, повысил голос, затараторил: — Да правда! Костьми клянусь! Знаешь, шо говорят? Про Рэкхемов? Про того сектанта-музыкантишку, который тут несколько лет как милостыней жил, никто его не думал на борт брать — просто так, думаешь, крепкого мальчугана, так еще и ароройвера с их способностями? Про Сайфера с его отцом-изменником? Про Горевестника?.. Тик-так, тик-так... Логан плавно обогнул стол. Злость скопилась во рту слюной, напружинила мышцы, взорвался в голове огненным цветком под бой метронома. — Знаю. Но мне насрать. Ты же сам слышал — я сумасшедший. Боб вжался в стену, в момент сделавшись из кроткого и раболепного испуганным и злым. — Ублюдок! Мудак! Такой же, как прихвостни твои! Ты не тронешь меня! Тебе аукнется, помяни мое слово, прокляну, Отверженный Брат за меня отомстит, капитан за меня отомстит, весь экипаж «Воскресшего» отомстит! Послушай ты опытного моряка, сопляк упрямый!.. «Сдохни!» Быстрая смена кадров-воспоминаний: анатомия хуманов, Лумбийский галстук из книги про пытки, учения Ниру о трахиотомии… Быстрый точный взмах кинжалом. Быстрое движение рукой. Боб закашлялся кровью и захрипел, когда Логан зафиксировал левой рукой его голову, а правую протолкнул в разрезанное горло и вывернул язык наружу. Где-то сзади упал стул, до слуха долетели крики и рык Рорка. Логан поднял голову Боба за волосы, встряхнул, заставляя посмотреть на себя. — Я предупреждал. А после следующего взмаха рукой уже продемонстрировал угасающему Бобу его собственный отрезанный язык. Только после этого он отпустил старика и тот сполз по стене на пол, вздрагивая в агонии. Логан втянул ноздрями запах крови, уныло оценил натекшую лужу — и вовремя сообразил, вытянув в сторону руку с зажатым в ней кинжалом. — Я уберу, Рорк! Извини! Гуль, уже почти вышедший из-за стойки, чтобы идти чинить возмездие, недовольно сузил глаза. Но промолчал. Только подцепил щупом со стойки тряпицу и швырнул ею в Логана, следом как ни в чем не бывало вернувшись к затачиванию ножа. В зале воцарилось молчание. Среди десятка лиц Логан заметил несколько знакомых. Старпом, боцман и еще двое офицеров из команды Шишки Хмеля с «Морского тумана» — они неплохо подружились с ним, пару раз пили вместе, даже адресами для почтовых птиц обменялись. Сейчас эти люди смотрели на него… испуганно? Удивленно? Брезгливо? Как изменится теперь их мнение? Логану не хотелось ухудшения отношений с Шишки Хмеля, тот был парень веселый и по-забавному странный, да и достаточно влиятельный в пиратской среде, но черт их знает, какие там порядки по отношению к друзьям-врагам у йохуаллитекутли… Даже интересно, какими подробностями обрастет данный инцидент и в какую химеру в итоге мутирует сплетня. Учитывая… ну ладно, не все, но часть того, что ему про него же Боб наплел… — Кто-то что-то сказать хочет? — Логан обвел глазами зал. Никто не ответил. — Про меня? Мою команду? — снова тишина. — Тогда к черту. Надеюсь, выводы вы сделали верные. Рорк, а что, побольше тряпки-то нет?.. После недолгой ругани и уговоров гуль помог оттащить труп к утилизатору — трубе-мусоропроводу, каких на улицах Тортуги встречалось много. Куда они вели, Логан не смотрел, но Эл рассказывал о мусорном складе под брюхом Ао, где весь хлам сортировался колонией лепреконов — расы невысоких гуманоидов-амфибий, селящихся в лесистой болотистой местности и славящихся своим трудолюбием. А еще вместе с ним тупостью. И рационом, состоящим из любого перегноя и отбросов. К ним относились пренебрежительно, брезгливо, зачастую с ненавистью — Логан видел их несколько раз, кучкуюшихся группками по пять-десять голов. По-идиотски счастливые и услужливые, лохматые, с пупырчатой зеленоватой жабьей кожей, перепачканные и вонючие, с корявым говором — они действительно вызывали неприязнь, но много где их нанимали в качестве дешевой рабочей силы, в том числе на кораблях. Конечно, хоть сколь-нибудь сложную работу им доверить было нельзя, но в качестве матросни худо-бедно годились — однако когда еще после инцидента со сфинксом одна такая небольшая толпа из числа местных жителей попросилась на подряд, Эл их едва в землю нелестным посылом не впечатал. А потом следом и Лин, когда та попробовала привести разумные доводы в пользу такого временного наема. И самого Логана, когда тот за нее заступился. И снова лепреконов, за то, что такие убогие на свет выродились. И Рогу за какую-то дебильную шутку… Словом, пересобачился со всей командой, а потом закрылся в мастерской и запивал стресс. А уж сколько говна вылилось, когда при ремонте Фредди на Натэшари Шкере Лин как бы к слову сказала, что сейчас бы лепреконы пригодились… В общем, ну очень уж сильно киборг не любил лепреконов. Погрузившись в отвлеченные мысли и воспоминания, Логан очнулся, когда домыл наконец кровавый засранный угол и плюхнулся за барную стойку. Кроме них в зале остались только ребята из команды Шишки Хмеля. Негусто что-то сегодня вечером у Рорка было клиентов. — Все, закончил. Налей чего-нибудь. Гуль поставил ему перед носом бутылку сидра. — Сотня валюты. — А угостить за труды? Я тебе половину заведения отдраил по доброте душевной! — Есть сам пачкать. Есть сам уборка. Рорк был сказать. Нельзя. Драка. В бар… — Ой, ладно, не нуди только. Логан отдал ему деньги, но не успел опять погрузиться в меланхолию, как Рорк наклонился почти к самому лицу и как смог тихо рыкнул: — «Наследие Флинта». Рорк есть знать. Рорк был видеть корабль. Воспоминание. Был корабль. Но не был китобой. — Боб наврал? Не зря язык выдрал. — Гуль согласно кивнул. Логан нахмурился. — Чем еще дополнишь его речь? — «Наследие Флинта» был пираты. Был искать вещи Флинта. Да. — Так про Бонза этого и артефакт — правда? Рассказывал он убедительно… — Рорк не есть знать. Рорк есть знать, что пираты был грабить китобои. Часто, тоже. Был до. Рорк есть на Тортуга пять лет. Логан ненадолго задумался, катая в голове его слова и сопоставляя со всем остальным. Чертовы загадки! — Стоп. А где ты тогда видел Наследие? Гуль ответил не сразу. — «Воскресший». Пираты. Рорк был боцман. Логан задумался еще крепче. — Боб сказал, что команда «Воскресшего» мне отомстит. Зачем тебе, например, мне мстить? Что случилось? Почему ты остался на Тортуге? — Много вопросов. — Говори, Рорк, — и добавил чуть мягче: — Пожалуйста. Как друг. Гуль сузил глаза, раздумывая. Потом опустил голову вниз, скользя взглядом по груди Логана, выхаркал опять свое «Х, оро’ор» и после рявкнул в зал: — Десять минут! Выход! Разговор. Потом будет назад можно. Команда «Морского тумана» не без ворчания поднялась, с интересом косясь в их сторону: десять минут торчать под дверьми, пожалуй, им было неохота. Но все же Рорка с его порядками в заведении завсегдатаи в самом деле уважали, потому его редкие просьбы-приказы не оспаривались. Да и бесполезно это было. И боязно, откровенно говоря. Лишь старпом, тоже йохуаллитекутли — Горькая Трава, как вспомнил Логан имя, — перед выходом бросил: — Мы ничего не видели, Фантом. И ничего не слышали. Неприятель друга — наш неприятель. Шишки Хмеля и его команда на твоей стороне, пока Шишки Хмеля не решит иначе. Логан обменялся с ним улыбками, поблагодарил и повернулся назад к гулю, едва они остались одни. — Ну? — «Воскресший» был крушение. Нападение. Угри. Был выжить мало. Рорк и еще плюс восемь… К горлу подкатил ком. В ушах зашумело. Логан откашлялся. Слишком уж история походила на одну им однажды услышанную. — Руди… Он был в числе этих восьми, так? Ты был с ним в одной команде? Гуль раздул ноздри, то ли рыкнул, то ли чихнул — Логан предположил, что так он выразил подобие досады или недовольства. — Есть тайна. Секрет. — Да какой уж тут секрет! Говори давай, — буркнул он. — Я не скажу Руди, что ты проболтался. Снова рык-чихание. — Х, оро’ор… Да. Руди был штурман. Был на Тортуга раньше. Шлюпка. Попасть сюда. Команда был винить он. Правда. Проклятый. Логан с досады аж кулаком по стойке саданул. — И что?! И ты туда же? Тоже будешь мне говорить, что я идиот, раз нанял его? Мне об этом уже человек сто сказало! — Нет, — спокойно возразил гуль. — Рорк не был верить. Не есть верить. Есть глупость. Был уничтожить — аномалия. Был уничтожить — угри. Руди был помогать что был мог. Уничтожить? — он качнул головой. — Нет. Рорк не был видеть. Рорк был видеть хороший штурман. Хороший сокомандник. Правда. Его слова успокоили. Логан облегченно выдохнул. Разумеется, он не погонит рыжего с корабля, пусть хоть весь свет против него ополчится — но мнением Рорка Логан действительно дорожил. Считал его хорошим приятелем, привязался к нему за эти несколько дней. Больно уж гуль ему импонировал. И Логан безмерно ценил и радовался тому, что это, по всей видимости, было взаимно. — Значит… Боб имел в виду, что мне будут мстить из-за Руди? — Логан запутался, помотал головой. — Бред сивой кобылы. При чем тут тогда сам Боб? Его ведь не было на «Воскресшем»? Ты сказал, что не знаешь его. В ответ Рорк несколько раз уклончиво покачал головой, мягко вырисовывая челюстью перевернутую восьмерку, что в его исполнении означало нечто вроде пожатия плечами. Логан постучал пальцем по щеке. Вся эта история как-то дурно пахла — неприятностями, откровенными такими. Чертова Тортуга, до чего ж уже затрахали все эти интриги и игры больших дядек… — Будет сходи. Бонз. — Чего? — Бонз. Костяной человек. Правда. Рорк есть слышать. Будет поговори с он. Ты не есть рыжий. Что-то будет пытаться узнать тайна. Ну, в общем-то… Почему бы и нет? Все равно не знал, чем себя занять. Да и на бонзрэков этих посмотреть любопытно. Логан поднял глаза на часы. — Ты ведь через час заканчиваешь? Нет желания прогуляться?..

***

Взять с собой Рорка оказалось хорошей идеей. Тортуга в целом не была особо дружелюбной и безопасной — но под покровом ночи, да еще на одном из южных лучей, да еще и в самой неказистой его части… Нет, не то, чтобы Логан чего-то опасался — в таких местах достойных ему противников отыскать было сложно. Но пьяни, наркоманов, попрошаек и прилипал гнездилось значительно больше, а возиться с ними не было никакого резона. Рорк же одним своим внешним видом отбивал любое желание подойти ближе. Удобно. Приют Теней. Самый заброшенный район на всей Тортуге не зря носил такое название. Освещения почти не было: уличные лампидальные фонари стояли далеко друг от друга, большую часть их разорили, слив масло и скрутив зажигательные свечи. Под ногами хлюпали лужи и иногда что-то хрустело. Воняло гарью, дурью и какой-то кислятиной. Людей на открытой местности встречалось мало, зато стоило бросить взгляд в темный переулок, как угадывалось шевеление целых толп — но даже корректируя картинку глазного протеза, Логан не всегда мог сказать, какой расы, пола и возраста были их составляющие. Они тихо переговаривались, кашляли, стонали, хрипло смеялись. Многие здания стояли заброшенные — их облюбовали как пристанище все те, у кого не имелось денег даже на самую вшивую местную гостиницу. Горящих вывесок Логан насчитал единицы, но ни по их названию, ни по виду, ни по доносящимся изнутри звукам невозможно было понять — бордель там, питейное заведение или опиумный притон. Нужный подвал они едва не прошли мимо. Такая же, как и все вокруг, неказистая дверь в торце полурухнувшего кирпичного дома — единственным опознавательным знаком служила нарисованная на ней белой краской косточка. Логан поднял глаза на Рорка. — Точно не пойдешь со мной? — Да. Рорк будет ждать. Тут. Гуль так и не объяснил, почему не хотел видеться с Бонзом — хотя казалось бы, какой кайф ждать снаружи в таких местах. Вернее, он объяснил, но сделал это, выхаркав пару фраз на своем языке. Логан не стал допытывать. Так то логика у гуля была та еще зигзагообразная. — Ну ладно. Не скучай тогда, я постараюсь недолго. — Человек-море, — позвал Рорк, когда Логан уже толкнул дверь. Тот обернулся. — Осторожность. Риск. Есть опасный человек. Будет зови, если большое плохо. Заботливо как. Тот факт, что гуль считал находящегося внизу некто опасным нехило впечатлял. Логан уверенно кивнул и спустился по каменным ступенькам. Внизу лестницы встретила еще одна дверь. Мелодично звякнул дверной колокольчик. Рука так и задержалась на дверной ручке. Помещение оказалось небольшим, освещенным единственным лампидальным фонарем и доверху заваленным костями, точно древний склеп. Максимальный диссонанс между добрым звуком «динь» от дверного колокольчика и тем, кто предстало перед глазами после него. — Есть кто? — Логан аккуратно прикрыл дверь под очередной звон. Иных дверей не наблюдалось, но лавка однозначно пустовала. Не дождавшись ответа, Логан прошел глубже в комнату. Деревянные половицы под ногами скрипели и стонали, где-то еще ниже под ними дышала Ао. Ни прилавка, ни стула — ничего. Только полки и стеллажи вдоль стен, под завязку заваленные костями и изделиями из них. Статуэтки, фигурки, куча женских приблуд, навроде гребней, заколок, вееров и пудрениц, полноценные скелеты разных размеров, на подставках и без, ножи, стрелы, цепи, броня… Логана кольнуло воспоминаниями о доме старика Джо, где глаза точно так же разбегались из-за обилия деталей на квадратный фут. Пахло ветхой сухостью — пылью, прахом, золой. Из звуков — стенание половиц и глухой стук хода механических костяных часов откуда-то из недров залежей. Быстро заскучав в ожидании, Логан принялся изучать окружение на ощупь, пробегая пальцами по чучелкам, перекатывая в ладонях бусы, даже в найденную свистульку дунул, тут же шуганувшись от неожиданно звонкой короткой трели… В углу высилась хаотично сваленная костяная куча — расходный материал? Зубы, когти, ребра, черепа, листы брони, кости маленькие и большие, разных размеров и форм. Белые, перламутровые, голубые, серые, даже черные — всевозможных оттенков. Логан загляделся на один череп — узкий, беззубый, вытянутый и округлый точно блюдо, аномально неправильной формы, с огромными круглыми глазницами и ветвистыми узловатыми рогами. Какой же твари он принадлежал? Если смотреть четко в анфас, то челюсть вырисовывала жуткую тонкую улыбку. В книгах ужасов часто рисовали вроде как страшные рожи с подобными чертами — и если к нарисованному на бумаге Логан в этом плане оставался совсем уж равнодушным, то реальный череп выглядел действительно волнительно. Логан обхватил его под основание, решив попытаться взять на руки, как со спины, будто над самым плечом, тихо прошептали: — О, это Вы? Вы действительно пришли. Логан выхватил фламберг, резко обернулся, но сзади никого не оказалось. Комната по-прежнему оставалась пустой и необитаемой. — Кто здесь? Бонз?.. — Вы ищете меня? — Новый оборот. Пустота. — Как давно? — Пустота. — Мы так Вас ждали… Заколебавшись кружиться юлой в попытках уловить незримого собеседника, Логан психанул и рыкнул: — Хватит! Покажись! — Показаться? Но я ведь тут. Если бы в этот момент Логан как раз не развернулся лицом к куче, то опять бы попытался обернуться на голос, но наконец, как он решил, заметил искомого. В глазницах недавно разглядываемого им черепа теперь чернело что-то живое — клубящееся, бликующее, вязко-эфирное, жидко-газообразное. Желая проверить догадку, Логан неуверенно склонил голову в его сторону. — Бонз?.. — Да. Он самый, думаю. Меня часто так зовут. Вы тоже можете. Челюсть не двигалась. Вообще никакого движения, кроме всплесков марева в глазницах. Но голос по-прежнему раздавался откуда-то из-за спины — сухой, рыхлый, ветхий шепот, точно на плечи крошили уголь или сыпали песок. Внутреннее чутье протяжно загудело. Логан медленно принял более устойчивую позу, для верности еще раз бегло огляделся по сторонам, не поворачивая головы. Вот уж с чем, а с подобными сущностями он дел не имел — даже не представлял, как в случае чего защищаться. Оставалось вызнавать опытным путем. — Я Логан. И злых намерений у меня нет. Я пришел задать тебе пару вопросов, если ты не против. Не знаю, как у тебя принято, извини уж. Ты, ну, — он мелко подергал головой из стороны в сторону, — как с тобой общаться? У тебя тело есть? Или ты как-то везде тут? Или как? Половина кучи пришла в движение: сегмент за сегмент, кость за костью с глухим перестуком выползали вперед. Пока перед Логаном не предстало ломаное, кособокое, точно собранное из разных наборов конструктора чудовище. Горбатое, шестиногое, хвостатое, перевитое гирляндами позвоночников как веревками — оно чем-то отдаленно напоминало то ли собаку, то ли быка. Ноги заканчивались какие копытами, какие — когтистыми пальцами, какие — хуманскими ступнями; броня тела складывалась из лопаточных костей, бедренных, челюстей, ребер — вразнобой, бессистемно, хаотично и удивительно плотно. Лишь в нескольких местах сочленений при движении бонзрэка Логан разглядел присутствие уже виденного им черного вещества. — Я знаю, кто Вы, — Бонз наклонил голову чуть набок; голос же так и продолжил звучать за спиной. — Так лучше? Логан кивнул. Ну-у… по крайней мере, Руди это чудо точно не навещал, ибо с его пугливостью на подобное он бы наверняка встречу с Бонзом не пережил и склеился от остановки сердца. Ну а пока… — А ты правда на всех языках говорить умеешь? Интересно же! — Да. Наверное, можно так выразиться. — Кру-у-уто! А как? Слушай, а потрогать тебя можно? Бонз, как показалось, немного замешкался, но все же по-дурацки сел на предположительное пузо и подставился. Логан протянул к нему руки, погладил. Прикольный. Где-то гладенький, где-то шершавый. Кости красивые, разноцветные, разной плотности. Если бить, то правой рукой и под левую среднюю подмышку — тут мягче всего, наверняка пройдет… — Как? Просто знаю. Слышу, как кто-то привык общаться внутри себя. Захожу в гости и другие слышат меня через собственные мысли. Наверное, можно сказать так, если Вы понимаете. Логан напряг память. Как же там это называлось, он ведь читал что-то такое, у дока где-то… — Ты ментальный паразит чтоль? Умеешь читать мысли? Бонз опять замешкался. — Я не слышу Ваши мысли в конкретный момент, если Вы имеете в виду это. Просто мимикрирую. — А если я буду говорить тебе слова на одном языке, но думать у себя в голове на другом? Поймешь? — Понимаю, как видите. Для меня это не имеет особого значения, я все равно не могу идентифицировать их и дать им определение так, как это понимаете Вы. Потому если Вам некомфортно, можете говорить мне на любом языке. Я подстроюсь и пойму. Логан мысленно споткнулся на этом заявлении, но вида постарался не подавать, продолжив оценивать остроту рожек. — В смысле? Я только общеяз знаю. Ну и некоторые заумные термины на южных диалектах. — Вы ошибаетесь. Да что за… «— Это высокое наречие. Ты знаешь его — даже не осознавая этого. — Как я могу говорить на языке, которого не знаю? — Понятия не имею…» А. Ага. Ну да. Вот вам и «здрасьте». А тварь действительно не так уж проста. — Ты сказал, что знаешь, кто я. Откуда? — Он говорил мне о Вас. И дал это… Он запустил одну из рук-ног себе за спину, нырнул пальцами в глубину, меж стыков костяной брони. И протянул старый брезентовый конверт, из которого Логан вытащил… — Морские драконы меня в дыхло выдери… Листовка. Невероятно старая, выцветшая, едва не рассыпающаяся в пальцах — явно для сохранности пропитанная особым составом, судя по восковой маслянистости и аптечному запаху, остающихся на ладони. Но несмотря на почти стершиеся от времени краски, Логан смог узнать на ней себя. Себя, старше лет на двадцать, запечатленного фотокамерой по грудь. С рассеченной до безобразия в уголке рта губой, из-за чего на лице застыла оскаленная кривая гримаса. С серьгами в ухе, широкополой шляпе, похожей на ту, что носил Рорк. И с протезами левой руки и левого глаза. Нижнюю часть с именем и наградой так и не удалось разобрать — слишком нечеткими были надписи. — Кто тебе дал это, Бонз? Кто говорил про меня? — Флинт, разумеется. Ну разумеется «разумеется», в самом деле. И ведь сказать кому — не поверят, опять нарекут сумасшедшим. Логан спрятал листовку в карман. Сел на пол в позу лотоса, облокотился на колени, подперев подбородок кулаком. Уставился на Бонза. Что ж. Ночь впереди длинная, Рорк создание терпеливое. — Допустим, ладно. Собственно, я насчет этого и пришел. Ты действительно был в его команде? — Да. Штурманом. — Расскажи мне все, Бонз. Все, что знаешь. — Все? Нет. Все не могу. — Почему? — Капитан запретил. Я обещал ему. Он предупреждал, что и Вы, и многие другие будут меня расспрашивать. И дал на этот случай четкие указания, о чем говорить можно, а что должно умереть вместе с нами. И касательно указаний… — он снова запустил руку куда-то под ребра, гораздо глубже, прежде чем вытянул длинную костяную связку. — Он велел уничтожить это любым способом. А если не выйдет, то отдать Вам. Только Вам и никому больше, — по его телу прошла едва заметная дрожь, наполнив комнату перестукивающими звуками. Он ненадолго прижал связку назад к себе — думал? сомневался? Выдох, похожий на дуновение ветра в затылок — и он сунул ее Логану под нос. — Я не смог уничтожить. Бонз протягивал ему чей-то позвоночник, при одном только взгляде на который Логана затошнило. Инстинкты заорали об опасности так сильно, как не орали никогда до этого. Ладони вспотели, внутренности скрутило, заполошно забилось сердце. И чувствовалось… Логан не знал, что чувствовал. Он ощущал себя так впервые. И ему до озноба не нравились эти ощущения. — Что это? — Молния-позвоночник. Карта тысячи миров. Логан облизал пересохшие губы. Дрогнуло пламя лампидального фонаря, вместе с ним затанцевали на костях в рваном танце тени. — Карта? — Необычная карта. Она позволяет увидеть сокрытое, если правильно ее собрать. Вот как… — Несколько лет назад, — Логан прокашлялся, пытаясь вернуть голосу твердость, но голосовые связки не слушались, дрожали. Вместо привычной хрипоты — жалкое сипение. Что это за дрянь, как от этого избавиться… — К тебе приходил человек по имени Ягура. Ты можешь рассказать о нем? — Не все. Он спрашивал про Молнию-позвоночник, верно. Потому что где-то нашел другую часть Карты. Не знаю, где он ее раздобыл. Разумеется, свою я ему не отдал. Но что с ним стало потом — мне неизвестно. — Он действительно потомок Флинта? Бонз в неоднозначном жесте задрал подбородок. — Насколько мне известно, капитан не оставил потомков. Хотя бы в силу своих… физиологических особенностей. Однако, как у вас принято выражаться, я не держал над ним свечу. — Вот как… — Логан сделал несколько глубоких вдохов. — Что ты еще можешь рассказать об этой карте? — Возьмите. — От одной только мысли об этом голова взорвалась болью. Тошнота подкатила кислой волной к языку. Логан прикрыл глаза, вдохнул глубоко, пытаясь прийти в себя. Что с ним? Почему его трясет? Почему при всем его желании узнать об этой штуке все, тело наоборот тянет убежать от нее как можно дальше, как от пожара синего пламени?.. — Я расскажу только если Вы возьмете. Такое условие. Сможете? Логан рывком поднял на него голову. Сможет ли? Этот скелет его вздумал на «слабо» брать?! Пересилить себя оказалось труднее, чем он думал. Над головой нависло ощущение злого рока, неправильности происходящего. Будто все последующие действия станут одной большой ошибкой. Будто прикосновение к позвоночнику сулило неминуемую смерть. Причем не только Логану, а всему мирозданию. Ну и пропади оно тогда все пропадом! Как только пальцы обхватили позвоночник, тяжелое воздействие внезапно прекратилось, как отрезало. Логан аж полные легкие воздуха набрал, словно вынырнул из-под воды. И все. Больше ничего не произошло, сколько он не сидел, прислушиваясь к окружению. Мир не рухнул, сам Логан не помер. — Надо же, вы смогли, — как-то удивленно, но не без удовлетворения заметил Бонз. — У вас правда получилось… О да, я вижу, вижу вас… — Что это за чертовщина была, Бонз? Я чуть не отъехал. — Вы разве не поняли? — он наклонил голову набок параллельно полу. — На всех живущих в этом мире Молния-позвоночник действует удивительным образом. Они испытывают перед ней неизмеримый, неописуемый известными словами страх, — по плечам сухим дуновением проскользило чужое дыхание. — Настолько сильный, что это даже приводит к смерти. Страх… Так вот он какой. Логан растер языком по нëбу его оставшееся фантомное присутствие. Мерзкое ощущение. Уж точно не то, что хочется последний раз испытать в жизни. Хорошо, что не помер. — А как же Флинт? Я взял ее в руки, давай рассказывай теперь. Бонз наклонил голову в другую сторону. — Вы правы. Флинт… Я не знаю подробностей, как он сумел овладеть Молнией-позвоночником. Но именно после этого Орион и стал называть себя Флинтом. — Называть себя… — Логан тряхнул головой. Орион? Этот чтоль, который созвездие, которым его еще Лин на звездном озере попрекала? Он-то тут с какой залупы? — Погоди, тоесть? — Об Орионе осталось мало известно, насколько я знаю. Охотник. Забытый людьми герой. Он хотел, чтобы его происхождение навсегда осталось тайной. Он спас меня и мне подобных, но ценой… Большой для себя ценой. Очень нам помог, взамен чего мы пообещали сберечь его секреты. Молния-позвоночник стала сводить его с ума и навсегда изменила, но он хотел, чтобы мир так и запомнил Ориона героем. Мы дали ему костяную броню, прячущую тело, и новую жизнь. Так родился Флинт, который прославил себя в истории этого мира. И многих других. И его полное имя — Орион Флинт. — Каких таких «других»? — Этого я рассказать не могу. Но, думаю, Вы сами поймете, когда изучите Карту. Кроме Флинта никто так и не смог понять ее устройства и увидеть ее целиком. Он крепил ее к себе и носил, как часть брони. Она была частью него, потому, думаю, только он и познал ее тайны. Другие же люди испытывали перед ней настолько сильный страх, что не могли коснуться ее. А те немногие, кто находил в себе мужество коснуться, либо умирали от ужаса, либо сходили с ума… — он провел по позвоночнику пальцами. — Я и мне подобные не испытываем страх такого рода. Но и не способны использовать Карту. Это очень злой предмет. И очень опасный. Перед своей смертью Флинт попытался уничтожить Карту, но у него вышло только разобрать ее на части и спрятать их. Молнию-позвоночник, как самую крупную и важную, он доверил беречь мне. — Вы были близки с ним? — Пожалуй. Он точно мне доверял сильнее остальных. Не зря, как оказалось, потому что после его смерти все члены команды задались целью отыскать детали Карты и прибрать ее к рукам, как и все, нажитое Флинтом. Особенно одноногий, да, — уши поцарапало скрипучим костяным скрежетом, будто Бонз сердито стирал друг об друга зубы. — Одноногий… Флинт был страшный человек, но этот одноногий был еще страшнее… Но никто из них ничего не получит… Ну вот, какие-то личностные злопамятные бредни полезли… — Где остальные части Карты? Что они представляют из себя, как выглядят? — Мне неизвестно. Флинт забрал эти подробности за черту жизни вместе с собой. Логан опустил глаза на позвоночник. Тот был почти жемчужно-белым, с серо-голубым отливом. Позвонки имел широкие, с заострениями на концах, похожие на основания наконечника стрелы. Поверхность ласкала пальцы отполированной гладкостью; протез при соприкосновении с ней слабо искрил статикой. По всей длине виднелись аккуратные плоские отверстия-выемки — действительно выглядело так, точно в них чего-то не хватало. На копчике тоже обнаружилась выемка, более широкая и плоская. Сейчас, когда страх отпустил, артефакт будто наоборот стал… добрее? Как будто принял, признал. От контакта с ним по коже расходилось едва уловимое, но приятное тепло, прорастающее в душе какой-то странной ностальгической печалью — успокаивающей, уютной, родной. Нечто отдаленно похожее Логан ощущал, когда впервые активировал энергокамень протеза, с той лишь разницей, что тогда тело наоборот переполняло силой и восторгом. Испытывал ли Флинт то же? Может, это ловушка? Стоит расслабиться, забыться — и артефакт нападет, сведет тебя с ума, воспользовавшись уязвимостью… Логан встал, аккуратно закрепил Молнию-позвоночник вокруг бедер на манер ремня. Надо будет разобраться — почитать что-то про всю эту чертовщину, попытаться выяснить, обсудить с командой. Если Бонз не соврал, и Карта действительно существовала — то это означало крутецкое приключение. Кто знает, может, она и к Тихому Приюту их выведет? Но а если нет? Чутье, несмотря на успокоившийся артефакт, продолжало свербить в носу. Что-то все еще было не так. В данном случае это «не так» однозначно крылось прежде всего в Бонзе. И дело было вовсе не во внешнем виде или репутации. Логан помнил свои чувства при встрече с членами команды. С Риком, Джонатаном, Амандой, Ниру. С кучей народа после отплытия на Фредди с Клейпланда. Банально с Рорком, в конце концов! И уже убедился — ну не обманывался он в людях. Пока еще ни разу. А в Бонзе чувствовалась фальшь. Неясная, неуловимая. Возможно, конечно, собака зарылась в расе — кто его знает, какой он, если его разозлить, например? И все же… Логан верил Рорку и уважал его. А тот отозвался о Бонзе скверно. Как минимум этого было достаточно, чтобы не доверять ни ему, ни его словам, ни подобному щедрому подарку. Хотя черт его дери, хотелось ошибиться! Больно уж крутой подарок. Да и бонзрэк выглядел прикольным, с этой их фишкой ментального разговора… — Что не так с рыжими? Бонз лег на пол, по-кошачьи обвил хвостами конечности, свернувшись в змеиный клубок. — Простите, я не понимаю сути вопроса. — Слухи дошли, что ты прогнал Ягуру со словами, что якобы Флинт велел ничего не отдавать проклятому рыжему. Ответа не было долго. Подозрительно долго. Слишком долго для простой попытки вспомнить или подобрать слова. В самый раз для выдумывания правдоподобной лжи. — Его полное имя Ягура Хощéи, — Бонз привычным движением наклонил голову параллельно полу. — Это все, что я могу сказать, не нарушив обещания капитану. Но если Вы достаточно сильно хотите найти ответ на свой вопрос, то Вам будет достаточно этой информации для начала поисков в верном направлении. Хощеи… Судя по окончанию у имени и фамилии — действительно, хтониец, как и говорил Боб. Да и в целом фамилия какая-то знакомая. Только вот Логан никак не мог вспомнить, где натыкался на нее. Дрогнуло пламя фонаря. Дрогнули тени. Дернул головой Бонз. Ладно, надо и честь знать. А то Рорк создание, конечно, терпеливое, но бездна его знает, насколько. Вот уж чье терпение испытывать не особо хотелось. — Ладно. Спасибо и все такое. Может, — Логан помял рукой шею, — я должен тебе что-то? За Карту и разговор, плату там какую, денег сколько? — Я не беру плату деньгами. И Вы уже заплатили, не беспокойтесь. Ступайте. Как у пиратов здесь принято говорить: ни железа, ни петли вам. Я буду по вам скучать. Вместе с оговоркой про оплату пожелание удачи прозвучало как издевка. Скользкий ублюдок. Логан усмехнулся. — Угу, в глубинный чертог. Перезвон дверного колокольчика. Темнота лестницы. Ступенька, шаг, еще один. Легкий, почти невесомый удар по затылку сзади. Логан обернулся, подрубил тепловизор. Пустота. Он был здесь один. Осмотревшись, он заметил под ногами скомканную бумажку. Нахмурился. Поднял, развернул. «Приходи завтра на вечернее шоу в «Сад Донасьена». Позвоночник отдай на хранение Рорку. Никому ничего не говори, пока сами не спросят. Прости меня. Так нужно». Логан прикрыл глаза и стиснул челюсти. Тик-так, тик-так... — Да сгори оно все в синем пламени… Тик-так, тик-так... — Ты есть зол. Почему? Бонз? — спросил Рорк, едва увидел его, но Логан не ответил. От накатившего бешенства трещали ребра. Он знал адресата. Знал этот почерк. Видел ни единожды — только один человек на памяти Логана выводил такие неровные, острые буквы. Ошибка попросту исключена. Судовой журнал собственного корабля он помнил наизусть. Никакого доверия. Никакого милосердия. Никакой правдивости. Никто, ничто, пустое место... Разорви шторм весь этот гребаный остров, он устал от всех этих загадок и секретов! Тик-так, тик-так, ТИК-ТАК... «Уничтожить!» — Как вы меня все ЗАДРАЛИ! Укол, толчок, пульсирующие волны от самого сердца через правое плечо. Вспышка. Вопли. И ближайшие здания напротив снесло ударом молнии.

***

Запись 5 от 176 перехода 0.12 узла. «Ты лживая, трусливая, гнилая паскуда, Бонз. Твоя команда заслуженно тебя ненавидела. Меня выворачивает от желания разорвать тебя на части. Будь у тебя язык, он бы растворился от капающего с него вранья. Если бы имелась возможность, если я найду ее — поверь, я запну тебя в ту дыру, из которой когда-то ты и тебе подобные вылезли. Вы ответите за свою ложь. За преданное доверие Охотника. За Кадавра. За боль и мучения нашего капитана… Я знаю. Я приду за каждым. Вы не спрячете от меня правду и не спрячетесь сами. И ты знаешь, что я знаю. Что Хощеи сохранили эту правду и помнят. И ты боишься нас, нычась как крыса в своей норе в подвале заброшенного трактира. Я невероятно жалею, что не могу собственноручно казнить тебя мечом возмездия — но я с удовольствием и возбуждением вложу его однажды в руки Кадавра и моего капитана. Море не прощает предателей…»

Сердце ныло, пока Вандер с соседней крыши наблюдал из своего укрытия за яростью Логана. Они не заслуживали такой боли. Капитан — особенно. Он простит, Вандер знал это. Всегда прощал. Но принять это прощение он сможет не раньше, чем исправит их судьбу и добьется для них заслуженного покоя. Заслуженного счастья… Когда Логан перебесился и ушел, он взмахнул ножницами и через открывшийся пространственный портал вышел прямо перед Бонзом. — Флинт велел не доверять и не отдавать Карту проклятому рыжему, серьезно? Какая же топорная, неуклюжая брехня… — Ты! — бонзрэк дернулся, ощетинился встопорщенными острыми когтями. Пагуба внутри беспокойно запульсировала. — Опоздал, Странник. Дело сделано. Вандер хмыкнул. Тварь уже не внушала того страха, что прежде, когда-то немыслимо давно. Ныне он знал, что оно из себя представляет. — Опоздал? Всерьез полагаешь, что я могу где-то опоздать? Я изучил этот сценарий миллионы раз со всех сторон. Затылок защекотало рваным свистом. Бонзрэк смеялся. — В таком случае ты, как вы говорите, идиот. Даже богам ваших названных богов не под силу познать бесконечность. Что уж говорить о тебе? Твоя самоуверенность все и погубит, — он выгнулся дугой, затрясся, с хрустом перевернул голову перпендикулярно плечам. И прошептал: — Наш Бог выше их всех. Мой цикл закончен. Во славу Погонщика. На пол с глухим грохотом осыпались более ничем не поддерживаемые кости, всколыхнув скупое облачко черного праха. Вандер молча дождался, когда тот растает в воздухе, выудил из кармана маленький пузырек с горючей смесью по рецепту Крысы, расплескал ту вокруг. Чиркнул спичкой. И шагнул в очерередную открытую межпространственную дверь, оставив за спиной бесноваться синее пламя.