На пути к Тихому Приюту

Визг, клекот — и шейпшифтер преобразил одну из конечностей в острый костяной серп, одним ударом которого рассек очередного незадачливого смельчака пополам. Эл со смешанными эмоциями наблюдал за шоу. Не понимал его, осуждал, но, тем не менее, не мог оторвать взгляда. Уже трое попробовали свои силы. Один грод, один йохуаллитекутли, один сайберварг. Их изуродованные тела и внутренности окрасили арену в одинаково бордово-красный. Шейпшифтер со стрекотом приблизился к одному из трупов, потыкался зубастой мордой в блестящий от слизи клубок кишок, поворошился там, что-то сожрал. Тошнота подкатила к горлу одиночной прибойной волной, оставив на корне языка желчную кислоту. Вокруг густыми чернилами разлилась ночь, высыпали над головой звезды. С хлопками ударили в арену лучи прожекторов. Шейпшифтер испуганно завизжал и забесновался, напрасно пытаясь отыскать безопасную тень. Победа казалась невозможной. Едва противник возникал перед тварью, она замирала на какие-то доли секунды, а потом преображалась во что-то такое, отчего все трое одинаково начинали истошно орать, белея на глазах. Глубинные страхи, худшие кошмары, которые шейпшифтер видел в самых дальних углах их сознания. Какая-то мертвая окровавленная девочка у грода. Мантикора у йохуаллитекутли. Непонятная, блестящая фиолетовыми бликами субстанция, похожая на сгнившую гроздь винограда, — у сайберварга. Чудовище замирало в этом образе, питаясь страхом оппонентов, пока те не приходили в себя и, стиснув зубы, не бросались в атаку. Шейпшифтер улавливал смену поведения мгновенно: защищал от лезвий оружий плоть, преображая ее в кожу ауклума; отращивал когти, отражал атаки ударами отросших щупалец… Дольше всех выстоял йохуаллитекутли. Да и то потому, что больше уклонялся и убегал, чем нападал. Четыре минуты — Эл считал. И несмотря на всю эту кровавую баню, после короткого возгласа ведущего на арену спрыгнул новый авантюрист. На этот раз оборотень с ярко-зелеными волосами. Ну, может у этого хоть будет шанс… Оборотень закрыл глаза, отвернулся от противника; затрещали вытягивающиеся кости, захрустели меняющие положение суставы, брызнула бледно-розовой слизью рвущаяся кожа. Секунда — и на шейпшифтера с трескучим шипением набросился василиск, не давая тому возможности деморализовать себя кошмарным мороком. Гигантский змей угрожающе раскрывал перепончатый, покрытый редкими короткими перьями капюшон, извивал сильное тело гипнотизирующими салатовыми кольцами, скалил ядовитые клыки. Шейпшифтер завопил, шарахнулся в сторону, ощерился раскрытой пастью-воронкой, усеянной по спирали пилами-зубами. Все присутствующие задержали дыхание. Василиск, пожалуй, мог. Одно из самых сильных и опасных животных, как-никак: шкуру не брала никакая сталь, от смертоносного яда не существовало противоядия. Василисков страшил только высокотемпературный огонь, который… Мысль в голове Эла оборвалась на середине именно в тот момент, когда взятый в кольца шейпшифтер скукожился, извернулся, засветился горячим светом. Василиск взвыл так, что заложило уши. Из разжатых змеиных колец на арену шлепнулась пылающая бело-красным огненная саламандра, которая в следующий же миг стала терять ящерицеобразные очертания; удлинилось и покрылось хитиновыми пластинами тело, отросло множество маленьких суставчатых ног, хлопнул раскрытый возле головы воротник, пыхнуло дымом из трубчатых сопел под подбородком. На василиска с ломаным глухим криком, похожим на скрип ломающегося дерева, оскалила пасть в половину меньше его по размерам пироэндра. И в этот момент все, включая замершего в шоковом от ужаса состоянии василиска, поняли — бой проигран. Живот огнедышащей сороконожки начал краснеть от середины, становясь ярче и поднимаясь к горлу; дым из сопел под раскрытой пастью повалил чернее, гуще. И об завизжащего василиска разбилась тугая тонкая струя ярко-белого пламени. В нос ударила вонь горящей плоти. Свет разорвал темноту сгустившейся ночи на дрожащие тенями лоскуты. Эл оцепенел от ужаса, наблюдая, как перекинулся обратно в гуманоидную форму охваченный огнем оборотень, как истошно он кричал, как звал на помощь. Кого-то рядом вырвало, кто-то рвался туда, на арену, помочь бедняге. Тот безуспешно пытался сбить негасимое пламя; кожа пузырилась, лопалась и слезала волдырями; обнажились кости; жир и кровь с шипением капали на камень и тут же испарялись, как сок с жарящейся грудинки. Оборотень уже не просто орал: он выл на одной ноте, катаясь по полу, хватаясь остатками пальцев то за обнажившуюся челюсть, то за пустые из-за вытекших глаз провалы глазниц, то за кипящие бурлящим бульоном органы, пузырящейся красной пеной вылезающие из трещины на животе… Картинка перед глазами начала сбоить, пошла помехами и рваными заторможенными кадрами; в механизме возле окуляров загудело, защелкало, надавило, закружилось. В груди заворочалось, толкнуло в укрепленные металлом ребра. Эл пошатнулся, осел, где стоял. Кто-то подхватил его под спину, не дав упасть, кто-то что-то спрашивал, звал. Он не разбирал слов. Ничего не слышал, кроме крика горящего заживо оборотня. Его вопль оборвался вместе с резким пистолетным выстрелом. Но Эл продолжал его слышать все те немногие минуты, пока огонь пироэндры не погас полностью, не оставив от несчастного даже пепла. И даже потом он гудел в ушах, становясь все громче, громче, громче. Ветер унес смрад, но тот все равно свербил в носу. Перед закрытыми веками снова и снова мелькал расползающийся на волокна оборотень. Одновременно горящий и затухающий. И из-за этого вспомнился, казалось бы, отпустивший кошмар. Погребальный костер, на который он так и не попал, но который снился Элу тысячи раз. Папка в свои последние дни: похудевший, посеревший, бессильно стонущий и бредящий из-за пожирающих его опухолей; мечущийся от мук на промокшей от пота постели, захлебывающийся кроваво-желтой мокротой и не узнающий уже собственного сына отнюдь не из-за того, что тот стал киборгом. И треск, треск погребального костра, в котором вопреки гибели слышался крик. Неотвратимая смерть, когда любая помощь бессмысленна, в боли, в страхе, в отчаянии… Теперь Эл знал наверняка, чем для него обернется чавкающий внизу монстр, если он предстанет перед ним. Воспоминания давили страшными картинками; прорвало внутреннюю тяжелую дамбу. Уже не оборотень — перед ним сгорал в огне отец. Не смог. Не спас. Не приехал тогда, не придал значения словам о самочувствии в письме, пытался сохранить рассыпавшиеся отношения с Симоной, как-то наладить контакт с хамящей и ненавидящей его с подачи матери дочерью, разобраться с долгами. Балансировал на грани между нервным срывом и депрессией. Не вмешивался в жизнь отца, не лез, веря, что в случае чего — тот позовет, расскажет, попросит помощь. А от всех подозрительных «звоночков» отмахивался, отшучивался, что папка «просто стареет»… А потом письмо от врача о срочной госпитализации в больницу. Диагноз. Счета за лечение. Неопределенные прогнозы. Киборгизация. Недели бюрократии, чтобы выбить разрешение на выезд с острова. Слезы. Страх. Невозможность напиться. «Мы отправили запрос в центральную больницу Сауттауна, им препарат обещали доставить на следующей неделе, и только потом оттуда к нам поездом, но сами понимаете — очередь…» Бессонное бдение возле постели, уход за неспособным даже покушать самостоятельно отцом. Письмо от оставленной в одиночестве дочери из-за очередного загула жены. «Вы меня не любите, если ты не приедешь, я убью себя!» Выбор. «Я быстро, пап, я туда и обратно, я вернусь…» Известие о смерти. Запрет на вторичный выезд. Ругань. Женские истерики. «Откуда я могла знать? Я молодая красивая женщина, которую ты не достоин! Угробил мне всю жизнь, всю молодость, сковал ребенком, увез с Материка в глушь! Все время ковыряешься со своими железками и сам теперь как чудовище! Всего и есть в тебе от мужчины, что обрюхатить сумел…» Пальцы на чужом горле. Док. Избавление от трупа. Ненависть Алисы. Взятки патрульным. Отданная им на попечение и обучение дочь. Невозможность напиться… Если бы не они, он бы мог… Они виноваты. И он виноват, что половину жизни выкинул в выгребную яму; что не придал значения оговоркам в письмах отца; что таскался за Симоной; что допустил; что не вмешался. Что он сгорел… В приоткрытый рот что-то настойчиво пропихивали. Эл рефлекторно сжал челюсти, мотнул головой. — Давай, выпей! Станет легче. Голос дока будто сам по себе сработал для тела как команда; Эл открыл рот, позволил влить в горло какую-то сладковатую жидкость. Та мгновенно охладила пищевод, смыла кислоту в основании языка, продула пазухи от засевшей в них сладкой вони, прочистила голову. Тиски в груди ослабли, дышать стало проще. — Что, старик, совсем уже ноги не держат? Ты как там, очухался? Голос Роги над самым ухом. В другое ухо сопел, обнюхивая, Джо-Джо. Конечно, кому б еще под силу его вес на себя принять. Эл почти что лежал у боцмана между согнутых коленей, опираясь спиной на его грудь; если б Рога не придерживал под мышки, точно б прям так распластался. — Я тебе не старик… — язык ворочался плохо, картинка перед глазами фокусировалась медленно, нити мыслей рвались и висли куцыми кусками. Ощущения были схожи с сильным опьянением, которое Эл испытывал давно, еще до киборгизации. До… до… — Что с ним, Чар-рли, он р-ранен? — Нет. Стресс. Триггер, полагаю. — Не понимаю. — Я потом тебе объясню. Побудьте тут, я принесу воды. — Испугался, — тихий шепот Роги мягкой ватой огородил от остального шума. — Согласен, такая смерть — одна из самых страшных. Ты молодец, хорошо выдержал. Успокойся. Он больше не мучается. Все хорошо… — и еще тише: — Ты все сделал правильно, ты не виноват… Рога шептал, шептал, шептал… Элу отчего-то не было ни стыдно за такую свою слабость, ни обидно. Он умел принимать помощь, когда она действительно ему требовалась: папка научил этому еще в детстве. Потому он вздохнул, прикрыл глаза и рухнул в этот кокон мягкого голоса, пока в голове наконец не перестало шуметь и не выровнялся пульс. И потом уже Эл озадачился вопросом: какого дьявола это было? Он что, действительно стареет? Ведь никогда подобного с ним не случалось раньше. Или… случалось? В лаборатории, что-то произошло на работе. Разодранные картинки. Пожар, лицо дока, сломанное оборудование, кровь… Почему он не может вспомнить? Почему вспомнил сейчас?.. К дьяволу! Он машина! Машина… Он вдохнул. Выдохнул. Отлепился от обнимавшего его Роги, сел, облокотившись на согнутые колени. Поднял голову, сразу же уткнувшись взглядом в сидящего перед ним на корточках Ло. — Давление? Вот засранец. — Да. В воздушных трубках, из-за духоты и резкой смены температуры. А не то, что ты тут себе надумал, умник. — Ага, — он с невероятно серьезной миной кивнул, а потом пожмякал чем-то в ладони и в следующую секунду с дурашливым чвакающим звуком прилепил это «что-то» Элу на лоб. И захрюкал довольно, расплывшись в до безобразия довольной лыбе: — Прекращай давай тухнуть! Поохреневав достаточно, Эл выругался и отлепил от своего лба… какой-то маленький пакет. Желтенький и мягкий, похожий на популярную новинку — чайный пакетик, только будто бы начиненный не чайными листьями, а странным веществом, нечто средним между слизью и пластилином. — Что это за хрень? Ты где это взял? Джо-Джо вытянул морду, шумно обнюхал пакетик и фыркнул. Логан неопределенно крутанул кистью куда-то в сторону. — Да вон там на земле лежал. Его жамкать прикольно. Дай, думаю, Шкиперу игрушку принесу, — он шмыгнул носом. — А то ж он там маленький один совсем… Рога проводил взглядом злосчастный пакетик, вновь перекочевавший в ладонь капитана, с сомнением почавкал на обоих и мотнул головой. — Заняться вот нечем тебе. Тащить на корабль всякую подножную дрянь — нам и дока хватает. На арену смотри вон. А то проглядишь все. Упомянутый док уже протягивал Элу наполненную водой флягу. — Да что там смотреть, — на лицо Ло легла тень, уголки губ опустились. — Рубилово ради ничего. Чарли, продолжив следить за происходящим на арене, пожал плечами. — Ну не прям «ничего». А ради десяти миллионов валютой. Эл всхрапнул. — Сколько?! — А ты думал, — хмыкнул Рога. — Тварь завалить непросто, зато завалившему — нажористый приз. Тут регулярно такие штуки устраиваются, есть шанс срубить хороший куш. Всякое подобное зверье, конечно, стоит немыслимо, но Сэми на ставках и продаже убитого зверья на черный рынок отбивает в несколько концов даже с учетом призовых. — Сэми? — Организатор. Склизкий тип. С братишкой моим дружится, — он схаркнул в сторону и задумчиво добавил: — Я ему бабки должен. На арене что-то взвизгнуло и раскатисто пробасило. По волнам зрителей пронеслось дружное сожалеющее «у-у-у». Чарли цыкнул, когда кто-то задел его плечом. Нервно дернул губой и полез за сигаретами. Эл сочувственно качнул головой: вокруг была, конечно, не прям толкучка, но многолюдно. А уж для дока тем более. — Думаешь попытаться заработать? — Чарли опустил глаза на Рогу. Тот оскалился в подтверждение. Ло, не отрывая задумчивого взгляда от арены, склонил голову к плечу. — Ждешь, когда она устанет. — О, кэп. Вижу, ты заметил? — Угу, — Логан нахмурился и принялся стучать по щеке пальцем. — На каждое обращение ей нужен строительный материал. Видимо, вроде кальция для костей и зубов, железа — для лезвий и всякое в таком духе, да, док? — Чарли кивнул. — Страх же — оно просто, ну, еда. Она уже наелась. Она после каждого боя жрет трупы и их оружие, чтобы пополнить запасы строительных материалов в организме. Но уже обращается не в такие разнообразные формы, как в начале. Почти не комбинирует части. Если дождаться момента, когда она совсем выдохнется, — убить ее будет просто… Он закусил губу. Рога нехорошо улыбнулся и ответил на повисший вопрос: — Это лотерея, да. Животина слабее с каждым боем. Но Сэми невыгодно оставлять на растерзание легкую добычу. И потому почти каждый здесь подгадывает момент, чтобы попробовать свои силы до того, как Сэми объявит конец и свернет лавочку. Ты можешь ждать, ждать, ждать, мол, ну вот, пусть еще ослабнет, пусть еще… Ставишь на кон собственные риски. Но когда на другой чаше весов такие деньги — многие идут ва-банк и рассчитывают на удачу, как видишь. Но Сэми тоже не пальцем деланный. Улавливаешь соль? Эл наконец начал складывать два и два. Ло озвучил догадку быстрее: — У него их там целый зверинец, да? Их убивают редко. Или кто-то подсадной инсценирует смерть, а полумертвое животное потом откачивают. — Рога кивнул. Логан сжал челюсти. — Сколько же по времени они у него? Сколько боев пережила эта химера, раз смогла стать шейпшифтером? — Год, — неожиданно прорычал рядом Рорк. За все время он не двинулся ни на дюйм и не издал ни звука — мозг уже перестал обращать на него внимание, настолько он сливался с темнотой вокруг. А потому от его голоса вздрогнула не только команда, но и все рядом стоящие. — А ты пытался? — Логан задрал на него голову, так и продолжая сидеть на корточках. — Ты ведь не испытываешь страха. Не чувствуешь боли. И сильный. Тебе должно быть это легко. Рорк клокочуще то ли выдохнул, то ли рыкнул. — Рорк, гули. Есть иметь один. Что если будет допустить ошибку. Провал… задача. Провал миссия. Не то что есть называть страх. Но есть конец всего. Смысл. Жизнь. Большое плохо. Химера будет видеть. Будет показать каждый. Есть тайна. Нельзя. Никто, кто есть гуль, туда не будет идти драться. — Потому что он важный? — Джо-Джо наклонил голову к плечу, взглянул на Рорка. Тот сузил на него глаза. — Важный? Рорк не есть понимать. — Важный, — кивнул Джо-Джо. — Не знаю, как назвать по-др-ругому. Больше силы, когда знаешь, что пр-роигр-раешь. Как… альфа? Как вождь, — он настороженно прислушался к визгу на арене. — Он — альфа-хищник. Вер-ршина. Как Кор-роль леса, но еще важнее. Я бы тоже не стал др-раться. — Так ты этих королей сам валил как молодые осины, — не без веселья заметил Рога. — А теперь говоришь, что ссыкотно? Джо-Джо фыркнул. — Это др-ругое. Понимать и пр-ризнавать р-разницу силы — не тр-русость. Это пр-рир-рода. Инстинкты. Что мне будет с моей гор-рдости, если я умр-ру? Остор-рожность, вот, — он кивнул. — Я вспомнил слово. — Никто не есть вершина больше гуль. Только… он. Гуль — был-есть-будет сразу под ним. Страж, — сурово возразил Рорк. — Не есть иметь осторожность. Только приказ. Только охрана тайна. Не есть ровняй Рорка и тебя. Джо-Джо зыркнул на него недобро, опасно, но долго выдерживать взгляд гуля не смог — чуть опустил голову, отвел глаза, не иначе как признавая для себя ту самую «важность». Логан уронил подбородок на грудь. — Я понял, — он посидел немного в молчании, перекатываясь с носка на пятку. — Но почему они не сбегают? Почему она не пробует разорвать клетку купола, сломать стены? Ведь может же при желании, наверное… Рога открыл было рот, но явно не нашелся, что ответить. Тень задумчивости легла даже на лицо Чарли. Эл вгляделся в прутья клетки внимательнее, опустил ладонь на камень рядом с собой. Поднял чувствительность датчиков на ладони. Под пальцы толкнулась дрожь машины. — Арена, она… — слова почему-то давались с горечью. Перед глазами стояла картина окровавленного, стянутого цепями существа, у которого вырыли воронку в спине. — Прямо в панцире. Говноеды, они проделали ее прямо внутри машины. Стены, даже клетка — это все части Ао. — И что? — недоуменно нахмурился Рога. — Почти вся живность боится живых машин, — Эл вздохнул. — Одни ароройверы знают, почему, да и Спрут, наверное, покойный. Джо-Джо прислушался к чему-то. — Потому что машина важная. Я чувствую так. Р-разумный, понимаю, что она машина, но… неспокойно. Не знаю, как сказать. Эл готов был на что угодно поспорить, что на этих словах Рорк презрительно скривился. Подумайте только, сколько самомнения… Шейпшифтер, как в подтверждение, с урчанием отошел подальше от стен арены. — Выходит, она… Они. Боятся постоянно? — голос Ло был глухим, казался каким-то нездешним. Волосы занавесили лицо. — Их не просто заставляют. Они в ослабленном состоянии с самого начала боя. Их мучают. Это подло. Бои нечестные. — Ничего не сделаешь, кэп, — Рога встал, отряхнулся. — Освободишь их — наловят новых. Убьешь одного браконьера — на его место придут новые. Это система, ее не изменить. Такова природа. Всем нужно как-то выживать. Особенно слабым. Благородство и честность могут позволить себе только сильные. Слабым для выживания приходится прибегать к подлости и хитрости. Нельзя их за это винить. Логан поднял голову. Посмотрел сперва на Рогу, потом — на арену. И Элу очень-очень не понравилось то, что отразилось на его лице. — Плевать. Я буду. А потом картинки замелькали. Свист. Еле слышный — рассечение воздуха со спины. Логан подскочил вверх отпущенной пружиной, вскинул руку и отбил дротик под самой шеей Рорка — за миг до того, как гуль заревел свистящим ломаным боевым кличем, который подхватил воинственной трелью Джо-Джо. Вокруг поднялся гвалт. Эл обернулся вслед за Логаном. Из толпы к ним прорывались с духовыми пистолетами наизготовку две женщины. Амазонки. Воины. Наголо обритые, с виднеющимися из-под защитных металлических пластин шрамами на месте отрезанной груди и увешанные разномастным холодным оружием. Окружение ожило. Засуетилось, как потревоженный муравейник. Кто-то ломанулся прочь, мимо побежавших к Рорку амазонок, кто-то — им наперерез. Гуль присел, готовясь к атаке. Молниеносно раскрылся горб, в устрашающем жесте затрепетали над головой выпущенные бордовые тяжи, со свистом рассекая воздух, как плети. Суета, беготня, топот и крики. — Не смотрите им в глаза! — Джои, Френк, парни, не слушайте их! Сопротивляйтесь! — Ах вы шлюхи!.. — Рорк, нет, стой!.. Про арену как-то резко все забыли. Вокруг стало происходить странное. Люди с криками принялись набрасываться друг на друга, застонала сталь, загремели выстрелы. Мешанина из тел и дым от огнестрела закрывали обзор. И все — в считанные секунды. Эла оглушило, замотало чередой событий. Происходящее смазалось, поплыло, как растекшаяся по воде акварель. Чувствительность датчиков рефлекторно была выкручена на максимум. Картинка переключилась на ночное видение. Чувства обострились, с ярчайшей точностью выхватывая из позеленевшей реальности нужное. Миг, вскользь брошенный взгляд — и Логан шагнул вбок от пролетевшего рядом с головой метательного ножа. А потом вместе с Рорком бросился в атаку. Рванувшегося было с ними Джо-Джо дернул назад Рога, взглядом приказав оставаться на месте. Гуль с ревом погнал одну из амазонок. Вторую перехватил Ло, выкручивая ей руку. Образовалась буферная зона. Завязалась драка. Рога и Джо-Джо рядом следили за ними цепко, внимательно, находясь на низком старте — готовые броситься на защиту в любой момент. Эл — тоже. Стрелял глазами то на них, то на дерущегося Ло, то на окружающую возню. И с сожалением признавал, что отслеживать множество всего происходящего вокруг с прежней скоростью и ясностью уже не может. Видимо, действительно стареет. Логан тем временем опустился вниз, скользяще дернулся вперед, подсекая амазонку согнутым коленом. Она вскрикнула, упала. Он перекувыркнулся через спину, зацепил ее под бедра коленом другим, рывком перевернул ее на спину и прижал сверху. И рыкнул ей в лицо: — Почему напала? Она плюнула ему в нос. Логан дернулся, фыркнул, и у него из внутреннего кармана прямо ей на живот упал найденный им пакетик. Амазонка взорвалась еще большей яростью. — Вор! Это мое! — Ничего и не твое! Я нашел — теперь мое! Надо было не терять, значит! — Союзник гуля — такой же враг! Вор!.. Она начала что-то кричать, перейдя на родной язык — сложносоставной, свистящий. А потом шевельнула кистью, и из широкого наруча на руке выскочила тонкая игла. Рога дернулся. — Кэп! Осторожно! Логан услышал, увидел, догадался. Убрал руку, увернулся. Ослабил хватку. Чем сразу же воспользовалась амазонка, прыгнув на него кошкой и пытаясь всадить в тело иглу. Завязалась возня. Они клубком покатились в сторону. А следом Эл закричал и выругался, но было уже поздно. Амазонка оттолкнула Логана ногами и тот свалился на арену между прутьев. А потом моргнула куда-то в сторону, растеклась затаившимся хищником по земле, будто бы замерла… Смена картинки — и она исчезла. Швырнула мороком и сбежала, ведьма… Впрочем, сейчас и не до нее уже было. — Кэп! Рога навис на краю клетки, сжимая ее руками до натянувшихся жил. Толпа вокруг с уходом амазонок стала приходить в себя, успокаиваться, стягиваться назад к арене. А там, перед замершим шейпшифтером, столбом стоял Логан. Но что-то было не так. Не так, как раньше. И что именно — до Эла дошло только через минуту вместе с тем, как от толпы донесся недоуменный ропот. — Почему… они не двигаются? Чарли нахмурился. — Полагаю, что… — Она не чувствует в нем страха, — Рога дернул углом губ. — Но и агрессии тоже. Она не знает, что делать. Чертов идиот… Эл не понял, почему Ло идиот, а затем на арене наконец началось движение. Логан вытянул вперед руку и осторожно пошел навстречу смертоносной твари. — Эй, тебе больно? Я тебя не обижу. Шейпшифтер заворчал, прижался ниже. Шкура обросла чешуей, замерцала волной радуги. Эл покосился на припавшего к клетке Рогу. — Он ведь не собирается?.. Тот ругнулся. — По ходу, драть его в грызло, собирается! Прощайте десять лямов, здравствуй новый питомец! Нам же Шкипера мало! Весь план по женскому половому, как обычно. Еще и тащит на борт всякую гадость, как енот. То мусор какой-то, то кости драконьи, то грибы, — он ненароком покосился на Джо-Джо, — то зверье… — То мутных демонов, ага. — Между прочим, шейпшифтер крайне выгодное приобретение, смею заметить. И невероятно ценное с научной точки зрения… — Док, ты маньяк, я уже говорил тебе об этом? — Двадцать три раза, на моей памяти. Логан почти коснулся металлической рукой оскаленной морды. Улыбнулся. А потом кто-то из наблюдателей наконец опомнился и зло закричал: — Да дерись уже! И выстрелил им под ноги. Шейпшифтер дернулся, испугался, завизжал. Рассыпался хлюпкий мостик, прокладываемый Ло. И следом тварь сомкнула челюсти на протезе. Логана замотало из стороны в сторону, как треплемую псом игрушку. Сверкнуло электричество. Бестия мотнула башкой, взвизгнула и трансформировалась, обросла шерстью. Раздался хруст и скрежет. Логан рыкнул, подтянулся, обхватил ее за морду ногами, напряг бедра и спину. Протез, способный сминать арматуру как бумагу, распахнул челюсти подобно распорке: Ло уперся локтем в небо, вгрызся пальцами в плоть нижней челюсти, дробя кости. И всадил другой рукой в глазницу твари кинжал. Шейпшифтер попытался преобразиться во что-то змеемодобное, но ресурсов не хватило. Он выпустил из головы ложноножку, похожую на щуп гуля, вытянул кинжал, обвился вокруг сжимавшей его руки. Раздался хруст ломаемой кости. Логан зарычал. Еще два щупла обхватили поперек торса, не давая вырваться… И Рога уже обнажил серпы, собравшись идти на помощь, как ход боя изменился. Электрическая вспышка. Хлопок. Шейпшифтер завизжал заклиненной сиреной, выпустил добычу и замотал разорванной в клочья головой. Упавший было Логан поднялся на ноги. Подвигал на пробу руками. Левая исказилась заметным переломом предплечья и слушалась плохо. Протез искрил и двигался ржавыми рывками. — Я просто хотел подружиться, тупая ты тварь! Он выглядел жутко. Страшно. Как бешеное животное. Волосы от статики встали на затылке дыбом, рот перекосился в злобном оскале. Протез бил в землю короткими разрядами; Ао под ногами где-то в глубине глухо вздрагивала. Шейпшифтер отрастил новую морду, зализал раны и с рычанием повернулся к противнику. И скукожился, как побитая псина, когда Логан сжал окутанный дымкой протез в кулак и проревел: — Какой твой собственный страх, а?! Эл сглотнул. Джо-Джо опустил голову, обвил хвостом ноги, как-то весь уменьшился и тонко, отрывочно засвистел, почти заскулил. Рога рядом сидел на коленях с восторженным трепетом на лице и что-то шептал, не отрывая от Логана взгляда — штаны у него топорщились так, что Эл поспешил отвернуться на дока. Чарли смотрел на происходящее напряженно и сосредоточенно. А потом скользнул глазами от Ло к шейпшифтеру. Обратно. И снова. Приподнял брови. И внезапно крикнул, хватая Эла за руку и дергаясь вниз. — Глаза в землю! И думайте о солнце! О свете! О чем угодно очень ярком! И не шевелитесь! — Чтоб я сдох, это что, доппельгангер?! Оно эволюционировало?! — В землю, Рога! Все потом! Думай о свете! — Да знаю я, знаю… Стой, а кэп? — Исходник не тронет, родительский организм! Давай же! Сразу после дока подобное же предупреждение-приказ выкрикнул организатор, и все пираты вокруг в едином порыве прижались к земле. Со стороны арены что-то высоко, на грани звона завыло, потом прошлось вдоль хребта низкой гудящей вибрацией… И стихло. Эл не знал, сколько требовалось так лежать. Ждать, пока док скажет? Или как? Что происходит вообще? Как там Ло?.. Думать о том самом светлом и нужном не получалось, в голову против воли лезло что угодно другое. Потому присутствие — чужое, недоброе — Эл буквально ощутил затылком. И поднял голову. В нос ударило запахом зеленых яблок. Рядом, над ним стоял Ло. Но и, одновременно, совсем не он. Лицо исказилось, превратилось в уродливую пугающую гримасу. Эл запаниковал; захотелось отвести взгляд, но не выходило. Черты твари расплылись, потекли, как краска с облитого растворителем холста. В них можно было угадать детали синего от удушья лица Симоны, рыдающей Алисы, всех недругов и врагов. Изувеченного огнем болезни папку — столько же изуродованного пламенем, как недавний оборотень… Рот монстра раскололся улыбкой, треснул по щекам. И раскрылся огромной смердящей воронкой, по спирали утыканной зубами до самого зëва. Оттуда чадило дымом погребального огня, оттуда оглушало криками умирающих, будто в пасти твари разверзлось жерло адового горна — оттуда пела смерть. И чем дольше Эл туда смотрел, тем отчетливее слышал среди прочих криков один конкретный. Собственный. И видел отражение себя-не себя, заживо сгоравшего в раскаленном шторме. А еще Ло. И Лин. И Рогу с Чарли. И Фредди целиком. И остальную команду. И все они, всë родное и дорогое — горело. Горели. Горел… Электрическая вспышка. Хлопóк. Вой. Тварь болезненно свернулась дымной лентой и… сбежала. Растворилась. Скользнула куда-то меж теней ночного мрака и исчезла. Впрочем… нет. Что-то осталось. Изменилось. Но что именно — понять никак не выходило. О кости черепа билась пойманной птицей какая-то мысль, но ухватить ее и разглядеть не получалось. Перед глазами возникло лицо Ло. Уже настоящее. — Эй, вы как тут? Нормально? Эл только сейчас осознал, что не дышал все то время, как поднял голову. Он бы не удивился, если бы Ло сейчас сказал, что они сравнялись по цвету волос. Из носа потекло что-то мокрое. Ло нахмурился, протянул руку, вытер это. Кровь. Выдавить из себя хоть какие-то слова Эл по-прежнему не мог. В голове шумело, ужасно хотелось пить. А на нëбе все так же ощущался запах горелой плоти. — Живые? — голос Роги просочился через шум в ушах откуда-то сбоку-сверху. — Уходим, давайте, бегом, пока Сэми не чухнулся, что потерял свою дорогую зверушку. И пока нас в зеркальный чертог к херам не засосало. Кэп, ну ты как всегда, конечно… Зеленый, давай, подсоби-ка, — Эла схватили за плечи с двух сторон, приподняли. — Да ну куда ты-то своими лапами ломаными, оставь, сами справимся. Хочешь помочь — крови мне потом нацедишь. Где док? А. — А это что за хрень? Красивое. — Да что ты… Не трогай, кэп, задери тебя небеса! Зеркальная аномалия, доппельгангер открыл, чтоб его там же расхерачило. Зеленый! Да мать вашу, не лезьте к ней! — Аномалия пространственно-иллюзорная, если быть точным. «Зеркальная» — это один из подвидов. И существует теория, что не доппельгангеры ее открывают, а доппельгангер эволюционирует там, где зарождается аномалия. Увидеть это воочию редкая удача. К слову, исследования о взаимосвязи эфирных сущностей с природными аномалиями крайне занимательны. Если получится взять образец… Эл попробовал добавить резкости зрению, пытаясь осмотреться, понять, о чем они говорили. Темнота загустела, вокруг бегали люди, кто-то кричал. А пространство, где еще недавно стоял доппельгангер, точно растрескалось и поломалось, одновременно вовнутрь и наружу. Настоящие бреши мироздания, будто кто в самом деле разбил воздух как стекло. И там, меж ломаных граней, отражались они сами и не они, там мельтешили пугающие тени — гораздо темнее темноты окружающей, — сквозил то ли ветер, а то ли чье-то дыхание. С каждой секундой оно росло, расползалось все больше и шире, тянуло прикоснуться к себе. Эл попытался выкрутить на линзах контрастность; разглядеть, что там, дальше, за треснувшей изнанкой. Но расколотое зеркало измерения будто уже казалось не трех-, и даже не четырехмерным, и туда было попросту больно смотреть. Рога взвалил руку Эла себе на плечи, попинал под колени, заставляя переставлять ноги. Датчики барахлили: прикосновения то почти не ощущались, то вгрызались в скелет сверлом. Голова кружилась. Тошнило. — Док, давай ты потом нам лекцию проведешь, хорошо? Сраный свет, и ты тоже, да не трогайте ее! — Я же не рукой. Верни пинцет, пожалуйста. — Ага, хер по рылу! Не смотри так на меня, переживешь. А вот контакт с этим дерьмом — вряд ли. Что с вами как с детьми-то, ладно кэп еще. До укрытия подлатать их терпит? Вот и чудесно. Потопали. Кэп? Бездна, я сейчас тебе все несломанное доломаю! — Да ладно, ладно, ну… А где Рорк? Ноги не слушались, заплетались. Управление выбило. Эл ощущал себя бестелесной лужей, висящей в воздухе. — Да в задницу Рорка, не пропадет, уж поверь. Старик, черт, давай, нужно уходить. Док, что за херня, это нормально, или он у меня сейчас на руках отъедет? Эл уже не смог расслышать, что ответил Чарли. Головная боль всекла в затылок неожиданно и резко, как искра зажигания — так, что заныла челюсть. Сил хватило только выдавить: — Если помру… не сжигайте меня на костре. А потом датчики и чувства отказали разом все.

***

Эл пришел в себя, лежа на кровати. Повел глазами, узнавая комнату трактира. Рядом, на койке дока, спал Ло. Сам Чарли сидел в кресле у окна, читая при свете лампидального фонаря книгу. Снаружи бодро светало. Тело откликнулось на сигналы мозга неохотно. Датчики по-прежнему барахлили: Эл едва ли ощущал тяжесть одеяла и движения конечностей. Чарли, приметив возню, поднял голову. — Как ты себя чувствуешь? — Почти не чувствую. Как Ло? Что произошло? Док приоткрыл окно, закурил. — Шейпшифтер эволюционировал в доппельгангера. Считается, что они это делают в крайнем случае, как экстренный защитный механизм. Потому что последняя форма химеры бесплотна. Эфирное существо. Которому уже не требуется строительный материал для преображения: доппельгангер видит твои страхи и преображается в них, возводит в абсолют, искажает, как неправильное зеркало. Последователи культа Восьми считают, что они — стражи Суровой Дочери Ëрды, которые возвращаются в зеркальный чертог. Хотя в таком случае остается непонятным, почему доппельгангеров встречают в темных покинутых заброшенных зданиях… Эл вздохнул. Если док словоохотлив, значит, опять не спал ни черта. Верная примета. — А Ло чего? — То, что способствовало эволюции, становится для доппельгангера родительским объектом: формой, которую он принимает как изначальную. Так что Ло в некоторой степени действительно приручил себе нового питомца. Где бы тот сейчас ни был. — Так. А… потом чего? Чарли пожал плечом. — Мы принесли вас сюда. Новость об аномалии разлетелась быстро. Какой-то бедняга все же не смог убежать; аномалия поглотила разумную органику и деактивировалась. Исчезла. Где доппельгангер — неизвестно. — А эти, амазонки в итоге? Что произошло вообще? Ты сказал, потом объяснишь. Башка как чугунная… Эл вздрогнул. Логан заспанно поморщился, сел на постели. Когда успел проснуться? Чарли затушил бычок, выкинул его в окно. Протянул Логану стакан с водой, который тот сразу же осушил. — Неизвестно. Киборг же скривился и еле сдержался, чтобы не сплюнуть. — Шмары эти трипперные, — иного определения по отношению к амазонкам Логан наверняка от него и не ждал, судя по тому, как его скосомордило, — их Эл тоже не любил. Хотя уж амазонок, по правде сказать, не любил вообще никто. — Захотели, видать, голову гуля нашего к рученкам свойным прибрать, да кишка оказалась тонка. И загипнозили там некоторых, и поцарапали, а все едино им пинка под сральник дали. Ну и скатертью по жопе, чтоб у них матки повыпадали. К Рорку, конечно, Эл тоже особых симпатий не питал, но… Гули с амазонками были извечными врагами — а уж война между ними длилась, наверное, столько же, сколько стоял мир. Только в отличие от тех же гулей Амазония тянула свои завоевательские лапы до всех, до кого дотягивалась, ощериваясь оружием на каждый косой взгляд. С переменным успехом, конечно, но до размера архипелага Амазония по ближайшим островам все же уже разрослась. Даже странно, что они решили сунуться на Тортугу столь малым отрядом, где их скальп не захочет натянуть на сапоги только последний набожный пацифист. Должны ведь понимать, что их до сих пор как-то терпят только из-за торговых отношений. Ну, и обороны передового рубежа в Карстовой лощине от гулей и прочей развеселой фауны, конечно. Впрочем, в их политических тонкостях Эл не разбирался. Ему достаточно было знания, что амазонки — враг, при первом же удобном случае сдерущий с него кожу без лишних вопросов и не утруждая себя для этого наличием особых причин. Из любви к искусству, не иначе. — Надеюсь, с Рорком все в порядке, — Логан вздохнул. Потянулся потереть лицо, но посмотрел на бинты на руке и поморщился. — О себе бы лучше думал, — фыркнул Эл. — Спер у них эту гадость, а они ж злопамятные как гремлины, она теперь с того света тебе житья ж не даст. Ло насупился. — Ну и плевать, из принципа не отдам теперь. Попросила б нормально — я бы, может быть, и отдал. А так в жопу пойдет. Нечего было терять. — К слову, — Чарли подошел к кровати Логана, — позволите мне изучить эту вашу находку? Тот дотянулся правой рукой до висящего у изголовья плаща, покопошился в кармане и протянул пакетик доку. Эл про себя невесело отметил, что протезу требуется ремонт. Не критично, конечно, но и не идеально. Новая статья расходов так некстати… Чарли задумчиво повертел пакетик, пожмакал пальцами содержимое, понюхал. — Ну, что могу сказать… Амазонка тебе действительно теперь не даст житья, Ло. — Почему? — Амазония славится своими ядами. Многие составы алхимики не могут разобрать даже после тщательного изучения. В том числе и данного вещества. Это рапсандал — мощнейший универсальный антидот. У каждой амазонки-воина такой есть, на случай непредвиденного ранения. Оно не горит, не растворяется в воде. Если им потереть пораженное место, оно просто стирается как ластик. Активные вещества яда вступают в реакцию с рапсандалом: в теле остается только безвредный осадок, который впоследствии естественным путем выходит из организма с мочой, остальное выходит водой и газом. Что находится в составе помимо рапсового и сандалового масел, экстракта фаракуса и желчи гуля — неизвестно. Логан забрал из его руки пакетик. — Его жевать безопасно? Чарли моргнул. — Полагаю, да. Сам по себе рапсандал безвреден и, если в организме нет яда, слюной не растворяется, так как не происходит химической реакции. Впрочем, на здоровье существа ядовитого он наверняка скажется негативным образом. — Ну Шкипер же не ядовитый? — Я не обнаружил у него таких желез. — Ну и славно. Эл обреченно, глухо засмеялся: — Ты серьезно хочешь отдать ему дорогостоящую приблуду как обычную жевательную игрушку? Логан пожал плечами и улыбнулся: — Ну, ее весело жамкать. Нужна будет — так отберу. Какая разница? — Ты чувствуешь-то себя как? — нахмурился Эл. — Протезу совсем хана? — Да нет, — Ло посерьезнел, сжал-разжал металлический кулак. — Отзывается чуть хуже, в локте сгибается не до конца… — Посмотрю потом. В молчании чиркнул спичкой док, прикуривая новую сигарету. Ло пожевал губами, глядя на него, и протянул руку. Чарли медленно моргнул и тоже сунул ему в рот сигарету, подкурил. Логан сделал несколько глубоких затяжек, заозирался, стряхнул пепел в пустой стакан на тумбе. — Что с тобой случилось, старик? Док сказал, что доппельгангер парализует жертву страхом, а потом высасывает из нее жизнь. И до этого… Что ты видел? Эл отвернулся. — Какая разница. На кой тебе это? Логан затянулся. Палец протеза дернулся; пепел упал на одеяло. Ло смахнул его, оставив на ткани серые разводы. — Хочу понять. Вас, ваши страхи. Понять сам страх. Я понимаю страхи Джо-Джо или Шкипера: понимаю, что такое осторожность, неуверенность в собственных силах перед опасностью. Думаю, что понимаю страх Роги, как нежелание повторения неприятного опыта и возможной боли… Не понимаю страхи Руди и Лин, потому что не понимаю, как можно бояться чего-то возможно-вероятного, чего ты не знаешь и с чем не сталкивался. И мне кажется, что ты тоже не понимаешь и не боишься таких вещей. Значит, дело в другом. Док назвал это триггером. Как там? — он на секунду нахмурился, повернулся к Чарли, но тут же вспомнил сам, повернувшись назад к Элу: — Тяжелые негативные эмоции. Спусковой крючок. Чего ты боишься? Он смотрел внимательно, колко. Элу стало жутко не по себе, неуютно, жарко. А еще почему-то стыдно. — Тебе вот приспичило в душу лезть, да? — Да, — спокойно согласился Ло, туша бычок в стакане. — Потому что мне самому, когда я смотрел на того оборотня, было красиво. Из жара резко бросило в холод. Когда Логан это говорил, на лице не дрогнул ни мускул. Эл достаточно спокойно относился к убийствам, в том числе от собственных рук. Считал, что каждый им убитый этого заслуживал; это приносило какое-то облегчение, что ли. Что защитил себя, защитил кого-то, за что-то наказал. Но он бы никогда, ни одну из смертей не назвал красивой. И ладно демон их, ладно еще, возможно, Джо-Джо или тот же Рорк, но услышать такое признание от Ло внезапно оказалось страшно. Потому что… — А если бы… на его месте был кто-то из нас? Тебе бы тоже было… красиво? Ло вздрогнул, как от пощечины. Взгляд заметался по одеялу. Значит, он сам задавался этим вопросом. И внезапно Эл на грани паники осознал, что не желает услышать новое откровение. — Наверное, да. Потому я и спрашиваю тебя. Потому и хочу… понять. — Это… — Эл вздохнул. — Это ненормально, парень. — Я понимаю. Но не понимаю, почему не чувствую то, что чувствовать нормально. Наверное. Почему тебе было страшно, Эл? Он весь сделался каким-то маленьким, несчастным. Еще бы час назад Эл послал его с таким ко всем чертям, потому что это личное, его собственное, и взваливать это на других ни к чему. Если нет острой нужды — не грузи других. И сам не вмешивайся, пока не попросят. Веры в себя достойны только сильные. Эл верил в Ло, верил в его силы и дух. Но… Если бы Ло погиб, Эл бы как и с папкой винил себя до конца своих дней — что не помог, не оттащил от него эту бешеную суку, не кинулся на арену… Он и в папку верил, а оказалось, что они оба не рассчитали его силы: отец не жаловался на самочувствие, Эл не лез в его жизнь и не спрашивал. Верна ли была такая политика невмешательства? Верно ли поступал Эл, следуя ей до сих пор и призывая Ло тоже ей следовать?.. Сейчас он не напрямую, но просил о помощи. Признавал свою слабость и силу Эла, раз за советом обратился к нему. Учитывая его больную гордость… это дорого стоило. И стоило того, чтобы заплатить за подобное доверие равной монетой. А потому Эл рассказал. О папке. О Симоне и Алисе. О неправильном выборе и ошибках. О кошмарах. Об обрывках воспоминаний. И о вытекающей из всего этого пирофобии. Чарли с Логаном не перебивали, слушали молча и внимательно. Под конец, затушив еще одну сигарету, Ло расправил пальцами одеяло и неожиданно спросил: — А зачем тогда установил на Фредди огнемет? — Так, ну… — Эл даже с ответом растерялся. Как-то не подобного ждал на свои откровения. — На случай кораблей-призраков. — Некорректно называть все эфирные сущности призраками, Эл, я уже говорил. — Да ну дэдхоулов, етить тебя в твой мозг заумный. Один хер для них всех огонь страшнее чумы. А на Фредди кроме прочего противопожарных установок куча, куда ж без них. — Ясно… — Логан погрузился в раздумья, стуча пальцем по щеке. — Что произошло тогда в лаборатории, док? Чарли явно не ожидал. Подкурил новую сигарету, отошел к окну. — Эл же уже сказал. Авария. Пожар. Погибло несколько людей. — На меня смотри, док, будь любезен. Эл уставился на него с растерянным испугом. Ло заледенел лицом, весь опасно напрягся. И смотрел на Чарли жестко, требовательно. Будто подменили. Чарли нехотя повернулся к нему, смело встретил взгляд в упор. — Случился пожар. Несчастный случай. Ло заскользил по его лицу взглядом. Эл отметил, как зажегся более ярким огнем тепловизор. — Конкретнее. Что произошло? Почему? — Я не знаю. По официальной версии — возгорание реактивов. — Лжешь. Чарли цыкнул: — Я не… — Лжешь! Ты знаешь. Я много думал… — Ло отстраненно разгладил складки на одеяле. — О твоих страхах в том числе, док. О том, что одновременно понимаю тебя, и нет. И почти ничего о тебе не знаю. Я не собираюсь тебя осуждать за твое прошлое — кто я для этого? Но знать и принимать ваши слабости для меня необходимо, как капитану. А я только сейчас узнаю, что Эл, оказывается, боится огня. И так же только намедни узнал, что ему почти не страшны пули из-за металлизирования скелета. Мне нужно знать ваши слабые и сильные стороны, док. Чтобы понимать, когда я могу не вмешиваться, а когда — должен. Я, драть вас всех по очереди, должен знать! Потому что из-за этих чертовых постоянных додумок схожу к дьяволу с ума! — Эл невольно отпрянул, когда Ло откинул одеяло и вскочил на ноги, уже через мгновение встав перед задеревеневшим Чарли и тыча ему пальцем в грудь. — Мне плевать, если это ты зачем-то устроил там поджог. Плевать, что вы за моей спиной заключили договор с Рогой. Плевать на письма, которые ты последнее время строчишь и на самую большую награду за голову среди команды. И на многое остальное. Абсолютно насрать, док. Но не плевать на то, что вы все считаете меня незаслуживающим ваше доверие. Чарли посмотрел на него сверху вниз, прикрыл глаза: — Как давно? — После боя с Аркофаром. Корабль — мои глаза и уши. Если Руди разольет чернила на карту, я узнаю это быстрее, чем он разразится по этому поводу проклятиями. — И молчал? Ло надтреснуто улыбнулся: — Неприятно, да? Эл судорожно пытался перебрать в голове все его компрометирующее, но Ло сбил с мыслей: — Расслабься, старик. А то снова давление подскочит… — Я тебе не старик, шпион подматрасный! — Это слишком, Ло, — Чарли прищурился. — Это все равно, что подсматривать. Полное вторжение в личную жизнь. Статус капитана не дает тебе таких прав. Я уверен, что все с этим согласятся. — А почему? Что в этом такого? — улыбка Ло дрогнула, стала пугающей, сумасшедшей. — Вы знаете про меня все. Вы видели меня во всех состояниях, даже самых позорных. А я не знаю про вас нихера. Не лезу сам, не спрашиваю, потому что как же, чертова личная жизнь, на которую вы имеете право. А потом оказывается, что над командой висит дамокловым мечом целый Бог, просто Рога как-то не посчитал нужным об этом предупредить. Что у Лин жуткая аллергия на персики — и я узнал это случайно, она обмолвилась об этом Двадцать восьмой, хорошо хоть так, а не когда бы я ей, допустим, духи на день рождения подарил. Потому что мне нравится запах чертовых персиков, а она давно хотела чертовы духи. Что Руди… Черт, нет. Или что вот у Эла пирофобия. Как у призраков… — улыбка у него искривилась совсем, глаза лихорадочно забегали. Эл пришел в ужас, потому что видел уже не привычного Ло — а ту тварь в лице доппельгангера. — Что машина на него отреагировала странно. Наука о создании живого из неживого, да? Как Двадцать восьмая. Которая тебя знает, откуда-то, это не сложно понять по ее поведению. А ты изучал алхимию, ты говорил. Элу ты от головных болей колешь какой-то препарат. Серый, непонятного оттенка. И Двадцать восьмая его упоминала. Ты его оперировал. Только ты знаешь, как создавать киборгов. Почему? В чем секрет? Что ты сделал с ним, док? Чарли отшатнулся от него, как от чумного, облизал губы — Логан облизал вслед свои. В серых глазах дока плескался страх. А Эла тянуло малодушно заплакать. Ло выглядел жутко, безумно, зло. И совершенно было не ясно, что делать и как реагировать. — Ло, ты… — О нет, я не договорил. Что будет, если ты однажды не вколешь ему этот препарат? Что-то из того, что случилось в лаборатории, да? Из-за чего тебе пришлось заметать следы, устраивая пожар. Ты ведь у нас умеешь заметать следы и прятать концы в воду. — Все не так, послушай, пожалуйста… — Нет, задери тебя море, это ты будешь слушать меня! — от его рева сдавило горло. — Я не согласен быть инструментом в твоих руках, док. Ни в чьих руках. Я считаю вас семьей. Тебя — другом и братом. Я не умею бояться. Я могу только злиться. Это больно. Это сводит с ума. Потому что я не знаю, к чему приведет однажды эта злость. К тому, что мне станет красиво? — он запрокинул голову, обхватил ее рукой. — Поэтому я не хочу на вас злиться. Поэтому хочу быть уверенным в себе и в вас. Поэтому хочу знать все. Только поэтому, док. Поверь, мне плевать, как каждый их вас дрочит, срет, моется — хоть нюхает белье. Плевать на все ваши тайны, о чем кто молится, кто плачет в подушку. Какие у кого родственники, кто кого убил, кто кого поимел, кто с кем дружит или враждует. Это ваше, личное, ты прав. Но мне надо знать об этом. Держать это в голове. Я буду это игнорировать и не обращать внимания до тех пор, пока не посчитаю это угрозой и проблемой. Потому мне плевать, если ты послужил причиной пирофобии Эла. Плевать как на сам факт. Но я хочу знать, если это так. Просто знать. И впредь. Чтобы мне не приходилось додумывать, сомневаться и злиться. Ты понимаешь меня? Чарли сел на кровать, сгорбился. Подкурил сигарету. — Понимаю. Но сейчас ты переступаешь мою мораль, Ло. Я с тобой не согласен, и потворствовать в этом тебе не намерен. В лаборатории случился пожар. Большего я не знаю. О твоей осведомленности о наших делах я тебя услышал. Приму к сведению. — Вот как, — Логан посмотрел на протез, медленно сжал-разжал кулак. Улыбнулся. — А как ты считаешь, Эл? Тот вздрогнул. Уткнулся взглядом в сгорбленную спину дока. Посмотреть Ло в лицо сейчас он сил в себе не находил. — Я… Я уже говорил тебе. Ты не должен лезть в наши души, парень. Мы все — люди взрослые. Тебе-то ну что вот до моей пирофобии теперь? Ну намудрил там что-то док у меня в мозгах, видимо. Захочет — скажет. Нет — ну и пошел в жопу. Я что? Я корабль обезопасил, себя жаропрочным сплавом как смог обезопасил, вас — костьми лягу, но уберегу. — Угу. А еще я теперь знаю, что где-то у тебя существует дочь. Вполне возможно, пожелающая тебе отомстить. — И дальше что? Она на пороге стоит? Нет. Проблемы надо решать по мере поступления. Сам талдычил, всей команде этим плешь проел. Что с тобой происходит, Ло? У нас рыжий параноик, не отнимай у него этот статус. — Знание — это крайне тяжелая ноша, — Чарли со вздохом зачесал пятерней волосы. — И я опасаюсь, что ты просто к ней еще не готов. — Считаешь меня слабым?! — рыкнул Логан. — В некоторых аспектах — да. Хотя вернее будет сказать «неопытный». — Еще больше снисхождения добавишь? Или мне пока хватит? Извини, я не понимаю, я ведь тупой и неопытный. — Я не о том, Ло, и это не оскорбление. Прости, я не понимаю, чего ты сейчас добиваешься этим разговором. Логан прикрыл глаза. Глубоко вдохнул. Выдохнул. Еще раз. И еще. — Ничего. Я не знаю. Ничего уже не знаю… — он накинул на плечи плащ. Подумав с секунду, сунул в зубы сигарету, ловко подкурил одной рукой. И только в дверном проеме бросил: — И да, док. Это был блеф. Но я вас услышал. Когда дверь за ним закрылась, Эл шумно выдохнул. И испуганно выругался, когда за его спиной кто-то сел к нему на кровать. Он обернулся. Рога. — Ты как тут… И давно? — По теням. Едва его клинить начало, — лицо у боцмана было мрачным. — Я же его чувствую особенно. Тем более сильные эмоции. Трудно проигнорировать, если твой Хозяин в бешенстве… Вот, посидел в темном уголочке, понаблюдал. Хах, все же, врать он совсем не умеет. Хотя старается. Горжусь прям. Открывший было рот Эл со стуком его захлопнул. И вот и в чем именно соврал Ло? Про корабль? Или это был блеф по поводу блефа? Понабрался тут от всяких демонов, чтобы их всех через копчик да в глазницу… Еще кипу нелестных характеристик в адрес обоих Эл проворчал себе под нос. — Две опухоли на моих нервах. Срослись своими дурными метастазами, заразы. Полный корабль шпионов… — он подумал немного и неуверенно проронил: — Так оно мне показалось или у нашего капитана в самом деле чердак стал совсем уж протекать? Рога, посверлив убийственным взглядом вернувшего себе невозмутимость Чарли, неуверенно качнул головой: — Политика невмешательства, старик. Так? Он говорит, что все нормально. Считает, что никому ничего знать не нужно. А потом мы получаем вот такие вот спектакли. — И что с ним делать? — А то ты до сих пор не уяснил, — Рога фыркнул. — Ничего. Он баран, ты ни в чем его не переубедишь, пока он не набьет себе шишек и сам не допрет, в чем у него логика дырявая и в чем он ошибается. Правда, — он ухмыльнулся, — проблема в том, что чердак у него действительно худой, это ты подметил верно. А потому выводы он в итоге может сделать… любые. — Например? — Ну например, док, он тебя убьет, — оскалился он до ужаса довольно. — Или всех нас. Устроит на всем острове резню, когда шарики за ролики совсем заедут… Или же просто как обычно затолкает проблему в себя поглубже и забьет болт. Или попросит тебя отрезать ему член и станет называть себя бабой. Или сходит посрет, переосмыслит бытие и подастся в монахи. Откуда ж мне знать? Эл скривился: — И тебя вот это совсем не заботит, хочешь сказать? — Вообще. И вас не должно, если вы действительно верные ему люди. — Мне иногда кажется, что твоя эта верность граничит с одержимостью. Или с зависимостью. Или с какой-то подобной нездоровой дрянью. — А мне надо это отрицать? — Рога встал с кровати, потянулся. — Задрали уже. Все. И вы, и он. Делаете проблемы из воздуха. Одному приспичило все знать, другие ревностно секреты охраняют. — А сам ты будто не такой? — поддел его Эл. — Не-а. Потому что мне куча лет и я хитрожопый. А потому умею думать на несколько шагов вперед и прикидывать, что обернется для нас и меня, в частности, благом, а что — задницей. Ты видишь, чего с ним? У него кризис. Мне не жалко ему рассказать вот вообще все, но он же дури наделает. А я ему физически перечить не смогу. Да и не хочу. Вы правильно делаете, что не забываете, что он двадцатилетний неопытный дурак, но вы полные кретины в том, что постоянно его в это носом тыкаете. Вот он и бесится. — Я до сегодняшнего дня ему вообще ничего не говорил. — О, док, ты просто редко, зато метко. Наповал прям. Что его перекрыло аж так, что я почти с другого конца луча примчался. Чего только себе не надумал, а это вы тут воспитанием решили заняться. Молодцы. По медали обоим. — Пробкой бы тебе заткнуть то место, откуда у тебя сарказм сочится, — рыкнул на него Эл. Рога крякнул: — Не поможет. Пробку такого размера человечество еще не придумало. Да и многовато получится пробок на мое бренное тело, — он показательно закусил губу и поправил сзади штаны. Элу очень уж резко захотелось вмазать ему по носу. — Что ты вообще делал на другом конце луча? Рога лениво махнул рукой: — Разведывал. Сюрприз новый готовил. Я же умничка, прилежно держу в уме все «хочу» своего капитана и стараюсь их исполнять. Берите пример. — То-то он вон от последнего твоего сюрприза весь переломанный да нервный. — Ну то уже не моя вина, не надо! И то лимоскиновой мази целый пузырь натырил, док его с ног до головы обмазал, с его регенерацией у него этот перелом через пару дней лишь только зудеть будет. Жаль, мозги ему так не обмажешь… Ладно! — он весело хлопнул в ладоши и поманил на выход. — Пошли на завтрак? Корабль, старик, я договорился, смогут на осмотр взять к полудню. Кэп как раз к этому времени побродит-перебесится и отвлечется на новые впечатления, ему понравится. А там уж и сюрприз. Эл уважительно кивнул. Шустро он. Противно было признавать, но порой их демон бывал настоящим умницей. Хотя чего ему их людские проблемы, действительно. Все познается в сравнении. Для него подобные ссоры наверняка выглядят как детский сад. Особенно если брать во внимание, что в крайнем случае он все их проблемы сможет решить по щелчку пальцев Ло. По крайней мере, Элу бы хотелось так верить. Чарли посмотрел на часы. — Сейчас еще пяти нет. — Именно, док, — Рога похлопал Эла по плечу. — Поэтому ты ложишься и, мать твою за ногу, спишь! А мы с тобой, старик, займемся более интересными делами. — Боюсь предположить, какими. Эл поднялся, с неудовольствием отмечая неполадки в работе тела. Рога сверкнул лукавой улыбкой. — Тем, что ты, я уверен, умеешь не хуже моего. Словесно выбивать дерьмо и кое-что более полезное из одного говнюка. Вместе все же веселее. Его предвкушающую ухмылку Эл отзеркалил сам собой. Да, именно это ему сейчас и нужно. Хорошенько выпустить пар. Чтобы не думать о протекающих мозгах Ло, о прошлом и о тайнах дока. Он доверяет им. Верит. И ему этого достаточно.

***

Говнюком оказался простой должник Роги, заныкавшийся на западном луче. Вернее, не простой, а очень упрямый, наглый и пронырливый фальшивомонетчик, грод-полукровка, который бесхитростно звался Дэни Ловкачом. Денег он Роге задолжал еще когда-то давно, продув в кости почти две сотни тысяч. А потом расплатился фальшивками и смотал с Тортуги невесть куда. Но далеко и долго такая звезда без хлебного пристанища не выдюжила, и на Тортугу он в итоге вернулся. Потому что таких же проныр тут много, а патрульных мало. И откуда ж ему было знать, что обычная бордельная потаскушка через несколько лет придет по его душу, раскидает охрану его логова как котят и начнет угрожать целым киборгом — красочно, однако, заливаясь, что у него за душой в подчинении таких марширует еще сотня. И непременно они всей кодлой натянут его жопу по очереди, если Ловкач не отдаст долговые две сотни, которые с учетом нынешнего курса дерево-металла уже превратились во все четыре, а те, в свою очередь, Рога в счет морального ущерба и во имя очистки кармы Ловкача жизнерадостно округлил до пяти. Ловкач пожаловался на тяжелую жизнь, поплакал, едва не описался, но по сусекам наскреб только сотню. Из числа настоящих, да. Точнее, Рога наскреб, пока Эл нависал над запуганным жуликом и корчил кровожадные рожи. Остаток они щедро записали Ловкачу в долг, популярно объяснив, насколько больно ему будет в нужный момент не откликнуться на просьбу об услуге. Ловкач покивал, наплакал на радостях еще одно ведерко слез, поцеловал в ноги и едва ли там не поклялся всеми существующими клятвами на всех языках. На том и распрощались. На вопрос Эла, мол, «а как так, а почему?» Рога паскудно оскалился и пообещал, что услуги Ловкача могут пригодиться гораздо сильнее самих денег. Хотя бы потому, что за изготовление четырех липовых сотен он безобразно драл аж три. Но фальшивки те Эл видел и больше не удивлялся ни таким ценам, ни тому, что ныне фокусы Ловкача в состоянии были распознать фактически только в банках. А учитывая, что на долговую услугу Рога сторговался с ним по расценке один к трем, та самая услуга выходила в самом деле очень и очень полезной. Увязнув на обратной пути в паре несущественных драк и в десятке наблеваных луж, Эл так же признал, что остановиться на северном луче было хорошей идеей. Аккурат после того, как в очередную драку им пришлось ввязаться, отбивая неожиданно найденного Руди. Штурман был грязный, напуганный, избитый, но относительно целый. На вопросы, где он шлялся почти сутки и как его занесло на западный луч, мужественно отмалчивался. Из всего Эл уловил, что огребал рыжий за свои рожу и кличку, а вот чем конкретно они не угодили местной публике, разузнать так и не вышло. Впрочем, нашли, живого — да и дьявол морской с ним. Но в какую-то стянутую с плеча одного из покалеченных обидчиков хламиду Рога его таки замотал по самый нос, экспрессивно запретив снимать вовсе до тех пор, пока они нахрен не отчалят. Руди ныл, вздыхал, жаловался на жару, но послушно кутался, что только подогрело любопытство Эла. В еще одну драку их засосало перед самым проходным пунктом из-за Роги, который зачинщику, оказалось, задолжал денег. Тот посчитал, что долг уже давным-давно просрочился, да и пошел бы потому этот зачинщик в жопу, ну и… В ходе решения разногласий Руди развернули из его хламиды, заставив явить личико, после чего зачинщик накинулся уже на него, причем едва ли не с большим энтузиазмом, чем на Рогу. Со словами: «Мы из-за тебя всю команду потеряли, тварь!» На этот его вопль со всех углов как тараканы повылазили его товарищи, рыжий запаниковал, но в целом помог дать достойный отпор. Отделались только мелкими порезами и несущественными травмами. И все же после этого Эл в красках своим спутникам заметил, что все это, конечно, хорошо и замечательно, подраться он любит и за какие такие грехи столетней давности они огребают ему не очень важно, но еще одна такая стычка — и им придется везти его в ремонтные доки в разобранном виде на тележке. Как в подтверждение, именно после этих слов левую руку заклинило намертво в согнутом положении. Вот прям, чтоб ее, ни туда, ни сюда. И именно тогда, когда он на глумливый ответ Роги показал тому средний палец. Пришлось с руганью тоже кутать в какую-то найденную тряпку, дабы случайно не оскорбить по пути кого-нибудь особо мнительного. И дабы по причине этого не нарваться на новую драку. А то ведь тележка… Миновав проходной пункт между лучами и отвалив очередную пошлину — на вход в два раза больше, чем у них получилось за выход, кто бы сомневался, — они буквально через пару кварталов наткнулись на Логана. Вернее, тот сам на них наткнулся, при том крайне эффектно. Собственно, оно как было? Шли они, беседы беседовали, а потом свернули на очередную улицу — а там на них с пригорка вынесся капитан, радостно гыкая и за тросы волоча вместе с Джо-Джо и каким-то полураздетым незнакомым парнишкой странного вида восьмифунтовую, установленную на лафете с колесиками, пушку. Судя по крикам Логана, возможное преследование осталось где-то позади, но не сильно, а потому «давайте, быстрее, куда-нибудь, сперва спрячем, потом расскажу». После беготни и петляния — во время которого все дружно косились на все так же следующего вместе с ними хмурого подростка-ароройвера, — они все-таки заныкали несчастную пушку в погребах трактира Евы, оставили расписанного синяками Руди отлеживаться в компании проголодавшегося Джо-Джо, и уже на пути к Фредди капитан-таки снизошел поведать о том, как прошло его утро. Ну… новости были и хорошие, и плохие. Из хорошего: Логан действительно в легкой для себя манере забил на все обиды и вернул себе позитивный настрой. Из плохих же… Успел поганец настолько многое, что Эл аж диву давался, грешным делом подумывая, что Ло безопаснее держать связанным. Выбегая после ссоры из трактира разъяренной мантикорой, Логан наткнулся на какую-то сомнительную девицу, после пары фраз-предложений поимел ее там же за углом, огреб за это от заставшей его с поличным Лин, поругался с ней на этой почве. Потом на шум вылезла Двадцать восьмая, и Ло заметил, что шарфик она как-то умудрилась порвать — на вопросы как и почему, и что они вообще накануне делали, Лин почему-то смущалась и неловко отводила глаза, а гарпия кротко улыбалась. Ну и в общем, капитан решил, что это непорядок и отправился добывать подруге шарфик новый… И как-то так у него все закрутилось, что он наведался в бар к Рорку, там с кем-то подружился, с кем-то разосрался, угостился какой-то дурью-энергетиком, поучаствовал в драках с кем-то за что-то, помотылялся по всему лучу, сломал нос, сам же его себе вправил, выиграл один спор, проиграл другой, отыгрался, опять подрался, чудом не сломав вдобавок к рукам еще и ноги. Снова каких-то друзей завел, нажил очередных врагов… Череду выдаваемых Логаном при этом пулеметной очередью имен и прозвищ Эл даже не старался запомнить. Потом отковырял где-то гуляющего по Тортуге Джо-Джо и вместе с ним решил прогуляться к голове Ао. Совсем недалеко, да, подумаешь — через весь остров. Но по пути собрал на себя тех самых амазонок. Признавая свое невыгодное физическое положение, попытался удрать, но возле поста напоролся еще и на Бритву. Застрял между ними всеми, погрызся, как-то натравил одних на других — и стражу гарнизона на обе стороны, до кучи. В ходе всего этого провалился в какие-то склады-катакомбы, где его потом отыскал потерявший было Джо-Джо, они там побродили, подивились количеству интересного добра, что-то мелкое даже по карманам распихали. А потом капитан узрел эту пушку и, как он сказал, «влюбился с первого взгляда». А что, из какого-то отливающего голубеньким металла, с ломанно-раздутым дулом, с замороченной системой спуска, и вообще… Ну и короче не придумал он ничего лучше, как тупо спереть пушку со склада гарнизона при свете дня и при всем честном народе. В свою защиту он утверждал — а Джо-Джо поддакивал, — что их никто там не видел, и вообще они единственного встречного в этих катакомбах патрульного споро оглушили до того, как их заметили. А там они потерялись, бродили-блуждали, ибо назад же не вернуться, там же Бритва, и амазонки, и вообще. Ну и как-то внезапно над их головой просто в один момент открылся люк и им помог выйти на свет какой-то Морт. Где-то аж с другой стороны луча. А потом они немного отсиделись, на случай возможной погони, во время чего успели перекусить стыренным из ближайшей забегаловки жареным цыпленком, поговорили и, собственно, уже после этого встретили остальных. По крайней мере, именно так Эл понял из несвязного потока белиберды, которую в своей излюбленной манере криво изъясняться выдал Ло. И да, отдельной вишенкой на торте во всем этом сюре для Эла стало то, что все это время Логан красовался в на редкость по-дебильному детских, голубо-бирюзовых пятнистых шортах с ярко-розовыми улыбчивыми глазастыми малинанасами. И Эл готов был поставить любую сумму, что пару раз из упомянутых стычек Ло по-любому отхватил чисто за шорты. Словно мысли читая, Логан в завершение радостно похвалился, что шарфик он все-таки добыл, коий тут же выудил из кармана и продемонстрировал. Эл, от рассказа-то его до сих пор в ахере прибывая, нервно хохотнул. Шарфик был зелено-голубым, переливчато-разноцветным и с кучей красно-желтых узоров, похожих то ли на цветочки, то ли на барашки, в которых Эл моментально заблудился взглядом и ощутил тошноту. Ужасным, в общем. Так что, памятуя на примечательные паруса Фредди и на бóльшую часть шорт Ло самых разнообразных психоделических расцветок, Эл окончательно убедился в извращенности его вкуса. С другой стороны, спасибо, что хоть паруса всего лишь в горошек, а не в улыбчивый цветной малинанас. Рога по окончанию рассказа очень уж вымученно вздохнул. Эл же почесал затылок и глянул на до сих плетущегося за Ло ароройвера. Совсем еще мальчишка, максимум лет семнадцать, дай Боги. А пирсингом увешан с ног до головы, как мать честная. И футляр какой-то за спиной. И нож на поясе… Целиком подозрительный, от светлого ирокеза и горбатого носа до сухих растрескавшихся губ и мысков полусапог. За весь путь он ни разу не улыбнулся и не проронил ни слова. И взгляд жуткий: тяжелый, недружелюбный, холодный. Чем-то он напоминал взгляд дока, но если тот резал хирургической сталью, то серо-голубые глаза мальчишки кололи ледяными штырями. — Ладно, все это хорошо, конечно… — Эл прокашлялся. — Но это как бы кто? — А! — Логан с широченной улыбкой приобнял парнишку за плечи, на что тот недовольно свел брови. — Это Морт. Ну, или Морти. Я не представил разве? Наш новый член команды. Эл врос в землю одновременно с Рогой. — В смысле? Как? — Вот так. Он же нам сбежать с пушкой помог. Ну и как-то мы разговорились, всякое такое, — Ло пространственно повертел в воздухе механической ладонью. — Ну и он спросил, возьму ли я его к себе в команду. А я как-то подумал, а почему бы и нет. Он прикольный. И музыкант! Будет юнгой. — А ты раньше ходил на кораблях? — Эл опустил голову. Морт же свою поднял и покачал ею. — А с чего тогда такое желание? И почему мы? — Морти в ответ изобразил пальцами какую-то череду знаков, на что Эл недовольно его оборвал: — Ты за клоуна меня держишь, что ль, словами через рот говорить не умеешь? Логан крякнул: — Ну, вообще-то, нет, не умеет. Он немой. — Прекрасно! — Эл бы еще всплеснул руками, если б одна из них до сих пор не была заклинена. — И как с ним общаться? Через записки? Или писать он тоже не умеет? Как ты до этого вообще с ним говорил? Морти поджал на него губы и фыркнул носом. Логан обернулся и удивленно пояснил: — На языке жестов. Он один универсальный. А писать, говорит, не умеет. Только имя свое. Но зато может читать. Пусть и плохо. Тут уже влез Рога: — Ты язык жестов знаешь? И откуда же? — Угу, — Логан как-то очень уж сосредоточенно кивнул. — Рик же тоже немой был, я не рассказывал разве? Пришлось учить, чтобы как-то его понимать. И у него, кстати, тоже был отрезан язык. И в целом… — он переглянулся с Мортом и улыбнулся. — Они очень похожи. Прям очень. Только Морти младше. Странно это. Ну как я мог не взять его в команду? — Ну-у… — Рога взглянул на их нового соратника как-то по-другому, оценивающе. А потом прищурился и цокнул языком: — Такого бы и я… взял. Эл сплюнул. — Ребенка? Серьезно? Рога пожал плечами и пристроился шагом ближе к Морту. — Более чем. Если тебе станет от этого легче, у ароройверов совершеннолетие наступает в четырнадцать. И вообще я кажется уже говорил, что мне до звезды на все эти ваши пол, возраст, видовую принадлежность и прочие мелочи, так что хватит уже пытаться меня пристыдить моей же природой, мне обидно, между прочим! В его тоне не было обиды и в помине, но Элу почему-то на миг сделалось стыдно. Логан покосился на них и весело ухмыльнулся: — Ну, тогда Морти уже совершеннолетний. Так что на здоровье, наверное, если он сам захочет. В чем я сомневаюсь. — Почему вдруг? Морт заворчал, когда Рога приобнял его за пояс и прислонился щекой к плечу. Иронично выходило, но ростом их новый юнга почти догонял Ло, из-за чего боцман и с ним рядом выглядел коротышкой — что, в общем-то, как Эл подметил, не сильно мешало ему смотреть на всех сверху вниз, не иначе как с высоты своего самомнения. Окончательно он проникся к новому члену команды, когда перед лицом Роги красноречиво сложилась рогатка из указательного и среднего пальцев, с большим посередине: аналог жеста среднего пальца у ароройверов. Рога обиженно отлепился. Логан хихикнул. — Вот почему. Я могу рассказать? — обратился он к Морту. Тот кивнул. — Он культист боли. Божеству поклоняется, Шмэцн-герр его у них называют, или как-то так. Подробности я не очень допер, честно говоря. Но, типа, оно там себе каких-то хранителей выбирает и посылает их оберегать своих детей. Ему в качестве знака верности при посвящении нужно часть тела отдать, Морти язык вот и отдал. Но культ у ароройверов как бы запрещенный, потому его вроде как изгнали, как я понял. Он таскался-маялся, потом его старик-шарманщик какой-то приютил, подарил дорторострун — типа, у самого ловкость в пальцах уже не та играть, научил Морта. Потом они добрались на Тортугу, стали здесь на хлеб зарабатывать. А потом, он говорит, к ним тип однажды подошел странный и передал ему письмо. Назвался как раз хранителем этим. А в письме были указания, что он в определенное время должен прийти в определенное место и… помочь тому, кого там встретит. И последовать за ним. За мной, выходит. Потому что я, якобы, тоже хранитель. Как-то так. И кстати, — Логан отстраненно поднял лицо к небу, — все это он мне рассказал сам абсолютно спокойно. И многое другое. Вообще все. И это тоже одна из причин, почему я с радостью пущу его на борт. Потому что доверяю ему так же, как и он мне. — Чушь какая-то паранормальная, — Эл помотал головой и посмотрел на Морта. Прицельно же брошенный в их с Рогой огороды камень он из упрямства оставил без внимания. — Что, серьезно? Ароройвер на ходу развернул плечи, показав выжженное между лопаток клеймо, напоминающее штурвал: восемь перекрещенных лучей и окружность. Следом вынул из ножен и продемонстрировал кустарно выточенный костяной нож с таким же знаком на лезвии. Красным, точно светящимся изнутри. Нож выглядел странно, непонятно почему ненормально. Эл поежился. Рога низко гоготнул: — Вот так номер… До сих пор считаешь его мальчиком, старик? — А чего? Тебе будто это сказало о чем-то. Боцман довольно прищелкнул языком и окинул Морта совсем уж помасленевшим взглядом. — Не, ну с божеством я не удивлюсь, если это мой братишка так отметился. Итами. Он умеет контролировать боль. Но это догадки просто. Про культ не знаю, но про ножи такие слыхал. Это жертвенный нож, старик. Его вытачивает сам хозяин из костей своей первой жертвы. Притом умерщвленной страшной, мучительной и болезненной смертью. А первую кровь он пробует хозяйскую как раз — полагаю, то самое вот это вот про посвящение, что кэп сказал. Говорят, если в руки оружие возьмет не хозяин, то для самозванца это кончится скорой смертью. Еще говорят, что такое оружие живое и, если хозяин его исправно кормит кровью, помогает направлять удар в цель. Так что кэп припер к нам на борт малолетнего убийцу-фанатика, — он задорно засмеялся. — О, рыжий обделается, когда узнает! Я в восторге. И видит небо, — Рога поймал взгляд Морта и заигрывающе облизнул губы, — я тебя уложу. Стану тебе таким хранителем, котенок, что пожалеешь об отрезанном языке, когда не сможешь выстонать мое имя. Эл первый раз увидел на губах юнги подобие улыбки. Высокомерной, презрительной и говорящей настолько, что выглядело так, будто Морт их демона ногой отопнул. Вдогонку он изобразил еще пару знаков пальцами. — Кэп, переведи его пантомиму, будь другом. Морт послушно пересекся взглядом с Логаном, повторил. — Говорит, «это навряд ли». Рога фыркнул. — Всего-то, я уж думал он послал меня в одно из тех мест, куда б я и без его напутствий с удовольствием сходил… — он осклабился Морту еще более нахально. — И почему же это? Еще череда знаков, после которых Логан потупился, сунул руки в карманы и зашагал тяжелее. — Говорит, «потому что на тебе нет знаков боли». Рога перевел глаза с Морта на него и обратно. — Не всякая боль оставляет шрамы на теле, котенок. Тот осторожно похлопал Ло по плечу, привлекая внимание. Череда знаков. — Говорит… Сейчас, погоди, давай еще раз. Ага, говорит, «не вся, но святые отметины быть должны. Честь. Познание счастья через страдания — путь к очищению и познанию сути жизни. Кто боится боли — существо слабое и низкое». Смех Роги плавно перетек в стон: — О-о, ты еще и мазохист, Боги, какой подарок. Поверь, котенок, я могу показать тебе такое удовольствие через страдания, что ты будешь считать своим богом меня. И без всяких отметин. На это Морт просто показал ему рогатку. Эл захохотал и потрепал его по голове. — Интересно так… Это ты вот, Ло, прям дословно переводишь, или оно как? Логан замычал, призадумавшись: — Скорее, адаптирую под общеяз все же. Само по себе оно скорее как набор слово-образов. Чем-то отдаленно похоже на то, как Рорк разговаривает, наверное. С Риком я мучался сперва, потому что ерунда вечно какая-то получалась, но потом привык, и оно теперь как-то само в звучную фразу складывается. На самом деле этот язык многие используют, особенно при общении с, э-э-э, неговорящими расами. Джеллами там, дридами… Он не очень сложный, честно говоря, могу вас научить потом. Эл почесал затылок. — Кстати, а с опекуном этим твоим что сталось? Морт совсем уж помрачнел. Череда знаков. Логан переводить почему-то не спешил, встретившись глазами с Рогой. — Говорит… «мы много заработали накануне, поссорились. Он ушел пить. Сегодня утром я нашел его зарезанным рядом с баром, который держит гуль. Хранитель говорил в письме, что я пойму, когда мне надо будет идти действовать и начинать новый путь. Это воля высших сил. Я не должен ни о чем жалеть. Старик был хорошим». Эл не понимал выражений лиц Ло и Роги в этот момент. И не понял, когда Рога отрешенно хмыкнул: — Вот как, значит… Высшие силы… — он исподлобья глянул на Логана, будто говоря что-то одним им понятное, и выжидательно дернул бровью. Но тот только рывком головы смахнул со лба челку и отвернулся. Без малого в полдень они добрались до Фредди, где их на пристани уже ожидал, пыхтя трубкой, доковый лоцман. Едва они подошли к кораблю, в объятия Логана со свистом спикировал с рей Шкипер, тут же принимаясь его покусывать, облизывать, бодать и обхрюкивать. Притом взаимно. Лоцман угрюмо покосился на них мутным глазом, ворчливо пожаловался на «бесовскую тварь, не давшую ему даже швартовы отвязать подготовить», попробовал ненароком вызнать про природу Шкипера, но был вынужден удовлетвориться той лапшой, которую ему навешал на уши Рога. Под конец многозначительно покачал головой и задумчиво проронил «но паруса у вас, конечно…». С этим они наконец поднялись на борт, Логан потащил Морта знакомиться с кораблем, Рога отдал швартовы и Эл по команде лоцмана повернул штурвал, старательно следуя советам, чтобы отвести Фредди от кильватера Ао и избежать присасывания. А там даже уступил штурвал самому лоцману, давая привести корабль к кормовым докам. Доки начали впечатлять с самого начала. Механическая система подъема, похожая на гигантский лифт с клешнями, бережно подхватила Фредди и утянула в прямом смысле Ао под хвост. За ними закрылся шлюз, облепило темнотой, и через секунду по глазам резануло непривычное электрическое освещение. Лоцман скучающе пояснил, что электричество дает сама Ао, работая как гидроэлектростанция, по причине чего в доках на электричестве работает очень многое. А потом уже глазам предстал главный ангар. Механизм лифта тащил их вдоль стены, дальше, глубже к диагностическим докам, но именно тут кипела большая часть работы. Ангар был огромным: люди внизу казались крохотными, даже высокие хтонийцы и крупные ауклумы. Станки и машины для изготовления деталей и работы монументально высились под самый потолок — пар от них местами стелился по полу пушистым туманом; кузнечная печь с другой стороны разевала круговой перемычкой жерло поистине адской топки. Роботопогрузчики и многорукие машины-хандлботы едва ли не вытесняли своим количеством живых людей. Остро пахло деревом, ворванью и металлом. Слух ласкали визги пил, крики рабочих, шипение пара и удары молотов. А во весь потолок гордым знаменем протянулось нарисованное клеймо Спрута: узкий крест, пересекающий посередине на две ячейки крест широкий. Эл бы там жить остался — от тоски даже защемило под ребрами. Логан, вторя его мыслям, восторженно комментировал каждый увиденный дюйм пространства; Морт послушно переводил глаза туда, куда капитан тыкал пальцем. Рога ковырялся в ухе, лениво рассматривая механизм лифта. Секундная темнота, ангар сменился другим. Эл пришел к выводу, что ему местные ремонтные доки напоминали гигантскую больницу. И если до этого они были в своего рода ординаторской и лаборатории по изготовлению лекарств в одном лице, то тут находилась операционная. Кронштейны поддерживали почти десяток кораблей разной степени потрепанности и разобранности: оголенный почти до скелета шпангоутов фрегат, наполовину закрытый тепловыми ширмами корвет, блестящий свеженанесенной на корпус краской флейт, даже увешанный строительными лесами мощный дредноут — огромный красавец-пароход, дура, на вскидку, в сто пятьдесят с лишним ярдов. Когда лифт подъехал ближе, Логан указал на ставшую видимой огромную рваную пробоину в другом борту дредноута, точно кто-то откусил от него кусок. Ло, правда, сказал, что это офигенно и он мечтает лично узреть исполинскую тварь, которая смогла это сделать. А Эл смотрел на изувеченный корабль и видел страдающее изуродованное существо, от вида которого ныло сердце и чесались руки: самому рвануть туда, взять инструмент, приступить к работе, помочь, исправить… И клеймо Спрута в этом ангаре казалось что придавило Эла сверху укоряющей печатью. Секундная темнота. Лифт остановился, дернулся в сторону, щелкнул и покатил по другим рельсам. Вбок, над сложенными пирамидами досок и стопками металлических листов, между стеллажей с боеприпасами и гроздьев зафиксированных цепями орудий… Новая темнота отсекла их от аптечного склада и наконец вывела в приемное отделение. Лифт дернулся, ненадолго застыл, а потом начал медленно снижаться, чтобы аккуратно передать Фредди в объятия стапеля. Они снова покатились по рельсам, но уже снизу, недолго, скоро свернув на соседние от уже припаркованного обгоревшего люгера и остановившись рядом. Сопровождающий лоцман буркнул «приехали», спрыгнул на пол и скрылся с глаз. Логан сиганул вниз почти сразу же, да так бы, наверное, и умчался куда-то лазить, если бы Эл на него не рявкнул. Ибо сам он себя ощущал точно в храме, и его бесило подобное бесцеремонное шатание Ло в святая святых как по проспекту. Благо, ждать почти не пришлось, ибо надолго бы смиренного ожидания Логана не хватило. Из-за люгера показался седой накаченный чернокожий южанин в рабочем фартуке на голый торс и приветливо кивнул им головой, одновременно с этим перекатив в другой угол рта тлеющую сигару. — Здравия. Бригантина ваша? С кем говорить? Логан, распердоль его вскоряку, сразу задрал голову на Эла. Польстил, поганец. — Со мной, видимо, — Эл спрыгнул на землю, протянул мастеру руку. Тот ее без какого-либо особого удивления пожал. — Эл. — Сарил. Капитан? — Механик. Капитан вот он. — Понял. Ну, показывай-рассказывай, что у вас тут. Да и у тебя самого, как я вижу. О, какое же наслаждение было наконец повстречать родную душу! Которая говорит с тобой на одном языке и любит с тобой одно дело. Эл не смог сдерживать внутренний восторг долго, а потому вскоре показывал Сарилу корабль с энтузиазмом мальчишки, хвастающемуся новому другу своими поделками. А тот слушал с интересом, кивал уважительно, трогал, спрашивал, не пугаясь терминологии и не обрывая увлеченных пояснений. Посочувствовал, когда Эл обреченно уточнил о необходимости пополнить запасы «именно такой, разманди ее» парусины. Под финал он внимательно осмотрел самого Эла, сочувственно усмехнулся на заклиненный средний палец, наконец оценительно опустил уголки поджатых губ, буквально выражая этим уважительное «непло-о-охо», узнав в Эле «того самого Эла», задал пару чисто личных вопросов про киборгизацию, хлопнул по спине и удалился в свою конуру где-то в подсобных помещениях. На сей раз ждать пришлось дольше. Настолько, что Эл разрешил Логану погулять возле люгера, но в нецензурных красочных выражениях упросил далеко не уходить, ничего не лапать и не теряться. Морт прикрыл глаза и уселся в позу лотоса на планшире, удивительным образом при этом даже не качаясь — только морщась, когда лазающий рядом с ним Шкипер особливо громко урчал, пытаясь привлечь к себе внимание. Рога отчего-то сосредоточенно осматривал стены. Туда-сюда мимо проходили рабочие, задерживаясь вниманием на новых пациентах, но в целом ожидание тянулось долго и скучно. Вернулся Сарил уже не один, а в компании смурного грода. Не любил их Эл, как расу — все как один противные, полностью безволосые, крючконосые и скряги. Сидят там в своих горах на своих богатых рудниках в Чарбак-дорадо, понимаешь… Зато, собаки, держат монополию на целый перечень ископаемых материалов и фактически рулят банковской системой. У таких ни скидку не выторгуешь, ни цен низких не дождешься. Ни вообще докажешь, что они в чем-то крохоборы, свиньи и не правы. В обычных матросских рубахе и штанах на докового мастера он не походил. Тонкие очки были так же далеки от инженерных гогглов, как глаза за ними от глаз порядочного человека. Едва они подошли ближе, Эл подобрался. К черту все, даже гордость к черту. Корабль важнее. — День добрый. Что скажете? Почините? Грод кисло отмахнулся. — Если заплатите — починим. Тут делов-то, любой мальчишка-энтузиаст с трущоб починит. Так что мы бы даже варианты модернизации некоторых модулей предложили. Не бесплатно, конечно… Высокомерие можно было черпать половником. Ни здрасьте тебе, ни как зовут. Эл сжал зубы. Нужно было отыгрывать вежливость. Рядышком подтянулся Рога. Замаячил в периферийном зрении Ло. — Сколько? Грод вздохнул, снял очки, протер краем рубахи стеклышки и только после этого ответил: — Я это вам вот прям сейчас как посчитать должен, скажите? Вы новости читаете? В Северном крае черти что непонятное творится, в Чарбак-дорадо недавно из-за магнитной аномалии авария случилась на одном из крупных месторождений, что добыча заморожена, по всему Астопонскому бассейну торфяники горят, не знают уже как лес спасать, курс дерево-металла скачет каждый час как в лихорадке, а вы тут от меня каких-то окончательных цен требуете. Эл сжал зубы крепче. — Послушайте, Мáкер… — Я не Макер, упаси меня, — он с фырканьем сложил руки на груди. — Я клерк. Секретарь. Как хотите. Макеры все в делах, освободятся — станет понятна смета. Но нулевым авансом — пять сотен. Эл со злостью поджал губы и обернулся на Рогу. Тот встретил его взгляд, пожал плечами, что-то прикинул в уме, судя по выражению лица, и отдал гроду вынутый из кармана толстенький рулончик десятитысячных купюр. Клерк взял его двумя пальцами за краешек и брезгливо сморщил нос, будто Рога ему дерьма на лопате вместо денег протянул. — Не Ловкача творчество, надеюсь?.. Учтите, мы трюки всех местных прохиндеев уже выучили наперечет. Рога поднял в защитном жесте ладони и приторно улыбнулся: — Что вы, господа, и в мыслях не было! — У Эла аж зубы заныли от излишка слащавого пиетета в его тоне. Он был уверен, что на самом деле идея с Ловкачом мыслей их демона и не покидала. — Ну-ну… — грод сомнительно дернул бровями и развернулся, бросив на ходу: — После Хэллоуина можете зайти по поводу сметы. На выход дальняя дверь. — Стой, а с киборгом что? — одернул его Сарил. — Оно ж недолго, материал вчера пришел, да и Макер Тора сама что-то там говорила, добровольцев на пробу спрашивала. Пусть сама его посмотрит. Грод недовольно шикнул, но все же подумал и только раскрыл рот, чтобы ответить, как его оборвал низкий звучный голос где-то со стороны люгера: — Что я посмотреть должна? Сначала Эл принял ее просто за модифицированную или пересобранную, потом — за автоматона или робота, или за какую экспериментальную машину. Она перешагнула через корабли на длинных выдвижных ногах, напоминающих гибкие тросы — сложносоставной, незнакомой конструкции; такими же растянутыми тросами-руками она корректировала движения, хватаясь за мачты и реи. Эти же конечности-тросы сократились до обычной длины, когда она приблизилась, превратившись в замысловатые составные протезы. Накаченное тело пересекали ломанные узоры шрамов-трещин, блестевших светлым металлом и смыкавшихся возле квадратной ячейки под солнечным сплетением, где за бронированным стеклом тлели магмовые кристаллы; такие же трещины ветвились на висках, от ушей до уголков однозначно протезированных сетчатых окуляров. Высокая, широкоплечая, с короткой стрижкой-андеркатом, белыми волосами, голубоватой кожей и неестественно-яркими льдистыми радужками глаз. В холщовых свободных шортах и плотном спортивном топе поверх мускулистой груди. На лицо назвать ее красивой было сложно: слишком широкий подбородок, слишком грубые черты. И чрезмерно маскулинная, во всем: от равного с Элом роста до грубых ботинок. Северное наречие Эл знал плохо — остались какие-то обрывки из детства, когда его пытался учить папка, — но оставленные клеймом руны на плече, которые складывались в непонятную аббревиатуру «ТОРА» с клеймом Спрута под ней, прочитать смог. Перед ними предстала северянка-киборг. Совершенно неизвестной Элу конструкции и однозначно не из-под скальпеля дока. А еще Эла шокировало осознание, что прототип именно этих конечностей был на тех чертежах в его мастерской и именно над подобным механизмом он все это время по ним работал. Что за чертовщина… Она сложила руки на груди, скривила губы в высокомерную улыбку и, окинув Эла взглядом с ног до головы, мотнула головой: — Никак Сайфер? Наслышана. Первый действующий, ну конечно. Кто ж тебя так отделал? — Обстоятельства, — ощерился Эл, стягивая с заклиненной руки тряпку. — И тебе здравия. Никак тут главная? Она усмехнулась. — Вроде того. Старший бригадир-инженер. Тора. Для тебя с приставкой Макер. Эл медленно вдохнул. Выдохнул. Вот везет ему последнее время на заносчивых задниц. — Мне ремонт нужен. Сможешь помочь? Она открыто засмеялась; Эл разглядел у нее металлические зубы и искусственную гофру трахеи. Или все же пищевода? Дьявол, что это за конструкция, как она работает?.. — Сайфер, я обслуживаю машину Спрута и изучила все его доступные чертежи и записи. Я роботов по приколу строю. Уж с твоей примитивной конструкцией точно сдюжу. Вот жеж манда отъелдососиная! Эл гневно раздул ноздри и вскинул подбородок. Но влез Ло, почти что уткнувшись в Тору носом. — Кру-у-уто. Ты крутая! Я Логан. Смотри, у меня тоже протез. Она перевела внимание на него. Пришла очередь Эла умениями козырять. — Ага. Моя работа. На электрическом энергокамне. Как тебе такой ребус? Ма-кер. В глазах Торы голубыми бликами блеснуло любопытство. Она подумала с минуту, перевела взгляд назад на Эла и протянула: — Ладно. Это интересно. Моя цена — ты расскажешь и покажешь чертежи. Они у тебя сохранились, я знаю. Завтра к вечеру приходи. Помогу. А сейчас у меня дела. Устраивает? Нет, бездна, я не могу больше на это безобразие смотреть… Правый глаз у нее загорелся белым; она проскользила вниманием по заклиненной руке Эла, а потом молча и быстро, не двигаясь с места, вытянула к ней свою, зарылась пальцами куда-то меж креплений, что-то дернула, что-то куда-то воткнула… И к левой руке вернулась подвижность. Половина минуты на все про все. Судя по всему она просто переткнула связующие тросы. Почему он сам этого не сделал, это ведь очевидно… Тора втянула руку назад и уставилась на него испытующе. А Эла всего сдавило от такой цены. Делиться своими наработками? Секретами? Таким открытием?! С этой жопой нахальной, которая его профессиональную гордость так легко топтала?! И ради чего — экономии. Притом существенной. Ради корабля и команды… Глупый выбор. Но почему его так тяжело сделать? При всем желании он не мог выдавить из себя ответ. Тора хмыкнула. — Ну думай, Сайфер. До завтра время есть. И развернулась, тяжело ушагав в сторону «операционной»: как Эл решил, к дредноуту. Грод фыркнул. Сарил за его спиной только руками развел, мол, ну вот так. И все. И ушли. Рядом материализовался Логан. — Крутая тетка! Ну что? Все? На землю бесшумно спрыгнул Морти со Шкипером на плечах — дракончик увлеченно грыз сережки у него в ушах. Эл скривился: — Угу. Крыса бумажная, точно сейчас насчитает до ебени матери… — Вероятно… — мрачно согласился Рога, еще раз мазнув напоследок взглядом по окружению и поманив всех на выход к двери возле дальней стены. — Но пока я бы не стал раньше времени бить тревогу, — он понизил голос и огляделся, когда дверь отрезала их от ангара и вперед потянулся плавно поднимающийся коридор. — Паскуда блефует. Половину материалов они наверняка один хрен через Коуди закупают. Если правильно козырнуть нужной информацией или закупиться через Коуди самим, этот крючконосый залупень отсосет с заглотом. Заберу смету и сразу с ней к Коуди и пойду. — К слову, — Эл провел пальцами по металлу стен, вслушиваясь в дыхание машины. — А чего ты там все время ходил высматривал? — Всякое возможное. Планы «б», «в» и «г», если точнее. На случай провала с планом «а». — И какой у нас план «а»? — склонил голову Логан, почесав пристроившегося на Морти Шкипера под подбородком. Рога хмыкнул: — Не ужаснуться итоговой цене ремонта и честно отвалить им их деньги, — он посмурнел. — В противном случае… Ладно, к черту загадывать. — Шкипер курлыкнул, на что Рога повернулся к Морту. — Я кстати не понял, ты с этой пакостью подружился что ли? Юнга изобразил ответ. Логан с удивленной радостью перевел: — Говорит, «я видел раньше этих животных. Они редкие, но у нас их можно встретить, если высоко залезть в горы и если повезет. Но даже у нас многие считают их сказкой, а за родной землей я был уверен, что их нет. Он хороший. Животные священны». Рога одобрительно покивал: — Эво как. Ну хотя бы не придется больше его от чужих ныкать и придумывать о нем отсебятину. Легенда будет, что ты его со своей земли привез. Логан довольно заскрипел хихиканьем. Время до вечера протянулось в ленивом безделье. Они вернулись в трактир, познакомили остальных с Мортом, получили звездюлей от Лин за всеобщее утреннее разгильдяйство. Логан торжественно вручил Двадцать восьмой новый шарфик, который та вопреки думам Эла с радостью и благодарностью тут же намотала на шею. Ева вернулась из банка, порадовав почти пятью миллионами, вырученными за их пожитки, что на добрый порядок уняло всеобщую панику. Улучив минутку, Эл выловил ее и позвал после Хэллоуина на ужин, мол, как раз при всем параде будет, на что она к его восторгу согласилась. Руди отлежался, Док отоспался, Морти в коллективе прижился… а потому вечером к обещанному Рогой новому сюрпризу отправились в крайне приподнятом расположении духа. Зная специфику его «сюрпризов», Эл ожидал всего, начиная каким-нибудь золотым прииском и заканчивая нудистким пляжем. Но Рога, что не удивляло, удивил. Проведя их окольными путями почти к докам, он свернул левее, в сторону восточного луча. Там в стене отодвинул какую-то решетку, попетлял по коридорам-катакомбам, уходящих все глубже в недра Ао. И наконец, когда уставшая от неизвестности команда начала очень уж настойчиво его бранить, остановился возле тупика, заканчивающегося широкими металлическими дверьми. Ни ручек, ни навесных замков. — И что это? — с сомнением оглядываясь, нахмурилась Лин. Рога улыбнулся. — Ну погоди еще немного, кроха, терпение — величайшая благодетель. Джо-Джо уткнулся носом в массивную, прибитую к двери, табличку: — Здесь написано: «по-сто-р-ронним вход за-пр-ре-щен», — по слогам зачитал он. — Нам нельзя туда? Логан молча подошел к нему, шмыгнул носом на табличку и без слов отодрал ее протезом, бросив на пол. — Ну вот. Больше не написано. Значит можно, — он толкнул было двери: ладонями, плечом, попинал ногами. Поковырялся пальцем в замочной скважине. — Или не можно… Ради эксперимента Лин тоже попробовала открыть дверь. Ноль внимания, десять фонтов презрения со стороны десяти футов полированного металла. Рога сложил руки на груди и перекатился с пятки на носок: — Кэп, и сколько же раз мне надо тебе говорить? — А? Чего? — Если тебе что-то нужно сделать, ты берешь для этого инструмент, так? Логан насупился: — Ну допустим. — Ты хочешь открыть дверь. При помощи какого инструмента ты можешь это сделать? Уточню: ломать двери нельзя и потом все надо оставить так же, как и было. Эл не очень вкуривал, к чему он ведет, но как и остальные наблюдал молча. Логан же постучал пальцем по щеке. — Да иди ты в задницу со своими загадками! — сдался он в итоге. — Я ж не взломщик, откуда мне знать?! Рога растекся в довольной лыбе: — Ве-ерно. Но?.. И тут до Эла дошло. Просто вспомнилось само. — Так ты же вроде говорил, воровством промышлял и взломами всяким! — воскликнул он. — Ты знаешь, как ее открыть, да? Рога подмигнул ему. — Бинго, старик, — он повернулся назад к Ло. — Кэп, если тебе поплохеет, ты обращаешься к доку. Если у тебя что-то сломается, ты пойдешь к старику. И далее, далее, аналогия, думаю, понятна. Мы — такие же инструменты. Просто попроси, прикажи сделать: и получишь желаемое. Видишь, как просто? Логан поджал губы: — И к чему этот спектакль? — Ну… — Рога выразительным взглядом обвел команду, точно решая, говорить или нет. Задержался на Эле и Чарли. Эл, смутно начав догадываться, чего демон добивается, уверенно кивнул. — Я ведь не раз говорил тебе, что умею взламывать замки. Умею кучу всяких вещей. Ты считаешь важным знать о наших слабостях, но при этом почему-то забываешь о сильностях. Ты не сможешь вскрыть эту дверь, не оставив следов. Но и никто из команды не сможет. Я — смогу. И это факт. Логан вскинулся: — И чего ты хочешь сейчас, кубок?! Захочу — и вскрою, ясно?! Шкипер на его плечах ворчливо завозился. Рога усмехнулся: — Не-а. Не вскроешь. И вот это — твоя слабость, кэп. Что ты не можешь просто признать, что ты чего-то не умеешь. Или не знаешь… Но так и должно быть, понимаешь? В этом заключается сила команды. Твоей команды, кэп. И если ты не обладаешь навыками, чтобы вскрыть замок или выбрать кинжал, починить корабль, вылечить болезнь или рассчитать верный курс — это нормально, и именно по этой причине рядом с тобой есть люди, которые сделать это могут. Для этого просто надо… попросить. Вот и все. Логан прикрыл глаза. Вдохнул. Выдохнул. Дернулся от курлыкнувшего ему в ухо Шкипера. Процедил: — Ты подслушивал. — Да. Потому что это тоже умею лучше. Навыки не пропьешь. Эл честно ожидал драки, ибо выглядел Логан так, словно сейчас съездит Роге по носу. Но сдерживался почему-то и молчал. Только дышал тяжело и жмурил глаза. — Хорошо, — он поднял глаза на боцмана и выдавил сквозь зубы с таким лицом, точно старался избить его по меньшей мере ментально: — Друже, открой эту чертову дверь. Пожалуйста. Рога и ухом не повел. Весело улыбнулся и изобразил легкий поклон головой: — Как пожелаешь. Он вытащил из кармана связку отмычек и присел к скважине. Примерился, выбирая нужное, вставил в отверстие зазубренную пластину, сосредоточенно пошебуршил ей внутри некоторое время, прислушиваясь. Потом осторожно вынул, вставил другую отмычку. Внутри двери задребезжал механизм. Еще пара секунд — и замок характерно щелкнул. Рога довольно убрал отмычки в карман и сделал приглашающий жест: — После тебя, капитан. Логан втянул носом воздух, рыкнул «спасибо» и толкнул ногой дверь. Внутри оказалось темно. Рога протянул руку по стене и щелкнул рубильником. Причем с такой уверенной рожей, будто в собственный сортир явился, право слово. Загорелись по потолку электрические лампы. Логан моментально позабыл про свои обиды и пораженно выдохнул: — Откуда это здесь? Рога прошел в центр комнаты, раскинул руки и закружился вокруг своей оси. — Ну, где-то же надо тренироваться гарнизонным солдатам? Пришлось подкупить кое-кого, но теперь каждый вечер этот тренировочный зал будет целиком в нашем распоряжении; сюда никто не придет и никто здесь не застанет. Ты ведь хотел тренировки, кэп? А старпом наш замечательный, помнится, не желала, чтобы мы просто круглосуточно пили и блядствовали. Так что почему бы и не проводить время с пользой здесь, пока ожидаем починки Фредди, как считаете? Тренировочный зал был огромным. Здесь имелись и спортивные снаряды для упражнений, и какие-то совсем уж неизвестные Элу машины-механизмы, и длинная площадка с мишенями и манекенами для тренировки в стрельбе… Что же, сюрприз в самом деле удался на славу. Логан вместе со Шкипером унесся изучать окружение, остальная команда последовала его примеру. Эл подошел к подпершему спиной стену Роге, подперев ее рядом. — И кто б потом что про воспитание говорил… Сам его носом ткнул, а когда мы с доком сделали то же, ты нас отвозил за это, — ворчливо возмутился Эл. — Ну потому что вы тыкали не правильно. Ох, ну разумеется. — Значит, все-таки тебе не совсем уж до фонаря это все. Рога лукаво улыбнулся и склонил голову на бок. Убедился, что рядом никого нет и никто их не подслушает, но все же заговорил очень тихо: — Это только верхушка айсберга, старик. Он слишком гордый, слишком упрямый и далее-далее. Но именно из-за этого в нем имеется огромный потенциал. Не знаю, как так повезло, но он действительно собрал вместе настоящих мастеров. И именно из-за того, что он неопытный, в наших силах слепить из него действительно сильного лидера, который поможет нам же самим в должной мере раскрыться и стать сильнее. И которого мы сами хотим в нем видеть, как бы цинично это не звучало. Просто… — он призадумался. — Это как с переломами, наверное, знаешь. Если оно кривое, нужно сломать, чтобы оно срослось потом правильно. Только ж он сам в ответ все что может переломает, — он длинно выдохнул и провел ладонью по всколоченным волосам. — В этом я на самом деле восторгаюсь старпомом нашим. Потому что спорить с кэпом — все равно что пытаться разрушить Пограничный Пояс. Бесполезно и невозможно. Просто нереально. Я не настолько отчаянный человек, чтобы пытаться лбом проломить горы. Потому остаются только подобные радикальные методы. — Как-то это прям эгоистично звучит больно, — Эл потер рукой шею. — Зачем это… тебе? — выделил он последнее слово. — Мне не жалко объяснить, старик. Но боюсь, что никто из вас это просто не поймет. — Ну ты попробуй. Рога вздохнул. — Такова моя природа. Он мой Хозяин. Для меня благо все, что приносит ему сильные эмоции. Моя самая большая боль — его недовольство мной. Я — солдат, исполнитель, инструмент. Но я не знаю, не понимаю, чего он от меня хочет, — он качнул головой. — Чтобы я был… кем? Другом, любовником, подчиненным? Мне нужна конкретика, задача, иначе я чувствую себя… бессмысленным и ненужным. Потому что сам по себе без всего этого пустышка, оболочка без наполнения. Но проблема в том, что он и сам, видимо, не знает. И это касается нас всех. Кто ему нужен? Какими мы быть должны?.. Даже если взять произошедшее только что, с дверью. Как он тогда вам с доком говорил, что желает знать сильные и слабые стороны, чтобы использовать потом это во благо? Ну вот, я указал ему на это. Думаешь, он это уяснил и теперь спокойно будет обращаться ко мне за помощью? Да ни черта. Зная его, он скорее озаботится тем, чтобы научиться вскрывать гребаные замки. Причем опять же, нет, он не подойдет ко мне с просьбой его научить, упаси Боги, он откопает какое-то пособие и будет ныкаться с ним по углам, чтобы, не приведи мироздание, кто-то из нас не узнал об этом. Улавливаешь суть проблемы? А вот он не улавливает. Потому я хочу, чтобы он это для себя понял и принял. Даже если для этого его придется в чем-то ломать и насильно разгребать дерьмо в его голове лопатой. Эл перевел взгляд на Логана, вместе с Джо-Джо и Двадцать восьмой рассматривающим штанги. Вспомнилось, как когда-то что-то подобное втемяшивал ему папка, только аналогию проводил с грязным бельем. Мол, оно есть у всех, это грязное белье. И его надо стирать. Но чтоб кто-то стирал тебе труханы, особенно когда ты уже весь большой и здоровый, — это стыдно. И тогда ты либо учишься стирать его сам, либо ты важный умный человек, за которого такие мелочи делают слуги, либо перестаешь стесняться, что немощный грязнуля, но тогда ты не мужик, а творог подзалупный и сопля из-под мамкиной юбки. И попросить научить тебя стирать белье — это не стыдно. Стыдно ходить в черкашах и быть ленивым неумехой. Так что логику Роги Эл понимал. Но почему-то из-за его слов было тревожно, неспокойно. Об этом ли предчувствии каждый раз говорил Ло? — Думаю, я все же тебя понял. На самом деле Эл совсем не был уверен, что понял его верно. Вообще уже как-то ни в чем уверен не был. И его это бесило. Никогда ни в чем не сомневающийся и твердо прущий вперед тараном, теперь он не знал, что и думать. О Ло, о доке, о команде, о собственных убеждениях. Значит ли это, что он в них все-таки не верит?..

***

Эл тяжело вздохнул и решительно положил на стол перед Торой тубус с чертежами. Она засмеялась: — О-о, ты все-таки решился! Я прям слышу, как агонизирует твое эго. Настолько нужна помощь? Эл криво улыбнулся: — За эти чертежи ты сделаешь нам жирную скидку, и она нам сейчас гораздо нужнее. А что узнаешь секреты протеза — не страшно. Я уверен в пацане. Даже если его протез перестанет быть уникальным и давать ему преимущество, он все едино сможет надрать жопу кому угодно. Так что мне срать, мне только в гордость, если мое открытие будет пользоваться популярностью, — он совсем уж нахально оскалился. — Да и ничто не мешает мне его модернизировать, сделав на порядок выше того, что изображено на чертежах. Тора облокотилась на стол, подперев голову кулаком, молчаливо покатала тубус другой рукой. — А ты не такой болван, каким сперва показался. — Болван?! В задницу себе свойное снисхождение затолкай, женщина, я в сто тыщ дохерищ лучший инженер, чем ты! И ни одна сутулая собака на этом свете не переплюнет меня в работе, ясно тебе?! На спор, слабо? Что хочешь дай мне, любое задание, я тебе из говна и палок корабль соберу! — Ну один уже собрал, ага, — в тон ему оскалилась Тора. — Паруса под цвет своих подштанников выбирал? — Под цвет рожи твоей синюшной. За гонор свой ответить слабо? Я-то уверен в своей работе, — Эл подначивающе махнул ей рукой. — Давай, по фактам, коль так, назови мне, в чем Фредди плох. Она с гулким смешком откинулась на спинку стула и закачалась на нем взад-вперед. — Ну хотя бы в том, что его обслуживание вам обходится как постройка моста чугунного. Ониксовое дерево для пиратского корабля? Серьезно? Или ты думал один такой умный решил, что древесина для кораблестроения идеальная? Увы и ах, это просто невыгодно, овчинка выделки не стоит. Так что ты просто дурак, потому что мучаться вам теперь с этой древесиной — не перемучаться. Авантюрный, смелый, с лихим полетом фантазии, признаю. Но полнейший дурак. Ладно, — не дав Элу продолжить грызню, она стукнула передними ножками стула о пол, убрала тубус в шкаф за спиной и достала оттуда чистый пергамент, расстелив его на столе. — По поводу бригантины после праздника. Не каждый день ко мне на верстак попадают киборги, что уж лукавить. А потому я получу из этого максимум, Сайфер. Как насчет не простого ремонта, а, скажем, небольшой модернизации? Предложение было соблазнительным. Более того, именно идеи о собственном усовершенствовании Эл и обкатывал вот уже все то время, как неожиданно нашел в своей мастерской чертежи. Только вот проект еще не был готов, да и не хотелось бы так рисковать, доверяя подобную работу… ну, не прям недругу, конечно, но и не другу. Но вот если по мелочи… Он выдернул у нее из-за уха остро заточенный карандаш и склонился над пергаментом, ловко начав чертить уверенные линии. — Собственно, вот, оно мне тут… вчера вечером эта идея пришла, когда я наблюдал за движениями кока нашего, — спустя минут десять молчания, обвел он рукой нарисованное. — По идее, если вот здесь, внутри, заменить на пластокрабовые пластины, оно и по весу не сильно грузно выйдет. А для охлаждения можно вот тут радиатор припердолить. Ступицу здесь пока в душе не шатаю, как ее работать, чтоб крутящий момент вот прям отседова выдрочить, но это в процессе докумекать можно… — Эй, Сайфер, — Тора как-то нервно дернула губой. — А ты где это увидел? — В смысле «увидел», етить тебя? В мозгу в своем! Она качнула головой. — Я не об этом… Немного помявшись, она бросила быстрый взгляд на Эла и развернулась к заваленному бумагами шкафу, чтобы потом вытащить с нижних полок ветхий, пожелтевший от времени пергамент и раскатать его рядом на столе. Перед ними лежало два абсолютно одинаковых чертежа. Один в один.