На пути к Тихому Приюту

Кап, кап… — Как твое ничего, младший? Хаос валяется на обшитом лоскутами человеческой кожи кресле: закинув ноги на спинку и свесившись с сиденья вниз головой. Черные волосы ниспадают струящимся водопадом, который вливается в окружающий подвижный мрак. Брат широко улыбается — и будучи перевернутой, улыбка делает его лицо еще более жутким. Рога оглядывается. В аквариуме с муренами колышатся водорослями неясные создания. — Что это за место? Хаос улыбается еще шире. Медленно поворачивает голову, и при этом улыбка остается все в том же положении, точно приклеенная к материи сущего; будто якорь, вокруг которого поворачивается лицо. — Это сны. Или все же реальность? Я не знаю. Думаю, лучше спросить у Кошмара. — Сны… — глухо повторяет за ним Рога. Он подносит к лицу руки, но не видит их, хотя чувствует, что они на месте. — Ты ведь… Это Тартар? Брат рывком доворачивает голову и сползает с кресла на пол, выгнув грудь и встав на четвереньки. Ужасная перевернутая кукла. Смеется: шаркающе, сухо, и медленным ломаным приставным шагом обходит кресло. — А что вообще есть Тартар, младший? Разве ты его таким запомнил? Или нас?.. Некоторые вещи существуют в тех плоскостях, где их невозможно определить одним лишь скупым словом. Тебе ли не знать. — Почему я тут? Снова сухой смех. Хаос немыслимым образом переплетает конечности и подходит ближе. К капанию воды примешивается треск хрустящих костей. — Мы не можем просто соскучиться по тебе? Так редко видимся. Бреши к тебе пробить так непросто… Эфирное тело оплетает холодом черного тумана. — Мы? — Если это сон. Мы… Сон… — Кошмар тоже здесь? — Смотря, что подразумевать под понятием «здесь», — Хаос гибко оплетает вокруг то ли руками, то ли волосами. — Но в моем «здесь» я его не встречал. Возможно, его приютил туман? Тебе лучше знать. Рога чувствует: в этих словах сокрыто что-то очень-очень важное. Но мысли утекают меж пальцев черными волосами брата. И ухватить их не выходит. — Как ты попал… сюда? — голос опускается до еле различимого шепота. Рога сам не понимает, почему вдруг задает этот вопрос. Точно его задал кто-то другой, просто используя его рот. — По плану. Все идет по плану… — глаза-угли Хаоса оказываются перед лицом. — Ты вспомнишь, младший. Отсчет уже пошел. Теперь главное — успеть. Думай. Вспоминай! — он переходит на крик резко и неожиданно. Эфирное тело стягивают путами волосы. Падение капель на фоне оборачивается ритмичным щелкающим звуком: все громче, громче, ближе… — Кошмар! Мертвый! Все, что ты знаешь — бутафория, танцы марионеток! Задавай правильные вопросы! Вспоминай! Вспоминай! Вспоминай! Щелк!.. Рога распахнул глаза и уставился в потолок. Грудь ходила ходуном. Веки слипались от влаги. В этот раз все было как-то… иначе. Последние слова Хаоса отпечатались в сознании так четко, будто он видел его только что воочию, а не во сне. Да и Архаэль на сей раз не явился — впрочем, может, из-за сопящего под боком кэпа?.. Вспоминай… Что он должен вспомнить? О чем? И что значили эти слова про бутафорию? Когда-то Рога читал, что сны — это всего лишь бессознательные образы, завязанные на памяти и опыте. Вот только разговор с Хаосом больше походил на какое-то видение — слишком уж натуральным ощущался по сравнению с обычным сном. Но Рога как не старался, вспомнить не мог. Какой еще план? За что Хаос угодил в Тартар, почему из-за Роги? Так братец Мертвого еще приплел каким-то боком. И Кошмар, да. До этого Хаос что-то сказал там про него, что-то… Черт, что же он сказал… «Задавай правильные вопросы!» Рога зло вздохнул и постучал по лбу костяшками кулака. Правильные вопросы… Он почувствовал, что Логан проснулся, еще до того, как тот сонно завозился. — Ты чего? — кэп зевнул и потянулся. Рога хмыкнул на хаотичное гнездо, в которое они за ночь сбили одеяла, сравнил с гнездом на голове Логана. Уют прям, куда деваться. — Давно проснулся? Чего тоже не толкнул? — Да отсыпайся уж, — уловив его недовольство, Рога дополз до тумбочки и протянул Логану стакан воды и оставленную доком таблетку от похмелья. — И так гудели до утра. Логан запил таблетку и смешно поморщился на горечь. — А сейчас сколько? — Половина третьего. — Охренеть, — он поставил пустой стакан на пол и рухнул назад на подушки. — Гребаный Хэллоуин твой. Ни черта толком не помню. Я сколько выжрал вчера? Рога лег на бок, подпер голову кулаком и ухмыльнулся. — Пару баррелей и еще рюмашку. Ну, а если серьезно, то правда дохерища. Тебя док насильно тошнил даже — боялся, что ты от алкогольного отравления кони двинешь. Но в итоге ничего вон: микстурами тебя какими-то напоил, я вдобавок кровушки отсосал. Он мне про интоксикацию там потрещал, велел тебе по пробуждению таблеточку скормить и проследить, чтобы ты в течение часа обоссался, а потом чем-то легким тебя позавтракать. — Везет тебе, — он со стоном перевернулся на живот и зарылся глубже в подушки. — Такой бодрый, аж тошно. — Если тебе от этого станет легче, то я тоже от похмелья могу страдать, вообще-то. И страдал, до того, как мне пришлось с доком о тебе заботиться… Логан зло фыркнул. — Пришлось ему… Ну вот и не приходитесь в следующий раз, сам справлюсь, тоже мне… Рога прищурился. Он начал это замечать буквально недавно: то, что с каждым днем связь с Хозяином крепла все сильнее. Уже настолько, что для прочувствования его эмоций не приходилось сосредотачиваться: эмоции кэпа Рога теперь слышал постоянно, как фоновый шум. Потому и сейчас недовольство, злость и непонятная обида, волной плеснувшиеся в душе Логана, для него без внимания не остались. С Архаэлем в этом плане было немного проще. Тот крайне редко испытывал что-то кроме равнодушия. Полный штиль в эмоциях, изредка бликующий яростью, радостью или интересом. От кэпа же Рогу зачастую убалтывало, как в центрифуге. Слишком много всего, слишком часто одно сменяло другое. И пока было попросту неясно, действительно ли кэп клинически больной или это что-то другое. И как на это реагировать. И что делать. Рога не знал. Потому пока наблюдал и сопоставлял. Ну и, разумеется, о своих навыках Логану не говорил: во-первых, потому что тот сам до сих пор так и не спросил, а что, мол, ты умеешь, а потому пошел в жопу; а во-вторых… даже по отношению к Хозяину не мешало иметь хоть какие-то козыри в рукаве. Логан, конечно, — не Архаэль, но мало ли… — Кэп, не сердись, — Рога подполз ближе и потерся щекой о его плечо. — Напился, ну и что? Со всеми бывает. Если хочешь, потом расскажу тебе парочку секретов, как пить и не пьянеть. Полезный навык. — Логан угрюмо проворчал в подушку что-то неразборчивое и отвернулся. Рога скользнул губами по лопатке, нырнул рукой под одеяло и сжал оголенную ягодицу. — Ни черта не понял я, кэп, но согласен на все, что мой капитан захочет. Логан заворочался, пытаясь уйти от прикосновений. — Отстань… Рога и не думал отставать. Откинул одеяло, насильно перевернул Логана на спину, приложился поцелуями к груди. — Ну уж нет. Поправочка: на все, кроме этого. Для успокоения твоей совести, считай это платой за ночную возню с тобой. В чувствах колыхнулось возбуждение. Рога застонал. Как же сладко… Логан попробовал вяло отпихнуть его, зарычал. — Да бездна, серьезно? Я ж даже в душе не был, от меня несет как от козла. Рога вздохнул, устроил подбородок на его бедре и со всей возможной проницательностью посмотрел в глаза. — Кэп. Давай я вот в очередной раз тебе скажу и ты, наконец, это уяснишь и запомнишь. Мне плевать. Понимаешь? Будь ты хоть весь в нечистотах измазан, для меня ты самый лучший, вкусный и желанный. Ты мой Хозяин. И мне вот абсолютно, совершенно, неверосукаятно насрать, когда ты там мылся. Я тебя хочу. Сейчас, — он широко провел языком по наливающемуся члену. Чувства обожгло неясным стыдом, замешательством, небольшой толикой недовольства и — о-о-о! — желанным возбуждением. Рога рычаще застонал. — Да-а, мой Хозяин, пришло время покормить твоего голодного демона… Он осекся и замер, потому что по чувствам хлыстом ударила злость. Рога запаниковал. Что он сделал не так? Почему? За что? Тело еще помнило, что такое направленный на тебя гнев Хозяина: инстинктивно сжалось, напряглось. Рога сглотнул и поднял глаза. Логан лежал, закрыв лицо ладонью, но было заметно, как он сжимал челюсти. — Кэп? Что не так? Логан длинно выдохнул, потер лицо. — Нормально все. — О, в самом деле? — Да. Просто отвали от меня! — Почему? В чем дело? — Я могу просто не хотеть?! — Логан перешел на крик и просочился из объятий. — Отстань от меня, чего насел! Это приказ! Рога, удивленный таким поведением, послушно отстранился, сев на пятки. — Да ну ладно, чего орать-то сразу, я будто тебя насиловать тут собрался. — Ну тебе же надо! — ядовито прошипел Логан. — Я что теперь, как корова дойная? — Чего? — Рога недоуменно моргнул. — Ты чего несешь? Твою за ногу, кэп, вот ты когда с похмелья, такая задница становишься, что туши свет, ты б знал. Пошли давай на завтрак. Логан демонстративно скрестил руки на груди и упал назад на подушки. О, ну разумеется. Рога вздохнул и потер бровь. Ну почему именно ему выпало разбираться с этим дерьмом? — За что ты злишься на меня? — Я не злюсь. — Кэп, не трепи нервы, я тебя прошу, — Рога ласково ему улыбнулся. — И не дуйся. — Я не дуюсь. — Ты как ребенок себя сейчас ведешь. — О, ну конечно! — Логан импульсивно взмахнул руками. — Твой предыдущий Хозяин наверное таким не был, да? Да и трахал поди исправно! Рога совсем уж потерял нить мыслей. Свел брови. — При чем тут Архаэль вообще? Логан подмял одеяло в комок, обнял его, зажав ногами, и свернулся клубочком. — А то я не понимаю, что ты нас сравниваешь. А-а, так вот оно что. Рога горько ухмыльнулся и аккуратно подполз к нему со спины. — Не сравниваю. По крайней мере, точно не в его пользу. И, если тебе интересно, он никого из нас не кормил своей з'ëррой. Ее у него просто… нет? И со мной он не спал ни разу. До тебя я даже не представлял, что оно может быть… так, — он улыбнулся ему в загривок, потерся носом о шею. — Так сладко, так прекрасно, так сильно. И все сильнее с каждым днем. Ты удивительный, кэп. И я безмерно благодарен небесам и рыжему, что он надумал тогда сдохнуть. Потому что я смог заключить Договор с тобой и стать твоим… Рога потерся щекой о плечи, пересчитал поцелуями гребешки шейных позвонков. Но только злость Логана никуда так и не делась, вместо этого вовсе мутировав в какую-то непонятную мешанину из зависти, уязвленной гордости, стыда, алчности… Он недовольно фыркнул, рыкнул, ушел от прикосновений и встал с кровати. — Ясно. Я в душ, и пойдем завтракать. Сегодня еще за сметой надо. Да как же он заимел, а — при том вот совсем не в том смысле, в каком хотелось. Шаг был рискованным, но все же… Рога наклонил голову набок и отстраненно провел рукой по одеялу, еще хранившему чужие тепло и запах. — Кэп, ты не можешь запираться в этой своей скорлупе вечно. Я, конечно, не прям аховый психолог, но я могу тебя выслушать и, ну, попытаться помочь, наверное. Для меня важно это. Когда ты злишься и тебе плохо, мне плохо тоже, — и в ответ снова, новый удар бешенства, которое Рога уже начинал перенимать. Да что не так с этим кретином, в конце концов?! — Кэп, ты задрал, ты можешь, сука, сказать словами через рот, в чем дело?! — А вы много мне говорите? — Логан резко развернулся, зло скривил рот. — Ты лично много мне говоришь? Вот и я не обязан. Рога упрямо вскинул голову и встретил тяжелый взгляд, принимая вызов. — А ты спрашивал? Что за детские обиды непонятные? — Я не ребенок! — Я и не называю тебя ребенком, баран, я говорю что ты ведешь себя по-детски, это разные вещи! Но ты же опять услышал, что захотел, и опять себе сам что-то придумал! И сам на это обиделся! Хотя я до сих пор не вдупляю свою вину! — Да пошел ты в жопу… — Это приглашение? — У тебя другие темы для разговоров есть вообще? — А ты их со мной заводил? — Как же ты бесишь. — Взаимно, мой капитан. Логан прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Рога весь обратился в ощущение. Чужую злость медленно вымывало, словно волнами — на смену ей так же медленно приходила пустота спокойствия. Значит, Роге действительно не показалось, и кэп в самом деле попросту глушил это все в себе насильно. Каждый раз. Вместо того, чтобы просто разобраться. Удобная политика «не думать». — Все, ладно. Забили. Что и требовалось доказать. Рога фыркнул. — Повторяю: ты не можешь вечно просто брать и забивать, кэп. И не можешь требовать от других откровений, если и сам играешь в молчанку. Зуб за зуб и все такое, знаешь? Но просто на хер слать, конечно же, всегда легче. Логан ничего не ответил. Просто схватил с полки полотенце и хлопнул дверью ванной. А Рога с усталым вздохом раскинул руки и завалился спиной на кровать.

***

Воняло ворванью и горячей древесиной. Визги пил, пусть и отдаленные, вгрызались в мозг тупыми сверлами. Рога помассировал виски, отпихнул от себя липнувшего банным листом Шкипера и хмуро воззрился на закрытую дверь. «Десять минут здесь подожди», — бросила ему Тора на вопрос о смете и скрылась назад в кабинет. Оттуда же ему приветливо помахал до крайности довольный Эл. Хоть одно радовало — старик выглядел уже далеко не потрепанным, подлатали его на славу. И даже вроде более того, хотя о деталях своей модернизации киборг пока не распространялся, а внешне какие-то существенные изменения Рога не заметил. Впрочем, разбирался он в механике неважно. Эл в доках едва ли не поселился, со мнительной ревностью вознамерившись контролировать весь процесс работ, от сметы до самого ремонта. С его слов, чтобы не нагрели, не нагадили и не слизали подчистую все секреты конструкции Фредди — орудий в особенности. Рога сомневался, что киборг вообще спал, но вчера на Хэллоуин он кутил вместе с остальными — да и то больше потому, что в честь праздника в доках объявили выходной и оттуда выгнали всех, а Эл согласился оставить Фредди без присмотра только с условием, что на нем разрешат прибывать Шкиперу. Рога погладил бровь. День-мудень, с самого утра все наперекосяк. То кэп со своей свистящей флягой, то потом Лин с Руди на два голоса со своей опостылевшей песней «давай иди, давай быстрей, а деньги, а вдруг, для спокойствия», теперь еще и голод подтачивать начал, из-за чего раздражало буквально все… То сны. Чертов кэп. Чертов Хаос. Чертово все. Но Хэллоуин отметили действительно весело. Наконец кабинет Торы выплюнул из себя Эла. Старик без реверансов сунул Роге в руки два исписанных листа и отошел с ним в сторону, подальше от посторонних ушей. Шкипер, зараза, понятливо уселся чуть поодаль на шухер. — Ну что, старик, как оно в итоге? Киборг уклончиво покачал в воздухе ладонью. — Да не так чтобы все плохо, но и не шибко хорошо. Захеры эти ушлые, конечно, только волю дай по самую глотку лишка навешать. Я тебе в общем смотри, два варианта набросал, спроси за оба. Там побюджетнее и по красоте. Если тот, что по красоте, получится подешевше и в наш бюджет, то прям хорошечно будет. — Да ясно уж… — А остальные как? Лин передала тебе списки? Я там тоже писал по мелочи… — Угу, — Рога сунул свободную руку в карман штанов, поежился. — Провизия, медикаменты, выстраданный доком табак, цветные мелки для кэпа… Стопка толщиной с тетрадь, еще и пометки там на полях и в скобочках всякие наделала! Пункт в одно слово — пояснений к нему на абзац. Снарядила, как супруга на рынок, вот натурально. Спасибо, что без наставлений о выборе детского питания. Типичная женщина, будто Коуди будет там разбирать, с пятнами нам нужны яблоки на бочкáх или без пятен, потому что они, видите ли, кислые и их никто не ест! Два часа с ней и рыжим сейчас бодался-выслушивал! Эл усмехнулся. — Это она может. Проще согласиться, с ней даже у Ло спорить не всегда выходит. — Я заметил! Он-то сразу схапал мелкого и свалил, едва они ему на уши присесть попробовали, я один оборону держал в итоге, что ты думаешь! Будто меня в баталеры нанимали… — Свалил? И куда? — Да похеру, — Рога зло сощурился и ссутулился. — К Рорку, скорее всего. Или еще к каким своим новоприобретенным приятелям. Задница без приключений же зудит. И конечностей целых слишком много. — Ну, ясно… — Эл почесал щеку. — Ты из-за этого хмурной такой? Или еще случилось чего? Как заботливо, обосраться. — Встал не с той ноги, с поломаной, — Рога ворчливо нахохлился. — А хотелось бы с чужого члена. Голодный я, отвали. Киборг всхрапнул. — Опять побычились? — Да в глубинный чертог его, придурошного. Вот как моча в голову ударит — и хер что сделаешь, пока сама назад не отольет… Ладно, ты-то тут как? — он усмехнулся. — Кроха уже переживает, что ты здесь решишь остаться. — Да куда я денусь… — Эл неуверенно почесал затылок, а потом оглянулся по сторонам, утянул Рогу в совсем уж закрытый закуток за каким-то заваленным досками стеллажом и наклонился к его уху: — Неладные дела тут, не нравится мне. Потому и торчу, говорил же уже. Ну и вызнаю, чего получается. И в чертежи к этой бесовской женщине уже нос сунул, куда смог, и по складам пошарился, где сдюжило. И доки нашел, другие, закрытые. Меня оттуд, само разумеется, сразу ссаными тряпками погнали, но что я там увидел, мне очень не понравилось, — он требовательно подергал Рогу за плащ и понизил голос до совсем неразличимого шепота, почти что одна только вибрация губ и горла; Рога проклял всколыхнувшийся голод, но подключил способности и слух напряг: — Корабли там стоят. Донорские, на разбор. Рога аж оскалился. — И что?! В пиратском стане краденые суда, эка невидаль… — Тише ты, етина мать, — Эл с шипением ткнул его в бок, тут же воровато озираясь. — Хер бы краденые. Чтоб я сдох, ежели они не у местных клиентов их отжимают. Потому что фрегат с носовой фигурой в виде порфироносной акуло-бабы навряд ли имеется у каждого второго. — «Акулья королева»… — Рога закусил губу и киборг подтвердил его догадки медленным кивком. — Дампир на Тортуге? — Вот этого уж не знаю. Но не слыхал и не видал. — Корсаров на Тортуге не сказать что привечают. Хотя, смотря какой корсар. Феникс умудряется на обоих стульях сидеть каким-то чудом, как я понял. Просто обычно на таких сомнительных желтый допуск вешают, а не зеленый, и любую недружелюбность тогда имеют право расценивать как угрозу. И цены ломят втридорога. Чиниться тут ему попросту невыгодно… — Рога задумчиво качнул головой. — Чтобы отдать корабль… Может, подобрали где брошенный? А Дампира с командой просто до них — того? Эл отрицательно фыркнул. — Сомневаюсь. Ао, конечно, сопровождает парочка кораблей — да ты их видел, нам на встречу люгер почти сразу выскочил, справился, куда нам нужно. Они же и до луча провожают, и всякое интересное из воды вылавливают, коль случается. Да вот только к нетронутому боем дрейфующему судну никто подходить не рискнет — вдруг команду мор покосил, или проклятие? Нет. Неоправданный риск. Приятель наш был здесь, и куда бы вместе с командой потом не делся — но судна у него больше нету. Ибо поверь мне на слово — такую красоту за просто так добровольно на запчасти не отдают. Настоящему капитану это что сердце вырвать. И как трофей на запчасти не разбирают — Тортуге бы самим было выгодно его в патрульный флот поставить или целиком продать. Так что говорю тебе — нечисто, одно с другим не вяжется. — Кэпу говорил? — Дак я сам только вот нынче поутру вызнал. Так что чем скорее мы подлатаемся да свалим — тем лучше. Неспокойно мне как-то, в общем, — он поскреб щеку. — Парочку рож сайберважьих еще там приметил каких-то больно знакомых, но не вспомню никак, где видел. У Ловкача в прихвостнях, может… Или просто на улицах где, или в заведении в каком… Хотя все на одно лицо, волчьи морды. — Да ну не правда. Ладно сказал бы фаитирийцы еще как один узкоглазые, или наги там, но у сайберваргов-то точно черты разные… — Да ну не важно! Ты меня понял, короче. Пошепчись там по углам, авось и выведаешь чего на весь этот счет. И уж ты постарайся по вкусной смете все организовать. Ибо насмотрелся я тут на местный арсенал и прочие приблуды… — он невесело цыкнул углом рта. — Все им не доверю, само собой, сам потом на месте подшаманю. Но материал для этого как минимум нужен. Рога кивнул, сложил списки и запихнул те во внутренний карман плаща. — А с бригадиром с этим как тут? Подружились? — он проказливо улыбнулся. — Или побольше чего? — Да упаси меня все боги возможные, — Эл выпрямился и отмахнулся. — Спесивая чванливая самодура. Чувством самоважности достанет до неба Звездному Сыну жопу пощекотать, что говорится. Но Макер толковый, этого не отнять. Тоже правда, — беспокойством и неуверенностью от него повеяло на порядок сильнее, — все как-то с ней загадочно. Явно как-то со Спрутом она связана, да вот только как-то заковыристо. Она по нему аж фанатеет, конечно, да, даже входит в число лидеров группы Механистов — ну этих, знаешь, которые активно изучают машины Спрута, ищут, восстанавливают и вот это все, ярые последователи, короче. Я потому даже клеймо у нее на руке сперва за фанатскую символику какую принял, а потом разглядел, что оно в металле прям вылито, а не кустарно нанесено после. И, в общем, чертежей у нее настоящих, руки самого Спрута — навалом. Да только чтоб мне издохнуть, а на некоторых даже детали ее собственной конструкции есть. — Так, может, по ним как раз и собиралась кем-то. — Ага. Кем? — Мне-то откуда знать?! Я будто разбираюсь. — Ну вот ежели не разбираешься, так и не пори ахинею. До нас с доком никто киборгов не делал. А он про нее тоже слыхом не слыхивал, я спрашивал. И сказал, главное, так убежденно, что Рога не смог сдержать смеха. Да какое там — он заржал во всю глотку, из-за чего Эл нелепо открыл рот. Вроде взрослый разумный мужик, а такие перлы порой выдает. — Старик, — Рога унял остаточные всхлипы и потер глаз, — твоей наивности на сей счет хватит на целую деревню фермеров. Ты серьезно даже мысли не допускаешь, что док может просто, ну… лгать? — Эл сделал такое оскорбленное лицо, что Рога не сдержал скепсиса на своем. — Мы ведь даже ничего о нем не знаем. Так что я бы как минимум не исключал такого варианта. — И ты туда же? — Эл сложил руки на груди, всей фигурой изображая памятник упрямству. — Я ему доверяю. Верю. Как и каждому из команды. Хватит этого дерьма. Иначе какой толк в такой команде, ежели каждый на другого крысить будет? А уж док так и вовсе ничего дурного никому не сделал, а только жопы наши с того света выдергивает. Рога дурашливо развел руками. — И именно поэтому я не тороплюсь его прирезать, заметь. Не злись. Это просто, — он пощелкал пальцами, — здравое опасение. Как у тебя по поводу этих доковых мастеров. Они ведь тоже пока тебе ничего дурного не сделали, а? Эл на его хитрый прищур напыжился еще больше. — Это другое… Заткнулся он так же резко, как Рога внезапно развернулся, жестом приказав ему заткнуться — через долю секунды после короткой порыкивающей трели Шкипера. Из-за угла на них таращился среднего роста нелепый толстячок с абсолютно добродушным, глуповатым лицом, которое очерчивал по округлому подбородку густой валик кустистой бородки. Голову стягивал засаленный грязный бордовый платок, натянутый до самых бровей. Шкипер сверкал на пришельца глазами из-под ящиков рядом. Поняв, что его заметили, толстяк вздрогнул. Но не ушел. Рога оскалился. — Что, стоим ушки греем, пухлый? — Оставь, — Эл тронул его за плечо. — Это дурачок местный. То есть умственно отсталый он, натурально. Но зато чертежник богичный, точно сами Боги его руками линии чертят. В арифметике и геометрии всякой незаменимее вычислительной машины. Знаешь, как бывает — на что-то одно гениальности Боги отсыпали с лихвой, а на остальное не хватило, — он хмыкнул. — Так что он тебе хоть какое вычисление за секунду сделает, но при этом даже шнурки себе завязать не в состоянии толком. Несчастный кретин. Но добрый, его тут любят. Так что не обижай. Один хер он наверняка почти ничего не понял, что мы тут беседуем. Кличут Фингером. — Эво как, — Рога сощурился, оценивающе осмотрел толстяка внимательнее. Лицо у того действительно интеллектом не блистало, ясные наивно-голубые круглые глаза слезились, расхлябанная незатянутая лямка рабочего комбеза постоянно сползала, из-за чего пухляк ее время от времени поправлял и теребил. Словом, опасным он не выглядел. — А почему Фингер? Это ж «палец» на синеокеанском вроде, или я путаю чего? — Синеокеанском? — Да твою ж, ну на старо-общеязе. Я привык этот их первичный язык так называть, отвали. — Ну да, да, — Эл замялся, грустно покривился. — Так и есть, палец. Раньше его звали как Малыш Фингер, а потом для кратости просто Фингером — мне так один столяр поведал. Типа потому что он… как мизинец. Вроде и есть, вроде и удобнее с ним, но на кой он природой создан — непонятно. Ибо по факту нахер не нужный. Рога покосился на пухляша. Тот по-прежнему осторожно за ними наблюдал, будто желая, но не решаясь подойти. В голове начал медленно зарождаться план. — Ты чего это удумал? — Эл сразу заметил растянувшую губы улыбку. Рога ему не ответил — только дернул бровью и поманил Фингера пальцем. — Иди-ка сюда, пухлый. Да не ссы, не съем я тебя. Не сразу, по крайней мере. Фингер утер ладонью нос, вновь поправил сползшую лямку и послушно подошел, забавно семеня толстыми ногами: на каждый шаг брючины комбеза шелестяще потирались друг о друга. Когда он остановился напротив, Рога заметил интересную неровность на платке в районе лба и, не церемонясь, задрал ткань. — Трендагад! — Рога ликующе оскалился. — Ты знал, старик? Еще интереснее… На лбу Фингера, почти у переносицы, красовалась характерная неширокая щель с белесо-голубоватой массой за ней. Сложно было считать его полноценным глазом, хотя бы из-за отсутствия век. Фингер наморщил лоб, и щель сомкнулась. — Слыхал, — Эл пожал плечами. — Ну и что? Рога аккуратно поправил бандану назад и ласково потрепал Фингера по мясистой щеке. Тот заныл и смешно замахал руками. — Знаешь поговорку? Не страшись рыцаря, страшись шута. Маленьких, слабых и глупых очень часто не принимают за угрозу. А зря. Нехилое такое подспорье, когда тебя недооценивают. А трендагад в нашей шаткой ситуации может очень помочь… — Это как же? — Всего лишь маленькая диверсия. Потом расскажу. Скажи мне, пухлый, — Рога приобнял скукожившегося Фингера за пояс, — как ты смотришь на то, чтобы завести себе друзей? Тот беспокойно задергал лямку. — Друзей? Мне нравится дружить. Голос у него был достаточно высокий, гласные и окончания проглатывались, будто он давился, на середине передумывая говорить слово. А еще от него прямо-таки разило любопытством, неуверенностью и страхом. Как от ребенка — слишком чистой и хрупко-кристалльной была з'ëрра. Под ребрами заскребся голод. Рога облизнул губы и лишь слегка коснулся ментальными щупальцами чужого либидо, как то отзывчиво всколыхнулось навстречу вихрем. — Мне… мне жарко, — Фингер неуверенно пытался то отстраниться, то наоборот прижаться ближе. Руки, сперва мявшие лямку, стали тискать пах. Рога заурчал и мягко отпихнул их, сходу сжав так, как нужно. Фингер тонко охнул, удивленно округлил глаза. — Приятно. — Конечно приятно… — Ты крышей поехал, совсем? — Эл грубо оторвал Рогу от раскрасневшегося толстяка. — Ты что делаешь? — Дружбу завожу, что неясного? — Рога недовольно фыркнул и качнул головой на Фингера. — Я ж ему больно не делаю. Смотри, довольный стоит. Что плохого, что ты так орешь? — Ты вот серьезно не понимаешь, скажи? Было что-то в его лице в этот момент такого, из-за чего Рога проглотил один из привычных ответов на данный вопрос. Слишком часто его слышал. Слишком часто видел самую разную гамму чувств при этом, в основе которых было осуждение. И Эл тоже его осуждал, но вот только… будто действительно при этом еще пытался понять сам. А потому Рога со всей серьезностью, честно ответил: — Не понимаю. Киборг скривился, почти было сказал что-то, но сразу же передумал, подавившись заготовленным ответом. Как бы несварение не схлопотал… Потом уронил голову на грудь, тяжело вздохнул. И усмехнулся. — Надо ли мне в таком случае думать, что меня ты за друга не держишь? Рога захохотал, напугав внезапным громким звуком Фингера, которого тут же утянул назад в объятия. — Ну я же не виноват, что вы все добровольно расплодили своих тараканов. Ради нашего общего благополучия же стараюсь, между прочим! Только задачу мне усложняете своими дурацкими моральными парадигмами. И себе. И вообще всю жизнь. Глупые люди. — Таков мир. Ты в нем живешь. Настала очередь Роги вздыхать. Да. Таков мир. Только вернее сказать, что ему приходится в нем жить. А все-таки любопытно, что изначально старик хотел сказать?.. Руки что-то внезапно коснулось, будто проползло по ней. От неожиданности Рога вскрикнул и отдернул руку, тут же отскочив полностью. Из кармана Фингера торчала голова крупного белого мышонка. — Это еще что за хрень?! Фингер ойкнул, вытащил беспокойно крутящего головой мышонка, погладил, успокаивая. Только сейчас Рога заметил, что у толстяка не хватало левого мизинца. Ирония. — Его зовут Мистер Сплинтер! — Фингер улыбнулся и протянул мышонка Роге на погладить. Тот скривился. — Не люблю животных… — Он хороший! Я научил его считать свои пальцы, до целых девяти умеет. И трюки! Я видел комикс, там была мудрая старая мышь, он знал столько всего и умел драться! Всех врагов одолевал! Его тоже звали Мистер Сплинтер. Вот, смотри. Он посадил мышонка на пол, опустился рядом с ним на колено и достал из кармана короткий гладкий прутик. — Оп! — Мышонок ловко перепрыгнул через прутик. — Оп! — Он перепрыгнул в другую сторону. — У-оп! — И умная тварь проползла под прутиком… Элу мышь понравился. Он задорно подначивал Фингера показать еще что-нибудь, а тот только и рад был: выдавал новую команду, под которую Мистер Сплинтер то кувыркался, то вставал на задние лапки, то крутился юлой… Детский сад. И чем больше Рога за ними наблюдал, тем поганее ему почему-то становилось. Минут десять спустя веселье неожиданно прервал Шкипер, внезапно стрелой спикировав на мышонка. Со всех сторон оглушило возгласом Эла, визгом Фингера, писком мыша, рыком дракончика… — Вашу ж мать! Фу, брось! Брось, трахнутая ты скотина! Шкипер, у которого отняли добычу, обиженно зарычал и убежал. Эл посетовал, что забыл его покормить с утра, вот животина и набросились с голодухи. Фингер квохтал над помятым обслюнявленным мышом. Киборг квохтал над пухляшом. Рога, который из-за голода начинал уже доходить до бешенства и был в шаге от того, чтобы наброситься на кого-то по примеру Шкипера, вздернул толстяка с пола и прижал его к стене. Задрали. — А теперь слушай сюда, пухлый. Ты ведь любишь своего питомца, верно? — Тот отчаянно закивал. — Тогда ты поможешь мне кое в чем. Иначе я лично скормлю твоего питомца нашему. Усек? — Не трогай Мистера Сплинтера! Он хороший!.. — Сказал же. Ты выполняешь мое указание — и я его не трогаю. Договорились? Ты понимаешь меня? У Фингера дрогнули губы. — Все сделаю, только не трогай! — Вот и умница, — Рога улыбнулся и одобряюще похлопал толстяка по щеке. — Потом зайду и оставлю указания. Будешь умницей — еще и приятно снова сделаю. А если расскажешь об этом кому-то, я перочинным ножиком срежу кожу с твоего лица и подобью ей отвороты своих сапог. Ты понял меня? Фингер втянул носом сопли, вытер дрожащей рукой слезы и кивнул. Смотреть на него было жалко, исходящий приторно-сладкий запах страха едва ли не сбивал с ног. Слабая ничтожная пешка. — Свободен. Трепетно прижимая к себе попискивающего мыша, Фингер убежал прочь. Шкипер демонстративно вздохнул за ящиками. Рога показал ему средний палец и повернулся к Элу, потому что игнорировать исходящие от него эмоции было больше невозможно. — Да ну что? Говори уже. — Какая же ты мразь, — выплюнул киборг, сложив руки на груди. — Нахера? Ну вот нахера, ну вот скажи мне? Только тут до Роги дошло, что испытываемое Элом презрение адресовывалось ему. Это… обижало. Злость — ясно. Возмущение — тоже. Но презрение он приписывал Фингеру, как и жалость. Просто прелестно. — Ради команды. — Да ну? — Ага. Потому что представь себе, ваше благополучие для меня больше в приоритете, чем чувства какого-то случайного дауна. Я нашел возможность — я ей воспользовался. Эла, судя по недовольной роже, аргументы не убедили. — Знаешь, ты… — он запнулся, вдохнул, помолчал немного, подбирая слова. — Я вот каждый раз думаю, что есть в тебе, наверное, все же что-то хорошее, что не совсем ты пропащий, что природа не диктует и все такое… А потом снова и снова обманываюсь. Хотя ты и не человек, — он махнул рукой. — И ждать от тебя человечности, наверное, все же глупо. Услышать такое от Эла было отчего-то больно. Значит, жирдяя с его дрессированной крысой он всего восторгами завалил, а Рогу за то, что думает о благе команды, полил помоями?! А он еще было решил, что Эл другой. Что захочет понять. Что поймет. Но нет. Ничего не изменилось и не изменится. Таков мир, и Рога в нем по-прежнему чужеродный элемент. — Нахер иди, старик. Он не стал ждать ответа. Просто развернулся и ушел. И никак не мог отделаться от чувства, что сильнее всего на свете ему сейчас хочется просто пойти, размазать Фингера по стенам и швырнуть его голову киборгу под ноги.

***

Тикала секундная стрелка часов. Наблюдая за ее ходом, Рога отстукивал в такт ногтями по подлокотнику кресла. Коуди напротив так же в такт щелкал механической ручкой, то и дело нарочно нарушая ритм, из-за чего у Роги дергалось веко. Сидели они так уже минут десять. В итоге первый сдался Коуди. Хмыкнул, аккуратно положил ручку на стол, одернул рукава пиджака и сложил руки в замок на столе. — Ну приветствую, по всей видимости. Здравствовать желать не буду, уж прости. — Ну а я, как видишь, здравствую. Вопреки вашим молитвам. — Едва ли, — брат паскудисто улыбнулся и склонил голову на бок. — Ты голодный. Почему опять на шабаше не был? Мы ждали. Соскучились. Даже папа последний раз о тебе справлялся. — Волновался, сыто ли я кушаю и тепло ли одеваюсь? — Не совсем. Скорее удивился, как тебя земля до сих пор носит. — Как украшение, — он сунул руку в карман и непринужденным естественным движением почесался. — Налил бы выпить, что ли, за встречу там и все такое. Коуди встал, повел широкими плечами. Рога невольно скользнул по его фигуре взглядом. Даже при выборе наследника брат будто всякий раз жадничал, выбирая самое-самое: самых высоких, самых красивых, самых мускулистых. Хотя Рога знал, что тут больше выбирала за них природа. Или Архаэль. Как посмотреть. Брат неторопливо подошел к минибару у стены, столь же неторопливо наполнил из хрустального графина два бокала. Роге плеснул на два пальца. Себе налил до краев. На вкус напиток оказался крепким, но далеко, далеко не дурным. — На выпивке ты не экономишь, я смотрю. Своей, — он обвел взглядом убранство кабинета. Дорого, строго. Костюм на Коуди сидел не менее строгий и дорогой. Рога на секунду почувствовал себя свиньей в царских хоромах. Все как обычно. — А выделить из закромов на заведение карман нам тянет, да? Сам сидишь за столом из ониксового дерева и ходишь в астопонских тканях, а бордель превратил в сарай… — Ты пришел сюда учить меня вести дела? — Коуди улыбнулся и оперся бедрами рядом на край стола. — Ты? Посмотри на себя. Шестерка, которая большую часть жизни спит под каким-нибудь мостом и стирает вещи в луже. Сильнее голода от тебя несет только потом и перегаром. Вернуться с шабаша не успел, как ко мне секретарь входит и спрашивает: встречи с Вами просит какой-то бродяга, мне выгнать его? Я бы и не сомневался, если бы она приметы не назвала. А услышав описание грязного ободранного черномазого наглого коротышки, я сразу о тебе подумал… Рога закатил глаза. Если не дорогим одеколоном, так сразу воняет, как иначе. Хотя он вообще-то с утра мылся, в холодной воде маялся, между прочим, потому что кэп будто нарочно слил всю горячую! — Ну так дал бы бедному младшему братику денег, пожалел бы убогого. — Так ты пришел за этим? — Коуди снял цилиндр, положил на стол, пригладил ладонью модную короткую стрижку. Коротко рассмеялся, обнажив ровные белые зубы. — Выходит, я выиграл пари у Виктории! Мы же каждый шабаш уже ставки делаем, знаешь? К кому из нас ты заявишься и что тебе будет нужно. Увы, последние годы побеждал исключительно Самеди, меня это уже начало злить… Рога засмеялся. А Самеди не промах. — Дай угадаю: ставил на то, что никто из вас ублюдков мне нахер не упрется? — Вроде того. Интересно. Раз они делают ставки, значит, следят, кто что выиграл. Если Самеди несколько раз ставил одно и то же, значит, не просто так. Следующий по старшинству после самого Роги братец пусть и не знал меры в развлечениях, еде и выпивке, но был все же далеко не таким жадным, как Лихо. В этих ставках он однозначно не гнался за выигрышем. Он искал. Ведь раз он выигрывал, то делал вывод, что никто с Рогой не встречался. А проиграв, сможет узнать место его последнего пребывания. Не спрашивая при этом и не давая никому понять, что ищет его. Никому, кроме Роги. Ну, что же. Уж с кем, а с Самеди он свидится охотно. Пусть отправляется по следу, не жалко. — А что за Виктория? — Нынешнее имя Лилит. Ей пришлось переродиться пару лет назад. Ты не знаешь даже этого, — он пригубил бокал, поправил глазную повязку. — Уже и не представляю, чем еще ты удивишь в следующий раз. Как еще опозоришь семью, насколько ниже падешь… — он задумчиво покрутил в руке бокал. Рога бы очень хотел знать, о чем он думал, что чувствовал, но собственную з'ëрру кровные друг при друге тщательно дозировали. Сытому после шабаша Лихо это ныне удавалось идеально, в отличие от голодного Трикстера. — Повелитель ведь рассказал нам о твоей последней выходке, знаешь? О твоем… предательстве. Презрение не ощущалось ментально, но оно сквозило меж фраз, пузырилось мурашками на шее брата, сглатывалось горькой слюной вместе с дорогой выпивкой. За словами Коуди явно скрывалось что-то, какой-то подтекст: слишком осторожно и вдумчиво он те подбирал. Рога удобнее устроился в кресле, закинув ногу на подлокотник. — Да ну? Здорово. Как бы мне еще не насрать на это было… — Ты понимаешь, что ты наделал? — Не-а. Я ж тупой. У меня мозги вытекли вместе с первой поллюцией. С тех пор думаю членом. Кто лучше трахает, тому и служу, — он задумчиво нахмурился, покатав краем бокала по губам. — Помнится, какую-то такую версию я последний раз услышал от Банши. Или от Лилит? Или от тебя?.. Коуди ударил стаканом по столу. По чувствам подуло злостью. Рога вскинул бровь: о, даже так? Видимо, все совсем плохо, раз эмоции братика дали трещину. — Ты настолько не боишься умереть? — Да не то чтобы… Я, скорее, боюсь при этом присутствовать. — Он дал нам все. Жизнь. Силу. Могущество. Он отец наш и всего сущего, он абсолют, которому ты приносил клятву. И ты променял его на вшивого безродного смертного мальчишку, — Коуди брезгливо поморщился. — Меня сжигает досада от того, что Повелитель отсрачивает твое наказание. Но ничего, — он растянул губы в кровожадной улыбке и отрешенно провел пальцами по бокалу. — Повелитель мудр и милосерден. И мы не смеем осуждать его решений. Раз он решил позволить дать тебе фору в год — так тому и быть… Рога качнул ногой по подлокотнику. Шумно отхлебнул. Ага. Интересно даже, что год грядущий приготовит. Вряд ли приятные подарки. Лишний повод побеседовать с Самеди — из Лихо вытянуть конкретику нечего даже пытаться. — Ровно год? Или там, не знаю, плюс-минус месяц? Я хоть подготовлюсь к приему. В душ схожу, например. Ой, вы поглядите, как вздыхает, будто ему действительно не наплевать! — Сколько живу, а все задаюсь вопросом: что с тобой не так? Как можно упрямо отталкивать руку, которая тебя щедро кормит? Почему ты такой неблагодарный выродок, а главное, почему Повелитель закрывает на это глаза? Последний вопрос Коуди задал больше бокалу и мирозданию, чем Роге. Те промолчали, а жаль, ибо Рога тоже бы хотел узнать ответ. Однако уже стало ясно, куда ветер дует. Лихо решил выслужиться перед Хозяином, наставив блудного сына на путь истинный и приведя его с поклоном? Пример с Каином не дает самолично порешать неверного, вот и изворачиваются. Каждый раз одно и то же. И уже начало изрядно раздражать. Рога залпом опустошил бокал и встал за добавкой. — Смени пластинку, слушать уже невозможно. Я весь такой ужасный, зато вы как один молодцы кормящую руку и облизываете, и сношаете. Разница в том, что я хотя бы осмелился выбрать, что хочу лизать и что сношать. Я умею быть благодарным, не надо брехать. И мой Хозяин по праву заслужил мою верность хотя бы тем, что его рука меня кормит чаще и сытнее. И он мне ее протягивает чаще как предложение о помощи, а не для того, чтобы ударить. — Не ври хотя бы себе. Верность? Тебя не держит ничего, кроме выгоды. Ты сам сказал: кормит вкуснее, потому ты и с ним. Найдется вариант лучше, ты переметнешься к нему. И рядом с тобой они только потому, что ты выгоден и удобен. Ты всегда был шлюхой. Шлюхой и умрешь. Мне стыдно называть тебя братом. Рога плюхнулся назад в кресло. Объяснять ему что-то? Бесполезно. И бессмысленно. И никто, мать их за ногу, не верит, что он может просто делать что-то безвозмездно. Что ему может быть кто-то дорог или что-то ценно. Так-то оно и хорошо. Меньше возможностей надавить или шантажировать. Вот только… почему последнее время это больше обижало и бесило, нежели радовало? Он почесал нос о край бокала. Отпил. Фыркнул. — И ведь главное кто мне про выгоду говорит, вы поглядите! Как только морда от подобного лицемерия не трескается. Впрочем, ничего нового. Я уже привык, что родство со мной для вас зазорно и я ничем не лучше Мертвого. Даром, что пока живой. Секундная стрелка сделала еще один круг. А Коуди нахмурил брови и с искренним непониманием спросил: — Какого еще Мертвого? Рога даже подвис. — Ну, как бы… Брата нашего. Вроде как. Самый младший, последний, четырнадцатый. — Нас было тринадцать, — Коуди нервно дернул уголком губ. — Самый младший ты. Непохоже было на то, что Коуди притворялся или нарочно таким образом игнорировал существование проклятого брата. И это… рушило привычный мир. Как там сказал Хаос? Все, что он знает, — бутафория? Задавать правильные вопросы? — Тогда скажи-ка мне, а как умерла мать? Коуди посмотрел на него совсем уж с недоверием, как на сумасшедшего. — Она захворала после твоих родов. Ее сгубила болезнь. Это все знают. Рога саданул пяткой по креслу. — А за что в Тартар угодил Кошмар? — Кошмар?.. — Что, скажешь, его тоже не знаешь? — Нет, знаю. Просто больно уж странные ты задаешь вопросы. Непривычно, — Коуди щелкнул портсигаром. По кабинету поплыл терпкий табачный запах. Таких сигар даже док ни разу не курил, а док курил совсем недешевый табак. Скорее можно было ожидать пришествия божества в виде радужного пони, чем угощения от Коуди, поэтому Рога бесцеремонно дернул сигару и себе. — Кошмар ведь не в Тартаре. Никто не знает, где он, уже много лет. Даже Повелитель. «В моем «здесь» я его не встречал». Точно. Вот, что сказал тогда Хаос. Дым застрял в горле острой рыбьей костью. Рога кашлянул. От таких новостей желудок плясал где-то у корня языка, сердце плясало то рядом с ним, то под самым копчиком, точно решив пройтись похоронным маршем по всему организму. Будет, о чем с Самеди поговорить. Однозначно. И с Хаосом тоже. — Что могу сказать… Советую тебе последовать примеру Самеди в вопросе ставок. Потому что стоит мне один раз с кем-то из вас свидеться, так потом требуется несколько лет восстановительного одиночества. В идеале вообще в оздоровительном санатории с массажами и горячими источниками… — Да, по поводу этого. Так что тебе от меня нужно? После перевода темы дышать стало чуточку полегче. Рога наконец протолкнул дым в легкие и кинул на стол врученные ему Элом бумаги. Из другого кармана выложил листы, исписанные Лин. — Я знаю, что ты рулишь на черном рынке под именем Блэкджек. И знаю, что доки северного луча закупают через тебя ряд материалов, если не все. Нам нужно отремонтировать корабль, а конкретно от тебя мне нужна скидка на смету. И покупка материала напрямую через тебя, а не через доки с их дополнительной накруткой. Ну и что там остальное по списку хотелось бы добыть повыгоднее, чем в городе. Коуди подцепил кончиками пальцев списки, изучил их, хмыкнул. — Занятно. И ты хочешь?.. — Половину. Пятьдесят процентов. — Жирно не будет? Не подавишься? — Все полезно, что в рот полезло. — Ну значит, полагаю, выражаясь твоим яыком, отсосать вместо пятидесяти процентов тебе тоже полезно будет. Я и процента не дам. Рога совсем уж лег поперек кресла, закинув на подлокотник обе ноги. Затянулся сигарой. Выпустил в потолок ряд колечек. — Ну разумеется, я знал, к кому шел. И знал, что ты не согласишься так легко. Поэтому я предлагаю тебе просто оплатить эту половину не наличкой. Или не совсем ей… — А. Я понял. Бартер, — Коуди еще раз пробежался по списку глазами и сложил его в карман пиджака. — И для начала?.. Рога поставил на стол пустой стакан. Затушил в пепельнице сигару. — Для начала, я не выдам общественности вашу маленькую тайну. — Тайну? — Ну, по поводу кораблей. Схема слишком очевидная. Ты через кого-то как-то добываешь корабли, задешево разбираешь их в доках, а потом продаешь с накруткой как материал, в том числе и самим докам, — Рога задумчиво подпер щеку кулаком и уставился в потолок. — Учитывая, что Блэкджек и Коуди Рэкхем действуют как два разных лица… Даже любопытно, кого в этой цепочке ты сильнее нагибаешь? И понимают ли ее участники, насколько грубо их имеют? Эмоции Коуди тщательно держал в узде, но чуть натянувшиеся на шее жилы его выдали — и то не заметишь, если не знать, куда смотреть. Рога такие мелочи о братце знал. И предположение оказалось верным, пусть и не радостным. — Не понимаю, о чем речь, — для убедительности он пожал плечами. И все присутствующие в кабинете знали, что он лжет. — Это все? — Нет, конечно. Еще могу подкинуть парочку относительно мелких информационных наводок. Мне без надобности, а тебе, вероятнее всего, пригодятся. А говоришь, я не умею быть благодарным! Гляди, какая щедрость, ничего для любимого родственника не жалко. Хотя, откуда тебе такие слова как «щедрость» знать…. — Ближе к делу. — Имя Бритва Джек тебе о чем-нибудь говорит? Коуди улыбнулся. Плохой звоночек. Не та реакция. Рога сделал мысленную заметку. — Допустим. — На днях он поцапался с амазонками. Если верить слухам, то не сошлись во мнении относительно какой-то прибыли… Не интересно, что мутится на твоей территории? Улыбку дополнила усмешка. — Не сильно. Ясно. Люди или Блэкджека, или Коуди. Или даже Лихо. Так и запишем. — Ладно, — шаг был рискованный, ну а вдруг… — Еще я тут на днях Ловкача навестил. Знаешь же его? Ну и как-то в ходе разговора, когда он мне жаловался на судьбу и слезно перечислял своих многочисленных кредиторов, я уловил одно имя… Некоего Профессора, — Коуди перестал дышать. Единственное проявление чувств, но говорило о многом. — А если мне память не изменяет, не один Ловкач задолжал Организации Эскейп… — Ты не посмеешь. — Отчего же? Считаешь, мне не хватит духу закончить начатое Азазелем и сдать Эскейпу ваши жопы? — Повелитель не допустит подобного. — Тебе-то откуда знать? Нас же он до этого мира допустил. По-моему, это достаточно говорит о степени его насирательства на окружающих. — Зачем бы тогда существовал обет неразглашения? — По приколу? Или ты всерьез полагаешь, что если мы все такие драгоценные вышли комом, он новых не наделает? Коуди предупреждающе ощерился. — За языком следи. — А что? Мне Хаоса при любом удобном случае припоминаете, это я предатель крови и ублюдок, а как сами для сохранения своих шкур всей толпой продали Азазеля в фактическое рабство и на опыты — так это все хорошо, это другое. И то, что за это наши пятки до сих пор не припекает Тартар, тоже говорит кое о чем, ты так не считаешь? — Ты не понимаешь… — Да куда уж мне. Я и не собираюсь. Не такая крыса, как вы, — он поболтал ногами. — Скорее, наоборот. Так-то просто хотел тебе донести, что Профессор на Тортуге. А так как для тебя это определенно новость, потому что обо всех проходящих через гарнизон субъектах, особенно для тебя нежелательных, ты однозначно в курсе… Следовательно, он пользуется каким-то иным способом передвижения. Считаю, для тебя это знание может стать полезным. Коуди некоторое время топил задумчивость в бокале, пока не решился: — Ты ведь выяснил цель его визита. — Разумеется. — Ну и? Не тяни. Видит небо, Рога б тянул до высыхания мирового океана — лишь бы б продолжать любоваться рожей брата. Все же полезно лишний раз напомнить о козырях в собственных руках. А то бедняжки вечно забывают, почему, все-таки, он до сих пор топчет эту бренную землю. В жопу пошли, на дно он с собой потянет всех, до кого в тот момент дотянется. И судя по терпящему его Лихо, тот это в памяти таки освежил. Так что тот факт, что в этот раз память не подвела, и Азазель действительно торчал в неволе у высших мира, несомненно радовал. Пусть и озадачивал. Если относительно него у Роги с остальными воспоминания совпадали, то почему относительно тех же Мертвого и Кошмара различались? Ладно, это потом. Увы, дела не ждут. — Подробностей, разумеется, не знаю, но у Его пиратского Величества на сегодняшний вечер назначена аудиенция с вышеупомянутым мистером Профессором. Навряд ли чтобы почаевничать, полагаю. — И как ты это вынюхал? Рога самодовольно оскалился. — Простым теням и не такие секреты доверяют. Но если быть откровенным, то совершенно случайно и мимоходом, краем уха зацепил. К слову, этому же самому Величеству наверняка будет интересно, кто из его гарнизонных офицеров не брезгует взятками. Готов тыкнуть имена и назвать пальцы. Коуди молча положил перед ним листок бумаги и ручку. Рога великодушно перечислил имена. Разумеется, далеко не своих прикормленных взяточников и тщательно корявя почерк. — Хорошо. Это ценно, признаю. Что еще ты можешь мне предложить? Пока достаточно, дальше прощупывать будет палевно. В отличие от визави, для Роги существовал край жадности. — Потрясающего и несравненного себя, что же еще. — Я слушаю. — А мне надо тебе все по полочкам разложить? День моей работы в этой рыгаловке, которая некогда славилась как лучшее заведение всей Тортуги. Авось хоть на порядок верну ей прежнее величие. Проведу ликбез твоим шлюхам, дам промандонов вконец зажравшейся мамочке, промою мозги твоим клиентам, чтобы они отсюда не ушли, пока не спустят последнюю рубашку и прочее-дрочее, — он лукаво улыбнулся. — Ты знаешь, что я могу. И знаешь, что за день моей работы в подобном месте я принесу столько денег, что еще останется на сдачу самому покутить. — Допустим, — Коуди отзеркалил его улыбку. — Но этого тоже мало. Я не даю скидок даже лучшим партнерам. А помогать тебе мне противно само по себе. Кто бы сомневался. — Значит, ты согласен, вопрос лишь за ценой. И во сколько же ты оцениваешь помощь такому мерзкому предателю и отбросу? — улыбка стала шире. — Не представляешь, как сладко наблюдать, как в тебе борются природная жадность и треклятущая семейная гордость. У Коуди дернулась щека. По всей видимости, борьба внутри действительно шла не на жизнь, а на смерть. Очаровательная игра «кто кому сильнее сможет поднасрать». Потому ликование, которое после мыслительного процесса расцвело на роже брата красочным кустистым чертополохом, Роге крайне не понравилось. — Я совершенно случайно вспомнил еще о некоторых очень занятных сплетнях. Якобы, о некотором разладе и последовавшей ссоре. Между новым пиратским капитаном с весьма характерными приметами и его подчиненным, очень уж похожего по описанию на моего потаскушного младшего братишку. И сопоставив причину ссоры с тем, что мне поведал Повелитель, я пришел к выводу, что твоему новому Хозяину не по нраву нрав твой, — он отсалютовал Роге бокалом и со смаком отхлебнул, после шумно причмокнув. — Да, я помню о твоих талантах. И осознаю выгоду от подобного сотрудничества. А потому согласен отдать тебе всë перечисленное в списке по себестоимости в обмен на то, что ты все время ремонта, каждый день, начиная с завтрашнего, будешь работать здесь. В качестве обычной проститутки в том числе. Радость на лице Роги усохла, как забытая на подоконнике петрушка. — Исключено. — Ну, в таком случае, я сделаю все возможное, чтобы сумма за ремонт вам вышла с накруткой в десяток концов, — Коуди в ложном сожалении пожал плечами. — Выбирай, какие концы предпочитаешь. Или, вернее будет сказать, какие предпочитает твой новый Хозяин, да? Рога глубоко вдохнул и прикрыл глаза. Хотелось просто взять голову брата за волосы и вмазывать ее об стену, пока рука не пройдет насквозь через месиво из черепного крошева и мозгов. Эту карту крыть было нечем. По оценке Эла, ремонт продлится от пяти дней до недели. За это время он при желании способен сколотить для Коуди целое состояние. И что душой кривить: голод внутри толкал не просто согласиться, а проорать во всю глотку восторженное «ДА!». Он получал не только скидку, на которую не смел и рассчитывать, но еще и мину желанной з'ëрры сверху. Сплошные плюсы. Которые перевешивал огромный жопошный минус в лице кэпа. Да, Рога не давал ему прямой официальной клятвы не под кого не ложиться. Он просто это пообещал. А в клятве кэп обозначил, что запрещает идти против его воли и принципов, но сами эти принципы конкретизированы в клятве и после нее не были. А то, что было до, на клятву не накладывалось… И, технически, лечь Рога мог. Только вот фактически он клятву все же нарушал и против воли шел. К тому же, спроси кэп прямо, соврать ему не выйдет — это как раз было обозначено в клятве четко. А кэп спросит, куда его боцман пропадает каждый день. По-любому спросит. До чего же проще быть одному и самому за себя, а! Рога погладил нагревшийся на шее фантомный ошейник. Черт, почему он вообще об этом думает? Он не собирается предавать кэпа и врать ему! Просто обсудит это с ним самим и пусть… — Ах да, забыл уточнить, — Коуди отстраненно задрал голову на часы. — Ты должен принять решение сейчас. Сам. Видишь ли, мое время стоит очень дорого, а ты его уже потратил чересчур много. Через восемь минут у меня встреча с поставщиком, я не желаю видеть тут твою харю крайнее через три. — Ах ты ж сука!.. — Уже две, — единственный глаз Коуди заволокло чернотой; по щекам растянулся оскал. — И да, ты не представляешь, насколько сладко наблюдать, как в тебе борются жадность, желание и тот жалкий рудимент, который ты называешь совестью. Рога выругался и зарылся пальцами в волосы. Дерьмо. Чертово дерьмо. Чертов Лихо. Чертов кэп… Почему вообще как не изворачивайся и что не продумывай, а вопрос его жизни всегда встает ребром на чьем-то половом органе?! Ну что за блядство! — Одна. Итак? Вдох. Выдох. Что же… Он обещал ставить интересы команды выше своих. Он и будет.

***

Дремавший в кресле Генри стянул прикрывавшую лицо шляпу и повернул голову на визитера. — Доброго вечера, Ваше Величество. — Оставьте величеств в столичных высокосветских салонах, Профессор. У меня даже короны на голове нет, неловко как-то, в самом деле. Профессор улыбнулся и приподнял в приветствии шляпу. Генри отсалютовал своей и со вздохом опустил закинутые на стол ноги. Небрежным жестом пригласил гостя сесть. — Прошу прощения, я прибыл на полчаса раньше. — Да чего уж. Что Вам до времени встречи, если уж Вы приперлись на Тортугу, несмотря на красный уровень допуска, — Генри хмыкнул, пошарил рукой внизу стола и достал бутылку виски. Зубами открыл пробку, промочил горло. Довольно формальностей. — Так какого дьявола ты тут забыл, Кáгура? Ты ошибаешься, если считаешь, что тебе здесь рады. Профессор сощурил глаза и улыбнулся, отчего нижняя челюсть еще больше выдалась вперед, а по щекам расползлись морщины. Постарел все-таки. Впрочем, и у самого Генри уже половину головы посеребрило. — Хо-оу? Ну, я все еще помню некоего Генри Беллами-Робертса по прозвищу «Пиратский король», с которым мы были добрыми друзьями. Что плохого в желании навестить старого друга? — Отверженный Брат и Темный Отец тоже когда-то были добрыми друзьями, насколько я помню Книгу Восьми. А итог всем известен, — Генри откинулся в кресле. Вновь приложился к горлышку бутылки. — После инцидента с Организацией мне тошно видеть твою рожу. — Так убей меня. Генри огладил пальцами усы и засмеялся. — Я же не идиот. Помню про твое это Зеркальное проклятие. Так зачем явился? Профессор посерьезнел и опустил глаза. — Как раз по этому поводу в том числе, — он закатал рукав рубашки. На тонком, покрытом веснушками и редкими рыжими волосками предплечье красовалась единственная татуировка. Цифра "12". — «Когда счет дойдет до двенадцати, колесо провернется». Я нашел ключ. Мне нужны бумаги Флинта. — Ты одержимый, — Генри поставил бутылку на стол и устроился удобнее, поправив полы плаща. — Бумаг нет, я их уничтожил. — Лжешь. Ты был одержим сокровищем Флинта не меньше моего. — А потом потерял все, раздери тебя море! — он яростно смахнул бутылку со стола. — Из-за тебя, мудака! И из-за вашей мудачьей Организации! Хватит, довольно! Ты гоняешься за миражами, Кагура! Живешь в собственных фантазиях! Ты сумасшедший! И ты губишь всех вокруг, затягивая в эти свои фантазии! Но ничего из этого не существует! Ничего! Все в итоге оказывается пустышками. Профессор покачал головой. — Многие в погоне за мечтой или на пути к цели теряют гораздо больше, чем просто деньги и семью. Ты жив, здоров, царствуешь на Тортуге. Я бы даже осмелился сказать, что ты нашел гораздо большее, друг мой. — Я тебе не друг. Молчание. Профессор постучал длинными пальцами по столу. — Отдай мне бумаги, Генри. Не заставляй меня отнимать их силой. Тот захохотал открыто и громко, во всю глотку. — Ты мне угрожаешь? — Угрозы — это слишком вульгарно, — Профессор поправил пальцем очки. — Я ставлю перед фактом. Или ты в самом деле не желаешь остаться для меня добрым другом? Что сказала бы Энн? — Не смей касаться своим грязным языком ее имени. На ее месте должен был быть ты! Да чтоб ты сдох! — Всенепременно. «Когда ловушка захлопнется», согласно пророчеству. А до этого найду скрижаль. И даю слово, что ты получишь свою долю. Все получат. В том числе и Организация, — голос его стих. — Пожалуйста, Генри. Прошу тебя. Генри смотрел ему в глаза долго, слишком долго, сам не зная, что надеялся там увидеть. Но в итоге сдался. Выругался, сплюнул на пол и ушел к рундуку в спальне. А вернулся с брезентовой папкой, которую швырнул на стол перед Профессором. Тот сразу же радостно сграбастал бумаги за пазуху. Генри сел назад в кресло, закинул ноги на стол и отвернулся, всем своим видом показывая, что разговор закончен. — Между прочим, Стрелок все же нашел след к Темным Пистолетам. На Сойорде, как я и предполагал. Но, разумеется, ты по-прежнему можешь считать меня сумасшедшим. Просто знай, что я буду очень горевать, когда он с этими Пистолетами придет за твоей головой. Профессор поднялся, кивнул и пошел к выходу. После короткой внутренней борьбы Генри снова выругался и все же окликнул его в дверях: — Ты уже нашел корабль? — Полагаю, что да, — он наклонил голову, сверкнув толстыми линзами очков. — По крайней мере, я точно нашел штурмана. — Подряди ДаблБи и Бешеного. Слухи ходят, что они своими глазами видели глубинный чертог. Чушь, в это я не верю, но во Флинтову впадину они точно спускались. По цене, думаю, договоритесь. — Хорошо. Благодарю, мой друг. — Я тебе не друг. Убирайся. Профессор приподнял шляпу и вышел. А Генри достал из-под стола другую бутылку.

***

Пограничный Пояс, лаборатория «Инфинайт».

Если бы раньше у Эйка спросили, что самое необычное он видел в жизни, он бы задумался, а потом перечислил на пробу десяток не самых распространенных, но довольно-таки обычных вещей. Ныне же он уверенно бы ответил, что видел живого кракена с именем Гаврюша, которого величайший алхимик и, по совместительству, отсидевший в Скайдолфине за перечень чудовищных преступлений психопат Рейпанкштейх с ласковым причмокиванием погладил по вытянутому из воды щупальцу, не слезая при этом со спины гигантского вампира, в которого парой дней ранее превратился его помощник. Потом Эйк бы взял паузу и дополнил, что еще видел сам Инфинайт — огромную крепость, вытесанную в скале Пояса, подход к которому, как выяснилось, и охранял местный ручной кракен. И на сдачу бы описал, как вампир превратился назад в помощника, стоило им приземлиться, а Рей несколько минут щелкал кодом на двери немыслимо сложного многосоставного замка главных дверей, в конце которого вдавил свою ладонь в аккурат сделанную под нее нишу… А потом бы Эйк замолчал. Ибо то, что он увидел впоследствии внутри Инфинайта, никак не умещалось под блеклое определение «необычное». Сперва в нос ударил запах. Насыщенный, густой, тяжело падающий в легкие запах мяты. Видя, как Эйк глотает ртом воздух, Рей услужливо пояснил: — Скоъо пъивыхнешь, солнце. Лучше тах, чем вонь от плазмы. Пъосачивается везде, ничем не вытъавить. Тохо мята и пеъебивает. — Плазмы? — Витаплазма. Неъоплазма. Еще десятох ъазновидностей… Часто используемые в алхимии вещества, не забивай холову. Во всех лабоъатоъиях воняет мятой, ето ноъма. Про мяту Эйк что-то такое слышал, да. Только вот в памяти наряду с этим фактом еще всплывало слово «некромантия». А следом за ним — неприятные ассоциации. Даже песенка какая-то дурацкая детская была, ее еще в Хэллоуин многие поют… Как же там… «Печать некроманта — знак силы прокля́той. Жестокие деянья, черные помыслы. Он их скрывает за запахом мяты»… Вспомнилось, что ночь Хэллоуина в этом году он провел на скалах посреди океана. Без костюмов и песен. Они сидели с Реем у огня и обсуждали известные страшилки. В том числе и некромантов. Да нет, бред. Некромантия — всего лишь строго регламентированный подраздел алхимии, и все исследования, проводимые в этой отрасли, под четким контролем. В том числе и в Инфинайте. И все же Эйк заметил достаточно безрадостно, что Салли с блаженной улыбкой втянул носом воздух полной грудью. Входной коридор вывел их в просторный зал. Каменный пол, каменные стены, световые энергокамни на потолке. И двери, несметное количество дверей — Эйк беглым взглядом насчитал десятка два. И еще десяток на втором этаже, куда вели скругленные боковые лестницы. Если бы те не были сделаны грубо из металла и арматуры, Эйк бы сказал, что планировка чем-то напоминала холлы старинных королевских дворцов. Рей повел их на второй этаж. Ступени, что удивительно, под ногами не скрипели и не скрежетали, хотя выглядели так, будто несомненно это делать должны. И таким был весь Инфинайт, как Эйк вскоре убедился. На вид старый, грубый, местами ржавый, но удивительно надежный. Он не блестел новизной металла и не ослеплял стерильной белизной, как ожидалось, но чистота повсюду присутствовала настолько абсолютная, что смело лизни хоть пол, хоть стены, хоть самый на первый взгляд заброшенный и заставленный угол — не найдешь и намека на пыль или грязь. Лаборатория больше напоминала не лабораторию, а какой-то завод. Энергокамни очень быстро пропали, сменившись динамо-лампами — на потолке коридоров тянулись длинные плафоны с неизвестными Эйку желто-белыми кристаллами, кабели от которых переплетались в плотные линии и то и дело ответвлялись в стороны. Другие кабели змеями ползли вдоль коридоров по плинтусам. Иные, закрепленные металлическими скобами, пересекали коридор по полу, из-за чего их приходилось перешагивать. Некоторые отделялись от мотков у пола и стремились по стенам вверх, к собратьям на потолке… Аналогичным образом поверхности опутывали трубы. Толстые и тонкие. Металлические и каучуковые. В сочленениях иногда виднелись вентили и клапаны, встречались и выходные трубки, с шипением стравливающие пар, отчего тот клубился под ногами плотным туманом. Дверей было много. Двери были металлические. У некоторых не имелось ручек. У парочки Эйк не сумел разглядеть даже хоть какой-либо скобы или замочной скважины — просто толстые металлические листы в стенах. А еще в Инфинайте стояла тишина. Но тишина странная и неправильная — на самом деле лаборатория издавала сотню различных звуков; стоило напрячь слух, как монотонный фоновый шум разделялся на составные части, где отдельно звучали гул машин, стук приборов, приглушенные голоса, гудение кабелей, потрескивание ламп, бурление, шипение и стрекот… Но едва отвлечешься — и все звуки вновь сливались в единый поток. Однотонный безликий фоновый шум. Тишину Инфинайта. Рей молчал. Салли молчал. Эйк молчал тоже. Да и нечего было говорить или спрашивать — они не заходили ни в одну из комнат, коридоры и двери особенно ничем друг от друга не отличались. Им никто не попадался на пути. В какой-то момент Эйк вовсе потерял счет времени и потерялся в пространстве — сколько они уже шли? Десять минут? Полчаса? Сутки? Сколько раз они поднимались по лестницам? Сколько спускались? Были ли это вообще разные лестницы, коридоры, двери и кабели, или Рей просто водил их кругами?.. Когда гремлин внезапно остановился возле одной из безликих дверей, Эйк осознал четко и ясно: он не сможет найти обратную дорогу самостоятельно. Никогда. И это осознание его встревожило. Салли надавил на дверь и пригласил Эйка внутрь, когда та открылась. Сплошной лист металла, без какого-либо замка или ручки даже с внутренней стороны. — Гостевая хомната, — Рей нервно почесал сгиб локтя. — Будешь жить тут. Там вон за занавесхой душ. Пеъеодеться и пожъать тебе Салли пъинесет. Комната напоминала тюремную камеру. Каменные стены. Светло-серая плитка на полу. Одинокая динамо-лампа на потолке. Металлическая одноместная койка с тонким матрасом. Столик-тумбочка рядом с ней. В углу, за брезентовой шторкой — примитивный унитаз, душевая лейка и сток в полу для отвода воды. И все на том. Эйк растерянно обернулся на Рея. Даже в патрульных казармах новобранцев было поуютней. — Шо? Ты ожидал хуъоъта? Извиняйте, чем бохаты. — Нет. Все в порядке, — Эйк еще раз огляделся. В самом деле, уж точно не патрульному офицеру от подобного нос воротить, за годы службы в каких только условиях не приходилось прибывать. Тут было сухо и тепло, имелась кровать и вода. А за время перелета, надо признать, Эйк умаялся так, что легко бы уже рухнул отдыхать даже на полу в коридоре, с кабелями в обнимку. — Мне нужно отправить отчет о прибытии. Я могу попросить у Вас писчие принадлежности и почтовую птицу? Пауза в ответ насторожила. Как и секундное молчаливое переглядывание с Салли, после которого Рей улыбнулся, вякнул «хонечно» и кивнул помощнику. Сал ушел. Рей так и остался на пороге. Горбился, маялся, чесался, но не двигался с места. Это настораживало тоже. — Вам нездоровится. Следует обратиться за медицинской помощью. У вас ведь тут имеется лазарет? Рей как-то многозначительно ухмыльнулся. — Найдется. Шо, не теъпится избавиться от моей хомпании? Эйк как можно более безразлично пожал плечом и сел на койку. — Честно говоря, просто не вижу в ней надобности. У Вас ведь наверняка есть более важные дела, чем составление мне компании. — Пъо важность своих дел я сам ъешу, солнце, не волнуйся… — Мастер Рейпанкштейх! Ну наконец-то! Гремлин скривился. Салли вернулся не один. — Меъфи, не сейчас… Хъасота моя, хахохо йуха?.. — Простите, Мастер. Мы встретились случайно. Салли не удалось улизнуть. Мерфи точно вовсе ничего и никого вокруг не замечал, кроме Рея, на котором едва ли не повис. — Ваше присутствие срочно нужно в восьмом блоке, работа встала, а эти идиоты только руками разводят и на техкарты ссылаются. Синтез каийелькорбата провалился, я ума не приложу, в чем там может быть дело. Работа реактора в двенадцатом блоке нарушена, но я туда гомункулов вниз отправил с указаниями, все под контролем. Биоматериал новый неделю назад пришел, я их в сортировочные боксы упихал, потому что поставки от Блэкджека и Домино… — Завали емало найух, Меъфи! — Эйк даже не думал, что гремлин может говорить таким командным тоном — голос в момент огрубел, оброс сталью, напитался властностью. — Хахохо хеъа? Мерфи неуверенно развел руками. — Так, ну… Отчитываюсь. — А по-моему ты тохо шо меня в ушные ханалы выемал без пъедваъительнохо свидания. Я, млять, тохо с доъохи, не пожъавши-непосъамши, на ближайшие пятнадцать минут ваще отъемитесь от меня, мне надо настъоиться, пъежде чем идти вам пиндюли пъописывать. И да, млять, у нас хости, — он мотнул рукой на Эйка; Мерфи, повернув на него голову, неловко ойкнул. — Вице-адмиъал Эйх. Хатбеът пъиставил мне няньху. Солнце, это Меъфи, мой зам. Если бы раньше у Эйка спросили, какого самого неприятного и отталкивающего человека он встречал за свою жизнь, он бы задумался, а потом перечислил с десяток имен, преимущественно из числа пиратов и преступников. Ныне бы он уверенно назвал Мерфи из лаборатории Инфинайт. Заместитель величайшего алхимика современности оказался человеком щуплым и квелым. Худое лицо в некоторых местах изъела оспа, длинные темно-рыжие волосы выглядели сухими и ломкими — судя по тому, как неровно они рассыпались по плечам, по пути хозяин потерял стягивающую их резинку. Поверх рабочего темно-серого комбеза красовалась черная жилетка от костюма тройки. Опомнившись, Мерфи растянул в улыбке губы и приподнял в приветствии цилиндр — странный, отделанный кирпичного цвета кожей, с какими-то датчиками и лампочками на полях. Рука же, его приподнявшая, от кисти до локтя была облачена в толстый, кирпичного же цвета кожаный мультинаруч — и о назначении только трети датчиков Эйк имел хоть какое-то представление. — Приятно познакомиться, вице-адмирал, — Мерфи стянул на шею рабочие гогглы, открыв свету карие глаза и густые брови. Было в его внешности что-то экзотическое, андрогинное, субъективно отталкивающее. Полукровка? Эйку он не нравился. Не нравился взгляд, улыбка, обкусанные губы, сутулость. Он напоминал хорька — или какого иного маленького, но мерзопакостного хищника. — Не часто на этом отшибе нас посещают высокие гости. По крайней мере, в качестве именно гостей… А еще жутко не нравились эти непонятные оговорки. — Меъфи, еманый твой ъот чеъез твою мамашу, пиндуй в хабинет! Сейчас шиънусь, пъиду и отчитаешься, шо вы тут нахеъовеътили без меня. И пъишли сюда сто тъидцать седьмохо. Зам поправил цилиндр. — Какого? «Л»? — Нет, млять, «С»! — Рей раздраженно всплеснул руками. — Не задавай тупых вопросов. И упинди уже с хлаз, Матъиаъха ъади, я, млять, вот ваще не настъоен тебя теъпеть сейчас! Мерфи кивнул поочередно всем присутствующим и скрылся в коридоре. Салли тихо окликнул Эйка и указал на бумагу и ручку, которые положил на тумбочку. — Салли заберет отчет, когда принесет еду и сменную одежду. Эйк нахмурился. — Я бы хотел сам отправить птицу. Сал обернулся на Рея. Очередное молчаливое переглядывание. Под кожей из-за плохого предчувствия закололо иглами. — Хонечно, солнце. Все сам, все сам, ты же у нас большой мальчих. А потом из коридора послышался высокий женский визг. Эйк ничего не успел спросить. Рей выругался, мотнул головой Салу, тот пулей выскочил из комнаты и рванул на крик. Дверь закрылась. Эйк вздохнул и, за неимением вариантов, сел за отчет. Он подробно указал все — перелет, Инфинайт, Мерфи и его странные оговорки, в особенности, про Блэкджека и Домино. Рейпанкштейх закупался через черный рынок? Про каких гомункулов шла речь? Что за биоматериал?.. Нет, так не годится. Мусорная корзина обнаружилась за тумбой. Подумав, Эйк скомкал отчет и выбросил. Достал из кармана штанов записную книжку, открыл на чистой странице, продублировал свои вопросы и заметки туда. И только после этого сел переписывать отчет. На сей раз тот вышел скупым и сухим. Добрались на Наутилусе до неизвестного грота, остаток пути пролетели по узкому изведанному воздушному коридору на ручном амазонском вампире, встретили кракена, зовут Гаврюшей. Разместили с удобствами, жив-здоров, начинаю наблюдение. Ибо истина только то, что видели твои глаза. Эйк не желал по неосторожности оклеветать Рейпанкштейха, опираясь лишь на слова его зама. Вскоре стало скучно. Скинув грязные вещи, Эйк залез под душ. Едва он закончил мытье, хлопнула дверь. В комнату с подносом еды и стопкой чистой одежды зашел Салли. — Не скучали, вице-адмирал? — он медленно осмотрел его от макушки до пят, что почему-то заставило Эйка смутиться и поспешно обернуть вокруг бедер полотенце. — Простите, что пришлось Вас так спешно оставить. — Что-то случилось? Салли поставил поднос на стол — тарелка овощного рагу с мясом и кружка травяного отвара, судя по запаху. Протянул Эйку одежду. Они с Реем действительно выглядели неважно. Салли из-за перелета осунулся, щеки ввалились, под глазами залегли синяки. Рейпанкштейха же продолжала долбить ломка — и непонятные таблетки, которые из собственной ладони скормил ему Салли сразу после перевоплощения, помогли ему явно не сильно. Им в самом деле требовался отдых, всем троим. Как Салли продолжает держаться на ногах — Эйк не представлял. И это восхищало. А их вместо отдыха сразу же завалили проблемами и работой. — Ничего серьезного и заслуживающего Вашего внимания. Одна из лаборанток нарушила технику безопасности и обожглась кислотой, — он наклонил голову набок и поочередно мигнул разномастными глазами. Вечно приклеенная к лицу полуулыбка стала немного шире. — Салли может помочь вам переодеться. Эйк кашлянул в кулак. — Нет, благодарю, я справлюсь, — он уверенно развернул… тунику? Комбинезон?.. Салли мягко накрыл его руку и забрал одежду. — Салли поможет. Это одна из моделей рабочей униформы. Тут просто нужно справиться с заклепками, и тогда все просто… Руки у него оказались удивительно мягкими и хрупкими, как у девушки. Как сказал Рей? Считать его кем угодно? У Эйка никак не выходило связать Салли с местоимением «он». Для него Салли являлась женщиной. Это было гармонично и правильно. И как только он принял этот факт, прикосновения пальцев к голой коже стали напрягать меньше. Одежда, тем временем, на деле оказалась все же комбинезоном. Белая ткань, штаны и майка, но целиковые, с заклепками по бокам. — Спасибо. — Не за что, вице-адмирал. Вы закончили с отчетом? — Да. — Салли может отправить его, пока Вы ужинаете. — Не стоит, проводите меня… — Поешьте, — Салли бережно, но сильно надавила ему в грудь, заставляя сесть на койку. — Пока не остыло. Вам нужно восстановить силы. Почтовая птица никуда не денется. Салли подождет. Настойчивость не вязалась с улыбкой и ласковым тоном, заключенная в руках сила не вязалась с хрупким телосложением. Салли не вписывалась ни в одну из известных Эйку моделей жизни и алгоритмов поведения. Так же, как в них не вписывались Рей, Мерфи, Инфинайт. Здесь — другой мир, в котором Эйк был чужим. И неважно, облачится ли он в местную униформу и наполнит ли желудок местной едой. Если бы у Эйка спросили, что самое неловкое происходило с ним в жизни, он бы сжал губы и не ответил ничего. Потому что если с ним и случались неловкости, то он не придавал им значения и быстро забывал о них. Ныне бы он промолчал тоже, но лишь потому, что Салли, с улыбкой сидящая рядом и наблюдающая, как он ест, а потом в один момент заботливо вытершая пальцем капнувшую на подбородок подливку — это настолько неловко и при этом непонятно-волнующе, что об этом не говорят никогда и никому. Он глотнул чая и поперхнулся. Горячий напиток приятно обжег язык — иллюзия недостающей в еде остроты. Вкус показался знакомым. — Расскажите мне о лаборатории, — пытаясь сгладить неловкость, попросил Эйк. — Какие у вас тут порядки, работники, структура. А то вдруг у вас тут при встрече принято кланяться, а я своим поведением кому-нибудь случайно нанесу оскорбление. Салли мелодично засмеялась. — Если такое и есть, то Вас это не касается, вице-адмирал. Салли не может рассказать вам больше, чем Вы видите своими глазами. Салли может только посоветовать Вам тщательно обдумывать каждое слово и действие. И наблюдать. Вы же за этим сюда прибыли, верно? Пейте чай, пока не остыл. Он вкусный. И помогает набраться сил. — Понятно, — Эйк последовал совету, ополовинил кружку. Поддел ложкой последний кусочек рагу. — Вы не можете рассказать, потому что сами так хотите? Или потому что Вам запрещает Рей? Салли на секунду нахмурилась. — Салли не понимает Вас. Осознав, как мог быть истолкован его вопрос, Эйк стушевался. — Прошу прощения, я не хотел Вас обидеть. Просто… — не зная, как сформулировать, он закинул в рот остатки рагу. Прожевал. — Я слышал об Инфинайте очень много. Читал о нем. Но все это совершенно не вяжется с тем, каким он оказался на самом деле. И, подозреваю, каким окажется в дальнейшем. Салли скосила взгляд на отчет. — Наши ожидания очень часто не оправдываются, вице-адмирал. Ты рассчитываешь на один ход событий, строишь планы, а на деле выходит совсем иначе. Просто потому, что мы склонны забывать о внешних факторах, которые от нас не зависят и на которые мы не в силах повлиять, — Салли неожиданно наклонилась, достала из мусорного ведра старый отчет и расправила его на коленях. Эйк напрягся, залпом допил отвар. — Поэтому да. Настоящий Инфинайт совершенно отличается от того, каким его представляют. И каким его помнят. И как его запомнят. В том числе и Вы, вице-адмирал. Отдыхайте. Вам нужно поспать. Салли взяла оба отчета и поднялась так быстро, что Эйк не успел среагировать. Он вообще не успел среагировать ни на что — тело обмякло, перед глазами поплыло. Салли обернулась на него в дверях, улыбнулась широко и искренне — и уже через мгновение Эйк смотрел на свою собственную улыбку. Собственное отражение. Клона. Другого себя. Дверь, которая захлопнулась за Салли, в секунду отсекла Эйка от остального мира, и его возглас растворился в тишине Инфинайта.

***

Красный океан, где-то в акватории Северного края.

— Итак, господа, — Саил заложил руки за спину и медленно пошел вдоль шеренги пленных, нарочно громко топая каблуками сапог. — Ваше корыто пашет носом дно. Ваш капитан кормит креветок возле него. У вас, жалких свиней, есть два варианта. Вы либо тоже вклиниваетесь в низ пищевой цепочки морской фауны, либо остаетесь матросами на моей корабле, — он обвел руками палубу «Железной Бонни». — Пошел нахер! Я отымею и тебя, и всю твою семью! Бунтарю врезали под дых, и он осел на колени. Саил хмыкнул. — Это вряд ли. Копать замучаешься, — он махнул боцману. — За борт его. Когда смолкли вопли бунтаря, Саил повернулся назад к шеренге. — Так на чем мы остановились? Ах, да… В общем, абы кого я тоже на борт не беру. Мне всякий бесполезный сброд тут не нужен. Так что для начала вы должны мне как минимум заплатить, чтобы я принял вас на испытательный срок, — он почесал ежик волос под банданой и помотал в воздухе ладонью. — Такой, знаете, входной билет. Информация или ценности. Я слушаю ваши предложения. Предложения посыпались градом. Самых шумных Саил мгновенно отправил кормить рыб. Остальные угомонились и принялись блеять по очереди. — У меня есть деньги! Много! Я откладывал на старость! Они у меня дома, у жены, тут остров недалеко… — Предлагаешь мне переться черти куда ворошить твою подматрасную заначку? За борт. — Я слышал, как капитан говорил про маршрут торгового галеона! В журнале был отмечен маршрут!.. — Видел я ваш журнал. Им только задницу в гальюне подтирать. За борт! — Пожалуйста, сэр, прошу, у меня дочь… — О Боги… За борт… На третьем десятке Саил начал свирепеть. Толпа бесполезных отбросов. Какую ценность может представлять человек, если на пороге смерти ему нечего положить на чашу весов за свою шкуру? Карты нужной бухты, за которой он брал на абордаж этот фрегат и потерял четверых своих людей, на борту так и не оказалось. Скопище перегноя. Полдня в пучину! — Капитан, — возле плеча тихо вздохнул Омэль. — Возможно, стоит вернуться на Сойорд? Это очевидная дезинформация. В команде болтают, что нам готовят ловушку… — Вы бы завалили с Кастором напару! — Саил молниеносно развернулся и вдавил в лоб одного из своих старпомов дуло револьвера. — Вы и без того провалили порученное вам дело. Так что лучше не испытывайте мое терпение. К черту! — он убрал револьвер в кобуру, одернул куртку и развернулся к своей каюте. — За борт! Всех! Надоело… Толпа взревела. И Саил бы и ухом не повел, если бы от этой толпы не отделился один человек, плечом отпихнув боцмана. — Стойте, сэр! Прошу вас! — Саил обернулся. Матрос рухнул к нему в ноги. — Ну? — Вы ведь… верг, сэр? Я ведь правильно понял? Волосы, глаза… Стрелок Саил Зои. Гнев внутри шипел подожженным порохом. — Ну! — Я… М-меня зовут Джим, с-сэр. Я когда-то ходил с-со Стальным Тревором, был у него в-вторым б-боцманом, сэр. И я… в день, к-когда я… когда капитан погиб, я-я-я вспомнил, я видел д-девушку там. Как вы. Саил сощурил глаза. — Как я? Джим сглотнул и взглянул на него с мольбой. — Верга, сэр. М-молодую, — он вжал голову в плечи, сжался. — Я не знаю, будет ли В-вам это важно, но вспомнил, в-вот… Я слышал, в-вергов, в-вас, осталось очень м-м-мало. Вдруг вы ее знаете… — Когда? Где? И не мямли! — Н-н-на, — Джим снова сглотнул, постарался унять бьющую его дрожь. — На архипелаге Редиза. Пару месяцев назад, м-может. Как я понял, она была с ним. С этим… — губы у него дрогнули. — Логан Риг. Корабль под синими в белый горошек парусами. Я это хорошо запомнил. Саил отлепил взгляд от палубы. Нашел глазами Пистолетов. Кивнул. Кастор улыбнулся. — Все же вылазка окупилась, капитан? Саил молча выдернул револьвер и пустил пулю ему в ноги. Джим вжался в палубу. Близнецы со смехом разбежались в стороны. — Добро пожаловать на борт «Железной Бонни», Джим. Позже еще с тобой поговорим. Парни, — он мотнул головой Пистолетам, — за мной. Корректировка планов. Он дождался, когда море проглотит последние крики, и вместе с Пистолетами ушел в каюту.