Wendigo venit ad vitam.

Спустя полторы недели.

Начало октября.

Стремительно промчавшиеся дни с концами растворились во времени, но все те волнения, что испытывали жители Айдахо, не ушли вместе с ними: каждый человек, независимо от его характера, расы и социального положения, чувствовал иррациональный страх перед будущим. Жизнь испытывала народ и не давала продыху, подкидывая всё более изощрённые испытания. Социальные сети и каналы ежедневно пестрили тревожными новостями, а по улицам городов Айдахо зачастили колесить полицейские машины, ещё больше погружая невинных горожан в панику.

Как тут не бояться, когда на твоих глазах вершится необъяснимое дерьмо?

Каждый из нас хочет прожить жизнь, которую в глубокой старости можно вспомнить с блеском в глазах и теплотой в душе. Никто не хочет добровольно бежать от своего прошлого, как от огня: хрен ты от него скроешься, терпи и пожинай плоды.

Также и Салли: с момента, как учёные заметили удивительные аномалии, которые искажали природные, устоявшиеся многими веками законы, проживал все последующие дни так, словно в грудину была забита груда ржавых гвоздей. Мятежные новости заполоняли телевизионные эфиры и по совместительству его голову, которая и так была напряжена до предела пассивной борьбой с монстром. Сил жить катастрофически не хватало, все энергетические запасы были истощены. Фишер кучу раз задавался вопросом причастности вендиго, но ответа нет и быть не могло. Поиск информации Нилом и Эшли не приносил пользы: ни в одном источнике не было указано, что чудовище имеет возможность вмешательства в природу таким образом. Ребята уже были готовы поверить и в самый абсурдный бред. Между тем, поиск артефактов для убийства вендиго не стоял на месте, продолжая идти своим чередом: по всему континенту геноцид людей не прекращался, что означало, что продвижение в деле должно соответствовать скорости кровопролитий, в идеале - идти на опережение. С горем пополам Салли нашёл работу, которой предпочитал заниматься в ущерб учёбе, где появлялся на уроках от силы два раза в неделю: к счастью, учительница не торопилась звонить отцу, и Генри о таких прогулах даже не подозревал. Сейчас же Фишер, отработав свою положенную норму, стоял у запыленного подъезда апартаментов, с неприязнью бросая взгляды на ту сосну, где висел труп миссис Гибсон пару недель назад. Тело старушки всё ещё хранилось в морге, и только через несколько дней будут проведены её похороны на местном кладбище, и посещать их Сал не испытывал ни малейшего желания. Буквально полчаса назад, как и прогнозировал Генри, из дверей подъезда вышли полицейские, которые о чём-то долго беседовали с Теренсом сквозь щель в двери. После трагической смерти миссис Гибсон мужчины в форме очень часто посещали апартаменты, допрашивая жильцов, и парень надеялся, что до них с отцом очередь не дойдёт. Коротая время в ожидании партнёра по поиску старого магического оберега, парень разглядывал отправленные Тоддом фотографии, демонстрирующие, какие амулеты или им подобные стоит искать: все они были выполнены из разноцветных минералов, а на их грубых тельцах красовались узоры или иероглифы, значение которых Салли не знал. — Ну и хрень... Все талисманы на фотографиях были украшены разнообразными камушками и небольшими перьями, что лёгкой волной свисали вниз, и Фишер невольно задумался:

Неужели эта мелочь поможет нам усмирить вендиго, забрать хотя бы часть его силы?

Что ж... Недаром предки во всю мастерили подобные вещицы.

Первые дни октября давали о себе знать: холодный ветер со всей своей положенной мощью раздувал лежащие на сухой траве бурые листья, поднимая их вверх и закручивая в красивые водовороты. Уличный кислород больше не отдавал терпкой пряностью: гнилые яблоки и влажная земля заполонили собой воздух, выгоняя все посторонние ароматы, а дождевые лужицы неприятно хлюпали под обувью. Поёжившись от сквозняка, что нещадно развевал на своих холодных порывах голубые волосы, Салли внутренне выругался на того, кто так сильно опаздывал: тут же тонко запищал домофон и отворилась массивная дверь, из которой вывалился Ларри, облачённый в излюбленный красный худак. Металлист, сильно сутулясь и засунув руки в карманы, торопливо подошёл к Салу: — Сорян, что так задержался, — Ларри кивнул в такт словам. — Я никак не мог угомонить кошаков. Эти засранцы выскочили из квартиры и начали бегать по этажу. — Да ничего, — Сал улыбнулся, отводя взгляд. — У Гизмо такие же заскоки бывают. Ну чё, пошли? — Ага. Парни быстрыми шагами двинулись к автобусной остановке, что находилась неподалёку: сегодня им было необходимо добраться до местного краеведческого музея, что мог таить в себе ключ к решению глобальной проблемы, которая загнала многих людей в панику и страх. Лишь пятеро человек знали, что к чему, и эти пять пар рук изо всех сил старались вернуть те самые спокойствие и безмятежность, что должны царить в душах неравнодушных горожан. И Салли, и Ларри молчали: никто из них не знал, о чём можно поговорить после всего произошедшего, и оба чувствовали дискомфорт от этого затянувшегося безмолвия, что сейчас звенело в ушах. Конечно, по улицам проезжали одинокие машины, шелестели ветви полуголых деревьев и изредка чирикали сонные птицы: но были ли эти повседневные вещи способны перекричать тишину, что царила между этими двумя в последнее время? С каждым днём Фишер чувствовал, как его постепенно отпускает от этой темы: всё реже мысли о Джонсоне носились в его голове, поднимая хаотичный беспорядок и волнуя безупречную морскую гладь в штиль. Привычка написать шатену после сна "доброе утро" ещё никуда не делась, вызывая настойчивые позывы набросать в чате пару слов, но это уже не приносило какую-то разрушающую боль, что буйствовала по-началу. Лишь за редким исключением, в голове Фишера витали мысли: "А могло ли сложиться всё иначе? ...Нет."

Почему я так просто отпускаю его в свободное плавание?

На того, кого я так боялся вчера потерять, сегодня мне уже почти плевать.

Где он, с кем он.

Чем занимается.

Может, я и не любил? Просто хлипкая привязанность?

А умею ли я вообще это делать?..

***

Вскоре парни добрались до здания музея путём езды на новеньком автобусе, маршрут которого пересекал весь городок: людей и их машин на дорогах находилось крайне мало, благодаря чему трасса была свободной, и до нужной остановки поездка не заняла больше пятнадцати минут. По активности Нокфелл никогда не мог сравниться с каким-нибудь мегаполисом, где люди сновали по бульварам до поздней ночи, а вечерами образовывались десятибалльные пробки: тем не менее, даже для этого городка улицы казались чрезмерно тихими. Всю поездку шатен слушал излюбленную музыку, закрыв глаза, а Фишер залипал в окно, и из-за отсутствия хоть чего-нибудь интересного волнами накатывали неимоверно тягучие зевки. Проезжая мимо опустевших улиц городка, на которых всё, что находилось - фонарные столбы и мусорки в парах с редкими лавочками, взгляд сам по себе ускользал наверх, на унылое небо, что за серыми тучами прятало остывающее солнце.

Что с тобой? Почему ты покидаешь нас так быстро?

Зачем пугаешь?

В этот момент Сал и Ларри стояли у массивных дубовых дверей краеведческого музея, который при одном своём виде взывал к почтению и благоговению, хотя его и нельзя было назвать роскошным: здание было выполнено в классическом стиле, а резные фасады гордо обрамляли строение. — Заходим? — Салли уже было взялся за ручку и потянул на себя, но ему пришлось прерваться. — Да... — худая ладонь Джонсона легла в сантиметре от Сала, но в кармане что-то завибрировало. — А нет. Подожди, тут чёт пишут. Склонившись над экраном телефона, Джонсон просматривал групповой чат, в который только что прилетело некое сообщение: отправителем оказался обеспокоенный Моррисон. Тодд, 4:48 p.m Сал, Ларри. Вы уже там? Тодд, 4:48 p.m @slfshr @metlaar.y

Ларри, 4:49 p.m

Только пришли а че такоеэ

— И чё там? — спросил Сал, заглядывая в мобильник металлиста. — Тодд спрашивает... Короче, смотри сам. Ларри придвинулся к Фишеру, поворачивая в его сторону экран: таким образом их плечи соприкоснулись друг с другом, но Салли мигом отпрянул, стараясь сохранить дистанцию, и шатен разочарованно повёл бровью. Всё это время Моррисон что-то утомительно долго печатал. Тодд, 4:51 p.m Советую вам не задерживаться и вернуться в апартаменты до наступления сумерек. Неизвестно, что может произойти. Тодд, 4:52 p.m По моим расчётам, солнце начнёт опускаться уже в пол седьмого вечера. Это на полчаса раньше, чем обычно. Тодд, 4:52 p.m Вернитесь до захода в апартаменты. Удачи. Эшли, 4:53 p.m да, ребята, успеха!!!

Ларри, 4:53 p.m

Ок поняли, спс

— А чё такого может произойти? Мы же не в лесу, — задался вопросом Ларри. — Паникёр сранный. — Ну а вдруг? Лучше не испытывать судьбу, — Салли вновь взялся за ручку двери. — Пошли уже.

***

Музей - определённо нечто удивительное, в чём убедились и Фишер с Джонсоном: где ещё можно найти место, одновременно кажущееся священным и жалким, свидетельством достижений и поводом для гордости за наше общее прошлое? Такая необычайная смесь не казалась чем-то из ряда вон выходящим, восхищала и удивляла до спёртого дыхания и головокружения. Сал и Ларри, находясь в нужном зале со стендами древнейшей эпохи, разделились: пока металлист изучал полки, ближайшие ко входу, голубоволосый исследовал самые отдалённые помещения подобно собаке-ищейке, изредка бросая взгляды на Джонсона, если тот попадал в поле его зрения. Воздух в музее казался густым от запаха старого пергамента, дубовой кожи и полированного дерева, и, конечно, от тяжести истории, коей были заполнены всевозможные коллекции, а от тусклых свет ламп плясали тени по покрытому мраморной плиткой полу. Глаза Салли разбегались от изобилия разбросанных тут и там экспонатов: множество статуй давно забытых божеств наблюдали за каждым движением Фишера с суровыми лицами, а стены, увешанные замысловатыми фресками, притягивали к себе внимание. — Чёрт. Не то. Надо собраться. Сконцентрировавшись, Фишер продолжил поиски. Разглядывая стеклянные подсвеченные полки, Сал встречал любые реликвии, но только не древний магический амулет: коллекции ржавых монет, черепки керамики, костяные орудия труда и ювелирные украшения давних лет, изысканные фигурки, вырезанные из некоего тёмного дерева; с другой же стороны красовались многовековые фолианты с текстами, что были написаны на неизвестному Фишеру языке. Чем больше парень впитывал в себя старость экспозиций, тем сильнее Салли терялся в реальности, - на его счастье прозвучало уведомление в телефоне, лежащем в кармане худака, что спасло его от полёта фантазии. Эшли, 5:36 p.m ребята @all Эшли, 5:36 p.m нити у меня, всё гуд папа поделился Эшли, 5:37 p.m хотя пришлось знатно приврать, как я и предполагала

Сал, 5:37 p.m

Круто! Ты молодец

Сал, 5:37 p.m

Но врать нехорошо

Сал, 5:37 p.m

Почему бы тебе просто не сказать,

что ты хочешь убить монстра?

Эшли, 5:38 p.m внатуре :/ чего это я не додумалась Разбавив настроение путём небольшой шутки, Салли вернулся к поискам - время начало поджимать. Шаги парня ускорялись, а внимание всё более рвано скакало с одной экспозиции на другую. Перспектива добираться домой до апартаментов под покровом луны абсолютно не радовала, учитывая происходящие аномальные события. Тревога постепенно нарастала: ночь всё ближе, а парни ни на шаг не приблизились к искомому артефакту. Никакие амулеты, даже не нужные парню не встречались, и Фишер, торопливо пройдя через сидящего на посту смотрителя, последовал в зал, отделённый от основного массивной дубовой дверью. В нём было ещё влажнее и прохладнее, чем в предыдущих помещениях, а источников света оказалось крайне мало: подсвечивались лишь очередные полки с экспонатами, а витиеватый потолок и углы помещения утопали во тьме. Особое любопытство вызывал массивный каменный саркофаг в центре комнаты, украшенный золотистыми фасадами, а нанесённые на них иероглифы словно хранили в себе ключ ко всем мировым загадкам. Внезапно Сал почувствовал себя крайне незначительным и маленьким, встретившись лицом к лицу с таким старым одиноким гигантом. Он же тянул парня к себе, словно сейчас расскажет свою интересную историю, которую так старательно хранит древняя реликвия. Сбросив с себя наваждение, Фишер прошагал к стендам. На стеклянных полочках воцарились разные пёстрые мелочи: возле атама лежал бархатный бордовый мешочек, льняные завязки которого были туго затянуты. Заламинированная табличка, висевшая на стене, пояснила: это сумочка, предназначавшаяся для хранения ритуальных принадлежностей, а содержимое каждой было крайне индивидуально. Композицию завершала серая древесная коробка, богато украшенная блестящими камнями и узорами - она казалась тяжёлой от декора, точно некое сокровище. Салли почувствовал дрожь, пробирающую его кости, чувство трепета и предвкушения - что за шаман пользовался такими диковинками? Были ли его намерения чисты или же от помыслов мага-язычника пострадали люди? — Бляха. Мы же могли просто спиздить, — сказал внезапно подошедший со спины Ларри, кивая на атам, блестящий под светильником. — Ну спизди, если тебе впечатлений с амулета не хватит, — Фишер хмыкнул. — Ц, — цокнул Джонсон. — Короче, я ничего не нашёл. Там всякая дурь валяется, я даже препарированное чучело какой-то хуйни увидел. Хочешь, покажу? Металлист, улыбаясь, полез в карман джинс за телефоном, звякнув цепью; Салли же просто отшатнулся, и, будь у него здоровое лицо, парень бы точно скорчил брезгливую гримасу. — Фу, мать твою, нет! — Хе-хе, ладно. Давай дальше вынюхивать, — Ларри оглядел затенённый зал, "ненароком" положив руку на плечо Сала. — Я туда. — Ага. Фишер, небрежно боднув плечом в противоречивых чувствах, растворился в тени зала, что скрывала в себе впечатляющий набор древних артефактов и реликвий на подсвеченных полках. Атмосфера стояла до того тихой, что благоговейная тишина лишь изредка нарушалась тихим шорканьем кроссовок парней по мраморному полу и тихими переговорами. Проплывая вдоль рядов стендов, взгляд Сала привлекла витрина, которая мирно втиснулась среди прочих; на ней покоились некие круглые предметы, схожие с монетами, и парень сразу же подлетел к ней с бьющимся в сумасшедшем, волнительном ритме сердцем. На ней находился набор изысканных древних амулетов, и каждый из них влюблял в себя полностью и без остатка: нежная филигрань некоторых талисманов переплеталась в изысканных узорах, тогда как другие были исцарапаны грубыми порезами кинжала. Многие из них были усыпаны сверкающими драгоценными камнями - сапфирами, рубинами и изумрудами, а их грани мерцали, когда Фишер глядел на минералы с разных углов. — Ларри... — хрипло прошептал Сал, задыхаясь от волнения. — Он здесь, я уверен. Джонсон тут же метнулся к парню, карими глазами пожирая старинные артефакты невероятной красоты тех лет: похоже, он испытывал тот же самый трепет, что и голубоволосый. — Наконец-то, чел... Но какой из них нам нужен? — Вот сейчас и проверим. Выцепив из кармана телефон и открыв те самые фотографии, которые присылал Тодд, Сал начал сверяться с теми, что хвастливо красовались на стенде. — Вот этот... — шептал Фишер, кивком подбородка указывая на амулет, лежащий с левого края. Ларри тут же глянул на вещицу и задумался: как он мог не заметить его сразу? Амулет выглядел так, словно был сотворён руками древних богов - его корпус был изготовлен из голубого агата, а витиеватые узоры испещряли его поверхность, поверх которых были нанесены всевозможные руны. Только одну из них Джонсон мог бы назвать: турисаз, что являлась символом мощной защиты и удачи, многочисленно повторялась на тельце амулета. Мягкий изгиб пёстрых перьев, в точности как на фотографиях Моррисона, добавлял ещё большую нотку мистицизма, словно этот маленький аксессуар хранил в себе саму сущность природного мира, а ювелирные камушки, кои были разбросаны по всей поверхности голубого агата, ловили каждый лучик света и высвобождали на волю целый калейдоскоп цветов. — Красивый какой, — заметил Фишер. — Как воплощение древней мудрости. — Ага, — Ларри, утвердительно промычав, кивнул и огляделся. — Сука. — Что? — Тут камера, и она смотрит прямо на нас. Так просто не вынесем, — тихий шёпот металлиста прокрадывался в глубины уха Сала. — ...Ты серьёзно собрался это делать? — Э-э, а что, нет? — в голосе шатена просквозило разочарование. – Да блять. А я уже схемы придумывал. — Мы же не конченные вандалы. Для начала поговорим со смотрителем... Он сидит прямо здесь, за дверями. — Чё? Ты совсем ёбнулся? Хер они нам его отдадут, зато внимания привлечем. Выгонят за шкирку и всё. — Нас выгонят в случае, если мы будем действовать как раз по твоим схемам. Мы должны попробовать хотя бы его одолжить, — Сал развернулся. — Жди тут, я разберусь.

***

— Вы в своём уме, молодой человек? Ни в коем случае! — серые глаза седого мужчины, спрятанные за толстыми линзами очков, выражали полное негодование и возмущение. — Это невозможно. Каждый артефакт в нашей коллекции драгоценен и незаменим. Передача их во временное пользование поставит под угрозу их сохранность. — Но, мистер?.. Острый взгляд старого дедушки лет восьмидесяти насквозь прожигал Фишера, что тот невольно стушевался: так мог смотреть только крайне ответственный человек, питающий глубокую страсть к своей работе. Мужчина сидел на хилом стуле возле стола с разбросанными на нём мятыми выпусками газет, и на одном из них Салли выцепил глазами знакомый заголовок: "Учёные экстренно разбираются с течением суток в штате Айдахо. Восьмого октября будет созван консилиум". — ...Кроме того, многие из наших экспонатов имеют большое культурное и историческое значение - ими интересуются как посетители, так и учёные. Мы очень заботимся о сохранении наших коллекций и можем предоставлять экспонаты только в образовательных и культурных целях при наличии страховки и надлежащей документации, — критические глаза мужчины пробежались по образу Салли, а его гортанный голос эхом раздавался по залам. — Я уверен, что вы не отвечаете ни одному из наших требований. Смотритель бегло оглядел несколько залов, словно смотрел на них сквозь тело Фишера: вид с его поста, что находился на перекрёстке помещений, открывался крайне удачный. — Я всецело понимаю вашу позицию, но выслушайте же меня. Умоляю, мистер. Сал был готов скрестить пальцы в крестики и помолиться статуям любым богам, что находились в залах этого музея, лишь бы дедушка проникся хоть капелькой понимания и был готов выслушать самую неправдивую трогательную историю. Хотя Фишер врать и не любил, но в моменты, когда лишь навыки лжи могли помочь выкрутиться из ситуации, делал это парень очень искусно. — Так и быть. Хочу услышать причину, по которой вы решились на столь авантюрный шаг. Руки смотрителя переплелись на груди, а колено одной ноги легло на другую - поза, которая выражает полный скепсис и недоверие, а также нежелание прислушиваться к словам собеседника. Мало-мальски Салли разбирался в психологии, зная значения самых распространённых жестов: оттого парень понимал, что шансы на успех крайне призрачны. Тем не менее, они были, раз мужчина согласился хотя бы выслушать Фишера, и Сал постарается изо всех сил пробить эту толстую броню. Даже если артефакт и не получится "одолжить", то получить некие наводки уже будет хорошим достижением. — Нам в школе поручили делать крупный проект. Мы с одноклассниками взяли тему... — тараторил Фишер, выдумывая враньё на ходу. Его глаза бегали по всем возможным сторонам, как вдруг выцепили стоящего в дверном проёме позади смотрителя Ларри, который решил подслушать беседу. — Как оно там... Да, вспомнил: "Культурное наследие предков штата Айдахо". Мы решили, что будет хорошей идеей взять в музее некий экспонат и на презентации проекта рассказать о нём, а также показать вживую. — Хм, — мужчина определённо смягчился. — Такое возможно только при условии, что руководство вашей школы предоставит нам необходимые подписи и соглашения, а также ежесуточно будет отправлять полный отчёт касаемо состояния артефакта. Кхм-кхм. Тем не менее, этот вопрос должен обсуждаться с администрацией музея: я могу прямо сейчас доложить этот вопрос им на рассмотрение.

Чёрт. Ещё не хватало по-настоящему этот гадюшник приплетать!

— Ох, нет, нет, — Фишер отрицательно замахал руками, начиная обливаться потом. Джонсон, скрывающийся во тьме зала, нервно кусал губы. — Мы делаем это в тайне от школы, эм, понимаете... Мы рассчитываем на "эффект вау". — "Эффект вау"? Кого вы хотите впечатлить? Преподавателей? — смотритель, почесав ухо, посмотрел на парня так, словно раскрыл его ложь, но решил не вдаваться в подробности. — Я вам сказал, что без заключения договора с вашей школой мы не имеем право передавать в чужие руки наши экспонаты. Я не намерен повторять дважды, молодой человек, так что, если не согласны, прошу, уходите. Сал поник, опустив плечи, так как афера определённо не удалась. Настроение испортилось в край, и самые гнетущие мысли и образы нахально полезли в воображение: вот вендиго, просовывая когтистые мохнатые лапы в открытые окна, хватает один за другим жителей апартаментов, острыми зубами перемалывая им хребты; а вот в куче человеческих трупов лежит исхудалое тельце Гизмо, чей тусклый мех оседает на скелетном каркасе и раздувается порывами холодного ветра, а неживые мутные глаза вглядываются в просветы между стволами холодных сосен. А вдруг вендиго кошек тоже ест?

Не время... Не время. Нельзя расклеиваться. Только не сейчас.

Прошло всего несколько секунд, как воображение чёрными красками забрызгало белоснежное полотно; Фишер вышел из забытья, обратно вернувшись в настоящее. Вновь посмотрев на смотрителя, парень увидел, как дедушка ведёт какой-то очень напряжённый диалог сам с собой, теребя в крупных ладонях католический крестик, висящий на его шее. — Я понял... — произнёс сдавшимся голосом Салли, подобравшись. — Спасибо. Хорошего дня. — Есть один вариант, — мужчина поднялся со стула и подошёл к парню: его голос заметно стал тише. — Боже мой, не верю, что помогаю вам, молодой человек... — Один вариант? Какой? — Сал подставил ухо, заметив, как и заинтересованный металлист пытается вслушаться в их разговор сквозь разделяющее их пространство, и, увы, безуспешно. — Вы можете поискать подобные амулеты в антикварных лавках или на барахолках. На самом деле, такие амулеты не сильно дорогие, и вполне могут встретиться в продаже, — дед помолчал, оглядевшись. — Однако за них в любом случае придётся немало заплатить. Это всё, что я хотел сказать. А теперь, прошу, идите, не мешайте работать, кхм-кхм. — Спасибо... Хотя это и так пиздецки очевидно, — сказал парень, заговорив тише после слова благодарности. Мужчина не услышал колкость и вернулся на пост, присев и пододвинув стул с мягкой обивкой ближе к столу: поправив очки на переносице, он принялся морщинистыми руками складывать хаотично разбросанные газетные выпуски в ровную стопку. — Ох, батюшки, что творится в мире?.. — запричитал устало смотритель себе под нос, выйдя из образа доблестного работника музея и представ обычным человеком. — Не иначе, как высшие силы чем прогневили. Жить уже, кхм-кхм, страшно... Дай Бог дожить свой век и умереть спокойно, дай Бог... Под землёй уже ничего волновать не будет... — Э-э... Хорошего дня.

***

Той же ночью.

Тишина монотонно прожигала уши, яростно звеня в каждом уголке запыленной ванной пятьсот четвёртой квартиры. Пальцы Сала било лёгкой дрожью не то от нетерпения, не то от волнения, пока они крепко вцепились в Super Gear Boy, чей белый корпус тускло блестел в свете телефонного фонаря. Уже больше получаса Фишер решительно искал следы присутствия Меган, девочки-призрака, которая своим испугом и последующей пропажей породила целый батальон вопросов. — Меган? Ты здесь? Малышка, отзовись!

Молчит...

Полторы недели, ровно с момента инцидента, парень насиловал голову в рефлексиях, размышляя, что же означал её таинственный крик: "Зверь!". Ещё никогда Фишер не видел девочку испуганной настолько, что та отказывалась появляться такой долгий отрезок времени: обычно всегда Меган представала перед Салом, а её бледное сероватое лицо разрезала милая улыбка в противовес пустым апатичным глазам. Голубоволосый жил мечтой задать все интересующие вопросы малышке и не оставлял попыток связаться сначала в его комнате, где призрак был замечен в последний раз, а сегодня и там, где Холмс была жестоко убита. Здесь-то она точно должна услышать! Однако Super Gear Boy упорно молчал: не были слышны звуки, фиксирующие, замечены ли поблизости следы паранормальной активности либо же наличие помех в воздухе; в ванной лишь раздавалось тихое, протяжное дыхание Фишера. Салли пожирал взглядом тёмный экран приставки, который мог вспыхнуть зелёным огнём в любой момент, пока обшарпанная, почерневшая от времени настенная плитка словно сужалась и расходилась в пространстве так, точно всё происходящее являлось кошмарным сном. Оставшись ни с чем, с горечью Фишер вышел из ванной в гостиную, тихо закрыв за собой дряхлую дверь. Оглядев старое помещение, Сал удивился: как он мог докатиться до такого, что подобная обстановка его совсем перестала волновать и пугать? Запятнанный ковёр, обрывки пожелтевших обоев, куча плесневелого мусора и прочей дряни, валяющейся на полу немыслимым хаосом, подтёки неизвестной субстанции на старых стенах, что до сих пор хранили в себе всю трагичность погибшей семьи Холмсов. Заглянув в душную крупную комнату, некогда бывшую спальню, Салли приметил тот самый дранный грязный матрас, чьи ржавые железные пружины от времени прорвались наружу и были готовы насадить на себя внутренности любого, кто будет вести себя совершенно неподобающе в тихой усыпальнице. Когда-то Сал встретил здесь Стейси, что была убита крайне зверским образом. Её призрак всё еще корчился в муках, а рваные края раны на шее женщины выглядели так, словно её оставили не много лет назад, а только что; и хотя встретить сейчас Стейси было бы неплохо, оказалось бы бессмысленно. Всё, что могла позволить себе мать Меган - мучительные хрипы в адских муках.

***

Возвратившись с пятого этажа на свой четвёртый, парень подошёл к своей квартире. Сал невольно вспомнил, насколько жуткие сны снились ему в давнем июле: вот он, стоит во мраке у входной двери своего дома, его тело каменеет, а ключи в скважине застывают и дальше не проворачиваются, раз и навсегда отрезая Фишера от попадания в безопасное логово. На счастье Салли, подобные кошмары быстро прекратились, но одни лишь воспоминания заставляли судорожно выдохнуть, а волосы на теле вставать дыбом. Приготовившись зайти внутрь, Фишер оглядел дверь, и около неё на линолеуме лежал непонятный свёрток, который никоим образом не взывал к доверию: нечто твёрдое было замотано в пергаментную бежевую бумагу, а её края оказались заклеены рваными кусочками скотча. В замешательстве парень не двигался и пялился на предмет неизвестного происхождения.

Кто мог подкинуть это сейчас, в два часа ночи?

Готов поклясться, что, когда я выходил из квартиры, этого не было, а прошло от силы минут сорок.

И что мне теперь делать? Вдруг бомба?

Сал усмехнулся своим мыслям: какая к чертям бомба, которая может сдетонировать сразу, стоит только взять её в руки? Всё же, несмотря на растерянность и тревогу, любопытство в конечном счёте победило, и Фишер поднял свёрток. В руке он ощущался достаточно увесисто, а азарт пустил корни в тело Салли, и он не собирался увядать, пока не станет известно, что же такое интересное может быть спрятано внутри. Уже через несколько минут парень оказался в своей комнате за письменный столом, включив настольную лампу. Хищно нависая над находкой, Сал желал поскорее узнать, что за загадка таится внутри, хотя в голове не переставали виться смутные мысли: а вдруг внутри ядовитые иглы? Отравляющий газ? Да что угодно! — Так, посмотрим... Наплевав на все опасения и предрассудки, Фишер начал спешно разрывать бумагу с желанием поскорее покончить с этим делом и лечь спать. Среди обрывков пергаментной бумаги показалась красивая коробочка винного цвета, а на её верхушке красовалась напечатанная готическим шрифтом надпись "Muspelheim".

Те самые?.. Которые я оставил у Ларри?..

Не может быть. А я уже и забыл.

С учащённым пульсом и комком в горле Сал вынул прозрачный флакончик - да, действительно, это были они, и речи не могло идти об ошибке или каких-то глюках, потому как парфюм, подобно нашатырю, резкой смесью ароматов поразил обонятельные рецепторы Фишера, стоило ему брызнуть их на своё запястье. В голове, как и тогда, сама собой образовалась меланхоличная композиция: туман окутывает кладбище промозглым ноябрьским вечером, рассаживая на надгробиях сверкающую вереницу холодной росы, пока тёмно-зелёный мох перекатывается с булыжника на булыжник и процветает в этом тихом, богом забытом месте. Вдыхая его ещё раз, ещё и ещё, Фишер всё глубже зарывался в воспоминания о том самом дне, когда он и металлист на годовщину их завершившихся отношений обменивались подарками. Кто из них мог подумать, что это их последние счастливые моменты, которые разделят Салли и Ларри вместе, только вдвоём? Горько-сладкая смесь тоскливой эйфории наполняла лелеемые воспоминания, заполоняла ими мысленный взор как самая настоящая кинолента с эффектом сепии. Их благодарность друг другу, тёплые улыбки и крепкие объятия, балансирование на пуфиках при жарком, обжигающем поцелуе и...

Фу. Нахуй надо.

Сал дёрнулся, представляя, как жалко и уязвимо выглядит со стороны, а гложущее чувство отвращения поглотило его грудную клетку, угрожая утопить в яме самобичевания: резкий прилив презрения заставлял чувствовать себя запертым между желанием цепляться за прошлое и необходимостью собраться с силами. Стыд и ненависть пульсировали горячим гейзером, желая извергнуться наружу: духи вместе с коробкой агрессивным взмахом руки улетели на пол, а раскалённая злоба настолько сильно взбудоражила Фишера, что тот даже не обратил внимания на разлившийся по комнате стойкий запах кладбища, чей бутылёк, упав на пол, раскололся на множество осколков, разливая на полу лужу из смеси спирта, воды и парфюмерных компонентов. В животе закрутился вихрь желчи и яда: больше всего сейчас Салу хотелось высказать Ларри всё то "хорошее", что имел на его счёт.

Какого чёрта этот идиот решил, что притащить мне ЭТО будет хорошей идеей?!

Гори в аду. И больше не смей напоминать о себе!

Ты мне не нужен!.. Не нужен...

Не нужен... Так ли оно было на самом деле, или это лишь плод самовнушения? Парень не знал - запутался, хотя очень надеялся на второе. Взгляд Салли горел хаосом, а зрачок уцелевшего голубого глаза сузился до тонкой нитки, смотря на стеклянные осколки, которые распустились бутоном миражной розы. Всепоглощающая ярость затмевала разум и все нормы приличия, рисуя самые непристойные картины.

Только я властен над своей жизнью. Своими чувствами.

Никто не в праве управлять мной.

Так ведь? Так. Я должен, мать твою, доказать это.

В первую очередь себе. А остальные? Да шли они...

Парень был уверен, что если прямо сейчас он не восстановит самоуважение, то кожа на его теле натянется и лопнет, обвиснет лохмотьями на худых мокрых костях. Вымученно упав на колени и подцепив припадочно трясущимися пальцами сверкающее в луже духов стекло, сердце отчаянно забилось в ритме предвкушения и страха: влажный осколок как призма преломлял лучи настольной лампы, изгибая и зазывая их в завораживающий танец света и тьмы.

Не будет света. Не будет! Ура тьме!

Я окрашу тебя в алый, и тогда ты точно перестанешь действовать мне на нервы.

; †Г[ е±ЏЇЈKо Ю¶ РРн[цж4БЁЬ~7Рн еобЏ‰#rЗ Шыџ0m Б и^왈 ]9‘№ёео!‘F bР»Ч‘Ђчj4Рqџ<Ь#0ЬЁЏ‰иЎ#

rЗ Шыџ0оэ9 bo ХfфМС 7иa`ПDДћ l,сЂЫмеlђ°—

u©)z }

Ха-ха... Я устрою самую настоящую феерию!

Засучив левый рукав чёрного худака, Сал безумно, со всей возможной страстью ударил по левому предплечью стеклом. Кожа сдалась: кровь, красная и густая, неторопливым потоком заструилась вниз, смешиваясь с лужей духов красными нитями. Мазохистское удовлетворение ошпарило внутренности, а боль и жжение от испачканного спиртом осколка отошли на второй план: куда ярче и интенсивнее сейчас протекал выброс эндорфина, который даровал эфемерное чувство того самого контроля, что так отчаянно искал Салли.

Нахуй монстра! Импульс

Нахуй всех ублюдков! Порыв

Нахуй все проблемы! Движение

Нахуй этот грёбанный мир! Кровопролитие

Вообще всё... Нахуй. Удовлетворение

Красный всполох окропил одежду Салли; неистовая смесь металлического аромата крови и нот замшелых могильников обожгла ноздри, и в обострённом сумасшествии Фишер чувствовал приход опьяняющего экстаза - эскиз сладострастной гравюры из рваных, багровых линий на белом полотне заставлял почувствовать себя живым и даровал освобождение от бремени реальности.

н65ешШыџен Б и^왈 ]9‘№йд.‘F bР»Ч‘Ђчj4Рqџ<Ь#0

И когда парень безвольным мешком с костями развалился на полу, а его глаза глядели в светлый потолок, перед взором виднелось лишь весёлое лицо с тёмными бровями. ...А за ним второе, одним своим присутствием удушающее тоскливым ужасом. Он будет доволе[цж4БЁЂЫмеlђ°Ь~7Рн еобЏ‰#r/