Wendigo venit ad vitam.

Апартаменты - обречённое место... Будь то потухшие потерянными годами души или же новые усопшие жертвы - смерть не иссякает: она прочно поселилась в этих несчастных стенах, въелась колкими зубами в каждого жителя этого дома. Глядя на безмятежных соседей, невольно задумываешься: а увидимся ли мы снова?.. Скажем "здравствуйте" друг другу, встретившись в лифтовой кабине? Только она знает ответ. Но цена его - твоя жизнь. Там ты всё узнаешь, уж поверь.

***

Салли отрешённо сверлил взглядом висящее на молодой сосне тело Джонсона. Он так и продолжал сидеть на мокром шершавом асфальте, не обращая и малейшего внимания на то, что джинсы постепенно становились всё влажнее и грязнее. Разум пошатнулся, органы чувств отключились, и Фишер даже не слышал, как где-то на закромах раздаётся телефонный звонок; исключением стало зрение, которое, подобно орлиному, выхватывало труп во всех деталях. Мозг отказывался принимать эту новую реальность: реальность, в которой нет его.

Нет... Это нереально.

Нежданный порыв ветра ощутимо закачал удушенного на своих же внутренностях Ларри, подхватив его длинные растрёпанные волосы и раскидав по бледному лицу; взору Сала предстала его родинка под глазом, до этого спрятанная под тёмными патлами. Как же Салли нравилось её целовать.

...Это реально.

Настолько незначительное действие не могло нести в себе некий скрытый смысл - ну, ветер и ветер, и что с того? Но благодаря ему перед Фишером будто развеялась туманная завеса, и явь, чёрная и горькая, открылась парню. Дыхание переклинило, а грудь моментально преисполнилась клокочущим ужасом, изнутри безжалостно рвущим душу на лоскуты.

Осознание... Осознание. Это наша новая реальность.

Где-то глубоко, в районе рёбер, прорвало дамбу - ту самую точку невозврата, преодолев которую прежний ты умираешь и растворяешься без следа, а на замену приходит она - лишь твоя тень, пепелище омертвелого счастья и былой свободы. По улицам раскатом пронёсся вопль, до отказа наполненный скорбью и стенаниями; на такой крик способна лишь мать, хоронящая в поле своё единственное дитя, или... Сал, потерявший в роковую ночь своего Ларри. Парень вопил во весь голос, заходясь в рыданиях и измельчая кулаки о твёрдый тротуар; горячая кровь окропляла сырой асфальт, раны на костяшках пульсировали, но никакая физическая боль не могла заглушить ту, что только что горой осела на плечах Салли.

Как же так... Так... Просто. Раз и всё. Нет тебя. А сколького ещё мы не успели сделать или увидеть... Да даже вдохнуть полной грудью, взявшись за руки и гуляя под проливным дождём. Тебя - нет, и меня, похоже, тоже. Я не в силах поверить в эту блядскую хуйню.

Чьи-то крепкие руки заботливо дёрнули Фишера наверх, поставив на ноги и продолжая придерживать Сала за спину. Парень с трудом разлепил глаза, на секунду совладев с разумом, и различил перед собой обеспокоенное лицо отца. — Сал, какого..? Что происходит? Генри явно нервничал, застав заходящимся в обезумевшей истерии своего сына в таком месте и в позднее время, и никакие возможные догадки касаемо этих обстоятельств не казались разумными. Салли лишь, дрожа как осиновый лист, порывисто кивнул в сторону сосны, ставшей посмертной могилой для шатена: отец послушал и вгляделся в темноту, прижимая к себе парня. Сначала Генри не заметил ничего странного, но, когда голубые глаза самую малость привыкли к темноте, он увидел его. — ...Ёбанный в рот, — Сал впервые слышал от Фишера-старшего откровенный мат в своём присутствии. — Уходим. Отец стремительно повёл сына с места трагедии, направляясь к подъезду апартаментов Эддисона. Салли ничего не оставалось делать, как позволить себя вести, на ватных ногах следуя за родителем: парень был окружён туманом, а тело всё слабело.

***

Мне так нравится твоя улыбка: немного нежная, немного хищная. В ней весь ты. Любишь подъёбывать окружающих и выводить их из себя, а меня осыпать горой комплиментов и ласковых слов за чужими глазами. Не любишь демонстрировать свои слабости, а меня, ничем не непримечательного парня, ты готов одарить самым искренним взглядом карих глаз, в котором я прочту все потаённые мыслишки... В этом весь ты. Немного противный, немного самый лучший. Хей, посмотри на меня. Я знаю. Я тоже тебя люблю. И никогда не брошу. Лучше подойди ко мне... Хочется тебя обнять, и... Бля, не смейся. Да, вот так. Немного противный, немного самый лучший.

***

Освободившись ото сна, Сал с трудом разлепил веки, вперевшись отсутствующим взглядом в черноту: он лежал в своей постели, накрытый тёплым одеялом и переодетый в пижаму. На груди мирно сопел Гизмо, и кот, почувствовав пробуждение хозяина, сонно поднял голову. Парень даже и не помнил, как тут оказался, но поступающие флешбэки в виде висящего на дереве шатена свернули внутренности в узел, отчего захотелось сложиться пополам и заплакать.

Ты только что мне приснился... И в этом сне всё было так хорошо. Мы у тебя, ты не умер, а я прижимаюсь к твоему разгорячённому телу и шепчу приятности; ты смеёшься и смущаешься, а я почти готов замурлыкать. Зачем ты пришёл ко мне именно сейчас?..

...Какая же ты мразь, Ларри.

На удивление, из-за закрытой двери слышались неразборчивые голоса, будто кто-то полушёпотом беседует в комнате. Это немного отвлекло Салли от мрачных мыслей, тогда он деликатно снял недовольного рыжего кота с себя, и, натянув протез, встал и выполз из своего убежища. За кухонным столом сидели Генри и Лиза, тихо разговаривая о произошедшем и потягивая чай из стеклянных кружек. Они оба, вероятно, спать и не ложились: их недосып выдавал потрёпанный внешний вид и осунувшиеся лица. Услышав проснувшегося Сала, родители синхронно подняли уставшие взгляды на парня. — Ты чего встал? Спать да спать ещё, — обратился к парню отец, смотря на наручные часы. — Время-то... Шесть утра только. — Не могу. Голубоволосый присел к ним за стол, и Генри подал ему свою кружку; хлебнув остывшего чая, Салли спасся от мерзкого сушняка и на один процент вернулся к жизни. Сейчас парень чувствовал себя выжженым полем, на котором прошёлся убийственный пожар, и всё, что осталось от былой красоты - дымный уголь да пепел. — В школу не ходи сегодня. Плевать на неё, — мужчина встревоженно смотрел на Фишера-младшего. — После такого зрелища нужно восстанавливаться. — Да... — подхватила Гарсия. — Я бы и сама с ума сошла, а тут ребёнок. Ужасный, ужаснейший инцидент... — Так когда я увидел, то у меня самого волосы дыбом встали. Сал, ты мне скажи... — Генри вновь обернулся к сыну. — Ты подрался? Что у тебя с головой-то? — Позже, пап... Я сейчас не в ресурсе. Салли отключился от действительности, вымученно уронив голову на руки, лежащие на столе, и закрыл глаза. Мужчина и женщина продолжили что-то обсуждать, но парня это интересовало мало: ему просто нужен сейчас хоть кто-то, кто заполнит образовавшуюся пустоту. Образ патлатого весёлого металлиста не выходил из головы, а слёзы всё время подступали к горлу, но Сал успешно это подавлял, не желая демонстрировать свою скорбь отцу и Лизе. Голова продолжала "ходить ходуном", а отрешённость от окружающего мира заморозила всевозможные чувства и эмоции, кроме жгущей до печёнок смертной печали. Что-то очень сильно засмущало Фишера, будто всё не так, как должно быть: Гарсия слишком спокойна для того, кто потерял своего ребёнка. Несомненно, она была опечалена, но ни одна мать не будет говорить об этом лишь с тенью лёгкой грусти на лице. Парень решил прислушаться к беседе. — ...Интересно, сколько времени тут будет кружить полиция? Они же сейчас глаза намозолят своей формой, — зевнул Генри. — Пусть мозолят, — отвечала Лиза. — Лишь бы в свидетелей или, не дай бог, подозреваемых записали. Но точно жить спокойно сейчас не дадут... — Делать нам нечего, как соседку вешать, — мужчина невесело усмехнулся. — Хотя, признаюсь: она мне никогда не нравилась. — Я всегда думала, что она - обычная бабушка с приветом, — Гарсия осеклась, словно сказала что-то пакостное. — Ладно, не будем. О мёртвых либо хорошо, либо... Но Фишер-старший её прервал: — ...Либо ничего, кроме правды. А миссис Гибсон и правда была сварливой старухой. Лиза закивала, соглашаясь, и Генри вложил её ладонь в свою. Он тепло улыбнулся женщине, как бы стараясь её отвлечь от всех невзгод, что свалились на жильцов апартаментов. В данный момент Сала интересовали далеко не их неоднозначные отношения, а... Что? Гибсон? — Подождите... — Салли поднял голову. — А что, она..? — Да, да... Бедная женщина. — На лице Лизы проявилось сочувствие. — А... Эм-м... Ого. Парень лишь промычал, претерпевая бушующий ураган в мозгах: Салли же явно видел, что этот труп совершенно точно принадлежал некогда живому Ларри, видел его маленькую родинку на скуле и развевающиеся по ветру патлы. — Что такое? — Генри буквально прочитал в тоне голоса сына замешательство. — А... Да нет. Так... Сал встал со стула и тихо подошёл к окну, открывающему вид прямиком на улицу: незаметно выглянув наружу, парень приметил патрульный внедорожник и снующих около места преступления полтора десятка полицейских. Служители закона изучали то самое дерево, внезапно этой ночью ставшее последним пристанищем для Джонсона. Солнце медленно поднималось из-за горизонта, с каждой минутой всё сильнее высветляя небо и помогая стражам порядка проворачивать свою работу. Хотя Лиза с Генри и сказали, что мертва не кто иная, как Гибсон, это не помогло Фишеру успокоиться и поверить в лучшее. Нестыковки не укладывались в голове, подрывая веру в реальность и собственный здравый смысл. Моральное утешение опаздывало и парню не становилось легче. — Лиза, а Ларри нашёлся? — задал вопрос Салли, вернувшись ко столу. Парень прошёлся выжидающим взглядом по лицу Гарсии, будучи не готовым к любому ответу. — О, да. Всё обошлось. Зря переживали. Перед глазами в очередной раз пронеслись обрывки кошмара, увиденного около пяти часов назад: волосы, подобно половой тряпке, небрежно спадали с накренённой набок головы металлиста, а глаза безжизненно буравили тьму; перекошенный рот выставлял напоказ зубы и запавший вперёд фиолетовый язык. Картинка виделась настолько отчётливой, что будто бы это происходило наяву в эту самую минуту, и Салу пришлось зажмуриться, чтобы вернуться в действительность.

Нет... Ёбанные заскоки моей больной башки натурально сводят с ума и не позволяют мыслить по-человечески, и я уже не знаю, что - правда, а что - плод творения сдвигов.

Пока не увижу собственными глазами - не поверю.

— М-м... А где он? — У Роберта спит. Напился, — женщина махнула рукой. — Да фиг с ним. Главное, что целый и невредимый, а большего мне и не надо. Вакуум сгустился вокруг парня на несколько тысяч километров вокруг - настолько сильно была поражена его психика, и никакие чувства, будь то положительные или отрицательные, парень оказался не в силах ощутить. Фишер был движим лишь холодным рассудком. Сал молча направился ко входной двери спустя пару мгновений и успел накинуть на свои плечи лёгкую ветровку, чтобы не говнить пижаму, как к нему обратилась Гарсия. — Салли, ты к ним, да? — Угу, — утвердительный кивок. — Тогда можно тебя попросить привести Ларри к нам домой? Мне его не дотащить, ты в любом случае посильнее меня. — О, да, конечно. Без проблем.

Обязательно доставлю в подвал в ценности и сохранности. Если всё происходящее в данный момент - правда.

***

Дверь четыреста первой квартиры отворилась перед носом Салли только после того, как парню пришлось отбарабанить по ней сложную ударную партию кулаком. Вероятнее всего, хозяин квартиры вместе с Джонсоном нехило налакался алкоголя и погрузился в крепкий сон. — Здарова, дружок... Чё как, ага? Роберт смачно зевнул, и Фишера овеяло дурным запашком перегара, удушающим всё живое вокруг на несколько километров. Сал старался как можно меньше носом втягивать этот живописный аромат, но он то и дело нагло просачивался в лёгкие: в такие моменты рождалось желание забить дыхательные пути жгучим перцем. — Привет, а... Сал даже не успел договорить, как панкарь понял причину его ночного визита и прервал на полуслове: — Там он, заходи, — хрипло протянул Роберт, небрежным жестом приглашая войти в квартиру. — Забирал бы ты его уже, дружище. На своей кровати всяко лучше в себя приходить, а выжрал он немерено. С благодарным кивком Фишер последовал внутрь, и парень очутился в полупустой квартире, которая так и пестрила всеми возможными яркими постерами, создающими неприятный цветовой шум в глазах. У дальней стены, поперек которой располагался видавший виды серый продавленный матрас, сладко, со всей присущей ему крепостью, спало тело. Салли подлетел к бухому существу, распознать личность которого на первый взгляд не предоставлялось возможным: человек предавался сну, лёжа на животе, а свесившуюся вниз голову покрывала завеса лохматых длинных волос, но Сал знал: это именно тот, чью смерть он уже успел пережить. Облегчение волнами прошлось по телу и душе парня, а внутри что-то сладко защемило, переворачивая все те чувства, что Фишер не имел силы ощутить в себе после пробуждения, - только сейчас они, как подверженные инверсии, выплёскивались в абсолютно другом ключе. Глаза Салли заискрились, а губы растянулись в глупой улыбке, прячущейся под протезом. Сдержать её никак парень не мог - настолько сильно полыхало от счастья его сердце. Парень, стоя на коленях, ощупывал и оглаживал тело коматозного Джонсона, никак не прекращая радоваться факту того, что перед ним лежал шатен собственной персоной, здоровый и, главное, живой - воспоминания, где его повешенное тело в немой тишине покачивается на ветвях, вмиг рассеялись и отправились в забытье, как ужасный дурман. В глотке клокотало, а ощущение эйфории желало прорваться наружу в виде слёз; Сал аккуратно приподнял голову металлиста двумя руками и с упоением оглядел его спящую безмятежную физиономию, после чего погладил по макушке, и плевать Салли было на то, что думает на этот счёт панк - он и так обо всём знал, однажды спалив обжимающуюся парочку в лифте. — Я бы на твоём месте так его не дёргал, — посоветовал Роберт, внезапно приземлившийся рядом на свободную часть матраса. Фишер ответил взглядом, направленным на спокойное лицо панкаря, а тот лишь скосил глаза в сторону груды пустых бутылок, заботливо составленных вдоль противоположной стены. Парень слёту понял намёк. — И сколько? — Поллитровка ягера, плюс ещё там... Среди всех склянок отчётливо выделялся прямоугольный изумрудный сосуд с налепленной на него яркой этикеткой, изображающей благородного оленя с ветвистыми рогами. Бутылка производила впечатление недешёвого алкоголя, а Салли, чуть напрягшись, вспомнил: это немецкий травяной ликёр, к которому Ларри относился с большим уважением. — И его так с "ноль-пять" накидало? — Это биттер, а не какой-нибудь вишнёвый лимонадик из пивнушки. С него крышу моментально сносит, и ты вообще не ведаешь, чё творишь. А он, — кивок подбородком в адрес Ларри. — Хлестал его залпом и не разводил. Тут в любом случае мозги всмятку будут. Сал оглядел тяжело сопящего металлиста ещё раз, размышляя о его способности к передвижению до подвала. — Я не знал. Не увлекаюсь. Роберт погладил свой ярко-красный ирокез, после чего молча уставился на гостей размышляющим нетрезвым взглядом, под прицелом которого голубоволосому стало слегка неуютно - лиловые глаза беззастенчиво проходились по очертаниям парней. Панкарь размышлял о чём-то своём. Чтобы сбавить градус неловкости, Фишер продолжил разговор. — А как он вообще у тебя оказался? — Да как-как... Вечером заявился сюда с кучей провианта, уже подбуханный был: шатался, но в состоянии. Я не посмел отказать. — Понял... — Сал задумался, и сказанные Робертом слова ему не очень понравились. — Ты не в курсе, где он до этого шлялся? Панк с надрывом прокашлялся, прежде чем дать ответ: Салли решил, что сейчас он выхаркает все свои внутренности прямиком на клетчатые джинсы. — Уф, сука... По-моему, я какую-то живность изрыгнул, — Роб резко повернулся к парню, возвращаясь к теме разговора. — Понятия не имею, да и дело не моё. Не спрашивал. Я, знаешь, чё хочу сказать... — А? Фишер в незнании умолк, попеременно бросая взгляд то на спящего Ларри, то на своего собеседника, который, похоже, хотел донести нечто важное. — Не знаю, чё у вас там стряслось, и в ваши дела не лезу, но был бы ты, не знаю, помягче с ним... В непонимании уставившись на Роберта, Сал даже и не знал, что думать на этот счёт: Ларри, что, неужели всё рассказал про конфликт? Или же сам панк настолько хорошо разбирается в психологии других людей, что ему и не нужны подтверждения своим догадкам? — Ну чё вылупился-то? Как будто я бред несу, ага. — Что ты знаешь? — Фишер решил не юлить, понимая всю бессмысленность этой затеи. — Ну дык! — мулат сделал непонятный жест рукой. — Он пришёл и давай мне тут душу изливать, ныл обо всяком... Много чего наговорил, короче. Ну а я чё, не человек, что ли? Ларри мне так слезливо всё это рассказывал, что мне самому на душе гадливо стало. — Что... Что за хуйня, блядь... Парень был, мягко говоря, поражён его поступку, а если говорить без утайки - охуел. Они с Ларри договорились никому не разбалтывать их личные проблемы и всё решать между собой, так что откровение Роберта ошарашило Фишера. — Не, ну реально... — панк решил до последнего быть честным. — Я бы на его месте повесился от такого гнёта. — Ага. Уже, — пробубнил с досадой Салли, сжимая ладони в кулаки. — Чего? — Ничего. Забудь. Что ещё он тебе насочинял? — цедил сквозь плотно сжатые зубы парень, чувствуя подступающее раздражение. Роберт вспоминал забытые из-за алкогольного марафона моменты разговора, чеша бритый висок своей крупной лапой, но в один момент отрицательно замотал головой. — Не, я всё-то не буду вываливать. Это перебор. Да и он просил... ...Сал не ожидал такого ответа. Гнев рождался внутри него и растекался по телу горячей клокочущей волной: парень не успел опомниться, как схватил потрясывающимися от злобы руками панка за грудки и притянул к себе, прерывая того на полуслове. Голубоволосый испепелял недоумённого Роберта свирепым взглядом, снова ощущая запах горького выхлопа в своём носу. — Ты. Мне насрать на твои моральные устои, хранишь ты чужие тайны или нет, — его голос звучал крайне хрипло и надтреснуто, явно не демонстрируя бушующие в нём скрытые ото всех страшные чувства. — Этот бухой уебан такую встряску мне сегодня устроил, что у меня при воспоминании об этой ночи будут до старости дёргаться веки. Я явно заслуживаю знать, что обо мне говорит человек, ради которого я угробил ебанную гору нервных клеток. Но на Роберта эти слова не произвели никакого устрашающего эффекта. — Не кипятись, дружок, — он отпихнул Фишера, освобождаясь от цепкой хватки его рук. — Сказал бы сразу, что это так важно, я бы и не изворачивался, как опарыш. Твоё счастье, что я бухой как тварь. — Ну? Сала уже отпустило от той бури негатива, что бурлила в его сознании, затмевая здравый рассудок считанные мгновения назад. Он пропустил этой нежданный-негаданный разряд агрессии сквозь себя, не имея особого желания рефлексировать. К этой минуте Роберт успел заметно протрезветь: разговор явно подействовал на него в хорошем ключе. — Да там... Дрянь всякая поганая, — Роб скривился, наморщив лоб. — Не особо я в его слова верю, потому как знаю, что ты не такой, каким Ларри тебя описывает, но слушай, раз так надо... — Ближе к сути!.. — Салли в нетерпении потирал руки друг о друга. — Короче... Во-первых, ты его пилишь по всякой мелочёвке, — перечисляя, панк загибал пальцы правой руки. — Во-вторых... "Да срать он хотел на меня и мои чувства! Эгоист чёртов, лишь бы ему было хорошо и классненько, а Ларри, сранный уёбок такой, как-нибудь сам разберётся!" Парень не перебивал, про себя отметив, что, когда Роберт цитировал слова Джонсона, то он очень неплохо уловил и передал его коронную обиженную интонацию. — ...В-третьих. Ты его контролируешь и ревнуешь к каждому столбу, мол, "вздохнуть полной грудью" не даёшь... — Так, а теперь стоп. ...Да что это за ебанина, мать твою дери? У нас никогда не вставал вопрос о ревности в обе стороны, — Сал сделал глубокий вдох, справляясь с удушающей обидой. — Ладно... Это уже не твоё дело. — Не знаю я ничего. Только то, что он мне распиздел вечером, — с негодованием бросил панк. — Я вообще в ваших драмах участвовать никакого желания не имею, заняться мне нехуй, ага. Честно: плевать мне, кто, с кем и как срётся, если это не имеет прямого отношения ко мне. Я на это иду лишь потому, что мне не плевать на этого уебка. Так бухать - надо ещё постараться. — Да я понимаю тебя... Это всё? — Ну вроде нет, а вроде... Фишер с вопросом уставился на панка, выражение лица которого излучало некую хитрецу и надменность, словно он был в роли того, кто владеет ситуацией от и до. — Информация стоит бабок, Сал. — С-сука... Безнадёжно пошарившись по карманам очень кстати накинутой на его плечи уличной ветровки, парень выудил мятую купюру и протянул мужчине. — Этого хватит, нет? — с возмущением пробубнил Фишер тому, кто очень кстати решил его облапошить. — Пойдёт, — Роберт принюхался к зелёной бумажке, не испытывая стыд от того, что продал тайну приятеля за три копейки. — Это просто бизнес. — Выкладывай. Надеюсь, я не зря пошёл на эту сделку сомнительного характера. Салли выдавил из себя эти слова с остро ощутимым скепсисом, с недоверием глядя на довольную морду панка. Явно он сейчас выставит их обоих за дверь, даже и не подумав делиться чем-то важным, - а, возможно, этого "важного" и не существует, и Роберт решил развести Фишера как лоха. Но нет. — Короче, — мужчина понизил тон голоса. — Он сюда с какой-то девушкой под ручку завалился. Ну, она с нами и бухала какое-то время. Имени её, хоть убей, не вспомню: не до того мне было. Я её вообще впервые в жизни видел. Напрягшись, Сал ощущал, как все мышцы его тела натягивались, подобно гитарной струне: дурное предчувствие размножалось как плесень на залежалой клубнике. — Это всё, надеюсь? — Да хрена лысого, — Роберт заговорил чуть ли не шёпотом. — Засосал он её, чё... Она и смоталась быстренько, явно не ожидая такого развития событий. Она самая трезвая из нас была. Как её там звали-то всё-таки... Та... Нет, не так.

Впечатления от услышанного оставили мразотный след в душе Сала, и их можно было сравнить с облитием ледяной водой из ведра с последующим выставлением на мороз. Ларри только что расхерачил его сердце безжалостным пинком, доверху обосрав осколки некогда бьющегося нежного органа.

Но последние остатки надежды всё же не переставали тлеть.

— А если ты лжёшь, и никакой девушки с вами не было? — колющим взглядом Сал прицелился в переносицу Роба. — Вдруг ты просто выдумал эту херь, чтобы наебать на бабки? — Так, где-то тут я видел... Панк неторопливо прошёлся глазами в комнате, как заметил бирюзовую резинку-пружинку, одиноко лежащую на сейфе - он сразу же потянулся за ней и вложил в руки Фишера. — Я такое не таскаю, да и Ларри тоже - не видел у него. Ну, чё скажешь? Парень внимательно разглядывал силиконовый аксессуар, не без брезгливости держа её в своих трясущихся бледных ладонях - между спиралями застряла парочка длинных блондинистых волосин, и к объекту чужого генетического материала прикасаться никак не хотелось. Всё встало на свои места: истина вскрылась, и осколки веры со скоростью света полетели в мусорный брак. — ...Блять. Блять, — шёпотом выталкивал из себя ругательства Салли, а в его глазах темнело от нанесённой боли. — А теперь уматывайте. Оба. Я хочу развалиться на своём сакральном ложе священным сном, плюс надо проверить, не пизданула ли та тёлка чего, — Роберт поднялся на ноги. — Всё, закругляемся.

***

Jag hatar dig

För att du förpassat denna orkan

Denna våldsamma orkan som

Ständigt rasar I mitt inre

***

Пока я дрожал, обезумев от страха за твою внезапно, казалось бы, прервавшуюся жизнь...

Когда я и сам был готов упасть на остриё ножа, лишь бы в очередной раз встретиться с тобой, дабы больше не растеряться...

Ты предавал мою ненависть, тот отчаянный ураган, что бушует во мне, позабыв о том, что ещё мы могли бы пережить, идя рука об руку в этой кровавой жестокой бойне. А могли бы?..

Я всё понял.