Бессмертное небо

Забудем на день про заботы,

Про эти усталые лица.

Чем займёмся в субботу?

Я предлагаю

Влюбиться.

Утреннее солнце закралось в небольшую комнату, где мирно спала Люмин. Скарамучча же всю ночь просидел в кресле, читая какую-то сомнительную книгу. Периодически ему удавалось задремать на полчасика, но сны заставляли его просыпаться раз за разом. Наверное, в кровати было бы удобнее, но делить с кем-то ложе он не привык. А у любезной пожилой парочки была лишь одна свободная комната и кровать, куда довольно сложно уместиться вдвоем так, чтобы обоим было комфортно.  Люмин тоже спала беспокойно: ворочалась, шептала что-то несвязное и пару раз, кажется, даже плакала. Удивляться было попросту нечему, ведь то, что она пережила наверняка нанесло ей неплохой моральный вред. Удивительно, что она не билась в истерике, а спокойно воспринимала информацию и даже старалась разбавить обстановку глупыми вопросами.  — Ты не спал? — вместо утреннего приветствия, интересуется Люмин. — Нет почти. И тебе, кстати, доброе утро, — он улыбается, откладывая книгу в сторону, — Лэнфэн заходила, просила передать тебе одежду.  — А моё платье? С ним всё совсем плохо наверное… — грустно произносит Люмин, —Очень плохо помню то, что вчера было. Как я вообще оказалась чистой, переодетой и выспавшейся? Неоднозначно ухмыльнувшись, Скарамучча рассказал ей о том, как Лэнфэн обработала раны Люмин, затем помогла помыться и перевязала всё бинтами. — Ну а потом ты уснула, — на выдохе завершает он, — Я бы с радостью разделил эту ночь с тобой, но мне слишком неудобно делить с кем-то постель, — слишком наигранно, с толикой ухмылки добавляет он. — Ой, больно надо! — девушка фыркает и приподнимается на локти, — Сегодня вроде… намного легче. Ты как?  — Мне ещё вчера было вполне нормально. Сегодня ничего не изменилось, — он улыбнулся, глядя на сонную девушку, — Кхм, в общем, я понял, почему нас забросило именно сюда. Этот остров своего рода действительно аномальная зона, куда Бездна целенаправленно не сможет добраться. Разве что случайно или что-то в этом духе, — недолго думая, рассказал Скарамучча, — Так что у тебя… ладно, у нас есть время подумать над тем, что нам делать дальше. Зевнув, он подошёл к кровати и лёг, растворяясь в мягкой подушке. Сон ему может и не нужен, но отдохнуть определённо надо. — Разбуди через пару часов, — подтолкнув её к краю кровати, Сказитель закрывает глаза и почти сразу проваливается в сон. …может хотя бы утром его не будет преследовать один и тот же кошмар. — Я пока попробую найти способ покинуть это место, — девушка аккуратно поправила подушки и, посмотрев на Сказителя, взяла предложенное кимоно, а затем ушла из комнаты. Некоторое время спустя, уже позавтракав и успев немного поболтать с милой старушкой, имя которой почему-то вылетало из её головы, она приняла решение всё же немного прогуляться. Хотелось слегка проветриться, а затем уже расспрашивать о том, как можно покинуть этот остров.  Ходить самостоятельно было довольно сложной задачей, но ей практически необходимо сейчас немного развеяться. В конце концов, ночь у неё выдалась не самой спокойной. Предупредив хозяев о том, что вернётся через часик, Люмин осторожно пошагала на улицу. Денёк был довольно тёплым, что очень сильно радовало её, ведь единственное, чего ей сейчас хотелось это спокойствия в виде солнечных лучей, которые приятно грели кожу. Серые тучи тут точно ни к чему, а насколько Люмин знает, после выхода указа Сакоку, гроза и дождь были неотъемлемой частью обычного Инадзумского дня.  Спокойно шагая по довольно шумным для столь небольшой деревушке улицам, она наблюдала за тем, как резво прыгают по улице дети. Кажется, они играли в догонялки или прятки. Хотя, вполне вероятно, что это были разные компании детей и играли они в разные игры. Взрослые же были привычно заняты обыденными делами: работой, прогулкой с семьёй или бездельем. Ну, по крайней мере, некоторые сегодня точно отдыхали. Торговцы шумно зазывали потенциальных покупателей, которые чёрт знает откуда берутся на столь дальнем остров. Может, некоторые сюда и приезжают для торговли, мол, почему бы не показать диковинки из других стран тем, кто едва ли увидит их где-то, кроме этого места.  Так Люмин добралась до окраины. Вдали был лес, а по бокам только тихое, бескрайнее море. Возле небольшого порта, что был немного в другой стороне действительно был величественный корабль. Люди там усердно работали, ремонтируя то ли палубу, то ли борт корабля. «Наверное стоит подружиться с ними. Вдруг когда корабль починят, они смогут подбросить нас в Инадзуму?» — улыбнувшись своим мыслям, она отметила то, что думать ещё не разучилась. — Улеглись волны Дух безмятежности  Царит над морем. — М? — девушка обернулась, услышав ласковый шёпот позади. — Простите, наверное, не слишком правильно начинать разговор с хайку, — улыбчиво отвечает юноша, — Но мне показалось, что вы выглядите обеспокоено и не смог пройти мимо столь прелестной девушки. Люмин едва не поперхнулась воздухом, который заранее набрала в лёгкие, чтобы выдать приветственную фразу. Вот чего она не ожидала, так это встретить столь обаятельного молодого человека, который начинает разговор со стихов.  — Так может представитесь? — улыбчиво отвечает Люмин, стараясь скрыть смущение. — Да, точно, я совершенно забыл, — юноша вглядывается в тихую водную гладь, а затем переводит взгляд на собеседницу, — Меня зовут Каэдэхара Кадзуха. Конечно, можете звать меня просто Кадзуха… А каким именем обладает столь приятная девушка? — Приятно познакомиться, Кадзуха, — она приветливо тянет руку, цепляясь взглядом за катану, что красовалась сбоку и анемо Глаз Бога, под которым висел потухший, — Меня зовут Люмин. — Ох, вот как? Значит это вы помогли Ли Юэ в сражении с Осиалом и спасли Мондштадт?  «Архонты, даже здесь знают…» —…получается, что я, — неохотно отвечает Люмин, — Не думала, что здесь знают о таком. Это место кажется очень отдалённым от всего мира. — Хах, здесь и вправду не знаю. Дело в том, что наша команда недавно покинула Гавань Ли Юэ. «Значит ты с того корабля? — молча размышляет девушка, — Тогда я ещё больше рада с тобой познакомиться…» — Да, верно подмечено, я именно с того корабля, — словно читая мысли, но наделе, просто уловив направленный на корабль взгляд Люмин, отвечает он, — Нас каким-то невероятным образом сюда занесло, — не слишком культурно произносит он, — «Алькор» сильно повреждён, поэтому мы всё ещё здесь. — «Алькор» — это имя корабля?  Юноша кивает, а затем, поравнявшись с Люмин, следит за её взглядом, который направлен в синие воды. Вдали бушевал шторм… Люмин это только сейчас заметила. — Хочешь прогуляться? Познакомлю тебя с нашим капитаном! Она, признаюсь, невероятная женщина. — Я только с радостью разделю с кем-то компанию. — Рад, что этим «кем-то» являюсь я, — он чуть смеётся, а затем, аккуратно подперев Люмин под плечо, предлагает отправиться к «Алькору», — Я уже давно наблюдаю за тобой и вижу, что ты ранена. Позволь, я немного помогу тебе тем, чем могу помочь. — Ох… хорошо, — залившись краской, девушка всё же опирается на Кадзуху. — Могу ли поинтересоваться?  — Конечно, если это не касается моих «подвигов». — Хахах, хорошо, не буду о них спрашивать. Хотя, я и не собирался, — он подгибает руку в удобное положение и, наконец, начинает идти, — Как ты здесь оказалась? Насколько я знаю, сюда довольно редко заплывают корабли. — Я… точнее мы случайно оказались здесь. Сражались с… Бездной и вот, теперь мы тут. Не знаю как это произошло, но я рада, что пожилая пара помогла нам, — она говорила неуверенно, словно ощущая то, что её ложь распознают в ту же секунду, — В общем, прости, но я не могу рассказать тебе правду, — всё же не выдержала Люмин. — Ну чего ты, я ни в коем случае не смею настаивать. Это только лишь твоё, а точнее, ваше дело, — совершенно спокойно отвечает он, — Скорее мне не стоило вот так, сходу, затрагивать подобные темы. Кивнув, девушка отвела взгляд в сторону, совершенно переставая следить за дорогой. Кадзуха как-то слишком резко и немного непривычно появился в её жизни, да ещё и всего пару минут назад, но она отчего-то уже была уверена в том, что он не позволит ей упасть. Вот так, ведомая им, она позволила себе тихо поразмышлять, наблюдая за красотой дневного пейзажа небольшой деревушки.  Она отметила себе пару мест, где было довольно безлюдно, на случай, если в ближайшее время ей понадобится одиночество. Хотя, вполне возможно, что такого не произойдёт. Несмотря на то, что попасть сюда Итэр не сможет… Ей всё равно было страшно, что как только она останется одна, Итэр тут же объявится и на этот раз самостоятельно убьёт её. Обеспокоенный взгляд устремился в сторону дома, где сейчас должен был спать Скарамучча. За него она переживала не меньше, пусть и пыталась себя убедить в том, что ей плевать. Её действия, слова, поведение говорили о другом и это было слишком очевидно даже для неё. — О, наш юный член экипажа нашёл себе милую девушку? — звонкий женский голос вытянул Люмин из раздумий. — А вот и наш дорогой капитан, — Кадзуха отпустил Люмин, но аккуратно обхватил её за предплечье, — Бэй Доу, это Люмин, она тоже оказалась здесь не самым нормальным способом! — Вот как! Так слухи о том, что ты покинула Ли Юэ, так и не дождавшись награды от всеми известной госпожи Воли Небес… не врут? — в шутливом тоне произнесла женщина, — Рада лично познакомиться со столь невероятной девочкой!  Отгоняя мысли о том, что ей совершенно не нравится это удивление и тыканье пальцем в её поступки, Люмин выдавила из себя самую искреннюю улыбку, на которую была способна. — Приятно познакомиться, — произнесла, всё так же улыбаясь, — Я, кажется, слышала о вас. Командир «Южного креста»? — Люблю, когда меня узнают, — не скрывая довольства, Бэй Доу покрутила в руке пустую бутылку, — Эх, выпивка на сегодня закончилась. Беда какая, — с наигранной печальной улыбкой, Бэй Доу швырнула пустую бутылку прямиком в обломанные доски. Та, конечно, с грохотом разбилась. Вместе посмеявшись с ситуации, Бэй Доу и Кадзуха начали разговор о чём-то своём. А вскоре, сама Люмин постепенно в него втянулась. Так она и узнала, что потухший Глаз Бога, что висел на поясе Кадзухи, принадлежал его погибшему другу. Узнала она и том, как именно погиб Томо (так звали его друга). Отметила для себя, что связываться с Сёгуном будет довольно опасно. Дальше, разговор затронул тему того, что Кадзуха является разыскиваемым преступником, коим он на самом деле не является.  В общем, объём информации о новых знакомых вышел довольно большим. С её-то бедами с памятью, будет славно, если завтра она хотя бы их имена вспомнит. Хотя… тяжело будет забыть говорящего загадками юношу и донельзя яркую, жизнерадостную женщину.  — Да, вот так мы и попали сюда… — с некой грустью отозвалась Бэй Доу, — Шторм был ужасный. Первый раз, за последние лет пять скитаний по морям, встретила подобное. — Шторм, подобно самому ужасному стихийному бедствию, никогда не щадит… — тихо прошептала Люмин, вновь устремив взгляд вдаль, где бушуют волны. — Страшен в шторм морской прибой, Камни тащит за собой... Пена белая кругом. — Каэдэхара, Архонты! Хватит людей заманивать своими сладкими речами! — Простите, ничего не могу поделать. Моя воля творить, подобна ветру… столь же свободна, — улыбается он, — Хм, Люмин, а вам есть на чём покинуть остров? — Да откуда ж… — она пожимает плечами, — Вообще не представляю, как добраться до Инадзумы или хотя бы обратно в Ли Юэ. — В Инадзуму говоришь… Так чего же тогда думать! Корабль починим и подбросим вас, если нужно, — с энтузиазмом предложила Бэй Доу, — Но с вас помощь на корабле, когда будем плыть! «Надо же… и ведь даже не пришлось вспоминать красноречивые речи. Я в них уж точно не мастер, а Скарамучча бы в жизни не согласился…» Проведя ещё несколько минут в качестве слушателя, который с преувеличенным интересом слушал рассказы о бедах на корабле, она приняла решение пойти домой. Пару часов уже должны были пройти, а значит, что Сказителя нужно было разбудить. Мило улыбнувшись на прощание, она вежливо отказала Кадзухе в том, чтобы тот проводил её до дома и спешно настолько, насколько это было возможно, она покинула небольшой причал.  Возвращаться не то чтобы сильно хотелось, но это лишь потому что она даже не представляла то, чем можно занять себя в чужом доме. Помощница из неё не самая лучшая, по крайней мере, в нынешнем состоянии она была способна лишь тихонько передвигаться и никому не мешать, во избежание того, что сделает только хуже. Нужных книг тут нет, а это единственное, чем она действительно могла бы сейчас себя занять. Остаются лишь варианты в виде разговоров с милой старушкой, её мужем и Скарамуччей… И если первый вариант казался глупым потому что Люмин боялась сболтнуть лишнего, то второй был глупым потому что Скарамучча говорит много лишнего. Её не задевают его язвительные слова и фразы, но и слушать их на постоянной основе довольно сложно. За тихими раздумьями она не заметила, как уже оказалась возле дома. Постучалась, чтобы не влетать в дом и никого не пугать, а потом подумала о том, что им наверняка тяжело лишний раз ходить туда-сюда. Но дело было сделано и если что, то она обязательно извинится при случае.  — Ох, ты так вовремя, милочка! — радостно открыла дверь Лэнфэн, — А я только пирог испекла. Так что буди своего любимого и давай к столу. «Любимого? Когда ж он им стать успел…»  Но отвечать на это она не стала. Пусть думают так, всё же будет проще.  — Вы так добры, Лэнфэн, — Люмин прикрыла рот, осознавая, что назвала её просто по имени, — Ох, извините, это не очень красиво с моей стороны. Вы ведь уже довольно взрослый человек и я не должна обращаться к вам так… — она виновато опустила взгляд, заходя в дом. — Да ничего! В коем-то веке могу почувствовать себя немного моложе, чем есть, — улыбчиво ответила та, — К тому же, я не так придирчива к формальностям. Если, конечно, это не посторонний человек! А вы, наверняка, ещё недельку здесь проведёте. Будет славно, если всем будет комфортно. Улыбнувшись, девушка понимающе кивнула и пошла будить Скарамуччу. В небольшой комнате царила тишина и спокойствие. Кукольное лицо выглядывало из под одеяла, а пальцы на руках содрогались в каком-то неизвестном ритме. Впервые она видела его настолько умиротворённым, совершенно тихим и… уютным? Казалось, что сейчас, когда он спит, его совершенно нельзя назвать тем, кто может запросто убить человека или даже нагрубить ему. Даже будить не хотелось, дав ему и себе возможность побыть в тишине.  Но всё же, он просил её об этом, а значит, что придётся потревожить его мирный сон. Подойдя к кровати, она аккуратно уселась на край и дотронулась до его руки. Касание было мимолётным, но отчего-то за это мгновение она успела поймать себя на мысли о том, как на самом деле нежна его кожа…  «Проклятый ключ, успокойся уже…» — отбросила навязчивые мысли она. Сказитель, конечно, не проснулся от невесомого касания, но руку спрятал под одеяло, чем заставил Люмин хихикнуть. — Просыпайся, — она дёргает его за плечо, — Два часа уже прошло, а то и больше. — Ага, — полусонно отвечает он. Спустя пару минут Скарамучча действительно проснулся и присел, опираясь на изголовье кровати. Его взгляд устремился прямиком на Люмин, которая с интересом разглядывала картину, что висела точно напротив двери.  — Кхм… я познакомилась с людьми, которые тоже тут застряли. В общем, они смогут вернуть нас в Инадзуму, — поймав на себе заинтересованный взгляд, она попыталась сменить тему своих, да и, пожалуй, его мыслей, — Через несколько дней. — Ясно, — сухо произносит кукла, — И что ты предлагаешь делать всё это время? — Ждать, — логично отвечает Люмин, — Я и сама не в восторге, но если ты найдёшь вариант лучше и быстрее, то я с радостью обдумаю его. Недовольно фыркнув, Скарамучча отвернулся и прикрыл глаза. Сказать ему было нечего, поэтому он предпочёл сделать вид, что ничего не слышал. Иных вариантов было действительно мало, что уж тут поделать. Передвигаться на кораблях — это обычное явление, так что придраться тоже не к чему.  — Идём, там… Лэнфэн пирог испекла. Буду рада, если ты разделишь компанию, перестав быть «злодеем» хотя бы на пятнадцать минут. — Мне не… — Я тоже не хочу есть. Но они спасли меня, да и обеспечили нам возможность пожить у них столько, сколько потребуется… Прояви немного уважения к тем, кто относится к тебе хорошо. — Они относятся ко мне так, лишь потому что не знают обо мне ничего, кроме имени. — Я тоже отношусь к тебе хорошо, хотя знаю о тебе гораздо больше, — парировала Люмин, — Идём? Закатив глаза и издав какой-то непонятный звук, явно выражающий недовольство, он всё же встал с кровати. Идти не хотелось, но если подумать, то это действительно не так уж и трудно. Ему ещё несколько дней жить тут, нужно хоть иногда делать вид, что ему не плевать на их заботу.  Несколько минут спустя все собрались за небольшим кухонным столом. Лэнфэн разрезала пирог, а Люмин вызвалась заварить чай, чтобы хоть как-то помочь женщине. Скарамучча сидел, сложив руки к груди и откинувшись на спинку стула. Музыка, что играла из старинного проигрывателя, создала расслабляющую атмосферу даже для него. Это было видно, да и слышно по тому, как он постукивал ногой по полу в такт мелодии.  Вскоре, ароматный чай был заварен и разлит по аккуратным чайным чашкам, которые, по всей видимости, являются традиционными в Инадзуме. Пожелав приятного аппетита каждому, девушка переглянулась со Сказителем, указывая ему взглядом на тарелку с пирогом. «Ешь, не выпендривайся» — отчётливо читалось в её взгляде. Недовольство отразилось в его синих глазах, но всё же не стал противиться. Сделав глоток чая, он потянулся к пирогу, тут же откусив её и даже не жуя проглотив.  — Ну хоть так… — губами произнесла Люмин, всё так же не отрываясь от Сказителя. Пожилая пара о чём-то разговаривали, к счастью, не обращая внимание на недовольства Сказителя. Следующие пять минут все просто молча сидели, периодически переглядываясь. В какой-то степени это было неловко, ведь Люмин только сейчас начала осознавать весь абсурд ситуации. Они в чужом доме, оба ранены, питаются за их счёт, спят в отдельно выделенной комнате… Ей хотелось прямо сейчас просто поблагодарить и уйти, но идти им было некуда.  — Кхм, а мы можем помочь вам чем-то? — спокойно поинтересовалась Люмин, когда все доели свои порции, — Мне как-то неудобно стеснять вас за просто так. — Да чего уж ты… В себя сначала приди, какая тут помощь? На огороде работы нет никакой, а дом у нас небольшой, так что мы сами со всем справляемся. Разве что… — женщина чуть призадумалась, — Если снова пойдёшь гулять, то собери траву наку. Мне уж тяжело ходить за ней, а тебе, как легче станет, то проще будет. — О, конечно, я только рада буду помочь…  — А ты, молодой человек, можешь помочь моему мужу в сарае. Там крыша старая уже, нужно подлатать, — Лэнфэн мило улыбнулась, переводя взгляд на поперхнувшегося воздухом Сказителя. Он уже было хотел возразить, но ощутил пинок по своей ноге под столом.  — Вот же… — одними губами произнёс он. В этот раз Люмин, не сдерживаясь, сжала его бедро, вцепившись когтями, при этом продолжая улыбаться так, словно ничего такого не делает. Правда её взгляд говорил за неё. Не то чтобы его сильно волновало недовольство своей «ненаглядной», но… — А не слишком ли много исключений для тебя? — едва слышно спрашивает Сказитель, — Я похож на того, кому это нужно? — Это не сложно, Скар, — отвечает, отпустив его бедро из крепкой хватки, — Конечно он вам поможет!  — Чё ты несёшь? — Тихо ты, — она ухватила его за руку и потащила в комнату, — Спасибо, очень вкусно! Я вернусь через пару минут и помою посуду, не утруждайтесь, пожалуйста!  С этими словами она затащила Сказителя в комнату и уселась на кровать, недовольно скрестив руки на груди. — Что ты устроил?  — Почему ты за меня решаешь то, чем я буду заниматься?  — Не паясничай ты! Что такого в том, что ты оторвёшь свою задницу от кровати и поможешь пожилым людям? Неужели это настолько тяжело? — Я не собирался никому помогать. — Слушай, я понимаю, что ты привык к тому, что всё в этом мире по доброй воле катится к твоим ногам… Но тут никто не знает, что ты Предвестник. Всем плевать на твой статус и на то, что ты как-то там связан с Архонтом. Эти люди помогли нам, так почему только у меня есть хоть капля совести и я понимаю, что просто помочь по дому — это меньшее, чем мы можем им помочь? Как бы сильно ты не был разочарован в людях… — Заткнись уже, — выплюнул Скарамучча, — Я понял. — Вот и умница, — скрыв желание влепить ему пощёчину, девушка улыбнулась и ушла из комнаты.

***

Прошло уже три дня с того момента, как они последний раз разговаривали. Скарамучча целенаправленно игнорировал её вопросы и попытки поговорить, явно не пытаясь скрыть то, что ему глубочайше плевать на них. Целыми днями он просто читал какие-то книги, которые находил на полках и даже почти не выходил из комнаты. Спал он днём, пока Люмин чёрт пойми где носило… А ночью он просто наблюдал за до самого утра неменяющимся пейзажем. Думал много, часто, но совершенно ни о чём. Его злил тот факт, что она даже не попыталась сначала обсудить с ним хочет ли он помогать, а просто решила за него. Злило то, что она так беззаботно пытается с ним заговорить, несмотря на абсолютное безразличие с его стороны. Злило то, что она приходит домой слишком счастливой, перед этим и уходя в довольно приподнятом настроении. Злило то, что они застряли здесь и не могут просто выбраться отсюда. Злило всё. Даже мысли о том, что он злится. И сегодня день не был каким-то особенным исключением. Люмин аккуратно завязывала платье, которое купила у местного торговца и, крутясь перед зеркалом, оценивающе смотрела на своё отражение. Сегодня… она даже не пожелала ему доброго утра и не попыталась поинтересоваться его делами. Хотя, кажется, его планы на день действительно были более разнообразны, чем обычно. Быть может, он бы даже рассказал о том, что сегодня пойдёт помогать Кэтсу. — До вечера, — бросила Люмин напоследок и в приподнятом настроении убежала из комнаты. — Что ж тебя так веселит, Люмин? — прошептал он под хлопок закрывшейся двери. Неужели кто-то или что-то может сделать её счастливой? Вряд ли она просто так убегает с утра, успев перед этим только умыться и позавтракать… Да и улыбка совершенно никогда не была частым гостем на её лице. К тому же, когда она находилась вне дома он чувствовал какое-то тепло, смешанное с беспокойством. Очевидно, что из-за ключа его чувства смешивались с её, но волновало его не это.  — Не мешаю? — Кэтсу постучался и открыл дверь в комнату, — Лэнфэн тут одежду передала, чтобы ты свою не запачкал. А, и платье твоей спутницы тоже отстирали, но она вроде уже ушла, да? — Ага, я передам… — Жду тебя в сарае.  — Скоро приду. Помотав головой, чтобы отогнать навязчивые мысли, Сказитель неохотно переоделся в предоставленную одежду. Очень уж ему не нравилось то, что приходится надевать чьи-то неудобные, на пару размеров больше вещи.  Но, ладно, свои вещи пачкать действительно не хотелось. Ему и так пришлось ждать, пока их отстирают от въевшихся в тёмную ткань пятен крови. Марать их пылью он точно не собирался. — Чёрт бы тебя побрал, Люмин… Дойдя до сарая, он внимательно посмотрел на обвалившуюся часть крыши и недовольно вздохнул. И почему он должен этим заниматься? — Вот, держи пилу. Нужно будет распилить четыре доски напополам и приколотить их к крыше… А я пока уберу все обломки. — Ладно, — неохотно забрав пилу, Сказитель пошёл на улицу за досками, которые тоже были заранее приготовлены. Последний раз он делал что-то собственными руками, лет, наверное, двести назад. Сразу вспомнилось то, как он с давнишним… другом обучался ковке оружия. Тяжёлая была работёнка, но знания об этом уже успели пригодиться пару раз за жизнь. Под аккомпанемент неприятных воспоминаний, Сказитель начал невыносимую работу.  — Если держать доску под наклоном, то будет проще, — украдкой посоветовал Кэтсу, — Но сам смотри, я из личного опыта говорю. Сказитель сначала пропустил мимо ушей совет мужчины, но вскоре всё же решил попробовать… И о чудо, действительно стало гораздо проще.  — Вот видишь, — довольно улыбнулся Кэтсу, — Кстати, смотрю, ты не в первый раз пилу в руки берёшь. Был опыт? — Да нет, первый раз этой ху… этим занимаюсь, — тут же поправил себя Сказитель, чем вызвал смешок у мужчины. — Надо же! Ну тебя прямо золотые руки… Помнится мне, как я по молодости чуть было пальцы себе не отпилил. Отец тогда долго меня отчитывал… — За что? Рассмеявшись, Кэтсу поведал историю о том, как строг был его отец. Оттуда Сказитель понял, что раньше вообще, кажется, принято было держать детей в строгости. Слово за слово, каждый из них рассказал о ситуациях своей жизни. На удивление, Сказителю даже нравилось слушать рассказы старика о его похождениях на самые страшные зоны Инадзумы.  «Интересно, а Люмин сейчас чем занята? Наверное, ей бы хотелось послушать старческие истории…»

***

Красивый, но небольшой сад был каким-то особенным местом на этом острове. Опадающие листья сакуры развивались по ветру, а кленовые листочки медленно опадали на землю. Один из листьев был пойман Кадзухой, а тот, аккуратно покрутив его в руке, поднял его наверх, тем самым закрывая уходящее за горизонт солнце. Люмин лишь заинтересованно наблюдала за действиями Кадзухи. В них всегда было что-то аккуратное, свободное, приятное глазу. Даже в простом взмахе руки или затягивании волос в небрежный хвост. Но в этот раз атмосфера была куда более приятной. Быть может, дело было в том, что Кадзуха сегодня был довольно разговорчив. Поэтично-красиво он поведал несколько историй о том, как он и его друг скитались по Инадзуме. Его слова были наполнены неким теплом и печалью, но он, кажется, уже смог принять смерть Томо.  Улыбнувшись и устремив взгляд к Люмин, он приложил кленовый лист к губам и сад в мгновение наполнился тихой, нежной мелодией. Она звучала печально, словно была посвящена какому-то тяжёлому прощанию. Возможно… сейчас настал момент, когда он понял, что стоит двигаться дальше.  За эти три дня она узнала о нём довольно многое, да и сама нашла смелость рассказать правду своей жизни. А Кадзуха даже не усомнился в правдивости её слов, ведь слёзы, что стекали по девичьим нежным щекам были самыми искренними. И вот так, аккуратно приобняв её за плечи, он играл одному только ему известную мелодию. Печальную, это правда, но в данный момент самую подходящую. Наконец спокойно выдохнув, девушка прижалась к его плечу. Ей давно не было действительно спокойно. Впервые она рассказала кому-то обо всём, что так боялась произносить вслух. И… была рада, что кто-то смог её просто выслушать. Печаль отзывалась в сердце подобно облаку, затмившему солнце, но она всё же была рада быть услышанной. Скарамучча наотрез отказывался разговаривать с ней, несмотря на то, что она видела его потухший огонёк в сердце. Тот, который тяжело было спутать с чем-либо. Он злился на неё, хоть и незаслуженно, но чувство вины от этого никуда не исчезало. Может, он и был прав в том, что стоило хотя бы обсудить с ним это. Не она должна решать то, что ему стоит делать, а что нет… «Но я хотела как лучше… Ведь можно показать то, что не все люди так ужасны, как он думает…» — Люмин, — тихо обращается он, — Твои слёзы — это новый вид боли для меня.  — Хахах… прости. Ничего не могу поделать. — Ничего, всё в порядке. Просто больно видеть то, как столь милое создание плачет, — он наклоняется к ней, стирая с её щеки слезинку, — Неправильно говорить так, но… всё будет хорошо. Конечно, на это может потребоваться много времени, но ты обязательно станешь счастливой. Этот мир, а может и какой-то другой, но обязательно увидит твою улыбку. На сердце приятным теплом разлились некогда скрытые чувства. Испытывать нечто подобное тогда, когда стоит думать о том, как спасти мир — ужасно. Но было так искренне хорошо, что не хотелось уходить из тёплых объятий. Бесконечно слушать его поэтичные речи, растворяясь в хрупком спокойствии, которое только он смог подарить. И всё же, её сердце не принадлежит ему. Она знала это, но не призналась бы даже себе. Какими бы сладкими не были речи Кадзухи, её сердце билось за другого, каждый раз цепляясь за те редкие моменты, когда они могли просто поговорить.  — Как ласковы сумерки, когда мы вместе кутаемся в их шелк… Но она знает о невзаимности, знает, что дело только в этом ключе. Потому и позволяет себе прижиматься к сильному плечу, рассказывая о боли своей жизни. Слушает его, тает в его руках, когда он касается её кожи. Поднимает взгляд, наконец, встретившись с красными, как осенний клён, глазами. Он смотрит так, словно созерцает нечто прекрасное, а не заплаканную девушку. Между ними пробегает какая-то невидимая нить, подталкивающая их друг к другу. Невольно, хотя, скорее по доброй воле, но она подаётся вперёд, оставляя на уголке его губ мягкий поцелуй. — Спасибо за то, что рядом, — шепчет, едва отстранившись от него. Кадзуха улыбается, впервые за всё это время залившись краской, но не позволяет ей отстраниться. Аккуратно берёт за подбородок, поднимая её лицо чуть выше, а затем целует сам… Но уже более уверенно, чем она.  — Спасибо, что видишь во мне того, кому можно открыться. Я… не знаю, что на твоём сердце, Люмин, но тебе стоит подумать о своих чувствах.  Он говорит это спокойно, только лишь потому что чувствует её смятение. Не осудит её, даже если это было лишь мимолётное влечение, ведь… рано или поздно, но и он позабудет о ней.  — Ах… да, наверное… ты прав, — она опускает взгляд, — Мне пора идти, прости. До встречи. — До встречи, Люмин, — он мягко улыбается, выпуская её из объятий. Не оборачиваясь, Люмин возвращается домой. Её губы расплываются в улыбке, хоть она и совершенно точно уверена в том, что ей стоит подумать. Но откуда он знает, что её сердце занято чем-то другим? Возвращаясь к дому, она замечает, как дыра в крыше сарая исчезла. Оставалось лишь надеяться, что Скарамучча действительно помог… Открывает дверь, привычно здороваясь со всеми и направляется в комнату. — Он очень мне помог, — с улыбкой говорит Кэтсу, — Спит без задних ног, я уверен! — О… здорово, — она открывает дверь и заходит в комнату. Скарамучча не спит, тихо читая книгу, которую Люмин оставила на кровати.  — Спасибо, что помог ему. Он даже взгляда не поднял, продолжая вглядываться в не интересующий его текст. Книга была какой-то глупой, он вообще не понимал, как можно добровольно читать вот это. Но услышав, что Люмин зашла, он проснулся и взял в руку первое, что под неё попалось… Лишь бы только вновь не видеть её счастливую улыбку, которая уж точно не была посвящена ему. — Прости, Скар… Я действительно не должна была решать за тебя, — она села рядом, положив руку на книгу, — Но и это не стоит того, что ты перестал со мной разговаривать. — Я когда-то недооценил твою расположенность к бесполезным суждениям? С чего ты взяла, что я не разговариваю с тобой именно поэтому? — Потому что не вижу другой причины. Раньше ты хотя бы отвечал на мои вопросы, а сейчас… Ладно, неважно. У меня нет желания выслушивать твои попытки оценить мои умственные способности, — оттолкнув книгу, Люмин встала с кровати и быстро переодевшись легла с другой стороны, забившись чуть ли не в угол, — Надеюсь, что когда-нибудь ты перестанешь быть таким. Я… устала относиться к тебе хорошо за просто так. Она была уверена, что сейчас он вновь выскажется о её наивности и глупости, но этого не произошло. Послышалось только лёгкое «хм» и шелест перевёрнутой страницы.

***

Следующее утро выдалось довольно привычным. Только в этот раз внутри всё сжималось гораздо болезненнее, чем прежде. Как если бы произошло что-то совершенно непоправимое. Люмин с предвкушением крутилась возле зеркала, в сотый раз улыбаясь в отражение. Её глаза искрились счастьем так, что Скарамучча вновь невольно задался вопросом о том, как можно сделать её настолько счастливой. Она ведь уже третий день приходит домой с глазами наполненными счастьем… Да и уходит она каждый раз всё радостнее. Нет, вполне возможно, что ей неприятна компания человека, который то и дело игнорирует её вопросы, а после долгого молчания отвечает грубостью… Но не до такой же степени? — Куда на этот раз собралась? — всё же спрашивает Скарамучча. — О, тебя интересует то, чем я занимаюсь? — вопросом на вопрос отвечает Люмин, чем вызывает у Сказителя фирменное закатывание глаз. — Хоть бы предложила прогуляться, раз уж мы тут на минимум неделю застряли. — Сомневаюсь, что тебя интересует прогулка по вечерней деревушке в компании сбежавшего из Инадзумы парнишки, — без раздумий отвечает она, — С ним хотя бы поговорить можно, а ты… только игнорируешь меня. Её слова как-то неприятно задели, раздаваясь болезненным ощущением прямо в груди. Сказитель отвёл взгляд к окну, пытаясь отогнать надоедливые мысли. Почему-то ему не хотелось, чтобы она шла гулять с каким-то Инадзумским беглецом.  — Вот как… — голос невольно дрогнул, хоть он пытался говорить с привычным безразличием, — Значит это от него ты возвращаешься такой счастливой? — Счастливой? — изумлённо выгнув бровь, она посмотрела на Сказителя, — Никогда не замечала в себе того, что я выгляжу счастливой. Просто… с ним можно побыть спокойной. Несколько секунд они просто молча смотрели друг другу в глаза. Скарамучча, кажется, всем своим видом пытался показать то, что ему это не нравится. Но Люмин попросту не заметила ничего, сочтя его поведение привычным… Он всегда вёл себя странно, грубо, безразлично, а потом резко сменялся на довольно разговорчивого человека. Правда эти изменения длились на протяжении пары минут, не больше. Тихо хмыкнув, девушка развернулась и пошла в сторону двери. Только вот выйти у неё не вышло: Сказитель резко ухватил её за запястье и с силой сжал его. — Что? — в недоумении спрашивает она. Вместо ответа она чувствует, как усиливается его хватка, а затем она резким движением оказывается прижатой к стене. Ей больно, она отчаянно пытается выхватить свою руку, но ничего не выходит.  — Ты совсем придурок? Люмин смотрит с непониманием, гневно. Что не так? Неужели ему не плевать на то, чем она занимается, пытаясь скрасить скучные дни? Выражение его лица нечитаемо, но то, что его настроение значительно упало после этого разговора, видно сразу. — Не уходи, пожалуйста, — он отпускает её, словно опомнившись, после приступа гнева, — Останься… — шёпотом добавляет он — Почему? Ещё вчера ты, кажется, только рад был моему отсутствию. — Не хочу, чтобы ты уходила. Девушка распахивает глаза в удивлении от того, что только что услышала. Не хочет, чтобы она уходила? В честь чего? Скарамучча смотрит на неё полуприкрытым взглядом, внимательно разглядывая каждую черту её лица. Взгляд цепляется за янтарные глазах, за небольшой шрам на щеке, но задерживается на губах. Они впервые показались ему настолько необходимыми, нужными. Льнёт к ней, целуя настолько неожиданно, что первые пять секунд она просто стояла прежде, чем попытаться оттолкнуть его от себя. Но вместо того, чтобы отпустить, он вжимает её в стену, захватив её руки в замок и заводя над головой. — Тише, — шепчет он, лишь на мгновение оторвавшись от нежных губ. В голове мелькает то, о чём она думала вчера. Поцелуй с Кадзухой, его красивые слова… А затем просьба сначала подумать над своими чувствами. Но думать о них не выходило, ведь совсем не она управляет своим желанием быть рядом со Скарамуччей. И сейчас, когда она отвечает на его поцелуй, то жалеет ли? Нет. Он кажется куда более нужным, необходимым. Она подавляет в себе это желание, которое образуется каждый раз, когда они друг друга касаются, но ещё ни разу не смогла это сделать. Так принадлежат ли ей эти чувства?  Да чёрт с ними… Подаётся вперёд, пытаясь высвободиться из его крепкой хватки и он отпускает, уже почти отстранившись от её губ. Но она вновь прижимается к нему, тянет обратно к себе, целует так, как если бы пыталась дать ответ на все возникшие в их душах вопросы. Зарывается пальцами в его волосы, небрежно оттягивая их.  Сейчас не так, как в прошлый раз. Куда более чувственно, по-настоящему желанно. И пусть она приняла это решение только сейчас. Плевать, совершенно. Пускай осудят, но так её душа точно будет спокойна.  Сказитель проталкивается языком внутрь, вновь отнимая у неё инициативу. Хочет сделать всё, чтобы она даже не думала о чём-то другом.  Опускает руки к её бёдрам, приподнимая платье, которое просто невероятно шло ей. Аккуратно провёл пальцами по внутренней стороне бедра, вызывая незамедлительную реакцию Люмин. Её кожа покрылась мурашками, а ноги дрогнули от приятных прикосновений. Желания противиться его воле уже не было, и она лишь довольна мычала ему в губы, пока возбуждение яркими импульсами разбегалось по всему телу. Несколько минут спустя он всё же оторвался от её губ, давая ей возможность отдышаться. Взгляд неотрывно скользил по её лицу, шее, выпирающим ключицам. Он смотрел с обожанием, но во взгляде отчётливо читались нотки безумия, которое трудно было бы с чем-то спутать. — Сними уже своё платье. Губы дрогнули в невинной улыбке, когда тонкие лямки платья поползли по её плечам, и он, наконец, смог вновь лицезреть её невероятно прекрасное тело. Аккуратную грудь, небольшие шрамы на рёбрах и всё ещё перевязанную рану на животе.  — Но сейчас уже на тебе слишком много одежды, — полным решимости голосом твердит она. Едва сдерживая ухмылку, он снял с себя хаори, откидывая его на пол, а затем взял Люмин за руку и потянул к себе. — Так сними, — с улыбкой произносит он, притягивая её ещё ближе. Люмин робко провела рукой вдоль его тела, цепляясь за низ футболки и потянула наверх. Её движения едва ли были умелыми, но она решительно не хотела показывать свою неуверенность, потому резким движением стянула с него верх одежды.  Он вновь улыбнулся, а затем прильнул к её губам, наугад ведя в сторону кровати. Навис над ней, откровенно разглядывая её тело. Сказитель коснулся её груди, вырисовывая на ней одному ему понятные узоры, а после склонился к ней и укусил точно рядом с соском, тут же поцеловав место укуса. Девушка задрожала, выдыхая со стоном. Ухмыльнулся тому, как открыто её тело реагирует на его касания, что было видно по напряженным от его рук и губ соскам. Влажными поцелуями он украсил её грудь, прошёлся ими вдоль ложбинки между грудями, периодически оставляя грубоватые укусы. Спускался всё ниже, пока не оказался между её ног, вновь укусил, но в этот раз за внутреннюю сторону бедра. Пальцами провёл вдоль, задевая самое чувствительное место на девичьем теле. Возбуждение туманило разум настолько, что она не заметила, как оставшаяся одежда покинула её тело. Люмин полностью растворялась в его руках, таяла от его поцелуев и тонула в его касаниях. Она почувствовала влажный поцелуй прямиком на её лоне, а затем резко сдвинула ноги, не позволяя ему продолжить. — Не надо… — она опустила взгляд и не сдержала улыбки. Сказитель буквально лежит между её ног, смотрит на неё опьянённым, недоумевающим взором. — Расслабься, Люмин, — он вновь раздвигает её ноги, — Всё хорошо. И вновь она поддалась, позволяя ему делать всё то, что заблагорассудится. Сказитель провёл языком по влажным складочкам, едва сдерживая свои язвительные комментарии. Он не хотел ей сразу доставить максимум удовольствия, поэтому лишь игрался, почти нечувствительно облизывая. Утопая в его нежных ласках, Люмин раздвинула ноги шире, как бы прося о большем. — Вот уж не знал, что ты настолько сильно хочешь меня, — всё же не сдержался от высказывания. — Умоляю, Скарамучча, заткнись… Не сдержав ухмылки, он протолкнул в неё палец, чем вызвал полный наслаждения стон, который приятным эхом раздался в его ушах. Его движения становились всё более резкими, ритмичными. Умело проводя языком по её клитору, он заставлял её содрогаться, почти извиваться под его движениями.  Она ощущала, как её мышцы сжимаются, а соки наслаждения текут по бёдрам, бесстыдно пачкая недавно сменянное постельное бельё. Люмин едва сдерживала стоны, чтобы не потревожить пожилую пару…  — Нет-нет, не так быстро, ангел, — тихо шепчет он, отрываясь от её лона, — Тебе ещё рано… Выбрался из крепкой хватки её аккуратных ножек, вновь нависая над ней и целуя. Девушка опустила руки к его шортам, пытаясь развязать своеобразную верёвку, что держала их. Понимая, чего она добивается, он чуть приподнялся и стянул мешающую ему одежду. Член почти пульсировал от возбуждение, донельзя ужасного желания, но он тянул. Сам не знал почему, но не хотелось так торопить события. Вновь опустился к ней, проводя членом по влажным складочкам, отчего Люмин несдержанно застонала и вздрогнула всем телом. — Скар… — произнесла имя так, словно пыталась вложить в него гораздо больше смысла, чем обычно. Её голос звучал так сладострастно, что последняя капля его терпения лопнула. Прильнул к ей, заранее заглушая последующий стон, и резко вошёл в неё. Хотелось бы дать ей привыкнуть, но пелена возбуждения так и твердила, что останавливаться не стоит… И Люмин ответила ему, как самая послушная девочка, подаваясь бёдрами ему навстречу. Движения быстро приобрели резкий, рваный темп. Люмин уже почти кричала от удовольствия, но все звуки каждый раз глушились непрекращающимися поцелуями и укусами. Тело дрожало от невозможного желания, которое только лишь нарастало с каждым мгновением того, как он вбивался в неё. Беспорядочные шлепки заполнили всю комнату, воссоздавая атмосферу самой настоящей похоти. И, чёрт, как же это было неправильно. Но… она не думала об этом в первый раз, не подумает и в этот. И в последующие… никогда. Её практически ломало, как зависимую, как голодную до его касаний. Даже сейчас, когда он так близко, едва ли не стонет ей на ухо, она хочет быть ближе. Хочет чувствовать его всегда, всецело. И как же жаль, что скоро это пройдёт. Изогнувшись от очередного резкого толчка, она вновь ощутила то, как сжимаются её мышцы. А он, в свою очередь, чувствовал, как она сжимается изнутри.  — Блять, да ты просто невероятна, — рвано произносит он. Затем резко выходит, пачкая её живот своим семенем. Ложится рядом, прерывисто вздыхая. Чувствует, как её голова укладывается на его плечо и тихо хмыкает. — Ты тоже, — смущённо шепчет она. — Так останешься со мной?  Люмин кивает, оставляя мягкий поцелуй на его шее и, наконец, отдышавшись встаёт с кровати, чтобы одеться. Ловит на себе очередной оценивающий взгляд, а затем быстрым шагом подходит к их разбросанным вещам. Нагнувшись за платьем, она замечает на полу небольшую записку, которая по всей видимости выпала из кармана. Раскрывает лист бумаги, пробегается взглядом по буквам и резко надевает платье, пряча записку в карман. — Что там? — заинтересовано спрашивает Сказитель. — А… да ничего важного. Просто какие-то записи о ключах…  — Ясно. — Чем предлагаешь заняться? Ты бы хотел прогуляться со мной? — стараясь сменить тему, спрашивает Люмин, — Можем собрать траву Наку, к тому же, я понятия не имею, как она выглядит. — Можем, — без особого интереса отвечает тот. Он понимал, что она врёт ему. Это, во-первых, чувствовалось, а во-вторых было видно по её бегающим глазам… Но предпочёл не вмешиваться. Оно, возможно, к лучшему. Договорившись позавтракать и только потом отправляться на прогулку, Люмин первая покинула комнату. Стыдно было до жути, но она просто надеялась, что никто ничего не слышал. Хотя она была уверена в том, что не услышали бы они только в том случае, если оба, не дай Архонты, в моменте оглохли. Заходя на кухню, она не обнаружила на ней никого, зато за окном были слышны знакомые голоса пожилой пары. Видимо, были заняты привычными огородными делами.  Решив, что лучше подождёт их возвращения, она села за стол и вновь достала записку, которая теперь не вылазила из её головы. Почерк Сказителя ей был знаком, а значит, что записка принадлежала Кадзухе… 

Хрупкими листьями засыпает поля,

Там, где есть ты — всегда буду я.

Подобно красивой мелодии ночи, 

Твоя красота манит меня.

Ты, наверное, самый невероятный человек, которого я встречал. Если вдруг ты всё же нашла эту записку, то я буду рад твоему ответу. Надеюсь, что к этому времени ты поймёшь, что у тебя на сердце.

Перечитав небольшой стих несколько раз, она не заметила, как кухня наполнилась людьми. Лэнфэн зашла на кухню, а следом за ней вошёл Кэтсу. И только сейчас она заметила, что Скарамучча всё это время стоит позади… — Это… не то, о чём ты подумал… — И о чём я подумал?  — Не знаю, но явно ничего хорошего ты подумать не мог, — голос едва не оборвался на середине предложения. — Так, молодёжь, делайте чай, доставайте овощи, а я пока руки помою, да переоденусь, — прервала их разговор Лэнфэн, — Мы только с огорода, всё утро там провели. Ночью, представляете, кто-то весь перец пожрал и морковь перетоптал! Вот скотины… — Ох, ужас какой! — выпалила Люмин. — Да это, наверное, кот соседский. Мы с ним уже третий год воюем, а он снова за старое! — Чего же меня не разбудили? Я бы помогла с радостью…  — Ой, да брось ты эту затею. Отдыхай лучше, а то раны так и не заживут, — женщина махнула рукой и покинула кухню, а вслед за ней ушёл и Кэтсу. Люмин осторожно встала со стула и полезла в шкаф за травами, которые обычно добавляют в чай. Скарамучча же всё это время лишь пристально смотрел на оставленную записку. Ему хотелось прямо сейчас высказать ей абсолютно всё то, что «это не то, о чём ты подумал», но из какого-никакого уважения к пожилой паре, которого за вчерашний день прибавилось немало, он молчал.  Через пятнадцать минут все уже сидели за столом, попивая горячий чай и наслаждаясь салатом из свежих овощей. Люмин нервно проглатывала пищу под зорким взглядом Сказителя, который явно готов был прямо сейчас впечатать её в стену. И вот как ему объяснить, что ему вообще должно быть плевать на то, чем она занималась всё это время? Вертя в руке записку, она вновь невольно зацепилась взглядом за строчки, что были адресованы ей. И в этот раз Сказитель уже попросту не выдержал. — Как думаете, она действительно настолько хороший человек, коим хочет казаться? Что, если у нас обоих руки по локоть в крови, а я на самом деле… Резкий пинок под столом заставил его запнуться о собственные слова. — Да он шутит просто! — нервно начала оправдываться Люмин, — Мы поспорили и он проиграл, а я загадала ему, чтобы он сказал что-то очень… странное за завтраком! Кто ж знал, что он выдаст вот это, — она сжала его руку, а затем посмотрела в глаза явно шокированных Лэнфэн и Кэтсу, — Сейчас… я поговорю с ним, чтобы он больше так не делал, извините, пожалуйста! Резко вскочив из-за стола, девушка, не выпуская его руки, вылетела вместе с ним на улицу и пошла куда-то в сторону выхода из деревни. Спустя две минуты они, наконец, остановились. Устремив на него гневный взгляд, Люмин едва сдержалась от высказывания самых неприличных слов. — Что ты устроил?!  — Я? Я ничего не устроил! Это же правда, разве нет? В отличии от тебя, Люмин, я привык говорить людям правду.  — Ты придурок, Скарамучча… — Ох, правда? Кажется, час назад ты была совершенно иного мнения. Да и я, в целом, знаешь ли, никак не ожидал увидеть у тебя в руках любовные стихи. Или что, думаешь, что если я просто кукла, то это значит, что можно со мной просто потрахаться, а затем, как ни в чём не бывало, идти гулять с другими?  Люмин продолжала смотреть ему в глаза, совершенно не понимая того, что он хочет от неё услышать. Сначала игнорирует её, язвит, а затем просит остаться, впиваясь в её губы и, да, безусловно, трахая её через пятнадцать минут после этого. А теперь… орёт на неё из-за дурацкой записки?  — Какое тебе дело? Не тебе ли от меня нужно было только моё тело? Ты же получил своё, что не так? — выпалила она первое, что пришло в голову, — Кто из нас тут ещё «просто кукла»… Повисла мнимая тишина. Скарамучча буквально сверлил её взглядом, пытаясь прочитать в её глазах что-то, кроме услышанного. Его чувства были смешаны. Она права, но он не хочет принимать её правоту… И не потому что не любит этого делать. Сказитель просто не хочет, чтобы это было правдой. Но он ничего не сделал, чтобы этой ситуации не было вовсе.  — Что ты молчишь? Хочешь услышать мои оправдания? Эта записка ничего для меня не значит, мы просто… просто гуляли вместе. Я рассказывала ему о своей жизни, а он мне о своей. Он просто разговаривал со мной, понимаешь? Мне ужасно не хватало того, кто может и хочет слушать меня! Ты же просто игнорировал моё существование, и только сегодня удосужился спросить о том, чем я вообще занимаюсь всё это время. Между нами ничего не было. Только поцелуй. Один. Вчера, когда я рассказала ему обо всём, что произошло за то время, пока я в Тейвате. И знаешь… он сказал, чтобы сначала я подумала о своих чувствах. А я не могу. Не могу, потому что ты, блять, просто не выходишь из моей головы. Я не знаю, ключи это так влияют или это действительно мои чувства, но несмотря на то, как мне спокойно с Кадзухой… Мне не нужны его чувства. Внимательно выслушав Люмин, он, кажется, даже не попытался её понять. Дело было не в том, что она говорила что-то слишком непонятное. Сказитель попросту не верил в её слова, сочтя их за обычную попытку оправдаться. Люди часто так делают, в этом нет совершенно ничего удивительного. — А что тогда чувствуешь ты? «Что? Неужели он действительно не понимает?» Потупив взгляд, она со всей возможной ненавистью пнула ближайший камень. Это казалось какой-то шуткой, не более. — Эй, ребят! — знакомый женский голос заставил Люмин отвлечься от мыслей, — Хорош ссориться, вся деревня уже поняла, что вы горе-любовники. Подойдя ближе к сверлящим друг друга взглядом Скарамучче и Люмин, она положила руки им на плечи, а затем крепко сжала. — Давайте лучше к нам! У нас там вечеринка намечается. День Рождения у нашего неизменного смотрителя, — она рассмеялась, явно пытаясь разрядить обстановку, — Выпьете, расслабитесь и помиритесь, вот увидите! С этими словами, женщина подтолкнула их в сторону корабля и с силой потащила на борт. Не переставая пытаться прожечь в друг друге дыру одним только взглядом, они неохотно, но послушно пошли за выпившей женщиной.