Бессмертное небо

Говорят, душевные раны рубцуются - бездумная аналогия с повреждениями телесными, в жизни так не бывает. Такая рана может уменьшиться, затянуться частично, но это всегда открытая рана, пусть и не больше булавочного укола. След испытанного страдания скорей можно сравнить с потерей пальца или зрения в одном глазу. С увечьем сживаешься, о нем вспоминаешь, быть может, только раз в году, - но когда вдруг вспомнишь, помочь все равно нельзя.

«Ночь нежна»

Сидя на какой-то бочке вот уже пару часов, Люмин смотрела на Скарамуччу, отрываясь только на то, чтобы выпить очередную кружку рома или вина. Пьянела она медленно, но от того количества, которое она выпила, опьянел бы даже мёртвый. В себе она тяжело замечала какие-то изменения, но вот ухмылка на лице Сказителя становилась всё чётче каждый раз, когда она возвращала к нему свой взгляд.  Атмосфера вокруг была довольно весёлая, и Люмин, признаться, пару раз уже почти растворялась в живой музыке. Но тут же сразу осознавала, что иным способом она не добьётся от Скарамуччи никакого понимания. Разговоры на него совершенно не действуют. Он вообще не верил во всё то, что она ему сказала.  Зачем он тут вообще находится? Что его держит? Выпитый алкоголь? Если да, то чем он руководствовался, когда согласился на бокал вина. А затем ещё один… и ещё. Люмин смотрела на него полупьяным взглядом, который уже давно перестал казаться каким-то угрожающим. Его лишь забавило то, что она перестала разговаривать с ним, а вместо этого просто начала бесконечно сверлить взглядом. Поначалу и он был зол, но сейчас… разве это имеет смысл? Быть может, она и не говорит правду, не отвечает на вопрос об её чувствах, но ведь он сам никогда не был с ней честен в своих чувствах.  Он наблюдал за тем, как меняется её настроение на более спокойное. И он бы хотел сейчас просто уйти, оставив Люмин одну. Девушка уже всё равно успокоилась, так какой смысл сидеть напротив и молчать? В случае чего… она в состоянии будет вернуться домой. — Милая леди, — незнакомый юноша подошёл к Люмин, склонился к ней в вежливом жесте и протянул руку, — Добрый вечер. — О, Кадзуха… привет, — немного неуверенно отвечает она, — Знакомься, — она кивает головой в сторону своего спутника, — Это Скарамучча.  — Рад познакомиться с тобой лично, а не только со слов Люмин, — улыбчиво произносит он и протягивает руку в знак приветствия. «Это с ним она…» Бездна! До него только сейчас дошло, что она лично призналась в поцелуе с Кадзухой.  В презрении сузив глаза, Сказитель изучающе посмотрел на Кадзуху. Тот, кажется, тоже был выпившим. Неохотно протянув руку, он едва смог выдавить из себя что-то похожее на приветствие. Рука невольно сжалась с такой силой, что искры электро резко вырвались из его ладони. — Отпусти его уже, — несвязно пьяно произнесла Люмин. Бросив очередной недоброжелательный взгляд, Сказитель сжал руку Кадзухи и, состроив совершенно безразличное лицо, незамедлительно направился в сторону выхода. — Стой ты! — попыталась ухватить его за руку, но тот лишь грубо отдёрнул её, тем самым Люмин почти грохнулась с бочки, — Невыносимый… — пробубнила Люмин. Почему просто нельзя было нормально поговорить? Вечно нужно устроить драму, которая вытечет в очередной скандал. И она тоже… ничем не лучше. Около двух минут Кадзуха просто молча придерживал Люмин за плечо, пока она находилась в глубочайших раздумьях. На её лице вообще не менялись эмоции, создавая впечатление, что она вообще не здесь, а где-то в другой Вселенной.  — Ты в порядке? — наконец ловит момент, когда Люмин отвлекается на шумный разговор позади них. — Да… всё хорошо. Я хотела поговорить с тобой насчёт вчера, — едва собравшись с остатками трезвых мыслей, девушка приняла решение, что лучше поговорить сейчас. Дело было даже не в том, что ей не безразличен Сказитель, и даже не в том, что ей не хочется ругаться с ним. Люмин действительно понимала, что всё то, что тянуло её к Кадзухе — было лишь обычным всплеском эмоций. За всё это время она не чувствовала тепла, утешение и изредка получала хоть какую-то заботу. А он стал тем, кто на время помог ей забыть, отвлечься от трудностей жизни. Но она скоро покинет этот остров, а затем и Инадзуму. Ему не место в её жизни, которая наполнена погоней за неизвестными, страхом, болью и бесконечными поисками. Люмин ни капли не стыдно за то, что она его поцеловала, ведь в тот момент, по её скромному мнению, им обоим это было нужным.  Да и не сможет она противиться тому, что твердит ей измученное сердце. Наверное… это глупый, неправильный и в какой-то степени детский поступок, но она ещё вчера осознала то, что из них ничего не выйдет. — Мне бы не хотелось, чтобы ты воспринимал всё это всерьёз. Кадзуха, ты действительно невероятно приятный человек, но… — она на секунду задумалась о том, как сейчас это выглядит со стороны, — В общем, я не хочу утешать себя или тебя. Не хочу оправдываться и что-то в этом роде.  — Я понимаю, не волнуйся, — всё так же, привычно и донельзя спокойно произнёс юноша, — Это было вполне очевидным. Но я ни о чём не жалею, а наш сегодняшний разговор — всё равно не изменит того, что ты невероятна. Хорошо бы было иметь такого друга, — он неоднозначно хихикнул, и улыбнувшись, протянул девушке бутылку вина, — Ты не пойдёшь за ним? Будучи в довольно странных чувствах, она не сразу поняла, что имеет в виду Кадзуха. В его голосе действительно слышалось предельное спокойствие, как, в прочем и в любой другой день… Но именно сейчас это казалось каким-то странным. Хотя, из его рассказов можно было понять, что он вольный странник, который попросту не сможет вечно быть на одном месте. Скорее всего, именно это и касалось каких-либо взаимоотношений с людьми.  — Нет, пусть идёт куда хочет, — скользя расплывчатым взглядом по сторонам, девушка печально вздохнула, — Всё равно рано или поздно снова встретимся. К тому же, нам ещё вместе возвращаться в Инадзуму, — она взяла бутылку, что тянул ей Кадзуха и сделала пару небольших глотков, — Он привязан ко мне, а я… к нему. Хочу я того или нет, но наши судьбы в данный момент связаны прочными алыми нитями, — разоткровенничалась девушка, под резко успокоившуюся музыку, которая сменилась на какую-то Инадзумскую, тихую мелодию, — Остаётся лишь только принять это…  — Так ли ты сильно не хочешь? — немного поразмыслив, спросил юноша, — Если бы не хотела, то я уверен, что смогла воспротивиться воле того, что связывает вас. Речь же о той силе, что находится внутри тебя? Если да, то воля Богов не столь сильна. Будь оно не так, вы оба исполнили бы их планы, даже не пытаясь сдружиться.  — Я думала об этом, — девушка хмыкнула, — Но мне кажется, точнее… я уверена в том, что с ключами что-то не так. Иначе зачем Богине нужны чьи-то чувства?  — Этот ключ, что сейчас является сердцем Скарамуччи, изначально принадлежал твоему родному брату? — Да, но..? — Вполне возможно, что вам нужна какая-то особая связь. Кровные узы — очень крепки… Повторить нечто подобное может только любовь, преданность. Будь этот ключ у кого-то другого, уверен, что было бы так же.  — В этом есть смысл. Надеюсь, что я не настолько пьяна, чтобы забыть всё на завтрашний день, — подшутила Люмин, стараясь отвлечься от разговора.  Нервы и так изрядно вымотаны выходками Сказителя, а последнее, чего бы ей сейчас хотелось, так это рассуждать на какие-то глубокие темы. Кадзуха прав, Люмин почти уверена в этом… Но продолжать разговор на эту тему — ей совершенно не хотелось. — И как давно в Инадзуме так сильно бушуют волны? — он спросил, вглядываясь в открытый люк, что раскрывал вид на морской пейзаж, — Даже не верится, что здесь когда-то было тихо… — Ты уже бывал на этом острове?  — Лет, может, пять назад, — Кадзуха улыбнулся, вглядевшись в расходящуюся толпу, — Мы с другом наслышались о местном лесе, вот и решили сюда отправиться. — А что с ним? Особенный какой-то? — заинтересованно спросила Люмин, сделав очередной глоток вина. — Не сказал бы… Но донельзя красивый. Вероятно, ты не помнишь того, что было, когда ты сюда попала. Стоит самой увидеть то, как невероятно цветут синие цветы. Быть может, ты услышишь лиричное пение вечерних птиц или даже журчание небольшого ручья. О лесе ходило множество легенд, а зачастую, говорилось о том, что там множество Ёкаев… Разговор сам завязался: Люмин слушала истории о загадочном лесе, иногда задавая вопросы. Кадзуха красочно рассказывал ей все Инадзумские легенды и даже те, что успел услышать за то время, которое находится на этом острове. И вот так, под аккомпанемент спокойного голоса, тихой музыки и невероятных историй, Люмин незаметно для себя уже перестала понимать, где она находится. Дело было не в выпитом алкоголе, который уже начал отпускать её, ведь последний час она не притронулась к вину… А в том, что атмосфера наполнилась чем-то спокойным, совершенно родным. Перед глазами рисовалась картинка из далёкого прошлого, которое так редко всплывает в её памяти. Она почти видела в Кадзухе того, кто некогда был ей самым родным человеком — Итэра. Когда-то давно, при свете луны, они сбегали из дома и любовались звёздным небом. В её родном мире… звёзды были особенно прекрасны. Итэр рассказывал ей множество историй, а она увлечённо их слушала, делилась чем-то своим, смеялась и, пожалуй, была самым счастливым человеком. — Пойдём на улицу, — тихо прошептала Люмин, дослушав историю о том, как Ёкаи, раз в год, встречались при свете луны, — Душно тут… — Конечно, — улыбчиво ответил юноша. Вежливо протянув руку, он помог Люмин спуститься с довольно высокой бочки и повёл её к выходу. В сумерках по всей деревне уже зажглись уличные фонари, а окна небольших домов была наполнены светом. Люмин осмотрела каждый дом, что был в поле зрения, а затем спустилась с корабля. Долго не думая, она даже не обратив внимания на Кадзуху, сняла обувь и осторожно зашла в прохладную воду. Только после этого повернулась к своему спутнику, лучезарно улыбнулась и протянула руку в приглашающем жесте.  — Замёрзнешь же, — сказал он, когда уже зашёл в воду по колено, — Не хватало тебе ещё заболеть прямо перед отправлением. — Сомневаюсь, что от едва холодной воды слягу с температурой. — Это не моё дело, но… почему он так резко ушёл?  — Скара? Мы поругались и с тех пор он словом не обмолвился. Бэй Доу затащила нас на корабль, прервав наши попытки выяснить отношения, — девушка отчего-то улыбнулась, — А тут ты пришёл и, кажется, это была последняя капля.  — Не далеко он ушёл, — Кадзуха делает ещё шаг вперёд, — Точнее… он вообще никуда не уходил, — кивнув головой в сторону корабля, он дал ей понять, что за ними наблюдает Скарамучча, — Мне не стоит находиться здесь, пока вы не поговорите. Но… уходить не хочется. — Мы бы поговорили ещё раньше, будь он не таким упёртым бараном. А сейчас, я уверена, он вообще не захочет со мной разговаривать. Следующие пять минут они оба молча наблюдали за течением воды. Наверняка остались бы тут ещё, но вечерний прибой быстро дал о себе знать, потому пришлось в срочном порядке бежать к берегу.  — Боюсь, что вынужден тебя покинуть, Люмин, — Кадзуха чуть печально посмотрел на Люмин, и сжал её плечо, — До встречи. — Мм? А, да, конечно… До встречи, Кадзуха. Люмин напоследок зашла внутрь корабля, чтобы забрать недопитую бутылку вина и заколку, что обычно украшала её волосы. Попрощавшись, а так же поблагодарив Бэй Доу, она неспешно покинула небольшой порт.  Домой идти совершенно не хотелось. Помимо не самого лучшего настроения, она и представить не могла, как в полупьяном состоянии может вернуться в чужой дом, да ещё и так поздно. И это она ещё молчит о том, что Сказитель явно наговорил лишнего, отчего ей теперь будет попросту стыдно смотреть в глаза пожилой паре.  Потому она просто молча побрела вдоль берега, где бушевали приливные волны. Бутылка недопитого вина была её верной спутницей, но пить совершенно не хотелось. Наверное просто организм не привык к алкоголю, вот и не лезло больше. Впрочем её это сейчас совсем не беспокоило. Она понемногу приходила в себя, расслабляясь и отдаваясь тем крупицам времени, что у неё остались в этой небольшой деревушке. Через пару дней она покинет этот остров и, вероятно, больше никогда сюда не вернётся. Сейчас её не тревожило то, что её жизнь в мгновение окажется в опасности, стоит ей лишь зайти на борт корабля и отплыть отсюда на жалкие метры. Обидно разве что было за то, что этой «опасностью»… был её брат.  На какое-то время Кадзуха помог ей отвлечься от всего. Она знала, что он специально начал рассказывать легенды об этом острове и загадочном лесе, который скрывал в себе тайны. От этого было спокойно, действительно.  Обойдя деревню вокруг по берегу, девушка незаметно для самой себя уже бродила возле небольших домов, взглядом собирая множество небольших деталей. Она не заостряла на них внимание, но по её задумчивому виду казалось, что всё как раз наоборот. Но думала ли она о чём-то? Нет, не в её привычке думать. Последнее время… точно. Сейчас она лишь изредка обращала внимание на пьяных людей, что шумно возвращались домой, и тех, кто ещё не закончил свой рабочий день. Она не была знакома практически ни с кем, но отчего-то они казались ей такими родными, словно всю жизнь была с ними бок о бок. Казалось, что сейчас к ней подойдёт милая бабушка и скажет такое родное, привычное: «Ой, внученька, а я там пирогов испекла! Давай, беги домой.» И ведь правда, именно эта фраза навеяла ей какие-то тёплые воспоминания о, возможно, родном доме. Оглядываясь назад, она вспоминала то, с чего началось её странствие. Перед глазами пробегали не те воспоминания, где она сражалась с Богиней, а те, где она впервые взглянула в тёмно-синие глаза. И они больше не вызывали раздражение, непонимания или нежелания видеть их, как это было несколько часов назад. Люмин чувствовала, что Сказитель сейчас спокоен, отчего было спокойна и сама. Она больше не нуждалась в объяснении его поведения. За то время, что она была наедине с собой, бесцельно бродя по берегу, ей словно всё время объясняли причины. Коих было очевидно много, но только не для самого Сказителя. До того уж он скрывает всё, что даже сам не в силах себя понять. И только она в полной мере ощущала всё то, что он чувствует. Эти чувства не были тёплыми, ведь он на них едва ли способен, но они не вызывали никаких негативных эмоций. Им придётся пройти долгий путь к взаимопониманию, чтобы в конце… — Люмин, — тихий, едва дрогнувший голос, а затем невесомое прикосновение к плечу, — Поговорим?  Она замерла, а затем, не оборачиваясь кивнула и пошла вперёд. Скарамучча шёл следом, думая совершенно ни о чём. Он вновь пришёл к ней. Но по своей ли воле? Только сейчас она ощутила то, как сильно устала за этот день. Ноги сами повели её к лавочке, а тело бессильно рухнуло на прохладное дерево.  — Я не считаю, что в чём-то виновата, — тихо прошептала она. Взгляд Люмин был обращён с Сказителю и она была уверена в том, что в его глазах вспыхнет привычная искорка недоверия, но этого не случилось. Он лишь по-кукольному наклонил голову на бок, а затем пристально, без капли ненависти, посмотрел на Люмин. — Я тоже так не считаю. Казалось, что он переборол себя, прежде, чем сказал это. Вполне возможно, что так оно и было.  — Тогда о чём ты хочешь поговорить? — непринуждённо спрашивает она, продолжая смотреть на Сказителя. — Я не считаю, что ты виновата передо мной. Но это неправильно, не находишь? Просто, как факт того, что сами действия были некрасивы с твоей стороны? — Возможно. Но тебе ли говорить о красоте и правильности? Твоё отношение ко мне… изначально было неправильным. Дело не в грубости. Ты знаешь это, — Люмин говорила совершенно спокойно, без толики упрёка в голосе, — Это лишь моё предположение, но ты изначально хотел присвоить меня себе?  — Так и есть, — не скрыл, — Ничего не изменилось. Просто теперь, я не уверен в том, что это моё личное желание. Определённо, я делю его с кем-то другим… с чем-то другим.  И не расскажет же о том, что впервые за долгое время он испытал искренние чувства. Не те, что он привык себе навязывать под гнётом ненависти ко всему человеческому. Он был зол, и тому была причина. Ревность, пожалуй, будет самой точной причиной собственной злости. Но впервые он задумался о том, что не только он один должен чего-то желать, чтобы что-то получить. Его хрупкое доверие к людям, оно всё ещё хранилось где-то глубоко в сознании. С Люмин так и вышло. Стоило лишь немного подумать, и он смог открыться хотя бы самому себе. …Сказитель ведь был уверен, что она уже принадлежит ему. Но обстоятельства оказались совершенно иными. Это злило не меньше. — Пусть всё останется так, как есть сейчас. Я не отрицаю своих чувств к тебе, даже если их природа — не искренность, а надобность. Но сейчас нам, кажется, совершенно не до этого. Ты не знаешь меня, а я… не знаю тебя. Быть может понимаю, просто потому что чувствую всё то, что переживаешь ты. Но ты — загадка. Клубок, который спутали множество раз. Скопление грозовых облаков на небе, что скрывают за собой невероятный закат. И мне хотелось бы узнать о тебе больше. Однажды, вполне возможно, что мне удастся это. Её слова были настолько искренними, что он буквально наслаждался её человечностью. Она и есть та, кого тяжело назвать не идеальной. Нет, идеальной она не была, но она была совершенно чиста в своих мыслях. Люмин являлась той, кто не побоялся ни его статуса, ни его личности. Могла же просто сбежать… А он, вероятно, даже не стал бы гнаться за ней в ту же секунду.  Так почему бы… не позволить только ей зайти за границы, что он выстроил сотни лет назад. — Идём домой, — по-детски улыбнувшись, он так и не ответил на её длинную речь. Знал, что она и так всё понимает.  Однажды, быть может, он и сам скажет ей о том, что думает. Но пока не время.  Оставив свою верную спутницу — бутылку, возле какой-то лавки, девушка с абсолютной неуверенностью подошла к двери. Заходя в дом, Люмин состроила самое виноватое лицо, которое только можно было сделать. К удивлению, пожилая пара не спала, пусть и уже довольно поздний вечер. Морально готовясь к тому, что их сейчас же вышвырнут, она шагнула в сторону кухни.  — Ой, вернулись! — Лэнфэн радостно вскочила со стула и снова ойкнув, побежала к Люмин, — Мы уже думали, что вы не вернётесь больше. Небось случилось что? — А… мы нет… всё хорошо. Простите, пожалуйста, за то, что он наговорил. Пусть это и действительно так, но сомневаюсь, что вам стоило знать об этом. Я не хотела врать, но…  — Милочка, да ничего страшного! Понятное дело, что вы не были бы в таком состоянии, когда пришли сюда, если бы тому не было причины. Мне неважно то, какой она была… Вы всё равно оказались хорошими людьми, а это главное.  — И всё же, — Люмин едва сдержала удивление, — Простите, что так вышло. — Согласен с Лэнфэн, — с мягкой улыбкой произнёс Кэтсу, — Вы очень добры. Скарамучча, например, очень помог мне с крышей в сарае. Мне казалось, что мы даже нашли общий язык, несмотря на его холодность. А с тобой, Люмин, всегда есть о чём поговорить. В общем, каков бы не был ваш жизненный путь… нам вы открылись самыми обычными и добрыми людьми.  Сказитель всё это время молча наблюдал за оправданиями Люмин. Точнее, пребывал в шоке, оттого, что она не повесила всё на него, а честно призналась… Пусть и извинилась за то, что он наговорил.  Сегодня в нём определённо что-то значительно изменилось. Он, может, и сам не заметил этого.  — Вы напоминаете наших детей. Жаль, что те уже давненько не заезжали сюда, — женщина одарила их добрым взглядом, — Сейчас они живут свою жизнь. Дочь, например, уехала в Ли Юэ, а сын остался в Инадзуме. Рассказывал, что он служит Сёгуну Райдэн. Я уверена, что он сейчас очень занят ситуацией в Инадзуме. Ох, не согласна я с этим указом, но что поделать… А вот дочь открыла свой торговый бизнес. Одеждой торгует, да украшениями всякими.  — В Ли Юэ довольно просто заниматься торговой деятельностью, — добавила Люмин. — Да, вот она и отправилась на мою родину. — Ох, вы с Ли Юэ? Здорово!  Постепенно завязался разговор. Лэнфэн с настоящей радостью рассказывала о том, как раньше жилось в Инадзуме. Оттуда Люмин и Скарамучча узнали, что Лэнфэн сбежала из отчего дома, когда ей было семнадцать лет. Родители были против того, чтобы она переезжала в Инадзуму, но сама Лэнфэн была восхищена здешней культурой, вот и сбежала. По прибытию, она познакомилась с юношей, который вскоре стал её мужем и до сих пор им остаётся. Кэтсу очень тогда помог: с документами, жильём, работой. Спустя пять лет она всё же смогла вернуться в Ли Юэ, извиниться перед родителями и познакомить их с мужем. А родители даже не отчитали её, только лишь рады были тому, что жизнь их дочери состоялась так, как она того хотела. — Спустя ещё пару лет они и сами переехали в Инадзуму. В общем, жизнь сама быстро наладилась… Появилась наша доченька, а сынок на четыре года позже. Очень уж они похожи на вас характерами, да и знаете, внешне. Дочь вся в отца: волосы светлые, глаза золотистые, очень уж добрая, помогать всем любит. Словно жизнь у неё не сложится, если откажет в помощи кому-то. А сын в меня, — она вновь улыбнулась, — Рассудительный до чёртиков, но добрый, пусть и выглядит довольно суровым. Глаза у него такие же глубокие, тёмные. В общем, чего это я вам рассказываю свои истории старческие! Отдыхайте, завтра успеем поговорить. — Да вы так увлекательно рассказываете, что даже не заметила, что стемнело уже совсем. Доброй ночи вам, — девушка незаметно толкнула Сказителя плечом. — Кхм, да… доброй ночи. К счастью, всё обошлось. Люмин сама была удивлена тому, насколько добрыми и понимающими бывают люди. Судя по виду Сказителя, он определённо был озадачен тем, что сейчас произошло. В тишине они дошли до комнаты, не сговариваясь переоделись и рухнули в кровать. Кажется, сегодня даже кукольное тело устало и потребовало сна.  Давящий на уши шум разносился со всех сторон. Повсюду то и дело искрили всплески элементов, а обычно тёмную, скрытую от света Бездну, то и дело озарял свет от десятков порталов.  Итэр сидел на троне, то и дело нервно постукивая ногой по холодной земле. Из его рук вырывались множество золотых всполохов, которые метались из стороны в сторону… он слово приказывал им найти что-то. — Господин, — один из Вестников, запыхавшись, выдавил из себя какое-никакое приветствие, — Вашей сестры и её спутника нигде нет. Мы прочесали каждый уголок Тейвата, у нас закончились варианты!  — Значит повторяйте это снова, пока не найдёте хоть кого-то из них. Мне плевать, кто это будет, ясно? Можете убить их, но ключ должен быть у меня.  — Но Ваше Высочество… — Мне плевать, я неясно выразился?  — Предельно ясно, но мы действительно не можем ничего сделать. Нет в Тейвате места, куда не могла бы добраться Бездна. Может они уже давно покинули Тейват. — Бред. Она не сможет покинуть Тейват, пока не избавит его от Скверны. Это её судьба, которая играет очень важную роль в самом мироздании Тейвата. Пока Воля Небесного Порядка… не будет выполнена — она не сможет уйти отсюда. Да и сил ей не хватит. — Значит рано или поздно они объявятся. Вы же обязательно это почувствуете, так что не вижу никакой проблемы, — Вестник говорил монотонно, но не без толики страха перед гневом Принца.  Последние несколько дней, они бегали по всему Тейвату, прочёсывая каждый его уголок. Сколько товарищей погибло от руки Принца — неизвестно. Многие противились его Воле, пытаясь объяснить, что найти Сказителя или Люмин было просто невозможно. Но Итэр словно с ума сошёл, то и дело лишая жизни тех, кто отказывался учавствовать в этой беготне.  — Вы, быть может, лучше придумаете, как заберёте ключ? И ведь правда. Он не сможет убить их, даже если очень постарается. Между этими двумя есть какая-то слишком сильная связь, которая будет вновь и вновь спасать их. Если бы было то, ради чего кто-то откажется от ключа… — В Инадзуму. Живо. Со мной, — едва не выплюнул Итэр. — Но зачем, Ваше Высочество? — Я знаю, как забрать ключ у куклы. Фиолетовый портал мгновенно открылся перед Итэром, а тот, без раздумий шагнул в него. За всё это время, он узнал, что движет Сказителя. Значит, если он даст ему это в обмен на ключ… Ночь была предельно тихой и спокойной. Люмин не мучалась от кошмаров, только лишь пару раз просыпаясь, чтобы попить воды. Очевидно, выпитый алкоголь давал о себе знать. Скарамучча всё это время лежал рядом, свернувшись в клубок и забрав себе всё одеяло.  К удивлению, спать с ним было довольно спокойно, несмотря на то, что толика обиды всё же закралась в сознание, когда действие алкоголя окончательно покинуло её. Сказитель тихо сопел, хотя, кажется, вообще не должен дышать. Иногда легонько вздрагивал, а затем переворачивался на другой бок. Люмин второй раз ловит себя на мысли о том, что он невероятно спокоен, когда спит. Вероятно, все спокойны, когда падают в объятия сна, но именно Сказитель отличался какой-то особой тишиной.  Даже будить его не хотелось, несмотря на то, что Лэнфэн ещё полчаса назад звала их завтракать.  Так и решила, что пусть он хорошенько отоспится. Он ведь ещё не знает, что им сегодня идти в лес и собирать Траву Наку, которую она пообещала ещё несколько дней назад.  Хихикнув от представления реакции Скарамуччи на это, она напоследок бросила взгляд на помятую постель и неспешно покинула комнату. Зашла в ванную комнату, которая едва была обустроена под обычные нужды, но ей, кажется, мало кто пользовался. Разве что ради того, чтобы умыться. Бани она не любила, поэтому приходилось пользоваться одинокой душевой лейкой и бочкой с водой, которую любезно набирали каждый вечер, а с утра подогревали, чтобы Люмин могла спокойно помыться. Закончив утренние водные процедуры, Люмин быстро позавтракала, но на этот раз в одиночестве, и вернулась в комнату. Скарамучча, к счастью, уже проснулся. Хотя, судя по всё ещё помятому виду, проснулся он пару минут назад. — Доброе, — сонно произнёс он, расплывчатым взглядом смотря на Люмин, — Почему не разбудила? — Доброе утро. Не знаю… очень не хотелось тревожить тебя. Редко увидишь момент, когда ты точно не съязвишь или не посмотришь на меня так, словно я самый глупый человек на свете. — Занятно. — Ты пойдёшь со мной в лес?  — не церемонясь, произнесла Люмин, глядя ему точно в глаза, — Нужно собрать траву Наку, которую я пообещала Лэнфэн. Выгнув бровь так, как если бы она сказала какой-то несусветный бред, он собирался ответить отказом. А потом вспомнил, что сам недавно спрашивал её о том, почему она никуда его не зовёт.  — Ладно, — недовольно, но всё же согласился с её просьбой, — Лучше идти сейчас, а то до него тут довольно далеко.  — Делай дела и пойдём. На том и порешили. Следующие полчаса, Люмин читала книгу, а Скарамучча умывался, завтракал, одевался. В общем, обычная утренняя рутина.  Закончив с делами, он то ли из вежливости, то ли сам не знает почему, но сделал чай не только для себя, но и для Люмин. К тому же, не просто обычный чёрный, а зелёный и с различными травами — такой, какой очень любит Люмин. — Да ну? Чем я заслужила такую честь, Скара? — она рассмеялась, когда он зашёл в комнату, держа в руке сахарницу. — Так сколько сахара тебе класть? — Две ложки, — ответила немного задумчиво, — И… спасибо тебе. Мне правда очень приятно. Быстро переодевшись в любимое платье, девушка спешно зашла на кухню. Скарамучча задумчиво склонился над кружкой, подперев подбородок ладонью и всматривался в окно. От его задумчивого вида, тут же вспыхнул интерес. Встав позади, она посмотрела туда же, куда смотрел Скарамучча… На подоконнике, со стороны улицы сидел зяблик и с особым энтузиазмом чистил перья, переодически нежась на утреннем солнце.  — Чего встала там? Чай пей, пока не остыл, — привычно грубовато произнёс он, когда заметил позади себя Люмин, — А где Лэнфэн и Кэтсу? Послушно сев рядом, девушка сделала глоток чая. К удивлению, он оказался невероятно вкусным, словно был заварен из всего того, что она так любит. Но на деле это было не совсем так, ведь в чае не было излюбленного чабреца. Хотя, кажется, его запах уже успел изрядно надоесть в этом доме абсолютно всем.  «Наверное, специально не положил…» — Понятия не имею, — с небольшой задержкой, ответила Люмин, — Скорее всего в огороде или ушли за каким-то покупками. Обычно предупреждают, но в этот раз наверняка посчитали, что я снова уснула. 

***

Погода была невероятно тёплой, что довольно хорошо сказывалось на настроении. Впервые за несколько дней Сказитель чувствовал себя вполне себе хорошо. А самое главное то, что он даже не пытался скрыть свой хороший настрой. Язвительные шутки никуда не делись, но он шутил искренне, в тот же момент хихикая с реакции Люмин. В целом первый час прошел практически незаметно для них обоих. Восхищённая обилием различных трав и цветов, которые она не замечала прежде, Люмин подбегала к ним, всякий раз осматривая их со всех сторон. С особой осторожностью, стараясь не трогать их руками, пока не получит на то одобрение от Скарамуччи. Всё дело было в том, что она от незнания ужалилась крапивой, а теперь боялась лишний раз что-то трогать. Детский интерес и любопытство всегда брали верх, отчего она и спрашивала своего спутника о том, можно ли трогать тот или иной цветок.  — Небо такое чисто сегодня! Ни единого облачка не видно, — с энтузиазмом выпалила Люмин, перебивая тишину, — Я, кстати, не знаю, как эта трава Наку выглядит… — Так небо чистое или ты не знаешь, как трава Наку выглядит? — Дурак, — фыркнула Люмин, — Мы уже почти пришли… Ты же поможешь мне её собрать? — Делать мне нечего больше, — Сказитель закатил глаза, — И так пошёл сюда с тобой… С травой сама разбирайся. — Ну тебе сложно что ли? Всё равно же рядом будешь… Хоть подскажи, как она выглядит-то? — Вот так, — он кивнул в сторону небольшой поляны, где было множество различных цветов и небольших кустов. — А немного уточнить можно?  — Ещё чего, — его губы дрогнули в самодовольной ухмылке, — Давай, удачи тебе. А я отдохну, пожалуй. — Невыносимый, говорю же! Что вот творится в твоей голове вообще… — недовольно пробурчала под нос, а затем молча пошагала к поляне. Обилие различных цветов, что преследовало её всю дорогу, сейчас оказалось на одной поляне. От Скарамуччи она узнала, как называются большинство из них, оттого несколько вариантов сразу же отпали. Дикие лилии и розы, мелисса и бледно-фиолетовые цветки цикория. Эта поляна казалась довольно странной, в силу того, что здесь растёт всё и сразу… Но красоту было нельзя описать. Чего только стоило обилие клевера, что своими небольшими цветочками выглядывал из-под трёхлистной травы.  — И как мне среди всего этого найти то, что зовётся травой Наку? Архонты, ты это специально, да? — пнув какую-то ветку, выдала Люмин. — А ты, посмотрю, догадливая. Считай это местью за твои выходки, — абсолютно серьезно произнес он. — Как-то слабовато для мести, Скарамучча. Я ожидала чего-то явно большего, чем отказ в помощи с поиском травы. — Хорошая провокация, — улыбчиво ответил, а затем, подперев спиной дерево, сложил руки у груди и уставился на Люмин, — У нас много времени, я не тороплю. До чего же упёртый, просто невероятно. Так и прошли следующие двадцать минут… Люмин копалась в цветах, бросая их в небольшую корзинку. Скарамучча переодически смотрел за недовольством девушки, но ничего не говорил. К тому же, нужную траву она нашла почти сразу, так что переживать было не за что. Скажет он ей об этом позже, когда цветов на поляне совсем не останется.  Усевшись на землю, он прикрыл глаза, чтобы в дрёме скрасить ожидание. Правда продлилось это лишь несколько секунд, ведь в ту же минуту, ему на голову высыпали всё содержимое корзинки. — Ты чё делаешь? — стряхнув с лица цветы, довольно грубо поинтересовался Скарамучча, — Чё, солнце голову напекло и крыша поехала? — А вот нечего тут сидеть! — расхохоталась Люмин, — Ахахах, знаешь, а тебе идут васильки! Очень уж подходят к твоим глазами… Цветочная фея! — Я всё больше и больше убеждаюсь в том, что неправильно оценил твои умственные способности, Люмин, — он резко встал, отчего все цветы попадали вниз, а затем схватил Люмин за руку и резко поменялся с ней местами, — Ой, теперь твоё платье снова придётся отстирывать! Следующие несколько секунд Люмин грозным взглядом смотрела на Скарамуччу, а затем на платье, которое ныне — тяжело было назвать белым… Разноцветная пыльца от цветов, зелёные полосы от выделившегося сока кучи растений и, конечно же, пыль.  — А вот это, кстати, — он протянул несколько розовато-фиолетовых стебельков, трёхлистной формы, — Трава Наку. — Ты… — девушка толкнула его в плечо, —…придурок. Просто самый настоящий придурок! Нам завтра уже в Инадзуму отправляться, а ты мне всё платье превратил в какое-то разноцветное полотно… Едва подавляя смех от реакции Люмин, он склонился над её лицом, а затем прильнул к девичьим губам. Первые несколько секунд Люмин отчаянно пыталась закончить свою гневную тираду, но сдалась, когда рука Сказителя скользнула по изгибу её талии к бедру. Он крепко сжал его, продолжая целовать Люмин так, чтобы она попросту не захотела это прекращать. Проталкивался языком всё глубже, бесцеремонно кусал её губы, оставляя небольшие кровавые капельки, а затем тут же слизывал их. Его рука забралась под девичье платье, поднимаясь всё выше, прямо до груди. Сжал её совершенно нежно, донельзя аккуратно… А затем отстранился, перед этим оставив небольшой след от зубов на бледной шее Люмин. — У тебя ещё одежда есть, — хмыкнул тот, разминая плечо, — Собирай давай корзинку свою и пошли. — Скара… зачем? — едва придя в себя от произошедшего, Люмин сама встала с этого грязно-цветочного безобразия, — Нельзя так! — Почему нет? — хмыкнул он, бросив в неё какой-то цветок. — Вот так вот затыкать — нельзя! — А мне казалось, что ты совсем не против. Поправь меня, если это не так, — Скарамучча привычно ухмыльнулся, а затем поднял с земли несколько пучков травы Наку и бросил в корзинку. Люмин так и не нашлась с ответом. В целом-то… он был прав. Ей нравится такой Скарамучча. Бесцеремонный, местами грубый. Тот, который с абсолютно невозмутимым лицом скажет, что сделал всё правильно. И несмотря на то, что вели себя они местами по-детски: обижались, ругались, злились по каким-то пустякам… Их не волновало это. Словно каждая частичка души наслаждалась этим беззаботным днём. Пусть Сказителю было не привычно вести себя так, он всё равно хотел, чтобы сегодня она улыбалась и злилась… так же, как и всегда. Его не беспокоило то, что завтра их жизни будут в опасности. Глупо конечно, вот так позволять человеческим эмоциям и чувствам брать верх над разумными действиями… Но ничего не изменится, если сегодня он будет чуточку добрее с ней, чем обычно. 

***

Обратно они шли, обсуждая то, как уже много времени прошло с того дня, как они впервые встретились. Люмин поделилась впечатлениями от Ли Юэ, а Скарамучча честно признался в том, что он попросил Чайльда поговорить с ней.  Люмин догадывалась, оттого и не злилась. В конце концов, всё это было вполне себе в его стиле.  В доме царила тишина и покой. Лэнфэн сидела на кресле и вышивала узоры на кимоно, которое было предназначено для её дочери. Кэтсу же читал газету, параллельно попивая чай и засматриваясь на любимую.  Лэнфэн уже успела отблагодарить Люмин за то, что та выполнила её просьбу. Правда без вопросов о том, что за беда случилась с её белыми платьем… не обошлось. Вот Люмин и рассказала всю правду о том, какой на самом деле Скарамучча язва. Отчитали его, конечно, знатно. Он даже покраснел, будто бы ему было стыдно.  — Завтра мы покинем ваш дом, — тихо произнесла Люмин, дожевав кусочек пирога, — И… я хотела бы поблагодарить вас за помощь. Не знаю, как сложилась бы моя судьба, окажись вы не рядом в тот день.  — Милая, да чего уж ты! У нас все добрые, кто-нибудь бы приютил вас. Но я рада, что именно нам довелось помочь вам.  — И всё же… вы мне жизнь спасли. Мало того, что мы выглядели так, словно из Бездны сбежали, — девушка помялась на стуле, вспоминая, что именно оттуда она и выбралась, — Так вы ещё и крышу над головой дали, раны обработали, кормили нас. Я не знаю чем вас благодарить… — Приезжайте снова, — вмешался Кэтсу, — Желательно в добром здравии, — улыбчиво добавил. — Согласна! Это единственное, о чём я хочу вас попросить. Жизни наши коротки, потому… буду рада, если вновь вас увижу. «И ведь не могу же пообещать. Я и сама не знаю, чем закончится моя жизнь… Вдруг уже завтра, мой ненормальный братец решит меня убить?» — Я… постараюсь. Простите, но не могу пообещать, что мы вновь увидимся. Сама бы только рада была, но обещать не могу, — она виновато опустила глаза в пол, — И знаете? Скарамучча тоже благодарен вам, пусть он и выглядит ещё той язвой, но на самом деле… это не так.  Кэтсу и Лэнфэн лишь улыбнулись. Они прекрасно понимали, что жизнь этой девушки гораздо сложнее и запутанней, чем кажется. Оттого она и попросила её вернуться, чтобы однажды узнать, как всё-таки сложилась её судьба. Их судьба. Ещё раз поблагодарив, Люмин покинула дом, чтобы сходить до корабля и уточнить то, во сколько им нужно быть там. Скарамучча же остался дома, чтобы с чем-то помочь Кэтсу и Лэнфэн. Люмин не интересовалась, но была рада тому, что в этот раз он быстро согласился помочь.  Не спешно шагая в сторону порта, Люмин вновь рассматривала деревенские пейзажи. В этот раз она старалась запомнить каждую мелочь, чтобы потом вспоминать со спокойной душой. Если она покинет Тейват, то это место должно сохраниться в её памяти, чтобы однажды скрасить напряжённый день. Она запоминала всё, что могла увидеть: небольшие дома, огороды, множество торговых лавок, узоры на на окнах домов, уличные фонари, скамейки и самих людей, которые улыбчиво общались друг с другом. Здесь действительно чувствовалось, что Бездна не тронула это место, оттого и было донельзя тихо и спокойно. Даже бушующие вдали волны вызывали чувство умиротворения. Со вчерашнего дня в Люмин что-то сильно изменилось, чему она была предельно рада. Незнакомое, но очень тёплое чувство, которое согреет её даже в самый лютый мороз. — Привет, Люмин, — спокойный голос, а за ним лёгкое касание плеча, — Ты в порядке? — Привет, Кадзуха. Да, в полном порядке… Не поверишь, но я даже счастлива в какой-то степени.  — Я рад, что ты, наконец, смогла расслабиться. Корабль полностью починен, — догадавшись, зачем она пришла,сказал он, — Завтра с утра уже отбываем в Инадзуму. — Отлично, — немного печально, но не без толики радости ответила Люмин, — Тогда завтра встретимся? Боюсь, что мне нужно отдохнуть сегодня. Устала настолько, что боюсь, усну прямо на ходу. — Завтра встретимся, — Кадзуха тепло улыбнулся, — Но позволь, я всё же провожу тебя до дома?  — Буду рада твоей компании. Обменявшись взглядами, они двинулись в нужную сторону. Люмин в этот раз молчала, пытаясь подобрать тему для разговора. Кадзуха вслушивался в шум ветра, который то и дело создавал какую-то одному только ему слышную мелодию.  — Как ты думаешь, Кадзуха? — девушка остановилась и посмотрела на ронина, — Можно ли переубедить человека в том, что не всегда его желания… Являются единственным правильным решением? Несмотря на то, что изначально желания и идеи этого человека не кажутся чем-то странным и неправильным? — Если этот человек решил, что его цели и идеи важнее, чем сестра… — он грустно вздохнул, — нет. Это донельзя неправильно, я согласен с тобой. Но если всё так, как рассказывала ты, то не думаю, что он сможет изменить своё мнение. Какова бы не была его истинная цель, Люмин, ты — уже на самом последнем месте. Но зло не случается просто так. Вполне возможно, что этому есть причина и если ты докопаешься до её сути, то обязательно сможешь хотя бы попытаться переубедить его.  — Спасибо… Она не ожидала услышать чего-то другого. Понятно, что он не скажет ей ничего, что даст ложную надежду. Однако, он действительно дал ей пищу для размышлений… Итэр вряд ли сам пришёл к тому, чтобы стать таким.

***

Следующим утром они уже стояли на борту «Алькора». Люмин переживала за пожилую пару, что стала такой родной за эти несколько дней. Они настояли на том, чтобы проводить их, несмотря на ужасную погоду. На небе вовсю стягивались грозовые облака, гром с грохотом разносился, сея некий хаос в деревушке. Люди суетились, пряча под огромные полотна все свои грядки и растения.  — Ох, надеюсь, что дождь начнётся уже после того, как они вернутся в дом, — произнесла Люмин, кладя голову на плечо Скарамуччи. — Не переживай ты так, — хмыкнул он, — Не сахарные же… не растаят. — И всё же!  — Боишься, что заболеют?  — Боюсь. — Слишком уж ты добра к людям, Люмин. Нельзя быть такой… — Почему нет? Они тоже добры ко мне… к нам. Неужели тебя не беспокоит то, как сложится их жизнь? — девушка задумчиво посмотрела на Сказителя, — Беспокоит, ясно, — это она прочитала в его взгляде, который на несколько мгновений стал обеспокоенным и более мягким, чем обычно, — Ты рад? Ну… тому, что вернёшься обратно? — Я бы не сказал, что это событие стоит считать радостным. Меня чёрт пойми где носило, а это определённо вызовет вопросы у Её Величества. К тому же, я буквально не сделал ничего из того, что должен был сделать в Инадзуме.  — Да… об этом я как-то не подумала. — В твоём репертуаре. — Язва. В общем… Знаешь, а твоё предложение присоединиться к Фатуи… — девушка неуверенно вздохнула, а затем облокотилась на какую-то бочку, пытаясь обдумать то, стоит ли ей продолжать, — Оно ещё в силе?