мне нужны твои руки

      Пока Вова отсыпался и даже во снах не видел, где он проснëтся, трое людей, ругаясь полночи, метали друг на друга злые взгляды и без конца думали. Губанов сидел за столом, потирал усталые и уже красные глаза, не давая себе уснуть; Илья, свесив ноги, сидел на кухонной тумбе и продолжал пить оставшийся в доме Дениса коньяк, а сам хозяин квартиры полулежал на столе, каждую минуту часто-часто моргая, чтобы не уснуть.       — Если мы приедем к ним, узнав у Вовы адрес, то нас там же и положат, понимаешь? Они там точно будут не вдвоëм. Я даже больше скажу, мы зайти не успеем, как по нашим глазам всë прочтут и ëбнут нас. Они тоже не безмозглые, — Илья зевает, отворачивая голову.       — Значит, выманите их на нейтральную территорию, — Денис, закрыв глаза, положил голову на стол и накрыл еë руками.       — Всë равно палево, — качает головой Илья. — Все их подопечные всë равно будут знать, на встречу с кем они собрались.       — Для этого у нас у Барагозеров в гараже спит приманка, — Губанов вскакивает, складывает руки на груди и отходит к окну, вдумчиво глядя не на лысые ветви деревьев, а на полувялый цветок. — Пусть он вызовет их на встречу, на которой изначально будет только он, что позволит нам посмотреть на отношение к Вове. И тут в дело вступим мы, — он обернулся, сунул руку за пазуху своего плаща и вытащил заряженный пистолет, направив его дуло в потолок. — Если кто-то из вас скажет, что это хуëвый план, то я утром вместо переговоров с клиентом поеду к Фрикам и перестреляю всю их шарашкину контору.       — И подставишь нас, потому что вся их месть выльется на наши остатки. Да и если Вова позвонит и скажет про срочную встречу, то как только Фрики поймут, что Вади и Славы больше нет, все нападут на Вову. Мы так и так в пролëте, Лëх, как бы ты ни пытался.       — Да я ебал их рты, — Губанов швыряет пистолет на тумбу, пыхтя и снова отворачиваясь к окну.       — Ты понимаешь, что легче отцепиться от него и продолжать тихонько грести те бабки, за которые не надо проливать кровь?       — Нельзя давать заднюю, слышишь? — Лëша повысил голос, чем разбудил Дениса. — Слушай, поставь себя на моë место: ты стоишь у цели, до которой рукой подать. Ты долго к ней шëл, думал о ней, да и вообще все твои мысли последние несколько недель этим и заняты. Осталось только немного подумать и сделать опасный прыжок. Ты развернëшься и пойдëшь назад или попытаешься допрыгнуть, чего бы это тебе ни стоило?       — Ты идиот, Лëх, последний идиот! Сдался тебе этот недоросль?! Что в нëм такого? Зачем тебе эти бабки с вечных перепродаж? Сидим на жопе ровно, продаëм тачки, бегаем за клиентами и живëм спокойно. Нет! Надо рисковать своей башкой, лишь бы перед смертью денег побольше заработать. Ты их в гроб не положишь! — Илья срывается, соскакивая с тумбы, бьëт по ней кулаком и чуть ли не брызжет слюной в чужое лицо.       — Ты мне ещë спасибо скажешь, баран, — спокойно отвечает Лëша.       — Некому будет спасибо говорить. У Фриков в голове такая же жажда денег, и посмотри, на что ты их подписываешь? Они Вову не отпускают от себя из-за желания побольше заработать, а ты их убивать собрался. Стрелочка в другую сторону может повернуться, сечëшь?       — Ты же пару часов назад говорил, что угонял бы его! Говорил о шампанском и риске, а сейчас что? Ты вообще предложил их ëбнуть, а сейчас что, открещиваешься?       — Да потому что я не могу на противоположную от тебя сторону встать, но и поддержать твои идеи тоже не могу. Мне хочется, чтобы у тебя всë получилось, хочется, чтобы ты осуществил свой план, но я осознаю, на какие риски ты идëшь и я не хочу, чтобы ты напоролся на пиздец. Я уже второй день с тобой ругаюсь по этому поводу, и за эти два дня я все исходы перебрал. И знаешь что? Большинство из них никак не могут быть под меткой «счастливый конец» — вот что страшно.       — Так вы сделайте вид, что это не вы убили, — Денис, наслушавшись этих криков, подпëр голову рукой и ощутил, как голова его снова заработала после непродолжительного сна. — Подстройте несчастный случай и всë. А куда ваш Вова от них делся… это их волновать уже не будет.       — И Вову не будут искать, потому что будет далеко не до него, — полушëпотом начал Губанов, но так и не закончил, затихнув в раздумьях.       Илья раздражëнно посмотрел на Дениса, поджав губы, а затем обернулся на Губанова, у которого забегали глаза под нахмуренными бровями. Коряков буквально слышал, как в чужой голове заработали шестерëнки, и видел, как на лице Дениса заиграла гордость собой. Его редко слушали, но сейчас, когда это так необходимо, его услышали и даже приняли его мысль во внимание.       — Шпана! — вдруг вскрикивает Денис, подскакивая на месте. Как только он это произнёс, так сразу у Губанова на лице появилась странная эмоция, что дало Илье понять: теперь он точно не отступит. У Губанова в голове появился очередной план, и он, кажется, беспроигрышен.

***

      — Андрей, ты? — голос в трубке звучал железно. Услышать такой в одиннадцать утра было не самым приятным сюрпризом.       — Я, — твëрдо отвечает Андрей, оборачиваясь на мгновенно проснувшегося Вову.       — Вова где? — Лёша продолжал таким же железным голосом.       — Спал вот, только проснулся.       — Понял. Пусть не радуется, что я позвонил. Завтра, если всё сложится, заберу его. Или ночью, — он бросил трубку, даже не попрощавшись. Вова с надеждой подскочил, встал под боком Андрея и, когда тот повесил трубку, с надеждой посмотрел прямо в глаза. Ромашин лишь пожал плечами, поджав губы.       — Пошли, поможешь тачку поставить на эстакаду.       Вова закатил глаза и послушно вышел из комнаты отдыха, зевая и потягиваясь. А пока он крутился с механиками и всё время уныло поглядывал на часы, Губанов снова долбал себе мозг целое утро, хоть и половина задач, составленных по новорожденному плану, были выполнены. По его плану (предложенному изначально Денисом, но додуманного до идеала самим Лëшей) Шпана должна была выполнить всю самую грязную работу за них, но для начала ему необходимо договориться об условиях работы. Просто так они ему не помогут, потому что между ними слишком мало контакта, однако была уверенность, что они точно не откажут. Вражды с ними никогда не было. Чаще всего приходилось контактировать с Колей Ромадовым, через которого, собственно, он и связался с ними. Как хорошо, что по молодости Губанов не жалел денег на развлечения и сливал деньги на девочек каждые выходные. Кто же знал, что когда-нибудь это сильно поможет? Антон называл это мерзким, а сейчас сидел и качал головой, признавая, что даже такие знакомства когда-нибудь окажут услугу.       — Так тебе, получается, нужно встретиться с Данилой и Вовой? — Коля, открывая двери закрытого для всех заведения, потягивал самокрутку и смотрел на высокого мужчину развязно и даже игриво. — Они сейчас не в форме, чтобы с кем-то встречаться.       — Дело срочное, — Губанов вошëл в заведение, озираясь. Он давно здесь не был, но готов признать, что это место сильно изменилось непонятно в какую сторону: то ли стало лучше, то ли запустилось только сильнее. Губанов даже не знал, как правильно назвать это заведение, хотя Коля постоянно повторял: «мой притончик». «Притон» идеально подходило, но всë равно язык не поворачивался назвать так этот стрипушник. Да, наркотики здесь крутились, причëм в основном меню, но зачастую люди шли сюда не ради того, чтобы накуриться и попасть в иную реальность. Это место любили за девочек. Тут они, безусловно, были просто шикарны.       — Они полночи косяки с сиськами сосали, — фырчит в сторону Ромадов, а затем с нервным оскалом и с игривостью смотрит на знакомого. — Если и очухаются, то только ближе к вечеру. И то, если бог даст. А что за дело у тебя?       — Насчëт Фриков надо узнать.       — Фриков? — Коля наморщил брови, стряхивая пепел на пол. — Мы с ними не контачим и в душе не ебëм, что там у них. У нас типа войны, шаришь?       — Войны? По причине? — Губанов навострил уши, усевшись на ближайший диванчик. Усталость в теле искала любую поверхность, на которой можно посидеть, а лучше полежать. Он уже более суток на ногах, не имея возможности прилечь.       — Да они как пришли сюда год назад, устроили тут пиздец, перелапали всех моих девочек, так мы с ними и враждуем. Добивающим было то, что у Данилы потом тачку угнали. На кого валить? Только на них. Только у них там какой-то шкет тачки вскрывать может.       — Вот мне этот шкет у них и нужен, — задумчиво отворачивается Губанов, подпирая голову кулаком.       — Они тебе его не отдадут, — уверенно говорит Коля, выдыхая редкий дым травы.       — Ежу понятно, что не отдадут. Я поэтому к тебе и пришёл. Дерзко там не хочет свою тачку вернуть?       — Конечно хочет. А мы взамен что?       — Устранение Вадима и Славы, — мгновенно и смело отвечает Губанов, глядя исподлобья.       — О как, — кивает Ромадов, снова стряхивая пепел на пол.       — Этот шкет, который может вскрыть любую тачку, сейчас у меня. Если Дерзко с Кашей согласны, то тачка будет сегодня же под их окнами. Сильвия тринашка?       — Она, — кивает Коля, неотрывно глядя на Губанова. — Погоди, я позвоню им.       Ромадов мгновенно скрылся за ближайшей дверью, оставив Лëшу наедине с совершенно пустым помещением с двумя шестами и тихой зарубежной музыкой. Губанову не впервой доводилось видеть это заведение абсолютно пустым. Были дни, когда он засиживался здесь настолько, что выходил из заведения к обеду, наконец распрощавшись с владельцем данного чудесного заведения. В такие дни он просиживал здесь огромные деньги и ни разу не жалел. После знакомства с Колей денег стало уходить в разы меньше. Ему постоянно подливали за счëт заведения и посылали лучших девчонок, не беря ни копейки. А потом Губанову это надоело. Он всë так же поддерживал общение с Колей, но захаживать стал куда реже и то с целью просто поболтать и иногда выпить. Вскоре совсем перестал посещать эти стены.       — Приходи вечером, — Коля вернулся неожиданно и уже без косяка в руке. Лицо его приобрело серьëзность. — Данила сказал, мол, договоримся. Это всë-таки не простое устранение, там конфликт начнëтся. Надо вырубать подчистую.       — По-моему, он только рад будет повоевать с Фриками, — Губанов поднялся с дивана, крепко пожав руку Ромадова. — Спасибо.       Ради Вовы и его чудесных рук приходится поднимать старые связи и даже потеть. Правильно Илья говорил про его детское желание топнуть ногой и получить всë, что захочется, а если топнуть ногой — недостаточно, то он будет жопу рвать, лишь бы добиться желаемого.

***

      Стоило только Лëше через пару часов сделать шаг в стрипушник, так его тут же утащила за локоть одна развратно одетая дама, которая всë время повторяла: «тебя ждут» и «вот тут они сидят, щас-щас, вот тут». Губанов послушно следовал за ней, изредка оборачиваясь назад, убеждаясь, что Илья, знакомый с этим местом не хуже Губанова, следует за ними. Коряков хоть и не любил подобные места, но всë равно часто в них бывал только лишь ради алкоголя и неплохой травы, которую ему предлагал Коля.       Более-менее выспавшись и собравшись, Губанов вызвонил Корякова и поставил перед фактом: они едут на эти переговоры вместе. Не то что бы Губанов снова планировал молчать и угрожающе зыркать исподлобья, нет. Он будет чувствовать себя в разы спокойнее, если вместо одного мозга будет два. Илья всегда находил что ответить, всегда слушал предельно внимательно и более рационально вëл диалог. У него редко случались эмоциональные вспышки в такие важные моменты, чего не скажешь о Губанове.       — Давно не виделись, — Дерзко вскочил с дивана, расставив руки в стороны. На вид ему было не сладко, похоже, головные боли мучили после ночного. — Как ты сам, чего не заглядываешь?       — Дела, — многозначительно отвечает Губанов.       — Знаем мы твои дела, — Каша протянул руку навстречу Лëшиной и крепко еë пожал, оставаясь сидеть на диване.       Весь стрипушник представлял собой подвальное помещение в промышленной части города, где он никому не мешал и оставался при должном доходе и посещаемости. Внутренности его были стандартны: большой зал с парочкой шестов, который остался за дверью, большая комната для владельца и его друзей, регулярно ошивающихся здесь, и пара комнат для девочек и их съëма. Питер был богат на такие заведения, но не каждое окупалось, а вот у Коли удалось сделать свою точку чуть ли не элитной, что позволяло ему не париться от слова совсем.       — Илюха, — приветственно тянет Коля, бросаясь на плечи друга с крепкими объятьями. — Садись. Надо тебе чего-нить свеженького?       — Не, сегодня я на трезвом, — отказывается Илья, отмахиваясь от предложения. Сегодня настроения не было убиваться чем-то расслабляющим. Даже пить не хотелось. Он встал буквально час назад, и единственное, что сейчас реально хотелось — это быть не здесь и набивать желудок чем-то сытным и горячим.       — Ну так что, коллеги, — Дерзко уселся поудобнее, развалившись на своей стороне дивана. Его выразительное лицо нахмурилось, большие глаза мгновенно потемнели. — Значит, у нас намечается честная сделка, по итогу которой вы получите известие о смерти Славы и Вади, а мы получим нашу ласточку, которая вот уже почти как полгода находится не у нас. Правильно понимаю?       — Абсолютно, — опережает с ответом Илья, оставаясь стоять, сложа на груди руки, подле севшего напротив Шпаны Губанова.       — А зачем? Ради шкета, о котором Коля говорил? — Данила кивнул в сторону Лиды.       Губанов молча закивал, поджимая искусанные губы.       — Окей, — Каша закидывает ногу на ногу. — Это всë понятно: тачка наша, Фриков не будет, шкет… А тебе зачем этот малолетний вор?       — Приумножать доход, — холодно отвечает Губанов, время от времени поглядывая на девушку с синими волосами, которая властно сидела в кресле и курила, покачивая ногой в воздухе. Еë холодный, но при этом заинтересованный взгляд пускал по коже мурашки.       С последней их встречи Лиза сильно изменилась. Еë яркий синий цвет волос цеплял взгляд и заставлял обратить на их обладательницу внимание, а широкие и ровные стрелки не давали отвести взгляд. Они будто гипнотизировали. Губанов продолжительно поглядел на неë, на еë шубу и тонкие колготки, на еë футболку с ярким принтом, на еë сапоги на высоком каблуке и ухмыльнулся, понимая, насколько ей идëт быть такой. Настоящая русская принцесса девяностых.       — Хочешь угонять проданные тачки и перепродавать их другим лохам? — Лиза дëрнула бровью, не забывая добавить в свой голос нотку холода.       — Именно, — с самодовольной улыбкой отвечает Лëша, снова задержав на девушке свой пустой на эмоции взгляд.       Повисла тишина, прерываемая лишь зарубежной музыкой и короткими взвизгиваниями девочек из зала. Губанов бегал глазами по людям напротив, будто бы моля их о помощи. Шпана и правда осталась последним вариантом, и если они откажут, даже если на кону стоит их любимая ласточка, то можно, скрипя сердце, звонить Барагозерам и просить их отпустить Вову, более не интересуясь его нелëгкой судьбой. Можно проститься с возможностью заработать в разы больше ещë на пару лет, а может и навсегда. Но обиднее всего, признаться, для Губанова будет потерять не возможность заработать, а Вову.       — Окей, — Дерзко вскинул брови и качнул головой. Плечи его двинулись и сам он стал будто бы больше, когда поднялся. — Если тачка будет у нас в течение двух дней, то мы готовы взяться за это. Но стопроцентных гарантий всё же не даём.       — Как это — не даёте? — тут же подал голос Илья, убрав руки с груди. Кулаки его сжались. — Мы за этим и пришли: точно знать, что Фрики будут устранены.       — Это Фрики, — снова подаёт голос Лиза и с важным видом перекидывает ногу с ноги на другую, слегка ею покачивая. — Они могут в три секунды обвести вокруг пальца и грохнуть нас. Это вам не собаку бродячую подстрелить.       Илья раздражённо глянул на неё, но промолчал. Его совсем не устраивало отсутствие стопроцентной гарантии. Если сможете — делайте, если не уверены — не обещайте. Губанов, видимо, был такого же мнения, раз скорчил странную рожу.       — Нам нужно чëтко знать: сможете вы или нет. Нам не надо «ну наве-ерное», «ну не зна-а-ем». Мы пришли к вам с условиями, и если эти условия вы не выполните, то мы даже начинать с вами это дело не будем, — Илья начинает рыкать на каждом слове, понимая, что звучит он чересчур грубо.       — Мы ждём тачку. Если у нас не выйдет — забирай её себе. Идёт? — Данила после непродолжительного молчания сосредоточенно глянул сначала на Лёшу, потом на Илью. Он осознаёт, на какие риски идёт и подписывает на это всю Шпану, но вернуть группировке славу, окончить войну победой с разгромом и вернуть любимую «сильвию тринашку» очень хотелось.       Расправив плечи, Дерзко поднялся с широкого и продавленного дивана, подошëл к длинной тумбе, приставленной к стене, открыл верхний ящик и вынул ключи. Он не брал их в руки с того дня, когда не обнаружил свою Сильвию на привычном месте, и сейчас держать в руках эту связку было тоскливо. Для него эта машина была всем. Он бросил ключи Губанову со вздохом, обозначающим, что с этой секунды у него есть только одна забота — разработка плана. Сосредоточенно пробежавшись взглядом по Шпане, он вдруг остановился на ярко-синей макушке, которая повернулась на него. Лиза с прищуром поглядела на него и чуть улыбнулась по-лисьи. Кажется, черновик плана в еë голове уже готов.       — Дело срочное. Жди тачку завтра, я дам знать, — Губанов выпрямился, поднялся с кресла и крепко пожал чужую руку, молча выходя из комнаты, пропахшей травой и одеколоном.       Илья с мрачным лицом покинул комнату вслед за ним, кусая губы. Его слишком возмутил этот разговор, о чëм хотелось высказаться Губанову, но он знал, что это приведëт к очередным разногласиям, да и Губанов скорее всего понимает, что всë могло пройти в разы лучше, если бы не сомнения Шпаны.       — Меня только одно радует, — вдруг подаëт голос Илья, садясь на переднее сиденье. — Что даже если вся эта тема пролетит, то у нас головы на плечах останутся.       — Рано радуешься: они не гарантировали нашу анонимность. Мы это даже не обсуждали. Если они пролетят с Фриками, то вполне могут упомянуть наши имена. И тогда нам пиздец, — задумчиво тянет Губанов. — Получается, что нам в любом случае не выйти сухими из воды.       — Была бы возможность, убил бы тебя нахуй, — рычит в ответ Илья, закуривая в салоне. — Сука, это же насколько сильно надо хотеть заполучить пиздюка, что аж смертный договор карандашом подписывать готов.       — Ты меня уже заебал. Никакой договор я подписывать не собираюсь. Хули ты тогда со мной ходишь, договариваешься за всë, если тебя это не устраивает?       — Заводи, и поехали к Барагозерам, — фырчит Илья, выбрасывая окурок в узкую щель бокового стекла. Он не хочет отвечать на вопрос Губанова от слова совсем.

***

      Гаражный кооператив на окраине города не совсем полностью принадлежал Губанову. Когда идея бизнеса только зарождалась, а за окном буквально только что развалился Союз, Лëша хищником рыскал по всем своим знакомым, чтобы найти механиков, которым он сможет доверить не только свою машину, но и некоторые дела. Тогда Илья подсказал Барагозеров. Двое парней, вечно копающихся в машинах своих знакомых за «спасибо» и грош, недоверчиво смотрели на этого важного гуся, не представляющего из себя совершенно ничего, но строящего пупа земли. Согласились работать на него, а через пару лет выдохнули с облегчением, понимая, что рискнули не зря. Губанов покрывал их и привëл пару верных клиентов, а теперь предоставляет возможность копаться в иномарках.       — Где шкет? — Илья с ноги открывает дверь гаража, тут же протягивая руку для рукопожатия с Андреем.       — Спит без конца. Два часа крутится здесь, потом уходит спит часа три, — машет рукой Лëха, недовольный такой обещанной помощью от пацана.       Илья входит в комнату отдыха, застав Вову с закинутыми на подлокотник дивана ногами и со слюной у уголка рта. И как можно спать, когда вокруг него крутятся как минимум четыре человека и решают его судьбу? Посмотрев на него с укоризной пару секунд, он подходит и тыльной стороной ладони толкает чужое плечо. Затем ещë раз, и ещë. Реакции от Вовы ноль: он переворачивается на бок, накрывая голову локтем, и продолжает свой сон, не желая просыпаться даже на секунду, чтобы посмотреть, кто пытается его разбудить.       — Вован, — нетерпеливо рычит Илья, толкая парня в спину. В ответ короткое недовольное мычание. — У тебя че, проблемы со сном? — Илья убирает руку Вовы с его лица, стягивая парня с дивана. — Отоспишься на том свете, на этом спать некогда.       Еле продрав глаза, Вова садится на полу в позу и недовольно смотрит на виновника его пробуждения. Хотелось рявкнуть на него и выругаться как следует, но он решает промолчать, смирившись с таким обращением к себе. Всë-таки мозг варит, и он понимает, что Илья приехал его освобождать отсюда. Хотя, судя по его грозному лицу и беготне, которую он устроил как только Вова проснулся, покоя ему не дадут. Назревает что-то странное и интересное, судя по разговору с Барагозерами.       — Шпана пальцы покрутили, но вроде согласились, — пробубнил тихий голос за дверью. Послышался шорох колëсика зажигалки. — Но с условием. И щас вообще хуй знает, зависит всë от того, как он с работой справится.       Вова открыл дверь в основное помещение, сонным, но грозным взглядом поглядел на закурившего Илью и потëр рукавом левый глаз. Не дожидаясь, пока на него обратят внимание, он подошëл к входной двери и отворил еë, взглядом наткнувшись на Лëшу. На хмурого, грозного и глядящего прямо в душу. Эта грозность, что была сейчас в его глазах, заставила Вову поджать хвост, который он готов был распушить и начать возмущаться на то, что его заперли непонятно где и на сколько, воспользовавшись его опьянением. Судя по виду Губанова, сейчас не время это обсуждать. Его высокое худое тело, стоявшее до этого вполоборота, повернулось на Вову и медленно двинулось к водительской двери, не сводя с него взгляда. Вова уже знал, куда ему садиться. По одному лишь кивку он, как дрессированная собака, нырнул в салон авто и насупился. Илью Губанов ждать не стал. Он вывернул руль, сдав назад, и выехал из гаражей, чуть попетляв по длинным рядам.       — У меня к тебе задание, — Лëша переключил передачу и, не сводя с дороги глаз, заговорил тихо, но серьёзно и деловито. — У тебя отмычки твои с собой?       — Всегда, — честно отвечает Вова, поворачивая голову влево, изучающе пробегаясь взглядом по чужому лицу.       — Полгода назад ты угонял тачку для Фриков. Сильвию тринашку. Еë надо вернуть владельцам.       — Сколько я получу?       — Свободу ты получишь. Ну и сто долларов на карманные расходы.       У Вовы под носом запахло деньгами. Глаза его забегали, не веря ушам. Сто долларов в виде «карманных расходов»? Сколько тогда будет нормальная выплата? Двести? Триста долларов? В переводе на рубли… У Вовы, честно говоря, в эти короткие две минуты закипела голова. А потом он вспомнил про слова о свободе. И как он добъëтся свободы, угнав тачку у своего «начальства»?       — Ты говорил с Фриками?       — Конечно, — нагло врëт Губанов и даже не краснеет. — Ты мне лучше скажи, куда ехать. Где у них тачки стоят?       — Те, которые они продают, стоят в Колпино, а те, которыми они пользуются, обычно в гаражах в Дыбенко.       — Они часто там бывают? — с прищуром спросил Губанов. Он был уверен, что нужную ему машину не увезли в Колпино. На ней сто и один процент разъезжают, пользуются ей, потому она и должна, нет, обязана оказаться в районе Дыбенко.       — Они живут на Дыбенко, — на выдохе произнëс Вова.       — Если мы приедем туда сейчас, какова вероятность, что ты сможешь вскрыть замок гаража?       Вова поджал губы, опустив глаза. Он пытался вспомнить, где стоят главные трофеи Фриков. Его сердце вдруг забилось, а в кровь выделился адреналин. Он ещë никогда не кусал руку, которая его кормит. Или кормила. Он никогда не шëл против Фриков, хоть иногда и хотелось демонстративно харкнуть им в лицо, развернуться и уйти.       — Должен, — Вова полез в карман и достал две отмычки. — А почему только замок гаража?       — У меня есть от неë ключи.       — Мило. А я с проводкой копался.       — То есть, все тачки, которые ты угонял, ты заводил после шаманства с проводкой?       — Ну, — многозначительно промычал Вова, вскинув брови. — Да? Нет, были, конечно, имбицилы, которые оставляли запасные ключи в бардачке, но это редкость.       — А зачем Фрикам тачки без ключей?       — Они ключи покупали потом, если это АвтоВАЗ, колдовали над ними и вуаля: ключи уже принадлежали угнанной девятке. Некоторые ключи приходилось делать с нуля, вот как на иномарках. У них Ваня Строго этим занимался.       — Не знаю такого, — качает головой Губанов. — Получается, ты бы и в моей проводку перебрал?       — Ну да, — безразлично пожав плечами, Вова отвернулся к окну и положил голову на подголовник, прикрыв глаза. Всë ещë хотелось спать.       Губанов хотел ещë что-то спросить, но когда повернулся, то увидел, что спрашивать уже бесполезно. Ему навряд ли ответят. Оставалось только усмехнуться от сжатости позы спящего и вернуть взгляд на пустую дорогу. А ему нравился этот шкет. Своеобразный и с характером, но интересный. Потому он за ним и гонится, как дурак за молнией. До их общения Лëша его ни разу не видел, но когда заметил недавним вечером неизвестного у дверей своей машины, то мгновенно понял, что это именно тот шкет, которым так хвалятся Фрики. И эти испуганные глаза и мелкая дрожь в руках ещë сильнее заинтересовали Губанова. Теперь же, когда Вова без пяти минут его, у Лëши появляется больше возможностей познакомиться с ним поближе.       Буквально пара минут, и Вова проснулся на знакомой кочке. Он проморгался, вглядываясь в темноту перед собой. Знакомые очертания гаражей привели его в чувства.       — Как вскроешь и заведëшь, поезжай за мной, — Губанов протягивает ему ключи, с уверенностью глядя в чужие сонные глаза. Он и не сомневается, что Вова выполнит эту задачу, но до безумия хотелось увидеть, насколько быстро он справится не с замками авто, а с обычными.       — Проедь чуть дальше, — просит Вова. — Я не знаю, в каком именно она стоит и здесь ли она вообще. Могу провозиться долго. Фонарик есть?       — В бардачке глянь.       Вова полез в бардачок, но ничего, кроме пистолета, которому он смутился, и каких-то бумажек не нашëл. Поджав губы и оглядев салон больше с целью собраться с мыслями, чем найти что-то наподобие фонарика, он выдыхает.       — Вруби дальний, — снова просит он, вылезая из машины.       В узких рядах гаражей дул холодный ветер, от чего Вова мгновенно запахнул куртку и накинул капюшон, спрятав руки в карманы. Позади него включился дальний свет, и множество облезлых дверей появились перед Вовой. Оглядев их сосредоточенно, он выделил несколько тех, что принадлежали Фрикам. Ещë чуть постояв, он подошëл к первой двери в надежде, что она окажется нужной. Но вскрывать все двери подряд… Так можно и час просидеть и даже спалиться. Сонная голова варила плоховато. Он нажал на кнопку на ключах, и внутри соседнего от выбранного им гаража послышался писк. В узкой щели двери блеснул рыжий свет. Ну хоть не на ощупь будет вскрывать, а с уверенностью, что за этой дверью стоит нужная машина. Прильнув к увесистому навесному замку нужного гаража, Вова повертел его и вздохнул, пихая первую отмычку в скважину замка. Второй он поддëргивал первую, навострив уши. Абсолютная тишина, только вой ветра. Он просидел у замка с минуту, начиная беситься. Почему-то не слышно было щелчка, даже самого тихого. Вынув отмычки, он потëр лицо и снова принялся за работу. Он не чувствовал этот замок, не мог понять, как правильно повернуть отмычки и когда дëрнуть вторую. И это бесило. А ещë бесило, что за ним наблюдает Губанов. Раздражало, что замок не поддаëтся, пока на Вову смотрят зоркие глаза и видят это мучение. Но судьба сжалилась над ним. Замок неожиданно щëлкнул и упал на заросший мхом бетон, разрешая проникнуть в гараж. Поднявшись с корточек, Вова открывает двери и видит, как слабо поблëскивают узкие фары белой машины, отражая свет луны и немного дальний свет фар машины Губанова.       — Долго, конечно, но молодец, заяц, молодец, — бурчит под нос Губанов, довольно закусывая губу. Всë-таки руки Вовы и правда творят чудеса.       Забравшись в салон уже открытой машины, он на ощупь вставил ключи в зажигание и потëр руль, хваля себя. Немного опозорился с замком, но вскрыл же! А это главное. Пришлось бы ещë возиться с машиной, если бы не ключи от неë и Губанов, который их любезно предоставил. Машина тихонько зарычала, зажглись фары по лëгкому движению руки.       Дальний свет машины Губанова выключился, сменившись на ближний и тусклый. Выехав из гаража, Вова выскочил и с игривой улыбкой на лице закрыл двери гаража, повесив на крючки открытый замок. Губанов уже мастерски развернулся, начиная медленное движение на выезд.       — И нахуя тебе эта тачка? — тихо шипит Вова, щуря глаза и переключая передачу. — И если ты с Фриками говорил, почему тут же у них из-под носа тачку пиздишь?       Вова шипел эти вопросы, понимая, что ответа на них он не получит. Это просто рассуждения вслух. Он вполне может задать их Губанову, когда они приедут на место, но ему, скорее всего, будет далеко не до Вовы. Так и получится, что Вова останется в неведении о его будущих действиях.       Пока Губанов петлял по улицам, не соблюдая правила движения от слова совсем, Вова думал теперь не о планах Губанова и о том, зачем ему понадобилось возвращать кому-то машину, а о том, насколько сильно он, Вова, укусил руку, которая кормила его долгие два года. Он точно оттяпал несколько пальцев, а может и всю ладонь за какие-то пять минут и только потому, что ему так сказал сделать неизвестный человек, обещавший гору денег и свободу от прежних правил. Было чувство, будто Вову сильно наебали. Но вот почему он задумался только сейчас, хотя на это ему дано было около нескольких дней, а особенно последние сутки. Но ему хотелось слепо довериться этому человеку, хотелось перемен, потому что этого требовало сердце, но не мозг. Полагаясь на желания сердца и души, он кусает руку, которая протягивала ему еду, зная, что другая рука может дать ему больше. И Вова не чувствует вины. Каждый сам за себя, а особенно в такое дикое время. Вове нужны деньги, нужны возможности и уверенность в завтрашнем дне, и ему кажется, что Губанов его этим обеспечит. Не заполучив Вову полностью, он дорожит им больше, чем это показывают Фрики. Может, так только кажется, может, Вову обманывают, приласкав?       Губанов остановился напротив стриптиз-клуба, вышел из машины, встречая машину, управляемую Вовой. Фары потухли, и парень выбрался из машины, заглушив еë.       — Чья это тачка?       — А ты угоняешь машины, не зная, чьи они? — Губанов покосился на него, но улыбнулся простодушно и даже с гордостью за Вову. Эта улыбка заставила парня чуть улыбнуться в ответ.       — Кто бы мне говорил об этом. Фрики никогда не рассказывали деталей: просто говорили марку и номера. Я даже не знал, чья это тачка, пока ты меня за шиворот не поймал, — он кивнул на машину Губанова, начиная медленное движение за ним. Его не звали, не манили за собой, но он как на автомате, будто прицепленный на поводок, следовал за Лëшей и ни на шаг не отставал.       — С одной стороны они верно поступали, мол, зачем тебе это, с другой… элементарно уведомить, чтоб ты не напоролся на хуйню, — начинает размышлять вслух Губанов, отворяя двери стриптиз-клуба. Мгновенно обоих оглушила музыка, которая становилась с каждым часом всë громче.       Вова никогда не был в подобных местах. И не потому, что денег не было. Его мало привлекал такой «отдых», мало привлекал алкоголь и тем более трава, не интересно было глазеть на девочек и пихать им в трусы остатки своих денег, которые он вполне может потратить на еду или новые штаны. Дима Ликс называл его скучным и говорил, что он просто не дорос до такого отдыха. Вот пару лет, и Вову за уши будет не оттащить от созерцания прекрасных развратных дам, крутящихся на шесте. Вова в ответ тихонько посмеивался.       — Моя часть выполнена, — на выдохе произносит Губанов, как только за ним закрывается дверь. Вова останавливается за его спиной, исподлобья поглядывая на новые лица. Губанов чувствовал локтем, как Вова близко. Обернувшись, он увидел его стоящим чуть ли не вплотную, увидел сосредоточенное лицо и бегающие глаза. Ему было не по себе.       Дерзко вскочил с дивана, протягивая руку и ожидая ключи. Губанов делает шаг в сторону, открывая взору Шпаны Вову, который вынул из кармана ключи и вложил их в руку неизвестного, поглядывая на накаченного мужчину с опаской. Лицо Лëши озарилось мелкой улыбкой и гордостью за Вову. Какое-то отцовское чувство, гордость за него и за себя, что Вова выполнил задачу, а гордость за себя заключалась в том, что ему удалось выловить такой ценный экземпляр, заполучить его маломальское доверие и практически присвоить себе.       — Она стоит на улице, лучше перегоните еë куда-нибудь в тихое место, — рекомендует Губанов, разворачиваясь и утягивая Вову за собой, положив на его чуть сутулую спину ладонь, через плечо обращаясь к Дерзко. — Пошли, на минуту отойдëм.       Отправив Вову в машину, подальше от предвещающего с Данилой разговора, Губанов остановился у Сильвии, сунув руки в карманы и навалившись на пыльный капот. Дерзко с горящими от восторга глазами оглядывал целую и невредимую машину, вернувшуюся в его руки.       — Моя часть уговора выполнена, тачка твоя, — начал Губанов со спокойным и немного сонным лицом. — Вы ещë не думали, что будете делать? Когда?       — Ближайшие два дня, и дело будет сделано. Лиза предложила вариант, — оглаживая белую крышу рукой, чувствуя под ладонью пыль, Дерзко остановился напротив Лëши и тоже навалился на машину, не переставая улыбаться как осчастливленный ребëнок. — Осталось только связаться с Димой Ликсом.       — Зачем вам Ликс? — щурит глаза Губанов.       Вова не слышал диалога. Он только смотрел на мужчин через зеркало заднего вида и постоянно тëр большой палец правой руки, пытаясь успокоить нервы. Что заставляло его нервничать — непонятно. Наверное, незнание всей ситуации, тайны, которые ему не суждено раскрыть. Вокруг него закрутилась целая история, а всех деталей он как не знает, так и не будет знать. Оставалось довериться Лëше и плыть по течению, не зная, где окажешься даже через полчаса.       Когда Губанов вернулся, Вова даже не посмотрел на него. Он молчал, хотя разузнать, о чëм они говорили, очень хотелось. Руководствуясь правилом «меньше знаешь — крепче спишь», он укутался в куртку, накинул капюшон и чуть съехал по сидению вниз, закрывая глаза.       — Ты не против снова вернуться к Барагозерам?       — Почему именно туда?       — Потому что там тихо и спокойно. Никто не знает, что ты там, и Фрики, если они того пожелают, тебя не найдут. Они ведь сто и один процент знают, где ты живëшь. Ради твоей же безопасности я тебя туда не повезу.       — Или ради твоей озабоченности, чтобы меня не проебать, — тихо посмеивается Вова, шурша курткой.       — Ты чë, жить не хочешь? Они же, если тебя найдут, в покое не оставят.       — И что, мне вечно у твоих Барагозеров сидеть? Там воняет машинным маслом и ацетоном.       — Нет, подожди два дня, — многозначительно мычит Губанов, с фырчанием отворачивая голову.       — Я помыться хочу, — бурчит Вова, краем глаза поглядывая на Лëшу. — Я поесть хочу нормально, а не хлеб с молоком точить. Я голодный пиздец.       Лëша прекрасно понимал, как Вове сейчас тяжело. Он не был дома, судя по его рассказам, четыре дня. И он правда пахнет ацетоном и машинным маслом. Его одежда пропиталась этим запахом. Лëша бы сам соскучился по ванне и по нормальной еде. У Барагозеров в их холодильнике только перекусы, и Вова, понятное дело, этим наесться не сможет. Оставлять его в гараже Барагозеров ещë на двое суток... Уже похоже на унижение человеческого достоинства. Губанов поджал губы, думая, куда сунуть Вову. Дрейк и так кое-как помещается на своëм единственном диване, Илья постоянно водит к себе женщину, да и он не согласится возиться с Вовой, Антон тоже не согласится. Придëтся тащить его к себе.       — Ладно, — на выдохе произнëс Губанов, заводя машину. Она с тихим урчанием поддалась, зажигая приборку. — Давай Илюху заберëм, закинем его до дома и поедем мыться и нормально есть.