BTS похищены!

      

      Октябрь, 2016г.       Почти час спустя в комнату ворвался Матан: все еще ослепленный яростью, он скинул неподвижно лежащего Намджуна с кровати и вылил на него ведро холодной воды, чтобы отрезвить. Намджуну казалось, будто в исполосованную спину вонзилась тысяча иголок.       — Поднимайся, — прорычал Матан. — У вас гость… Уверен, вы найдете способ спастись от его гнева, потому что я в этом участвовать не буду.       Отойдя к стене, Матан спокойно наблюдал за тем, как Свен перешагнул порог, хладнокровно оценивая взглядом каждого участника.       — Так, так, так… — медленно произнес он. — Успокоили маленьких бунтарей внутри себя? — спросил он, обведя комнату взглядом. — Вам стало лучше после нашего насыщенного вечера?       Участники смотрели на него с презрением.       — На самом деле я пришел поблагодарить вас, — сказал Свен. — Я… заблуждался… в искренности чувств Чимина ко мне… и из-за его… плохого поведения…       Пренебрежительно вздохнув, он щелкнул пальцами — и двое охранников затащили в комнату сломанного, истекающего кровью Чимина.       Он не смог подавить крик, когда наказывали Намджуна, и из-за этого получил вдвое больше ударов, вдвое сильнее.       Чонгук, задыхаясь, шептал его имя, подобно молитве — с болью и отчаянием.       Чимин дышал открытым ртом; голова его безвольно повисла. Он не мог самостоятельно стоять на ногах, и лишь удерживающая под руки охрана не позволяла ему упасть. Чимин только догадывался, как выглядит для братьев. В процессе порки один из ударов попал по лицу и рассек ему губу и щеку. Он чувствовал привкус крови, чувствовал липкую влагу на коже. Чимину хотелось посмотреть на Чонгука, успокоить его страхи, но он никак не мог сфокусировать взгляд. Однако он слышал: слышал Чонгука; слышал, как остальные хнычут и всхлипывают, зовя его по имени. Только он не мог ответить, не мог открыть рот, потому что любое слово приведет к новым ударам трости — новому наказанию. Именно это уже и произошло: его жестоко выпороли за то, что он кричал, когда из Намджуна выбивали жизнь. В конце концов Чимин бросил попытки поднять взгляд и хоть как-то успокоить своего возлюбленного. В конце концов он повис в руках крепко держащей его охраны, мечтая провалиться в небытие.       — Мое сокровище теперь сломано, — усмехнулся Свен. — И ничем не отличается от грязной шлюхи, которую я могу продать в подворотнях Шанхая. Так что же мне делать? — спросил он, осмотревшись.       Намджун застонал, смотря на Чимина мокрыми от слез глазами. Он слишком хорошо понимал, что чувствует брат, и мечтал забрать его боль, сделав своей.       Рыдания Хосока и Джина сменялись друг с другом: не успевал один втянуть воздух, как второй выдыхал его, исполняя скорбную симфонию.       Чонгука, по сути, подавляли: Тэхен всеми силами пытался заглушить его гнев, который вот-вот мог сорваться с поджатых губ. Он шипел Чонгуку на ухо, призывая остановиться, вести себя тихо, хотя у него самого болело сердце за обоих братьев. Чонгук рвался с кулаками в бой, но Тэхен сдерживал его, обхватив двумя руками, и в процессе принимал удар за ударом.       Юнги трясло от эмоций, но он молчал.       — Может, будет лучше уже сейчас продать вас на аукционе? Хмм? У меня уже есть несколько потенциальных покупателей. С некоторыми из вас будет сложнее… К примеру, Ким Намджуну нужно привить манеры и научить держать язык за зубами…       Чимин весь съежился, не в силах посмотреть на братьев, которых теперь ненавидел. Если бы они только послушали… никто бы не подвергся порке. Если бы они ценили, как он жертвует собой… ему бы не пришлось терпеть такую боль.       — Думаю, Чон Хосока… можно переселить в покои доктора. Далеко не основной его выбор, но… — Свен разразился смехом. — Карл… жаждал заполучить младшего… верно, Матан? — спросил он, повернувшись к Матану, который без грамма эмоций кивнул в ответ.       Свен усмехнулся. Как он и хотел, самоуверенный Матан Фоли теперь именно там, где ему и место. Как и хотел, он довел эту жалкую семерку фантазеров до того рубежа, когда можно разрушить все их планы. И как же ему это нравилось.       — И чем же отплатишь ты? — спросил Свен, расставляя еще одну хитроумную ловушку для присутствующих.       — Мы уже это обсуждали, — коротко ответил Матан, сжав кулаки.       Матан знал, чего добивается ублюдок. Слишком хорошо знал, что Свен уже успел сделать. Знал — если прервать весь этот спектакль, судьбы многих участников будут навеки обречены. Он знал Свена как свои пять пальцев. Когда-то они могли понимать друг друга без слов. Когда-то они были братьями, пусть и не по крови. Теперь же они враги, и Свен снова одерживает над ним вверх.       Матан сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, осознавая, что если продолжит участвовать в этой клоунаде, Ким Сокджин будет видеть в нем исключительно монстра. В мгновение ока все его попытки спасти ребят перестанут что-либо значить. Он утратит их доверие. В конце концов, с чего бы им вообще ему доверять? Матан знал, что каждый из них еще не скоро забудет, как он наказывал Ким Намджуна.       — Несомненно. Ким Сокджин… — кивнул Свен, растянув губы в сальной улыбке. — Я как раз нашел место, где Мин Юнги хорошенько… сломают. И Тэхен… возможно, он станет моим новым ангелом, — Свен не сводил с Тэхена хищного взгляда. — Раз уж мой предыдущий сломался… — он с досадой и отвращением посмотрел на Чимина, цокнув языком. — Думаю, он станет приятной закуской для моей верной охраны. Господа, не желаете его опробовать? — спросил Свен, развернувшись к двум охранникам, которые под локти держали сломанного мальчишку. На лицах каждого из них сияла зловещая ухмылка.       — Вам всем стоило повиноваться приказам вышестоящих, — прорычал Свен, окинув взглядом семерых участников, после чего щелкнул пальцами и удалился со всей охраной, кроме Матана.       Терпеливо дождавшись, пока закроется дверь, Матан вмиг помрачнел и, сорвавшись с места, навис над Намджуном.       — Видишь, что ты наделал? — прошипел Матан; его губы подрагивали. — Видишь, что мне уже… не дано исправить. Ты хоть знаешь, через что пришлось пойти единственному человеку, который мог вас спасти, но все просрал из-за того, что ты не умеешь слушать и держать язык за зубами?! — с каждым словом Матан повышал голос, теряя самообладание. — Именно ты сделал это с ним!       Матан закрыл глаза, вспоминая, как дышать. В тот момент он не заметил, что остальные участники вжались в стену — кто-то от страха, кто-то от гнева, ведь их заперли в одной комнате с монстром, оказавшимся куда более смертоносным, чем они могли себе представить.       — С меня хватит, — сказал Матан. — Не надейся на мою помощь. Не надейся, что я принесу лекарства, промою твои раны или дам тебе аптечку для самостоятельного лечения. Возможно, оставшись без няньки, вы наконец научитесь слушать, — спокойно сказал он, смотря на Намджуна. — Советую тебе залезть под самый горячий душ, который только выдержишь. Мышцы перестанут сокращаться, и это расслабит твое тело. Спи на животе, подложив руки под голову. И… все приготовления отменены. Раз уж я не могу довериться вам…       Тэхен смотрел на него с широко распахнутыми глазами.       Раз уж он не мог довериться им?       Конечно же, все было наоборот. Теперь они могут доверить Матану только свою боль. Больше никто из их шестерки не поверит, что этот человек дарует им свободу. Нет.       Начиная с этого момента, Тэхен будет следить за каждым его шагом. И если почувствует опасность, сразу же скормит Матана тому, кто прочно закрепил за собой роль главенствующего над остальными. Тэхен готов пожертвовать, очевидно, монстром, лишь бы защитить братьев и сохранить им жизни.       Матан чувствовал, что снова закипает. Больше всего ему хотелось врезать этому заносчивому мальчишке и оставить страдать, пока сам он будет спасать остальных.       — Вы даже не представляете, чем я пожертвовал, чтобы помочь вам! — закричал он. — На что мне пришлось пойти, чтобы вернуть вас домой! Я просил людей рискнуть всем и ради чего? Чтобы спасти сборище неблагодарных, эгоистичных детишек!!! Развернувшись в попытке выплеснуть накопившуюся ярость, Матан с силой ударил по стене и глубоко вздохнул, чувствуя, как хрустнули костяшки.       — Ты же должен был быть ебаным лидером! — повернувшись к Намджуну, он снова взбесился, непреднамеренно вселяя еще больший страх в тех, кого отчаянно пытался спасти, пусть теперь и не знал как. — Только посмотри на себя! Ты же даже себя защитить не можешь! Что, гордость мешала послушать какого-то там недалекого иностранца? А?       Он тяжело дышал, дожидаясь ответа.       — Мне жаль… — прошептал Намджун; всего два слова принесли ему невообразимую боль.       Он лежал весь беспомощный, напуганный, с множеством вопросов, разрывающих истерзанный разум. А слова Матана причиняли такую же боль, как удары тростью.       Почему тогда он поступил именно так?       Почему нельзя было просто закрыть свой рот? Почему он не послушал Матана и проигнорировал мольбы своего брата?       Разве он не сделал все, чтобы заслужить наказание? Разве не он виноват в том, что пострадал Чимин? Разве не из-за своего упрямства и длинного языка он приговорил братьев к небывалой боли и еще большим проблемам?       Намджун ни капли не сомневался, что ради защиты братьев готов в любой момент подвергнуться физической боли.       Но Чимин…       Намджун закрыл глаза, и перед ним сразу возник крепко осевший в памяти образ: окровавленное, искаженное болью лицо Чимина.       Он не смог защитить своего прекрасного, милого, доброго брата. Со стороны казалось, что Чимина не просто наказали, а сделали это даже сильнее. Сможет ли он после такого оставаться в здравом уме? Намджун сомневался.       Он подвел своих братьев… свою семью… из-за его вспыльчивости пострадали все. Бурный поток мыслей в голове хлынул новой волной.       Почему Матан согласился наказать его? Чтобы что? В итоге причинить боль и предать их всех?       Да, Намджун всегда по-ублюдски вел себя по отношению к Матану, но и никогда не доверял ему и сейчас понял почему.       Теперь поймут и остальные.       Матан Фоли был монстром. Неуравновешенным. Более опасным и хитрым, чем кто-либо еще.       Будь он на стороне добра, разве не сказал бы простое «нет»? Почему он не отказался от злодеяния? И был этому рад. При любом движении раны пульсировали, жгли и сочились кровью, но в такие моменты Намджун четко осознавал — вся эта боль стоит того, чтобы обличить гнилую натуру Матана. Особенно показать это Джину.       Конечно же, Намджун понятия не имел, чем бы обернулось для них непослушание Матана. Он зациклился: человек, который умолял братьев довериться и медленно прокладывал путь к сердцам большинства из них, без колебаний согласился избить его до полусмерти.       Намджун сразу же смахнул влажное холодное полотенце, которое Джин приложил к его лбу. В этот день нет места ни покою, ни утешению.       Он попытался открыть рот, разрываясь между тем, чтобы попросить монстра спасти братьев или же сказать самим братьям, чтобы они больше никогда не доверяли Матану.       — Пожалуйста… — вздрогнул он, когда новая волна боли пронзила тело. — Возьми их…бегите…       Матан смотрел на него, изображая полное равнодушие.       — Не могу, — коротко ответил он. — Мой источник согласился приехать, только если я подготовлю всех семерых, а учитывая, что вы… сломаны, — Матан сделал паузу, усмехнувшись. — Никто не торопился вас спасать в ближайшее время, но теперь, когда все откладывается, вам придется ждать еще дольше. С этого момента больше не рассчитывайте на мою помощь. Вы будете самостоятельно выживать в этом пекле. Может, тогда вы поймете, что такое настоящее отчаяние. Каково это — полностью потерять надежду. Поздравляю — вы позволили монстрам победить. Возможно, я даже свалю на какой-нибудь частный остров по совету друга. Может, прихвачу с собой Сокджина и сделаю своим питомцем. Может, когда Чонгук станет уличной шлюхой… вы наконец поймете, что натворили.       Джин молчал до последнего, но только Матан договорил, как он сорвался на крик:       — Все верно! — Джин швырнул в него мокрое полотенце, про себя обрадовавшись тому, что оно прилетело прямо Матану в лицо и упало на пол с влажным шлепком. — Намджун облажался, — прошипел он. — Но и я тоже! Хочешь свалить? Так вали!       Джин говорил на очень беглом диалекте, отчего Матан с трудом воспринимал его родной язык. Некоторые слова он не успевал распознать, а некоторые не улавливал вовсе.       Но одно он услышал точно.       — Хочешь свалить? Вали. Хочешь наказать нас, как другие монстры? Давай. Скажи своим людям, чтобы не приходили. Чтобы вообще больше никто не приходил. Пусть мертвецы остаются мертвецами. Вот кто мы такие. В новостях напишут и забудут. Поэтому иди. Оставь нас здесь, и здесь же мы и умрем. Потому что вот я тебе скажу, Матан Фоли. Мы умрем до того, как позволим Свену, тому доктору, Карлу… или даже тебе… выебать нас и превратить в своих шлюх.       — Вас не считают погибшими, — глухо произнес Матан, сдавшись и виновато опустив голову.       Ему известно обо всем, что случилось с участниками группы. Он был там, когда их заставили наблюдать за собственными похоронами, но он также видел и слышал многое сам. Видел, как во время его приезда сестра долго колебалась. Если он не попытается поднять ребятам дух, ду́хами они и станут. Они стремительно угасали, и, если ничего не изменить, обнаружат лишь только их тела.       — Если я брошу вас здесь… то ничем не буду лучше остальных. Просто… я понятия не имею, когда появится следующий шанс, потому что… вы находитесь здесь давно… и погода ухудшается…       Джин скрылся за занавеской, чтобы избавиться от тряпки, которую прикладывал ко лбу Намджуну, а по возвращении будто чуточку смягчился; в его глазах всего на мгновение появился проблеск эмоций.       — Уходи, — бесцветно сказал он. — Оставь Нам-тонсэна на меня. Ты уже причинил достаточно боли. Я прошу только об одном — если в тебе осталась хоть капля человечности, проверь Чимина. Он не заслужил наказания. Они оба не заслужили. Если тебе так нужно быть монстром — будь, меня это не волнует, но Намджуну необходимо знать, как он. Мы все заслуживаем узнать, насколько все плохо, чтобы сразу что-то предпринять.       Матан покачал головой: он никак бы не смог выполнить эту просьбу.       — Сейчас неподходящее время. Свен в бешенстве и никого не впустит ни в одну, ни в другую сторону. Считайте пока Чимина призраком. Я могу только проверить, вызвали ли ему врача, потому что сам этого не сделал.       Матан не посчитал нужным говорить о сроках и невыполненных задачах. Решил не тратить зря дыхание на объяснение — он снова попытается узнать, что можно сделать и как теперь вытаскивать их отсюда.       «Хочешь рассмешить богов, так расскажи им о своих планах».       В глубине души Матан рассмеялся, осознавая всю иронию.       Джин смотрел на Матана и чувствовал, как надежда постепенно угасает. Он понимал, что ни он сам, ни братья больше никогда не смогут покинуть стены этой проклятой тюрьмы. Он обернулся к Хосоку и увидел такую же обреченность на его лице. Еще тогда, впервые открыв глаза в этом месте, они твердили себе, что имеют дело с монстрами. Но когда столкнулись с истинной реальностью — Свен, Дориан… и даже Матан… не просто монстры, а настоящие чудовища, — то почувствовали, как все рушится внутри.       — Что нам теперь делать? — решил спросить Джин; его доверие к Матану пошатнулось.       Намджуна сломали настолько, что его лидерство в группе может оказаться под вопросом. Будучи самым старшим, Джин понимал, что ему придется выйти из тени и взять на себя эту роль. И лишь надеялся, что этого по итогу хватит.       — Покорно склонить головы и подчиниться? Позволить монстрам делать с нами все, что им заблагорассудится? Выходит, нам просто придется поверить, что ты спасешь нас?       Смотря на Джина, Матан надеялся найти ответ, но знал, что его нет.       — Я не знаю, — он решил, что лучше говорить как есть. — Не знаю, когда подвернется следующая возможность… если… подвернется вообще. Скоро ситуация ухудшится, разразится война, в которой не будет победителя. Только проигравшие и выжившие. Но пока этого не случилось, прекратите лезть на рожон и держите рты на замке. Ничего бы из этого не произошло, если бы вы поверили Чимину. Вы должны доверять друг другу. И должны доверять мне. Даже если не хочется… или чувствуете, что не можете… вам придется. Как минимум… пока вас не спасут. После чего… после чего все…       Юнги презрительно фыркнул с другого конца комнаты, отчего Тэхен резко подскочил, испугавшись, что Матан снова набросится на них.       — Доверять тебе? — издевательски спросил Юнги.       Каких-то несколько часов назад он бы поверил Матану. Этот человек спас ему жизнь. Спас жизнь Тэхену. Но сейчас… сейчас он просто такая же сволочь, как и остальные.       Матан не осознавал, что внутри него разрастается паника — чувство, которое он еще никогда не испытывал. Опять же… он в принципе никогда не «чувствовал». Никогда ни к кому не привязывался. Никогда не переживал за чье-либо состояние. Никогда не воображал и… не любил. По крайней мере, по-настоящему, зрело. Только не его.       — Пообещайте, что… будете мне верить.       Голубые глаза умоляюще смотрели на Джина.       Матан знал, что больше не в праве о таком просить. Подчинившись монстру по имени Свен, он разрушил все связи с участниками. Ситуация стремительно выходила из-под контроля, только он… не знал, что еще можно сделать.       — До самого конца… — с трудом продолжил Матан, умоляя Джина понять, что все стало хуже. — Пообещайте мне. И тогда я обещаю, что приложу все силы, чтобы вытащить вас отсюда живыми. Я доставлю вас к тем, кто сможет оказать помощь и вернуть вас в родные края…       Он решил не обнажать остальные чувства.       Любой его вздох мог стать последним, но до того момента он будет защищать этих семерых ребят ценой своей жизни. Будет любить Ким Сокджина, как не любил никого прежде… и никогда не полюбит… Тем не менее, Матан совершенно ничего не ожидал от него в ответ.       Джин не знал, что говорить. Что чувствовать. Его эмоции бушевали, подобно морю в штормовую погоду. Все, во что он твердо верил еще этим утром, вмиг превратилось в руины. Джин до сих пор с дрожью вспоминал, как хохотали охранники, пока волокли Чимина. И то, как тонсэн посмотрел на братьев… Джин заметил. Впервые в жизни он увидел, как глаза Чимина пылали праведным гневом и, казалось, обидой.        — Мы будем исполнять все приказы, — холодно сказал Джин, не сводя с Матана твердого взгляда.       — Я посмотрю, чем можно помочь вашему брату, — безлико ответил Матан; эти слова будто зародились в бездне отчаяния — в его душе, где снова образовалась пустота. — В то же время мне нужно… разгрести весь этот бардак… Но я зайду к вам позже…       Не дожидаясь ответа, Матан вышел из одной камеры, чтобы пойти в другую — свою собственную. Захлопнув за собой дверь, он отправил сообщение Пиро и Райдеру, предупреждая, что операция откладывается, и только потом продублировал текст для сестры, спрашивая, когда еще ей удастся вернуться. Ответ пришел только через несколько часов.       «Апрель».

***

      Свен сидел на своем импровизированном троне, наблюдая за тем, как лежащий на кровати Чимин мечется от боли. Тогда же охранник что-то прошептал ему на ухо, после чего Свен кивнул и позволил тому уйти. Через несколько секунд двое охранников вернулись в сопровождении доктора.       — Никто не видел вас? — спросил Свен, ни на секунду не отрывая глаз от Чимина.       — Как вы и приказывали, сэр. Как только вы связались с нами по радио, мы забрали врача и привели его через тайный вход. Ни Дориан, ни его приспешники, ни даже сын ничего не видели. Дориан и Карл в офисе, а Матан до сих пор находится с другим вашим имуществом. Наши люди следят за ними через секретную систему слежения, установленную по вашему приказу, сэр.       — Хорошо, — проговорил Свен. — Разместите охрану у двери. Меня не беспокоят Дориан и ему подобные, но если Матан решил проверить состояние мальчика, это может стать проблемой. При себе иметь полное вооружение. Дай им ясно понять, что меня никто не должен беспокоить до тех пор, пока я сам этого не захочу.       Свен жестом пригласил доктора пройти к Чимину.       — В первую очередь займитесь его лицом, — сказал он. — Оно любой ценой должно остаться безупречным.       — Какая оплата на этот раз? — спросил доктор.       На лице Свена расцвела холодная, зловещая улыбка, при виде которой даже охрана в ужасе содрогнулась.       — Не беспокойтесь, доктор, у вас будет возможность провести время с прекрасным Ким Сокджином.