На границе двух миров

— Джесс, напомни как называется твоя специальность? — Декоративно-прикладное искусство и народные промыслы. Сара тихонечко фыркнула, но я уже привыкла к подобной реакции за четыре года обучения. — И кем пойдешь работать? Я пожала плечами. — Буду рисовать на заказ или вообще уйду в ювелирку. Во время учебы я прошла несколько спецкурсов, это довольно интересные направления. — Звучит сомнительно, особенно когда на прилавках так много украшений из массмаркета. А еще развит фотошоп и нейросети. Знаю-знаю. Творческим людям сейчас нелегко, но это же не значит, что стоит предавать саму себя и идти в какой-нибудь офис? Да и «выгодных» профессий немного, и в каждой нужно быть специалистом. Толку от программиста, если у него с математикой чуть лучше, чем никак, а утро начинается с фразы: «Ваше Величество Компьютер, не затруднит ли вас сегодня работать без фокусов?». — Клиентов, которые согласятся на достойную оплату, мало, и их еще нужно найти. Я отмахнулась. Понятно это все. — Не получится — буду вон лебедей на кофе рисовать и заедать горе пирожными. Сара хихикнула. Ее лебедь уже успел расплыться, впрочем, как и мой цветок. Мы редко виделись. Как повзрослели, времени резко стало не хватать: то у нее работа, а у меня учеба, то праздники и болезни, то несовпадающие выходные и много-много других причин. Мне даже жаль уходить сейчас, но реплика сама себя не нарисует, а ведь нужно ещё успеть доехать до музея. В конце концов мне осталось всего ничего — нарисовать последнюю реплику на живопись, получить заветную оценку и начать работу над дипломным проектом. Я решила связать его с Древним Египтом. Тема не популярная, да и что таить легкая. По крайней мере в том виде, в котором я хотела ее представить. По этой причине преподаватель поставил условие — осовременить или найти что-то, что сделает ряд картин особенными. С материалами проблем не было — я уже подумывала взять объемные пасты с разными эффектами, добавить декоративных камней. На этом поприще меня вдохновила реликвия нашей семьи. Когда-то мой дедушка, в прошлом египтолог, привез необычный браслет в египетском стиле. Если честно, он был больше похож на подделку — он не только отлично сохранился, но и слишком отличался от музейных экспонатов. Но это последний подарок дедушки перед пропажей, так что он дороже мне любых реликвий. Сердце сжалось. Не стоило вспоминать о нем. Что случилось, того не исправить, а от воспоминаний лишь тяжелеет на душе. Я попрощалась с Сарой и села на нужный автобус. Спустя полчаса музей встретил меня неповторимой атмосферой старины. В такие моменты я чувствовала трепет перед некоторыми экспонатами. Удивительно, что не так давно, мир был другим. Интересно, как бы отреагировал человек из прошлого на нынешний уклад? А как бы отреагировал мой современник? Что-то подсказывает, что во втором случае он бы быстренько помер. Если не от болячки, так под колесами кареты или из-за пьяной драки в таверне. — Сегодня мы открыты до пяти, — вместо приветствия объявил охранник. Точно, вечером в центре начнется празднование дня города, поэтому многие места позакрываются раньше. И честно говоря, было обидно — я совсем об этом забыла, а сроки и так горели, как рождественская ёлка, которую случайно подпалили. Хорошо хоть уже готов подмалевок. Я расставила все необходимое и бегло оглядела фронт работы. Захотелось добавить больше глубины темному фону и шубе, чтобы подчеркнуть белизну девичьей кожи. Ей всего восемнадцать, но на ногах уже есть несовершенства — тело неподтянутое, малость полное. Она прикрывала живот рукой и лоскутом ткани, но складки все равно бросались глаза. Я читала историю создания — художник был влюблен в молодую жену, и каждый сантиметр тщательно прорисованной картины об этом говорил. За годы обучения я привыкла к полным телам, но принять, что они красивые, когда все вокруг трубили об обратном, еще не удалось. Хотя, конечно, я хотела, чтобы мне на пути встретилась такая же любовь. Стемнело быстро. Глаза вскоре устали от желтого света люстр, и я решила на сегодня закончить. Принадлежности разрешили оставить в каморке сторожа, за что я была очень благодарна. На улице не только темно, но и холодно. Вчерашний снег успел подтаять под полуденным солнцем, а к вечеру снова ударил мороз. Страшно даже представить сколько раз я бы упала вместе с репликой. Я спустилась по лестнице — на ступеньках уже намерзло, поэтому я крепко держалась за поручни. Но на последней удача меня подвела: каблук предательски соскользнул, и я с вскриком грохнулась. В глазах на несколько секунд потемнело от боли. Толстый пуховик не спас — и без того многострадальная пятая точка почти онемела. Рядом раздалось хмыканье. Всего в паре шагов от меня стоял мужчина. В неверном свете фонаря сложно было разглядеть его лицо, но слишком легкую для такой погоды одежду я заметила сразу. Да мне холодно от одного взгляда на осенний плащ, не говоря уже об отсутствии шапки. — Лучше бы помогли, — с трудом вставая, пробубнила я. Незнакомец хмыкнул во второй раз и молча пошел ко входу в музей. — Эй, он закроется через пять минут! Он обернулся, слегка наклонив голову. Отчего-то мне стало не по себе. Уж не знаю виной тому незнакомец или дрогнувший свет фонаря. — Сегодня короткий день, — уже спокойнее продолжила я. — Впрочем, мое дело лишь предупредить. Я поспешно отряхнулась и пошла домой. На мгновение посмотрела назад — странного мужчины уже не было.

***

Утро началось с сообщения от старосты группы. Преподаватель по живописи очередной раз напомнил о том, что осталась всего неделя до сдачи реплик. И несмотря на то, что моя последняя работа была уже близка к завершению, настроение испортилось. Я наскоро приготовила бутерброды с арахисовой пастой и кофе. Сегодня занятий нет, поэтому лучше всего пойти в музей прямо сейчас. С утра там не будет посетителей и если повезет, я закончу к вечеру. — Город потрясла трагедия, которая произошла сегодня ночью, — донеслось из телевизора, и я сделала громче. — Неизвестные совершили нападение на Городской музей. Доподлинно неизвестно было ли нападение спланированным или спонтанным. Также неизвестна цель преступников — сотрудники музея еще сверяют списки экспонатов, но пока пропажи не установлены. Пострадавший охранник доставлен в больницу, он находится в тяжелом состоянии. Аппетит пропал. В кадре появилась мисс Гласс. Судя по всему она нашла коллегу, когда пришла на свою смену с утра. — Он лежал весь в крови, — рассказала она. — Я тут же вызвала бригаду врачей. Кадр сменился — местный полицейский явно не хотел отвечать на вопросы, но все же кратко обрисовал ситуацию. — Следы взлома не были обнаружены. Но в нескольких залах обнаружены признаки борьбы, многие экспонаты разбиты. Пострадавший находится в реанимации и не может дать показания. Подозреваемых на данный момент нет, работа ведется. Камера снова вернулась к репортеру. Бойкая девушка поправила рыжие локоны и затараторила: — Полиция просит обратиться в участок всех, кто что-либо знает о произошедшем. С вами была Синди Роуз с выпуском утренних новостей. Я сразу вспомнила о странном мужчине. Но я даже не разглядела его, да и не была уверена, что он вообще зашел в музей. С другой стороны городок у нас небольшой и в музей мало кто ходит. Обычно это школьники, студенты или пенсионеры… Ох, черт! Моя реплика!

***

Вход в музей был опечатан, но полицейские еще не уехали. Я подошла к ближайшему и спросила про картину и краски. Меня пропустили внутрь — вопрос нужно было решать с главным. Им оказался тот самый мужчина, которого показывали по телевизору. Он недовольно вскинул брови, заметив мое появление, и прикрикнул на одного из сотрудника: — Кто впустил сюда постороннего?! Я прокашлялась. — Меня зовут Джессика Уолкер. Я прохожу в музее художественную практику. Полицейский недовольно скривился, отчего его усы по-смешному дернулись. — Ну и? Есть что рассказать? — Не совсем. Вообще я пришла за своей картиной, мольбертом и красками, но вчера у музея действительно стоял странный мужчина. Ох, вот так и выболтала! Сейчас придется краснеть и бледнеть, поясняя, что я ничего толком не видела. Мужчина нетерпеливо махнул рукой. — Подробнее, девушка, мне некогда прохлаждаться. — Это было в районе пяти, музей как раз закрывался. Я не знаю этого мужчину, но он направлялся в музей. Это всё. — Внешность описать сможешь? Я на секунду зажмурилась. — Выше меня на голову, в черном плаще прямого кроя. Бледный, волосы темные. Простите, но это правда все. Я могу забрать свои вещи? Они в сторожке. — Хм… — протянул он и жестом пригласил пойти за ним. Мы быстро дошли до сторожевой. Я хорошо помнила комнатку, где рядом с мониторами, куда транслировались записи с камер, стояли потрепанное старое радио и электрический чайник. Там же, на столе, стопками лежали кроссворды, пачка сигарет и банка с растворимым кофе. А мои вещи прятали за дверью — и на глаза начальству не попадутся, и не помешают. Но сейчас сторожка была заполнена людьми в форме. Возле вещей — странные таблички с цифрами. На полу высохшие пятна крови, от которых закружилась голова. Дверь валялась в коридоре. Это ж какую силу нужно иметь, чтобы сорвать ее с петель? — Я не вижу своей картины, — пробормотала я. Здесь еще чем-то воняло, и я не хотела знать, чем именно. Мольберт был сломан пополам, а треснутые банки краски валялись по всему полу. — Дело в том, Джессика, что на твоей картине остались рваные дыры и пятна, природа которых пока не установлена. Сейчас она на экспертизе. Что касается остального — я бы хотел, чтобы все в этой комнате было тщательно исследовано. Я сглотнула. — Вы могли бы просто сказать, что мне нельзя забрать свои вещи. — Мог, но так я избавился от лишних истерик, вопросов и жалоб. Ты не первая студентка за сегодня. И, честно говоря, я уже порядком устал. Я на автомате кивнула. Конечно, я не единственная проходила практику в этом музее. Мы рисовали в удобное время, изредка пересекаясь в коридорах. И даже если кто-то устроил скандал, разве это причина так надо мной издеваться? По плечам пробежали мурашки. Все это так... жутко. — Если ты не против, я задам несколько уточняющих вопросов. Полицейский достал из заднего кармана маленький блокнотик.

***

Когда я вышла из музея, в беседе уже разгорелась ссора. Преподаватель по живописи отказался переносить сроки сдачи, объясняя это тем, что просил закончить все реплики пораньше. И раз ему не пошли навстречу, то и он будет глух к любым просьбам. В качестве альтернативы он предложил выбрать для реплики несколько картин колледжа или вовсе поехать в соседний город. Больше всего обидно за полотно. Мало того, что материалы стоят денег, так на худой конец можно было дорисовать по памяти или фотографии. Потом сказать, что я успела, просто долго тянула со сдачей. Это плохой выход, но все же выход. А теперь рисовать все заново, хотя я настроилась уже закончить! Одногруппники не унимались. Спустя час ругани со старостой собралась инициативная группа, которая договорилась встретиться завтра с преподавателем, чтобы потребовать разрешение не сдавать хотя бы одну реплику. «Но чем черт не шутит, — решила я, — займусь пока дипломом. Вдруг повезет, и так примет». Диплом шел туго. Хотелось чего-то масштабного, яркого, такого, что не стыдно представить как итог долгой учебы длиною почти в жизнь. Все же я рисовала сколько себя помнила. Для вдохновения я положила перед собой дедушкин браслет и открыла на планшете несколько артов, которые казались мне максимально близкими к желаемому результату. Браслет был странный: вырезанные в идеально отполированном материале борозды тянулись к изображению глаза. Но тот совершенно не походил на глаз Гора. К тому же под ним было три отверстия. В одном крепко сидел круглый камешек. Самое интересное, что камешек несколько раз загорался, но по закону подлости это происходило только в моих руках и при отсутствии свидетелей. В общем-то, это действительно скорее всего подделка. Я могла бы отнести браслет в ломбард, чтобы убедиться в этом. Но почему-то было страшно, что изделие потеряет всю свою магию, как только специалист объявит его истинную цену. На бумаге появились первые линии — пирамиды посреди песков. Банально. Неинтересно. Я скомкала лист и бросила на пол. Сжала браслет в руках. Покрутила со всех сторон, пытаясь угадать задумку создателя. Хм… Допустим, тут что-то вроде смеси Египта и киберпанка. Но как это изобразить? Удариться в фантастику? — Черт! — воскликнула я, бросая браслет. Он снова загорелся! Я осторожно наклонилась над ним. Белый, полупрозрачный камень горел ярко-голубым, как будто внутри была вплавлена лампочка. И борозды горели точно так же. Коснулась — металл теплый. Возможно, он старый и электроника уже давно шалит. Но корпус довольно тонкий — разве внутри поместятся провода и хоть что-нибудь на роль аккумулятора? И ведь не выключается сразу, как обычно. Телефон зазвонил как раз, когда я очередной раз постучала браслетом по дереву. — Алло, мам! Да, все хорошо. Деньги? Деньги есть, а оплата аренды через две недели. Да-да, все хорошо. — Я пошла на кухню, придерживая плечом телефон. Захотелось горячего чая. — Не, не болею. Ем тоже нормально: овощи, мясо, крупы и никаких дошиков. Ой, ну разве что пару раз в месяц, ладно. Но это же не так часто как могло быть? Хах, вот-вот. Как спиногрызы? Отлично? Замечательно, передавай им привет. Я тоже тебя люблю. Спокойной ночи. Я дернулась — показалось, что где-то в квартире раздался странный шум. Одной жить порой страшно. Всякое же случается. Но спустя несколько мгновений тишины никто не объявился, поэтому я достала из шкафчика шоколадку, взяла чай и села перед телевизором смотреть сериал. Браслет положила рядом с собой. Он все еще светился, и мне было интересно насколько хватит заряда, что бы он из себя не представлял. Да и вдруг в голову придет идея? Снова раздался шорох, настолько громкий, что я услышала его, несмотря на сериал. Сделала немного тише и замерла. Вслушалась. Если кто-то есть в квартире, не стоит подавить виду, что я заметила. Агрх! Ближайший нож в раковине, и то он короткий и тупой. Браслет почему-то вспыхнул ярче. В ушах зашумело от страха, а руки вспотели. Боже, опять этот шум! Мне не кажется! Шаг. Мягкий, но тяжелый, как если бы это был крупный зверь. Что за?.. Я аккуратно потянулась к телефону. А вдруг кажется? «Замок цел, дверь тоже, окна закрыты и, если бы кто-то решил пролезть через них, я бы услышала. Это с улицы или соседи, — подумала я и медленно вздохнула. — Неудивительно, что после сегодняшнего мне так страшно». Я немного успокоилась и для верности решила осмотреть квартиру. Точно — никого. — Вот так будет спокойнее, — сказала я, включив все имеющиеся светильники.

***

Я проснулась посреди ночи от жуткого шума на улице. В квартире было темно, и только браслет все еще горел неровным голубым светом. Судя по звенящей тишине и отсутствию сериала, телевизор и холодильник тоже не работали — видимо опять отключили свет. Последнее время это случалось слишком часто. Я протяжно зевнула и уже было хотела лечь спать дальше, как за окном что-то взорвалось. Я нахмурилась. За использование петард вне установленного времени светит кругленький штраф. Завернувшись в плед, я достала из шкафчика фонарик и подошла к окну. На улице и правда кто-то был. На пустой улице бегало туда-сюда двое мужчин. Сложно было разглядеть происходящее — свет отрубили во всем районе. Спасали только луна и чистое звездное небо. Они что, дерутся? Может, мне вызвать полицию? Один из них подпрыгнул на добрых два метра и перекувыркнулся в воздухе. Вокруг него образовалось облако желтого, будто светящегося дыма. Это циркачи? Акробаты? Они репетируют какой-то странный танец или номер? Да что здесь вообще происходит?! Желтые клубы дыма вспыхнули пламенем, и эта вспышка осветила этих двоих. Раздался взрыв. Грохот эхом пронесся между домов, и у нескольких машин взревела сигнализация. Всего на мгновение мне удалось разглядеть лица мужчин. И если один был совершенно незнакомый, то второй — тот самый незнакомец, которого я встретила у музея. Я тут же упала на пол и схватилась за телефон. Совпадение? Вряд ли. Кем бы ни был этот человек, он явно опасен. — Вы позвонили в полицейский участок города… — На улице Роуз двое мужчин устроили драку. У них при себе какое-то взрывчатое оружие. Один из них был около музея перед нападением. — Я вас поняла, — ответила диспетчер после секундного молчания, — патруль уже едет. Назовите ваши данные и квартиру. — Джессика Уолкер, я… Вздрогнула. Стекло разбилось слишком близко. Я отчетливо услышала тяжелые шаги и скрип половиц. — Он здесь, — прошипела я. — Дом 3 квартира 17, приезжайте скорее. — Спрячьтесь и оставайтесь на связи. Я побежала к шкафу. Он услышит. Он несомненно услышит, а может и... увидит. С трудом протиснувшись между одеждой, я закрыла дверь. В последний момент палец соскользнул, и осталась тонкая щель, через которую я видела диван и светящийся браслет. Он вошел в комнату. Медленно посмотрел по сторонам и сделал несколько шагов. Внутри все сдавило. Незнакомец взял браслет в руки. Покрутил, и даже провел пальцем по камню. Как вдруг он начал меняться! Волосы на загривке встали дыбом, и я едва успела закрыть рот ладонью, чтобы удержать вскрик. Незнакомец вытянулся и стал еще выше. Его лицо превратилось в черную собачью морду, а вместо торчащих волос появились длинные, заостренные к концу уши. Руки, самые обыкновенные человеческие руки, стали похожими на когтистые лапы. Этого не может быть! Это невозможно! Браслет щелкнул на запястье этого существа, но тут же упал на пол. Он попробовал надеть его еще несколько раз, но подарок дедушки соскальзывал снова и снова. В темноте раздался страшный рык, от которого я вздрогнула и задела стенку шкафа. Уши дернулись в мою сторону, и сквозь щелку я увидела, как блеснули алым светом звериные глаза. Оскал. Блеск острых клыков. Я испуганно сжалась. Он пошел ко мне! По щекам пошли слезы. Я зажмурилась. Дышать тяжело — горло сжалось, хотелось кашлять, кричать, вопить в надежде на помощь, но весь страх сконцентрировался в груди и не давал издать и звука. Дверь шкафчика отлетела прямо в телевизор, но я не услышала ничего, кроме шумного дыхания этого существа. — Не бойс-с-ся, — прорычало оно и потянулось ко мне. А я потеряла сознание.