Дом Огненного Змея, том 1

Медаль затерялась среди стопок одежды и выпала на пол, когда он копался в дорожном сундуке – Стах-Рам не дал ей далеко укатиться, опустил на затянутый скатертью стол, присмотрелся. На одной стороне два мяча кружились в танце, соприкасаясь боками, на другой было подписано: «Команда 35 рабочего дома Тавирэнди, Зимнепраздник 1358». Кажется, тогда они взяли первое место едва-едва, с отрывом в одно очко; Су проломил вражескую защиту, и он, Стах-Рам, сумел забить в последние секунды матча. Потом команда большим творящим кругом качала его в воздухе, пока он не запросил пощады, держась за живот и утирая счастливые слёзы. Стах-Рам повертел медаль между пальцами, сжал в кулаке… Выкинуть бы – да рука не поднимается. Раздался звонок в дверь, который Стах-Рам проигнорировал. Звонящий не унялся. Две воли сошлись в поединке, и спустя пять минут оглушительных трелей на навязчивый северный мотив Стах-Рам вздохнул, сдаваясь. – Прячется от меня! – возмутился Хвит-Арам, заходя в комнату. – В моей собственной цитадели! – Да я вещи разбираю, обустраиваюсь… Хвит-Арам выразительно обвёл взглядом нетронутые коробки вдоль стен. – Ты прячешься со дня прибытия. Сидишь, киснешь, к дочке не поехал. Стах-Рам опустился на стул, выглянул в окно. Небеса над Даругом пузырились серыми тучами, ветер закручивал водоворотами неубранные листья во дворе. Один лист, потрёпанный и смоченный дождями, прилепился к карнизному скату снаружи; он трепыхался, дрожал, но упрямо цеплялся за край, пытаясь сохранить остатки формы, остатки жизни, остатки себя… – Не знаю, как смотреть ей в глаза – им всем, кому я подарил надежду, а теперь отнимаю. Трусость с моей стороны, конечно, отправлять Миу с недоброй вестью, но они давно не виделись, и с Иром тоже… Пусть побудут втроём. – Ты лично перед обитателями Толфнадира ни в чём не виноват – к тому же, ещё не всё потеряно. Запасы настойки есть, и их можно растянуть. В сочетании с остальными методами… – Запасы конечны. Граница закрыта. Всех остальных методов вместе взятых недостаточно, чтобы полностью убрать симптомы отклонения – часть из них неминуемо вернётся… – Вот когда вернётся – тогда и подумаем, что делать. Сейчас, поверь мне, у нас хватает других проблем. Стах-Рам сел ровнее. – Что-то ещё произошло? – Чего не произошло? – Хвит-Арам возвёл глаза к потолку, присаживаясь рядом. – Нет, небосвод, конечно, не рухнул на землю, и солнце по-прежнему всходит на востоке, но мы с тобой, о затворник, угрызаемый совестью, сегодня проснулись в другой стране. – Он рассеянным жестом разгладил морщинку на скатерти. – Су распустил Совет. – Как?.. – Вот так. Добро пожаловать в королевство Амарат. На лице Предстоящего – Стах-Рам только сейчас это заметил – проступали следы бессонной ночи, и даже не одной. Он принёс с собой стопку бумаг – письма, отчёты; не так много, но кое-что Стах-Рам перечитал дважды, потрясённо качая головой. – Колония? На втором континенте? – Впечатляет, да? Пока мы с тобой занимались уговорами и выбивали разрешения, Изумрудный Альбатрос водил корабли за океан, Пятнистая Кошка вышвыривала своих котят из гнезда за шкирку, ну а Огненный Змей – в конце пришёл и поджарил всем хвосты. – Но всё же, третьеродные без нательных колец – это слишком. И кое о чём Сави-Рин не подумала: вдруг у тех, у кого сохранились остатки кокона, вылезут проблемы? Всем известно, что случилось с потомками творящих в Эмерии. Вдруг всё это повторится здесь, и… – Она-то как раз подумала – потому и отправила третьеродных в Толфнадир. Читал её письмо? Она знала, что мы там строим и что исследуем, что с каждым проходящим через пограничную станцию обозом перекочёвывает из эмерийских повозок в сумки твоей тхиэйре; знала – и хранила секрет. – По просьбе Эрхэ. Или этих таинственных друзей-эмерийцев, которые непойми каким образом связаны с ними обоими. – Неважно. Толфнадир перед ней в долгу, а теперь она просит о помощи. Если людей, движущихся в нашу сторону, чудом не поймают раньше, я собираюсь их принять – хотя, конечно, не уверен, что смогу обеспечить им хоть какую-то защиту… – Су обещал не трогать Толфнадир. До тех пор, пока я сижу на задворках Амарата и не суюсь в Тавирэнди. – Ах на задворках, значит. Стах-Рам бросил на Предстоящего виноватый взгляд, но тот, кажется, не обиделся всерьёз. – Ну, мне он написал то же самое: сиди в своём Даруге и не мути воду, в Тавирэнди – ни ногой, тогда никаких разбирательств не будет. Но не думаю, что заговорщики из Западной и Южной провинций отделаются так легко. И ведь не скажешь, что Сави-Рин и Ллут-Вим поторопились: то, что они делали, нужно было начинать делать давно. Им просто удивительно не повезло… И у этого невезения есть имя. – Су-Тамир, да. – Нет. Дэй-Су. – Хвит-Арам посмотрел на него с укоризной. – Я всё ещё пытаюсь отойти от шока. – Ну извини, – угрюмо ответил Стах-Рам. – Все претензии к Эрхэ – это он шантажом заставил меня молчать. Он ждал, что Хвит-Арам начнёт, по своему обыкновению, защищать Хранителя Ключей: «Полтора века одиночества! Поставь себя на его место!» – но Предстоящий ничего не сказал, и за это Стах-Рам был ему благодарен. – Три года между башней и остальным миром существовала физическая связь. Поле отчуждения пропускало живого человека, позволяло проносить предметы… Ты видел, как это происходит? – Видел. Происходит и всё – никаких указаний на причину. – Эх… – в голосе Хвит-Арама звучала досада исследователя, проморгавшего отличный эксперимент. – Вот бы поставить рядом Лем-Тамира и Дэй-Су и сравнить их коконы… – Мечтай, – невесело усмехнулся Стах-Рам. – Сейчас они оба недосягаемы для тебя примерно в равной степени. – Один поступок пятнадцатилетнего мальчишки запускает лавину событий, которая только начинает набирать обороты. Почему он так поступил? Что произошло между ним, Эрхэ и Су? – Не имею представления. Я тогда довёл Су до башни, но не присутствовал при разговоре. А ещё через несколько дней Су просто взял и сломал ключницу – на меня он тогда уже смотрел, как на пустое место, поэтому… Хвит-Арам понимающие покивал. – Ладно, – сказал он наконец. – Как бы там ни было, лавина катится. Как её встретишь ты? Стах-Рам прислушался к себе: где-то внутри ещё звенели, осыпаясь, осколки разбитой дружбы, и дребезжала оборванной струной минувшая жизнь. Разродись Освещающий своим планом три года назад – он первый бы вскинул руку в согласии, был бы его главным рупором и проводником, но с тех пор слишком много воды утекло, и другими стали они оба. «Ты не должен был захлопывать границу, Су – не так убийственно бесповоротно… Ты отрезал нас от мира, но думал ли ты в тот момент о нашем спасении? Если и да, то ты ошибся: однажды это окончательно погубит нас…» – Я с тобой, Хвит. Говори, что нужно – сделаю, что смогу. Они переглянулись, молчанием скрепляя свой новый союз. Предстоящий собрал со стола бумажки и уже собирался уходить, когда Стах-Рам бросил в пространство: – Неужели нет никакого способа преодолеть границу? Мы никогда не попадём в Долину Лилий, и все наши планы, мечты, надежды – всё потеряно, всё… Хвит-Арам обернулся у двери. – Способ наверняка есть, – раздумчиво проговорил он. – Я почти уверен в этом, но тот единственный, кто сейчас им владеет, скорее удавится, чем проговорится. К тому же, зная нашего дорогого Освещающего… После всего, что случилось – и мышь больше не проскочит к башне; боюсь, нам теперь долго не увидеть Хранителя Ключей. – Что за способ? – спросил Стах-Рам, уже догадываясь, что услышит в ответ. Хвит-Арам окинул его взглядом, в котором не было ничего обнадёживающего. – Круг перемещения. *** Впервые за долгое время Освещающий проснулся в хорошем настроении. Свежий воздух из развёрнутого окна взбодрил, небо над городом порадовало намечающейся синевой, и даже вид Западной башни на другом конце не вызвал трясучки, как случилось бы ещё совсем недавно. При переезде он специально выбрал комнаты, выходящие на эту сторону, и приучал себя смотреть. Трезво и без эмоций. Уже получалось – собственная жизнь уже не казалась взбесившейся лошадью, пытающейся расшибить голову о стены конюшни; нет, он крепко держал её под уздцы. Всё налаживалось. Теперь нужно просто двигаться вперёд, придерживаясь выбранного курса – и хорошенько глядеть по сторонам. В гостиную одновременно с ним выпорхнула Кари, поправляя новенький значок солнцеслужительницы на накидке. При виде дочери, такой энергичной и цветущей, такой красивой и похожей на Тэм, брови Су-Тамира даже не сошлись на переносице. Хватит уже сожалеть о том, что невозможно изменить. Он объявил её наследницей, потому что не было другого выхода; девочка, в конце концов, в этом не виновата. Ничего, ещё есть время вылепить из неё что-то, минимально соответствующее должности, а главное – отстроить новую систему управления так, чтобы она работала при любых неблагоприятных условиях. Даже таких, как женщина во главе государства. – Ты в цех? – спросил он, и Кари радостно кивнула. – Я тоже, пошли вместе. Спустя какое-то время, необходимое, чтобы разделаться с приветствиями, коридоры и лестницы цитадели передали их в объятия Восточной четвертины, где неяркое осеннее солнце перетекало по плавным изгибам фасадов, а люди выстроились в очередь у остановки транспорта. Покачиваясь в открытой повозке, продуваемой ветерком, Освещающий оглядывался вокруг с благостной улыбкой. Пока жизнь в городе не претерпела видимых изменений; да, все прочитали объявления, прослушали оповещения, но что именно переменится – никто, в сущности, не представлял. Лишь он один видел в своём уме картины будущего, видел так ясно, словно оно уже наступило. «О, Амарат ещё будет велик! – мысленно восклицал Су-Тамир, обращаясь то к спине возницы, то к проплывающим мимо фигурам прохожих. – Он ещё заблистает – так, что всех вас ослепит сиянием!» А вот в цеховой палате перемены были уже налицо: большое здание, в чьих просторных переходах шаги обычно отдавались гулким эхом, едва не трещало по швам от наплыва посетителей. Солнцеслужители всех рангов, многие из них приезжие, деловито сновали по кабинетам. Молодняк из нового набора заполнял лектории – Кари влилась в их поток, на прощание помахав Освещающему рукой. Из раскрытого проёма тренировочной доносился голос Ог-Винна: начальник цеха лично взялся наставлять первую группу будущих охранителей правопорядка, и сейчас они отрабатывали технику множественного захвата и обездвиживания. Су-Тамир постоял немного, полюбовался – составленная им программа выполнялась в точности. Что ж, на Ог-Винна, кажется, можно положиться. Надо привлечь его к делу основательно – руководителей-то не хватает, особенно проверенных и надёжных… От обдумывания деталей и планирования этапов грядущей реформы его отвлёк знакомый голос: – Освещающий. Минуту вашего внимания, если позволите. Су-Тамир обернулся – его радужный внутренний небосклон начал стремительно затягиваться тучами. С тех пор, как новости о Нир-Даэсе достигли ушей Освещающего, он всячески избегал оставаться один на один с его отцом, но оттягивать беседу дальше не представлялось возможным. – Конечно, прошу, – и Су-Тамир повёл Поклоняющегося Центрального храма Тавирэнди в единственное место цеховой палаты, где сейчас можно было уединиться: кабинет начальника цеха. Первое, что он сделал, когда проход свернулся за их спинами – поставил звукоизолирующее поле. Затем вежливо поинтересовался у Даэс-Фира, обновляет ли тот противозеркальную защиту на печати, и лишь получив утвердительный ответ, пригласил Поклоняющегося сесть; они устроились за низким столиком для гостей, какие часто встречались в кабинетах людей на высоких должностях. Сам он, конечно, пренебрегал подобными излишествами – ему хватало рабочего стола, а посетители могли и постоять – но сейчас дополнительная мебель пришлась кстати. Занимать место Ог-Винна было бы чересчур – к тому же, меньше всего в данный момент Освещающему хотелось подчёркивать разницу в их с Даэс-Фиром положении. Ситуация сложилась крайне щекотливая, и подходить к ней требовалось с иной стороны. Поразмыслив немного, Су-Тамир решил не притворяться, будто не знает, о чём Поклоняющийся хочет с ним говорить, поэтому начал первым. – Я бесконечно сожалею, – он подпустил в голос печали и покаянно склонил голову. – Какая роковая случайность, какое трагическое совпадение!.. Если бы я мог предугадать, что Нир-Даэс окажется на границе – но увы, наша мудрость определяется нашим видением, а оно не простирается так далеко. Мне сообщили о готовящемся побеге преступницы Уви-Сат, я пытался его предотвратить, а единственный способ мгновенно отменить действие ключей – это сломать ключницу… Су-Тамир украдкой скосил глаза на собеседника, почти ожидая возражений – мол, вовсе не побег Уви-Сат ты на самом деле надеялся предотвратить – но Даэс-Фир лишь сказал: – Единственное верное решение в тех обстоятельствах, я понимаю. Но поскольку мой сын не преступник, и оказался в Эмерии не по своей воле, хотелось бы узнать: когда и как можно будет вернуть его обратно? Это было ожидаемо. К ответу на вопрос Поклоняющегося Су-Тамир отчасти успел подготовиться, и всё равно внутренне напрягся. Нужные фишки в его коробке были, но упиралось всё в силу убеждения – а на кону стояло не меньше, чем в Подзвёздном зале. – Буду с вами полностью откровенен, – он сделал серьёзное лицо, – проблема намного сложнее, чем кажется. Чтобы объяснить её суть, я должен раскрыть всю правду о несчастье, постигшем моего собственного сына. Никому, кроме вас, я не смог бы довериться. Вы единственный человек на свете, способный понять как глубину моего горя – так и глубину ловушки, в которой оказались вы и я. В течение следующего получаса Освещающий излагал сокращённую и подправленную версию событий, расставляя акценты в правильных местах (с обстоятельствами смерти Тэм Поклоняющийся, по счастью, был знаком), после чего Даэс-Фир сказал, потирая подбородок: – Стало быть, вы полагаете, что Эрхэ-Линн заглянул в Зеркало Времени сразу после ухода Тэм-Рин, услышал её предсмертное признание, и… загорелся жаждой мести за своё стопятидесятилетнее одиночество? – Совершенно верно, причём отомстить хочет нам обоим. У него есть связь с внешним миром, природа которой мне не ясна, но масштаб злодеяний, которые он посредством этой связи может совершить, воистину ужасает. Каким-то образом он заманил Дэя в башню, отравил его ум, убедил отказаться от ритуала, а потом бежать в Эмерию… Не удивлюсь, если в том, что ваш сын очутился на границе в тот самый момент, тоже проявилась его злая воля. И он угрожает нам разоблачением, если мы будем преследовать беглецов. Понимаете? Если мы возьмёмся сейчас чинить ключницу, попытаемся открыть границу, Эрхэ-Линн расценит это как нарушение поставленного им условия – и последствия окажутся катастрофическими для нас. Даэс-Фир сложил руки на коленях и долго думал. Су-Тамир не мешал ему – важно было не перегнуть палку, не позволить Поклоняющемуся понять, как сильно он хочет направить его мысли в определённое русло. Да, они были союзниками, когда-то повязавшими себя одной цепью, и мало что на свете могло сравниться с крепостью этих уз, но любовь Даэс-Фира к сыну, пошедшему по его стопам, также не была ни для кого секретом. Что возобладает в нём сейчас – эта любовь или чувство самосохранения? Су-Тамир не знал. Незнание пугало. – Я желал бы встретиться с Хранителем Ключей, – проговорил Даэс-Фир наконец. – В надежде, что жалость к невинным ему всё-таки не чужда… – Разумеется, – ценой невероятного усилия Су-Тамир заставил голос звучать ровно. – Боюсь, вас постигнет неудача, но вы имеете полное право попытаться. Только поторопитесь: я собираюсь усилить барьер вокруг башни и закрыть его на замок, как и хотел с самого начала. Ах, если бы Совет внял тогда моим просьбам! Но почему-то все посчитали, что поле отчуждения и без того достаточная преграда. – Если меня постигнет неудача, – ответил Даэс-Фир, – я сам помогу вам усилить барьер, и право прохода можете оставить себе. Предложение было весьма заманчиво (в любом случае для такой работы требовалось участие двоих) и несколько утешило Су-Тамира. Всё, что он мог сделать с Даэс-Фиром, он сделал – оставалось только ждать и надеяться, что Эрхэ даже не спустится к нему… Снова незнание. Снова неопределённость. И снова его жизнь зависит от гадюки. *** Изолятор устроили на верхнем этаже цеховой палаты, где не было тренировочных, лекториев и даже библиотечных залов – одни подсобки. Надзиратель на входе, вскочив со стула при появлении Кари-Су, потребовал разрешение, стараясь казаться строгим, а если голос его и дрогнул самую малость, то лишь только по неопытности. Всё это было частью новой системы, которую придумал отец. Первым охранителям приходилось обучаться вот так, прямо на рабочем месте, и некоторые пока чувствовали себя не в своей тарелке. Подбодрив надзирателя улыбкой – возможно, не слишком уместной в данных обстоятельствах, но улыбка теперь выскакивала по поводу и без, что тут поделаешь – Кари-Су коснулась сперва печати, потом значка солнцеслужительницы, вызывая проекцию. Собрат по цеху кивнул и открыл проход одному ему известной мыслеформой. Внутри обнаружилось полутёмное помещение без окон – ну точно кладовка, освобождённая от содержимого; из мебели – одна кровать и всё. Слабый свет пробивался из боковой смежной комнаты, оттуда же доносились приглушённые неразборчивые звуки. – Нист! Распорядительница! Вы там? Никто не ответил. Звуки – то ли бормотание, то ли всхлипы – не прекратились. Сделав несколько осторожных шагов, Кари-Су просунула голову в проём, да так и замерла с вытянутой шеей. На встречу с изолированными преступниками её толкнуло ощущение не до конца сведённого счёта – она должна была взглянуть бывшему напарнику в глаза, пусть увидит её, пусть узнает, как выглядят сбывшиеся мечты, сравнит с собой, и пожалеет! Но было и ещё кое-что: толика нездорового любопытства. Разрыв тхиэра не случался в Амарате ни с кем с начала эры Единства. Внезапные несчастья, когда один из тхиэйре до срока умирал, не угрожали жизни второго, а тоска, если возникала, лечилась коррекцией. Чтобы оба были в целости и сохранности, но не имели возможности прикоснуться друг к другу долгое время – в современном мире этого попросту не могло произойти… до сих пор. Конечно, Кари-Су хотелось увидеть воочию то, о чём все читали только в книгах – или хотя бы прелюдию к этому. Она ожидала застать знакомцев-южан в подавленном настроении, в тягостном молчании – ведь впереди их ждала трагедия, как ни крути – но открывшаяся её взору картина не вписывалась в рамки ожиданий. Единственный в комнате светильник не горел, и маленького окошка под потолком едва хватало, чтобы осветить скудную обстановку. Ину-Дорр – ведь это же была она? Кари-Су не сразу узнала в сгорбленной женщине с неубранными волосами некогда энергичную распорядительницу цитадели Эйерли – сидела не на второй кровати, и даже не за столом, а на полу у стены, покачиваясь взад вперёд. Рядом Нист-Арр, чьё лицо заметно осунулось с их последней встречи, приобнимал мать за плечи, пытаясь остановить это бездумное движение и одновременно вытереть кровь с её разбитого виска. – Не надо так больше делать, – тихо приговаривал он, – давай лучше споём, «Морскую», или «Возвращение альбатроса» – помнишь? В час рассветный он вернётся, он увидит, он отыщет… Ну же, не плачь, не плачь… – Что случилось? – ошарашенно спросила Кари-Су. – Откуда кровь – она упала? – Упала? – Нист-Арр отрешённо поднял взгляд, будто только сейчас заметил постороннее присутствие. – Она пытается размозжить себе голову об стену, ваше нововведение лишило её иных способов. – Он повертел левым запястьем, где под перчаткой угадывались очертания браслета; на руке Ину-Дорр был заметен такой же. – Приходится караулить по ночам. С колотящимся сердцем Кари-Су подумала: неужели это оно, то самое? Уже началось?.. Но… – Ещё же не прошло трёх месяцев… Слишком рано для умопомешательства… – Ты что, правда дурочка? – в голосе Нист-Арра прорезалась злость. – Что произойдёт, если граница не откроется, и родители не смогут соединиться? Рано или поздно умрут оба, в страшных мучениях. Либо возможен другой исход… Внутри всё похолодело – Кари-Су наконец поняла. И закончила непослушными губами: – …Чтобы прежде умер кто-то один. Ину-Дорр перестала качаться и подняла на неё опухшие мокрые глаза, в которых пустота сменилась чем-то, чему сложно было подобрать название. Медленно поднявшись, распорядительница шагнула к Кари-Су, оглядела её с ног до головы, задержав взгляд на причёске. – Красивая заколка. Со шпилькой… Можно посмотреть? – Мама, – начал Нист-Арр предупреждающе, вставая с колен, но Ину-Дорр успела раньше: молниеносное движение – и вот шпилька уже в её руке. Нист-Арру ничего не оставалось, кроме как сгрести отчаявшуюся женщину в охапку. Кари-Су, слишком потрясённая, чтобы ловить упавшую заколку и убирать с лица рассыпавшиеся волосы, часто заморгала, глядя, как Ину-Дорр пытается вырваться из сыновьей хватки. – Пусти! Я имею право! Не хотите, чтобы я сама – дайте мне Крылья Голубки! Я выбираю не коррекцию, а уход, и желаю уйти немедленно! Сию секунду! – Но так не положено… – пролепетала Кари-Су. – По делу ещё не было слушания… – В акулью пасть ваши слушания! Моя участь предрешена, днём позже, днём раньше – ну какая вам разница?! Скажи Освещающему! Скажи!.. Вдруг Ину-Дорр словно подавилась воздухом на вдохе, по телу её с макушки до пят прошла крупная дрожь. Шпилька звякнула, выпав из разжавшихся пальцев, а мгновение спустя тишину прорезал душераздирающий вопль. Однажды Кари-Су слышала, как кричит олень, чьё горло разрывает пасть снежного кота. Крик Ину-Дорр был страшнее: лишь разумное существо, потерявшее самое дорогое в жизни, может издавать такие звуки. Непроизвольно схватившись за сердце, Кари-Су бросила на Нист-Арра панический взгляд. – Что?.. Что с ней?.. – Всё, – голос бывшего напарника прозвучал, как со дна колодца. Он тоже разжал руки, Ину-Дорр рухнула на пол и продолжила кричать там – теперь он её не утешал. – Похоже, отец сделал это первым. У меня больше нет отца. Позади раздался шум и топот ног – происходящее не осталось незамеченным снаружи. Комнату начали заполнять незнакомые люди, Кари-Су, спотыкаясь, попятилась, торопясь скрыться за их спинами, чтобы не видеть фигуры, содрогающейся на полу, и другой, застывшей рядом скорбным изваянием. Кое как добравшись до выхода, она стремглав бросилась прочь, но выворачивающий душу крик ещё долго преследовал её. ---- Полный текст "Возвращения альбатроса" читайте в сборнике стихов.