Дом Огненного Змея, том 1

Сразу по возвращении домой Кари-Су ожидал первый неприятный сюрприз: дома больше не было. Входная дверь оказалась заперта изнутри – вышедшая на звонок незнакомая женщина сказала, что Освещающий недавно переехал, и проводила её в новые апартаменты. Они были хуже предыдущих (на западной стороне, а не на восточной), предназначались только для взрослых (с обычным проходом вместо двери) и включали в себя всего две спальни. – А где же комната Дэя? – спросила Кари-Су отца, когда тот пришёл. – И все его вещи? Я знаю про его выходку, он писал мне, но, наверное, он уже вернулся?.. – Не вернулся и не вернётся. Дэй с нами больше не живёт, и его вещи я выкинул. Слова прогремели, как гром среди ясного неба, но то, что отец сказал дальше, едва не вышибло пол у неё из-под ног. – Я разочарован в тебе, Кари. Что-то внутри задрожало и съёжилось, словно она снова была маленькой девочкой, которая принесла из школы четыре звезды вместо пяти. Мысли спутались, кровь застучала в висках, и стало сложно сделать вдох. – На Туок назначают лучших, – отец продолжал сверлить её взглядом, – и ты должна была быть лучшей: ответственной, внимательной, а ты… – Но что… Что я сделала не так… – Большое собрание цехов и управлений послезавтра – мы ждём ещё нескольких человек – вот на нём и узнаешь. Твоё присутствие обязательно, а пока – свободна. Считай, что ты в отпуске. – Прежде чем скрыться у себя, отец обернулся. – Ты сказала, Дэй писал тебе? Ты сохранила письмо? – Я… Нет, я сразу сожгла его – так разозлилась. – Меньше всего сейчас хотелось думать о каком-то дурацком письме. – Дэй просто сказал, что не будет проходить ритуал и убегает в башню – он там встретил кого-то… На отцовском лице мелькнула страшная гримаса – непонятно, чего в ней было больше, ярости или отвращения. – Этот «кто-то», – выплюнул он, – очень опасен. – Что бы ни случилось, ты не должна приближаться к Западному холму, слышишь, Кари? Хотя бы здесь не подведи меня. Если на пути из Эйерли, и без того тревожном, Кари-Су избегала лишних разговоров с людьми, чтобы не наткнуться на вопросы про непутёвого братца, то после такого приёма – просидела в своей новой, необжитой и неприветливой комнате весь остаток дня и начало следующего, трясясь от страха. Большое собрание, в это время года? Пресветлое, неужели из-за неё? Где же она промахнулась, какую ошибку совершила? Что бы это ни было, об этом наверняка уже судачит весь город – отец был так суров… Она перебирала в памяти дни и месяцы своего пребывания на острове, пытаясь понять, в чём дело. Служба действительно была несложной, опора работала, как надо, отчёты отправлялись, станция содержалась в порядке и чистоте… Может, не стоило столько времени посвящать внеслужебным занятиям? Или отлучаться на Солнцепраздник? Наверное, это можно было считать проступком – но почему тогда ей не сделали выговор прямо там? Поглощённая собственными переживаниями, Кари-Су и думать забыла про Дэя – пока, наконец, не осмелилась высунуть нос наружу и дойти до трапезной, той самой маленькой трапезной, где когда-то застукала его набивающим сумку каштанами. Что значит «с нами больше не живёт»? Наверное, он до сих пор не вылез из этой своей башни, и отец выместил злость на его вещах… «Сам виноват, – мстительно подумала Кари-Су. – То ли ещё будет – не вечно же тебе прятаться…» – Кари! – внезапный оклик заставил её подпрыгнуть от неожиданности. – Тебя тоже выдернули с границы? Уже третья внеплановая ротация, ну надо же! Лану-Мирх, старшеклассница, а потом старшекурсница, не гнушавшаяся общением с младшими, болтушка и сплетница, в лучшие времена – незаменимый источник всякого рода новостей, но сейчас от неё хотелось бежать, как от зарослей туокского червоглоточника, тянущего к тебе свои кровожадные лапки. – Так значит, это правда? – Что правда? – пискнула Кари-Су. – Что граница сломалась? Неподдельное изумление на её лице было достаточным ответом, и Лану разочарованно протянула: – И ты не знаешь… В управлении какой-то переполох, главного сняли с должности вместе со старшим наблюдателем – тем, который из Южной провинции. В здание никого не пускают, кроме дежурных. Мы уже испугались: вдруг барьер вообще выключился, и полчища варваров вот-вот хлынут в Амарат? Но Тал сказал, что сигнальный контур по-прежнему горит… Должно быть что-то другое, какой-то сбой или поломка… Голова у Кари-Су пошла кругом от таких известий, но от сердца немного отлегло. Уж если сняли самого управляющего, наверное, в случившемся повинна не только она одна. – Ну ладно, про тётю-то свою можешь объяснить? – Что не так с моей тётей? Лану сделала круглые глаза, а потом прокашлялась, выражая таким образом своё мнение о тех, кто плохо осведомлён. – Э-э… то, что она нарушила закон? Помогла бежать третьеродным – и не куда-нибудь, а в Эмерию – а оставшихся подговаривает снять нательные кольца? Нет? Не слышала? Твой брат же сейчас в Ставарге, неужели даже ни одного коротенького письмеца… Кстати, насчёт твоего брата… Кари-Су вскочила, задев край стола; недоеденные фрукты выпрыгнули из тарелки и покатились в стороны. – Мне некогда было собирать сплетни! Я только приехала, а завтра уже собрание – Большое собрание цехов и управлений – и мне надо к нему готовиться, если ты понимаешь, о чём я. – Она гордо выпрямилась и вскинула подбородок. – Прошу меня простить. – А ещё в Ставарге пропал Поклоняющийся! – дарительницу новостей её грубый выпад ничуть не обескуражил. – И мы думаем: уж не похитили ли его варвары? Всё это неспроста!.. Так быстро Кари-Су не улепётывала даже от стаи голодных белых акул. В спасительном одиночестве своей комнаты, запершись на четыре мыслеформы, она упала ничком на кровать и вгрызлась в подушку. С ума они все, что ли, посходили?! Ладно Дэй, у него с рождения мозги набекрень, но тётя?.. Глава Дома и провинции, безупречная и вместе с тем досягаемая, предмет её тайной девичьей зависти – до встречи с Ллут-Вим Кари-Су хотела быть похожей именно на неё. Если хотя бы половина из сказанного Лану правда, с этим идеалом можно было распрощаться – более того: идеал превращался в очередное жирное пятно на её, Кари-Су, личной репутации. Повезло отцу – они с тётей хотя бы не состоят в кровном родстве! Ткнув ни в чём не повинную подушку кулаком в бок, Кари-Су перекатилась на спину. Теперь понятно, из-за чего отец на взводе – столько всего свалилось на него одновременно… И всё же, почему бы просто не сказать, не объяснить всё по-человечески? Про тётю, про Дэя, про башню эту злосчастную, где не понятно вообще, что происходит… Разве она не взрослый член семьи, разве она не имеет право знать? Может, будь она в курсе событий, то могла бы чем-то помочь – поддержать, облегчить тяжёлую ношу Освещающего, как раньше, наверное, делала мама… Но отец почему-то не считает необходимым посвящать её даже во внутрисемейные дела. «Потому, – сказал противный внутренний голос, внезапно возникший из небытия, – что для него ты всегда была даже не на втором и не на третьем, а хорошо если на десятом месте…» Мысль показалась настолько ужасной, что Кари-Су замотала головой и застучала ногами по постели, чтобы побыстрее отогнать её. Она твёрдо вознамерилась поговорить с отцом начистоту, пошла и уселась в гостиной, чтобы его дождаться, но минуты текли, а вместе с ними утекала её решимость. Обида меркла, вытесняемая беспокойством, и, когда пробили десятые вечерние колокольцы, а отец так и не пришёл, Кари-Су поднялась со вздохом облегчения. Она попыталась? Попыталась. Ничего, на собрании что-то прояснится – к тому же, там можно будет спрятаться за чьей-нибудь спиной. Если повезёт. А в спинах-то недостатка и не было: на следующий день в час, близкий к полудню, не только управляющие и начальники цехов, но также их первые помощники и секретари заполнили пространство Подзвёздного зала на верхушке цитадели. Здесь, в высшей точке Тавирэнди, обычно не устраивали рабочих собраний, только танцы по праздникам – в другое же время исторический зал, ставший свидетелем и принятия первого Кодекса, и подписания хартии Разделения, стоял закрытым; чтобы полюбоваться окрестностями с высоты птичьего полёта, хватало внешней галереи. Трибуну для Освещающего поставили не под широким прозрачным куполом, а на балконе поверх опоясывающей колоннады – наверное, чтобы всем было видно его лицо. Кари-Су устроилась под козырьком с противоположной стороны – даже в центр зала выйти не решилась. Она уже поймала на себе несколько удивлённых взглядов, совсем её не обрадовавших. Легко было хорохориться перед Лану, но эти люди умели разглядеть яблоко, крошечное и незрелое притом, в тарелке с апельсинами. Ей здесь было не место – не в её должности, не в её возрасте. При иных обстоятельствах она была бы счастлива вновь показать всем: я дочь Освещающего, я выше правил – но сегодня отчаянно хотелось стать невидимкой. Постаравшись слиться с колонной, она украдкой оглядела зал. Ух ты, и Малый круг, кажется, в сборе – одного дяди Стаха нигде не видно… Поклоняющиеся храмов солнца, все пятеро – но не храмов земли… Распорядитель цитадели, ректор академии, мастер ритуалов… Очень необычный состав. О чём отец собирается говорить, собрав их в одном месте? Любопытство на миг пробилось сквозь нервную дрожь, и Кари-Су прислушалась к обрывкам разговоров вокруг. – …уехали всей семьей в Даруг, и апартаменты освободили. Интересно, кого назначат на его место?.. – …что, прямо взяли и сняли? И побросали на землю?.. Ужасно! Надеюсь, всех этих преступников скоро найдут и изолируют… – …а Предстоящая исчезла… Вот так, не вернулась из морской экспедиции – уже две недели тому… Конечно уверен, у меня родственники в Эйерли… Кари-Су резко обернулась, пытаясь отыскать взглядом говорившего, но тут все зашикали друг на друга: Освещающий появился на трибуне. Он шагнул к краю балюстрады и упёрся в перила широко расставленными руками, нависнув над толпой, словно высматривающий добычу беркут. Что-то в его облике показалось необычным – новая заколка в волосах? И пояс, широкий, странно поблёскивающий в мягком свете из-под купола… Кари-Су тихонько ахнула, узнав семейные реликвии, принадлежавшие основателям их Дома и сделанные в те стародавние времена, когда при создании предметов гардероба использовали не только серебро, платину и шельфил, но и другие дары гор. Она помнила, как в детстве её ослепило радужное сияние под крышкой драгоценной коробки. «Это золото, – объясняла мама, – это опал, это бриллиант». Отец относился к реликвиям уважительно, но с известной долей снисхождения – всё-таки, в современном мире творить подобным образом считалось безвкусным – и никогда на памяти Кари-Су их не носил. Что вдруг на него нашло? – Слуги Амарата, – начал отец без предисловий, – до всех вас так или иначе дошли отголоски событий, потрясших недавно Содружество. Кто-то что-то слышал, кто-то, возможно сам стал чему-то свидетелем, и все спрашивают себя – и друг друга – что же произошло. Сегодня вы всё узнаете. Пробил час истины, время снять покровы и обнажить болезненную рану, уже начавшую гноиться – ибо только так можно отвратить страшную угрозу, нависшую над нашей страной. Как это обычно бывало, Освещающий завладел всеобщим вниманием мгновенно и безраздельно – никто не шептался, не шуршал одеждами, только снаружи из распахнутых арочных проёмов доносились иногда голоса пролетающих мимо птиц. – Три года назад, во время визита эмерийских послов, я сделал выбор, оказавшийся роковой ошибкой. Я думал о своём народе. Я надеялся и верил, что за века разделения наши соседи сохранили хоть крупицу достоинства и благородства… Что ж, за доверчивость я поплатился самым дорогим, что у меня было: друзьями и семьёй. «О чём он говорит»? – По позвоночнику потянуло холодком. Кари-Су пыталась – и не могла ухватить нить отцовской мысли. – Эмерийцы не были бескорыстными помощниками – не были они и честными торговцами. Со своим зерном они принесли заразу, гниль, плесень, которая отравила умы близких мне людей. Они тайно шептали, подстрекали, подговаривали – и что же? Теперь мой первый помощник признаётся, что поит свою дочь каким-то заграничным зельем. Сестра моей ушедшей тхиэйре покрывает третьеродных преступников и чуть ли не устраивает бунт, а мой родной сын – отказывается проходить ритуал совершеннолетия и сбегает в Эмерию! Сердце Кари-Су подскочило к горлу, шум крови в ушах перекрыл прокатившийся по залу ропот. Эмерия? Какая Эмерия – Дэй же в башне!.. Хотя Лану почему-то сказала, что он в Ставарге, а оттуда до границы совсем недалеко… – Воздаяние настигло меня, – в голосе Освещающего послышалась горечь, – и я смиренно принимаю ниспосланное Пресветлым, но другие семьи, другие судьбы ещё можно спасти… Нет, спасать нужно всё наше отечество! Каждый миг промедления грозит обратить в прах тысячелетние усилия наших предков! Тяжёлые времена требуют тяжёлых мер, и действовать нужно немедленно – я готов взять на себя бремя ответственности, но мне необходима ваша поддержка. Поддержите ли вы меня? – он выбросил вверх правую руку, широко растопырив пальцы в старом как мир и известном каждому жесте согласия. Не прошло и секунды, как руки начали взлетать в ответ – и вот их уже десятки, и ничего не видно вокруг; силуэт отца на балконе скрылся за ними, как за ветвями в густом в лесу. – Что ж, тогда слушайте. Вот что мы с вами будем делать. Начиная с этого момента на всех Светлых Землях вводится чрезвычайное положение, деятельность Совета Домов приостанавливается на неопределённый срок. Освещающий получает расширенные полномочия, и в соответствии с этими полномочиями объявляет: граница отныне закрыта. Полностью и для всех. Никакой торговли, никаких исследований, никаких контактов ни с кем по ту сторону – довольно. С той стороны только грязь, и она нам здесь не нужна. Зал одобрительно загудел, но где-то среди этого гула раздалось: – А как же продовольственный кризис? Ведь мы не справляемся сами – потому и начали торговать. – Прекрасно, что вы об этом заговорили, любезный Ром-Фет. Продовольственный кризис – то, что и заставило меня на развилке дорог ошибиться поворотом, но давайте взглянем на проблему шире. Почему мы не справляемся? Потому что ограничены некоторыми положениями Кодекса – так не пришло ли время изменить Кодекс? Понимаю, что вопрос этот требует длительного и детального обсуждения на всех уровнях, но у меня есть проект реформы, и сейчас, когда страна столкнулась с внешней угрозой – самое время опробовать его. Итак. Всё упирается в один пункт – запрет третьеродным использовать инструменты, но ведь в самом ремесленничестве нет ничего страшного: наши предки иногда сочетали творение и ремесло весьма безобидно, – Освещающий демонстративно провёл ладонью по поясу с самоцветами. – Вопрос в том, что делать с опасными порывами, к которым у людей может возникнуть склонность; с потенциальным пагубным влиянием на общество, и мой ответ таков: усилить контроль. Мы позволим третьеродным возделывать поля – пусть сами выращивают еду, в которой нуждаются; пусть строгают дерево и обтёсывают камень, куют металл, выдувают стекло – мы восстановим часть примитивных технологий. Одновременно с этим мы упраздним нательные кольца для всех нетворящих, включая детей… заменив их на неснимаемые браслеты. Случившееся в Западной провинции в который раз подчёркивает критический изъян нательного кольца: его ношение есть акт доброй воли. Но что, если сознание человека замутнено, и он перестал отличать добро от зла? Браслет будет невозможно надеть и снять без помощи солнцеслужителя – устройство уже в разработке. Оно устранит в зародыше львиную долю нарушений, а остальные возьмёт на себя новый орган – управление охраны правопорядка. Необходимость в нём назрела уже давно. Браслеты… Кари-Су покрутила запястьем, пытаясь представить, как это могло бы выглядеть на её руке, когда она ещё была детской, без перчатки. Блестящая штучка, у всех на виду – наверное, это было бы даже красиво. Соседи по залу уже погрузились в негромкое обсуждение грядущих нововведений, а Кари-Су нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ожидая знака, что можно расходиться; теперь она точно была готова к разговору с отцом, готова была ловить его хоть у выхода, хоть в коридоре – пусть объяснит наконец, что происходит! – как вдруг где-то не очень далеко раздался голос: – Освещающий! Вы сказали, ваш сын в Эмерии, и граница закрыта… Дело, конечно, касается отдалённого будущего – и все мы молим Пресветлое, чтобы этот миг не настал как можно дольше, но если он внезапно всё-таки настанет… кто унаследует ваш пост? Кто унаследует? Кари-Су едва не фыркнула в голос. Можно подумать, Дэй никогда больше не вернётся – что за глупый вопрос! Почему отец не отвечает так долго?.. Освещающий опустил голову и весь как-то сник, сгорбился; так выглядит человек скорбящий, оплакивающий потерю – Кари-Су уже видела отца таким и не думала, что увидит снова… Чем дольше длилось его молчание, тем беспокойней становилось на душе. «Ну же, скажи им! – рвалось из груди. – Скажи, что Дэй вернётся и всё будет как прежде, как раньше, когда мы вместе… когда мама…» Освещающий медленно расправил плечи; его взгляд, стрелой пролетев через зал, вонзился в Кари-Су, пригвоздив её к месту. – Увы, у меня больше нет сына, – слова прожгли тишину, и тишина запылала, как пламя погребального костра. – Для меня и для Амарата Дэй-Су потерян навсегда. У меня нет сына, и на смену мне не придёт новый Освещающий… это будет Освещающая – моя дочь, Кари-Су! Она наследует Дом Огненного Змея, а Дом Огненного Змея наследует высочайший пост. Впервые в истории Содружества во главе его встанет женщина! Голова закружилась, и Кари-Су вцепилась в колонну, чтобы не упасть. Вокруг тут же возникло свободное пространство – люди расступились, и продолжили расступаться, дорожка нарисовалась в толпе, и где-то там на другом её конце голос отца, странно-далёкий, почти неразличимый, сказал: «Иди сюда, Кари». Она пошла вперёд на негнущихся ногах. Осознание всё никак не наступало, мысли плохо цеплялись одна за другую. Освещающая? Она – Освещающая? Отец уже спустился с балкона и зашагал к ней, они встретились под куполом, он протянул руку с ободряющей улыбкой… Но глаза его не улыбались. Её отвлёк посторонний шум и приближающиеся отрывистые восклицания: «Позвольте!.. Пропустите!.. Я хочу видеть Освещающего!..» Затем людское море снова раздалось, выкинув на их островок взволнованную распорядительницу цитадели Эйерли, а за ней – ещё одного хорошо знакомого Кари-Су человека, при виде которого туман в голове рассеялся, будто сдутый порывом океанского ветра. – Нист-Арр?.. Что ты здесь делаешь?.. Бывший напарник скользнул по ней взглядом, ничего не ответив. Отец же при виде новоприбывших недобро сощурился. – Смотрите, кто всё-таки решил почтить нас своим присутствием! Мы уже и не ждали. – Меня задержала непогода, – распорядительница оправила платье и нервным жестом провела рукой по волосам. – Теперь я здесь и требую, чтобы вы немедленно открыли границу. – Ах требуете… – протянул отец с насмешкой, больше похожей на издёвку. – Ину-Дорр, если не ошибаюсь? Скажите же нам, уважаемая Ину-Дорр, почему я должен её открыть? – Потому что мой тхиэйре, Арр-Гилат, сейчас находится по другую сторону. Имя царапнуло, зацепило, но чем – Кари-Су в её смятенных чувствах не сразу поняла. – Да? – удивление отца было явно притворным. – И как же он туда попал? Ину-Дорр сжала кулаки и собиралась ответить – судя по её исказившемуся лицу что-то гневное – но Нист-Арр мягко положил руку ей на плечо. – Мама, давай я. Похоже, Освещающий хочет от нас публичного покаяния… Что ж, почтенное собрание. Да будет вам всем известно, что в 1525 году эры Разделения – иными словами, два года тому назад – на втором континенте людьми из Дома Изумрудных Вод была основана колония. Сто пятьдесят человек на двух кораблях успешно переправились через Восточный океан и заложили поселение, которое с тех пор выросло вдвое. Новые рейсы отходят летом и увозят к далёким берегам новых поселенцев, в основном из третьего, иногда второго сословия… Один возвращающийся корабль не успел дойти до Эйерли, когда перестала работать ключница. На этом корабле сейчас мой отец, Предстоящая Ллут-Вим, и ещё трое чистокровных солнцепричастных, а сам корабль – в море по ту сторону границы. В зале воцарилась мертвенная тишина, а внутри у Кари-Су, где концы наконец соединились с концами, всё вопило от возмущения. Семья?! И они скрывали! Нист-Арр рассказывал, что отец его водоход, но никогда не упоминал о матери, а Ину-Дорр даже тогда, на Солнцепразднике, ни разу не назвала имени своего тхиэйре! Дело вовсе не в её, Кари-Су, дырявой памяти – ей нарочно никто не говорил! – Как вам это удалось? – тишину наконец прорезал скрипучий голос – его обладателя ни с кем нельзя было спутать: Даэс-Фир, Поклоняющийся Центрального храма солнца. – Вы что-то сделали с барьером на морском участке – я слышал про мерцание в Сердце Границы – но если бы ключи для открытия были совсем не нужны, вас бы сейчас здесь не было… Каким образом корабли пересекали границу до сих пор? – Ключи нужны, – кивнул Нист-Арр, – мы просто поняли, как обойти систему оповещения. Когда недокармливаешь энергией две соседние опоры – пропускаешь зарядки, заряжаешь не в полную силу – отрезок барьера между ними начинает слабеть, истончаться, в нём иногда даже появляются дырки. Не настолько большие и постоянные, чтобы прошёл корабль, но если к такому участку в момент ослабления применить ключ, то окно откроется, будет широким и стабильным – а система его как будто не заметит. Сигнал в управление не пойдёт. Морской участок… Одна из опор – на острове Туок, и её… недокармливали энергией? Головоломка сложилась со щелчком, ярость взорвалась фейерверком, ярким и ослепительным. Подскочив к Нист-Арру, Кари-Су схватила его за отвороты накидки. – Ты!.. – прошипела она, задыхаясь. – Всё это время!.. «Не хочешь ли погулять, Кари! Поезжай на Солнцепраздник, Кари! Попробуй этот вкусный местный корешок – нет, что ты, живот не прихватит, а если вдруг – полежишь, отдохнёшь, я сам справлюсь с зарядкой, дело-то пустяковое!» Ты врал мне!.. Держал за дурочку!.. Нист-Арр выгнул бровь, оторвал от себя её руки, с лёгкостью преодолев сопротивление, и сказал: – Это было несложно. Лишь понимание того, где она находится, удержало Кари-Су от вульгарной брани. Она беспомощно оглянулась на отца – тот жестом приказал молчать. – Ну что, деталей достаточно? – в голосе Ину-Дорр слышалось нетерпение. – Можно перейти к делу? Да, мы участвовали в преступлении, признаём свою вину, и готовы понести наказание после разбирательства. Но вы должны открыть границу, чтобы впустить корабль; умолчу про свой тхиэр, но не оставите же вы целую провинцию без Предстоящей? – Почему же не оставлю? – отозвался Освещающий безмятежно. – Что?.. То есть как… – Предстоящая Ллут-Вим сама выбрала свой путь. Какие-то «далёкие берега» оказались для неё важнее родного дома. Не могла же она не понимать, чем это грозит обернуться? Посеяла зерно – пусть пожинает плоды. Лицо Ину-Дорр как-то разом посерело. – Мой тхиэр… Прошло уже больше двух месяцев… – И вы должны были понимать. Сейчас я не смог бы открыть границу, даже если бы захотел: ключница вышла из строя надолго. Возможно, навсегда. Пожинайте. Ину-Дорр попятилась, споткнулась, и упала бы, если бы Нист-Арр не подхватил её под локоть. Освещающий равнодушно отвернулся, словно уже забыл об их существовании. – Вы видите, что происходит? – воскликнул он, обращаясь к собравшимся вокруг. – Пока мы с вами трудимся на благо государства, пытаясь сохранить его в целости под напором врага, некоторые раскалывают его изнутри – и кто? Главы провинций, члены Совета! В итоге сразу в двух регионах нарушено управление – но ничего, ещё не поздно, мы всё это исправим. Грядущий год станет годом перемен! Освещающий снова вскинул руку, и на этот раз из его раскрытых пальцев полился свет; лучи веером разошлись над головами, переплелись с другими – и вскоре всё пространство под куполом сияло ярче, чем полдень середины лета. Кари-Су замерла в нерешительности; одна её часть хотела догонять Ину-Дорр и Нист-Арра, успевших куда-то скрыться – хотя бы чтобы оставить последнее слово за собой! – но осознание виража, который заложила только что её судьба, вдруг настигло её, с запозданием, как цунами. Кари-Су накрыло шквальной волной; рука сама собой взлетела вверх, а голос, полный восторга и победного ликования, слился с общим хором: – Перемен! Перемен! Перемен!