Убийство Бабочек

Среда

      Темно… Холодно… Одиноко…       Слишком зябко и мокро. Этот дождливый город напоминал ему о том, какой суровой и ненастной являлась его безотрадная и слишком ненадежная жизнь в одиночестве. Когда в остальных окнах горел теплый и ясный свет, в его, казалось, всего лишь тусклый от лампы, что можно приглушить, оставляя полупустую маленькую комнату в сумерках.       Тяжелое чувство обременяло всегда, стоит слегка поразмыслить о неведомом будущем, что с каждым тиком секундной стрелки становилось все страшнее и страшнее в своей неизвестности. Ему казалось, что чувство серьезного неудобства слишком тесно шло нога в ногу с ним по сей день с самого первого дня сознательного возраста.       Древесный привкус от свежего и теплого коньяка маячил на кончике языка и на сухих припухших от частого кусания губах, принуждал облизываться в сонном состоянии, чтобы хоть как-то их смочить. Гортань охватил жар, как только рефлекторно сглотнул собравшуюся за ночь слюну из чуть приоткрытого рта. Тошнило от съеденной на ужин еды, но и без нее было еще хуже. Голова словно опухла, гудела и пульсировала при каждом вдохе. Веки будто бы свинцовые и тяжелые, а легкие усердно пытались перестать принимать холодный воздух.       Очень знакомое ощущение.       Лезвие ножа блеснуло белой мимолетной вспышкой, пока глаза не захлопнулись от страха.       Он почувствовал, как губа отсеклась ближе к уголкам, залилась кровью — этой кислинкой противного железа, этим соответствующим медицинским запахом кабинета отца.       Алая жидкость, стекающая по подбородку чуть ли не ручьем, полилась прямо в глотку широко открытого рта. Боли нет. Только неоправданная паника засела внутри.       Уши оглушил дикий хохот мальчишек, тыкающих его палками, пока он старательно барахтался в ледяной воде. Руки не чувствовались одним целым, пальцы с трудом хватались за обжигающий огнем лед, пока одежда становилась все тяжелее и тяжелее.       Тяжко. Непосильно. Тянуло вниз.       Странно, так зверски стучало сердце. Ну, и поделом ему. Он все равно не мечтал продолжать барахтаться. Мокрые ресницы решительно закрыли собой все глумливые лица, захлопнулись, и темнота его окружила, а вода обвила теплотой.       Так страшно.       Он больше не хотел оставаться один во тьме. Но он ничего не мог поделать с этим.       Вынырнув из воды проруби, Кирилл вынырнул из-под одеяла, упал с кровати, больно приземлившись на затылок, охлаждаясь прохладой комнаты. Сердце бешено стучало, стоило ему задышать полной грудью. Шрам на губах разболелся противной и фантомной болью, совсем нефизической. Язык прошелся по нему, словно это могло чем-то помочь. В горле совсем пересохло.       Кирилл прилег обратно, перевернулся на бок, уткнулся в горячую, пропитанную потом ткань подушки, прихватив мокрой спиной прилипшую футболку и край простыни, ощущая, как сердцебиение невольно загудело в висках. Под одеялом так жарко, да и скинуть сил не хватило, только вытянуть ногу и почувствовать холодок, сводящий ступню.       Темно. Значит, снова проснулся посреди ночи. В стакане, на маленьком столике возле кровати, нет желанной воды: выпил всю за ночь.       Кирилл потянулся к телефону, отцепил от шнура зарядки, еле держа сонные глаза открытыми, и сразу же набрал первый номер, который пришел ему на ум.       — Алло?.. — раздалось из трубки после нескольких монотонных гудков. Слышался какой-то гам из динамиков телефона, но Кирилл сконцентрировался на голосе Глеба. Он не произнес ни слова, стараясь ровнее дышать, пока боролся с давящими на грудь паникой и страхом от кошмара. — У тебя что-то случилось?       — Хочешь поесть? — Кирилл не сразу понял, кто ответил абоненту. Услышал какой-то хриплый и излишне дрожащий голос. Будто бы кто-то давил на тонкую гортань, а изо рта выходили лишь всхлипы, похожие на слова. Кажется, это был он сам — он прочистил горло. — Голова болит от похмелья, я бы не отказался от чего-нибудь острого.       — Сейчас два часа ночи, Кирилл… Что на самом деле случилось?       Кирилл прикрыл глаза, прислушиваясь к новым звукам, исходящим из динамика, как только заскрипела дверь.       Глеб решительно куда-то направлялся. Шаги звонкие и отчетливые: под ногами, получается, плитка. Вдруг, стоило очередному скрипу раздаться, как послышался гам, бряканье, смех и на этот раз громкая музыка. Кирилл сразу же узнал в этой каше из звуков подпольное казино «Среды», и память сама надумала запах табака и спирта.       По ту сторону Глеб приметно затянулся сигаретой, вероятнее всего, держа ее в длинном излюбленном мундштуке, что пестрил узорами золотого и кофейного окраса, присев, однозначно, в любимом уголке с растениями.       Кирилл с трудом вспоминал очертания лица друга, черт бы побрал его память.       — Не молчи так долго.       — Я чувствую себя отвратительно, — сознался Кирилл. — Наверное, простыл из-за вчерашнего ливня. Ох… Раньше хоть сутками стоял под дождем и ничего, а сейчас промок до нитки — и температура под тридцать восемь. Я не уверен, не помню, куда положил градусник.       — Пойдешь на работу, надень, пожалуйста, маску. Не хочу, чтобы ты заразил сотрудников.       — Ты такой бессердечный, — обидчиво протянул он, укутавшись полностью под одеяло, опаляя невыносимым жаром. Тело разом заныло в разных местах, стоило согнуть колени. — Ух… Что ты делаешь в «Среде» так поздно? И без меня?       — Только что закончил разговаривать с Милюковой, — коротко ответил Глеб и снова затянулся. Намного дольше, чем обычно. — К чему этот обидчивый тон? Пока ты где-то гулял под дождем, я нашел убитую Анну Бархову в ее же доме и только недавно смог освободиться от полицейских. Что скажешь на это?       Кирилл замер, распахнув глаза. Он быстро поднялся на локтях, игнорируя пульсирующую боль в висках.       — Убитую? — повторил он, не веря собственным ушам. — Как это?.. Что случилось?       — Хм. Там… — Глеб замолчал. — Тебе бы самому взглянуть. В комнате, где ее убили, ужасный бардак, а сама Анна… Можно сказать, зверски была убита. Ты говорил, что она сказала тебе, что ее скоро убьют, так?       — Ах, ну?.. Да, но она не выглядела встревоженной или испуганной, просто смирившейся.       — Смирившейся, да? Она не говорила что-нибудь еще? Не говорила, кого подозревает?       Кирилл аккуратно лег обратно, перевернулся на спину, ощутив влажные простыни, прилипшие к открытому от задравшейся футболки участку спины, и тяжело закашлялся чуть ли не подавившись собственной слюной.       Он нахмурился, вытерев подбородок рукой:       — Ох… А ты-то чего так нервничаешь? Это с тобой связано?       — Если бы нет, стал бы я осведомлять тебя об этом? Папка Анны пропала. Я перерыл все, но не нашел, полиция быстро приехала. Когда я позвонил им, я не думал, что это может быть связано с «Бабочкой». А когда я сопоставил факт, что недавно и моя папка пропала, еще и то нападение на меня, времени было мало.       Кирилл поджал губы, прошипел сквозь зубы, теперь понимая, что Анна явно знала, что ей недолго осталось, так решила и Глеба подставить. Зачем он только согласился принести ей папку Глеба?       — Что такое? — продолжал Глеб, и по голосу было понятно, что он о чем-то догадывается. — Что-то вспомнил?       — Нет, но что за папки-то?       Глеб пару секунд молчал, и Кирилл ощутил, как паника заставила его ерзать на месте и покусывать пальцы рук.       Глеб громко выдохнул дым, остановив поток мыслей:       — Ты ведь о них совсем не знаешь, да? — наконец начал он, и Кирилл с облегчением выдохнул. — После того, как ты покинул страну, мы остались без твоего руководства. Между нами начались конфликты и дележка, так что мы продержались немного, через семь лет мы закрыли дело триста тридцать два на том, что разделили всю информацию о «Бабочке» между собой таким образом, что без всех папок невозможно будет никого подставить.       Кирилл нахмурился. Если сейчас спросить об этих «мы», которых он должен однозначно помнить, то Глеб поймет, что у него амнезия. Если он спросит, что такое дело триста тридцать два — тот же исход. Оставалось только догадываться, сколько было участников и сколько информации о самой «Бабочке» существовало.       — Поэтому, если папка Анны тоже была украдена, значит, кто-то явно хочет завладеть ими всеми. Мне только нужно понять, действительно ли это так, — продолжал рассуждать Глеб. — Если бы я мог только посмотреть еще в сейфе под картиной. Но Бархов запретил прикасаться к делу убийства Анны, ему выгодно сейчас быстро закрыть дело, чтобы получить страховку.       — Глеб, нельзя же отменять этот мотив! — неосознанно выкрикнул Кирилл, а потом закашлялся. — Давай не будет спешить с выводами и нервничать на пустом месте.       — Ты же знаешь, если я не проверю, я не смогу уснуть.       — Ладно, ладно, я что-нибудь придумаю.       — Делом занимается определенный круг лиц, которым доверяет Павел, наверняка он их подкупил, и я, конечно же, не отношусь к доверенным лицам. Но Милюкова сама заинтересовалась этим делом, так что пока скрывает от Николая, что занялась этим убийством. Можно сказать, она участвует в нем неофициально.       — Николай ее начальник, не думаешь, что из-за этого у нее могут быть проблемы? — Кирилл сполз с кровати, чтобы взять выкинутый под нее спрей для носа, потому что на пьяную голову не стал колоться, отчего нос казался заложенным и ужасно зудел. — Подожди, а она вообще тут причем?       Глеб снова замолчал, и Кирилл так и застыл на месте.       — Глеб?       — Наверняка она тоже думает, что ее папку могут украсть. Отдел под руководством Николая работает над этим делом, но самого Колю я не видел, так что Бархов явно дал мне понять, чтобы я там не светился.       — Черт, — прошипел Кирилл, понимая, что сказал что-то достаточно компрометирующее о его памяти, но Глеб, кажется, был настолько озабочен своими мыслями, что даже не заметил этого. — Что теперь собираешься делать?       — Надо попасть на место убийства, но так, чтобы об этом не знал Бархов.       — Так подкупи полицейских, дел-то?       — Если бы я мог, я бы сделал это еще раньше, — Глеб только сильнее разозлился, раздраженно вздохнув. — Если я хотя бы намекну на взяточничество в отделе Николая, об этом он сразу узнает.       — С чего бы?       — Синица ему все докладывает, — он устало вздохнул, отчего Кирилл не смог сдержать смешка. — Я не думал, что он пойдет против меня и наоборот будет докладывать обо мне сыну. И кто знал, что Бархов будет совать мне палки в колеса и сделает все, чтобы над убийством Анны работали те полицейские, которых я не смогу подкупить.       — А я говорил, что от гиперопеки ничего хорошего не надо ждать.       — Я просто беспокоился о безопасности Коли, я не думал, что мне это аукнется.       — Может, тогда сменишь Синицу кем-то другим? Например, Орленок? Она твоя приближенная, еще и работает лучше всех.       — Не думаю, что смогу… Просто так отнять Синицу у Коли. Они так подружились, — задумчиво произнес Глеб. — Ладно, неважно. Сейчас не об этом надо думать.       — Подкупи Милюкову, она явно не растрещит об этом, к тому же она тоже заинтересована в ответе, есть ли в том сейфе папка или нет. А пароль от сейфа знают только ты и Павел, и вряд ли Милюкова попросит его открыть сейф. Ты же знаешь, как люди, крышующие ритуальные агентства ненавидят полицейских-конкурентов. Они без тебя поцапаются, Бархов явно допустил Милюкову ради какой-то выгоды. Наверняка она предложила отдать часть своей доли ради этого расследования.       Кирилл подождал, пока Глеб обдумывает его предложение, рассматривая поднятый сейф-пакет с порошком.       — Хорошая идея, — наконец заявил Глеб. — Жду тебя у Анны дома. Не опаздывай.       И не дождавшись ответа, он сбросил вызов, оставляя Кирилла снова наедине с собой. Кирилл чертыхнулся, любит же он заставлять работать сверхурочно.       Он скинул одеяло. Прохлада сразу же окружила потное тело, заставляя мурашками покрыться кожу, превращая ее в гусиную. Все кости ломило в ноющем покалывании, но обращать внимание к просьбам тела позаботиться о простуде Кирилл определенно не станет, пока на кону стояла забота о его же косяке с папкой.       Влажные ступни коснулись мягкого ковра. Включил свет, бьющий глаза жжением. Живот скрутили голод и тяжелое ощущение от проглоченных вчера капсул с лекарствами, в которых от лекарств ничего и не было. Он принимал их на работе, чтобы хоть как-то сконцентрироваться на делах и не ощущать физической ломки. Под видом лекарств было легче закидывать в себя амфетамин, но от этого всегда болел желудок.       Однако Кирилл снова не поддался просьбам, снимая через голову чужую футболку, прилипшей к горячей коже из-за дрянной липкости, и вышел из одинокой спальни. Кирилл не вернет футболку ее хозяину: в ней так удобно спалось. Хотя все же избавиться от запаха духов Саши стоило бы в первую очередь. Аромат цитруса такой дурманящий, несмотря на то, что почти не чувствовался. А лишние мысли о ком-то желанном и о вожделенных прикосновениях совсем не сулили хорошее настроение.       Он забросил футболку в стиральную машину, захламленную другой одеждой.       Кирилл оглянул себя в зеркале, рассматривая мешки под глазами. Редко спать и видеть одни лишь кошмары вряд ли шло ему на пользу.       Кирилл после того, как чуть ли не заснул в горячей воде, расслабившись в ванне, разминая суставы и забыв одеться, прошел мокрыми и босыми ногами на кухню, проходя по пыльным монохромным и по-зверски холодным плиткам. Все же решил поесть перед делами, но пустой холодильник имел другие планы. Взгляд упал на просроченное молоко и раскрытые шпроты. На обеде поест, решил он, заранее выпив лекарства, которые смог найти, чтобы не сделалось еще хуже под конец дня.       Холодная обивка стульчика кусала горячую и распаренную водными процедурами кожу. Кирилл согнулся, после сгорбился сильнее, опираясь на согнутую в локте руку на поверхности столика, и внимательно изучал шрам в отражении настенного зеркала.       Совсем призрачный укол боли почудился весьма ярко. Стоило ему закрыть глаза на пару секунд, справляясь со странными ощущениями, то снова перед ними вставало отвратительное событие. Как он старался удержаться на кромке льда, расцарапывая все кончики пальцев в кровавое месиво, оставляя новые дорожки красной жидкости к чуть потемневшим старым; как ноги слабели от леденящей воды; как какие-то мальчишки тыкали в него палками и иногда наступали на крохотные ладони, как только понимали, что он лучше уцепился, чтобы непременно вылезти.       Его шрам был так глупо заработан? От каких-то детей?       Время медленно ползло по наручным часам, к счастью, в такое раннее время не было пробок, и Кирилл добрался до дома Анны быстрее, чем планировал.       Глеб выглядел слишком усталым, иногда посматривая на наручные часы в ожидании. Возле забора все еще ходили полицейские, искали хоть какие-то улики, но любые следы давно смешались в грязи после дождя. Наверняка просто делали видимость работы, чтобы после написал отчет по делу и закрыть его, найдя какого-нибудь добровольца взять на себя преступление, которому наобещают за отсидку крупную сумму. А Бархову — страховка и свобода. Хороший и примитивный вариант развития событий.       Кирилл показательно захлопнул дверцу машины, держа пальто в согнутом локте. Из-за простуды сегодня аномально жарко для дождливого городка, а тело так и не переставало потеть. Глеб заметив его, ритмично идущего навстречу, нахмурился и заставил тут же хотя бы накинуть пальто на плечи.       Зайдя в помещение, сразу же наткнулись на Милюкову, стоящую над душой следователей.       — Смотрите-ка, кто пришел собственной персоной, — язвительно начала она, заметив их, но кому именно она обратилась, они не поняли. — Помни, что ты здесь благодаря тому, что я очень добросердечная.       Кирилл фыркнул, закатив глаза, и тогда Милюкова заметила его, опустив на него удивленный взгляд:       — А ты тут… Каким таким боком? — она вновь глянула на усмехнувшегося Глеба. — Почему ты не сказал, что он вернулся?       — Хорош болтать, — Кирилл нахмурился, натянув маску до носа, закашлявшись, отчего Милюкова поморщилась, отойдя на приличное расстояние. — Показывай труп.       Они молча направились следом за ней, пока не зашли в пустой коридор, где почти не было сотрудников. Милюкова вдруг словно проглотила язык, потому что Кирилл запомнил ее из-за язвительной грубости. Сейчас же, чем ближе к комнате, где все произошло, вела себя так, будто бы вся эта ситуация пугала ее не меньше, чем наивного ребенка, верящего в монстра под кроватью. Ее пальцы, усыпанные родословными перстнями и обручальном кольцом, мелко дрожали, а сама Милюкова бледнела на глазах.       — Только слишком там не дыши, там вонище пиздец, — заявила Милюкова, пихнув Кириллу перчатки, бахилы и шапочку. — Смотри, ничего там не испорти, мы хоть и все сфотографировали, но пока нельзя трогать место преступления.       Милюкова резко остановилась возле двери, пока Кирилл снял пальто, отдав Глебу, засучил рукава рубашки, натянул предложенные перчатки, надел бахилы и шапочку.       Кирилл глянул на Милюкову, прищурившись:       — Почему ты дала возможность увидеть ее? — вдруг задал вопрос он. — Почему не доложила начальнику об этом деле?       — Я тебе, что собака, а?! — огрызнулась она, а потом раздраженно выдохнула на челку рыжих волос. — Ты сам знаешь, почему Новиков ничего не знает. Если это дело будет курировать Новиков, Бархову не видать страховки, а мне ответа.       Милюкова презрительно глянула на Глеба:       — И я надеюсь, никто не расскажет ему об этом, — она нагло усмехнулась, когда заметила, как тот стиснул челюсть. — Хотя да, о чем это? Информатору, который пропускает мимо глаз утечку информации ради того, чтобы поиграть хорошего папочку, не интересно, чтобы у его любимого сыночка появились проблемы с Барховым.       — Следи за словами, — прошипел Кирилл, нахмурившись. — Я тебе язык вырву, если продолжишь так говорить о моем племяннике.       Милюкова только махнула рукой, но ничего не сказала больше.       Кирилл тяжело вздохнул:       — Ты же понимаешь, что, пропустив нас на место преступления, ты нарушаешь обещание с Барховым. Не боишься за свою голову?       — Я отлично понимаю, но ты и сам знаешь, что я не могу просто так это оставить. Папка с информацией — это единственное, что нас всех защищает. А при обыске ее не было обнаружено. И раз Глеб здесь, — она указала на него, гадко улыбнувшись, — то у кого-то похожие проблемы, а это определенно означает, что убийство связано непосредственно с нашим проектом.       Она скрестила руки на груди, стараясь скрыть волнение:       — Не будь этой всей возни с папками, я бы первой помогла Новикову поймать Бархова с его аферой со страховкой. Уверена, ему даже пару дней хватило бы собрать всю информацию и доказательство того, что это он заказал убийство собственной жены. Но теперь, когда мы не можем найти папку Анны, я не уверена, что дело такое простое. Может быть, это и входило в планы Бархова, но это точно не обычный заказ у киллера. Я не хочу попасться под удар, если это так на самом деле. Даже если ты никак не относишься к этому напрямую, ты же понимаешь, что тот, кто сотворил это с Анной… Ему будет с высокой колокольни плевать, как давно ты отошел от дел. В твоих интересах остановить все это и найти папку. И, эй, я уверена, если мы оба будем друг другу помогать в следствии, то мы останемся живы.       — Хочешь, чтобы мы помогли тебе? — уточнил Кирилл, скрестив руки на груди. Он был в своем уме, чтобы не водиться с такими людьми, хотел было отказаться, как Глеб положил руку ему на плечо, заставив посмотреть на себя. — У тебя есть что сказать?       — Да, — начал Глеб, и Милюкова хмыкнула. — Думаю, нам все же стоит расследовать это дело вместе.       Кирилл тяжело вздохнул, однако все равно кивнул в согласии:       — Проверьте сейф, я пока займусь местом преступления, посмотрю, что могу найти.       Глеб лишь слабо выдохнул, разминая пальцы, которые совсем недавно сжал до белых костяшек, а потом улыбнулся ему, когда оглянулся через плечо, идя за Милюковой.       Кирилл приоткрыл дверь, морщась от стоящего запаха. Он сразу же наткнулся на искореженное в пытках тело Барховой. Он резко почувствовал, как тошнота связала глотку колючими узлами. Давно он не находился в одной комнате с трупами.       Он осторожно осмотрелся: на разной мебели стояли карточки с номерами улик, но в остальном здесь творился хаос из разбросанных вещей и открытых тумбочек, ящиков и комодов.       Кирилл прошел до середины комнаты, где и развалилась Бархова, все еще привязанная к стульчику. Кирилл вытянул из кармана пиджака футляр очков и надел их, присев на корточки, чтобы рассмотреть все причиненные увечья. И правда, тело растерзано, словно голодный хищник сначала долго игрался с жертвой, прежде чем сделать последний укус на шее.       Он осмотрел тело, замечая все гематомы, раны и сломанные кости.       Кирилл внимательно рассмотрел полосу на горле. Кровь вся засохла, покрылась корочкой за это время, но ткань полотенца, в которое была укутана Анна, все еще влажная. Глянув на такие же засохшие следы ручьев крови со рта, Кирилл приоткрыл ей губы, чувствуя, как мурашки пробежали по затылку. Некоторые зубы сломаны, остались только осколки, а большинство попросту отсутствовали. Вся полость была в крови.       Кирилл принюхался: пахло масляной кислотой. Он осмотрел пол, но не нашел никаких следов рвоты. Он нахмурился. Пол был действительно чистым для места преступления. И хоть запах фекалий и мочи был невыносимым, ничего из этого он под стульчиком не нашел, только обивка вся пропиталась выделениями.       Кирилл наклонился к полу, стянув маску на подборок, вдохнув полной грудью. Моющее средство. Кирилл чувствовал его по всему дому, но здесь оно было куда слабее. Если кто-то и убирался после убийства, то выборка улик для уничтожения была странной.       На месте предполагаемого убийцы Кирилл бы сначала избавился от трупа, после чего от следов и того, что учинил, пока искал нужную вещь. Значит, убийца явно не стремился замести следы за собой, а показательно оставил здесь труп.       Когда он начал осматривать ступни, дверь заскрипела, и в проеме встали Милюкова с Глебом.       — Как прогресс? У нас ничего путного, только документы о купле-продажи и всякие драгоценности, да и то большая часть принадлежит не Анне, — сказала Милюкова, прошагав к нему, в любопытстве наклонившись, сжав нос платком. — Потом с отчетом нашего патологоанатома сверим, так что не стесняйся делать ошибки в умозаключениях.       — Без вскрытия могу только предположительно рассказать, что здесь произошло, — заявил Кирилл, не отвлекаясь от рассматривания окровавленных щиколоток, пропустив мимо ушей издевку. Он мельком глянул на все еще стоящего в сторонке Глеба, по которому можно было вычислить, через сколько секунд он упадет в обморок от вида трупа и стоящего здесь запаха. — Но давайте не здесь.       Он, поднявшись, выпрямился, снимая перчатки с влажных ладоней, и вышел следом за теми, прикрыв дверь. Глеб скрестил руки на груди, выглядел совершенно неважно, а вот Милюковой наоборот было невтерпеж все услышать.       — Примерная смерть наступила вчерашним вечером, судя по цвету нанесенных гематом. Лучевая кость правой руки по ощущениям раздроблена чем-то тяжелым и тупым, вроде молотка, но это может подтвердить только вскрытие, вторая же рука вывернута назад. Пять пальцев сломаны. Щиколотки разрезаны, скорее всего, чтобы обездвижить. Голень вывихнута. Зубы сломаны и выдернуты с корнем, нос разрезан на четыре части. Уши, судя по повреждениям, тоже выдернуты…       Кирилл записывал свои же наблюдения в блокнот, пока остальные двое молча слушали, а на их лицах все сильнее появлялось беспокойство.       — Челюсть у нее сломана, глаза выколоты, возможно, именно перед этим были разрезаны подвижные веки. Вырезан язык. Ее долго избивали, потом наносили ножевые ранения в незначительные места, не угрожающие быстрой смертью. И еще… — Кирилл запнулся на секунду, уставившись в записи. — Есть ожоги на более глубоких ранах, их прижигали, наверняка чтобы Анна не умерла от кровотечения. Смею предположить, что каждый из нанесенных ударов были сделаны с определенной остановкой, Анна не смогла бы пережить столько за раз.       Кирилл поджал губы, нахмурившись, и тогда Глеб спросил:       — Что-то не так?       — Нет, но есть странное чувство, что я что-то упускаю из вида, — он мотнул головой, после чего пальцем указал на свое горло. — Но умерла она из-за разреза на горле. Разрез глубокий, но не касается сонной артерии. Умерла оттого, что захлебнулась кровью, а не от потери крови. Примерно мучилась от этого две-три минуты.       — Господи… — все же вырвалось у Глеба.       — Неужели нас такое же ждет? — Милюкова помрачнела, а потом решительно посмотрела на Глеба. — Нам как можно быстрее нужно найти этого психа!       — Это еще не все, — встрял Кирилл, отчего у двоих расширились глаза от удивления. — Мне кажется, что кто-то перенес тело в другую комнату.       — Кто-то? — переспросил Глеб, нахмурив брови. — Хочешь сказать, что здесь был еще один человек?       — Не утверждаю, только предполагаю. Для того, чтобы быть полностью уверенным, мне нужен отчет о вскрытии, но все же я заметил, что кровь на разных ранах свернулась в разное время. Это обычное дело, если раны наносили с остановками, только разрез на горле… На нем кровь должна была свернуться куда позже остальных из-за глубины разреза и того, что оно было сделано последним или одновременно с последними.       — Хочешь сказать, что сначала ее убили, а потом начали пытать? — скептически протянула Милюкова, выгнув бровь. — В чем смысл?       — Подумай сама, — он раздраженно закатил глаза. — Кто из нас работает в полиции?       — Эй, я просто ловлю преступников и провожу допросы, расследованием занимаются следователи, — проворчала Милюкова. — Так что? В чем смысл?!       — Хочешь спросить: в чем смысл того, что ты работаешь в органах, если связать простые вещи не можешь? — поддел ее Кирилл, отчего она покраснела от гнева, но он лишь фыркнул. — Давайте сделаем вид, что моя пока что непроверенная гипотеза верна. В чем смысл пытать труп и перетаскивать его на другое место? Есть догадки? Глеб? Ты хоть что-нибудь предложишь или тоже котелок не варит?       — Говори прямо, нам сейчас не до шуток, — попросил Глеб, вытянув руку перед Милюковой, которая уже была готова кинуться на Кирилла. — У тебя есть предположения, почему бы не поделиться с нами?       Кирилл хмыкнул, словно обдумывая мысли в голове, пока двое терпеливо ждали ответа.       — Смысл есть только в том случае, если предположительно двое не были в сговоре изначально или вообще не пересеклись в тот вечер, — он нахмурился, прикрыв веки, пытаясь в голове выстроить картину. — Итак, я думаю, что здесь был человек, который искал ваши папки, и еще тот, кто явно имел что-то личное к Анне.       — Почему ты не допускаешь вариант, что это мог сделать один и тот же человек, чтобы узнать, где лежит папка Анны? — начала Милюкова. — Этот вариант нельзя исключать, пока у нас не будет отчета о вскрытии.       — Ты права, но мою гипотезу подтверждают еще два факта, — Кирилл показал два пальца, сгибая их, пока перечислял. — Во-первых, труп перетащили, настоящее место преступления там, где больше всего будет вонять средствами для уборки. Во-вторых, зная, что в той комнате не произошло убийство, мы можем предположить, что поиск папки тоже мог быть подделан, ведь в других комнатах нет такого бардака.       Глеб задумчиво потер подбородок, а потом чуть расслабил плечи и больше не выглядел обеспокоенным:       — Значит, у тебя есть доказательства и того, и другого?       — Есть, — Кирилл усмехнулся, — но они вам не понравятся. Я знаю, что твоим коллегам, Катя, совершенно все равно на раскрытие преступления из-за Бархова, но ты-то куда глядела?       — Нарываешься? — она засучила рукава рубашки, вот-вот готовая махать кулаками, но Глеб снова перегородил ей путь.       — Кир, прошу, — произнес он, недовольно глянув на Кирилла.       — Хорошо-хорошо, — Кирилл выставил руки перед собой в защитном жесте. — На месте преступления должно не только пахнуть дерьмом, но и там его должно быть достаточно под трупом. А под Анной ничего нет, только след на обивке стульчика, словно ее на стульчик посадили только после того, как испражнилась, понимаешь?       — Хочешь сказать, что под ней недостаточно дерьма? — Милюкова весело хмыкнула. — Ладно, а дальше что?       — Запах моющего средства не такой сильный, как в гостиной. Вероятнее всего, там и есть настоящее место преступления.       Кирилл резко развернулся на пятках и быстро пошел в сторону гостиной. Не дождавшись, пока его собеседники догонят его, он опустился на колени рядом с кофейным столиком, привлекая внимания сотрудников полиции.       Милюкова громко прыснула, когда Кирилл почти вплотную прижался носом к паркету, громко вдыхая воздух. Глеб только отвернулся, прижав пальцы к переносице, словно ему было стыдно наблюдать за тем, как его друг ползал по полу и что-то вынюхивал.       Кирилл тогда резко поднялся на ладонях:       — Не пахнет серной кислотой или другими средствами, которые могли бы отчистить следы крови. Значит, здесь работал не особо умный человек. Стоит здесь все осмотреть люминолом, вдруг остались какие-нибудь следы, — заявил он, а потом кивнул своим же мыслям. — Это подтверждает, что изначально оба человека не были в сговоре.       — Каким образом, гений? — раздраженно спросила Милюкова.       — Зачем нужно было пытать труп, перетаскивать его в другую комнату и вымывать комнату, убирая все следы того, что здесь все и произошло? У этого человека было что-то личное, поэтому, когда настоящий убийца взял папку и ушел, ему дали шанс отыграться. Пытки — сплошные эмоции, особенно пытки трупа. Но, чтобы не было подозрений того, что здесь был и второй человек, он сделал все, чтобы место преступление выглядело так, словно Анну пытали для того, чтобы узнать, где находится папка.       Глеб и Милюкова переглянулись, когда Кирилл встал, наконец развернувшись в ним лицом:       — Выдвигаю еще одну теорию: они не были в сговоре, но один видел все, что делал тот, кто взял папку Анны. Ведь он все-таки имитировал место преступления, — Кирилл на секунду задумался, а после улыбнулся и подошел к ним, обратившись к Милюковой. — Что ж, свою работу я сделал, мне нужен только отчет о вскрытии.       — Кир, — начал Глеб, как-то извиняюще приподняв уголки губ, поставив руку на его плечо, — мы ищем того, кто убил Анну и забрал ее папку, так что…       — Все это было бессмысленно! — прервала Милюкова, показательно ковыряясь в ухе, а потом она нагло усмехнулась, когда Глеб нахмурился, цокнув. — Давай на чистоту, Бархову плевать, кого посадить, а у нас есть много добровольцев и тех, кто мешает нашей работе. Мы просто кого-то из них посадим за это дело. Мы в плюсе, Бархов в плюсе, а вот с делом папки мы не продвинулись. И твои жалкие теории ничего не значат.       Кирилл на это только пожал плечами, однако довольная улыбка так и не пропала с его лица. Он глянул на Милюкову, лукаво прищурившись:       — Тебе нужно найти тех, кто точил зуб на Анну, а также проверить алиби на день убийства. Важно начать расследование с двух сторон, если мы имеем двух виновных. И я точно знаю, что отчет, который ты обязательно для нас добудешь, только подтвердит мою гипотезу, — спокойно продолжил он. — Глеб, мы займемся теми, кто заинтересован «Бабочкой».       — Это может быть любая жертва «Бабочки». А их сотни, если не больше.       — Если это касается тебя, мне неважно, я найду всех, кто угрожает тебе,— вздохнул Кирилл. — Но сначала мне нужно узнать, кто все-таки барыжит за твоей спиной. Ах, сколько мороки с вами…              Через окна комнаты совещания на стол падали лучи солнца, согревая сотрудников после улицы, где бушевал холодный ветер, растрепав всем волосы. Пока кто-то поправлял прическу, кто-то готовил документы, а кто-то разговаривал с коллегами, Юрий сидел, нервно стуча ступней о пол и кусал ноготь большого пальца.       Сегодня все шло не так, как хотелось. Электричка уехала, когда ему оставалось сделать пару шагов, чтобы запрыгнуть в нее. Главное, сосед подвез его, так что он не опоздал. Однако успел забыть пропуск в прихожей и приготовленный со вчера на сегодня обед. А теперь он единственный волновался из-за того, что к начальству присоединится еще один человек из главного офиса. Глеб Николаевич написал эту новость в групповой чат, аргументировав это тем, что им нужна помощь в восстановлении документов, которые были похоронены под обломками потолка.       Собственно, не удивительно, что никто не обратил на это внимание, ведь это их не коснется, а вот Юрий будет работать напротив двух руководителей в одном кабинете. И это не давало покоя со вчера. Еще и Глеб Николаевич что-то не спешил приходить. Ему с первого месяца работы здесь присвоили титул «Никогда не опаздывающий душнила», конечно, в узких кругах коллег; наверное, поэтому его сегодняшнее опоздание казалось странным и неуместным.       Тогда дверь распахнулась, отчего Юрий, изведенный своими же мыслями, чуть ли не подскочил на месте и тут же вернулся назад, когда в зал рывком проскочил Кирилл. Однако за ним сразу же элегантно зашла высокая женщина, громко цокая каблуками роскошных туфель. Махнула рукой, убрав прядь золотистых прямых волос назад, другой держала снятый пиджак на согнутом локте.       Она вдруг осмотрела всех анализируемым и хмурым взглядом изумрудных глаз. Рядом с этой женщиной Кирилл выглядел как четырнадцатилетний ребенок, еле достигая макушкой ее плеч.       — Эта красотка на сегодняшний день ваша начальница с большой буквы, — заявил Кирилл, но из-за маски его было приглушенно слышно, к тому же закашлялся. — У Глеба Николаевича сегодня совет директоров и несколько встреч. Он вам не доверяет, поэтому прислал зама из главного филиала. К тому же она проверит вас, как вы умеете работать без начальства.       Не успел он закончить, как заместительница обрушила на него взгляд полный злобы и недовольства. Кирилл тут же замолк, не пытаясь смотреть на нее в ответ, неловко потирая шею, быстро переместился в дальний уголок, подальше от такого давления.       — Пожалуй, я представлюсь сама, — начала начальница, дурманя холодным и низким голосом каждого сидящего в зале. — Я, Наталья Витальевна, заместительница, а также секретарша гендиректора Глеба Николаевича. На сегодняшний день попрошу вас обращаться ко мне, если у вас будут проблемы. И сегодняшний рабочий день должен быть насыщен оперативной работой.       Наталья Витальевна изящно опустилась на кресло начальника, накинула пиджак на плечи и скрестила руки на груди:       — На данный момент прошу вас провести краткий инструктаж и ввести меня в курс дела вашей работы и коллектива. Кто желает? — она осмотрела каждого сотрудника, но никто не отозвался. Все сидели молча и явно недовольные очередной заменой. — Хорошо, пожалуй, первым будет ваш секретарь. Пожалуйста, встаньте и представьтесь.       Юрий не вставал, не открывал рот, а другие коллеги не давали никакого признака, что он секретарь. Своих не сдают, когда находят противника в чужом лице.       Юра заерзал на стуле, когда Саша слегка пихнул его под локоть. А он и не собирался делать вид, что существует сейчас. Ему иногда удавалось вести себя настолько тихо, что, начиная говорить по теме, заставлял Глеба Николаевича подскакивать на месте и хмуриться. А потом еще час выслушивал воспитательную беседу, мол, нельзя же играться на работе и пугать людей. Вам должно быть стыдно, Юрий!       Он поджал губы в усмешке. Иногда пугать Глеба Николаевича было смешно.       Наталья Витальевна сморщила светлые брови:       — Понятно… — она приподняла руку, отчего Кирилл поморщился, нехотя отдернув от себя родное, и в ее раскрытую ладонь лег его телефон. Начальница набрала номер, и почти сразу же гудки прекратились. — Глеб Николаевич, прошу меня простить, но ваш нынешний коллектив не хочет идти со мной на контакт. Не могли бы вы снова описать вашего секретаря, чтобы я смогла спросить с него за неподобающее поведение?       Юра икнул, заливаясь краской, пока на него насмешливо стали пялиться коллеги. Только пришел на работу, и вот опять — попал по самые не балуй. И что, вообще, значит это «снова»? Глеб Николаевич уже сетовал ей о нем?       — А-а?.. — громко раздался ответ, и почему-то это только сильнее заставило брови руководительницы скривить кожу переносицы. — Ну-у… Он мог опоздать, Наталья, — и сказал он это как-то слишком мягко, отчего Юрию казалось, что еще чуть-чуть — и у него пойдет густой пар из ушей. — Я уверен, он не будет вести себя неподобающе.       Юрий прикрыл глаза рукой, потому что последние слова тот сказал насмешливо, отчего по спине пробежали мурашки.       — Нет, я посчитала, — продолжила Наталья Витальевна, — все сотрудники на месте. Я не хочу занимать у вас слишком много времени, Глеб Николаевич. Будет лучше, если вы не будете защищать своих подчиненных.       — Ах… Как скажете. Секретарь — Юрий Поляков, альбинос, его сразу узнаете, — он сдался быстро. Даже немного обидно.       Юрий аж прикусил язык, когда заметил метнувшийся к нему взгляд заместительницы. Он буквально пропитан нетерпением и остротой. Неприличной неприязнью!       — Не будьте столь строгой, Наталья, — говорил начальник, как-то заискивающе, — я отправлю весь материал вам на электронную почту. Я просто прошу вас помочь мне с работой из-за утечки данных. Увидимся вечером, Наталья.       — Хорошо, — она немного замялась, но, отдав телефон владельцу, тут же вернула себе строгий вид. — Тогда, Поляков, попрошу вас провести планерку. Надеюсь, говорить вы умеете.       Юра вскочил с места и закивал. Наталья Витальевна встала следом, пренебрежительно мельком пробежавшись по нему глазами, и пошла к выходу, щелкнув пальцами, чтобы привлечь внимание Кирилла, что вовсю сверлил улыбчивыми глазами Сашу, стоя в сторонке. Кирилл быстро опомнился и рывком подскочил к ней, открыв дверь, и захлопнул за ними.       Тишина в зале присутствовала недолго, и стоило «тяжелой руке» начальства оставить сотрудников одних, как тут же начался гомон.       К сожалению, перекричать их Юрий не мог, стоя уже возле кресла начальника, нервно дергая уголки бумаг, безрезультатно пытаясь утихомирить коллег, вовсю обсуждавших новую начальницу.       В прошлый раз он провел планерку легче из-за переполняющей энергии. А сейчас ему казалось, что без какого-либо наставления Глеба Николаевича и его «Я верю в вас, Юрий» он слишком сильно переживал, чтобы хоть как-то уверенно себя вести. Был бы здесь начальник, хотя бы как команда поддержки, тогда, может, Юрий осмелел.       Юрий глянул на Лизу с Сашей, что разом улыбнулись ему, и он слегка приподнял концы губ. Ладно, у него была команда поддержки, отчего и стало легче.       Юра тяжело втянул воздух, покрываясь красными пятнами, удобнее свернул бумаги и замахом швырнул на стол. Раздался такой звонкий шлепок, что каждый, даже Кристина, позакрывали рты, внимательно уставившись на него. Юрий натянуто улыбнулся на все удивленные пары глаз и в темпе провел планерку.       Сам последним вышел из комнаты, до последнего оттягивая момент, когда будет должен зайти в кабинет.       Дверь снова казалась невероятно огромной, страшной и ужасно холодной. Прямо как в первый день начала работы Глеба Николаевича. Он до сих пор помнил, как проходило повторное собеседование.       Ужас! Кошмар!       Помнил, как все же решился самым последним открыть дверь и сразу же споткнулся о чертов выступ, о который, наверное, только ленивый и не зацепился. Казалось, полететь навстречу очень жесткому полу лицом — уже позор на всю жизнь. Но нет же, на этом неуклюжесть из-за волнения не остановилась. Ворвавшись в кабинет, он уткнулся носом в чужую грудь, и легкие руки, слегка сжав плечи, не дали полететь дальше.       Пересилив себя и свои внутренние крики о помощи, Юрий тогда все же поднял взгляд, поздновато найдя себя чуть ли не в объятиях нового руководителя, который лишь приподнял уголок губы в слишком мягкой улыбке. С первых минут Юре захотелось покинуть бренный мир, а как только Глеб Николаевич насмешливо попросил держать себя в руках, завел свои за спину, невольно выпятив широкие плечи и волевую грудь, сильнее показывая всю имеющуюся статность, — Юра подумал, что уже давно покинул этот мир и попал в Рай.       Юрий тяжело вздохнул и все же открыл дверь, не успел пройти порог, как испытывающий изумрудный взгляд оглядел его с головы до пят.       Наталья Витальевна, властно развалившись на кресле, очевидно показывала стремление и превосходство, чем и отличалась от Глеба Николаевича. Тот старался показывать себя отстраненным и холодным, хотя при этом он ловко мог расположить к себе любого сотрудника, всегда готов помочь и проинструктировать, потратив драгоценное время.       Ему в первый раз так сильно захотелось, чтобы Глеб Николаевич находился рядом.       Несмотря на грозность, Наталья Витальевна терпеливо раскидала все по полочкам и объяснила, как быстрее управиться с большой кипой документов, что нужно восстановить. Начальница сама же определила себе работу, в которой секретарь не имел никакого понятия: документы и контракты, относящиеся напрямую к Глебу Николаевичу.       С одной стороны это плюс, а с другой стороны — осознание, что начальник доверял своей секретарше больше, чем Юрию, вызвало несвойственную для него жадность из-за внимания руководства.       Вот почему и так шаткое настроение полетело коту под хвост! Этот день должен был быть прекрасным! Юрий в первый раз провел бы целую рабочую смену возле Глеба Николаевича, он мог бы показать, насколько усидчивым и умным он может быть, как хорошо справляется с работой, а не только странные романы читает и бегает покурить. Он мог бы, но сейчас, когда с ними будет работать более квалифицированный человек, он ничего не сможет доказать, потому что это сравнить как дерьмо с конфеткой.       Вот только неподдельное восхищение заменило все противоречивые эмоции, стоило Юре одним глазком следить за работой заместительницы. Наталья Витальевна ничем не отличалась в этом плане от Глеба Николаевича, так что стало понятно, почему тот оставил ее в главном филиале за главную, пока сам восстанавливал здесь порядок.       На этом Наталья вовсе не остановилась. Она периодически выходила из кабинета, чтобы следить за работой подчиненных. В первый свой обход она велела секретарю пойти вместе с собой, чтобы тот каждого поименно называл. Начальница быстро смекнула, что на контакт никто идти не хотел. Сначала она обругала стоящих без дела подчиненных возле кулера, моментально заставив вернуться к делам. После чего долго ругалась с Кристиной из-за того, что та на рабочем месте игнорировала звонки от клиентов, болтая по телефону с подругой. Потом незамедлительно попало и отделу продаж, она спорила с сотрудниками громко и так строго, что всем, Юра точно уверен, Глеб Николаевич показался ангелом во плоти.       Наталья умело раскидала словесно каждого по углам, заставив работать всех до единого. Да так сильно она влияла на них, что уже к обеду каждый отдел смог обойти норматив за целый день. И, к их несчастью, она быстро нашла, чем им заняться, нагрузив по полной, отчего даже самые смелые боялись пикнуть лишнего.       Невероятная руководительница, воодушевленно подумал Юра, подходя за ней к отделу бухгалтерии.       Наталья Витальевна осмотрела сначала общий план, потом уже по отдельности. Она мило пообщалась с Лизой, проверила ее качество работы и улыбнулась, вынудив ту смущенно покраснеть. Потом изумрудные глаза оглядели Сашу непонимающим блеском.       Юрий, хоть и стоял за ее широкой спиной, все равно заметил ответный какой-то напряженный взгляд Саши. Они долго друг на друга смотрели. И в какой-то момент Юрий услышал, как сотрудники стали шептаться и хихикать. Наталья положила руки на бока и грозно зыркнула уже на нарастающий гам, заставив заткнуться всех разом.       — Так вам… Что-то нужно? — решил-таки первым спросить Саша.       — Хотела бы узнать, не виделись ли мы где-то раньше? — поинтересовалась Наталья, и Кирилл, который усердно работал все это время, не обращая внимания ни на что, вдруг перестал печатать и стал внимательно наблюдать за ними. Внезапно хмурость на лице начальницы пропала, а вместо нее нарисовался странный восторг, отчего она даже слегка покраснела. — Точно! Вы же Александр Скворцов.       Саша непонимающе приподнял бровь, почесав затылок:       — Ну-у, а что-то не?..       Не успел он закончить, как Кирилл чуть ли не выпрыгнул из-за своего места, приобнял Наталью и указал пальцем на озадаченного Сашу:       — Да! Это тот самый Александр Скворцов! — как-то гордо заявил он, а глаза начальницы только сильнее засверкали. — Тебе следует присмотреться к его работе, он нехило так усовершенствовал свои навыки, это…       Кирилл усмехнулся, перейдя на шепот:       — Са-а-амый лу-у-учший главбух, которого ты когда-либо встречала!       Саша явно смутился из-за этого комплимента, не зная, что сказать, ему только и оставалось, что пожать Наталье руку, пока Кирилл нахваливал его перед замом самого гендиректора. Юрий улыбнулся: наконец-таки Сашины старания оценят по достоинству. Может, и приглянется, а там и Глеба Николаевича можно уговорить взять Сашу в главный филиал, куда он хотел давно попасть.       Наталья Витальевна мягко взглянула на Сашу снова, вдруг начиная хвалить его за тот отчет Кирилла, собранного с помощью документов Саши, о котором ей рассказал Глеб Николаевич. Саша поджал губы, словно чувствовал себя неловко из-за особого внимания, пока другие сотрудники недовольно глазели на него. Начальница осмотрела работу бухгалтерии и потом позвала остальных подчиненных, сказав им, насколько хорошо отдел работает, несмотря на то, что загружен намного больше, чем остальные, вызвав этим только больше раздраженных взглядов коллег.              Обед за плодотворной работой настал — и глазом никто моргнуть не успел.       Саша направлялся на первый этаж вместе только с Лизой. Юра же, чуть ли не всхлипывая, пожаловался, что Наталья Витальевна его никуда не пускает, кроме туалета, ведь хочет восстановить все документы до конца рабочего дня.       Не успел Саша переступить последнюю ступеньку, слушая о детях Лизы и ее негодование из-за мужа, как вдруг в грудь прилетела рука с его же курткой, а в спину врезался ее обладатель — Кирилл.       Кирилл непонятно куда и зачем подгонял его, чуть ли не толкая в спину, и постоянно оглядывался по сторонам. Однако Саша разом уперся в его плечи, скрестил руки на груди и расставил ноги, не давая сдвинуть себя дальше, хоть Кирилл и пытался изо всех сил, усердно пыхтя в ухо.       — Ты чего встал?! — не выдержал он, когда смог сместить его только на пару сантиметров.       — Я хочу есть, отстань от меня хотя бы на обеденный перерыв. Ходишь за мной везде, уже все смеяться начали, — невозмутимо заявил Саша, выпрямившись, как только перестал чувствовать давление. — Куда ты меня, вообще, толкал?       — Как куда? На обеденный перерыв! — воскликнул Кирилл, и Саша усмехнулся, заметив, как тот заметно занервничал, стоило Наталье Витальевне начать спускаться по лестнице явно по его душу. И в этот момент словно новые силы захлестнули Кирилла. Он молниеносно, схватившись за чужие бока, заставив Сашу поежиться, с силой потащил его, постоянно останавливаясь, когда тот за что-то цеплялся, матеря Кирилла всеми ругательствами, которые можно было выдумать. — Саша! Сашенька-а! Я тебе всю еду, которую захочешь, куплю, если пойдешь со мной!       Саша тут же отпустил край ресепшена, добровольно надел куртку и спокойно вышел из здания. Кирилл сдул прядь волос, что лезла на глаза, ощущая, как от таких махинаций у него не только поясница разболелась, но и спина полностью вымокла.       Они пошли по тротуару до первого перекрестка, свернули и зашли в маленькое кафе с летней террасой. Сели за один из дальних столиков под солнцем.       Саша недовольно сложил руки на груди:       — Итак, — начал, когда Кирилл прокашлялся, спустив маску на подбородок, снова показывая шрам на болезненно белых губах, — зачем мы здесь?       — Пообедать. Что за глупые вопросы?       — Хорошо. Спрошу по-другому: зачем мы обедаем здесь?       — Не хочу оставаться еще и на перерыве с Наташей. У меня мозги болят от нее, и когда она стала такой противной?       — Вы с ней знакомы? — поинтересовался Саша, а потом сел прямо, чтобы скрыть Кирилла от лучей солнца, из-за которых тот ерзал на месте и щурился. — Кто она?       — Ну, она моя сестренка, если честно, на работе она совершенно другая. Ей и слова не скажешь, заставит работать до посинения, — посмеялся Кирилл, подвинув ближе к тому меню. — Раз уж обещал оплатить все — оплачу.       — А откуда деньги? Уже второй раз меня угощаешь, а у самого холодильник весь пустой.       — Секрет, — он весело улыбнулся, поставив палец к губам, отчего Саша только хмыкнул. — Тебе не нужно об этом волноваться, заказывай, что хочешь. Мне для тебя ничего не жалко!       Саша недовольно прикусил щеку изнутри, но все равно небрежно осмотрел меню, не особо вчитываясь, скорее ища то, что стоило не так дорого из предложенных десертов. К его счастью, цены здесь практически все не были кусачие, хотя они и обедали в кафе в центре, где было сложно найти что-то бюджетное.       Он заинтересованно поднял глаза, когда Кирилл закашлялся вновь, прикрываясь в изгиб локтя.       — Ты заболел? Как ты себя чувствуешь?       — В порядке, — лаконично ответил Кирилл, снова улыбнувшись, но его кашель говорил об обратном. Его губы такие неестественно бледные, что вопрос о настоящем самочувствии вертелся на кончике языка. Саша нахмурился, отчего Кирилл слегка покраснел от этого пристального внимания и быстро сменил тему. — Ну, так что ты хочешь?       — На самом деле хотелось бы, чтобы ты говорил честно о том, что у тебя что-то болит.       — Не ерничай, говорю же, в порядке, — как-то странно попросил Кирилл и подозвал официантку. — Я о себе сам позабочусь.       Саша закатил глаза и сказал девушке, что хотел бы ризотто с ягодами и большой латте. Кирилл любопытно взял меню, залпом проштудировал все ценники, когда девушка ушла, и слегка засмеялся, когда понял, что Саша выбрал самое дешевое, что имелось в ассортименте.       — Так значит Наталья Витальевна твоя сестра? Не знал, что у тебя есть сестра, — вдруг продолжил Саша, положив ногу на ногу, нечаянно коснувшись чужой ступни, заставив Кирилла перевести на него голубые глаза. Из-под рыжих ресниц в солнечных лучах они стали куда глубже и ярче. Слегка прищурились в улыбке, когда Саша наклонился чуть в сторону, чтобы тот снова оказался в его тени. — Ты мне ничего о своих родственников не говорил.       — Да? — растерянно уточнил Кирилл и задумался. — Может, это не так важно?       — Возможно, но было бы хорошо узнать тебя лучше, — Саша запнулся и слегка улыбнулся. — Хотя ты не говорил мне ничего о себе, наверное, потому, что не доверял мне? Все-таки время было не таким уж и спокойным, а тебя шантажировал мой отчим, вряд ли ты хотел бы, чтобы у него появились еще рычаги давления на тебя. Ну, я это так, к слову.       — Прости.       — Зачем ты извиняешься? — удивился Саша, распахнув глаза. — Ты же не виноват в этом.       — Но я не хочу от тебя ничего скрывать, — Кирилл широко улыбнулся. — Не хочу, чтобы ты думал, что я тебе не доверяю. Все мои друзья очень дороги мне, но я, скажем, не тот человек, с которым стоит сильно сближаться.       Саша слабо ухмыльнулся, когда Кирилл неловко пожал плечами, продолжив:       — Глеб сказал, что я всегда нахожусь в центре всех неприятных событий, так что я не хочу, чтобы тебя это тоже коснулось. Наверняка поэтому же я и не говорил ничего о себе. Думаю, так будет лучше. Для тебя и меня.       Кирилл отвернулся, ведь сказать ему больше было нечего. Откинулся на кресло, рассматривая, как на другой стороне реки медленно проезжали машины и гудели из-за пробок. Большие и высокие здания, узорчатые и навешанные рекламными плакатами. Небо светлое и ни единой тучки, что казалось еще одной редкостью. Деревья шумели кроной. Ветер приятно ласкал влажную кожу и волосы, пока солнце заставляло щуриться.       Кирилл вздрогнул, когда на его руку легла чужая. Он глянул на Сашу, и тот мягко улыбнулся:       — Ты слишком много думаешь о других, — сказал он, и Кирилл тяжело сглотнул ком в горле. — Я твой друг, Кир, поэтому я хочу, чтобы ты не чувствовал себя чем-то обязанным мне просто потому, что твоя жизнь не такая уж и унылая, как у меня. Ты не должен ограждаться от друзей из-за того, что чувствуешь, что можешь ранить их или создать им проблем. Близкие люди для того и созданы, чтобы помогать и вместе разбираться с проблемами. Тем более сейчас я уже способен постоять за себя, так что за меня не беспокойся.       Кирилл скосил глаза на стол, не зная, что ответить, пока Саша крепче сжал его руку, согревая бледные пальцы.       — Нельзя постоянно держать дистанцию с людьми из-за страха того, что из-за тебя может что-то произойти, — продолжил Саша, и Кирилл слабо кивнул, все больше краснея. — Если появятся трудности, я тебе помогу всем, чем смогу, не нужно все делать в одиночку…       Кирилл заметил, как Саша наклонился к рукам, ковыряясь в заусенцах. Почему-то это казалось слишком знакомым действием. Он заинтересованно повернулся к нему, слегка склонившись, ощущая, как голова снова начала пульсировать. И на долю секунды вместо Саши взрослого снова появился тот самый мальчишка из воспоминаний про духи, на чье милое личико падал закатный свет на этом же месте.       Кирилл зажмурился от пульсаций, хватаясь за голову.       — Ты-то что будешь есть? Заказал мне, а себе ничего? — слова были еле различимы, но Кирилл тряхнул головой, и наваждение пропало. Саша выгнул бровь. — Ты же сам сюда хотел, неужели просто сбежал от своей сестры? У вас натянутые отношения?       Кирилл наигранно посмеялся вместо ответа. Его спасла официантка, подошедшая к ним и оставившая заказ. Она хотела вновь уйти, как ее тут же остановил Саша, мило улыбаясь. Девушка внимательно наклонила голову, когда он начал:       — Прошу прощения, на входе у вас висит вывеска о том, что у вас новый авторский коктейль. Хочу заказать его и вот этот салат, — официантка интенсивно замотала головой, когда Саша указал на название в меню, а когда она ушла, глянул на Кирилла. — Кто болеет, должен питаться лучше. Уверен, ты сегодня и не завтракал. Сегодня заплачу я, ладно?       Кирилл смущенно кивнул, когда Саша улыбнулся, все еще поглаживая большим пальцем чужие костяшки руки.              Когда Глеб, слишком уставший от достаточно загрузочного дня, поднялся на второй этаж к офису, ему показалось, что там не столько ступенек, сколько насчитывалось раньше, а в два или все три раза больше. От усталости не только ломило голову, но и сводило мышцы всего тела.       Он зашел в офис и сразу же наткнулся на подчиненных, что заканчивали работать. Первое, что попало на глаза, так это то, что все они казались до смерти уставшими. Обычно сотрудники уходили в веселом или приподнятом настроении, а сейчас еле волочили ногами и ворочали языками, прощаясь с начальником. Кажется, Глеб забыл предупредить Наталью, чтобы та не слишком сильно заваливала подчиненных работой. С другой стороны, обычно их обязанностями занимался он сам, чтобы не нагружать тех, кто находился в его подчинении.       Означало ли это, что у него на этот день не оставалось никаких дел? В предвкушении свободного вечера Глеб, совершенно счастливый, начал строить планы по уборке всей квартиры. И первым же делом он возьмется за стирку штор, которые уже давно мозолили глаза тем, что собирали много пыли на себе.       Зайдя в кабинет, он наткнулся на такую картину: на столе две фарфоровые кружки с кофе, блюдце с оставшимися печеньями со сгущенкой; Наталья с красными щеками и редкой для нее широкой улыбкой показывала на телефоне фотографии любимых котов Юрию, кто, подперев ладонями лицо, слезливо жаловался, мол, если бы не аллергия, обязательно приютил бы себе маленького котенка, которому та пыталась найти хозяина в последнее время.       Наталья гладила секретаря по коротким волосам и кивала, когда Юра начал описывать самыми разными словами, какая же у нее донельзя красивая кошка, смотря на очередную фотографию растянувшейся во всю длину пушистой косоглазой сиамки. Глеб невольно ухмыльнулся. Он и не подозревал, что Юрий такой впечатлительный и болтливый. Хотелось бы и ему, чтобы их отношения находились на таком же уровне. Так, без формальности просто говорить о чем-то, не обращая внимание на рабочий этикет.       Под ногой заскрипела половица, заставив двоих подскочить на месте.       Наталья вернула себе привычный вид, а Юрий покраснел до ушей, когда бегло пробежал по начальнику испытывающим взглядом. Глеб на секунду забыл, что сделал конский высокий хвост, наверное, непривычно и странно для мужчины его лет делать такие прически.       Глеб махнул им рукой, чтобы те сели обратно. Ему так нравилось, что оба его секретаря смогли найти общий язык и даже поладили, отчего настроение еще сильнее приятными ощущениями откликалось в груди.       Он повесил пальто на вешалку и снял смешной, но слишком элегантный французский берет, подойдя к ним, облокотился спиной о край стола.       — Смотрю, работа не стоит на месте? — насмешливо начал, специально разглядывая блюдце с печеньем.       Печенье не казалось купленным из магазина, если приглядеться. Но Глеба, скорее, волновало то, кто устроил перерыв, и почему-то он предпочел предположить, что инициатором являлся Юрий, любивший делать остановки в работе, чтобы читать романы. Глеб Николаевич, часто заходя теперь в бывший кабинет секретаря, заставал того в самый разгар перерывов, когда тот увлеченно перелистывал страницы книги, что даже не замечал, что к нему кто-то зашел.       Юрий смущенно отвел взгляд в сторону, когда Глеб посмотрел на него с легкой улыбкой:       — Можно мне одну?       — Конечно, Глеб Николаевич, — ответила Наталья, привлекая к себе внимание.       Глеб благодарно кивнул и засунул кусочек в рот, расплываясь в наслаждении от сгущенки и хрустящей корочки. Сладко, как он любит.       Заместительница тут же продолжила некий отчет по проделанной работе:       — У нас, конечно, еще много предстоящей работы, но мы на славу потрудились. Знаете, Юрий закончил со своими прямыми обязанности после обеда и предложил мне помощь. Сначала я не была уверена, стоит ли мне доверять, и я была, мягко говоря, удивлена, когда поняла, какой он на самом деле смышленый. Он помог мне с половиной дел, которые я бы не стала делегировать никому из ваших подчиненных. Нам осталось только все заново архивировать, и, к счастью, во время руководства Виктора Николаевича Юрий получил разрешение на создание электронного архива. К сожалению, из-за большого объема документов и увольнения кадровика он смог внести половину из нужных нам утерянных документов. Осталось достаточно документов, которые нам предстоит еще восстановить. И все же мы очень устали за все это время, так что я предложила выпить кофе и немного отдохнуть. Мы как-то засиделись, и я не заметила, как окончился рабочий день… Ах, ну, а печенье уже достал Юрий. Они такие вкусные. Домашние, его девушка приготовила. Так ведь?       — Н-не девушка, а подруга, — заливаясь румянцем, вдруг поправил ее Юрий.       — А я о чем? — слегка удивилась Наталья, а потом снова взглянула на ухмыляющегося начальника, не сводящего от секретаря взгляд с искоркой гордости и удовольствия за него. — Думаю, вам следует пересмотреть ваше мнение насчет его эффективности.       — Я знаю, — довольно протянул Глеб. — На мой взгляд, Юрий один из лучших сотрудником в этом офисе.       Заместительница покосилась на него с легкой ухмылкой, стоило Юрию неловко улыбнуться из-за высказанной начальником похвалы и одобрения.       — Итак, — начала Наталья, когда встала и начала собирать вещи в сумку. — На сегодня я закончила со всем, о чем вы меня просили. Больше работать сверхурочно я не стану, понял?       — Конечно. Спасибо, что согласились подменить меня. Я очень благодарен. Без вас я бы не справился, — он улыбнулся ей, и она хохотнула, но нахмурилась. — Ужин за мой счет, конечно же, полагается.       — Другой разговор! — Наталья вдруг сильно хлопнула его по спине, отчего Глеба чуть ли не подкосило в сторону, но плечо Юрия оказалось как раз вовремя, и он оперся о него. — Ладно, хитрюга, я пойду. Увидимся завтра!       Как только за ней захлопнулась дверь, Юрий отчетливо услышал, как начальник наконец-то дал себе вобрать воздух, все еще сжимая пальцы на его плече. Юрий повернулся к нему, когда тот осел на стол сильнее, и осторожно убрал чужую руку, привлекая внимание.       — Мне не показалось или она назвала вас «хитрюгой»? — вдруг насмешливо спросил он и слишком поздно понял, что сказал это вслух, когда Глеб Николаевич, опомнившись, удивленно вытянулся в лице, словно совсем забыл, что тот все еще находился в кабинете. — П-прошу прощения! Это не мое дело…       — Нет, все в порядке, — Глеб Николаевич вернул себе холодный и строгий вид, усевшись в кресло, поправляя волосы. — Кхм, мне бы хотелось поговорить с вами о столь замечательной вещи как ваша работоспособность.       Юра прикусил язык, удержавшись оттого, чтобы не сморщиться, пока начальник продолжил с каким-то ехидством:       — Что же вы, как с Натальей Витальевной работать, то аккуратно и быстро, а как со мной, то вы сразу же прикидываетесь несмышленышем? Или вы так хотели понравиться женщине-руководителю, что превзошли собственную планку? Никогда бы не подумал, что вы такой, Юрий.       Глеб Николаевич шутливо приподнял бровь, наверняка надеясь, что это не покажется тому чем-то обидным.       Но Юрий явно не собирался раскрывать всех карт, так что интригующе обвел помещение глазами, а потом нагло ухмыльнулся:       — Может быть, а может, и нет, — неоднозначно ответил, отчего Глеб Николаевич только хмыкнул. Юра нахально развалился на стуле, подперев руками голову, определенно говоря, что шутит. — Знали бы вы как она меня хвалила за любое действие! Вряд ли еще когда-нибудь мне придется работать с такой привлекательной женщиной в одном кабинете…       Что-то упало за спиной, заставив двоих чуть не подпрыгнуть на месте, отчего Юрий чуть ли не свалился со стульчика. Он глянул за плечо, заметив Кирилла, поднимающего уроненную папку с документами. Тот хмуро поставил ее на полку и подошел к ним, сверля каким-то недовольным взглядом Юрия, но не успел что-либо сказать, как Глеб Николаевич махнул рукой.       — Кир, иди домой, — спокойно попросил начальник, начиная поправлять стопки документов на свои места. — У меня, как видишь, появились другие планы.       — Ага, опять? Ты либо оставляешь меня работать дополнительно, либо нет, — Кирилл скрестил руки на груди, но Глеб Николаевич лишь пожал плечами. — Ладно, тогда я буду уходить, как и все сотрудники. Буду игнорировать тебя. Как ты думаешь? Неплохая идея?       — Будешь игнорировать — буду использовать тебя вместо принтера, — без намека на шутку сказал Глеб Николаевич, и Юрий поежился, не представляя, как это будет выглядеть. — А если будешь возмущаться, использую вместо стиральной машины.       — Это как вообще? — недоуменно уточнил Кирилл, а потом помотал головой. — Что ты мне голову морочишь?!       Кирилл возмущенно вздохнул, закатил глаза и тут же развернулся к вешалке, где висело его пальто, кажется, признав свое поражение в этом странном начавшемся споре.       Начальник вернул внимание к Юрию, и тот даже выпрямился по струнке:       — Кажется, если сейчас поспешите, Юрий, вы еще можете успеть на первый рейс.       Юрий вздрогнул, отчаянно взглянув на часы. Ему нужно будет постараться, чтобы успеть вовремя. Однако его тут же одернул вид папок и еще множество непроверенных и не архивированных документов.       — Я еще так много не сделал…       — Вы многое сделали на сегодня, не нужно быть таким строгим к себе. Я понимаю, вы еще не знаете хорошо Наталью, но поверьте, ее не так-то просто покорить. А вы это сделали всего лишь за один рабочий день, — прервал его Глеб Николаевич, мягко наклонив голову. — Не беспокойтесь. Мы с вами и завтра встречаемся вновь, так что мне бы хотелось увидеть вас отдохнувшим, Юрий. Надеюсь, и я смогу увидеть то, что покорило Наталью.       Только Юра хотел что-то сказать, снова начиная упрямиться, что-то заставило его умерить пыл, когда он посмотрел в насмешливые серые глаза.       — Я настаиваю, — продолжил он. — До свидания, Юрий.       Юрий кротко кивнул и встал, надев пиджак. Кирилл оживленно подскочил на месте и попросился пойти вместе. И получив отрицательный ответ, все же прицепился к нему, а когда они вышли из кабинета, продолжал следовать за ним. Кирилл не отставал ни на шаг, несмотря на то, что ноги его довольно короткие. Он держал зонт над ними, хоть и ниже другого на полголовы, а ведь Юра сам не являлся мужчиной стандартного роста.       Кирилл что-то говорил, сначала о том, что Юрию бы лучше начать пользоваться зонтами, чтобы не промокнуть и не заболеть, потом жаловался на свою простуду. А после — Юрий не смог вспомнить, на каком моменте перестал вслушиваться хотя бы во что-то, слишком углубившись в собственные мысли.       Он резко остановился, заставив и Кирилла стоять на месте:       — А вы со мной зачем идете? — неуверенно начал Юрий, а потом цыкнул. — Из-за вас столько проблем.       — Я хотел подружиться с тобой, Юра, — с веселой улыбкой заявил Кирилл, отчего хотелось треснуть ему по морде, но Юра сдержанно просто сверлил его хмурым взглядом. — Правда, наше знакомство началось как-то нехорошо.       — Интересно, по чьей же вине? — сквозь зубы процедил он. — Что вам на этот раз нужно?       Кирилл рассмеялся, но что-то в его смехе было пугающее. Прищуренные в улыбке глаза вдруг вернули себе темно-усталый вид, заставив Юру поежиться от мурашек.       — Слушай, ты мне кажешься очень милым парнем, но… Наталья моя младшая сестра, и тебе бы не стоило так сильно надеяться на что-то большее, чем отношения руководительницы и подчиненного.       Юрий хлопнул себя по лбу, а потом потер переносицу, не веря собственным ушам. Он глянул на серьезного Кирилла и понял, что тот совершенно не шутит. Юрий тяжко вздохнул:       — Что, простите?..       — Ты назвал ее привлекательной, а у нее, вообще-то, есть муж!       — Чт… — он невольно издал усталый смешок. — И что? Если я назову Глеба Николаевича привлекательным, по-вашему это тоже значит, что я хочу увести его из семьи или что?       Кажется, Кирилл искренне удивился этому заявлению и задумался. Юрий неосознанно пихнул его, не выдерживая этой тишины, отчего тот подскочил на месте.       — Нет, конечно! Все не так! — Юрий покачал головой, сжав зубы, пытаясь избавиться от жара, давящего на носовую полость. Кирилл раздражал его просто одним своим видом, а когда он так потрясенно глядел на него, держать себя в руках просто невозможно было. — С ума, что ли, сошли? Людей можно назвать привлекательными без всяких на то причин!       Но Кирилл настаивал на своем:       — Если тебе и Глеб нравится, то я должен тебя предупредить! Это очень важно!       — Да не нравится мне он! — закричал Юрий, заставляя прохожих оглянуться на себя, а потом смущенно и тише добавил. — Вы меня хоть слышите?       — Юра, это очень важно! Знаешь, ему нравится удовлетворять себя через боль и страдания своих половых партнеров. Доминировать, истязать морально и физически — это его любимое занятие, — серьезно говорил Кирилл, и Юра даже не нашел, что ответить. — Не можешь сказать о нем такое, не правда ли? Я считаю это странным, хоть ничего против не имею.       Юрий притих.       Он не мог поверить собственным ушам!       Значит, Глеб Николаевич… Тоже? Юра прямо-таки чувствовал, что начальник имел столь смущающую склонность к доминированию. Неужели это судьба?       Юра глупо заулыбался, а потом тряхнул головой, хмуря брови.       Может, и не судьба. Однако все равно за попытки хотя бы намекнуть на то, что Юрий готов хоть сейчас встать перед тем на четвереньки и сделать все для него, — его не заклеймят противным извращенцем. Сердце стучало, словно в голове. Осталось, конечно, самое сложное — понравится Глебу Николаевичу на уровне его любовниц или любовников, если на то пошло.       Кирилл нахмурил брови, когда понял, что данный факт совсем не испортил о его друге впечатление. Так что недолго подумав, он произнес лишь:       — Фу… Тебе такое нравится?       Юрий раздраженно покосился на него.              Слова Кирилла, сказанные на повороте около перекрестка, не давали покоя с самого начала. У Юры предостаточно времени, чтобы их обдумать, чуть ли не засыпая в электричке от долгого и продуктивного дня.       Правильно ли думать о начальнике не как о начальнике? Одно неправильное слово может испортить их и так шаткие рабочие отношения, а ему еще очень долго работать рука об руку с руководителем в одном кабинете. Будет неловко, если Глеб Николаевич пошлет его подальше, если он ему признается, что тот в его вкусе.       Но Глеб Николаевич такой… Словно манящий своей недоступностью. Холодностью. И лаской.       Хочет ли он кого-то добиваться? — нет. Попробовать стоит. Не получится — ну, и ладно, не хватало еще из-за этого расстраиваться.       Дошел домой он только тогда, когда стало совсем темно. В прихожей Юрий увидел только обувь Милены, Декабрина снова была на работе. Ему предстояло еще много дел, но от тяжелой смены не хотелось ничего, кроме как лечь спать или выпить банку пива. Будь он один, он провел бы остаток дня именно так или уехал к друзьям, чтобы весело посидеть у них, потому что терпеть не мог ощущение одиночества, которое давило сильнее в четырех стенах. Но сейчас он ответственен не только за себя, но и за Милену.       Для начала он сходил в душ, после чего постирал одежду, одновременно готовя ужин и на завтра Милене обед, потому что она не ела в школьной столовой; после чего убрался в комнатах и повесил белье сушиться. Это заняло много времени, под конец он был выжат как лимон, но ему еще нужно было проверить домашнюю работу Милены, она любила откладывать ее или вообще не делать, отчего ему постоянно названивали из школы и жаловались на ее успеваемость.       Юрий два раза постучал в комнату Милены и подождал ответа. Молчит — спит, наверное. Поздно уже, а завтра школа. И тот факт, что их отправили на карантин, не означал, что уроки можно самовольно пропускать. Юрий осторожно открыл дверь и нашел сестру не спящей на кровати, а слушающую музыку на полной громкости, что даже через мониторные наушники отлично было слышно. Милена покачивала головой в такт странным для Юры новомодным песням, пока тот не снял с нее наушники. Она вздрогнула и сразу же успокоилась, стоило понять, кто вторгся в ее обитель.       Она не любила, когда в ее комнату вламывались без спроса. В отличие от Юры, что застал не самые лучшие годы в коммунальной квартире, когда приходилось спать на полу или, сбежав из дома, в подвалах подъездов, у нее уже с детства сформировалось личное пространство. Однако она отлично понимала, что Юрий заходил не потому, что так ему хочется, а только по важным вопросам, поэтому ничего не говорила, только недовольно бурчала что-то под нос.       Для десятилетней девочки ее комната была оформлена достаточно странно: все черно-красное, повсюду плакаты иностранных групп, захламленная ненужными фигурками и вещами. Юрий назвал бы это все мусором, но Милена сердилась из-за такой формулировки. Он не особо разбирался в этом, хотя что-то гармоничное и стильное все-таки было. Милена уже обсуждала с ним о мечтах стать дизайнером интерьера в будущем, и Юрий обещал ей помочь исполнить мечты любыми способами. К сожалению, в этом мире подавляющее число способов достичь цели или простых желаний стоило бешеных денег, которых кот наплакал в семье Поляковых. Но он все равно откладывал деньги, оставшиеся после выплаты долгов.       Милена выключила песни в телефоне, начиная ковыряться в ушной раковине.       — Не слушай музыку так громко. Оглохнешь раньше времени, что делать потом будешь? — посоветовал Юра, на что сестра закатила глаза и, подперев ноги к себе, уткнулась подбородком в изгибы локтей на коленках. — Эй, я же серьезно…       — Да знаю я, — она огрызнулась, а потом любопытно посмотрела на него. — Юр?.. А ты снова не поедешь со мной к маме на выходных?       — Почему ты так думаешь?       — Вы с Декабриной обсуждали какой-то ужин с начальником на выходных. Прости, я подслушала. Ты… А ты не можешь не пойти на него и поехать со мной? — она глядела на него огромными медовыми глазами, которым Юрий никогда не мог сказать «нет», вскочила и присела к нему поближе. — Пожа-а-луйста!       — Э-эм… Да, конечно, — Юрий попытался улыбнуться. — Думаю, он поймет всю ситуацию.       — Он?       — Начальник, конечно же.       — А этот ужин разве не важен? Ты правда можешь его пропустить?       — Я думаю, что могу попросить передвинуть его, но, если нет, — он погладил ее по волосам, — ничего страшного. Ты мне важнее.       — Ура! Ура! — она вскочила с кровати и несколько раз попрыгала на месте, заставив Юру улыбнуться. Милена вдруг притихла и робко опустила глаза в пол. — Но давай только поедем без бабушки… Мне она не нравится.       — Хорошо, но, если я снова узнаю, что ты не делаешь домашние задания, то на выходных отправишься прямиком к ней… Кстати, раз на то пошло, ты сделала уроки? Давай, не строй мне такие глазки, невинные, показывай, что сделала.       Милена недовольно пробурчала, надула губы и все же достала тетради по нескольким завтрашним предметам. Она села на стульчик возле рабочего стола, включила настольную лампу и показала ему страницу тетради, где написано «Домашняя работа. Упражнение №5» и больше ничего. Юрий недовольно сложил руки в бока и приподнял бровь, когда сестренка криво улыбнулась.       Полчаса потратив на то, чтобы объяснить темы разных предметов, в которых Милена ничего не смыслила, еще час на то, чтобы следить за тем, как она поняла тему и решала упражнения, и десять минут, чтобы проверить примеры и русский язык, Юра устало зевнул, благодаря учительниц, что те не задали стих.       Он потребовал дневник и нашел там жирную двойку за поведение на позапрошлой неделе. Когда он спросил, за что она получила такую оценку, Милена долго не хотела объясняться, а потом рассказала, что бегала по всей школе с метелкой за одноклассником, потому что тот клеил жвачки на волосы ее подружке. Милена прижала руки к голове, словно боялась, что он щелкнет ей по макушке, но, к ее удивлению, Юрий похвально похлопал по голове и сказал, что сильные должны защищать слабых. Он остался гордым за нее, так что разрешил не извиняться перед классной руководительницей на следующем занятии.       А когда узнал, что Милена не почистила зубы, погнал чистить:       — Почистишь, переоденешься и сразу спать! — напомнил Юрий, когда Милена, скорчив язвительную рожицу, скрылась в ванной.       Сам же он, наконец-то придя в свою комнату, переоделся в то, в чем обычно спал, просто сверху натянув спортивки. Времени в последнее время не хватало настолько, что он успел забыть, есть ли у него домашняя одежда?       Прилег на кровать, ощущая, как усталость окутывала его бессилием. Когда делать уроки вместе с сестрой стало так выматывать? Он же окончил школу только с двенадцатью тройками, да и то потому, что был еще тем хулиганом. Почему программа за четвертый класс стала такой сложной или просто он слишком привык к высшей математике и официально-деловому стилю документов, что мозг просто не хотел обрабатывать такие простые задачи?       Он потер глаза, когда перед ними отчетливая картинка потолка постепенно мутнела. У него еще есть одно дело на сегодня. За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь, как говорится. Вот и остается выбирать. Окончательно добивать сестру не входило в его планы. Ему и самому не нравилось проводить время с бабулей, но она сейчас была единственная опора, только он хорошо помнил ее воспитание. Он не хотел, чтобы и Милена часто виделась с ней.       Юрий никогда не думал, что ему придется быть ответственным за ребенка, но раз выпало это на его долю, с этим ничего не попишешь. Все же она ребенок, который еще не может принять, что взрослые легко нарушают обещания, а вот Глеб Николаевич…       — Ох…       Стоило ему подумать о нем и о его конском хвосте, как жар охватил низ живота, разгоняя волны приятного удовольствия по всей нижней части. О, этот хвост! Интересно, нравится ли Глебу Николаевичу, когда его тянут за волосы во время секса? Юру это конкретно возбуждало, когда он так делал во времена еще отношений с однокурсницей.       В любом случае Глеб Николаевич сможет подвинуть пару своих дел, чтобы уделить внимание тому, кто, можно сказать, спас его от падающего потолка собственным телом!       «Я очень благодарен вам за сегодня», — крутилось в отуманенном и влюбленном котелке, немного приврав вчерашнюю интонацию.       Юрий и не заметил, как стал гладить сжавшийся живот, счастливо прикрыв глаза и сладко улыбнувшись. Пальцы протиснулись под резинку трико и под трусы, притрагиваясь к члену.       На работе придумывать что-то странное гораздо легче, боясь притронуться к стоящему члену, и стоило оказаться в безопасной комнате, где можно без проблем теребить излюбленное местечко, воображая до той степени, пока мозг не вспухнет, — как образ в голове начальника укорительно зыркнул.       Юра недовольно открыл глаза, совсем не ощущая проклятого возбуждения.       Не глядя отыскал мобильный, ища номер контакта в мессенджере, где у них был рабочий чат.       Может, не получается потому, что мысли заняты предстоящим разговором о перенесении ужина? Сейчас хоть и поздно, но сколько раз ради него Юра оставался на работе допоздна, пропуская последнюю электричку? Спит? — придется проснуться! Разговор не терпит отлагательств!       Позвонить проще, чем говорить в лицо под насмешливыми холодными серыми глазами.       Гудки довольно долгие. В первые секунды он подумал, что, возможно, начальник спит крепким и сладким сном, но вызов все же приняли:       — Здравствуйте, — послышалось из динамика, а потом что-то зашуршало. — Эм?..       Юрий в непонимании глянул на экран телефона, когда шум не заканчивался, и увидел лицо Глеба Николаевича. Юра прикусил губу, чтобы не засмеяться: тот нечаянно включил камеру и никак не мог отключить, недовольно тыкая по телефону.       — Вы включили камеру? — риторически спросил Юра, прикрывая ладонью улыбку.       Глеб Николаевич только сильнее приблизил к лицу телефон, и Юрий чуть ли не прыснул. Тогда начальник все-таки отстранился, положив телефон куда-то, извиняюще улыбаясь:       — Не поможете выключить? Тут столько кнопок, боюсь, я могу еще куда-то не туда нажать.       Но Юра не ответил, заметив, что у того оголенные ключицы, и не было никакого намека на верхнюю одежду. А потом он приметил влажные волосы и капли воды на лице, а сам Глеб Николаевич находился возможно в ванной комнате. Неужели он принимал душ, когда Юрий позвонил, но все равно ответил ему на звонок. Что за трудоголик? Юра слегка улыбнулся: ему, как личному секретарю, стоило бы напомнить про отдых, но вот что-то приятное разлилось, когда он подумал, что ради него оставил все дела, чтобы ответить ему.       — Кхм, кажется, я не знаю, как это сделать, — наконец-то очнулся от наваждения Юрий, безбожно соврав, чтобы только еще немного рассмотреть эти острые ключицы. — Вам неудобно так разговаривать.       Глеб Николаевич на секунду задумался, а потом покачал головой:       — Нет, если вас не смутит, что на мне нет одежды.       Щеки покрылись щиплющей краснотой, стоило голове все-таки проанализировать его слова. Возбуждение осело внизу живота, опаляя беспощадным жаром. Уши покраснели. Юра прикрыл рот, когда почувствовал, как предсемя запачкало ему трусы.       — Нет, все в порядке, — он наигранно посмеялся. — Это я вам позвонил в не рабочее время. Вам, наверное, неудобно сейчас разговаривать.       — Нет, но… — снова начал начальник, а после зачем-то потянулся, чуть ли не уронив телефон, вовремя подхватив, и вернул назад. Юра облегченно вздохнул, когда на долю секунды заметил полотенце на чужих бедрах. — Простите. Так у вас ко мне какое-то дело?       Юрий прикрыл эрекцию футболкой, чтобы не ощущать соблазна передернуть, хотя продолжал чувствовать, как ткань давила и натирала чувствительную кожу.       — Я… Я б-бы хотел перенести наш ужин на другой день из-за личных обстоятельств, — на вдохе протараторил он, осторожно лег на спину и, пытаясь поймать взглядом, на чем же ему сосредоточиться, но постоянно возвращался к экрану, где Глеб Николаевич стал расчесывать волосы, оголив тем самым соблазнительное плечо. Юрий просунул руку в спортивки, находя пенис болезненно эрогенным и мокрым от смазки. — Можете ли сказать мне, когда у вас найдется свободный от работы вечер?       Глеб Николаевич задумчиво уставился в сторону, прижав палец к губам, и Юра зажмурился, машинально задвигал рукой кольцом из большого и указательного пальцев, марая в смазке головку. Прикусил губу, чтобы случайно не выдать себя неловким скулежом. Он нетерпеливо приспустил трико с бельем, стоило члену твердо встать, не помещаясь в тисках грубой одежды, ощутив голой кожей прохладные простыни.       — В какой день я свободен? — Глеб Николаевич слегка усмехнулся, прищурившись. — Хотелось бы мне сказать, что для вас, Юрий, я свободен всегда, но…       В животе поселился тугой комок. Для Юры, если не влечение к начальнику, это было бы чем-то совсем из ряда вон выходящим, потому что так откровенно флиртовать с подчиненным, даже если в шутку, немыслимо! Но сейчас он, дроча и еле сдерживаясь, чтобы не замычать, искренне рад, что решился позвонить именно здесь и сейчас!       Движения рваные, быстрые, мимолетно обвивающие. Тут же останавливаясь, ладонь плотно захватила уздечку, и Юра чуть ли не застонал, вовремя покусывая губы до припухлой красноты.       — Завтра, — одно слово, и Юрий кончил толчкообразным образом, с каждым выходом спермы, видя белые вспышки перед глазами.       Пульсация на нижней губе становилась все ярче из-за того, что он прикусил ее зубами. Зажмурился до узоров в темноте, подавляя гортанный выдох. Этот уверенный и сиплый голос был горазд довести его до оргазма лишь одним словом. Юра чувствовал, как приподнятая спина в пояснице мелко дрожала, а мышцы ног сводило.       Юрий приоткрыл мокрые глаза, ощущая, как краснота пропадала с щек, стоило ему начать дышать ртом.       — Завтра я свободен, — повторил Глеб Николаевич и мило улыбнулся. — Подойдет?       — Д-да… Да, все супер!       Он сам завершил звонок, не выдерживая чужого взгляда.       Ему так стыдно и приятно одновременно еще никогда не было. Потрясающе. Юра опустился обратно на простыни. Не мог восстановить дыхание, ощущая, как слабость заставляла его закрывать глаза.       Хорошо. Он ему нравится, и это было понятно с самого начала.