Убийство Бабочек

Вторник

      Больно. Так больно.       Дышать так сложно.       Широко открыв рот, он старался схватить хоть немного воздуха, но ничего не получалось, пускал только пузыри в воде. Легкие горели, жар опалил все тело, так горячо. Так жарко, все тело гудело и ныло.       Кожу касалось что-то мокрое, лизало ее в разных местах на лице, обжигая полосами, как-то неуверенно, потом стало больно царапать, оставляя жгучие царапины по щекам и лбу.       Больно, нечем дышать. Что-то давило на его шею, сжимая так, словно хотело сломать ее.       Кто-то смотрел на него, он прищурился, пытаясь разглядеть, кто это, но видел только темный размытый маленький силуэт. Большие черные глаза смотрели на него, а слезы скатывались по щекам. Он чувствовал его обиду, горечь, злость за несправедливость. Так хотелось утешить, только слова застряли, ведь горло сдавило сильнее.       Силуэт раскрывал губы, что-то говоря, протянул детские руки к нему, и царапины перестали появляться на лице. Они держали его за щеки, были такими ледяными, словно у мертвеца.       «Почему ты убил меня?»       Но он не хотел этого, правда, не хотел этого делать.       Боль сжала сердце, придавило словно камнем грудь.       У него не было выбора.       Силуэт слабо улыбнулся, но отчаяние в глазах дало ему понять, что ни в этой жизни, ни в другой ему нет прощения.       «Ты обещал меня защищать».       Он сделал все возможное.       «Ты обещал, что мы будем вместе, почему ты ушел?»       Сердце застучало как бешеное, чужая обида горела в нем, и он ничего не мог поделать с ненавистью, что медленно съедала его каждый день.       Силуэт плакал, а соленые капли падали на его лицо. Детские пальцы вдруг стали длиннее, перестали быть холодными, согревали и гладили, словно утешали.       Голос больше не казался отдаленным, стал знакомым, таким родным и тихим. Кто-то шептал ему слова утешения. Он наконец-то задышал, больно хватая ртом воздух.       Пальцы ног касались холодной поверхности, но остальное тело плыло в толще воды. Он не чувствовал ни одну мышцу, несмотря на то, что конечности казались невероятно тяжелыми, словно был привязан кирпичами на дне омута. Сверху черное пятно смотрело на него, только он больше не старался дотянуться до него, потому что понял, как бесполезно пытаться, только сильнее падал вниз.       И правда, будто бы в воде, уши заложило.       Темно и холодно, но больше не было страшно. Было все равно. Слезы собирались на подбородке, он вытянул руку к черному пятну в последний раз, что становилось все меньше и меньше. Наверху вдруг все покрылось льдом, когда он полностью опустился на дно. Отсюда не выбраться, как бы он не старался. Когда-то он остался здесь, в пучине этой темноты и слышал голоса тех, кто ненавидел его.       Он падал и падал, зная, что больше не будет шанса выбраться отсюда.       Только вместо твердой поверхности песка и грязи пруда он ощутил что-то мягкое.       Удобно.       Стало так тепло.       Что-то прижалось к нему, обволокло всего, и он слышал чье-то сердцебиение. Такое громкое. Кто-то тихо дышал ему в макушку и гладил по волосам.       Хорошо. Здесь было хорошо.       Сквозь тонкий лед просачивался свет от ярких лучей солнца. Светло. Темнота отступала, давая возможность умиротворенно прикрыть глаза и дать себе наконец-то отдохнуть. Голоса не тревожили, пока кто-то успокаивающе шептал ему, что все хорошо.       Он слышал в одно время странный звон, а потом еле узнаваемое кипение чайника. Что-то приятное придавило сверху, так успокаивающе укутало. Нос щекотал слегка сладкий запах. Знакомый. Аж разморило от ощущения безопасности, не хотелось даже просыпаться.       И когда вновь открыл глаза, ветер трепал волосы и ласкал все тело теплым порывом. Он сидел на пшеничном поле, а солнце стояло в зените, грея в своих лучах.       Здесь хотелось остаться.       Ветер проскользнул в пряди волос и ласково пригладил непослушные кудри, не забыв нежно заправить их за ухо, ощутимо дотрагиваясь до щеки теплыми пальцами. И этим рукам хотелось подставить все тело, не боясь полностью потерять бдительность. Можно было расслабиться, отдать всего себя, потому что рядом с ним было безопасно.       Когда он снова открыл глаза, смутный образ вырисовывался перед ним.       Саша гладил по волосам, находясь так близко, лежал рядом и мягко улыбался, заставляя тоже приподнять кончики губ.       Саша… Так изменился. Он так соскучился по нему.       Саша смотрел на него совсем по-другому. Его глаза блестели нежностью. Кто на него так еще посмотрит? Такой странный, но такой притягивающий, такой безопасный и теплый.       Саша чуть наклонился, что-то шепча на ухо, да шепча что-то настолько приятное, что теплота разливалась по груди и невольно на щеках, заставляя зажмуриться до появления ярких узоров. Рядом с ним не было ни холодно, ни темно, ни одиноко. Рядом с ним не было обвинений, страха и ненависти. Хотелось раствориться в нем, отдать всего себя, отдать все, что есть, чтобы остаться в этом чувстве защищенности еще на пару мгновений.       Саша приблизился к его губам и робко поцеловал. Мимолетно, будто бы боялся чужой реакции. Но он ярко ощутил ласковые и шершавые ощущения на своих губах. А поцелуй показался салютом, быстрым, горячим и красивым, медленно исчезающим во тьме после яркой вспышки, оставляя за собой искорки. Так жаль, что он ответить толком-то не смог.       Кирилл приоткрыл тяжелые веки, когда почувствовал легкое покалывание заснувшей руки, что подпирала голову под подушкой.       Место рядом с ним было пустым, но оставалось теплым. Он осторожно провел по простыне рукой, скомкав ткань в пальцах. Сладкий запах из сна — Кирилл втянул его носом и прижался к подушке, пропахнувшей им. Что-то лимонное. Кажется, Саша всегда пах этими духами, потому что…       Кирилл однажды подарил ему их.       Он улыбнулся, когда перед глазами мелькали короткие воспоминания того дня: как Саша открыл подарочную коробочку, пока они сидели в машине, и нежно улыбнулся ему. На душе было так тепло от его улыбки.       Голова слегка побаливала, но это не слишком заинтересовало, как дневной свет из окна, слепящий влажные глаза. Уже было утро. Интересно, сколько сейчас времени? Чужой потолок смотрел на него, и он с трудом помнил, где находился.       — Проснулся? — Саша резко склонился над ним, заставив подпрыгнуть на месте с криком, заехав ему в лоб своим.       Саша от неожиданности полетел назад, с грохотом рухнув на пол, а Кирилл разом вскочил с дивана, и в ту же секунду его круто подкосило в бок, но облокотившись на подлокотник дивана, смог устоять на ногах, только сразу же плюхнулся назад, ведь в его лицо прилетела тапка.       — Ты че разорался-то? — возмущенно выкрикнул Саша, кое-как встал, потирая ушибленный зад, а потом сел на край дивана, хмуря брови. — Господи… Ты, блин, больной, что ли?       Кирилл прижал тапочек к груди, словно это могло защитить его, все еще непонимающе хлопая глазами, а потом расслабился, вертя головой по сторонам.       Он был в квартире Саши, на диване, на котором ночевал. Вчера он остался, потому что не мог оставить того одного. Сожительницы Саши не было из-за ночной смены, так что Кирилл согласился даже переночевать здесь. Все-таки он не мог смотреть, как Саша, хоть и не показывал, но боялся, отчего даже руки дрожали. Хоть у Кирилла были неотложные дела, он остался здесь, чтобы знать, что с Сашей все хорошо. Все остальное могло и подождать.       Саша потер переносицу и нахмурился, вернув его обратно:       — Ты как? — поинтересовался он, и Кирилл непонимающе приподнял бровь, опустив на пол тапочку. — Ты всю ночь ворочался и звал меня.       — Звал тебя?       — Угу, — Саша почесал затылок, чуть отвернувшись. — Я проснулся оттого, что ты кряхтел во сне мое имя и плакал. Ты пытался расцарапать себе все лицо, но никак не просыпался, даже если я тебя тормошил. Ты весь вспотел, поэтому я открыл окно. Я не знал, что делать, а когда ты стал лунатить и пытался встать с дивана, я кое-как остановил тебя.       Кирилл несколько секунд молчал, а потом усмехнулся:       — Поэтому ты решил прилечь ко мне и держать на месте силой?       — Это называется «обнял и успокаивал», — Саша фыркнул, сморщив нос. — Но да, к тому же это помогло — ты успокоился и перестал плакать.       — Ладно… Кхм. Прости, в последнее время кошмары мучают.       — И что снилось?       — Не могу сказать, все так расплывчато, — Кирилл на секунду задумался, а потом присел ближе к Саше. — Ты хоть выспался? Я достаточно сильно пинаюсь во сне.       Саша рассмеялся, махнув рукой:       — Ноги ты мне побил знатно, конечно, но меня самого кошмары мучают. Не могу сказать, что, если бы я спал один в кровати, я бы выспался. Так что ничего страшного.       Саша тогда встал и вернулся к кухонным столешницам. Только сейчас Кирилл понял, что на плите что-то шипело, а аромат еды заставил голод в нем проснуться. Он поднялся, натянул лежащие рядом брюки на ноги и, подойдя ближе, заметил сковороду, где жарились блинчики.       Живот забулькал так громко, отчего Саша усмехнулся, перевернув блин на другую сторону:       — Я проснулся слишком рано, так что решил что-нибудь приготовить. Если я правильно помню, тебе нравятся пресные блины, так что я в тесто ничего не добавлял.       Кирилл благодарно улыбнулся, но все равно решил спросить:       — А как же ты? Глеб говорил, что пресная еда отвратительна.       — Ну, — Саша задумался, распределив остатки теста на сковородку, — это правда. Это все равно, что есть пенопласт, знаешь ли, но я могу поесть блины с вареньем, а вот ты…       Он повернулся к нему, начиная тыкать пальцем между бровями Кирилла, заставив его только шире заулыбаться:       — Ты же весь день будешь голодным ходить. А потом снова обморок! — тогда Кирилл убрал от себя его руку, виновато смотря исподлобья, отчего Саша тяжело выдохнул, перестав хмуриться. — Не могу на тебя долго злиться. Иди за стол, скоро все будет готово.       Кирилл с удовольствием уплетал блины, и их вкус заставлял облизываться всякий раз от удовольствия, пока Саша копался в телефоне Варвары со скучающим видом.       Наверное, Саша сейчас не мог приобрести новый телефон, но и старый вряд ли уже найдет. Кирилл задумчиво уставился на свой, лежащий рядом, так и оставив вилку, зажатой между зубов. А что если купить ему новый? Как в благодарность или как отдать должок за помощь в воскресенье? Либо как в подарок? В подарок было бы славно, но Саша вряд ли примет его. Скажет, что слишком дорого, даже расстроится. Но и если как в благодарность — тот же ответ, потому что скажет: «Я же ничего такого не сделал». Да уж, здесь он был еще более упертым.       — Не хочешь объяснить, что было вчера? — вырвал из мыслей Саша, наконец-то начиная завтракать. Кирилл чуть нахмурился, вернув вилку на тарелку, пока тот смотрел на него с недовольством. — Не смотри так. Юра мой друг, к тому же ему и так несладко.       — Знаю я! — он тяжело вздохнул, а потом постарался улыбнуться. — Все будет в порядке.       Однако Саша не был удовлетворен этим ответом, только опер голову о ладонь, вскинув бровь. Он даже глаза закатил, заставив Кирилла поежиться.       — Ладно-ладно! — он выставил руки в защитном жесте. — В общем, мне нужно было одолжить кое-что у Глеба, но так, чтобы, если бы он узнал об этом, меня это не коснулось.       — Та папка была Глеба Николаевича? Там же, — Саша нахмурился, словно попытался подобрать лучшее слово для описания того, что он увидел, — бандюганская хрень. Не думал, что он тоже занимается таким.       Кирилл засмеялся и пожал плечами:       — А ты думал, что я могу водиться с людьми, которые к этому не относятся? — он нагло усмехнулся, а потом из кармана брюк вытащил помятый листок, выпрямил его и протянул Саше. — Так что у меня к тебе тоже вопросы.       Саша помрачнел, только мельком глянув на содержимое, а потом вытянул из себя тяжелый вздох. Он прикрыл рот ладонью, продолжая проходить глазами по строчкам, а потом нахмурился, положив на стол вырванный лист из папки.       — Вот это было в той папке тоже? Поэтому ты не хотел показывать?       — Конечно. Что бы мог подумать обычный сотрудник, если бы увидел сводку твоих преступлений вместе с, как ты сказал, бандюганской хренью, — Кирилл скрестил руки на груди, продолжая сверлить глазами перевернутую анкету Саши. — Не хотел, чтобы мнение о тебе в офисе стало еще хуже, особенно когда твой коллектив — кучка сплетников.       — Юра бы не растрепал об этом.       — Ты так уверен в этом. Почему?       — Потому что я сам про его секреты никому не рассказываю. С одной стороны мы друзья, с другой — мы иногда прикрываем друг друга. Но ты прав, будет лучше, если об этом никто не узнает, — Саша поморщился. — Хочешь спросить меня об этом?       — Если ты не готов говорить, я не стану настаивать, — Кирилл помотал головой, а потом тыкнул на первую строчку в списке преступлений. — Только скажи мне… Вот это все не из-за меня?       Саша мягко улыбнулся, заставив расслабиться:       — Не из-за тебя. Ты наоборот взял на себя мое преступление. Просто после твоего побега Скворцов шантажировал меня, поэтому все остальное, — он указал на все последующие строчки, проведя пальцем до конца листа, — здесь. Думаю, меня не заставляли делать что-то похуже, чем просто уборка на месте преступления, потому что Скворцов пожалел меня.       — Пожалел? Потому что он твой отчим?       — Не думаю. Скорее из-за моей мамы, все-таки он ее очень любил. Не думаю, что он хотел бы, чтобы она возненавидела его за то, что он заставил ее единственного отпрыска заниматься чем-то похуже. Но и я не мог ей рассказать о том, что натворил, она бы не выдержала этого. Я до сих пор чувствую вину перед ней.       — Понятно, — Кирилл задумчиво нахмурился. — Обычно никому не удается выплатить «долги» перед «Звериными людьми». Как так получилось?       Саша пожал плечами:       — Хрен его знает. После смерти отчима меня просто оставили в покое, — он пару секунд молчал, а потом снова заговорил. — Если я правильно понял, то все вот эти цифры и буквы рядом с записями о преступлениях — отрезок времени и название файлов с видеокамер, да?       Кирилл кивнул:       — Да. С помощью подобных доказательств группировка контролирует людей. Видео или аудиозаписи хранятся несколько лет, но с учетом того, что список быстро пополняется, многие файлы подчищают, чтобы не было проблем у самой группировки, если каким-то образом подобное могло попасть в руки не наших людей в полиции. Таким образом у группировки есть рычаги давления, чтобы никто не сбежал или перестал выполнять поручения, пока не выплатят долги. Но, думаю, ты и сам понимаешь, что их выплатить нереально.       — Почему?       — Потому что помимо долгов за то, что мы даем крышу и работу, к долгам прибавляется сокрытие преступлений, которые совершаются.       — Получается… Это замкнутый круг?       — Да. Ты хоть всю жизнь можешь горбатиться на группировку, пока тебя не убьют или ты сам не помрешь, но вряд ли удастся покрыть хотя бы половину с этими процентами. Это как кредит, который невозможно выплатить.       — Значит, я совершил чудо, сам об это не зная? — Саша как-то невесело ухмыльнулся. — Интересно, что я такого сделал? Это не может быть ошибкой? Насколько я знаю, в твоей группировке так много людей, неужели меня с кем-то перепутали?       Кирилл нахмурился, покачивая головой:       — Такого не может быть. М-м, а какая у тебя была кличка?       — У меня не было, — Кирилл тогда распахнул глаза и удивленно уставился на Сашу, что спокойно сделал глоток чая. — А что, у всех есть эти дурацкие клички?       — Да, это помогает сохранять личность в секрете, если полиция сможет перехватить наши сообщения или звонки. Странно это. Долг выплатил и клички нет, — он прикрыл глаза, откинувшись на спинку стульчика. — Неужели твой отчим каким-то образом смог скрывать от Орла твое существование, пока ты не выплатил долг?       — Этого узнать уже невозможно. О, кстати, я часто слышал об Орле, но не знаю, кто это.       Кирилл тогда открыл глаза, усмехнувшись:       — Так ты не знаешь? Это же… — он потер переносицу, а потом засмеялся, заставив Сашу потупиться. — Господи, я даже не подозревал, что он настолько мелочный!       — Кто? — недоуменно поинтересовался Саша, пока Кирилл продолжал посмеиваться. — Кир? Эй! Говори уже, хохотушка.       — Ха-а… Глеб — это Орел, — Кирилл не обратил внимание на то, как Саша вытянул лицо в шоке, продолжив говорить. — Теперь уж понятно, почему он тебя так невзлюбил.       — Т-твою ж… — тихо прошипел Саша, заставив глянуть на себя. — Это я, значит, работаю с Орлом второй месяц, а про него такие слухи стремные ходят. Кошмар…       Кирилл наклонил голову в бок, а потом указал на себя:       — А с тобой сейчас сидит Лис, — но Саша его как будто не слышал, отчего он нахмурился. — С каких пор все стали бояться его, а не меня?       — Ты-то мне ничего не сделаешь, а этот — кто его знает?       — Хм… Не думаю, что он сделает что-нибудь пострашнее, кроме того, что уволит тебя. Ты же не переходил ему дорогу другими способами, — Кирилл задумался, что-то мыча под нос. — Как минимум, если бы он хотел что-то сделать, он бы уже что-то предпринял, а сейчас так, маленькая месть за то, что Скворцов от него что-то скрывал. А как максимум, ты под моей защитой. Не думаю, что он захочет нарваться на меня. Все же… Моих людей куда больше.       Кирилл улыбнулся, но Саша не выглядел впечатленным.       — Что значит «моих людей больше»? Вы же одна группировка?       — О! — он наигранно охнул в удивлении, отчего Саша фыркнул. — Ты и правда совсем ничего не знаешь. Твой отчим явно не имел ничего личного к тебе, раз уж держал тебя подальше от всего. Наверняка заставил тебя из-за этого, да?       Он снова ткнул пальцем в первую строчку в сводке, и его улыбка стала шире, когда Саша через пару секунд мрачного молчания кивнул.       — Ясно, — Кирилл тут же нахмурился, нервно стуча пальцами по столу. — Думаю, мне стоит рассказать, как работает группировка, чтобы ты понимал, куда обращаться, если у тебя возникнут проблемы.       — Обращаться?       — Конечно. Я не всегда смогу быть на связи, не всегда буду рядом, — Кирилл спрятал взгляд, поджав губы, — я не всегда буду в адекватном состоянии, ты должен понимать. Я уверен, что те два случая, когда на тебя покушались, это не просто случайность. Сейчас в городе что-то происходит, поэтому я занят и выслеживаю кое-кого из конкурентов, так что я не смогу помочь тебе, как в прошлые разы. А теперь, когда я знаю, что ты был также участником группировки, мне неспокойно. Ты должен понимать, что никто так просто не уйдет из группировки. Даже меня после того, как я сбежал из страны, еще пару лет выслеживали.       — Твою налево, — Саша тяжко вздохнул, морща лоб. — Ладно, давай уже рассказывай.       Кирилл поднял руку и вытянул два пальца, заставив посмотреть на себя:       — Группировка разделилась на два лагеря. Есть «звери» — это мои люди, а есть «птицы» — они Орла. И хотя мы работаем вместе, между мной и Глебом всегда была конкуренция за власть.       — Но вы же вроде как друзья?       — Я умею разделять личную жизнь от работы, — заявил Кирилл, отчего тот только закатил глаза. — Но не суть. Моих людей можно встретить на улицах, у них есть маленькая особенность.       Кирилл указал на тыльную сторону ладони:       — У них у всех есть маленькая татуировка мордочки лисы. Такая была когда-то у меня на спине.       — И мне что, у каждого прохожего рассматривать руки?       Кирилл пожал плечами со смешком:       — Ну, если бы моего человека можно было бы с легкостью распознать на улице, полиции легко было бы их поймать. А так я хотя бы могу понять, что это мои люди. Знаю, не самый надежный метод, но он не раз помогал мне выходить сухим из воды.       — Понятно. А чем, вообще, «птицы» отличаются от «зверей»?       — У нас разное направление, так сказать. «Птицы» занимаются сбором информации, следят за передвижением товара, сокрытием улик и уборкой на месте преступления. В то время как «звери» занимаются устранением конкурентов и охраной товара, участвуют в сделках и все в таком духе.       — Странно.       — Что именно?       — Тебя не было одиннадцать лет, но Орел по твоим словам, кажется, так и не монополизировал группировку.       — Верно. Никто, кроме приближенных, не знает, что я Лис. Так что мои самые верные подчиненные продолжали работать под моим именем, не давая слухам о том, что я сбежал из страны, стать правдой. А пока мои люди все еще верны мне, Глебу будет сложно переманить их на свою сторону.       — Но он же может угрожать им всеми этими сводками о преступлениях? В чем проблема?       — Мог бы, если бы они были. Я, в отличии от него, не удерживаю подчиненных подобным способом. Я знаю, каково это, когда тебя насильно заставляют во всем этом участвовать и шантажируют всю жизнь. Я просто даю людям крышу и плачу за каждое поручение, так что это выглядит как, можно сказать, обычная работа. И хоть моя доля выходит с продажи наркотиков куда меньше, люди остаются со мной, потому что я хороший работодатель. А с инвестиций я могу позволить вербовать больше людей.       Кирилл пожал плечами:       — По желанию они могут уйти, когда им захочется. Я никого не держу и держать не буду. Даже если никого не останется на моей стороне, мне все равно. Меня не было одиннадцать лет, это уже не мое дело. Теперь, когда я давно отошел от дел, мне не интересно, что происходит в наркоторговле. Но я взял ответственность за людей, которым некуда идти, поэтому я до последнего буду платить им, пока они поймут, что могут уйти и начать все сначала.       Саша нахмурился, ковыряясь ложкой в банке варенья:       — Но они же могут все рассказать полиции.       — У меня есть знакомые в полиции, поэтому их заявление никто не примет. И я дам предупреждение, — Кирилл мило улыбнулся, — пока что дважды предупреждать никого не приходилось.       Саша скрестил руки на груди, поежившись:       — Не улыбайся так, когда говоришь о таких вещах. Стремно. Иногда я забываю, что ты бандюган.       — Мы с тобой в одной лодке.       — Не приписывай меня к себе. Это была… — Саша нахмурился, покосившись в сторону. — Случайность.       — Случайность, не случайность; заставили, не заставили; защищался, не защищался — один хер, — Кирилл вытянул из себя короткий, недовольный вздох. — Никому нет дела до причин твоих поступков, в итоге ты все равно виновен, просто надо уметь обходить закон… Ладно, я что-то засиделся. Мне нужно кое-что сделать перед тем, как оправдываться перед Глебом за опоздание.       Он встал, а потом глянул на футболку, которую одолжил у Саши. Кирилл виновато улыбнулся:       — Я возьму ее, хорошо? Когда постираю, отдам.       — Ладно, только не забудь.              Припарковав машину, Кирилл поднялся по лестнице до нужного этажа, дошел до квартиры и распахнул дверь, наконец давая себе свободно выдохнуть. Закрылся и спустился на пол, прикрыв на пару секунд глаза.       Отчего-то мысли были только о вчерашних словах Анны. И хоть он пытался отмахнуться от них, что-то тревожное засело внутри. На звонки та не отвечала, но времени, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, не было.       Пустая квартира встретила его тяжелой тишиной. Мельком взглянув на настенные часы, что не останавливались лишь потому, что однажды Глеб купил ему кучу батареек, Кирилл выругался. Он уже достаточно опаздывал на работу, а ему так много предстояло сделать!       Кирилл тяжело выдохнул, разминая затекшие суставы, быстро причесал волосы, уложил их плойкой, оделся в чистую одежду, более подходящую для офиса, надушился духами сирени, придав этим себе свежий вид. Надев пальто и захватив все необходимое, он спустился, сел в машину, завел ее и поехал по совсем другой дороге.       Тогда он позвонил по номеру, что дала Бархова. Ему ответил женский голосок, такой тихий и мягкий, словно у подростка, из-за чего он сначала сконфузился и решил, что Анна его надурила. Но через пару секунд девушка дала понять, что он попал к тому, кому нужно. Девушка продиктовала знакомый адрес, куда через некоторое время он подъехал.       Кирилл еще сильнее удивился, когда понял, что это университет.       В коридоре, возле турникета, его встретила невысокая студентка в белом халате и маске. Кирилл мгновенно растерялся.       Студентка моргала большими зелеными глазами, и как бы он не хотел в это верить, но ей явно только-только стукнуло восемнадцать.       — Анна… — начал он, как вдруг девчушка закивала и, поманив пальцем, пошла по длинному коридору со множеством дверей, из которых приглушенно слышались голоса преподавателей. Кирилл смущенно поплелся за девочкой. — Так, значит, ты ее… Любовница?       — А что-то не так? — спросила студентка вместо ответа, доходя до очередной двери.       — Нет, просто… Когда такие взрослые тетки, как Бархова, имеют половые связи с такими молоденькими студентками, мне не по себе. Разве твои родители не против этого?..       — Я достаточно взрослая, чтобы решать с кем и когда мне спать, — моментально огрызнулась девушка и открыла дверь с надписью «Лаборатория», впустив свет в темное помещение. — Нам нельзя сюда соваться без преподавателя, но я могу пользоваться ей, когда захочу. Все-таки я лучшая студентка факультета судмедэкспертизы!       — Ох? М-м-м… Это хорошо. Та-ак, как тебя зовут?       — Настя Уварова. А вы можете не представляться! Я вас знаю. Кирилл Юнусов, так ведь?       — Можно просто Кирилл. Знаешь, Настя, я не особо спец в отрасли твоего факультета, я, скорее, больше экономист. Не могла бы ты мне рассказать, как все это делается?       Кирилл непроизвольно улыбнулся, когда у девчонки загорелись искрами глаза.       Она поджала руки, будто не зная, как начать, переполненная энергией из-за любимой для нее темы:       — Ух, Боже, конечно! Так как волос уже имеется, нет смысла говорить, как его обнаруживают. Сначала я сделаю микроскопическое исследование. По­скольку волосы непрозрачны, я буду рассматривать волос в про­светляющей жидкости, например в ксилоле. На самом деле при экспертизе решаются несколько вопросов, например, является ли данный объект настоящим волосом, человеческий ли это волос, откуда этот волос, поврежденный ли он и кому принадлежит? Только на последний вопрос мне нужны дополнительные волосы, я же не могу взять все из воздуха.       — Ах, точно. Я даже и забыл об этом.       — Да и к тому же из-за неосторожности одного студента лаборатория немного не в том состоянии, чтобы ей пользоваться. Так что результаты будут готовы намного позднее, чем вы хотите.       — Хм, в любом случае у меня хотя бы будет результат, — Кирилл передал ей образец волоса в маленьком сейф-пакете, а потом задумался, рассматривая знакомые стены, и увидел доску достижения рядом с растущими фикусами. Он подошел к ней, сразу же заметив знакомые лица бывших одногруппников, отчего ойкнул. — Подожди-ка, это бывший колледж финансов и экономики? Здесь же висят выпускники девяносто пятого года!       — Можно и так сказать. В десятом году колледж объединился с университетом имени Худяковой, так что считается одним из его нескольких корпусов. Но тут остались несколько старых факультетов.       — Боже, сколько лет прошло… Я сразу и не узнал.       — Вы учились здесь? — вдруг оживилась Настя, подойдя к нему. — Если хотите, вы можете осмотреться, но только под моим присмотром! Это лучше, чем ходить на пары Василькова.       — Васильков Иван Иванович?! Он до сих пор преподает?       — Да! Мы можем даже зайти к нему на обеде! — вдруг она осеклась. — Если у вас, конечно, есть время.       — На прогулы у меня всегда есть время.              Юрий тяжело выдохнул, вовремя затормозив возле открывшейся парадной двери. Он чуть ли не налетел на выходящего человека, круто развернулся на пятках, быстро извинившись, а потом поднялся по лестнице к ресепшену.       В легких словно ни капли воздуха не осталось, пока он бежал с остановки, понимая, что сегодня опоздал еще больше чем обычно. Было бы легче бежать по переполненным людьми улицам, если бы не ноющее ребро, где теперь красовалось напоминание в виде темной гематомы коллекторов о долге. К тому же губа была разбита и сильно опухла со вчерашнего дня, ей можно было пугать людей.       — Кто это тебе так лицо разукрасил?       Юра посмотрел на Зинаиду, лениво читающую журнал на посту охранника, видать, снова подменяла, пока тот страдал от похмелья в кабинке туалета.       Юрий тут же постарался весело улыбнуться:       — Об крыльцо долбанулся, — соврал он, пока шарился в карманах в поисках пропуска, когда та подняла взгляд и оторвалась от чтения. — Черт возьми, да где же он?       — Да врешь ты, — продолжила уборщица, — в баре, наверное, снова подрался. Ты бы заканчивал с этим. Наверняка из-за того, что тебя так часто по голове дубасят, забываешь пропуск. Когда-нибудь так себя потеряешь.       Юра нахмурился, замерев на месте, смотря в сумку, где не были ничего, кроме телефона, сигарет и несколько папок с документами. Недовольно цокнув, Зинаида все же в какой уже раз пропустила его просто так. Юрий благодарно улыбнулся, почувствовав, что день становился лучше, не хотелось ему еще слушать нотации от начальника за то, что не только опоздал, но еще где-то посеял пропуск. Охранник всегда вызывал Глеба Николаевича подтвердить личность Юрия, потому что каждый раз забывал лицо опоздавшего, словно не видел его пять дней в неделю.       Однако стоило ему подняться по парадной лестнице в холл, как заметил стоящего возле лестницы Глеба Николаевича.       Начальник как раз закончил говорить с сотрудницей и что-то объяснять ей. А потом, когда женщина кивнула и развернулась на каблуках, Глеб Николаевич, словно имея глаза на затылке, повернулся ко входу, тут же вытянувшись в лице, заметив подчиненного. По мрачному выражению лица Юра понял, что просто угрозами сегодня не отделается.       Юрий, быстро спрятавшись за входной аркой от внимательного взора сердитого начальства, мигом развернулся обратно, проскочил лестницу и, недолго думая, перемахнул через ресепшн, тут же спрятавшись под столом охраны.       «И что я делаю, вообще? — задал сам себе вопрос Юрий, уткнувшись носом в согнутые колени. — Никакой гордости нет».       Зинаида заинтересованно рассматривала его без слов, хотя давно привыкла к его странностям. Юрий прижал палец к губам, чтобы та ни слова не сказала про него. Она ухмыльнулась, намекая на подарок в виде коньяка за молчание, постучав пальцем по горлу, и Юра закивал сквозь раздражение. Вот же коварная женщина.       Когда начальник приблизился, Зинаида снова уткнулась в журнал.       — Извините за беспокойство, — послышался сверху учтивый голос Глеба Николаевича, и Юра заерзал на месте. — Вы не видели здесь моего секретаря? Юрий Поляков, такой, эм, белоснежный мужчина, думаю, его не сложно запомнить.       Юрий с трудом подавил смешок: его еще никогда так не описывали.       — Ну, да, — ответила уборщица, — редко можно увидеть альбиносов, постоянно забывающих пропуска.       — Сегодня у него тоже отсутствовал пропуск?       — Да, — невозмутимо заявила Зинаида, и когда Юрий недовольно ущипнул ее за щиколотку, она помотала головой. — Нет.       — Так да или нет?       — Сегодня да, вчера нет. Иногда забывает. Растяпа такой. На моего сына похож.       — Значит, сегодня он все же проходил? — проигнорировав последние слова, продолжил начальник. — Странно, я не видел его в холле. Может, он вышел обратно на улицу? Вы видели его?       Зинаида вдруг задумалась.       Юра нахмурился, понимая, что уже не сможет увернуться от очередного выговора или еще чего похуже. Он прикрыл голову руками, еле как держась, чтобы не завыть.       — И вы пропустили его без пропуска? Попрошу так больше не делать и сразу же обращаться ко мне. Мы поговорим о…       Глеб Николаевич ненадолго замолчал, и Юрию показалось, что он услышал приглушенный смешок. Юра поджал губы, когда начальник зашел за ресепшн, не обратив внимание на то, что Зинаида попыталась его остановить. Юрий побледнел, подняв глаза на Глеба Николаевича, что опустился на корточки возле него. Он выглядел раздраженным, отчего живот словно свернулся в трубочку, а по виску пробежала капелька пота.       Он покраснел, прижимая крепче к себе сумку, никогда не чувствуя такого сильного стыда, стоило носу начальника поморщиться. Глеб Николаевич, нахмурившись сильнее, выпрямился, прожигая пристальным взглядом, отчего Юрий машинально отдернул голову наверх, ударившись затылком. Уши моментально порозовели, и самая глупейшая улыбка поползла вверх. Юра сразу же вскочил и почесал ушибленное место, слабо ощущая затекшие ноги.       Он даже не успел рот открыть, чтобы хоть что-то сказать в оправдание, как Глеб Николаевич начал:       — Юрий, вы оштрафованы за то, что опоздали на полтора часа и явились в неподобающем виде, к тому же, — он замолчал и снова скривил нос, — вы пьяны.       — Я не пьян! — яро возразил Юра, начиная чувствовать раздражение, когда тот снова поморщился.       — От вас разит спиртным.       — Ну… Я просто опохмелился, — он покосился в сторону, теперь понимая, почему Глеб Николаевич был так недоволен. — Я могу работать.       Начальник не выглядел убежденным, только потер переносицу и тяжело вздохнул, отчего Юра покраснел еще сильнее. Если бы он не выпил с утра чуть-чуть, то вообще не смог бы подняться с кровати после той попойки, что он успел устроить вчера ночью. Но это оправдание вряд ли бы понравилось Глебу Николаевичу, который еще немного и лопнул бы от злости, судя по тому, как выступила венка на его шее. Но в тоже время начальник имел стальную выдержку, чтобы просто не выкинуть Юрия из здания за шкирку.       Хотел Глеб Николаевич что-то еще сказать, как писк от турникета, заставил его обернуться на еще одного опоздавшего. Кирилл мило улыбнулся, проходя мимо, словно ничего не случилось, но тут же невербально матернулся только одним видом, когда понял, что начальник схватил за воротник его пальто и не давал сделать ни шага вперед.       Юрий вздрогнул, как только посмотрел на лицо Глеба Николаевича, чей глаз задергался как сумасшедший. Он и правда в бешенстве за выходки подчиненных. Юра постарался не делать лишних движений, чтобы не попасться под горячую руку, молча смотря на начавшуюся перепалку.       — За опоздание и вчерашний прогул сегодня заберешь большую часть дел Скворцова и Матвеенко, — сухо заявил Глеб Николаевич, пока Кирилл ребячески корчил рожицы, подливая масло в огонь. — Займешься пошивом дел в отдел кадров, описями, поможешь в архиве. И так продолжаться будет, пока ты не исправишься…       Глеб Николаевич скривил губы, когда Кирилл показательно поковырялся в ухе, словно игнорировал угрозы:       — Останешься со мной сегодня, будешь проверять документы и давать мне на подпись. Весь. Мой. Рабочий. День.       Юрий тут же вытаращился, не представляя такой объем работы, но Кирилл оставался абсолютно спокойным. Ведь Глеб Николаевич обычно оставался в офисе до десяти вечера, так что остаться сверхурочно вместе с ним бесплатно — было пыткой.       Но Кирилл лишь пожал плечами и, хмыкнув, заявил простое:       — Ладно.       Глеб Николаевич явно смутился до глубины души, приоткрыв рот, невольно переведя быстрый взгляд на удивленного этим Юрия, а потом поджал челюсть с недоверием глянув на Кирилла.       — И что?.. Не будешь даже отпираться?       Юра прикрыл рукой невольно растянувшуюся улыбку от такой растерянности, а вот Кирилл закатил глаза, а потом нагло усмехнулся:       — Я все сделаю, но тогда я не расскажу того, что узнал по нашему делу… — он замолчал, глянув на Юру, и улыбнулся. — О! Так это же ты! Слышал, теперь ты участвуешь в совместном проекте.       — Из-за кое-кого, — мрачно ответил Юра.       — Не стоит злиться на меня, ведь не я принимаю решение насчет списка участников, — он начал пальцем указывать на Глеба Николаевича, который только скрестил руки на груди. — Но у кого-то гордость не позволит взять в проект того, кто лучше справится с этим.       — Юрий хорошо подходит к этому проекту, — встрял Глеб Николаевич, и Кирилл сморщил губы, всем видом показывая обратно. — Как никто другой.       — Да-да, — саркастически протянул Кирилл, и Юре казалось, что он находился меж двух огней. — А ты не подумал, что нагружать человека, который и так работает из-за тебя сверхурочно, это бесчеловечно? Только посмотри на него.       Кирилл указал на него, и Юра нервно улыбнулся, потому что Глеб Николаевич стал его внимательно разглядывать. Он вроде не выглядел таким уж сильно вымотанным, но начальник явно задумался.       Юрий нахмурился, когда Кирилл стал медленно отходить назад в холл, пока Глеб Николаевич не видел. Он цыкнул. Юра ведь тоже мог незаметно уйти, пока те ругались, но остался же!       Юрий с легким вздохом перевел взгляд на начальника, а Глеб Николаевич смотрел на него как-то слишком виновато, заставив растеряться.       — Я вас напрягаю, Юрий? — вдруг спросил начальник, выбивая почву из-под ног. Глеб Николаевич тяжело вздохнул, словно принял неловкое молчание за ответ. — Прошу прощения за это. Подойдите потом в мой кабинет с объяснительной.       С этими словами он решительно развернулся на пятках и уверенно зашагал в сторону лестницы, держа руки за спиной.       На втором этаже, когда Глеб зашел в офис и обвел глазами помещение, быстро проверяя присутствующих, не заметил Кирилла на привычном месте, открыв дверь кабинета.       На диване, у входа, валялся Кирилл, не удосужившись повесить скинутое на пол пальто. Глеб недовольно поднял его, встряхнул и аккуратно повесил на плечик на крючек вешалки, спихнул чужие ноги и уселся на край, немного взволнованно поглядывая на слишком ничего не выражающее лицо.       Он подергал его за бедро, и тогда Кирилл обратил внимание, стараясь сразу же оживиться:       — В городе есть пара сделок, где должна фигурировать паленая «Бабочка» по словам информаторов. Пока следим за передвижением участников, но больше нет никакой информации по поводу того, кто ее производит, — заявил Кирилл, и Глеб задумчиво кивнул. — От Анны тоже ничего не смог разузнать…       Он нахмурился, и Глеб наклонил голову в бок:       — Ты чем-то обеспокоен?       — Есть кое-что, что мне дает покоя. Вчера, когда я виделся с Анной, она… — Кирилл замолчал, поджал губ, но все продолжил. — Говорила, что скоро умрет.       — С женщинами такое бывает в период менструации, — совершенно серьезно заявил Глеб, отчего Кирилл покосился на него. — Или ты о другом?       — Анна сказала, что Павел застраховал ее жизнь, не знаешь об этом?       — Знаю, он же ведет бизнес на моих точках, так что тебя беспокоит? То, что он может заказать киллера ради страховки? — спросил Глеб, и тот кивнул. — Ты беспокоишься о ней?       — Нет, но…       Кирилл замолчал, и отчего-то Глеб хитро улыбнулся:       — Я могу проведать ее сегодня после работы, если тебя это успокоит.       — Хорошо, спасибо… Кстати, я сегодня отнес волос, который нашел в твоем кабинете, на экспертизу под видом того, что Роза хочет проверить тебя на верность. Анна поверила, и ее любовница не задавала лишних вопросов.       — Поэтому ты опоздал? — риторически спросил Глеб, а потом покачал головой. — Когда будет готов результат?       — Ну… Оказывается, для экспертизы нужны несколько образцов, чтобы узнать чей он.       Глеб посмотрел на него с ехидством:       — Конечно, все это знают… Ох, неужели великолепный гений Юнусов в чем-то не преуспел? Никто бы в жизни не поверил! — он насмешливо улыбнулся, заставив того багрово покраснеть. — В любом случае я никому об этом не скажу.       — А! Забудь! Просто забудь! — Кирилл сел, развалившись на спинку дивана. — От тебя никогда не дождешься ни одного доброго словечка за проделанную работу!       — Спасибо, Кир, — наигранно произнес Глеб, пытаясь заглянуть в красное лицо друга, явно потешаясь над ним. — Ты такой молодец! Самый лучший!       Глеб схватил его, прижимая к себе, несмотря на то, что тот пытался вырваться из хватки, извиваясь всем телом.       — Да ты! Ты!.. Сейчас получишь у меня! — рявкнул он, пытаясь отпихнуть его от себя.       Стук в дверь прервал их — на пороге стоял Юрий. Он тут же поморщился от этой картины, и тогда Кирилл все-таки вырвался, весь взлохмаченный и красный. Глеб поднялся, хотя продолжал слегка улыбаться, и пригласил секретаря сесть за стол.       Кирилл, бурча под нос, прошел до двери, уже начиная открывать ее, как вдруг Глеб окликнул его, заставив остановиться:       — Пожалуй, я забыл спросить у тебя кое-что важное, — он изменился в лице, нахмурившись, и Кирилл отпустил ручки двери.       Юрий внимательно смотрел на начальника и заметно занервничал, когда тот облокотился на стол руками, кивнув в сторону ящиком.       — На выходных я искал пару своих вещей в третьем ящике слева. Но они были разложены так, словно кто-то не запомнил их изначальное расположение, прежде чем брать что-то без спроса. Ты случайно не знаешь, какой воришка залез в мой кабинет в пятницу, пока не было?       Кирилл усмехнулся, когда заметил на себе одновременно и нервный, и сердитый взгляд Юрия, поджавшего губы, словно так и говорил: «Как вы могли забыть, что у него для каждого предмета свое место?! Вы же его друг!»       Глеб нахмурился, молчаливо ждал ответа, пока подчиненные переглядывались, а потом Кирилл натянул прежнюю ухмылку, зачесав волосы назад:       — Знаю. Юрий залезал в твой ящик.       Глеб и Юра удивленно посмотрели друг на друга.       И только через пару секунд Юрия чуть ли не ударила молния осознания, что Кирилл только что сказал. И прежде чем начальник успел бы окончатально разочароваться в нем, он интенсивно замотал головой:       — Н-неправда! Я бы такого никогда не сделал!       — Не ври, ложь — это плохо, — с каким-то странным укором повел пальцем Кирилл, слишком наигранно цокая. — Если ты не хочешь говорить, так и быть, расскажу я.       — Н-не верьте ему! Брехня это!       — Цыц, взрослые разговаривают! — прервал его Кирилл, и Юрий чуть ли слюней не захлебнулся от злости. — Юра несколько дней назад подошел ко мне посоветоваться о тебе, Глеб. Он знает, что мы лучшие друзья с тобой, поэтому подумал, что я хорошо тебя знаю. Он хотел узнать, что тебе нравится больше всего, и подарить на том ужине, который вы запланировали. Но я не распространяюсь информацией о друзьях, поэтому он пошел на такой риск и шарился у тебя в ящиках.       Юрий приоткрыл рот, но слова так и застряли глубоко в гортани. Он весь покраснел, побледнел и беспомощно посмотрел на внезапно легко смеющегося от этого сплошь выдуманного и перевернутого рассказа Глеба Николаевича, прикрывающего улыбку за ладонью. Щеки его раскраснелись от смеха.       Юра замялся, когда начальник посмотрел на него насмешливо:       — Я очень рад, что вы интересуетесь моими предпочтениями, — вдруг как-то ласково заявил он, отчего Юрий только захлопнул рот, смутившись. — Но в следующий раз вы можете просто спросить у меня.       В кабинете повисла тишина, и тогда Юрий, униженный и пристыженный, только и смог, что кивнуть. Кирилл незаметно вышел из кабинета, оставив их одних.       Юрий неловко поглядывал на начальника, который, пару секунд смотря на дверь, вернулся на место и протянул чистый лист и ручку.       — Напишите объяснительную и можете приступить к работе.       Юрий начал писать, мельком поглядывая на него, раздумывая, что бы такого придумать в объяснительной, чтобы это правдоподобно выглядело. Он не мог написать, что вчера его встретили у дома подруги коллекторы казино, принадлежащего по слухам наркоторговцу Орлу, и получил в ребра и угрозы за долги отца, а потом выпил так, что наутро не смог нормально проснуться и опохмелился лишь для того, чтобы сесть в электричку, сильно опоздав на работу.       А когда закончил, стук ручки о поверхность стола привлек внимание начальника. Глеб Николаевич тут же взял в руки объяснительную, внимательно пробежал глазами по строкам, а потом поднял на него обеспокоенный взгляд.       — Вы могли взять у меня отгул, раз поехали к своей матери в больницу навестить ее. Тем более в другой город.       — К мачехе, — в ту же секунду поправил его Юрий, а потом добавил, чтобы еще раз объясниться. — Я был так взволнован ее состоянием, что поехал, несмотря на время. Врачи пообещали, что она сможет выйти из комы.       — Соболезную, что с вашей мачехой такое произошло, и рад за вас, что она идет на поправку. Но в следующий раз предупреждайте меня об этом.       Глеб Николаевич замялся, задумавшись, встал и подошел к кофемашине, налив в аккуратную фарфоровую кружку до краев. Поставил перед секретарем, улыбнувшись на вопросительно поднятую бровь:       — Угощайтесь, как выпьете, прошу приступить к работе.       — Хорошо, спасибо.       Юра взял в руки кружку и наклонился к ней. Кофе горячее и бодряще сладкое с терпким послевкусием. Начальник покупал самые лучшие зерна, и это не сравниться с тем дешевым кофе в офисе.       Юрий приподнял глаза, когда Глеб Николаевич продолжил оформлять документы, складывая в отдельную стопку. Работа машинальная, словно он не задумывался, быстро перебирая нужные листы, ставил штампы, быстро подписывая. Юрий и сам не понял, как засмотрелся на ловкие руки. Они казались такими нежными, хотя если приглядеться, то рубцовая и грубая кожа делала ее на вид сухой.       Взгляд зацепился за новые багровые следы на кистях от веревок.       — Вам бы завязывать их так, чтобы оставалось место для двух пальцев, тогда и синяков не будет.       Юра удивленно взглянул на Глеба Николаевича, когда он резко остановился, так и не дотронувшись до поверхности листа кончиком ручки, и тогда до него дошло, что он произнес мысли вслух.       Глеб Николаевич слегка наклонил голову в бок, как только Юра сжался в плечи, смутившись от его взгляда.       — Прошу прощения? О чем вы?       Юрий задергал пальцы, неловко улыбаясь:       — В-ваши кисти все в следах от веревки. Такое случается, если слишком затянуть ее, — решился ответить секретарь, чувствуя себя неважно из-за прожигающего взгляда серых глаз. Глеб Николаевич все же отвел их, давая возможность расслабиться. Тот глянул на собственные руки и спустил рукава рубашки. — Прошу прощения! Я… Тогда пойду!       Юра резко встал, чуть ли не перевернув кружку. С разрешения, взяв некоторые документы, пулей вышел из кабинета, направившись в свой по пустому коридору. Краснота спала со щек, только вот внутренний голос продолжал корить его за чрезмерное любопытство.       Чем ближе к кабинету, тем сильнее слышались трель дрели и странные звуки. Этот ремонт на верхнем этаже уже начал действовать на нервы, сразу вспоминались времена, проведенные в спальном районе, где соседи постоянно сверлили сверху.       Юра открыл дверь, совсем уставший от работы, а ведь впереди еще целая неделя.       Что-то упало на макушку, отогнав все мысли прочь. Он вздернул голову вверх. Трещина прямо посередине потолка, огромная, разветвленная в разные стороны.       И это случилось, пока отсутствовал на работе?! В понедельник потолок был цел.       Штукатурка стала крошиться сильнее, опадая на полу, а трель становилась громче. Юрий рефлекторно отошел на пару шагов к двери, пока медленно не встал в проеме, почувствовав холод, окутавший шею. Надо бы кого-то позвать или пойти разбираться с неумелыми строителями самому, хотя что-то не дало ему двигаться дальше, врезавшись в него со спины.       Сзади него стоял немного удивленный Глеб Николаевич, держа в руках папку, вскинув вопросительно бровь. Как только приоткрыл рот в попытке что-то спросить — раздался странный громкий хлопок. Не успел Юрий толком отреагировать, как рефлекторно оттолкнул за плечи начальника и повалил на пол в коридор.       Тут же что-то загромыхало так сильно, что уши заложило, и Глеб почувствовал вес чужого тела со слабой болью в затылке. Гул нарастал в голове, пока грохот не остановился, следом послышались крики других испуганных сотрудников.       Глеб машинально закрыл уши руками, осмелившись приоткрыть глаза, увидев перед собой Юрия, прижавшегося всем телом к нему. Он крепко держал его, прислонившись к груди, своеобразно защитив от обломков бетона. Смотрел назад через плечо и, когда белый дым от обвалившегося потолка и пыли улегся, раздражая ноздри, перевел волнительный взгляд к серым глазам.       Глеб замялся, рассматривая Юрия, словно в первый раз видел, освещенного солнечными лучами, исходящие из кабинета. Он приоткрыл губы, когда его понял, что его сердце чертовски быстро стучало в груди. Глеб сжал пальцы на чужих сильных плечах, рассматривая обеспокоенное выражение лица подчиненного.       Пыль медленно садилась на поверхность, послышались шаги и гам любопытных, выходих в коридор в поисках того, что сейчас так сильно громыхало. Юрий тогда быстро перевернулся, скатившись на пол, давая лицезреть обломки потолка. Глеб чувствовал себя отрешенно, привстав на локтях. Словно сердце выпрыгивало из груди каждый раз при очередном стуке. Он давно так не чувствовал себя, не переставая следить за движениями секретаря. Юрий помог ему подняться, тараторил извинения, попутно отряхивая от белой пыли, но Глеб настолько был выбит из привычной колеи, что даже не удосужился поблагодарить его.       Юрий, оставив его в покое, развернулся, рассматривая повреждения и потерю всех документов под потолком, что придется очень долго восстанавливать.       Глеб замер, не обращая внимание на собравшихся людей и его сотрудников, которые вовсю спрашивали о его состоянии, не поранился ли он. Глеб машинально сделал пару шагов к Юрию и дотронулся до плеча, заставив развернуться к себе и покраснеть.       — У вас кровь, Юрий. Вашу спину задело…       Юра слегка растерялся, а когда понял смысл слов и встревоженное выражение начальника, тут же почувствовал резкую и ноющую боль в районе лопатки. Даже ощутил, как по спине сползала полоской кровь, впитываясь в белую рубашку.              Когда Саша оглядывался, посматривая на быстро стучащего по клавиатуре и почти не моргающего Кирилла, ему становилось не по себе. И с чего он уже второй день брал на себя его половину работы, не объясняясь и настаивая на этом, пока Саше не надоедало слушать его просьбы. К тому же постоянно ходил за ним хвостиком: хоть в туалет, хоть к кулеру с водой, хоть в столовую, но не говоря о своих причинах. Он плелся за ним, стоял и ждал, пока Саша не вернется за рабочее место, а потом снова начинал работать.       Время почти шесть, а работы не осталось, но сидеть без дела становилось все более и более непривычно. Руки чесались, а вместе с этим казалось, что он отлынивает от работы. Ему и так дали задач куда меньше на планерке, и это не давало покоя. После того, как они с Кириллом обсудили с Глебом Николаевичем вчерашний отчет, начальник стал более лояльным и не нагружал его дополнительной работой. Это сила убеждения Кирилла или Глеб Николаевич вдруг подобрел? Хотя теперь, зная кто он на самом деле, всякий раз, когда они сталкивались взглядами, по спине пробегали мурашки.       И как Юрий так спокойно работал с Глебом Николаевичем? Начальник всегда выглядел каким-то пугающим, но Саша не подозревал, что это не просто личные опасения, а настоящий факт — страшный человек этот Глеб Николаевич. Хотелось бы предупредить Юрия, раз тот так часто оставался с ним один на один, но с другой стороны начальник еще с начала апреля не делал ничего подозрительного, да и к Юре относился дружелюбно.       Наверное, Саша просто выдумывал и тревожился на пустом месте. Перед ним сейчас сидел прямой пример, как бандит в повседневной жизни не отличался от обычного человека.       Саша перевел внимание с Кирилла на Лизу. Она неторопливым темпом, сверяясь с данными, писала что-то.       Периферийным зрением заметив чужой взгляд, Лиза повернулась к нему и слегка улыбнулась:       — Думаю, Глеб Николаевич подобрел, раз наконец-то перестал взваливать на тебя даже не твои обязанности.       — Вряд ли мне распределили так мало работы на сегодня из-за этого, — сказал Саша, внимательно смотря, как в офис зашел снова Юрий, перетаскивая коробки с уцелевшими документами в кабинет начальника. Он целый день занимался этим. — Бедняга.       — Кто?       — Юра. Он так хотел работать отдельно, а теперь ему придется работать в одном кабинете с начальником.       — Да уж, хуже этого ничего нет.       Кирилл, как ни кстати, оторвался от экрана, зажмурившись, начиная тереть уставшие кисти. Мельком взглянул на наручные часы и устало перевел на кучу стопок рядом, которые он успел за сегодня набрать.       Саша сложил руки на столе, когда Кирилл поднял на него глаза. Он незаметно для себя ухмыльнулся:       — Может, тебе помочь?       — Не стоит, мне немного осталось, — Кирилл помотал головой. — К тому же тебе скоро идти с той девчонкой на свидание, не хочу тебя задерживать.       Саша фыркнул, закатив глаза:       — Это не свидание.       Лиза любопытно смотрела на них, и тогда Кирилл снисходительно повернулся к ней, вздохнул так, словно помрет скоро от чьего-то назойливого внимания. Она расстроенно поджала губы и сделала вид, что больше не слушает.       И как только Кирилл хотел что-то сказать, в офис вошла Маша, пытаясь найти кого-то глазами. Саша рывком встал, поправил на столе все предметы и поспешно подошел к ней, вежливо улыбнувшись. Он надел пальто, завязал шарф и, разрешив взять себя под руку, первым покинул офис, хотя обычно уходил после всех.       Работы оставалось еще много, а некоторые сотрудники стали собираться домой.       Кирилл недовольно нахмурился, возвращаясь к монитору, машинально прошипел пару слов, как его бесит эта девушка.       Лиза тихо усмехнулась, заставив его все же отвлечься:       — Никогда бы не подумала, что друзья могут друг друга ревновать.       — Я не ревную, — Кирилл поморщился, но Лиза продолжала прожигать его лукавым взглядом. — Так… Кто она вообще?       — Маша Милюкова, работает в соседнем офисе. Совсем недавно устроилась, около года работает, но, если я правильно поняла, они с Сашей еще в институте познакомились. Все уже давно поняли, что у нее чувства к нему, а Сашка-то в своем глазу и полено не увидит.       Кирилл втянул воздух носом, уже в сотый раз проговорив в голове, как ненавидит этот парфюм, а потом Лиза, к удивлению, стала говорить нужные вещи.       — Знаете, Саша в первые годы работы выглядел довольно зажатым. Я не знаю, что случилось у него такого в жизни, но сейчас он совсем другой человек.       — Каким же он был?       — Ну-у, я бы сказала, что он был зашуганным и импульсивным в какое-то время. И никогда не улыбался! Коллеги легко могли воздействовать на него, а потом как-то освоился, что ли? Думаю, ему было страшно в новом коллективе.       — Сплетничаете про Сашу? — раздался рядом голос Кристины, что незаметно подслушала их разговор, имея уж слишком острый слух. Кирилл улыбнулся, переключаясь на сплетницу получше. — Он был таким неуверенным в первые года, совсем зеленым. Кстати, ходят слухи, что Виктор Николаевич платил за его учебу в университете, мне так Маша сказала. Кажется, без образования его не взяли в главный филиал, а Виктор Николаевич увидел в нем потенциал. Они даже подружились, и он помогал ему во всем. Виктор Николаевич такой добрый!       Она задумалась, а потом вдруг щелкнула пальцами:       — Саша же сейчас пошел на свидание в театр с Машей? Какая красивая пара, не правда ли?       — Ты тоже так же считаешь? — покраснела Лиза, и они оба расцвели, отчего Кирилл хмыкнул.       Они стали лепетать о каком-то замужестве и детях. Нет-нет. Саша, брак и детки — это не то, что складывалось у него в голове. А как только дал себе задуматься, то сразу же без труда представил маленький домик, в котором стали жить Саша и та девчонка с тремя детишками. Он даже представил, как Саша, надев фартук, как сегодня утром, со слащавой улыбкой что-то готовит у плиты, пока дети бегают по всему дому. Потом они вместе будут ужинать, разговаривать о всяких скучных вещах, о том, какие оценки получили дети в школе, и станут планировать совместный отпуск.       Кирилл поджал губы, дергая свои сережки, ощущая, как эта мысль больно отозвалась в сердце.       Кирилл встал с места и, выключив компьютер, надел пиджак. Все же он успел до конца рабочего дня сделать все, что ему наказали. А Глебу теперь не до него, поэтому успеть прошмыгнуть под носом — не составит и малейшего труда.       Глеб занимался тем, что разбирался с начальником офиса сверху, неумелыми строителями и полицией да так, что его гневный и грубый голос до сих пор стоял гулом в коридорах. Обвалившимся потолком они знатно его разгневали, если подумать, за долгое время такое впервые. По словам Глеба, если бы Юрий вовремя не среагировал, то потолок бы обвалился не только на документы и рабочий стол секретаря.       Кирилл осекся, увидев в офисе Юрия, что перетаскивал очередную коробку с документами.       С этого дня, пока его кабинет не приведут в порядок, он будет работать напротив Глеба Николаевича за одним столом. Юрий аж покраснел, считая, узнай об этом Декабрина, она бы не дала ему и вдоха сделать. Накинулась бы со своими пошлостями и воображением, да и не отпустила, пока Юра совсем не помрет, зачем-то представляя все это.       Он мотнул головой и повернулся, когда услышал мельтешение сзади.       Кирилл уставился на него, застегнув последнюю пуговицу пальто, похлопал ресницами и невозмутимо развернулся на пятках, хотел уже пойти, как Юра, устало вздохнув, поймал его ловким движением за шкирку прямо перед выходом из офиса. Рывком затащил обратно, попутно попрощавшись с последними сотрудниками.       Кирилл попытался вырваться из мертвой хватки, извивался туда-сюда, а потом застыл, успокоившись или устав, недовольно надулся и нахмурился.       — Юрочка, — начал ласково Кирилл, да заприметив мрачное выражение секретаря, оставил попытки подлизаться или давить на жалость.       Кирилл сильнее стиснул брови к переносице, пытаясь снова вырваться, всем телом потянувшись в сторону выхода, хотя в итоге только запутался в воротнике пальто до носа и остался стоять на месте.       — Отпусти меня!       — Глеб Николаевич приказал вас не отпускать. Я не хочу снова попадать под горячую руку, я за вас головой отвечаю. Войдите в мое положение, мне всегда достается за других.       — Если ты не будешь акцентировать на этом внимание, он даже не заметит.       — Заметит!       — Да не заметит! Я-то его лучше знаю! — возмущенно заявил Кирилл, а потом виновато опустил взгляд. Юрий замялся, замечая в этом действии слишком детские повадки, которые обычно видел от сестренки. Он покривил губами, приподняв брови вверх в отвращении. — Эй! Не смотри на меня так!       — Сказал нет, значит, нет. Вот если он сам разрешит вас отпустить, так скатертью дорожка, а пока сядьте на место и ждите.       Кирилл, показательно потоптавшись, уселся обратно, скрестил руки на груди и продолжительное время только и делал, что прожигал взглядом, пока тот перетаскивал вещи.       Юрий попытался вернуться в обычное русло, однако целиком ощущал, как ему буравят спину взглядом. Юра все же не выдержал, подошел и сел напротив.       — У вас есть хотя бы уважительная причина? — спросил он, застав Кирилла врасплох. Он как-то втянулся в плечи и почесал затылок. — Да ладно?! Вы же умеете врать, почему сейчас не можете?       — Ты чего на меня наговариваешь?! Имей уважение к старшим!       — Аргх, давайте без этого. Зачем тогда вы сегодня ему наврали? Что он обо теперь будет думать?       — Так тебя это беспокоит?       — Конечно! Вы выставили меня в дурном свете. А еще… Ну, — Юрий замялся, хотел упрекнуть и в том, что тот грел уши, когда они договаривались поужинать, так еще и наврал про какой-то там подарок, а потом решил не позориться сильнее, когда заметил насмешливый взгляд собеседника. — Да вы же специально! Специально сейчас, да?       — Опять на меня наговариваешь! — уже не скрывая насмешки, начал Кирилл, демонстративно махая руками, словно возмущен до глубины души. — Такой молодой, а уже хам!       — Прекратите, с вами даже разговаривать нет толку.       Кирилл засмеялся, когда тот рывком поднялся, хотел выйти из офиса, чтобы не быть в одном месте с ним, да чуть ли не врезался в начальника, вовремя остановившись.       Глеб Николаевич осмотрел сначала помещение, а потом посмотрел на наручные часы. После чего все такой же взволнованный взгляд упал на секретаря.       — Уже закончился рабочий день, думаю, вам пора домой, — заявил он, и Юра кивнул, тут же согласившись.       Однако они оба остались стоять столбом, друг друга разглядывая. А ведь с завтрашнего дня Юрий будет работать с ним, прямо напротив. С девяти до шести. Только с ним в одном кабинете. Глеб даже не осознал, что стал улыбаться, пока Юрий неловко перевел взгляд в сторону.       Мысли прервал подошедший Кирилл:       — Я уже все сделал! А он, — указал на Юрия, что сразу нахмурился, — не дает мне уйти! Нечестно! Все уже ушли!       — Хорошо, мне все равно сейчас не до тебя. Иди отсюда, — прошипел Глеб, когда тот стал дергать его за рукав рубашки. — Но смотри мне: в следующий раз просто так не отделаешься.       Кирилл закивал, развернулся к Юре и хотел сказать что-то на прощанье, как Глеб сдвинул брови к переносице, заставив быстрее уйти.       — Не обращайте на него внимание, — вдруг посоветовал он, тем самым заставив Юру поднять на него глаза, — ему иногда необходимо вести себя так. Если он снова будет мешать вам, сразу же обращайтесь ко мне или делайте вид, что его нет.       — О чем вы?.. — Юрий опустил голову, волнительно дергая пальцы. — Он ничего не сделал.       — Ну, как же? Вы и правда что-то искали в моем ящике, но не нашли нужного, потому что Кирилл взял пару вещей, а потом он, как понимаю, заставил вас что-то сделать для него?       — Я… Я ничего не делал… Правда!       Юрий попятился, не зная, куда деваться от давления. Они остались одни в пустом офисе. Краснота окрасила щеки жаром от страха и стыда.       Откуда же Глеб Николаевич об этом узнал? Догадался, что ли?       А сердце застучало быстрее. Он же не виноват в этом, так почему страшно сейчас здесь стоять?       Мир куда-то поплыл. Желудок свернулся в болезненный узел, пока серые глаза неотрывно смотрели на него. Просто уволит или напишет заявление? Что если он потеряет работу из-за этого? А если полиция узнает о долгах с казино?       Что говорить в свое оправдание?..       — Вам не стоит бояться рассказать мне правду, — вдруг раздался голос совсем рядом, такой ласковый и совсем без осуждения. — Не лгите мне.       — Я… Мне жаль, — Юрий робко опустил голову, не в силах смотреть в ответ. — Я боялся, что вы меня не простите, если обо всем узнаете.       — Думаете, я сейчас на вас зол?       — Не знаю.       Ему не хватило смелости поднять подбородок, когда в этой оглушающей тишине шорох тканей пиджака опалил уши, стоило чужим рукам спрятаться за спиной. Юрий заметил на секунду блеск сапфира, стушевался, поглаживая шею.       — За это кольцо вы наверняка были бы злы.       — Вы правы. Оно мне дорого, — Глеб оглянулся на кольцо, а потом мягко улыбнулся, позволяя себе положить ладони на чужие плечи. — Но я не делаю поспешных выводов, Юрий. Вам не стоит вестись на такие уловки. И лучше сразу же обратиться ко мне.       Глеб Николаевич приподнял бровь, когда Юра недовольно вздохнул:       — Все в порядке, просто я… Что-то сильно устал.       — Тогда можете уйти пораньше, я сам разберусь с остальными делами. Вам еще столько ехать до дома, так что ничего страшного, если я задержусь немного подольше.       — Нет! Что вы! Электричка все равно только через полчаса, поэтому не стоит. Вы и так почти каждый день остаетесь допоздна, это вам следует отдохнуть, — Юрий замялся, когда начальник сделал вид, что задумался над его предложением. — Я и сам могу перетащить последние вещи. Прошу вас!       — Хм… В чем-то вы правы.       Юра улыбнулся, когда они зашли в кабинет, и Глеб Николаевич надел пальто, завязав шарф вокруг шеи.       А потом он повернулся и как-то смущенно приподнял уголки губ:       — На самом деле у меня совсем не было времени на наш ужин, и я был уверен, что в скором времени он забудется. Но я очень благодарен вам за сегодня, поэтому постарался присмотреть день, когда буду немного свободнее. Как насчет вечера субботы?       — Я свободен! — сразу же выпалил Юрий, особо не задумываясь, чем вызвал легкий смешок.       — Я рад. Тогда до завтра, Юрий.       — До завтра… Глеб Николаевич.       Город опустился в глубокую темень. Полил дождь, быстро превращающийся в ливень.       Глеб закрыл дверцу такси, когда выходил с каким-то грузом под сердцем, расплатившись, рассматривая большой частный дом на окраине. По зонту быстро застучали капли, перекрывая любой звук.       Он аккуратно ступал по плиткам небольшого сада вдоль до самой входной двери. Огромный трехэтажный дом на окраине города.       Глеб постучал в дверь. Прошла минута, прежде чем снова попытался, но на этот раз дверь легко отворилась от слабого толчка. Она заскрипела, впуская в темноту дома луч света от уличных фонарей.       Глеб не спеша зашел. Полная тишина разрывалась скрипами пола и тихим дыханием.       Глеб оставил зонт в подставке для них, с которого стала капать вода. Он позвал хозяйку по имени. Бархова хорошо знает его голос, должна уже была отозваться. Да и служанки ее не видно.       Он нашел выключатель, и пустой холодный холл осветился светом от хрустальных люстр.       Не найдя Анну в комнатах отдыха, ни в читальне, ни на кухне и в столовой тоже, он осмотрел все этажи в надежде увидеть хозяйку, что почти что никогда не выходила из дома, если только не находилась в казино, подыскивая нового любовника.       Третий этаж. Темный и слишком длинный коридор заканчивался маленьким квадратиком света из спальни. Когда Глеб стал подходить все ближе и ближе, свет становился все больше и больше, пока не превратился в открытую настежь дверь освещенной комнаты.       Но сделать еще один шаг он не решился, почуяв омерзительный запах испражнения, крови и средств для уборки.              Кирилл зевнул, вяло держа голову ладонью.       Хоть и в темноте сложно что-либо разглядеть, он отчетливо видел Сашу с Машей. Они сидели за пару рядов от него и смотрели спектакль, который, казалось, шел вечность.       Кирилл откинулся назад, скрестив руки на груди, все же перестав считать неудачные попытки Маши приобнять Сашу, пока тот ловко, словно невзначай уворачивался от любого ее касания.       На сцене происходило что-то не особо интересное. Кирилл не очень любил спектакли и редко на них ходил, не так уж и много терял при этом, но ощущение знакомого не давало покоя. На этот спектакль он уже ходил когда-то. И с кем-то. Держался с кем-то за руки, и фантомное ощущение чужой ладони на его было… Приятным. Он подергал сережку в ухе, пока разглядывал пальцы рук.       Кирилл напрягся, когда неосознанно взглядом зацепился с Сашиным. Тот смотрел на него через плечо, внимательно и слишком пристально, а потом отвернулся к Маше, улыбнувшись, когда та что-то спросила.       Он вышел первым, чтобы не попасться на глаза, а потом спрятался за зданием, пытаясь найти в толпе парочку. Они находились достаточно далеко под черным зонтом и о чем-то долго разговаривали. Саша смотрел вниз и на каждую реплику мотал головой. Это же так очевидно, что Маша ему не нравилась, почему она продолжала ходить за ним хвостиком?       Кирилл перестал крутиться возле угла, оперся о стену спиной, и вдруг понял, что весь промок под ливнем. Он натянул воротник, когда почувствовал, как холодные капли скользили по горячей спине, заставляя его поморщиться.       Небо все в тучах, как и раньше. Доктор был прав, родной город со своим постоянством серости и скукоты давал надежды на восстановление намного больше, чем если бы он остался во Франции один. Хоть и отрывки воспоминаний были слишком запутаны между собой, отчего он пару раз ошибался в их расшифровке, неосознанно меняя людей и их действия, он все равно многое вспомнил. Иногда он даже замечал ложные воспоминания. Еще и сны эти запутанные…       — О чем задумался?       Резко повернув голову на голос, Кирилл коснулся чужого носа своим и машинально отпрыгнул, споткнулся, но чужие руки не дали упасть, сразу же потянулись за ним, попутно роняя зонт, еле как схватив за грудки пальто, и вернули его обратно в вертикальное положение, потянув на себя.       Кирилл тяжело сглотнул ком в горле и уставился на Сашу, все еще держащего его крепко за пальто. Нос к носу. Пары секунд хватило, чтобы все кудрявые волосы промокли и грузом обрамляли надплечье, и Саша недовольно выдохнул на прядь, лезущую в глаза.       Саша поднял зонт над ними, стряхнув от капель, и тогда Кирилл наконец-таки дал себе вдохнуть и почесал кончик носа, который странно чувствовался после касания. Так приятно.       — Ну? — как-то требовательно начал Саша, возвращая того обратно в реальность. — Зачем ходишь за мной целый день?       Кирилл поджал губы и покосился в сторону, так и не ответив.       — Беспокоишься обо мне значит? — Саша смягчил выражения лица, а потом озорно улыбнулся, заставив растеряться. — Проводишь меня до дома?       — Д-да… Конечно!       Они шли под одним зонтом по темной улице. Кирилл расплылся в улыбке, когда Саша приблизился к нему плечом, чтобы тому было больше место под зонтом. Он осторожно взял его под руку, и Саша только довольно хмыкнул.       — Неужели у тебя нет дел поважнее? — спросил тогда он, и Кирилл помотал головой. — Тогда куда ты все время убегаешь посреди рабочего дня? Лиза говорила, что это происходило очень часто.       — Не думаю, что это касается тебя. Давай лучше поговорим о том, какой сегодня прекрасный был спектакль.       — Тебе не нравятся спектакли, так что не думай, что можешь ускользнуть от темы.       — Ты уверен? Я любого могу заболтать.       — Я достаточно знаю тебя, поэтому пойму, когда ты решишь съехать с темы.       Саша вздрогнул, когда Кирилл тихо рассмеялся, прижимаясь к нему сильнее мокрыми волосами и щекой.       — Почему-то, когда ты говоришь, что знаешь меня, мне становится так спокойно, — пробормотал он, положив голову ему на плечо. Саша фыркнул. — Я рад, что встретил тебя снова.       — Правда?       — Да. Я чувствовал, что никому не могу доверять, как будто нигде нет безопасного места, но с тобой все не так, — Кирилл утробно ухмыльнулся, лукаво взглянув на то, как глаза Саши метались из стороны в сторону, словно ему было неловко от этих слов, а потом сплел с ним пальцы. — Поэтому я рад, что я нашел человека, с которым мне хорошо.       Саша неловко кивнул, неосознанно крепче схватив зонт.       Кирилл издал смешок, а потом покачал головой:       — Та девчонка не расстроится за то, что ты выбрал меня, а не ее?       — Не знаю.       — Почему ты ей просто не скажешь, что она тебе не нравится?       — За прошлый месяц я отказал ей три раза, — Саша тяжело вздохнул. — Она меня будто бы не слышит, поэтому я перестал пытаться.       — Так ты говорил ей, что ты гей?       — Не могу, — буркнул Саша, стиснув челюсти, и Кирилл удивленно посмотрел на него. — Есть вещи, которые лучше не рассказывать. Давай не будем об этом, хорошо?       — Хорошо, — Кирилл мягко улыбнулся, и Саша чуть расслабился. — Может, поужинаем где-нибудь?       — Знаю место, где почти нет людей в такое позднее время.       — Тогда пошли, сегодня плачу я.