Убийство Бабочек

Воскресенье

      Стук в дверь был неожиданным для такого раннего часа. И хоть солнце не заглядывало сквозь плотно задернутые шторы, в комнате было все равно светло.       Кирилл притих и отложил книгу в сторону, загнув страницу, на которой остановился. Он подождал — раздался звонок через пару секунд, значит, не показалось. Он стащил скомканное одеяло и поднялся, наступив на пол, поджал пальцы от холода паркета. По всей комнате валялся мусор, и он осторожно обошел его, глянув через плечо на криво стоящую кровать, которую так и не сдвинул обратно со вчера. Он плюнул на этой дело и вышел из комнаты, закрыв дверь, не давая спертому воздуху выйти на проветренную ночью кухню. Он поежился, надевая халат на голое тело.       Кирилл шел на цыпочках, чтобы не издавать лишнего шума, пока кто-то так отчаянно нажимал на дверной звонок. Он вытянул из висевшего на вешалке в прихожей пальто пистолет, аккуратно снял его с предохранителя и заглянул в глазок. Он втянул воздух сквозь сжатые зубы и спрятал обратно оружие.       Когда открыл дверь, перед ним стоял Саша с пакетами в двух руках. Саша без приглашения прошел на порог, улыбнулся, снимая кроссовки без рук, а потом, минуя все мусорные пакеты и разные вещи на полу, пошел на кухню.       — Кошмарные пробки, еле доехал, — возмущенно бурчал Саша, раскладывая какие-то продукты на кухонный стол, пока Кирилл все еще в ступоре просто стоял рядом. — А в маршрутке, вообще, жопа…       — Ты что здесь делаешь? — прервал его Кирилл, и Саша наконец остановился и глянул на него непонимающе. — Мы договорились встретиться в воскресенье.       — А сейчас что, гений?       Саша усмехнулся, покачав головой, когда Кирилл вытащил из кармана халата телефон и проверил сегодняшнюю дату, издав «а-а», хлопнув себя по лбу, а потом присел на стульчик рядом, слегка смутившись.       — Что уже, «чик-чик», — Саша слегка постучал пальцем по сгибу локтя, явно продолжая потешаться, но Кирилл сделался серьезным, нахмурившись. — Да шучу я.       — Шутки у тебя… А почему так рано? Сейчас только девять утра.       — А, ну, — Саша замялся, опустил глаза на пакеты и странно улыбнулся. — Как бы дел не было у меня, да и мой ученик отменил занятия.       — Ты ведешь какие-то занятия?       — Немного преподаю французский, так, сыну соседки по полцены, раз уж она мне иногда помогает по всяким мелочам, — он поставил пакет с мукой и уселся на стульчик. — Я когда учился бухгалтерскому делу окончил последний год на педагога, а потом еще работал в садике воспитателем.       — Ничего себе, — искренне удивился Кирилл, отчего Саша только усмехнулся. — Значит, у тебя целых три образования?       — Пх, что-то типа того, но я вряд ли могу сравниться с тобой. А, ну, тот мальчик был у меня в группе, так что я и согласился потом заниматься с ним на выходных, когда устроился в «Грань».       — А почему перестал быть воспитателем? Мало платят?       — Нет, просто… Дети уже в печенках сидели, хотя по ощущениям в офисе тот же детский сад происходит.       Саша посмеялся, но смех его был натянутым, отчего Кирилл не стал спрашивать дальше.       Разговор не шел, и они пару минут сидели молча, пока Саша не начал говорить:       — Я могу вернуться чуть позже, если у тебя есть дела, — он почему-то виновато уставился на пол. — Мне стоило сначала спросить у тебя о времени, а я чет приперся.       — Все в порядке, у меня тоже день свободный. Просто я не успел убраться, думал, что хоть немного приведу в порядок хотя бы кухню, раз мы собираемся готовить.       Кирилл поморщился, а потом оглядел состояние кухни.       Все валялось на полу в мусоре, а в раковине стояло множество тарелок и сковородок, излучающие едкое зловоние испортившихся остатков еды. Он думал прибраться еще ночью, когда понял, что совершенно не мог заснуть, но увлекся чтением отданных вчера Сашей книг, забыв о времени. Было неловко за беспорядок, но он старался быть непринужденным.       Будь тут Глеб, он бы даже на порог не зашел, только глаз его дергался от увиденного. Странно, что Саша просто продолжал раскладывать на захламленный стол разные продукты, а потом вытащил пакет с мандаринами.       — Тебе, витамины, все такое, — объяснил тогда Саша, заметив непонимание в чужих глазах. Он посмотрел на столешницы, замызганные слоем жира и следов от чашек кофе. — Ну, знаешь, я могу помочь прибраться.       — Это лишнее, я сейчас сам все тут уберу.       — Да ладно, я уже здесь, так что почему бы и не помочь?       Кирилл потупил глаза, почесал затылок и слабо кивнул. Один он тут бы до вечера корячился, особенно когда его мысли постоянно заставляли останавливаться и забывать, что он только что хотел сделать.       Пока Кирилл отмывал сковородки и ложки, Саша убирал мусор с пола. Тот надел предложенные перчатки, чтобы случайно не уколоться использованным шприцом и замараться его кровью, те валялись здесь в каждом углу.       Кирилл чувствовал себя неважно, потому что он не привык, чтобы кто-то шарился в его беспорядке, который он всякий раз устраивал, не в силах собраться и немного прибраться, особенно если кололся почти каждый день, так и не приходя в нормальное состояние.       Он иногда поглядывал, как Саша уже на корточках вытаскивал из труднодоступных мест мелкий мусор, убирая все в черный мешок. Их было и так достаточно, выставленных по углам, но Кирилл всегда, когда выходил на улицу, обещал себе прихватить их завтра, но это завтра никак не наступало, вот и копилось. От них уже начинало пованивать, но Саша явно делал вид, что не чувствовал запаха.       — Сколько шприцов… — пробормотал Саша себе под нос, но Кирилл все услышал и покраснел.       — Это не так уж много, — попытался оправдаться, и услышал, как Саша остановился, поэтому повернулся к нему, продолжая намыливать кастрюлю. Методично, по одному и тому же месту, словно пытался успокоиться. — Я здесь уже больше месяца не убираюсь.       — Ну, слушай, — он неловко почесал шею, морща губы, словно не знал, что сказать. — Я не осуждаю. Мне с запоями уж точно нет смысла тебе что-то говорить, просто… У тебя из-за этого нет проблем?       — Проблем? Каких?       Саша тогда встал, отряхнул колени и взял стульчик, поставил рядом с Кириллом спинкой вперед и сел на него, упираясь локтями.       — Разве от стольких лет употребления не должно что-то… Пойти не так? — неуверенно говорил Саша, будто бы пытался подбирать слова, чтобы не обидеть. Кирилл лишь улыбнулся, отвернувшись к раковине. Глеб говорил бы прямо, так еще обвиняюще и недовольно. — Я, например, только от пары месяцев запоя распух и потолстел, видишь, какой живот отрастил, а ты… Выглядишь так же.       — Стоит ли мне воспринимать это как комплимент? — усмехнулся Кирилл, и Саша пожал плечами. — Я не употреблял десять лет, включая два года в рехабе заграницей. Бросил почти сразу же, чтобы меня взяли работать хирургом. Не то чтобы это было легко, но это было необходимо. М-м, хотя прошлые года все-таки на мне сказались.       — И как? Что-то не вижу.       — Не всегда последствия видны внешне, — Кирилл усмехнулся. — Сначала язва в желудке, потом рецидив рака, у меня почти сгнила правая часть челюсти, но я вовремя сделал операцию, к тому же во мне сейчас чужая печень, своя отказала еще лет в тридцать, сгнили зубы, некоторые стерлись из-за бруксизма, — он постучал пальцем по винирам, а потом уставился на шокированное выражение лица Саши. — К тому же у меня пару пластических операций, поэтому, как ты сказал, выгляжу все так же. Я действительно рано постарел, я даже волосы крашу.       — Красишь волосы? — единственное, что смог прохрипеть Саша. На остальное явно не было сил спрашивать.       — Да, я еще в юном возрасте поседел, — Кирилл слегка улыбнулся, потому что его забавляло Сашино лицо. — Не помню, что случилось. Но не стоит так удивляться, я еще хорошо сохранился. Наверное, мне пришлось многое вынести. У многих отказывают ноги или… Что еще похуже.       — Но… — Саша замолк, широко распахнул глаза, открывая и закрывая рот, как рыба на суше, а потом мотнул головой. — Но после такого ты все равно продолжаешь? Ты же завязал, почему снова начал?       Кирилл почувствовал, как боль по всей спине разлилась волной жара, заставляя рубцовую кожу пульсировать. Он потер поясницу о столешницу, пытаясь сделать вид, что не мог нормально опереться, снимая мокрые перчатки, чуть нахмурился, а потом вздохнул:       — Я не хотел говорить, почему я потерял память, — начал тогда он, и Саша снова выглядел виноватым. — Можно сказать, то, что я снова начал употреблять, напрямую связано с этим.       — Извини.       — Не стоит, — он махнул рукой. — Но… Не могу рассказать, но, думаю, могу показать.       — Показать?       Кирилл кивнул, собрался духом, втянул носом спертый запах квартиры, повернулся к гостю спиной и стянул халат до поясницы.       Кирилл смотрел в окно, пытаясь унять участившиеся сердцебиение. Открывать спину казалась всегда большой ошибкой, но он не чувствовал опасности. Подумать только, он никому еще не показывал самый огромный шрам на своем теле. Но почему-то Саша выглядел таким надежным, и теперь хотелось хоть кому-то рассказать о том, что случилось.       Он вздрогнул, когда чужие пальцы коснулись его кожи между лопаток. Но не было страшно, что они могут оставить еще один болезненный след на теле, только… Облегчение.       Кирилл тяжело сглотнул, когда Саша в ту же секунду убрал руку, встал со стула и вдруг обратно натянул на него халат. Саша обошел его, смотря в пол, словно был во всем виноват. Кирилл слабо улыбнулся, подняв его за подбородок. В глазах было столько сожалений, так странно, он ведь ничего не сделал ему. Вообще, ничего.       — Все еще болит?       — Нет, но фантомная боль иногда мучает, прошло уже много времени, все зажило, — он помотал головой. — Все это время, пока я лежал в больнице, мне вкалывали морфий, чтобы я не чувствовал боли.       — Вот почему ты снова, ну, начал, да?       — Да. Без этого я снова чувствую, как болит все тело. Я знаю, это всего лишь отмазка, но пока что это единственное, что заставляет меня забывать, как плохо было, когда я очнулся в больнице, — он поджал губы, поморщился и снова начал говорить. — Я был совсем один, когда проснулся с той ужасной болью. Не помнил ничего. Ни себя, ни кого-либо другого. Никто не знал, что со мной произошло. Я просыпался каждый день, когда заканчивалось действие морфия, пока не засыпал от усталости или действия новой дозы обезболивающего. Мне ничего не помогало из-за того, что большинство обезболивающих не действовало на меня из-за моей толерантности к наркотикам. Я так провалялся несколько месяцев, постоянно мучался, когда был в сознании. Слишком большой слой кожи был вырезан, потребовалось много времени, прежде чем я восстановился.       — Мне жаль…       — Не стоит, ты ведь ничего не сделал.       — Я знаю, но… — Саша замолчал, и Кирилл видел, как его глаза заблестели от влаги. Тот отвернулся, быстро моргая, словно пытался остановить появляющиеся слезы, и отчего-то Кириллу стало легче. — Но ты такого не заслуживаешь. Никто не заслуживает…       Кирилл беспомощно смотрел, как Саша пытался остановить слезы, почесывая зажмуренные глаза, и все же они текли по его щекам.       Кирилл мягко приподнял концы губ:       — Тебе тоже не сладко пришлось, не стоит плакать из-за меня, — Саша тогда кивнул, совсем развернувшись, явно смущенный проявленными эмоциями. Кирилл чуть наклонил голову в бок, взял стоящие рядом бумажные салфетки со столешницы и протянул ему. — Все уже хорошо.       Саша вытянул салфетку, прикрывая ей нос, вытирая сопли, но слезы не останавливались, скапливались на заросшем подбородке, и падали на пол. Возможно, слезы были даже не из-за него, наверное, ему просто нужно было выплакаться оттого, что произошло ранее с ним самим.       Кирилл почесал макушку, и чувство чего-то знакомого заполнило его голову.       — Ты часто плакал? — вдруг спросил Кирилл, не успевая за своими мыслями, и Саша все-таки повернулся к нему, высмаркиваясь, недоуменно подняв брови. — Я имею в виду…       — Перед тобой, что ли? — прервал его Саша, закончив мысль, и Кирилл кивнул. — Так много, что ты называл меня плаксой. Я все время плакал, когда был маленьким. Когда ты помогал мне с уроками или когда ставил меня в угол за то, что я был слишком шумным. Всё время.       — По твоим словам я был очень строгой нянькой, — попытался пошутить Кирилл, и Саша наконец улыбнулся. Тогда он смог расслабить плечи и хмыкнул. — Надеюсь, у тебя не осталось на меня обид.       Саша рассмеялся:       — Нет, нет, что ты. Ты мне был совсем как старший брат. В новой школе у меня совсем не было друзей, так что ты единственный, кто у меня был. Если бы не ты, наверное, я бы помер от одиночества в доме отчима. Никому не было до меня дела, только ты все время пытался меня успокоить, хотя я часто доставлял тебе проблем.       Кирилл ощерился, как-то довольно кивая:       — Тогда хорошо, да, — а потом он прищурился, и Саша растерялся. — А сейчас?       — М?       — Ты пришел ко мне так рано, потому что тоже остался один? Твоей подруги нет дома?       — От тебя как всегда ничего не скроешь, — натянуто пошутил Саша, явно пристыженный, и Кирилл понимающе посмотрел на него. — Да, думаю, еще немного и я в четырех стенах сойду с ума. Не могу больше. Когда один, все время вспоминаю понедельник. Но… Давай не будем об этом.       — Если ты этого не хочешь, не будем, — согласился Кирилл, а потом осторожно потянулся к нему и похлопал по плечу. — Но если что, я могу тебя выслушать или чем-нибудь помочь. Может, я ничего и не помню, но это не отменяет того, что я уже успокаивал тебя, так ведь?       Саша слабо улыбнулся, потом смущенно глянул в сторону:       — Да, думаю, да. Если ты не против, могу ли я… Обнять тебя?       Кирилл усмехнулся и выставил руки в стороны, словно приглашая его:       — Если тебе от этого будет легче, я не против.       Саша сделал шаг к нему, растерянно посмотрел на него, а когда Кирилл подозвал к себе, все-таки осторожно обнял его, прижимаясь всем телом. Он неуверенно положил голову ему на плечо, ощутив, как тот положил руки на его спину, топорно поглаживая. Кирилл весь съежился, но все равно давал ему себя обнимать, чувствуя, какой Саша теплый.       Кирилл улыбнулся, поглаживая его по макушке.       — Ладно, — начал Саша, когда все-таки отстранился. Он выглядел растерянно, смотря в пол и пряча руки в карманах. — Наверное, лучше продолжить убираться.       Кирилл отвернулся к раковине, когда тот отошел обратно к мусорному мешку. Через час они прибрали всю кухню, Саша настоял и вынес весь мусор сам, сказав, что и покурит на улице. Телефон начал вибрировать от входящего сообщения, и Кирилл глянул на имя контакта. Глеб что-то писал ему, но он совершенно не хотел ни видеть его, ни слышать, ничего и не знать от него. Кирилл отключил телефон, чтобы его больше не отвлекали уведомления, продолжая делать кофе для него и Саши.       Кирилл как-то заметно засуетился, когда Саша, явно войдя в раж, решился на уборку и в других комнатах. В ванной еще не было так плохо, потому что Кирилл здесь мало проводил время, а вот, когда Саша открыл дверь в спальню, застыл. Саша невольно поджал плечи, сморщил нос и стиснул зубы, жмуря глаза от едкого запаха. Запаха мочи, пропитавшегося во все уголки спальни и в каждую одежду, закинутую на разную мебель.       Кирилл нервно оттащил его, натянуто улыбаясь, весь раскрасневшись:       — Наверное, не стоит нам туда лезть, ха, ха… — он закрыл собой проем двери, выставив руки в стороны, только Саша недоуменно вскинул бровь и скрестил руки на груди. — Эм… Там еще хуже, чем на кухне.       — Тогда будет лучше, если мы уберемся сейчас… — Саша вдруг ехидно усмехнулся, зачем-то понизив голос до шепота. — Только если там что-то страшное не прячешь.       Кирилл покачал головой, аккуратно закрыв дверь:       — Что ты, ничего такого. Спасибо за помощь, но дальше я сам как-нибудь справлюсь… Не хочу, чтобы ты видел весь бардак. Мне и так стыдно.       — Да, брось! Так я тебе и поверил. О-о-о, у тебя там лаборатория наверняка, — продолжал смеяться Саша, пихнув его локтем под бок, отчего Кирилл всем телом вздрогнул. Тот недовольно зыркнул на него, и Саша выставил руки перед собой в защитном жесте. — Хорошо, хорошо, можешь и не делиться своими секретами.       Кирилл подавленно кивнул, смотря в пол, и Саша неловко почесал шею, неудачно попытавшись замять диалог, но потом, словно взбодрившись, решил предложить:       — В твоем холодильнике почти нет еды, давай сходим в магазин, — а когда Кирилл уставился на него, продолжил. — Заодно проветрим квартиру.       — Я бы с радостью, но я пока что на мели.       — Но… Как ты собираешься питаться, если у тебя нет… — Саша замолк, когда чужое лицо почти слилось с цветом рыжих волос. Кирилл так странно весь сжался и потянулся рукой к голове, и Саша громко прокашлялся, заставляя обернуться на себя и перехватить свою же руку на весу, которой он явно собирался поколотить себя по лбу, как делал, как только почувствует себя неважно. — Я заплачу.       Кирилл стал выглядеть еще более расстроенным и все же, хоть и слабо, но начал методично стучать себя по голове. Саша даже не решился остановить его, только наблюдал, чтобы это постукивание не переросло во что-то посерьезнее.       Между ними пролегла тишина, такая дискомфортная, что хотелось уйти.       Кирилл шевелил губами, словно что-то говорил, а потом Саша-таки услышал обрывки слов:       — Нена… Ненави… Нет… Уж…       Тот вдруг шлепнул себя сильнее, отчего сам пошатнулся, и тогда Саша метнулся к нему, держа за руки, чтобы он не навредил себе. Кирилл зажмурился, хотя и не стал брыкаться, не пытался высвободиться из хватки.       — Кир, я только куплю необходимое, — быстро говорил Саша, стараясь при этом не давить на него. — Это не… Э-э, я лишь хочу поблагодарить за то, что ты спас меня несколько раз. Вот! Это меньшее, что я могу для тебя сделать. Я ничего не потребую взамен. Ничего! Совершенно ничего! Правда-правда! Ты помог мне, и я хоть как-то помогу тебе.       Кирилл тогда открыл глаза и нахмурился, подняв на него взгляд, так недоверчиво:       — Ты так говоришь, будто знаешь, о чем я думаю… — тихо говорил Кирилл и все-таки вытянул кисти из чужих рук, почесывая покрасневшее место на лбу, морщась. — Ненавижу, когда мне помогают. Не помню, почему, но так противно. Ах… Извини, ужасная привычка.       — Все в порядке. Как помню, ты всегда так реагируешь, когда тебя что-то тревожит, — Саша провел по волосам, а потом тяжко вздохнул. — Думаю, такой ты человек и все.       Они снова молчали, пока Кирилл не прочистил горло:       — Давай я дам тебе что-нибудь взамен.       Саша неуверенно кивнул, и тогда Кирилл открыл дверь спальни, скрылся в ней, попросив не заходить, а потом вышел с книгой. Саша потупился, смотря на потрепанный переплет, пропахший сыростью и пылью.       Кирилл слегка улыбнулся, когда глаза того распахнулись, стоило увидеть имя писательницы.       — А! М-Марина Юнусова! — заявил Саша, вдруг прижав книгу в груди так крепко, словно боялся, что ее отнимут обратно. — Это же… Это!       — Да, это четвертая не вышедшая книга про ее семью. Незаконченная, правда, надеюсь, ты не боишься открытых концовок, — закончил за него Кирилл, и Саша расплылся в радости и вновь вытянул книгу, упершись в нее счастливым взглядом, а потом глянул озадаченно на Кирилла. — Но откуда?       — Скажем, мне однажды довелось повстречать саму писательницу, — неоднозначно ответил Кирилл, но Саша явно не особо вслушивался. Он усмехнулся. — Что ж, она твоя.       — Правда?       — Да, конечно.       — Ого… Черт, это самый лучший подарок в моей жизни! Невероятно! Ты уже ее читал?! Как она тебе?!       — Я еще на первой книге, которую ты мне отдал.       — А, — Саша глянул на книгу и нахмурился. — Ты можешь отдать ее мне, когда прочитаешь все.       — Все-таки я не люблю такие романы, — он махнул рукой. — Я верну тебе книги, не беспокойся. Теперь она твоя.       Кирилл, прочтя больше половины первой книги, так ничего и не смог вспомнить, эта была просто пустая трата времени. Никаких настоящих имен, ни подсказок хотя бы на пару новых воспоминаний, все так радужно и уютно в семье, описанной его матерью, но даже не помня ничего из прошлого, Кирилл не мог поверить, что хоть что-то в его жизни было так хорошо. Это было словно слишком очевидным. Не то чтобы от хорошей жизни нельзя пойти по кривой дорожке: стать тем, кем сейчас является Кирилл, — но он чувствовал, как все написанное было не его прошлым. Совсем не его детством. Словно тем ребенком, что описывала его мать, был совсем не он.       Он дотронулся на шрама на губах, который не был похож на обычный шрамик от неудачного падения малыша в детстве, на что-то другое. Когда он смотрел на него, он чувствовал странную печаль, хоть и не мог сказать откуда он.       Кирилл не видел смысла читать и книгу в руках Саши. Может, в прошлом он спрятал ее, как и ту фотографию, как единственное, что у него осталось от прошлого, к которому было не вернуться после всего, что он натворил. Как радостное, единственное радостное, что у него осталось, но в то же время причиняющее дискомфорт в груди. Может, слова матери в книге всего лишь ложь, но это было единственным, что у него было от родственников. Единственное, что осталось беречь. И казалось, что в Сашиных руках книга сохраниться куда лучше, поэтому ему было не страшно доверять ему что-то столь важное. Саша казался надежным. Надежнее, чем кто-либо. Кирилл чувствовал, что мог доверить ему все, даже повернуться к нему спиной, не ожидая удара исподтишка.       Единственное, что было ужасным, так это то, что Кирилл никак не мог вспомнить ни одного момента с Сашей, ничего совершенно.       — Ты как-то погрустнел, — отвлек его Саша от мыслей, снова подойдя к нему, стоило положить в пакет книгу. Кирилл постарался улыбнуться. — Я не хотел тебя обидеть или задеть.       — Ты меня не обидел и не задел, все хорошо, — он отмахнулся, покачав головой. — Просто я задумался, прости, если я вечно летаю в облаках.       — Хорошо. Тогда, эм, пойдем за покупками?       — Да, конечно. Сейчас, я только оденусь.       Когда они вышли, на улице уже собрались небольшие тучи. Кирилл прихватил найденный под шкафом зонт, который слегка покачивал в руке, пока они шли в сторону магазина рядом.       Тут было много людей, как и обычно в выходные так рано днем. Кирилл недовольно оглядывался, стараясь идти рядом за Сашей, но вечно отвлекался на все надоедливые желтые ценники, рябящие такие. Кирилл нерешительно потянулся рукой к рукаву чужой куртки, но быстро остановил себя. Он шел следом, внимательно уставившись на слегка сгорбленную спину, не зная, почему так успокаиваясь, хотя походы по магазинам были той еще пыткой в обычное время. Так много звуков, так много цветов, так много людей, слишком ярко и душно. Но пока он шел за Сашей совершенно не обращал внимания ни на что другое.       Пока они были в квартире, тяжелый спертый запах перебивал чужой одеколон, но сейчас Кирилл мог почувствовать приятный шлейф, кажется, кто-то переборщил с количеством и обрызгался с головы до ног. Кирилл невольно улыбнулся. Как мило.       Не успев затормозить, он уперся в спину резко вставшего на месте Саши, и тот обернулся.       — Ты чего за мной как уточка ходишь и ничего не берешь? — с усмешкой спросил, и Кирилл только сейчас заметил пустую корзину на его согнутом локте. — Я иду, иду, думал, тебе на тех полках ничего не нужно. Но мы прошли крупы и полки с макаронами. Тебе реально не надо или снова в облаках летаешь?       — Да-да, прости, что-то весь день рассеянный, — Кирилл натянуто усмехнулся и развернулся на пятках к стеллажу, бегая по нему глазами.       — Только ты бери побольше, не бойся, я от этого не обеднею, — вдруг заявил Саша, и Кирилл вновь вернул на него внимание, вопросительно подняв бровь. Тогда тот чуть отвернулся в сторону, почесывая шею. — Я беспокоюсь. Когда ты вчера упал в обморок, у меня чуть сердце не остановилось.       — А, прости, что заставил поволноваться, но со мной такое часто бывает.       Саша тут же развернулся, распахнув глаза, а потом сдвинул брови к переносице. Он пихнул ему корзину и начал класть туда словно все, что под руки попадется. Корзина за пару секунд стала тяжелой, и Кирилл уставился на количество продуктов, раскрыв рот.       — Да я же за месяц столько не съем!       — Съешь!       — Не смогу!       Саша ткнул пальцем ему в грудь, хмурился, но то же время его глаза чем-то блестели. Не осуждением, не недовольством, не усталостью от вечных проблем, которые создавал Кирилл. Чем-то странным, чем-то таким, что заставило бабочек в животе вдруг зашевелиться. Беспокоится за него… Кирилл расплылся в кривой улыбке, раскрасневшись до цвета своих волос.       Так приятно.       Так необычно.       Удивительно. Значит, беспокойство может выражаться не только утомленном вздохом, раздражением и вечном порицании. Приятно. Кирилл потрепал себя по голове, пытаясь унять прыгающее в груди сердце. Так мало, но так необъяснимо приятно. Не похоже ни на что, что он когда-либо чувствовал.       Саша непонимающе глядел на то, как Кирилл, как-то счастливо улыбаясь, ерошил волосы и тихо хихикал, все пуще и пуще краснее. Саша слегка улыбнулся, расслабившись, что ж, хотя бы Кирилл больше не выглядел уставшим и измотанным.       Оплатив на кассе продукты, они пошли обратно. Саша настоял на том, чтобы нести пакеты самому, наверное, вчерашний обморок все-таки перепугал его не на шутку. Кирилл чувствовал странное волнение, пока Саша о чем-то говорил, вроде о том, как рад, что скоро выйдет на работу и займется накопившимися делами, но Кирилл не нарочно слушал вполуха.       Саша так показательно заботился о человеке, которого почти что и не знал, только был связан с ним несколькими моментами из своего детства. Но все равно тратил время на Кирилла, словно был ему чем-то обязан. Кирилл никогда не думал, что такое может с ним быть. Ему еще никогда не помогали просто так, никогда не заботились и не переживали просто потому что. Кирилл слегка улыбнулся своим мыслям, чувствуя давно забытый покой. С Сашей не было так трудно и стыдно за все лишние движения, за беспомощность, за все странности. С Сашей не хотелось притворяться, рядом с ним Кирилл мог хоть немного оставаться самим собой. И было так легко на душе, как будто он знал его всю жизнь, мог доверить ее и просто идти рядом.       — Э-э, — вдруг начал Саша, затормозив, и Кирилл глянул на него. — Могли бы мы зайти в цветочный?       — Зачем?       — А, ну, хотел купить цветы для… — Саша как-то смешно съежился, бегая глазами по толпе людей рядом с ними. Кирилл чуть наклонил вбок голову, ухмыльнувшись, видя, как тот не мог решиться сказать ему прямо причину. — Для Варвары! Да! Для нее!       Кирилл тихо посмеялся, спрятав улыбку за ладонью, весело смотря на смутившегося Сашу:       — Вот как? — насмешливо произнес он, ехидно прищурившись. — Такая женщина, как Варвара, не потерпит цветы. Для лучшего друга стыдно не знать, что она скажет, что это трата денег.       Саша выглядел как шкодливый щенок, которого только что обругали, а потом он вздохнул, опустив голову, наморщив брови.       — Ты прав, она не любит цветы, — согласился.       — Тогда… Почему бы тебе не купить букет для меня? — предложил Кирилл, видя, как тот совершенно не решался говорить честно. Саша распахнул глаза, так и застыв на месте, отчего Кирилл только рассмеялся. — Ха-ха, не бойся, я не скажу ничего плохого, наоборот, я сделаю все возможное, чтобы цветы продержались подольше.       — Это так очевидно? — спросил Саша, снова смотря вниз, как-то виновато, словно это могло задеть. — Что ты мне… До сих пор нравишься?