Убийство Бабочек

Среда

      Темно. Холодно. Одиноко…       Где это он? Сквозь пальцы что-то просачивалось, смешно булькало возле рта, щекотало ноздри. Тело казалось невероятно легким, кажется, он где-то плыл, и волны его подхватывали, закидывали куда-то все дальше, пенились, попадая в рот, когда хотелось что-то сказать. Сильные волны тихо шумели, качая, так мирно и спокойно. Темные тучи собирались на небосводе, грохоча и сверкая где-то далеко. Быстро темнело, и дождь становился все сильнее.       Кирилл тяжело промычал, чувствуя, как что-то заплывало внутрь, делая его легкие тяжелыми. Больно. Он не мог вдохнуть и не мог понять, где находится. Волны перестали покачивать его пустое тело, пока полностью не остановились. Он куда-то падал, словно что-то тянуло на дно. Так медленно. Размахивая руками, он пытался подняться обратно, где вдруг в появившейся кромешной темноте выглянуло маленькое белое пятно. Оно дрожало вдалеке, и пальцы тянулись к нему, хотели схватиться, но сколько бы сил не было потрачено, он оставался на месте.       Он моргнул, давая тяжести нести его дальше, вглубь темноты.       В ней сквозь плотно сжатые веки видел что-то знакомое, чье-то лицо, расплывающееся и вечно меняющееся на что-то несуразное. Будто в скудной памяти пыталось что-то собраться из разных черт лица знакомых, хоть во что-то напоминающее того человека. Бледное пятно с голубыми глазами. Он совершенно не помнил никого такого. Голубые глаза глядели с какой-то яростью, ненавистью. Это точно была женщина, она скрипела зубами, держа его за горло. Пальцы беспощадно сжимали, и он почувствовал, как начал задыхаться.       Ребенок закричал так звонко, визжа от страха и боли, просил маму остановиться, но этот вскрик исходил из его горла, заставляя что-то глотать всякий раз, когда он приоткрывал губы.       Вода.       Это была вода.       Чувствовал ее холод в горле, ржавый привкус, булькал ей в словах.       Кирилл распахнул глаза, еле шевеля руками, будто пытался от кого-то отмахнуться, защищая глотку от крепко сжатых на ней пальцев. Кирилл услышал, как бултыхалась вода, расплескалась на пол, а потом с трудом вынырнул.       Боль прорезала легкие, и он закашлялся, пока в глазах периодически темнело, а помещение еле вставало на место. Он отхаркивался, иногда стуча по груди, чтобы хоть как-то избавиться от дискомфорта. По щекам стекала ручьями с волос вода и теплые полосы слез от удушья. Кирилл тяжело задышал, иногда кашляя, приходя в себя.       Он осел полностью, прижимаясь спиной к стенке ванны, ощущая ее холод через мокрую футболку, прилипшую к коже. Кирилл устало выдохнул, смотря на плиточные стены ванной.       Он находился у себя. Вот его полотенца, беспорядок из мусора и одежды, валяющихся на полу, и глянул на настенное зеркало напротив. На него глядели его голубые глаза, и Кирилл поежился, вспомнив похожий взгляд из сна. Он осторожно дотронулся к горлу и сразу же зашипел от боли. На шее остались следы его пальцев, наливаясь кровью.       Кирилл чертыхнулся — он только что сам себя душил, а после вообще неосознанно попытался утопиться. Спать одному без какого-то присмотра становилось еще страшнее. Он мог даже не заметить, как во сне убьет себя, так и не проснувшись наутро. Кирилл неосознанно дернулся, снова беспокоя мутную, белую и совсем ледяную воду, а на полу образовалась лужа, стекая до стены. Он испустил тяжелый вздох, разорвав тишину. Он же так мог затопить соседей снизу.       Он прислушался, слыша чьи-то разговоры за стеной, его соседи уже встали. Тусклый лучик света сквозь неплотно задернутые шторы ослепил глаза, и Кирилл зажмурился. Уже утро, а он не услышал ни один из своих пяти будильников. Тело моментально покрылось гусиной кожей, заставляя очнуться от остатков кошмара, когда рывком поднялся. Тут же ладони соскользнули, и он плюхнулся обратно, больно ударившись копчиком о дно ванны.       Холод сводил мышцы, стоило Кириллу все же с трудом подняться, утомительно провел ладонями по лицу, невольно стягивая от удручающей сонливости. Даже засыпая рано, он не мог никак выспаться, потому что кошмары выжимали из него все соки. Неудобное положение и твердость поверхности ванны не улучшали его состояние.       Не обращая внимания на мокрые следы от ступней на плитке и подойдя к окну, он распахнул шторы, пропуская солнечный свет в темное царство. Кирилл осмотрелся. Улица уже ожила, видел людей во дворике, смотрел, как медленно поднималось солнце из-за горизонта, машины гудели в пробках, а утренний туман сгущался. Еще чуть-чуть и с его этажа ничего не станет видно.       Ему следовало бы поторопиться, чтобы не опоздать, Глеб не будет благосклонен, если он опоздает хотя бы на пять минут.       Кирилл привел ванную в порядок, заодно помыв полы по всей квартире, закидывая на кровать и кресла мусорные мешки, набравшиеся за время, пока он был на отходах. Он обещал их вынести вечером, но этот вечер откладывался уже в шестой раз.       Кирилл пытался быть быстрее, но дрожащие пальцы либо роняли хлеб с маслом, либо не хотели никак вдевать пуговицы яркой рубашки. На шее он завязал аксессуарный шарф такой же яркий, как и красный пиджак, чтобы скрыть синяки от пальцев. А потом ему пришлось потратить несколько минут, чтобы найти тональный крем в ящике стола, где лежало все что угодно, кроме нужного ему в этот момент. Химический ожог от наркотиков вызвал бы много вопросов, поэтому он аккуратно перекрыл его, как делал со шрамом на губах. Офисный работник должен выглядеть прилично, хотя бы так, чтобы удовлетворить запросы начальника.       Так что, когда он вышел из дома, он порядком опаздывал, и его мобильный разрывался от сообщений Глеба о том, что еще одна минута, и он оштрафует его.       Однако сегодня Кирилл был не единственным опоздавшим, потому что у входа торчал еще один сотрудник, ища что-то в сумке, явно нервничая. Кирилл не особо запоминал чужие лица, если не говорить, что ему было сложно представлять в голове черты лиц, запоминая друзей и родственников по походке, по запаху духов и цвету волос. Но личный секретарь Глеба имел достаточно незаурядную внешность — альбинизм Кирилл легко запомнил, к тому же вчера невольно подслушал их разговор о каком-то ужине, и это неосознанно врезалось ему в память.       Когда он, прижав пропуск к терминалу турникета, обошел все еще роющего по всем карманам секретаря, улыбнулся, пытаясь быть дружелюбным.       — Потерял пропуск?       Секретарь поднял голову на него, словно только что заметил и сморщил концы губ.       — Такого не может быть, — мрачно ответил он, и Кирилл слегка наклонил голову в бок. — Я точно помню, что взял его сегодня с собой.       — Да ты хоть берешь его с собой, — раздался женский голос со стороны ресепшена, и они оба обернулись на пожилую уборщицу, — хоть не берешь — все одно. Столько лет, а никак не избавишься от этой привычки.       Секретарь издал что-то нечленораздельное, хмуря брови, а потом закинул сумку через плечо, рывком взялся за стойку турникета и одним махом перепрыгнул и тут же побежал к лестнице.       Женщина встряхнула кулаком, прокричав ему вслед:       — Ах ты ж, черт поганый, я тебе такое устрою! Тьфу! Начальнику твоему все выскажу!       Кирилл поспешил удалиться, чтобы не попасть под горячую руку разгневанной уборщицы, ведь она тут же глянула на него с прищуром.       Начать день следовало бы с расследования по поручению Глеба. Кирилл подумал, что начнет с секретаря, если, конечно, вспомнит его имя. Первое, что нужно было узнать для Глеба, насколько хорошо работает каждый сотрудник, чтобы он знал, кого следует сократить в конце мая.       После, вторым пунктом, Кирилл займется общим настроением в коллективе, потому что он сам видел, как все здесь дышало напряжением из-за вечных конфликтов. Глеб хотел видеть коллектив дружным, как большую семью и тому подобное, что пишут в вакансиях на сайтах по поиску работ, поэтому следовало найти корень всего зла. Скорее, корни, потому что в каждом отделе были свои проблемы.       Один корень Кирилл уже нашел, и этот проблемный сотрудник сейчас готовился к судебному процессу в качестве подсудимого. Кирилл вчера вдобавок обошел всех государственных адвокатов, чтобы найти того, кто станет защищать Павла Васильева, чтобы, скорее, успокоить себя, чем уведомить племянника, с кем тому придется в пятницу столкнуться в суде. Расспросив Николая во время обсуждения дела Скворцова, Кирилл смог с облегчением выдохнуть, узнав, что адвокат проигрывал дела чаще, чем приходил на заседания.       И третье, самое главное, заставить Скворцова написать заявление об увольнении по собственному желанию. Кирилл хотел отложить это дело хотя бы на конец мая, потому что… Понимал Сашу лучше, чем кто-либо, хотя и не помнил, что пережил сам, чтобы каждый раз, вспоминая о нем, сердце сжималось в тревоге. Кирилл точно уверен, что доведет начатое, чтобы получить свое от Глеба, но пока что он хотел отвлечься сам, чтобы ноющее и бьющееся в страхе чувство перестало давить на него.       Возможно, была в этом разгадка его амнезии, но у него оставалось много времени в запасе, чтобы узнать больше о Саше, чтобы понять, кто же он такой на самом деле. А пока ему самому стоило бы подготовиться, чтобы услышать эту правду, которую подсознательно Кирилл не хотел знать.       Он вошел в кабинет руководителя через коридор, чтобы лишний раз не светиться в офисе, найдя на рабочем месте Глеба.       Тот тут же развернулся на скрип двери и нахмурился, скрестив руки на груди. Кирилл натянул неловкую улыбку на лице, подходя ближе.       — Прости, пробки были жуткие.       — Понимаю, — вместо угроз о штрафе сказал Глеб, а потом вернулся к печатанию какого-то документа. — Займешься парочкой дел за меня, и я забуду об этом.       — Куда ж мне деваться, — Кирилл развел руками, даже если на него не смотрели. — Так что ты хочешь?       — Есть дела с секретарем в архиве, я обещал найти ему помощника еще в пятницу, так что пока займись этим. Он расскажет, что нужно делать. Думать не надо, просто некоторые документы отнести и распределить. И еще ему нужно передать бухгалтерии график рабочих часов, скоро выплата аванса, а он все задерживает. Боюсь, он еще не начал работать над ним, — спокойно перечислял Глеб, пока Кирилл чуть сгорбился, словно почувствовал, как работа валится на плечи целой горой. — Помоги ему, с чем он попросит. На нем обязанности кадровика и архивариуса, так что ему сложно справляться со всем одновременно.       — Я опоздал лишь на пятнадцать минут, — пробормотал Кирилл, и Глеб глянул на него через плечо с неким любопытством. — Не много ли за раз?       — О? Я забыл тебе сказать, что ты возьмешь некоторые дела главбуха, пока его нет.       — Это беспредел!       — У нас не хватает пару рабочих рук, потом будет легче.       — Да у вас не пару рук не хватает, а целых десять. Таким Макаром все сотрудники уволятся, если ты продолжишь на них скидывать столько дел.       — Наберу новых, всегда будут люди, которые согласятся работать.       — Ага, как же. Слышал о кадровом дефиците? Что-то я не вижу, чтобы у тебя выстроилась очередь на собеседования.       — Не жалуйся, а то не вырастешь.       Кирилла всего тряхнуло, а когда Глеб вдобавок усмехнулся, тут же метнулся к нему, схватившись за горло, слегка дергая его, возмущенно пыхтя:       — Я тебя задушу, засранец, и закопаю на заднем дворе, хрен тебя кто найдет, — а после локтем придавил за гортань, оттягивая назад, заставляя прислониться к спинке кресла, но Глеб лишь посмеивался, заставляя всего раскраснеться от раздражения. — Ты! Ах, ты!..       Ему не дали договорить, как городской телефон зазвенел, и Глеб взял трубку, отмахнувшись от Кирилла, чтобы тот не мешал.       — Да, Юрий, что случилось? — будничным тоном начал Глеб, поправляя галстук, нахмурился, потому что Кирилл уселся на краю стола, задев стопку бумаг, что, конечно же, упали, закрывая собой клавиатуру ноутбука. — Гм… Да, сейчас их заберет Юнусов.       Глеб положил трубку и недовольно посмотрел на Кирилла, свернув в трубочку упавшие документы, угрожающе замахнулся, но не успел — Кирилл тут же оказался у полки, чтобы до него не дотянулись.       Глеб указал на дверь:       — Глаза что б мои тебя не видели, пока все не сделаешь, — Кирилл что-то пробурчал, хотел было выйти, как Глеб вдруг остановил его. — Подожди, я кое-что вспомнил.       — Что именно?       — Вчера твой телефон не был доступен, ни я, ни Наталья не могли до тебя дозвониться, — ответил Глеб, а его взгляд стал чуть строже, отчего Кирилл невольно выпрямил спину. — Не мог бы ты показать мне свои руки?       — Руки? — удивленно переспросил Кирилл, но, когда Глеб не ответил, лишь мрачно кивнув, он снял пиджак, подходя ближе, и на каком-то рефлексе закатал рукава рубашки. До него дошел смысл просьбы только тогда, когда Кирилл посмотрел на все шрамы, оставленные шприцами. Кирилл фыркнул. — Глеб, я чист уже несколько лет.       Кирилл встряхнул руками, выставив их в защитном жесте, но что-то непонятное для него все еще оставалось в чужих глазах. Глеб смотрел на него со сложным лицом, и тогда Кирилл натянул улыбку:       — Вчера я прогуливался по району, но телефон оставил дома, а потом просто уснул, не проверяя уведомления.       Глеб пару секунд сверлил его этим тяжелым взглядом, пока не отвернулся, заставляя выдохнуть с облегчением, а потом стал убирать упавшие документы в стопку. Кирилл натянул пиджак обратно, а потом сел напротив на стульчик для гостей.       — Вы хотели что-то от меня?       — Наталья хотела, чтобы мы собрались как-нибудь поужинать, — более спокойно говорил Глеб, хотя больше не поднимал на него глаза, что-то печатая на ноутбуке. — Но, в основном, она была очень зла из-за того, что ты находишься здесь уже второй месяц, а она узнала о твоем приезде только несколько дней назад, да и от меня.       Глеб на пару секунд замолк, и Кирилл почувствовал, как его щеки начали гореть от стыда. Кирилл не знал, как объяснить им, что не оповестил о своем возвращении любимым сестрам, просто потому что не помнил о них, пока Глеб вскользь не упомянул о том, что недавно ужинал с Наташей. Кирилл не мог себе простить этого, потому что, вспоминая о Розе и Наташе, его грудь теплилась в нежности и любви к младшим сестрам. Приходящие со временем воспоминания о их детстве были только положительными, и Кирилл вспоминал, как любил их всем сердцем, но не мог понять, почему так легко смог забыть их. Ему было ужасно стыдно, что он вот так позабыл их всех: и сестер, и родителей, и друзей, — но с другой стороны совершенно не хотел показываться на их глазах после одиннадцати лет, за которые он ни разу не общался с ними. Он даже не мог вспомнить причину, почему так надолго оборвал с ними связь и покинул родную страну.       Глебу знать об этом было необязательно, а вот сестрам он все-таки должен был рассказать об амнезии и вымаливать прощение.       — Наталья планирует сегодня поужинать в «Четырех сезонах», — прервал его мысли Глеб. — В десять вечера у нас забронирован столик, пожалуйста, не опаздывай сегодня. Она хочет тебя поскорее увидеть, все эти годы она не могла найти себе место.       — Почему? — невольно задался вопросом Кирилл и только потом понял, как же по-глупому сейчас звучал, когда Глеб все же поднял на него глаза из-под линз очков, выпятив бровь. — Прости, я не подумал, что вы можете скучать ко мне.       — Кир, мы… Мы не просто скучали… — начал Глеб, а потом тяжело вздохнул, убирая очки подальше. Кирилл отвернулся, ощущая, как все его лицо стало розовым, пытаясь скрыть чувство вины перед всеми близкими, которых оставил здесь. — Все эти одиннадцать лет, Кир, мы не знали, где ты и как. Иногда нас посещала мысль, что тебя вообще больше нет, что ты все же…       — Где-нибудь сторчался? — закончил за него Кирилл, а потом глянул на Глеба, что пожал плечами. — В десять, в «Четырех сезонах». Я буду там ни на секунду позже.       Кирилл мягко улыбнулся ему, и Глеб лишь чуть приподнял уголки губ, прежде чем указать на дверь, намекая, чтобы тот начал выполнять работу. Недовольно буркнув под нос, Кирилл все же вышел.       Юрия он нашел в архиве.       Офис имел два архива: один находился в подвале, где хранились все документы, что были не так важны, а в новом, находившимся на том же этаже, что и офис, — самые свежие документы.       Зайдя в архив, Кирилла сразу же окружил запах чернил, бумаги и пыли. Его глаза прыгали из стороны в сторону: стеллажи до самого потолка забиты коробками с документами, все подписанные маркерами, что-то от бухгалтеров, что-то от кадровых дел, некоторые просто валялись в разных папках, подписанных по годам и месяцам, полки пронумерованы и шли до самого конца большого помещения. Здесь мог найти что-то нужное действительно тот, кто постоянно рылся во всех этих бумажках, понимая, где и что находится. Для Кирилла это был просто один сплошной лабиринт.       Юрий сидел на табурете в самом углу и ковырялся в одной из многочисленных коробок с документами, перекладывая некоторые в общую, огромную коробку, подписанную, как «утиль». Заметив Кирилла, тот сделал странное выражения лица, словно растерялся. В это пыльное царство явно мало кто заходил, кроме архивариуса или секретаря. То есть, кроме Юрия. Если судить, сколько у него было дел с архивом, этот лабиринт можно было назвать вторым кабинетом секретаря.       Кирилл помахал ему, и Юрий стал еще мрачнее, чем был изначально. Ему явно не по душе чья-то компания, потому что, как Кирилл приметил, Юрий действительно сторонился коллег. Кирилл за эти пару дней накопал в непринужденном разговоре с разными коллегами столько полезной информации, что мог запросто рассказать все о сотрудниках каждого отдела, даже самые сокровенные тайны, что ходили по всему офису из-за слухов сплетницы из техподдержки. И Кирилл теперь хорошо понимал, кто перед ним находился: достаточно замкнутый и малообщительный человек, опаздывающий почти каждый день, пьяница в поуши в долгах. Неудивительно, что он работал на трех обязанностях, чтобы хоть как-то покрывать задолженности. С коллегами отношения натянутые из-за некоторых неприятных слухов, и только на обеденном перерыве он сидел вместе с отделом бухгалтерии, а потом вновь пропадал в кабинете, который находился не так уж и близко к офису.       Одним словом, отшельник.       — Меня прислали помочь тебе, — решился объяснить Кирилл, когда остановился в метре, облокотившись о стеллаж. Юрий удрученно кивнул, отчего Кирилл на секунду замялся, но вновь ярко улыбнулся. — Кажется, я тебе помешал?       — Ну… — Юрий опустил глаза на коробку на своих коленях. — Нет, не помешали.       — Так… Чем мне тебе помочь? Глеб сказал, что ты мне расскажешь. Он сказал, что ты просил помощника, потому что не справляешься с делами.       Юрий поджал губы, и его эти остановки в словах стали раздражать из-за растущей атмосферы неловкости. Кирилл скрестил руки на груди, подняв бровь, когда тот встал, закрывая собой все окно. Он вынул из кармана брюк ключи, подождал, пока Кирилл вытянет ладонь, а после отдал их.       — Нужные документы для Глеба Николаевича находятся на столе, там и график часов для бухгалтерии.       — Угу, хорошо, — Кирилл кивнул, а потом помотал головой. — Стой, ты уже все сделал, но почему тогда не отнес все сам?       Юрий на это забавно поморщился, опираясь о подоконник поясницей.       — Я справляюсь со своей работой, но тяну со сдачей, потому что Глеб Николаевич находит мне еще дел, — Юрий словно опомнился, кому и что говорил, почесал затылок, устало вздохнув. — Только ему не говорите.       — Значит, ты просто не хочешь лишней работы, но при этом сам же согласился на другие обязанности, — Кирилл усмехнулся. — Если это так, то почему ты попросил его о помощнике?       — Я не просил, просто однажды он зашел сюда, пока я занимался делами кадровика, и решил все за меня.       Кирилл лишь на это посмеялся:       — Хорошо, это очень похоже на него. Но ты правда справляешься с этими должностями? Даже если ты так молод, не думай, что вся эта суматоха не отразится в будущем, — Юрий недоуменно покосился на него, и Кирилл повертел пальцем возле его носа. — Это тебе как опытный человек говорю, старших лучше иногда слушать.       — Э-э, — Юрий хотел что-то сказать, но потом явно передумал. — Ладно. Но все в порядке. Правда.       — Разве тебе не тяжело? — настаивал Кирилл, играясь с ключами, крутя их на пальце. — Почему бы не заставить Глеба искать работников побыстрее? Я могу помочь!       — Нет, нет, не надо! — Юрий замотал головой, вдруг оживившись, отчего Кирилл наклонил голову в любопытстве. — Мне нужно больше денег, если подработок не будет… Я…       Он не договорил, и Кирилл подметил, каким уставшим тот выглядел, особенно на бледной коже хорошо виднелись темные впалые круги под глазами. Юрий явно не справлялся с таким количеством работы, но точно не стал бы отказываться от дополнительной. Может,и оттягивал со сроками и определенно просто делал передышку здесь, в архиве, ведь Кирилл заметил одинаковые числа и название коробок, откуда тот доставал документы и куда клал, делая видимость занятости, но явно никогда не скажет начальнику, что это слишком много для одного человека. Явно дело было в деньгах, значит, офис находился на грани ликвидации из-за кадрового дефицита и никудышного оклада. Глеб, может, и щедрый, но уже лет двадцать был миллионером, поэтому явно даже не задумывался о том, как люди выживают в нищите на такие маленькие оклады.       Что ж, Кирилл достал маленький блокнотик с ручкой из внутреннего кармана пиджака, записывая свои наблюдения, пока Юрий что-то говорил еще, объясняя то, что нужно сделать до обеденного перерыва, раз уж ему пришли на помощь.       В записях уже было написано:       «1) Коллектив находится в напряжении из-за непонятного распределения обязанностей между сотрудниками, нехватка рабочей силы, личные обиды и ссоры; есть очень эмоциональные коллеги, из-за которых происходят почти все конфликты.       2) Сотрудники жалуются на плохо работающую технику, на плохую расстановку столов отделов.       3) Не хватает эффективного общения с руководителем, отчего ходят много слухов.       4) Низкий оклад, сотрудникам приходится работать на нескольких должностях».       Кирилл довольно закрыл блокнот, возвращаясь к Юрию, что уже сидел на табурете, рассматривая документы. Такими темпами, он может предъявить Глебу многое для выполнения его требований, и второй пункт про общее настроение в коллективе будет официально закрыт.       Обед начался быстрее, потому что Кирилл действительно влился в дела Полякова, которому он давал еще пару советов, как будет быстрее и легче заполнять документацию. Но уже во второй час совместной работы Кирилл заметил, как тот начал клевать носом, поэтому дал ему передышку, занявшись полностью его делами, пока Юрий устроился поудобнее на маленьком диванчике в своем кабинете. Кирилл не смог ничего от него вытянуть про его коллег, потому что Юрий отвечал очень не информативно и односложно, чем остальные работники, что с энтузиазмом рассказывали все, что знали, но обычно самое грязное, что вообще могло быть.       Поэтому за час до обеда Юрий благополучно заснул, пока Кирилл доделал практически все насущные дела для него на сегодняшний день. Кириллу было несложно, к тому же ему было необходимо наладить отношения с теми, кто более-менее хорошо общался с Сашей, чтобы немного узнать про того. Кирилл понимал, что после последнего раза, когда он виделся с Сашей, тот явно не захочет больше с ним разговаривать. И хоть Кирилл еле помнил, что происходило после того, как занюхался «Бабочкой», он точно помнил ощущение стыда и позора, с какими он убежал в тот день. Кирилл старался просто не думать об этом.       В столовой он нашел одиноко сидящего Глеба в самом дальнем уголке, который то ли ел пшеничную кашу, то ли разговаривал по телефону явно с кем-то по работе. Он просто не мог оторваться от работы, все такой же трудоголик, каким Кирилл его запомнил.       Кирилл подсел к нему, когда Глеб оторвался от звонка, устало разглядывая тарелку с обедом.       — Ты ничего не будешь есть? — первым спросил Глеб, когда Кирилл удобно уселся на стульчике напротив. — Прошло много времени с завтрака, а столовая закрывается через пару часов.       — Не волнуйся, я захватил с собой печенье, — Глеб только вытянул бровь, и Кирилл неловко рассмеялся. — У меня есть новости, не перебивай меня, пожалуйста.       — Хорошо, что такое?       — Вот держи, я записал некоторые проблемы в офисе, пока разговаривал с коллегами.       Глеб удивленно взял блокнот и открыл его, пробегая глазами по строчкам, но нахмурился:       — Почерк у тебя, конечно, и правда врача, — пробормотал он, пока пытался хоть что-то прочитать, заставляя Кирилла усмехнуться. Но вдруг Глеб глянул на него с опять этим непонятным взглядом. — У тебя проблемы со сном из-за кошмаров?       — Что? — Кирилл растерялся. — Как ты узнал?       — Ну… Ты здесь написал, что ты лунатишь из-за кошмаров, а потом…       — Не та страница! — не дал договорить Кирилл, вырвал блокнот из рук и пролистал до нужной страницы, а потом снова впихнул Глебу. — Вот, читай.       Но вместо того, что посмотреть на написанный текст, Глеб состроил строгое выражение, отчего Кирилл тяжело вздохнул:       — Со мной все в порядке, я пью снотворное, так что это меня не слишком волнует.       — Правда? Я могу посоветовать хорошего вра…       — Не надо, просто читай, — снова прервал он, начиная чувствовать раздражение. — Я сам врач, так что мне не нужны чужие советы.       — Ты хирург, Кирилл, — начал было Глеб, однако заметил чужое недовольство, из-за которого морщины на бледной коже углубились, и он все же оставил свои попытки. Его глаза снова прошлись по строчкам, и он стал выглядеть чуть смущенным, отдав блокнот обратно. — Неужели все так плохо?       — Не так уж, просто тебе иногда стоит спускаться с Небес на землю, Глеб, — саркастически произнес Кирилл, сложив руки на столе. — Подчиненным нужно с тобой контактировать, потому что сейчас многое навалилось, а ты все время запираешься у себя в кабинете и ни с кем не разговариваешь.       — Обычно этим занимается Наталья.       — Вот именно! Ты теперь не просто гендиректор, ты их руководитель. Тебе стоит прислушаться к проблемам сотрудников и наладить с ними общение, — а потом он гадко улыбнулся. — Вспомни, как тебе приходилось общаться с Колей, когда у него был пубертат, теперь у тебя таких детей штук двадцать, которым от тебя что-то нужно.       — Боже… — Глеб аж сморщился от такого сравнения, а потом он помотал головой. — Хорошо, спасибо, что указал мне, куда двигаться дальше. Они бы ничего не рассказали мне, если бы я напрямую спросил их.       — Это точно. Всегда пожалуйста! — Кирилл на секунду замолк, но продолжил, когда Глеб вернулся к ковырянию каши ложкой. — Есть отдельная просьба, связанная с секретарем.       — Юрий? А что случилось? — Глеб как-то оживился, переставая смотреть на прилипшую к ложке комок каши. Кирилл удивленно поднял брови, из-за столь бурной для такого спокойного и мало интересующегося хоть чем-то человека. Глеб неловко кашлянул в кулак. — Просто я нашел ему помощника, а теперь ты хочешь что-то попросить для него. Что-то не так?       — А-а, нет, не то чтобы, просто ты не думаешь, что для одного человека три должности — это слишком, — Кирилл усмехнулся. — Твоя компания все-таки не шарашкина контора, мог бы и найти сотрудников, чтобы не спихивать столько работы на одного человека.       — Когда я пришел сюда, Юрий уже работал столько. Я спросил у него однажды, почему Виктор не нашел других людей на должность архивариуса и кадровика, но Поляков ответил, что он справляется и ему не нужна помощь.       — Ну, я, конечно, не могу говорить за него, но ты должен сам понимать, что не от хорошей жизни люди так много пашут, — Кирилл упрекающе покачал головой, отчего Глеб заметно смутился. — Подними оклад, выдай наконец-то премии и ищи сотрудников быстрее.       — Хорошо, — Глеб как-то замялся, а потом спросил. — Он говорил что-то обо мне?       — Плохое?       — Ну, вообще?       — Хм. Он почти и не разговаривал, кажется, он не тот человек, с кем можно много поговорить.       — Вот как? Понятно. Хорошо, я учту все, что ты сказал, — Кирилл кивнул, а потом из внутреннего кармана пиджака достал листок бумаги, протянув его в раскрытую ладонь Глеба. Глеб посмотрел на еще более запутанные слова, чуть хмурясь. — Это твои показания для суда?       — Да. Мало, но этого явно хватит для обвинительного приговора. Можешь не говорить все слово в слово, просто расскажи им суть.       — Не могу понять, почему ты сам не станешь свидетелем?       — Я… — Кирилл не мог объяснить внутренние переживания только от мысли оказаться в суде, поэтому лишь отмахнулся. — Просто сделай это для меня, как друг.       Глеб неуверенно кивнул:       — Ладно. Значит, Александр все-таки написал заявление?       — Да. Коля мне рассказал вчера вечером, что он все-таки пришел в прокуратуру.       — Интересно, как у тебя это получилось?       Кирилл почесал шею, пожав плечами, невольно вспоминая все то, что он устроил вчера, начиная краснеть от вины, и Глеб сделал вид, что не заметил.       Когда обеденный перерыв закончился, Кирилл находился в кабинета руководителя, пока тот снова сел за работу, словно у него была аллергия на отдых. Кирилл, устроившись на небольшом диванчике, пил кофе, устроив себе перекус, из-за чего всякий раз ловил на себе недовольный взгляд.       — Если сейчас же не уберешь крошки, я тебя использую как пылесос, — не отвлекаясь от документов пригрозил Глеб, отчего Кирилл сразу же лизнул подушечку пальца, начиная собирать крошки печенья на него, а потом просто слизнул все, что успел собрать. — Ну, фу, что ты… Кошмар, фу, Кир, перестань.       — Эй, не общайся со мной, как с собакой! — возмущенно воскликнул Кирилл.       — Не будешь вести себя как животное, не буду так общаться.       Кирилл громко фыркнул:       — Мне кажется, ты вообще не рад, что я приехал.       Глеб глянул на него исподлобья, и Кирилл невольно прикусил губу, а потом, чтобы хоть как-то спрятаться от этого взгляда, уткнулся в кружку.       — Кир?       — Что такое?       — Ты узнал, откуда Анна достала «Бабочку»?       — Эй-эй, я же недавно тебе говорил, что ты слишком много требуешь за раз! Я сегодня после работы обещал с ней встретиться, там уже посмотрим, будет ли она делиться со своим дилером или мне придется выслеживать его другим образом.       — Смотри, чтобы ты на середине пути не сторчался, — довольно грубо заявил Глеб, отчего Кирилл раскрыл рот от такой наглости, смотря, как тот встал с кресла, потирая поясницу. — Закончи за меня подписывать документы, ты все равно хорошо копируешь мою подпись. Я пойду покурить.       Глеб даже не обратил внимание на возмущенные возглас, когда закрыл за собой дверь.              Анна смотрела в отражение маленького зеркальца палетки, подкрасив неровную линию алой помады, хотя, как и прежний слой, скоро оставит на бледных щеках. Анна любила делать себе пышные губы без вмешательства врачей, потому что не доверяла никому свою красоту, но один человек все обещал ей сделать пару пластических операций еще лет одиннадцать назад. Кирилл лежал рядом с ней, рассматривая ее лицо, лишь отмахиваясь от любых просьб что-то сделать с тонкими губами. Ее вьющиеся светлые локоны обрамляли недавно зацелованные ключицы, Анна удовлетворенно перебрала пальцами пряди, свесив все на одно плечо. Ее небесные глаза сверкали от выпитого шампанского в чудесной компании.       Она улыбнулась, когда ее оголенного плеча коснулись подушечки холодных пальцев, а после подбородок Кирилла. Анна закрыла палетку, отложив на дальний угол прикроватной тумбочки, поддаваясь ласкам Кирилла, что нежно гладил ее плоский живот, добираясь до чего-то более желанного. Пружина прогнулась под спиной, когда она легла, не устояв под натиском его нежности. Анна сладостно выдохнула, когда бледные губы коснулись грудей. Кирилл целовал ямки ключиц, солнечное сплетение и подбородок, пока тонкие пальцы скользили по половым губам, все еще мокрых от лубриканта и смазки.       Тусклый свет люстры отражался в глубоких глазах Кирилла. Анна слегка прищурилась, поглаживая усыпанную родинками и веснушками спину, стоило пальцам войти в нее, громко хлюпая. Анна хихикнула, откидывая голову на подушки, когда Кирилл, так нагло усмехаясь, плавно спускался вниз, очерчивая влажным языком линию по ее животу до лобка.       — Так что тебе сегодня нужно? — решила спросить, когда Кирилл обжег холодом ладони бедро под шелковым одеялом, игриво разводя ее ноги. — Такой ласковый сегодня, вчера ты был, ах, более грубее.       Кирилл отвлекся, облизывая губы, поднялся на локтях, смотря на ее довольное лицо. Анна шире улыбнулась, открыв ящик тумбочки, вытаскивая спрятанный ранее пакетик с розовым порошком.       Она слегка потрясла перед его носом, словно игралась с собачкой:       — Думаю, я знаю, чего ты добиваешься, — томно прошептала она, поднимая за подбородок его голову, а Кирилл только покорно ластился, потеревшись щекой о ее ладонь. — А, как легко было найти твою слабость. Сколько же тебе хочется, Лисенок? Я могу дать тебе столько, сколько ты пожелаешь.       — Оу, какая щедрость, — игриво протянул Кирилл, а потом снова коснулся языком ее живота, быстро чмокнув губами у пупка. — Может, в таком случае я заслужил знать твоего дилера?..       Анна насмешливо покачала головой, и Кирилл хмыкнул.       Она раскрыла пакетик с «Бабочкой», смотря, как жадные голубые глаза следили за всем, что она делала: порошок оказался на ее животе полосой вдоль. Кирилл даже не понял, когда поддался вновь, потому что уже в следующую секунду в глотке появился дискомфорт от наркотика. Кирилл благодарно поцеловал Анну, а после проходил долгими поцелуями вниз, спустившись ниже до лобка. Она звонко охнула, прикрывая пушистые ресницы, когда язык медленно облизывал малые губы, так и норовя зайти чуть дальше.       Кирилл сел на кровати, расчесывая засосы на шее, размазанные в помаде, а после перевел взгляд на Анну, что так лукаво наблюдала за тем, как тот пристроился к ней, поглаживая бедра до косточек таза.       — Анечка… — ласково начал Кирилл, вызывая у той ухмылку, между делом аккуратно входя в ее влагалище, принимающее во влажность и мягкость, а потом навис над ней, подминая подушку под пальцами, накрывая губы Анны своими.       Она удовлетворенно промычала, цепляясь за шею, прижимая к себе ближе, сжимая рыжие волосы на затылке. Анна прикусила его ухо, игриво рыча, и сама подмахивала бедрами, чтобы его член глубже проник в нее. Кирилл подмял ее под себя, когда ее зубы все же отпустили алую мочку, расцеловал шею, медленно скользя дальше, не на секунду не останавливаясь, выбивая из нее хриплые стоны, трахая ее так, как ей нравилось. Жестко и быстро. Так, как ее сводило с ума, заставляя делать для этого мужчины все, что он пожелает.       Кирилл чуть рвано дышал, усмехаясь, видя в смотрящих на него глазах абсолютное вожделение и животную страсть, вынуждая ее раскрыться перед ним в беззащитном повиновении.       — Если я не заслужил этого, может, ты кое-что сделаешь для меня? Точнее, чтобы один из твоих любовников помог мне кое в чем.       — Что же есть у моего любовника, чего нет у меня? — кровать чуть скрипела под ловкими движениями, а в голосе выбивалось жадное желание поглотить гостя намного больше. Ревность и зависть звучали в каждом слове.       — Не злись, котенок, ты само очарование, — он целовал ее губы до тех пор, пока Анна вовсе не размякла в желанных объятиях. — Знаешь же, хм, какая Розочка ревнивая, — начал издалека он, ласкаясь, словно любвеобильный лис. Анна внимательно слушала его, однако тонкие брови оставались неподвижно нахмурены от накатившего экстаза, когда он только быстрее стал двигаться, держа ее за аппетитные бедра. — Недавно она нашла волос на пиджаке Глеба, вот и попросила меня узнать все о новой любовнице… Черт… К сожалению, у меня нет людей, кто сможет помочь быстро и эффективно без огласки.       Анна раскрыла губы, цепляясь за веснушчатые плечи, пытаясь хоть как-то ответить, начиная дрожать всем телом. Она почти впилась ногтями в кожу, но Кирилл выпрямился, убрав ее руки за голову, крепко держа, продолжая интенсивно двигаться, чувствуя, как она вся застыла, сжимаясь вокруг его члена. Кирилл улыбнулся, обнажая белоснежные зубы, обворожительной и милой ухмылкой, когда заставил ее кончить уже третий раз за этот вечер, стискивая простынь в пальцах. Тело дрожало в удовольствии — определенно Кирилл заслуживал все ее внимание.       — Раз Роза попросила… — неоднозначно ответила она, когда наконец вся расслабилась, а Кирилл кончил ей на живот. — Так уж и быть. Дам тебе номерок одной девчонки-лаборантки, но только с одним условием… — она приоткрыла слегка влажные глаза, смотря на Кирилла, а потом чуть улыбнулась. — Ты должен принести мне кое-что взамен.       — Заинтриговала. Что же я должен принести для такой прекрасной и очаровательной женщины?       — Мне нужна папка, связанная с «Бабочкой», она хранится в старом архиве у Виктора на работе. И я не желаю, чтобы хоть кто-то об этом узнал. Хорошо? — Анна сделалась серьезной, когда концы чужой улыбки неестественно растянулись.       — Это будет нашей маленькой тайной.       Кирилл поднялся с кровати, наступил на холодный пол ступнями, натянул брюки с рубашкой, наблюдая, как Анна растянулась на кровати, вся уставшая и довольная, а потом спокойно вышел из гостиничного номера, закрыв за собой дверь спальни.       Кирилл посмотрел на наручные часы и недовольно цыкнул. Он опаздывал, причем ужасно.       В голове быстро исчезали все мысли, а перед глазами все размазывалось. Наверное, он переборщил с количеством наркотика, что так быстро ударил в голову. Стены стали ходить ходуном, Кирилл почесал глаза, жмурился, долго моргал, но ничего не помогало. В носу ужасно что-то чесалось, как бы он не массировал его. Тошнота подступила к горлу. Кирилл слегка попятился, когда закружилась голова, а легкие заполнились сладким ароматом коридора отеля. Он втянул носом воздух, прислонившись затылком к двери. Растения в горшках начали размываться, превращаясь в зеленое пятно.       В тишине раздались шаги.       Темная комната, освещенная слабым лунным светом из окон, становилась все меньше и меньше, пока в голове снова не раздалась ужасная пульсация. Кирилл поспешил к двери, кое-как надевая пальто на плечи. Яркий свет холла бил по глазам, но он не отставал от своего же желания побыстрее покинуть это место, прошмыгнул возле горничных и спустился по винтовой лестнице, задев плечом одного из посетителей, не обернулся и быстро выбежал на улицу, чуть не споткнувшись на последней ступеньке, не заметив ее.       На улице шквалом обрушились слишком громкие звуки: машины, люди, музыка и пронзительный звон его же учащенного пульса. Он не сразу понял, что шел ливень, пока полностью не промок, неосознанно застыв на месте. Холод и свежесть светлой и живой улицы немного расслабило его напряженное тело, но не помогло от чувства жжения в носу. Он прикрыл глаза и тяжело выдохнул пар.       — Вот дерьмо… — прошипел Кирилл, вскинул со злости руками и направился к машине, не зная, как унять дрожь, не дающую нормально шагать.       Он пытался стереть все, что оставила на нем Анна. Как же ему хотелось избавиться от пульсации засосов и укусов, которые стали раздражать куда сильнее обычного. Все чесалось на потной коже, но он не мог ослабить этот зуд.       Он сел в машину, распахнув дверцу, не обращая внимание на ливень, пытаясь переждать чувство тошноты, прикрывая рукавом лицо, ощущая, как капли дождя с волос стали капать по горячей спине. Прикрыв глаза, он откинулся на второе сиденье, его даже не волновало, что ноги все еще торчали с машины и мокли. Лежа было лучше, головокружение не так сильно чувствовалось, а в глотке больше не сидело ощущение, что его ужин вот-вот выйдет наружу.       Кирилл продолжал чесать багровые пятна на шее, пока не почувствовал что-то мокрое. На пальцах была кровь, но даже так все чесалось. Он съежился, ощущая, как тело дрожало сильнее, зубы стучали, и хотя на улице все также холодно, ему казалось, что он весь горит.       Телефон в кармане зазвонил, и Кирилл кое-как ответил на звонок, пару раз роняя мобильник на лицо из-за слабости в руках.       — Кир, ты где? — раздался голос Глеба. Кажется, он был недоволен. — Ты едешь к нам или решил снова «прогуляться по району»?       — Я… — язык казался разбухшим, слишком большим для его рта, отчего Кирилл еле двигал им. Это показалось таким страшным, как будто он мог нечаянно задохнуться, из-за чего он сразу же выпрямился, стараясь сесть нормально, но ноги почти не слушались его. Он стукнулся коленом о руль, и вспышка злости заставила его чуть не прокричать в трубку. — Я еду! Просто пробки!       — Да, я понимаю… — более спокойно продолжил Глеб. — Все в порядке, Кир, мы тебя подождем. Мы собираемся сделать заказ, хочешь чего-нибудь?       — Нет, я… — Кирилл тяжело вздохнул. — Закажите что-нибудь, я скоро буду.       Он повесил трубку, выкинув телефон на соседнее кресло и уставился на лобовое стекло, на котором скатывались почти ручьи воды из-за ливня. Кирилл помотал головой, похлопал себя по щекам и закрыл дверцу, моментально испугавшись из-за того, что она громко хлопнула. Нажал на газ, дворники заработали, открывая вид на дорогу, и выехал с парковки.       Пробки действительно были пугающими и утомительными. Машины двигались со скоростью улиток, потому что все возвращались домой с работы, заполняя всю дорогу гуденьем и явным раздражением. Добрался до ресторана Кирилл только через полчаса, кое-как вылез из машины, несколько раз проверил, поставил ли он на сигнализацию, качаясь из стороны в сторону. Еще в машине он поправил свой внешний вид, чтобы ни у кого не возникло к нему вопросов о таком шатком сейчас состоянии. Поправил слегка влажную челку, протер все следы помады на шее и щеках, завязал потуже аксессуарный шарф, скрывая кровь расчесанных засосов и наконец был удовлетворен своим видом. Единственное, что оставалось, это прятать глаза, чтобы никто не увидел его широкие зрачки, почти закрывшие голубую радужку.       В ресторане было очень тепло, даже душно, а от запаха еды становилось дурно. Он прошел ресепшен, когда работница указала на забронированный столик. Лица посетителей расплывались перед глазами, но Кирилл прекрасно замечал все маленькие детали, чтобы понять, где сидели Глеб и Наталья. Ему удалось дойти до неприметного уголка ресторана, найдя тех, кого искал, там.       Они уже ужинали, почти заканчивали, о чем-то тихо переговариваясь. Кирилл невольно остановился в паре метров от столика, разглядывая сестру, которую не видел одиннадцать лет. Его глаза широко распахнулись: она была такая высокая, совсем взрослая женщина, элегантная и красивая, совершенно не такая, как в воспоминаниях. Его самая младшая сестра так выросла, повзрослела, и отчего-то Кирилл почувствовал, как такая огромная тоска сковала ему грудь, и он никак не мог вдохнуть. Но прежде чем Кирилл стал бы размышлять о том, что он все упустил: ее взросление, один из ее четырех десятков лет, даже свадьбу, когда заметил обручальное кольцо на ее пальце, — он отмахнулся от этих мыслей. Почему же Кирилл оставил их всех позади, отдалился, перестал контактировать с близкими?.. Отчего-то голова сильнее заболела, но как бы Кирилл не пытался, он не мог ничего вспомнить.       Глеб заметил его через минуту, встав, подошел к нему, потому что понял, что Кирилл застыл на месте и никак не шел к ним.       — Все в порядке? — спросил он первым делом, как-то странно рассматривая с головы до пят. Кирилл не мог понять ни один из этих взглядов Глеба, как бы не хотелось, эмоции на чужих лицах все еще были ужасно сложными для понимания. Глеб положил на его плечо руку, поведя за собой, тихо спросив. — Почему ты весь мокрый? Ты забыл зонт?       — А?.. Д-да, да, ливень… Такой… — Кирилл растерялся из-за такого простого вопроса, словно его голова не хотела понимать ни одно из его слов. Он помотал головой, давая Глебу вести себя к столику, потому что ноги еле передвигались. Он чувствовал, как шарф его душит, но не потому что был туго завязан. Наталья смотрела на него хмурым взглядом, и почему-то Кирилл так этого испугался, чувствуя, как ему сложно дышать спокойно. Он снова остановился на месте, даже если рука Глеба продолжала поддержать его, находясь за спиной. — П… Привет.       Наталья кивнула молча, отвернулась к тарелкам, и Кирилл почувствовал, как сжал зубами губу от волнения.       — Вот, садись, Кир.       Глеб выдвинул стул, а потом аккуратно чуть надавил на плечо Кирилла, и тот послушно сел. Глеб ощутимо суетился вокруг него, словно ему было очень важна встреча брата и сестры, которые не обмолвились словом целых одиннадцать лет. Глеб постарался улыбнуться, говоря что-то, но Кирилл ничего не слышал из его тихих слов, пялясь на Наталью с распахнутыми глазами. Он глядел только на нее, словно изучал такое знакомое, но одновременно незнакомое лицо. Наталья потеряла все прежние черты, исхудала совсем, ее волосы больше не вились кудрями, как кудрявились у Кирилла даже из-за малейшей влажности, ее взгляд не был больше наполнен радостью, когда смотрела на брата, только строгость, виднелись скулы и морщины, да и оделась очень официально. Совершенно не то, что помнил Кирилл, и от этого открытия заболело сердце.       — Кир?.. Кир? — голос Глеба снова ворвался в его голову, и Кирилл обернулся на него. — Ты меня слушаешь?       — Прости?       — Он спросил, что ты хочешь есть, — вместо Глеба ответила Наталья, продолжая ужинать, и ее словно мало интересовал Кирилл, сидящий прямо напротив. — Не летай в облаках.       — Д-да, извини, — вытянул из себя Кирилл, чувствуя ее напряжение и недовольство. Он почесал затылок, а потом улыбнулся, хотя бы попытался, потому что он не особо понимал, получилось ли у него. — Нет, я не особо хочу есть.       Глеб чуть сморщил брови, но ничего не сказал, только кивнул, давая Кириллу снова посмотреть на Наталью.       Она наконец подняла на него глаза и вытерла салфеткой губы, оставив вилку на пустой тарелке:       — Если не собираешься есть, может, тогда перейдем в делу?       — Да, хорошо, — Кирилл кивнул, нервно дергая пальцы под столом.       — Хотелось бы узнать, где ты был все эти одиннадцать лет? — ее голос сквозил бурлящей злостью, хотя Наталья сильно сдерживала ее, стискивая челюсти, и Глеб глядел на нее обеспокоенно, всем телом напрягаясь. — И почему решил вернуться?       — Я… — Кирилл ничего не помнил, в голове было так пусто, но под тяжелым взглядом зеленых глаз он не мог даже перебрать пару фактов, которых ему удалось вспомнить за почти год после того, как очнулся с амнезией. — Я пару лет путешествовал по миру, пока не остановился во Франции. Там я работал в больнице хирургом. Это… Все?       — Все? — совершенно не впечатленная уточнила Наталья, выпятив бровь. — Тогда зачем вернулся?       — Просто я…       Он невольно скосил глаза на Глеба, словно искал помощи, и Глеб сразу же оживился:       — Кирилл повредил сухожилия на руках, хирургом с дрожащими руками не поработаешь, вот ему пришлось уволиться, — явно на ходу сочинял Глеб, заставляя Наталью немного расслабить напряженные плечи. — Но ему не особо понравилось работать в офисах во Франции, знаешь, все эти иностранные заморочки. Вскоре он позвонил мне с новостью, что хочет вернуться сюда, и я решил предложить ему поработать у меня на первое время.       Наталья только хмыкнула и снова глянула на Кирилла, опаляя его еще более мрачным взглядом, заставив Кирилла съежиться.       — То есть, ты игнорировал нас столько лет, а потом решил вернуться как ни в чем не бывало? — она явно разозлилась только сильнее, и Глеб поморщил губы, потому что только больше подпортил чужое настроение. — Так еще позвонил спустя одиннадцать лет ни мне, ни Розе, а Глебу? Ты серьезно?       Глеб удрученно пялился на свою тарелку, смотря так, словно она могла подкинуть ему идей, пока Кирилл даже рот не мог открыть. Демон, подумал тогда Кирилл, точно демон. Наталья всегда была такой, если схватит — не отпустит, пока не выжмет все соки.       Кирилл тяжело сглотнул, а потом расправил плечи, откинувшись на спинку стульчика, не давая себя затоптать еще сильнее:       — Глеб единственный, кто не сменил номер. Мне удалось дозвониться только до него, — легко сказал Кирилл, и по лицу Натальи было видно, что уступать она тоже не хотела. Глеб непонимающе смотрел то на нее, то на другого. — После того, как я потерял возможность быть хирургом, я… Я снова стал употреблять, а потом несколько лет находился в рехабе. Я вернулся, потому что так и не смог нормально устроиться ни в одной из стран, в которых побывал. Но мне было стыдно показываться вам на глаза, поэтому я не оповестил вас о моем приезде.       Кирилл сказал первое, что приходило ему в голову, которая раскалывалась от боли, как и во все другие разы, когда что-то вспоминал. Он и вправду был в рехабе последние пару лет, но не был уверен, почему снова начал употреблять.       И хотя Кирилл не мог сказать, что все его слова правда, Наталья чуть успокоилась, отвернувшись:       — Хорошо, я понимаю… Когда Роза вернется из отпуска, пожалуйста, навести и ее. По ней сильно сказалось то, что ты однажды исчез, не сказав нам и слова, — она встала, взяв сумку со стула, и Кириллу пришлось высоко задрать голову, чтобы смотреть ей в глаза. — Мне уже пора идти, так что…       Она не договорила, только помотала головой и ушла, оставляя двух друзей одних.       Глеб выглядел расстроенным, когда Кирилл снова посмотрел на него. Глеб взял салфетку, обмакнул в стакан с водой и вдруг провел по лицу Кирилла, отчего он даже отшатнулся. Он сразу же вырвал салфетку из чужих рук, продолжая сам стирать что-то на губах.       — У меня было что-то на лице? — спросил он, не понимая, почему Глеб выглядел таким хмурым. — Что?! Что такое?       — У тебя химический ожог, — заявил Глеб, и Кирилл застыл, распахнув глаза, а потом уставился на уже почти развалившуюся от воды и тонального крема салфетку, теперь понимая, почему кожа так зудела от касаний. Глеб тяжело вздохнул. — Значит, вот так ты был в рехабе? И сколько ты уже употребляшь?       Кирилл закатил глаза, прикрывая ладонью покрасневший от раздражения ожог под носом:       — Ничего я не употребляю!       — Не ври, когда это так очевидно, — Глеб недовольно нахмурился, а потом достал из кармана пиджака кошелек, откуда взял визитную карточку. — У меня есть знакомый нарколог, он мож…       — О Боже! — воскликнул Кирилл, прервав того на полуслове, встряхнув руками от нарастающей злости. — Пожалуйста, просто перестань! Что ты заладил?!       — Потому что я не хочу еще раз потерять тебя на несколько лет или вовсе потерять тебя навсегда, Кир… Кир, не уходи от разговора! Кир!       Кирилл игнорировал его, когда встал и направился в сторону выхода, еле удерживая в себе бурлящую злобу, начиная еще сильнее чесать шею. Он слышал, как Глеб, оставив деньги на столе за ужин, шел за ним. И как бы быстро он не передвигал ноги, Глеб не отставал, что-то говоря ему вслед, иногда повышая голос, чтобы тот его хотя бы услышал.       Кирилл выбежал на улицу, и ливень окатил его водой, пока чужой зонт не накрыл его, а рука не сжала плечо. Кирилл пихнул его локтем, но Глеб зацепился за него, не давая даже шага сделать.       — Да что?! — скрипя зубами, выкрикнул он, все-таки повернувшись к Глебу, что выглядел ужасно усталым. — Отстань уже от меня!       — Кир!..       — Перестань!       — Кир, я не оставлю тебя в таком состоянии, — спокойно говорил Глеб, хотя Кирилл только сильнее бесился от его тихого голоса.       Кирилл попытался снова сбежать, но Глеб схватил его за запястье так резко, отчего Кирилл, запутавшись в собственных ногах, чуть не полетел лицом в стену соседнего здания, вовремя подхваченный. Глеб крепко держал его, прижимая к себе, хотя Кирилл трепыхался, пытался вырваться, брыкался и извивался всеми конечностями, пока его обессиленное тело не перестало дергаться в чужих объятиях.       Тогда Глеб продолжил, заставляя его опираться на себя, прижимая его еще сильнее:       — Кир, пойдем ко мне, я хочу убедиться, что с тобой все будет в порядке.       Кирилл тяжело дышал и все же расслабился, беспомощно уткнувшись в чужую грудь носом, а потом тяжело вздохнул:       — Хорошо…       — Хорошо, — повторил Глеб, больше не держа его так крепко. — Дай мне свои ключи от машины, я отвезу тебя к себе.       Кирилл устало прикрыл глаза, вытащив ключи из кармана брюк. Будь по-твоему, подумал он, следуя за Глебом к машине. У него совершенно не было сил спорить.