Убийство Бабочек

Воскресенье

             И даже сквозь давящую клубную музыку он слышал собственные шаги по плиточному полу, окруженный алым светом ламп. Несмотря на то, что дверь никогда не заперта, никто не входил, ведь табличка «только для персонала» не давала понимания, что находится в подвальном помещении под «Средой» — клубом-рестораном.       Если спуститься по лестнице до самого конца, запах сырости станет сильнее, как бы сотрудники заведения не старались его скрыть освежителями воздуха или разными ароматическими свечами. Плесень и сырость — одни из самых обычных вещей для подвалов в этом городе. Постоянные дожди и густой туман заставляли гнить деревянные полы и сыреть стены, так что в большинстве случаев подвалы почти не использовались, если там не было котельной.       Следом раздался скрип широких дверей, за которыми открылся вид на казино: темно-красные стены, монохромная плитка пола, джаз и гул голосов, притворный смех, дым от сигар и кальянов, круживший клубками над макушками; покер, бильярд, блэкджек, баккара, игровые автоматы и еще множество различных способов потратить деньги — все это окружало его сейчас.       Накуренная, пропахшая всем, чем только можно, подпольная часть здания именовалась гадюшником побогаче — «Среда» стала самым прибыльным бизнесом из множества других, иногда нелегальных. Здесь развлекались только те, у кого находилось достаточно купюр, чтобы не бояться потратить их на воздух мнимого выигрыша, и у кого было неумение остановиться. Должников «Среды» оказалось достаточно много, чтобы у коллекторов появилась работа на несколько лет вперед.       На помпезных диванах возле столов с покером собралась небольшая компания, хотя играли только двое, остальные предпочли смотреть, потому что явное соперничество ощущалось в воздухе, как электричество перед вспышкой молнии. Никто не смел присоединиться к ним, когда те снова и снова давали друг другу реванш, затягивая партию.       Кирилл Юнусов развалился на диване, когда в его руках показался фулл-хаус, отчего у зрителей складывалось впечатление, что он жульничает, выигрывая какую партию подряд.       И все же покер, кажется, мог утомить даже заядлых игроков, вот только Арсений Стервяков все никак не мог успокоиться, а гнев за седьмой проигрыш только сильнее сбивал его от важной вещи в покере, как стратегия.       Кирилл лишь усмехнулся, прислонив к губам стакан с остатками виски, когда Стервяков снова разгневался:       — Да ты смеешься надо мной! — громкий прокуренный голос все больше привлекал внимание к их уголку. — Мухлюешь, гаденыш! Шулер! Шулер!       Кирилл на тираду лишь невинно пожал плечами:       — Что ты, Стервятник, никакого жульничества, — он указал пальцем на туз в своей последней комбинации перед тем, как дилер снова смешал все карты в колоде. — Всего лишь удачный день.       Стервяков затряс стаканом коньяка, проливая на стол, когда из толпы смотрящих кто-то громко хихикнул.       — Требую реванша! — кричал он, так и подначивая нагло скалиться. — Реванша! Реванша мне! Ва-банк!       — Хорошо, хорошо, — наконец согласился Кирилл, показательно поковырялся в ухе пальцем, вставая, и наклонился над столом, немного растянулся, точно игривая лисичка, поставив все свои фишки. — Правду говорят: чем старее человек, тем сильнее становится похожим на ребенка.       Он протянул это полушепотом словно невзначай, так нахально и насмешливо, как будто издевался, давая еще больше поводов заскрипеть зубами. И кулак Стервякова со стаканом рухнул со всей силой по столу прямо по фишкам, заставив их разлететься в разные стороны. Кирилл наигранно вздохнул с разочарованием, поглядывая, как дилер поспешил собрать фишки.       — Теперь ведь и не вспомнить, сколько было у тебя фишек, Стервятник. Кажется, не удастся тебе выиграть у меня сегодня.       Стервяков хотел выругаться, бросив на стол все, что успел поднять возле себя, а потом явно заставил себя прикусить язык, когда Кирилл вернулся обратно на диван для зрителей, закинув ногу на ногу, вольготно развалился, подозвав официантку с подносом разных напитков.       Но стоило девушке почти дойти до него, ее, схватив за плечо остановила Анна Бархова, мило улыбнувшись ей, взяла виски со льдом и направилась вместо той к Кириллу, что перестал обращать внимания на людей, которые дождались своей очереди.       Анна, легко ступая на тонких шпильках, подошла к нему, поправила локоны роскошных белокурых волос и легко присела на чужие колени, обвив шею рукой. От нее пахло ванильными сладкими духами, смешанными со слабым запахом спиртного, и Кирилл только потянулся к шее, шумно вдохнул, проведя кончиком носа по нежной коже, заставляя Анну пьяно хихикнуть.       Ее пальцы прошли по скромному вырезу на рубашке, игриво поднявшиеся до подбородка, но были перехвачены. Кирилл поднес ее ладонь к губам, быстро чмокнув, однако тут же его рука нашлась на оголенном бедре из-за короткой длины платья. Анна придвинула ближе стакан с виски к бледному лицу, и Кирилл послушно глотнул, чуть морщась, давно уже задернув платье, давая всем лицезреть кружевное белье.       — Есть кое-что очень интересное для тебя, — почти томно ворковала Анна, отдав виски Кириллу, что сразу же допил, оставив пустой стакан на подлокотнике дивана.       Она вытянула из бюстгальтера маленький сейф-пакет с нежно-розовым порошком. Кирилл сразу же расплылся в улыбке, внимательно следя за тем, как она спрятала пакетик в карман красного пиджака.       — Попробуй на досуге.       Кирилл хотел что-то сказать, но они обернулись, когда люди возле столиков начали расходиться. Сторонились они высокого мужчину, что открыл парадные двери. Анна цыкнула и тоже поспешила убраться, напоследок чмокнув веснушчатую щеку.       Глеб Новиков наконец подошел, морща лоб, когда оглянул вмиг опустевший уголок.       — Да ты прямо как чума, — издевательски начал Кирилл, приводя в порядок пиджак и кудрявые рыжие волосы, лукаво смотря, как тот сел рядом с ним. — Мне теперь одному играть?       Здесь стало тише, чем в остальном помещении, куда безлюднее, окружали диванчики и столы антикварные вазы и скопление растений, будто бы отделяющие угол от всего гадюшника.       Глеб выглядел как обычно холодно, может, поэтому отпугивал посетителей или отпугивал тот факт, что он владелец всей «Среды» — знаменитый в узких кругах сборщик компромата. Каким-то чудным образом он доставал такую информацию, за которую ему платили миллионы, а остальные дрожали в страхе перед его мощью быстрого собирания компрометирующих доказательств: разговоры по телефону, смс, фото и видеодоказательства. Либо все вместе не давало никому желания быть с ним рядом чуть дольше, чем на пару секунд.       — Ты мне так и не сказал, почему вернулся спустя одиннадцать лет, — заявил Глеб без всяких приветствий, держа в руке излюбленный мундштук. — Что случилось за границей? Нарвался на кого-то, что-то серьезное скрываешь? Кто на этот раз?       — Ты слишком строг ко мне! — возразил Кирилл, и Глеб только хмуро хмыкнул. — Захотел — вернулся.       — В не самое безопасное время ты захотел, Кир, — сказал тогда тот, затянулся и через секунду выдохнул сигаретный дым, от которого Кирилл поморщился, отмахиваясь ладонью. — Ты остановился в гостинице?       — Нет. Представляешь, та квартира, в которой я раньше жил, недавно освободилась, вот и я туда заселился.       — Понятно. Снова пойдешь работать хирургом? — Кирилл вместо ответа вытянул руки вперед, давая смотреть, как те ужасно дрожали. Глеб кивнул. — Печально, такой талант пропал.       — Ой, да, ну! — он махнул и чуть ближе устроился, состроив невинные глазки. — Но я тут вспомнил, какой у меня хороший друг, и какая же хорошая у него есть вакансия в предприятии…       — Губу раскатал, — его спокойствие испарилось моментально, и Глеб нахмурился. — Ты не будешь работать ни в одном из моих филиалов. Только через мой труп! Ты ведь не хочешь сказать, что забыл, как довел мою компанию до такого, что мне пришлось признать банкротство? Этот позор на моей карьере не забыть никогда. Так что, — он пригладил выбившиеся локоны из косы, становясь в лице холодным, — обойдешься.       Кирилл протяжно вздохнул, гримасничал, а потом жалобно скривил брови, хватаясь за грудки чужого пиджака, почти скатившись до пола, если бы не распластался на Глебе, что только сделал еще одну затяжку, прикрыв уставшие за долгий день веки.       — Все для тебя сделаю, Глеб, — так наигранно умолял его Кирилл, почти хныча, ведя себя ужасно ребячески для своего солидного возраста. — Как ты можешь бросить друга в такой ужасный период! Слышишь?! Бессердечный!       — Не кричи, — только попросил Глеб, а потом похлопал того по голове. — Я пошутил, конечно, я тебе помогу.       Кирилл тут же вскочил на ноги, отряхнул колени и сел обратно, внимательно слушая, когда Глеб продолжил:       — Есть только пара условий. Я сейчас заменяю Виктора в офисе, где он был руководителем, коллектив новый, а дел у меня много. Через месяц мне нужно сократить пару человек, и пока что я занимаюсь только бумажными делами, следить за подчиненными у меня, к сожалению, не получается.       — Хочешь, чтобы я влился в коллектив и выдал все их секретики? — перебил его Кирилл, что давно догадался и от нетерпения ерзал на месте. — Могу, обижаешь.       — Хорошо, этого я от тебя и ожидал, но не стоит сильно углубляться, всего лишь присматривай за общим настроением в коллективе. Может, есть какие-то проблемы между ними, конфликты или жалобы. Никто не обращается ко мне по этому поводу.       — Пф-ф! Насмешил, никто в здравом уме не пойдет жаловаться к тебе, пока ты смотришь на всех этим взглядом.       — Каким это таким? — озадаченно глянул на него Глеб, сильнее морща складку кожи переносицы.       — Вот именно таким. К людям нужен иной подход, — ответил Кирилл, вскинув руками и покачав головой. — Ладно, мне нравится, что ты выглядишь как старый хмурый Глеб. Так или иначе это все твои условия? Просто сплетничать и доносить? Это же любая бабка у подъезда может… Ах! Я же не настолько старый!       — Прекрати. И нет, есть еще кое-что… — он замолчал, отвернувшись, прижав ребро пальца к подбородку, отчего Кирилл подался вперед, попытавшись заглянуть тому в лицо, как Глеб снова перевел взгляд на него. — Отдельная просьба… Хм, нехорошо о таком просить…       Кирилл подскочил на месте, скрестив руки, активно махая кистями в отказе:       — Я не буду нянькой для твоих будущих детей, мне Коли хватило! Этот маленький засранец до сих пор снится мне в кошмарах. Как он рассыпал всю муку по кухне… Бр-р-р…       — Нет, Кир, не отходи от темы, все куда проще.       — Зачем тогда так нагнетаешь? — Кирилл оперся поясницей о стол. — Говори уже, интриган.       — Мне нужно, чтобы ты любым способом заставил одного подчиненного написать заявление об увольнении по своей инициативе, — наконец-таки выдал Глеб и сразу же выставил ладонь перед ехидной рожицей Кирилла. — Не спрашивай меня, я все равно не отвечу, зачем мне это.       — Ох, одни секретики у тебя. Ладно, проще простого. Что взамен?       — Работа в главном офисе, когда закончится месяц сокращения. И, конечно, хороший оклад.       — О, это уже похоже на хорошую сделку, — Кирилл похлопал того по плечу, прихватил плащ со спинки дивана, надевая на ходу. — Тогда увидимся завтра.       Тогда он поднялся по лестнице на первый этаж, где вовсю зажигала молодежь, что на самом деле молодыми были только для Кирилла в его сорок семь лет, для реальной молодежи двигающиеся под музыку пьяные тела являлись тетками и дядьками.       Кирилл еще долго вертелся в самом клубе, переходя с одного уголка в другой, потому что дел у него совсем не было. Возвращаться в пустую квартиру совершенно не хотелось. Он ходил по залу в темноте, где вспыхивал яркий свет, постоянно делая больно глазам. Он часто моргал и щурился, рассматривал людей с особым интересом, замечая мелкие детали на их лицах и отличия, различал некоторые запахи знакомых духов. Даже прикосновения к его коже волос, летящих во все стороны из-за тряски головой, ощущались особенно ярко. Оглушали до пульсации в висках крики и смех возле его ушей.       В толпе сложно было протолкнуться, пройти до нужного места — к выходу, быстрее бы дотянуться. Но все лезли ближе, притесняя друг друга, зажимая по углам, как стадо. И Кирилл с не самым высоким ростом вечно становился жертвой притеснения в толпе.       Он кое-как вылез, раздраженно поправил плащ на плечах, мотнул головой и, наконец, вышел из здания.       Улица в тумане встретила моросящим дождем, освежающими порывами ветра, хлестая прямо по лицу, и уже черным небом ночных сумерек. Кирилл приподнял уголки губ, понимая, что брать зонтик, к сожалению, после нескольких лет за пределами дождливого города перестало быть ежедневной привычкой. Волосы быстро намокли, прилипли к лицу, а темные пятна от влажности начали заполнять плащ, благо на черной ткани не видно.       Кирилл поспешил в направлении автобусной остановки. Мимо проезжали машины, разбрызгивая на лету лужи, почти обрушивая на прохожих поток воды. Он невольно вспомнил совсем новую машину, на которой две недели назад попал в аварию, а ведь только-только вернулся на родину. Занюхивать за рулем опасно для жизни, думал он, поэтому решил больше не рисковать, если хотел весело провести время. К тому же Кирилл опять натворил дел, даже если частично не был виноват перед девушкой, что выскочила на красный.       Он с тяжким вздохом склонил голову, а потом, прикрывая ладонью от капель дождя экран, достал телефон, посмотрев на прошлое уведомление о списании довольно большой суммы для платного лечения из больницы.       Наконец, он дошел до остановки, устроился на сухой скамейке, ощущая прохладу ночи, весь промокший до нитки. От холода тумана сводило промокшие ноги. Он осторожно оперся виском о стеклянную стенку остановки и, скрестив руки на груди, прикрыл глаза, слыша, как приезжают и уезжают маршрутки и автобусы в последний рейс.       После нескольких секунд включились фонари, стоящие друг от друга через каждые шесть-семь метров, их нежно-желтый свет освещал улицу. Автобус опаздывал, возможно, он даже не приедет.       Кирилл усмехнулся, рассматривая новые здания, вывески, людей — все в его родном городе было совершенно чужим. Нет здесь той старенькой библиотеки, где пахло страницами старых книг и сыростью, вместо нее через дорогу находился магазин выпечки и кондитерских изделий. Даже отсюда можно было учуять приятные сладкие запахи булок и свежего хлеба. А справа от магазина с журналами и безделушками для туристов, раньше находился кинотеатр, а сейчас аптека, которых так много по всей улице.       Хотя бы улицу называли так же, как и одиннадцать лет назад. Она имела много магазинных зданий, совсем не спальный район, поэтому ее часто называли «Лавочной». Что-то родное и успокаивающее душу.       По аккуратным закоулочкам улицы в спешке торопились люди на рейс автобуса, что все еще опаздывал, хлюпали по лужам, закрывались воротниками пальто или сумками головы, заходили внутрь теплых зданий. Кто-то курил перед самым входом у стены с рекламными плакатами о цирках и кинотеатрах, бумага которых становилась мокрой, а краску разъедало. Несмотря на позднее время, собралась толпа ждущих.       Кирилл рассматривал брошюру на английском языке. И когда последние слова оборвались из-за приклеенного на него листка с объявлением о пропаже кота, Кирилл провел пальцем по мордочке распечатанной фотографии совсем маленького котика и тяжелого вздохнул. В таком большой городе легко потеряться и не найтись никогда.       Когда на наручных часах пробило одиннадцать, Кирилл понял, что до квартиры, находившейся в часе от центра, в тихом районе, придется пройтись пешком. Ливень к тому времени совсем разбушевался, делая этот день еще тяжелее. Единственное, что могло его скрасить, находилось в кармане пиджака. На улице уже никого, да и разницы нет — здесь часто можно увидеть торчков и солевых. Кирилл не был исключением, когда высыпал немного розового порошка на тыльную сторону ладони, и, секунду задумавшись о том, что когда-то еле бросил это дело, все-таки втянул носом.       Жжение сразу же заставило зажмуриться, зажать нос пальцами, пытаясь массировать, чтобы облегчить, но ожоги слизистой уже обычное дело, так что не было слишком большой проблемой. К горлу подступила тошнота, когда Кирилл часто заморгал и глубоко вдыхал влажный воздух.       Дурь была что надо.       Кирилл почесал щиплющие веки, ощущая, как сердце в груди забилось чаще.       Вау.       Пальцы задрожали сильнее, а нога начала непрерывно дергаться, отстукивая об асфальт какой-то свой ритм. Кирилл учащенно задышал, почти ерзая на месте. Дергались иногда и лицевые мышцы, заставляя рвано качать головой.       Прошло уже пятнадцать минут, и его слегка вело, потому что перед глазами очертания размывались. Кирилл шел валко, сжимая ткань рубашки возле груди. Вот это было что-то новеньким. Щеки начали пульсировать от жара, а по такому же покрасневшему носу пробежала капелька пота. Сердце стучало как бешенное, а в животе начало что-то образовываться.       Кирилл наткнулся на стену, когда понял, что каким-то чудом перешел дорогу, не заметив этого, а потом оперся ладонью, склонив голову вниз, словно под тяжестью. Кровь жужжала в висках, а дыхание перехватило.       Неужели такое малое количество могло сотворить с ним такой кошмар?       Когда он отдышался, а зрение вернулось в норму, Кирилл выпрямился, ощущая, как тяжесть в внизу живота стала особенно явной. В желудке словно порхало столько бабочек, что вызывало ряд мурашек по пояснице.       Привлек внимание Кирилла приятный звон колокольчика, заставляя обернуться обратно, когда очередной прохожий вышел из магазина канцтоваров с большими скидками. Этот прохожий с бумагой «Снегурочка» и висящими на локте двумя на вид тяжелыми пакетами пытался открыть зонт. А когда открыл, чуть отошел и с трудом начал щелкать зажигалкой, пытаясь зажечь сигарету. Вау, этот мужчина явно знает, что такое многофункциональность.       Кирилл внимательно смотрел, как тот, придерживая бумагу под подмышкой, оперев о плечо зонтик, а на локтях его эти тяжелые на вид пакеты, достал из кармана поношенных, несколько раз зашитых в районе колен свободных джинс сотовый, довольно старой модели, так еще кнопочный, и стал пялиться на экран, вглядываясь так, словно зрение давно подводило.       Кирилл, кажется, застыл на месте, а глаза его скользили по мужчине, на которого так еще симпатично падал сзади свет с окон магазина. Выглядел тот бедновато с этими драными джинсами и ужасно раздраженным. Кирилл приоткрыл рот, облизнув сухие губы, прожигая мужчину глазами. И его как-то странно тянуло к нему, и ноги его сами пошли. Сердце невольно забилось со странным отголоском, от которого бледные руки стали мельком дрожать. Такие непонятные чувства захлестнули его, какие давно не ощущал. Кирилл широко улыбнулся, чувствуя странное веселье, а бабочки в животе только сильнее взволновались.       Но, когда он почти дошел до него, мужчина резко повернулся в его сторону, нахмурив густые брови, и нечаянно выдохнул сигаретный дым ему в лицо.       — Че надо? — почти рявкнул, заставив Кирилла вздрогнуть. Но он не ответил, потому что странное чувство знакомого буквально принудило застыть, и это разозлило мужчину еще сильнее. — Пялился на меня дохрена времени, а теперь решил подойти? Еще раз спрашиваю: че на…       Тот вдруг замолчал, вытянулся в лице, распахнув глаза, а сигарета, зажатая между пальцев, упала возле их ног.       Кирилл чувствовал, что находится в какой-то замедленной съемке, но при этом двигался слишком резко и активно, поэтому он даже не понял, как широко и уродливо улыбнулся, зачесав мокрые волосы назад, не зная, с чего же так сердце громко стучало, когда он смотрел во все еще удивленные черные глаза, и протянул руку.       Мужчина на это только вернул хмурость, чуть попятившись, словно как от прокаженного, но и это Кирилла совершенно не смутило. Его тянуло к нему, и тело пошатнулось за этим желанием, когда бабочки в животе разбушевались.       — Эй, эй! — его голос стал звучать чуть выше, и даже сам он ощутил, как из его рта запахло противным перегаром. — Чего ты так резко? Я же всего лишь познакомиться хотел.       Мужчина странно покосился на него, словно оценивал серьезность этого заявления, потом тяжко вздохнул, мотнул головой и тише ответил:       — Я не знакомлюсь на улице с пьяницами.       И тут он развернулся и пошел быстрым шагом, заставляя встрепенуться и пойти за ним. Мужчина, глянув через плечо, ускорился, потому что Кирилл не оставил его в покое. И хотя Кирилл понимал, как ужасны пьяные приставания, так еще под конец дня, он не отставал от того ни на шаг. Потому что бабочки вгрызались в живот и бились о ребра, а щеки горели странным жаром, но чужие шаги были куда шире и быстрее, и Кириллу пришлось поторопиться, на ходу пытаясь заговорить того. Но незнакомец никак не хотел останавливаться, иногда бросая косые взгляды, пока Кирилл говорил второпях что-то несуразное.       И тут незнакомец остановился перед темным переулком, и Кирилл заглянул туда, куда падали их косые тени. И он невольно усмехнулся:       — Мы остановились перед темным, узким и безлюдным переулком, зачем? — мужчина косо посмотрел на него, когда Кирилл рассмеялся. — Ты на вид выше и крепче меня, неужели я внушаю страх?       Кирилл как-то играюче подвигал пальцами, вытянув руки перед собой, как если бы хотел изобразить какого-то монстра, чувствуя себя до странности веселым, но незнакомец лишь закатил глаза.       — Свали отсюда.       — Какое неуважение, ты ведь меня даже не знаешь!       — Не знаю?! — мужчина казался оскорбленным этим заявлением, заставляя Кирилла на секунду почувствовать, что он что-то упускает из виду, но потом он снова отвлекся на незнакомца, который возмущенно цыкнул. — Свали, сказал.       — Я всего лишь безобидный и мирный человек. Честное пионерское! Но, пока не узнаю твоего имени, — Кирилл нагло оперся о стену рукой, зажимая того, не давая пройти вперед, — не свалю.              Саша Скворцов тяжело вздохнул, снова посмотрев на неожиданного встречного, который что-то жужжал под нос.       Кирилл все так же выглядел: мертвецки бледным, дрожащим как осиновый лист, так еще и полностью промокшим под дождем. Прошло одиннадцать лет с того момента, когда он в последний раз видел его, а сейчас тот так жестоко пошутил над ним, мол, не помнит его. Хочет знать имя, ага, разве можно человека за одиннадцать лет забыть? Хотя по этим огромным зрачкам в ярко-голубых глазах можно подумать, что он просто как обычно под наркотой никого не узнает.       Неужели это и правда их первая встреча за столько лет?       Этот день становился только хуже и хуже.       Единственный выходной, не считая субботу, когда полдня разбирал всю дополнительную работу главбуха и несколько часов работал репетитором французского для соседского мальчика, чьи родители каждый раз просили того не ковыряться в носу перед репетитором — портили все больше и больше.       Сначала их с Варварой, его подругой-сожительницей, затопили соседи и не хотели даже идти на компромисс — открывать дверь и просто покрывали их трехэтажным матом. А Саша ведь просил самую минимальную сумму за ущерб, чтобы хватило купить новые обои, не пентхауз же. Пришлось угрожать судом, разбираться пару часов с явно поддатым соседом, из-за чего жильцы общежития собрались на их пороге послушать, что там интересного, что аж на весь этаж кричат. А потом покупать новые обои, которые выбирала Варвара почти два часа, клеить их целый день, и Варвара, как назло, удрала на подработку, оставив справляться в одиночестве. Следом закончились краски для принтера, что еще и зажевал последние листы в гармошку. В таком виде сдавать отчет не самое лучшее решение, особенно в понедельник, когда начальник постоянно нервный. А теперь еще и дверь, от которой Саша забыл ключи. Пришлось мотаться туда-сюда по магазинам в ожидании Варвары с тяжелыми пакетами и выкурить уже третью сигарету за эти пару часов, пока шел ливень и холодало.       И этими пакетами же хотелось дать по морде Кириллу, что без умолку болтал о своем. Хотя Саша даже благодарен, что его раздражающие нескончаемые монологи такие же, как и раньше, хоть что-то в Сашиной жизни было стабильно.       Но все равно было неожиданно увидеть его здесь, от него не было вестей все эти годы. Все наверняка думали, что сторчался где-то, если, конечно, у Кирилла были близкие, кроме Саши, но он о них почти ничего не знал. Однако вот, живой — стоял перед ним и трещал.       — Ой, я ведь даже не представился! — словно очнувшись, воскликнул Кирилл, поправив воротник пиджака, очевидно, красуясь дорогим шмотом, и Саша терпеливо стоял на месте, дожидаясь, когда эта клоунада прекратится. — Я Кирилл, но все меня называют Кирой. А тебя?       Ни грамма совести. Саша пихнул его боком и осторожно начал спускаться по лестнице в темный переулок. Кирилла тень на секунду замерла, оглянулась по сторонам и поспешила поравняться.       — Так как? — настаивал на своем Кирилл.       — Женя, — моментально ляпнул Саша, чтобы, хоть и с неохотой, но подыграть.       — Красивое имя!       Саша фыркнул, его еще никогда так не оскорбляли, делая вид, что они одиннадцать лет назад вместе не прошли огонь и воду, из-за чего они так долго и не виделись, но сейчас это был сверх его понимания и терпения.       — У тебя что, память отшибло? Говорю: сдрисни.       Кирилл вытянулся по струнке, как-то неловко почесал затылок, посмеиваясь, но продолжал идти следом.       — Я не договорил, Женя. Интересно, ты такой же нетерпеливый в постели? Шучу! — Кирилл махнул рукой, заставляя того сильнее нахмуриться. — Я бы оставил тебя в покое, если взамен ты дашь мне номер своего телефона. Отказы не принимаются, да и, кажется, мне просто нельзя отказать.       Когда Кирилл демонстративно пригладил волосы, Саша заскрипел зубами, а потом хмыкнул, поставил пакеты на выложенную плиткой дорогу рядом и все же написал номер в контакты. Если хотел и дальше продолжать этот цирк, то Саша не намерен этого терпеть. Единственное, он надеялся, что его трясущиеся руки от холода вечера не уронят в какой-то момент дорогой айфон, пытаясь не перепутать расплывающиеся перед глазами числа.       Кирилл удовлетворительно кивнул, забрав телефон, сильнее вызывая раздражение, потому что с того самого года, в каком Кирилл вдруг исчез в один день, номер оставался таким же. Его четыре последних цифры были пин-кодом от карточки Кирилла, что уж говорить о том, что тот должен был знать его.       Перед тем, как Саша успел бы развернулся и уйти, уже под конец вдоволь наевшись сюрпризов на сегодня, услышал гудки, но его мобильный не зазвонил в кармане. Кирилл за его спиной беззаботно улыбнулся, укоризненно повертев пальцем, когда Саша глянул на него.       — Женечка, так это чужой номер, — потешался Кирилл, а Саша только довольно улыбнулся. — Как можно так безрассудно лгать прямо мне в лицо? Старших стоило бы уважать. Это прямо… Как… Ну…       Вызов вдруг приняли через пару секунд, заставив того замолчать:       — Алло? Психоневрологический диспансер, чем могу помочь?       Кирилл возмущенно воскликнул, скидывая вызов, и ярко покраснел от нахлынувшего раздражения, потому что Саша громко засмеялся от такой реакции. Тот не нашел нужного слова, которым мог бы обозвать Сашу за ответную шутку, но Саша видел все в его глазах, поэтому довольно вытер слезу с края глаза, покрепче ухватив пакеты в руках.       Кирилл спрятал телефон в кармане мокрых брюк и тут же развернулся, когда раздались тяжелые, да такие быстрые шаги и стук шпилек, захватившие их все внимание. Пройдя мимо Кирилла, рядом с Сашей встала Варвара с накинутой в спешке курткой на плечах, заставляя двоих поежиться от вида ее оголенного от короткого топа живота.       Варвара взяла зонт и один из пакетов, а потом все-таки заметила собеседника Саши, глянув на него оценивающим взглядом:       — Проблемы?       Кирилл осторожно попятился, выставив ладони перед собой, но глаза его были прикованы к лысой голове сожительницы. Она и правда выглядела очень пугающе, особенно с новыми ссадинами на лице и почти кровавыми пластырями, так что тот явно не стал нарываться.       Саша только пихнул Варвару локтем:       — Нет, Варь, знакомый мой, пойдем домой, — Саша развернулся и потом уже бросил через плечо. — Иди проспись!       Но Кирилл так и остался стоять на месте, даже когда сильнее застучал дождь, и Саша нахмурился, смотря через плечо, как фигура того уменьшалась, и даже с плохим зрением увидел, как тот улыбнулся во все зубы, краснея так сильно, что слился с цветом собственных волос и пиджака.       Когда ливень разбушевался, квартира встретила темнотой, холодом и недорогим запахом очистителя воздуха, которым безрезультатно пытались заглушить запах плесени по углам.       Маленькая старая квартира с двумя комнатами и ванной, уже привычная с тех пор, как Саша съехал из общежития ПТУ в свои двадцать, потому что в доме отчима его никто не ждал. В комнатах почти что нет мебели: газовая плита, столешница, старый маленький холодильник и телевизор, один шкаф на двоих, кровать и диван, рабочий стол с ноутбуком и принтер. Обшарпанные стены с неровно поклеенными обоями, паркетный скрипучий пол.       Спальный район, где они жили, находился ближе всего к центру, так что даже такая квартира выходила недешевой, но Саше она полюбилась, чтобы так просто поменять ее на что-то более стоящее.       В прихожей Саша оставил зонт открытым, чтобы тот успел к завтрашнему дню высохнуть, снял мокрую обувь, положил в нее скомканную газету. Теперь сушить вещи на батареях нет возможности — как только началась плюсовая погода, отопление тут же отключили.       — Кстати, — начала Варвара, когда они раскладывали продукты из пакетов, — что за знакомый с тобой был? Я думала, что знаю всех твоих друзей.       — Да это… Ну, еще до учебы в институте. Знать его не хочу. Надеюсь, больше не увижу.       — Ого! — и хотя на лице Варвары читался интерес, она сразу же подхватила недовольство сожителя. — На вид он какой-то дурной. Да, лучше с такими не общаться.       — Ну-у… — Саша замялся и замер с пакетом молока в руке, долго смотря на нарисованную рыжую корову, рядом с которой летали бабочки. Он прижал жалостно брови к переносице и как-то тяжко вздохнул. — Он не плохой, но… Рядом с ним в такое дерьмо залезаешь. Даже не знаю, как он умудряется к себе столько проблем притягивать.       — О, как. По нему видно.       Саша глухо усмехнулся:       — В любом случае, меня с ним ничего больше не связывает, так что это уже не так важно.