Паразит

i’m waiting for

something to change

cause everyday

just feel same

вторая

      Новый день начался с того, что старая горничная Филиппа судорожно тормошила Леону. — Просыпайся, просыпайся, глупый ребенок!       Первое, что увидела Лео: сморщенное злое лицо и испуганные темные глаза. Не самое приятное по утрам. — Что случилось? — она попыталась оттолкнуть женщину, быстро поднимаясь на локтях. — Юная госпожа тебя просит. Говорит, нужна твоя помощь, — Филиппа зашлепала своими губами, и Леона отвернулась, скривившись. — Да-да, я поняла, отойдите, я встану, — ее невероятно бесила надобность ко всем в этом доме обращаться на Вы, словно она их уважает.       Ее бесила Блэр, вечно зовущая ее по любому капризу, и выводили из себя горничные, обращающиеся с ней как с прибившейся дворняжкой. Никто из них, по ее мнению, не заслуживал ее искреннего уважения. Разве что Рена, одна молодая служанка, относящаяся к самой Леоне как к младшей сестре. Единственный хороший человек в этом особняке.       Леона размяла затекшие от неудобного лежания плечи, зевнула пару раз, провела мокрой рукой по лицу, быстро влезла в хлопковое темное платье и выскочила за дверь. На лестнице она почти ничего не представляла, только слушала красивое и резкое цок-цок-цок от ее небольших каблучков по мраморным ступеням. Звучало солидно, словно она в пышном платье бежит по высокой лестнице замка на бал. — Госпожа, Вы меня звали? — Леона приоткрыла ее дверь, не заглядывая внутрь. — Заходи скорее, — Блэр выглядела счастливой. Это было хорошо. Значит, никаких выслушиваний проблем, никаких слез. — Я хочу тебе рассказать невероятное. Иди, подходи ближе, ну давай! Фу, ты куда садишься?! Стой у кровати!       Леона отшатнулась, покорно вставая рядом, сведя руки за спиной. Это обижало — сначала, вроде, как подруга, а затем — хоп — и уже прислуга. — Значит, сижу я на чаепитие с этой женщиной. Разговариваем, болтаем ни о чем, а затем знаешь что? Ой, да ты даже представить не сможешь… Генриетта говорит, что я могу выйти замуж за Йохана Фрица! Он выбрал мой портрет! — Блэр мечтательно откинулась на подушки, завизжав. — Это же принц! Он станет следующим королем, а я королевой! Как думаешь, «королева Блэр Маргарет Фриц» звучит? Я уже сегодня вечером должна поехать в Митру, чтобы через пару дней уже быть готовой к встрече с ним. Я так волнуюсь!       Леона задумчиво провела языком по сухим губам. Быть служанкой королевы неплохо. Один минус — могут убить, если захотят сделать переворот, но кто на такое осмелится? — Звучит прекрасно, а Вы станете не менее прекрасной королевой, госпожа, — лестно улыбнулась Лео. — Вы же не забудете меня, когда уедете жить во дворец?       Блэр фыркнула. — Ой, Леони, не говори глупости. Если помолвка состоится, то я возьму тебя с собой, потому что никому кроме тебя не доверяю так сильно, — она поднялась на локтях. — Тебе можно вылить в уши все что угодно, ты ведь не расскажешь. — Правда? — Леона улыбнулась, предвкушая жизнь во дворце. И любовницей становиться не надо. Двух зайцев одной стрелой! — Да. Ну так что, как думаешь, все получится? Я стану женой принца? — Блэр глядела на нее такими жалостливыми глазками, что пришлось активно закивать и сказать воодушевленное «ну конечно, госпожа!». — Но знаешь, милая, — Блэр вдруг резко взгрустнула, резко заходила по комнате, сведя руки за спиной, — одно все же меня очень беспокоит. — Что такое? — Мой Йохан видел меня только на портретах. Я, конечно, и так очень красива, но а вдруг художник уж слишком перестарался, и на картине я, прости Стены, выгляжу лучше Святых Сестер? — она выдохнула, устало садясь в кресло. — Я уверена, что принц в Вас точно не разочаруется, госпожа. — Ты права. Конечно права, милая! — Блэр подскочила, пригладив слегка помявшуюся ночнушку. — Тогда я буду готовиться усерднее. У меня должно быть блестящее чувство юмора, чтобы его рассмешить. И чувство стиля! Хотя что это я, я и так прекрасна… О, нужно взять уроки по фортепиано и танцам, чтобы он чувствовал, что я хороша. Как думаешь, стоит ли наносить больше пудры? Мне кажется, я не достаточно бледная. Ой, и волосы! Скажи там кому надо, чтоб сбегали за травяной маской для волос, а то они, кажется, немного поблекли… Еще нужно обновить гардероб, а то вдруг ему не понравится? Нужно узнать, какие цвета он любит, какие у него увлечения, вдруг он любит фехтование? Я прочитаю много книг и похвастаюсь, что что-то знаю. Леони, чем может увлекаться принц?       «К этому можно привыкнуть, к этому можно привыкнуть, к этому возможно привыкнуть…» — Лео повторяет как мантру в своей голове.       Она покорно стояла на том же месте у кровати, выслушивая поток слов. Странно, что такая красивая девушка думала о том, как понравиться мужчине. Леона не была уверена в красоте этого Оскара, но одно она усвоила давно — почти все женщины намного красивее мужчин, так что такая красавица как Блэр, конечно, будет красивее принца раз в десять. Почему она вообще старалась изменить себя? Может, он полюбит ее больше такой, какая она есть на самом деле?       А если и не полюбит, то вариантов у него особо и нет. Если уж их поженят — деваться некуда. Сможет завести себе любовницу и жить спокойно, вот только сама Блэр будет страдать. В этом и ужас насильственных браков — кто-то будет страдать в любом случае. — На встрече с принцем спросите у него сами. — Но разве я могу? Может, он будет думать, что я только и думаю о том, что он будет думать? И что, если он подумает, что я думаю только о том, как стать королевой! — Блэр проныла, слезая с кровати. — Но так ведь и есть. — Да, но ему знать это не нужно! — Он и не узнает.       Блэр задумчиво уставилась в большое окно, обвешанное шелковыми занавесками. — Выбери мне наряд. Невероятный, такой, чтоб дыхание захватывал. Он должен понять, что я идеальна.       Леона поклонилась, пошла к шкафу. Такой ей разве что снился по ночам. И платья ей такие тоже могли только сниться. Хотелось, конечно, сделать так, чтоб красота Блэр хоть немного погасла, хоть чуть-чуть! Леона завидовала ей до смерти, но никогда в этом не призналась бы. Хотелось выбрать какое-нибудь темно-фиолетовое, чтобы лицо было уставшим, или желтое, чтобы все слилось, но все же Лео выбирает красное, чтобы щечки были еще краснее, губы розовее, и сама Блэр выглядела еще взрослее, чем надо. На шею — фамильное ожерелье из белого агата со свисающей золотой «O» — Осборн. — Я плохо разбираюсь в платьях, но ты всегда подбираешь самое лучшее, — Блэр растроганно улыбнулась. — Моя предыдущая служанка Дана выбирала все самое безвкусное и старое, будто я не замечаю, а ты… Я скажу, чтобы тебе давали больше мяса на обеде. — Спасибо, госпожа. Я… — Иди! Ты свободна. Меня не будет, наверное, дня четыре. Может, неделю. Я точно не знаю, сколько до столицы ехать. Будешь отдыхать, так что не забывай есть мясо, а то худее меня уже, ужас! — она схватила колокольчик для слуг.       Леона вышла, довольно улыбаясь. Ее похвалили, ей довольны. Ей будут давать больше мяса — а это не маловажно для такой, как она. Хотелось сейчас же пойти к Филиппе, Анке или Рут, показать язык и довольно заявить, что «ну вот и все, теперь я у хозяйки на особом счету, завидуйте!», но она этого не сделает, потому что за это последует расплата немалая. Придется потерпеть.

***

      Когда Блэр уехала, все слуги немного расслабились. Леона тоже: никаких льстивых улыбок и беганий хвостиком. Можно спокойно просыпаться, не боясь, что тебя будут трясти с криками «просыпайся, юная госпожа зовет!», не выслушивать ничего, просто заниматься своими самыми обычными делами самой обычной горничной: подметать, протирать, убирать. Только это у нее не очень получалось, но все же! — Лео, ты смотришь куда идешь?! Я тут мою пол так-то! — Леона подпрыгнула на месте от громкого крика, только сейчас заметив перед собой большое ведро с грязной водой. — Простите, Карен, задумалась. — Хватит мечтать, — девушка тяжело вздохнула. — Спустись-ка на кухню лучше, а то все тут перепачкаешь. Там как раз помощь нужна. — Слушаюсь!       Не раз было сказано, что при такой работе ее бы уже давно выпнули из другого дома. Обидно такое слышать, зная, что еще год назад прислуживать кому-то было не обязательно, днем можно было играть и бегать, а не протирать полы или резать фрукты.       Войдя на кухню, Леона сразу учуяла запах подгорелого мяса. — Мне сказали, что тут нужна помощь, — Леона сцепила руки за спиной, покачиваясь на пятках. — О, черныш, малышка, иди-ка помоги сестренке, — Рена махнула рукой, подзывая. — Скоро уже хозяева придут, а у нас ничего не накрыто, утка пригорела, пришлось новую запекать. Помоги, дорогая, разложи там салфеточки, вилочки. А то вон, смотри, Анка с Филиппой уже все красные.       Леона дернулась от уже привычного прозвища, появившегося из-за ее грязных рук и щек после чистки каминов, но послушно выполнила просьбу.       Стол был большой, длинный. Леона снова не понимала, зачем им такой длинный стол, если за ним все равно едят всего три человека, иногда два. Иногда и вовсе один! Так странно. Ей никогда не понять аристократов. — Готово. — Ой, быстро ты! — Рена счастливо улыбнулась, приглаживая рукой темные волосы Леоны. — Что ж мы делали без тебя, да? Ох уж эта молодая кровь — все за пару минут делают! Слава Сестрам ты есть, а то после ухода половины слуг почти ничего не успевается… — Леона, забери почту! — Анка крикнула с другого конца кухни. — Монеты на высокой тумбе!       Она скрежетнула зубами. Опять идти куда-то, опять что-то делать. Если б у нее была возможность, Леона бы все спала, спала, спала, спала и спала. Потом бы поела, а затем заснула. Крутиться белкой в колесе не для нее! — Сейчас. Когда нужно что-то быстро сделать — Леона. Нужно убрать камин — Леона, почистить туфли — Леона, сбегать туда сюда — Леона. Самая младшая же, пусть работает! А все остальные отдохнут, они уже свое отслужили. — Спасибо за вашу работу, — Леона натянуто улыбнулась парню, протягивающему ей свернутые газетки. — Сколько? — Пять монет. — Держите. — Спасибо, до завтрашнего утра!       Он развернулся, пошлепал к другому дому. Леона сделала также — скрылась в дверях поместья, обмахиваясь полученными бумажками. Читать она умела, но еще не очень хорошо: в приюте ее, конечно, учили, но после переезда Леоне пришлось делать все самой, выискивая какие-то легкие книжки из коллекции Блэр.       То, что большими буквами было написано, прочитать она все же смогла. Слова были известны, хоть и очень страшны.

«СТЕНА ПРОЛОМЛЕНЫ СЕГОДНЯ ТИТАНАМИ ВЛОМИЛИСЬ СТЕНА МАРИЯ РАЗРУШЕНА КОНЕЦ ЧЕЛОВЕ…»

— Ты чего тут лазаешь? — какая-то служанка легонько шлепнула ее по затылку. — Газеты не для нас, иди отнеси их уже в кабинет господина.       Леона даже не повернулась, все еще уставившись в не очень понятный текст. Слово «титаны» она знает «стена» — тоже, но почему «проломлены»? Что со стеной Марией? Разве стены не священный дар Сестер, неподвластный даже тварям-титанам? Может, она ошиблась? Но идя по коридору, перечитывая заголовок из раза в раз, она снова и снова видела одно и то же. — Господин, для Вас газеты, — прокашлявшись сказала Лео, постучав в самую красивую и большую дверь в этом доме. — Прекрасно, — дверь открыл помощник. — Давай сюда.       Он выхватил стопку из рук, сразу же закрыв дверь перед её носом. Удивляться не стоило — чем ближе слуги к хозяевам, тем сильнее они себя завышают.       Леона все еще была уверена в том, что ее подвел ее плохой навык чтения. Святые Стены не пали бы так просто. Сколько раз она ходила на службу в церковь в родном Тросте, где ей говорили, что она в безопасности только благодаря Святым Сестрам? Где вся эта защита, если стена действительно сломлена? Где эти Сестры, когда они нужны? Почему их нет?       Она тихо сползла по стенке, надеясь, что через десять минуток ее найдет какая-то служанка и скажет свое «эй, чего расселась?», а все дальше пойдет как обычно.       Но почему-то уже не было такой уверенности. А полностью исчезла она тогда, когда дверь господина с грохотом открылась, слуги забегали по коридорам, шепчась, кто-то начал рыдать, кто-то громко ругаться.       Леона только теперь знала одно — читать она все же умела.