я научил тебя курить

      Нил выходит в зал, чувствуя каждой клеточкой своего тела музыку. Отражаясь от стен, вибрация проходилась по коже, уносила на танцпол, заставляла двигаться сама по себе. Джостену удалось воспротивиться этому, только вот вошедшим в клуб людям, жаждущим веселья, — нет. Помещение практически сразу превратилось в переполненный, душный танцпол. Столики по краям и на небольших верандах на втором этаже так же быстро были заняты менее воодушевленными посетителями. Началась беготня с постоянными как обычно для Джереми и Рене, но неизвестными и ломающими язык для Нила.       План на эту ночь: доказать Жану, что Нил справится. Даже если он не может повторить название очередной жижи с первого раза, путается в столиках при передаче заказа и всё ещё теряется из-за отсутствия нормального освещения. Он справится, сможет, докажет. Эти ребята ещё сами будут просить его выйти на следующий день.       Ближе к середине ночи Джостен замечает знакомые лица среди пьяной толпы. Он усаживает Мэтта и Дэн за один из столиков в своей зоне и спешит как можно скорее принять у них заказ — от одного их присутствия становится легче, Нил действительно благодарен, что они пришли.       — Ну как ты? — спрашивает Мэтт, отпивая из бокала, который Нил только что перед ним поставил, и прижимая Дэн поближе к своему боку. — Справляешься?       — В порядке, — Джостен задерживается у их столика. — Все не так сложно, как я думал.       — Тяжело наверное, — вбрасывает Дэн. Нил смотрит на нее с поднятой бровью, и она прокашливается, продолжая. — Ну, после книжного. Там тише раз в десять, а тут...       — Да нет, — Нил передёргивает плечами, поправляя рубашку. — То есть, да, конечно, непривычно, но... Терпимо. Нормально.       Они перебрасываются ещё парой фраз прежде чем Рене отвлекает Джостена. У них самый разгар — люди пьянеют быстрее, на танцполе почти не осталось пустого места, клуб становится все более шумным, а заказов и очередных повторите! становится всё больше. Мэтт понимающие кивает, посвящая все своё внимание девушке под боком, Жан наблюдает за ним сквозь зал — это чувствуется интуитивно, холодными каплями пота на спине и неприятным покалыванием в затылке.       Тела вокруг двигаются медленнее, задевая и толкая. Некоторые из посетителей оборачиваются, чтобы извиниться, но опьянённым разумом принимают Нила за знакомого, втягивая в бессмысленно-глубокие разговоры. Ночь затягивается, становится все тяжелее сдерживать в себе всё то, что Нил действительно думает о высокопарных тезисах незнакомцев. Ничего лестного, если быть честным.       Единственное, что спасало — перекуры. Рене очень понимающе кивает на дверь в их маленький коридор, когда замечает, что Нил уже не выдерживает. Она делает это не так часто, как хочется на самом деле, но каждый раз этот жест как надувной круг утопающему.       В зале наступило короткое затишье, поэтому Рене вновь оказывается рядом, почти нежно касаясь локтя Джостена и головой указывая в сторону двери. Нил понимает её моментально, отдавая в руки свой поднос. Он находит в кармане пачку сигарет и зажигалку ещё до того, как оказывается на улице. Открывая дверь, Нил прикуривает — в нос тут же бьёт дым, в глаза чужой взгляд.       — Удивлён, что ты ещё на ногах, — вместо приветствия бросает ему Жан, выдыхая дым в сторону. — Как ощущения? Доработаешь или домой?       — Я в порядке, справлюсь.       — Не строй героя, — Моро смотрит прямо в глаза. Его взгляд темнее обычного, плечи напряжены, но выглядит он почти безобидно. — Если тяжело — говори, мы не звери.       — Повторюсь, я в порядке, — В отличии от Жана, Нил напрягается. Не привыкший к чужой заботе и беспокойству человек видит опасность. Он не может проявить слабость — бьют всегда в слабые места. — Это даже легче, чем я думал.       — То же мне герой, — легкая усмешка слетает с губ вместе с дымом, растворяясь в ночи. — Домой пораньше уйдешь.       Жан уходит, оставляя Нила наедине с тишиной и прохладным ветром в переулке за клубом. Из-за огней зданий звезд не видно, но острый полумесяц ярким пятном маячит на чёрном небе. Слишком спокойно, слишком тихо. Нил привык, что ночь никогда не кроет за своей тьмой что-то хорошее. Это время, когда легче всего обнаружить за собой хвост. Время, когда ты боишься, что это последние часы в твоей жизни. Умрешь, так и не увидев рассвет, обещанный матерью.       Сигарета загорается ярким огоньком при затяжке, тихо шипя. Голова тяжелеет, ноги потряхивает от перенапряжения, но Нил чувствует, как никотин расслабляет мышцы. Он замирает, смотря на то, как тлеет сигарета, зажатая между пальцев. Дым, огонь и тихая ночь. Слишком много воспоминаний. Кажется, вот-вот рядом зашумит море, а в горле накапливается ком, мешающий дышать.       Нил возвращается в зал на гудящих ногах — танцпол поредел, за столиками собрались большие компании, хотя Джостен уверен, что многие из них даже не знали друг друга в самом начале ночи. Не сказать, что его это волнует — такая беззаботность и доверчивость кажется ему глупой, всего лишь. Он бы так не смог. К слову, он бы и пить в незнакомом месте, окруженный незнакомцами, не стал.       — Вернулся? — Рене подхватывает его под локоть, сопровождая до барной стойки, где стояли Жан и Джереми. Они разговаривали, наклонившись слишком близко друг к другу, но, заметив подошедших, отодвинулись. Джереми смотрел с улыбкой, Жан не смотрел вовсе.       — Что будешь, ребёнок? Только скажи, сделаю всё, что пожелаешь, — Джереми оборачивается к стене, закрытой бутылками с самым разным алкоголем. Половину из названий Нил даже не слышал никогда.       — Я не пью.       — Да ну, — Нокс поворачивается обратно, сложив руки на стойке и облокотившись на неё. — Может, просто сок?       — Если есть, — Рене подталкивает Нила вперёд, жестом показывая, чтобы он сел. Как только он устраивается через стул от Жана, Уокер уже и след простыл.       — Смену тебе оплатят полностью, — резко говорит Моро. — Но сейчас свободен, дальше мы сами. Сок за счёт заведения, если захочешь пить дальше — плати.       — Я могу позволить себе оплатить сок, — они разговаривают удивительно тихо для столь шумного места.       — Молодчина, можешь похвастаться этим, когда закажешь ещё один бокал. Но этот — за нами, традиция.       Нил молча соглашается, кивая в знак благодарности, когда Джереми ставит перед ним стакан. Ему до ужаса хочется уйти, не смотря на то, как стойко он заявлял, что отработает до конца. Если дали возможность уйти — пользуйся. Уходи, пока не задержали и не передумали. Беги.       Наконец-то эта ночь для Нила закончилась. Он молча надеется, что Мэтт и Дэн уже ушли — он даже не пытался найти их в толпе, и будет очень неловко, если они ждали конца его смены.       На выходе из клуба Джостена встречает загорающийся рассвет. Улицы пустые и тихие, после оглушающего клуба непривычно до ужаса. Наушники остаются в кармане — хочется тишины. Но как бы сильно не хотелось остаться наедине с опустевшими улицами, поднимающимся солнцем и мыслями в гудящей голове, Джостен бредет до ближайшей остановки. Поскорее оказаться дома, увалиться на кровать и прижать чужую кошку поближе. Удивительно, как сильно Нил привык к присутствию животного в их доме. Но спать с Сэр под боком действительно было удобнее, чем без неё.       Автобус подъезжает удивительно быстро. Внутри — ни души, кроме водителя и зажавшегося в уголке бездомного, который прятался от взглядов. Нил проскользнул на ближайшее место у окна, прижимаясь виском к холодному стеклу. Здания медленно уплывают, автобус, не торопясь, набирает скорость, кряхтя и покачиваясь. Ещё немного и Нил окажется дома. В безопасности.       Квартира встречает приятным молчанием — по ботинкам на пороге Нил понимает, что Мэтт уже давно дома и, скорее всего, уже спит. Сэр, зевая, выходит из комнаты, потягиваясь и лениво моргая, наконец находя взглядом Нила. Она привычно трётся о его ноги, делая пару кругов, и уходит на кухню, важно махнув хвостиком.       — Голодная, да? — Джостен шепчет, присаживаясь рядом и поглаживая кошку одними пальцами по голове. — Я тоже, честно говоря.        Он насыпает корм, рыскает по холодильнику, но не находит ничего, кроме открытой бутылки молока и парочки яиц. На фоне аппетитно хрустит сухариками кошка, но готовить что либо не хочется. Нил закуривает, распахивая окно. Солнце ласковыми лучами пробирается в квартиру, пробуждая маленькую кухню. Тонкая струйка дыма трепещет от уличного воздуха, покачиваясь и гипнотизируя. Нил почти не замечает, как пепел падает на подоконник. Он обязательно получит за это от Мэтта — как минимум, ему не избежать наигранно строго взгляда.       — Блять, — Джостен тушит сигарету в пепельнице, которая стояла рядом, стряхивает серую пыль в окно и закрывает его.       Спать. Безумно хотелось спать.       Комната манила расправленной постелью, уже остывшей и холодной, но безумно мягкой. Только положи голову на помятую подушку — тут же уснёшь. Нил еле стягивает с себя уличную одежду, ныряя в домашние штаны, и падает на матрас. Сэр, громко мяукнув, прыгает вслед за ним, бодая локоть головой. Джостен поворачивается на бок, пару раз скользнув ладонью по мягкой шёрстке, и закрывает глаза, не в силах пошевелиться. Усталость накатывает волной, закрывая с головой. Всё тело расслабляется, ощущается невыносимо тяжёлым, гудящим и больным.       Наконец, Нил засыпает. Это был тяжелый день, ему действительно нужен отдых.       Ближе к обеду Мэтт гремит на кухне так громко, что Нил подскакивает на постели, задевая мирно сопящую кошку рядом. Сэр спрыгивает с кровати, оглядываясь и виляя хвостом, встречаясь взглядом с временным хозяином — оба напуганы и недовольны. Они идут по коридору почти нога в ногу, сталкиваясь с Мэттом на пороге кухни.       — Извините, разбудил? — Бойд вытирает руки о полотенце и выглядит правда виноватым. Сэр забывает о своей обиде, тут же залезая на стул около стола и разглядывая тарелку с завтраком, еле дотягиваясь мордашкой до края столешницы. Мэтт гладит её по голове. — Сейчас покормлю, малышка, погоди.       — Я кормил, — Нил привлекает к себе внимание. Его голос ещё хриплый ото сна, слова еле выбираются из горла, неприятно его царапая. Он прокашливается, чтобы продолжить. — Когда с работы вернулся, я её покормил.        — Ах ты засранка, не удалось обмануть, да? — Мэтт приближается лицом к кошке, которая тут же тянется в ответ, и они сталкиваются носами. Мэтт смеётся, Нил думает, что будет скучать по этому тёплому шерстяному жителю их с Мэттом дома. — Сам-то ел? Утром холодильник пустой был, я сходил в магазин, так что если голодный — налетай.       — Спасибо.       Они молча завтракают. Сэр устроилась на коленях Нила, время от времени тяжело вздыхая и потягивая лапками. Мэтт почти не разговаривает, что странно для него, но Джостен благодарен — его голова всё ещё не до конца отпустила ночной шум, тишина была для него целительной. Так же молча они расходятся по комнатам, решая заняться каждый своим делом — домашние задания, не досмотренные шоу и прочая ерунда, которая скапливается за учебную неделю.       Нил сам заваливается в чужую комнату под темнеющий вечер. Бойд лежал на кровати с книгой в руках, что-то отмечая карандашом, но тут же отвлекся, заметив гостя. Его комната была чуть больше, чем у Джостена. На стенах висели старые плакаты с какими-то незнакомыми группами и фильмами. На высоких полках над столом лежали учебники, коробки с дисками и несколько томиков других книг, которые Нил замечал в руках Мэтта по выходным.       По рассказам самого Мэтта, в свои семнадцать Бойд хотел научиться играть на гитаре — той самой, которая пылиться в углу его комнаты. Нил не слышал, чтобы Мэтт хоть раз брал её в руки, но хотя бы пыль время от времени он с неё стирал. Как будто ещё помнит про неё. Похожая история ждала широкий скейтборд, спрятанный за шкаф. Только Мэтт был даже младше. Как заметил Нил — Мэтт хранил память обо всём. Не выбрасывал даже самые ненужные вещи, превращая свою комнату в маленький архив жизни Мэтью Бойда. Может, однажды там появится что-то, напоминающего его самого, странного соседа Нила Джостена.       Нил себе такого позволить не мог. Всё, что у него осталось от прошлого, шрамы на его теле и правила выживания в его голове. Как однажды сказал Мэтт — обычные люди называют это детскими травмами. Никаких пыльных коробок с игрушками или фотографиями, скейтбордов и музыкальных инструментов. Казалось забавным то, насколько они разные.       — Что случилось, дружище? Выглядишь уставшим, — Мэтт откладывает книгу, загнув уголок на странице, на которой он остановился.       — Я в порядке, — Нил осекся. — Но...       Мэтт выжидает паузу, которая нужна была Джостену, но, не дождавшись, вскакивает, отряхивая домашние штаны.       — Не хочешь выпить? Точно расслабишься, — возможно, это не совсем то, чего хотел Нил, но он соглашается. Лишним не будет. — Помню, ты не пьёшь, возьмем тебе безалкогольное. Важен не градус, важна атмосфера.       — Хорошо.       Мэтт закидывает в корзинку несколько банок дешевого пива в магазинчике около дома, пока Нил выбирает себе содовую с таким видом, словно от этого выбора зависит его жизнь. Когда-то так и было, только выбирал он не газировку в пестрых банках. У него на руках была минимальная сумма денег для того, чтобы купить как можно больше из еды. Нил с горящими глазами смотрел на высокие полки с самыми разными бутылками и банками с кислотными стикерами, заставляя себя проходить мимо — им надо выживать, им надо есть, однажды он сможет их попробовать.       Когда матери не стало, первым, что купил Нил, была маленькая банка вишнёвой колы. По вкусу она была отвратительна — пепел, приторное отчаяние и боль. С тех пор это была его самая любимая содовая, хотя он никогда не покупал её во второй раз. Сейчас, стоя в магазине, далёком от его прошлого, матери и той жизни, которая у него была, перед ним стоит знакомая банка. Та самая вишнёвая кола.       — Чего залип? — Мэтт появляется за его плечом тихо и незаметно. Пиво в его корзине громко звенит, когда Бойд перехватывает ручки другой рукой.       — Смотрю, что я ещё не пробовал.       — Нил, это просто содовая, — Мэтт смеётся. Он не понимает. — Или это что-то из твоего супер плохого прошлого и мне стоит извиниться? Скажи сразу, потому что, если это так, я буду винить себя всю оставшуюся жизнь.       — Да, точно. Из прошлого, — Нил усмехается, хватая наугад первую попавшуюся банку, и закидывает её в корзинку. — Но извиняться не стоит. Я просто хочу попробовать что-то новое.       — Ты очень странный, Нил Джостен, — Бойд делает акцент на слове очень и улыбается. — Но мне это нравится. Пошли? Или ещё что-нибудь хочешь?       Джостен кивает, и они идут на кассу.       На фоне бубнит старый ноутбук, когда Мэтт и Нил молча сидят в комнате Бойда. Сэр, мяукнув, забирается на колени к Джостену, почти тут же засыпая. Молчание не кажется неловким, они не пытаются его прервать — просто смотрят в экран, особо не наблюдая за происходящим. Единственное, что смущает Нила — отсутствие комментариев от Бойда. Обычно он более разговорчив, осуждая или поддерживая каждый шаг героев очередного шоу.       — Так... — спустя несколько минут заикается Мэтт. — Хочешь поговорить или типа того?       Нил смотрит на него удивлённо, замирая с банкой в руках.       — Я не знаю, что говорят в таких случаях, обычно мои друзья более разговорчивы, но, кажется, у тебя много дерьма, о котором ты предпочитаешь молчать. Поэтому и спрашиваю, — Мэтт неуверенно мнётся, разглядывая бутылку пива перед ним. — Случай с кошкой. Твоя паническая атака и всё такое, — словно объясняя ребенку, продолжал он. — Я не знаю, что нужно делать и как вести себя в таких случаях.       — Я же говорил, ты знаешь достаточно...       — Да, да, да, я помню. Но, — наконец, Мэтт смотрит в глаза Нила. Он выглядит отчаянно и потеряно. — Как сделать, чтобы это не повторилось? Это страшно, Нил. Я боюсь сказать или сделать что-то не так. Я не хочу, чтобы ты задохнулся на нашей кухне от моей неудачной шутки.       — Этого не случится.       — Ты понял, о чём я.       Нил не уверен. Наверное у друзей так принято — делиться проблемами, просить помощи и рассказывать о том, как прошёл их день. Но Нил так не умеет. Он и так позволил себе лишнего — показал слабость, позволил узнать себя, подпустил слишком близко. Но больше пугало другое: он сам не знал, что нужно делать. Как не дать себе вспоминать прошлое? Запретить работать его мозгу? К сожалению, это ему не подвластно.       — Ну, ты можешь больше не приносить животных домой без моего ведома.       — Ты что, только что пошутил?       Напряжение, незаметно повисшее между ними, немного спадает. Мэтт усмехается, делая глоток, и отодвигает ноутбук подальше.       — Хорошо, это я могу. Но вы подружились в конечном итоге.       Действительно. Сэр почти не отходила от Нила, если он был дома, а в его отсутствие спала на его вещах, словно он — её хозяин. Нил совершенно забыл о том, что уже завтра Сэр возвращается в родной дом. Больше она не будет встречать его, спать на его коленях и будить по утрам, чтобы её покормили. Кажется, ему будет даже не хватать этой шерстяной засранки, как её называл Мэтт.       — Это исключение.       — Ещё что-нибудь?       — Время. — Мэтт поднял брови, не понимая. — Мне нужно больше времени, чем обычному человеку, чтобы привыкнуть к чему-то новому. Я не привык доверять. И разговаривать.       — Это я уже понял.       Возможно, Мэтт — человек, которому можно доверять. Он пустил незнакомца в свой дом, позволил остаться и ему не всё равно на комфорт Нила. Джостен правда постарается, но прямо сейчас у него просто нет сил.       Они говорят ещё немного, и Нил уходит спать, обещая подумать над тем, что Мэтт у него спрашивал. Пора сбросить броню, даже если материнский голос напоминает об опасности. Все это позади. Мэтт не причинит ему вреда, в этом Нил уверен.       Утро воскресенья — время, которое не хочется встречать. Это то время, в которое хочется спать, не замечая, как оно приходит и так же тихо проходит мимо, сменяясь днём, а может и вечером. Утро воскресенья — время, которое не должно тревожить звонком в дверь. Нил в этом уверен на все сто.       Даже не открывая глаз, Джостен бредет до двери, натыкаясь в коридоре на кошку — Сэр сидит у входной двери, не отрывая взгляда от ручки. Она замечает Нила и громко мяукает на него, вставая на задние лапы и царапая дверь. Для обычно спокойной и вечно сонной кошки такое поведение было мало того, что не свойственно — оно пугало. Но Нил был слишком сонным, чтобы анализировать.       Он открывает дверь, почти не задумываясь и не смотря в глазок.       Нил просыпается тут же. Перед ним незнакомец, пахнущий опасностью и сигаретами. Сэр теряется в его ногах — вертится вокруг, трётся и почти прыгает на руки, мяукая громче обычного.       — Ты ещё кто? — спрашивает мужчина.       — Это мой вопрос, — тут же бросает Нил, всё ещё наблюдая за кошкой и осматривая незнакомца. Его рука всё ещё на дверной ручке — при самом худшем раскладе ему понадобится секунд десять, чтобы закрыть дверь и между ними появилась хотя бы какая-то преграда.       — Но я спросил первый.       Затуманенным мозгом Нил начинает соображать. Скорее всего перед ним хозяин Сэр, который без лишних слов оставил свою кошку соседям. Его имя вертелось на языке — Мэтт рассказывал про него, когда Нил пришёл в себя в их первую встречу с Сэр. Вертящаяся в ногах кошка была последним аргументом в пользу этой теории.       Они молчат, рассматривая друг друга. Человек на пороге их квартиры казался небольшим за счёт своего роста, но Нил знал — не стоит недооценивать кого-то только из-за размера. Маленький рост признак ловкости, Нил сам пользовался этим, убегая от людей в два раза больше него самого. Но в остальном — Эндрю (Нил наконец-то вспомнил его имя) выглядел угрожающе. Чего только стоил его пустой и холодный взгляд.       — Ты за кошкой? — отмирает Нил.       — Я думал, у Мэтта есть девушка, — Эндрю смотрит на него явно оценивающе, подняв бровь и абсолютно игнорируя вопрос. — Он явно мог найти кого-то получше.       — Я принесу её вещи.       Выбрав тактику собеседника, Нил игнорировал слова Эндрю. Он хотел закрыть дверь, чтобы дать себе хотя бы минуту спокойствия и безопасности, но незваный гость припёр её ногой, бросая вызов одними глазами. Его явно это забавляло.       — Можешь зайти, только закрой за собой дверь.       Внутри квартиры он мог бы себя защитить, даже если бежать было бы некуда. У Нила было преимущество — он знал эту квартиру от и до. Но он всё ещё не знал, чего ожидать от Эндрю.       Сэр, оказавшись вновь в своем временном доме, чувствовала себя ещё увереннее. Она металась между Нилом и Эндрю, кружась в их ногах и бегая по пятам за Джостеном, пока он собирал её миски, переноску и лоток. Она пропадает из поля зрения Нила в какой-то момент, но, возвращаясь в коридор, Джостен находит её на руках Эндрю. Сэр мирно сопит, уложив голову на сложенную руку хозяина, и даже не открывает глаза, когда Нил ставит перед ними коробку.       Для удобства, Эндрю всё же перекладывает кошку в переноску, почти незаметно поглаживая её голову пальцами. Он забирает сумку, коробку, мимолётно осматривая её содержимое, и выходит из квартиры, не попрощавшись.       — Всегда рады помочь, сосед, — бросает Нил, когда дверь почти закрылась.       Эндрю даже не оборачивается, и его темная фигура исчезает за дверью.       Одной проблемой меньше. И у Нила всё ещё есть время, чтобы поспать перед работой. Только вот сон как рукой сняло — окончательно проснувшийся мозг начал анализировать всё, что только что произошло, насчитывая ошибки, которые допустил Нил, одну за другой. Не будь это Эндрю — косвенно знакомый человек, которому, вроде как, доверяет Мэтт, — Нил был бы мёртв. От этой мысли становится тошно, Джостена буквально тошнит. Он слишком расслабился. Мэтт — исключение, как и Дэн, но пока что Нил не питает к ней особых чувств. Остальные — всё ещё опасная загадка, которую разгадывать у Нила нет ни сил, ни особого желания.       Нил заваривает кофе, закуривает и распахивает окно. Ему на секунду мерещится, что нечто пушистое и тёплое забралось на подоконник, как раньше, но Джостен трёт глаза и напоминает себе — Сэр больше нет в этой квартире. И вряд ли они когда-то ещё встретятся. Но это уже не важно. Что важнее — незаконченное задание по высшей математике, которое Нил оставил на столе. Этим Джостен и решает заняться, чтобы скоротать время до ночной смены.       Вечер опускается на улицы бесшумно и незаметно. Нил отрывается от книг и тетрадей, затаскивает себя в душ и смотрит на своё отражение дольше положенного. Так на себя не смотрят — так смотрят на человека, которого ненавидят, не хотят видеть, хотят забыть и никогда больше не вспоминать. Так Нил смотрел на своего отца, когда был младше. Но сейчас в зеркале снова он. Его пустые глаза, его ненависть, его губы, его нос. Всё его, кроме едва заметных шрамов от его руки. Шрамы были единственным, что Джостен мог назвать своим. Уродливые рубцы, длинные тонкие полосы, неровные кляксы и белесые заплатки кожи — вот оно имущество Нила Джостена.       Своё богатство Нил прячет под толстовкой, натягивая рукава пониже. В лифте он накрывает голову капюшоном и добирается до остановки, не поднимая головы. Очередной плохой день. Тёмное небо затягивается, воздух холоднеет, едва заметные клубы пара слетают с губ. Хочется курить, но Нил трясётся в автобусе. Он доходит до клуба и роняет тяжелый вздох, замечая подходящих Рене и Джереми. Они машут ему, останавливаясь рядом, и всё ещё тихо обсуждают между собой, пока Нил щёлкает зажигалкой и смотрит на тонкую струну дыма.       — Ну что, готов? — Джереми наконец обращается к нему, вставая чуть сбоку, чтобы дым не попадал ему в лицо.       — Вроде того, — Джостен усмехается, но слишком горько. — Справлюсь.       Под тихие разговоры Джереми и Рене они заходят, как только Нил откидывает окурок в сторону. Он плетется за ними, перебирая в голове названия коктейлей, которые заказывали в прошлый раз больше всего. Так он хотя бы что-то сможет придумать, если его спросят, что он может посоветовать. Не смотря на старания, Джостену удалось запомнить всего пару названий, но Джереми почти сразу подсовывает ему бумажку с меню, где отмечены красным маркером совершенно новые напитки.       — Выходное меню, — поясняет он, намывая барную стойку. Нокс даже переодеться не успел, но уже схватился за чистящие средства, чтобы бар блестел ещё ярче в разноцветных огнях подсветки. — Мы подаём их только в некоторые дни, так что сегодня скорее всего будут спрашивать именно их. Запомнишь?       — Конечно, — Нил уверен, что нет, но старается улыбнуться хотя бы уголками губ.       — Если что, я помогу, — Рене возвращается в зал уже в форме. Это было что-то вроде негласного правила: девушки, то есть Рене, переодеваются первыми. Нил мельком слышал, что оно появилось после не самого приятного случая с другой девчонкой, которая работала здесь ещё до Рене. Хотя Уолкер не была против того, чтобы мальчишки, как она ласково называла остальных, переодевались вместе с ней, потому что, очевидно, она могла постоять за себя, все послушно ждали, пока Рене не выйдет из их комнатки уже в форме. — Вот увидишь, быстро привыкнешь и выучишь всё, сам не заметишь.       — Конечно, — повторяет Нил, поднимаясь и скрываясь в комнате.       Всё возвращается на свои места. Зажигаются огни, Джереми вертит бутылками за баром, Рене бегает от столика к столику, а Жан занимает своё место в углу барной стойки, почти незаметный из-за тени. Нил собирается с мыслями, смотрит на себя в зеркало последний раз, поправляя рубашку, и наконец выходит в зал, хватая поднос и маленький блокнот, который ему разрешили использовать первые дни. Музыка тут же бьёт по голове, даже первая затяжка не прибивает к земле с такой силой, как это делают бешенные басы, отброшенные от стен.       Нил бросает тяжёлый вздох, оказываясь рядом с браной стойкой. Первые пол часа все рассаживаются, занимая свои привычные места и заказывают первые напитки самостоятельно. Потребность в Рене или Ниле появляется в тот же момент, когда у посетителей пропадает возможность ходить ровно — не один десяток бокалов был разбит, если кто-то слишком сильно переоценивал свои силы. По рассказам Рене, Жан в один момент думал перейти на одноразовые стаканчики, после того, как одна девушка раз за разом отказывалась от помощи официанта и за вечер разбила четыре бокала. К сожалению Джереми, Ичиро эту идею не одобрил. Поэтому в тот вечер ему пришлось убирать стекло ещё и за Жаном.       Насколько понял Джостен, Ичиро появляется в клубе не так часто — основная масса вопросов не требует его вмешательства и он достаточно доверяет Жану, чтобы позволить ему принимать решения самостоятельно. Это успокаивало, Нил так и не смог разобраться какие чувства у него вызывает Морияма, так что видеть его лишний раз не хотелось. Даже если, по словам всё той же Рене, в присутствии Ичиро Жан ведёт себя не так строго. С одной злой французской овчаркой Нил справится без проблем.       Проходит около сорока минут, прежде чем Нил наконец оказывается полезен. Люди высыпаются в середину зала, собираясь огромной кучей, двигаясь и танцуя. Пробираться сквозь них тяжело, с подносом на руках — ещё тяжелее. Нил маневрирует, стараясь не разлить всё то, что опасно плескается в бокалах — окажись оно на полу, Джостен не сможет устоять и подожжёт это место. Пускай вычтут из зарплаты, но находиться в этом клубе становится всё невыносимее.       Его грызёт мысль, что он переоценил себя. Шумно, людно и темно. Казалось бы, лучшее место, чтобы скрыться, но внутри всё клокочет от неприязни. Это место определённо не для него.       Жан смотрит на него сквозь зал, толпу и яркие огни, мигающие и скрывающие секунда за секундой всё пространство вокруг. Они сталкиваются взглядами и это тяжело почти на физическом уровне. Нил не из тех, кто может признать свою слабость вот так просто — он перехватывает поднос другой рукой и почти проплывает сквозь толпу, забирая с других столиков пустые бокалы и отдавая заказ за заказом. От него ждут, что он облажается, заноет, захочет убежать. Не справится. Это было бы слишком просто.       Вокруг барной стойки Джереми столпились люди, подойти к нему казалось невозможным. Единственный свободный угол — место Жана. Посетители словно чувствовали (а может выучили?) чей это стул, не подходя достаточно близко и оставляя рядом немного свободного пространства. Последняя партия выпивки была отдана из рук в руки, подносы Рене и Нила опустели, у них есть буквально пару минут на передышку.       — Пить не хочешь, щеночек? — это прозвище приклеилось к Нилу против его воли, но с уст Джереми оно казалось не таким унижающим, в отличии от Жана. Моро усмехался, Джереми же говорил почти ласково. — Или курить?       — Не отказался бы, — Нил смотрит в противоположный угол, но не натыкается на подозрительный прищур и выдыхает.       — Не бойся, отошёл наш сторожевой пёс, — Рене усмехается, и в ту же секунду перед ним оказались бокалы. — Только для вас! Новинка этого сезона, прошу любить и пить, апельсиновый сок, — Джереми разыгрывает небольшое шоу перед ними, повышая голос и шутовски размахивая руками. — Пейте, пока в зал не вытащили.       Нил успевает расслабиться. Он выжимает из этих пяти минут все соки, чувствуя, как каждая мышца в его теле гудит от напряжения — к этому можно привыкнуть, в его жизни было хуже. В привычном для Джостена мире мышцы рвались, кожа трескалась, ноги отрывались, руки парализовало — не всё Нил испытывал на себе, однако видел и был знаком с этим даже слишком хорошо. Лёгкую усталость от половины рабочей смены он мог пережить.       Всё, что ему действительно нужно сейчас — перекур. Эти сладкие и тихие пару минут вдали от вырвиглазной подсветки, оглушающей музыки и толпы пьяных, невпопад двигающейся толпы. Свежий воздух. Джостен почти вскакивает со своего стула, но его просьба тонет в громком:       — Давно не виделись, Джеми! Скучали?       Высокий, загорелый молодой человек почти светится. Он шумный, активный, не может устоять на месте и почти виснет на стойке, пробираясь поближе к их бармену. Джереми почти сразу начинает с ним разговаривать, но Нил не слышит о чём — их голоса стали тише, а уши заложило окончательно. Нил осматривает его с ног до головы. Безразмерная рубашка, похожая на пляжную, с самым глупым рисунком, который только Нил видел, узкие джинсы и летние, лёгкие белые кеды. Едва заметные тёмные кудряшки падают на глаза и парень раз за разом сдувает их губами, прерываясь от своей эмоциональной тирады.       Нил их не слушает, ловит Рене за локоть и предупреждает, что отойдёт. Девушка ласково ему улыбается, кивая, и Джостен почти уже отходит. Ему не хватает буквально секунды на разворот, и он так сильно жалеет, что выбрал сначала этот чёртов сок, а не перекур.       К бару медленно подплывает компания из трёх человек, остановившись ровно позади парня, всё так же болтающего с Джереми. Нил ловит их взгляд, мажет глазами по их лицами и сталкивается с ним. Его сосед. Всё тот же пустой взгляд, всё та же соколоино-чёрная одежда, всё те же (в этот раз отлично уложенные) блондинистые волосы. Нил делает шаг назад, почти отшатывается, цепляется за стойку и резко разворачивается. Одно единственное желание — бежать.       Нил Джостен ненавидит внезапные встречи со своими знакомыми. Они всегда пропитаны страхом, кровью и запахом гари. Этот Эндрю не сделал ему ничего, он не связан с его прошлой жизнью, но вот это внезапное появление словно триггер. Катализатор его паники. Он смотрит точно на Нила, словно хищное животное, готовое вот-вот вцепиться в глотку, выжидающее, когда же Нил побежит, чтобы устремиться за ним. Мигающие лампы режут по лицу — скулы Эндрю кажутся острее, глаза глубже и опаснее, лицо бледнее. Он смотрит и смотрит, даже не моргая, слово знает, чувствует Нила от и до.       — Новенький? — доносится так глухо. Голос всё тот же — яркий, звонкий, весёлый. — О, а он симпатичный у вас, как зовут?       Нил словно трезвеет. Он отрывает взгляд от Эндрю, смотрит на Джереми, потом на незнакомца и теряется. С его губ почти срывается чужое, но такое знакомое имя, каким он звал себя где-то далеко от сюда. Алекс, Стефан, Крис. Он крутит их на языке, затаскивая мысленно самое страшное. Натаниэль. Джереми смотрит на него с улыбкой, Нил это чувствует, но пытается спрятаться.       — Нил, — шепчет он. Нил Джостен. Он сейчас на работе. Рядом Джереми, Рене, Жан. Точно, Жан. Он не должен видеть Нила таким. Нил Джостен. Нил Джостен.       — Что? — парень наклоняется ещё ниже, он почти уже лежит на стойке. Джереми смеётся, повторяя его имя. Нил.       — Я отойду, — одними губами говорит Нил, поворачиваясь к бармену. Нокс кивает и выглядит немного обеспокоено, теряя улыбку на жалкое мгновение, но тут же возвращаясь к разговору.       — Странный он у вас, — слышит Нил из-за спины. Ему просто нужно немного свежего воздуха.       Щелчок. Шипение. Дым.       Ноги тонут в лужах, пачкая брызгами штанины, но всё это не трогает. Нил чувствует только вкус сигарет и жжение в горле. Ему так сильно не хватало этого ощущения последние пару часов. Он наконец-то чувствует себя в безопасности — маленький клочок улицы, скрытый от шума машин и толпы людей. Пускай вдали шумят сирены, поют пьяные подростки, выбравшиеся из домов, полных контроля и запретов. Пускай внутри его ждёт Жан, готовый тут же отправить домой. Пускай внутри клуба происходит что угодно — Нил сейчас далеко от всего этого.       Сигарета тлеет быстрее обычного, Джостен не замечает как жадно он хватает её губами, затягиваясь всей силой, на которую только способные его лёгкие. Он находит себя спустя ещё несколько минут, когда к его ногам падает уже третий окурок. Ему нужно возвращаться, даже если это последнее, чего он хочет. Ещё несколько часов он полностью принадлежит Моро и душному клубу.       Нил заходит обратно, пробирается сквозь тёмный коридор и туалет, сталкиваясь плечом с одним из посетителей.       — Смотри куда идёшь, придурок, — рычит незнакомец. Джостен бросает на него взгляд всего на секунду, но блондинистая макушка режет глаз. Повезло же из всех, кто находился в этом клубе, столкнуться именно с Эндрю. Что он вообще тут делает? — Воу, выглядишь плохо, чувак. Ты в норме? — слишком разговорчивый для Эндрю.       — Отвали, — Жан обязательно отчитает его как первоклашку, если узнает, как Нил разговаривает с их гостями, но Жана здесь нет. И не то, чтобы Джостен собирался ему рассказывать об этом.       Конец смены настигает Нила неожиданно. Он оставляет поднос на стойке и, даже не прощаясь и не переодеваясь, выскакивает на улицу. Сигареты в пачке медленно покачиваются, когда Нил достаёт их из кармана. Магазины закрыты, он сможет забежать только перед учёбой, но прямо сейчас — спасибо, что хотя бы три штуки остались. Джостен курит на ходу, не замечая вылезающих из клуба людей, засидевшихся до самого закрытия. Нил просто тихо надеется, что белокурая макушка ему просто привиделась. Недосып, переутомление, всё, что угодно.       Нил проходит сквозь парковку даже быстрее, чем обычно. Узкая улица превращает в парковочное место любой закоулок, поэтому машин вокруг слишком много — трезвых водителей осталось раза в два меньше. Нилу это на руку — скрыться проще, сбежать и сделать вид, что он вовсе не работает тут, просто мимо проходил.       Но всё напрасно. Как бы не старался Нил прятать голову, они сталкиваются взглядами. Снова. Холодная пустота против зашуганного пожара. Нил замирает всего на секунду, но тут же возвращается в свой темп. Они друг другу даже не знакомые, ему незачем подходить, ведь так?       Выглядишь плохо, чувак.       Нил уверен, что сейчас выглядит ещё хуже. Кажется, Эндрю и вовсе его не запомнил, судя по тому, как он говорил. Словно видит его первый раз в жизни. Всё это бесит, Нил так сильно не хочет разбираться с этим прямо сейчас. Он просто хочет забиться в угол своей кровати и проспать хотя бы часов пять, если он правильно рассчитал время до своего будильника.       Джостен замечает краем глаза (он точно не наблюдал за ним), как Эндрю садится в машину. Отлично, он точно доберется до дома раньше него. И как бы обидно это не было, Нил рад. Минус ещё одна внезапная встреча. На сегодня все лимиты исчерпаны.