Спаси меня

      — …ки, — слышу отдалённо чей-то голос, — Ви… … лы… …ня, — голос громче доносится до ушей, но я не могу связать слоги в целые слова.       Слух улавливает монотонный писк где-то сбоку, он раздражает и нервирует меня. Хочу тишины и не чувствовать тяжести тела, которая с каждым его сотрясением всё больше и больше чувствуется мной.       — …ки, т… слыш… …ня, — перед глазами возникает рыжее пятно, в котором я угадываю чью-то макушку. Мой братик. Зачем он здесь и чего хочет от меня?       Хочу что-то сказать, но снова выходит лишь болезненный стон. Слышу его и пугаюсь себя сама.       — Я сей… по…жди, Ви… — Ади отпускает мою руку, и я выдыхаю. Слышу тяжёлые шаги, переходящие на бег. Хлопнувшая дверь. Крик моего брата, зовущий кого-то по имени.       Пытаюсь абстрагироваться от этого шума. От раздражителей, которые слишком болезненно сказываются на моём самочувствии. Ничего не выходит. А через… даже не знаю сколько, дверь снова хлопает, и я пытаюсь разобрать какофонию нескольких голосов. Вроде снова Ади. Женский голос, принадлежащий Мими. Кажется, она плачет. Что же с ней такое? А… со мной?       — Мисс Уокер, — улавливаю более жёсткий голос, который велит всем замолчать и выйти из палаты. — С пробуждением! — он, кажется, рад. — Я доктор Фликентон.       Пытаюсь уловить суть его слов, заставляю голову повернуться к предполагаемому местонахождению пришедшего мужчины и с трудом, но открываю глаза.       — Отлично, мисс Уокер! Сейчас вы на стадии выхода из коматозного состояния, — как-то слишком бодро и уверенно он звучит. Пытаюсь осознать смысл сказанного им. — Не пытайтесь сейчас понять всё разом, вам требуется время, и мы дадим вам его. Сейчас вам нужен покой, а нам ваши изменившиеся наконец-таки показатели. Друзья, как и всегда, смогут посетить вас уже в ближайшем будущ…. — не дослушав, вновь резко погружаюсь в сон или… это обычный обморок?       В следующий раз пробуждение не было таким болезненных и трудоёмким. Ко мне словно возвращалась чувствительность, хотя последнее, что я помнила — вечер после клуба, а затем чудовище в лице босса фамильи, который пришёл за мной. А сейчас, по ощущениям моего затёкшего тела, я провела в постели не один день. Смутно помню, что слышала чьи-то разговоры. Кто-то говорил именно со мной.       Вот и сейчас за окном смеркалось, в плате был выключен основной свет, а солнце почти зашло за горизонт. Я приоткрыла глаза и уловила тёмную фигуру, сидящую неподалёку в кресле. Думала, мне снова кажется, а моргнув несколько раз и не развидев его, испугалась. Собрав все накопленные силы, я, насколько мне позволяло моё неподатливое и словно окаменевшее тело, попыталась отползти к дальнему краю койки и забиться в её углу, накрыв своё тело покрывалом чуть выше шеи. Мужчина тут же поднялся, заметив движение с моей стороны, и пошёл на меня. Я не видела ножа, но, быть может, на этот раз он припас для меня пистолет? Я не хотела гадать и думать об этом, как и о том, смогла ли бы я в случае чего обороняться от него. Поэтому я закричала со всей силы, на которую только была способна в этот момент. Он остановился, а я продолжала звать на помощь. Вскоре появилась медсестра, а я всё не отрывала взгляда от человека, стоящего передо мной. Как только последнее эхо крика поглотили стены, я надрывно закашлялась, задыхаясь то ли от нехватки кислорода, то ли от его переизбытка в собственных лёгких.       — Вики, — чуть слышно произнёс он. От его внезапного обращения волосы на затылке неприятно зашевелились, пытаясь встать на дыбы. А по телу прошла рябь мурашек от липкого страха перед ним. Хоть голос мужчины и показался мне поникшим, словно сострадательным… но что именно он вкладывал в моё имя, произнося его после всего того, что он сделал со мной? Что именно ему было нужно у меня в палате, если от его рук я и так пострадала достаточно?       — Мистер Денница, думаю, вам стоит выйти отсюда, — пришедшая женщина довольно миролюбиво попросила его покинуть мою палату, а я не понимала почему к убийце здесь так приветливо относятся. — Мисс, — уже обращается ко мной, — вы кричали. У вас что-то случилось? — обеспокоенность в её голосе заставила меня задуматься о её словах. Кажется, каких-то серьёзных проблем и беспокойств я в данный момент не испытывала, за исключением нежелания говорить с кем-либо и двигаться. Поэтому я просто отрицательно помотала головой и вновь попыталась лечь в постели, с чем мне и помогла медсестра.       В своё следующее пробуждение я увидела того же мужчину, представлявшемся мне лечащем доктором. Находясь в достаточно осознанном состоянии, я чётче уловила его слова касаемо моего пребывания здесь. И если вначале я решила, что он принимает меня за дуру, ведь мог же Денница со своими безграничными связями поместить в психушку неугодную ему девушку, ведь так? То позже я поняла, что его история более чем правдива. Речь шла о моём месячном пребывании в данной палате после получения черепно-мозговой травмы в результате нелёгкого удара моей головы о камин в том злополучном ресторане в парке Палмер. К плачевному состоянию добавилась асфиксия, вызванная грубыми руками Денницы. И вуаля — кома первой степени, в которой я пробыла этот месяц. Что самое жуткое — пока я телом пребывала в коме, лёжа в этой палате, моё сознание проживало собственную жизнь в чёртовой квартире, в которой произошли страшные события злополучным, как оказалось, ненастоящим вечером. И… я согласилась поверить в это, но ту боль, те переживания и преследования, всё это, испытываемое мной на протяжении месяца, я не могла исключить из собственной жизни и повреждённого сознания. Что это было, если не предупреждение или возможное развитие скорых событий? Я боялась. Боялась человека из сна, человека, который даже здесь появлялся с непонятными для меня целями.       Мое спутанное сознание, как одно из последствий комы, приводило в ступор и некий ужас. Ведь поверить на сто процентов я доктору не могла… Так как он мог быть подкуплен, мог наговорить мне чего-угодно, а я, как наивная дура, запросто поверила бы в это. Но я пыталась отличить реальность от собственного разыгравшегося вымысла, и пока это выходило, мягко говоря, не очень успешно. Доктор Фликентон говорил, что в моём состоянии, а именно после, так сказать, «пробуждения», очень возможны помутнения в сознании, а также его спутанность и всяческие заблуждения, которыми меня наградил собственный мозг, пока я боролась за жизнь.       В перерывах между процедурами по восстановлению речевых функций и моторики тела и пальцев рук я молчаливо наблюдала за своими посетителя, пока что не имея должной возможности заговорить. Доктор говорил, что это одно из последствий комы и что вскоре моя нечленораздельная речь восстановится до былых навыков и я ещё запою. Меня это порадовало, хотя я тут же замотала головой, пытаясь показать, что я в пении полный ноль.       Реабилитация, длившаяся уже месяц, отнимала все мои силы. Иногда ночью, когда мне снился один и тот же страшный сон, я просыпалась от жуткой судороги, охватывающей мои ноги. Порой с явной болью скручивало и руки, тогда я пыталась свернуться в клубок и, прижав своё тело и конечности друг к другу, тихо переносить одолеваемую боль. Чаще всего после всех выполненных процедур наступала пора апатии, которая сопровождалась головными болями, которые, к слову, аналогично всем последствиям комы, которые перечислял доктор Фликентон, была распространённее всего. Он говорил ещё что-то о депрессии и агрессии, но пока что я этого не ощущала. И была искренне рада за себя.

~~~*~~~

      Пока Денница решал дела фамильи и наводил порядок в городе, который в один трагический день лишился одного из действующих владельцев, брат Вики, Ади, как только поправился, тут же решил незамедлительно действовать и попытаться наладить жизнь сестры.       Вероятно, подросток всю жизнь будет стыдиться того, что сказал на эмоциях самому близкому и родному человеку. Разозлившись на неё за тайну, которую скрывала о себе, не говоря о реальной работе, она ни на шутку рассердила его. А тем более, когда об этом говорил Агарес, не скупясь на различные прилагательные, звучащие с её именем, он вообразил себе самое страшное и грязное. Парень, пребывавший всё это время на эмоциях, не смог в нужный момент совладать с ними, поэтому обрушил на сестру свои претензии. Он перегнул, без сомнений. Но, к сожалению, он понял это намного позже. Не тогда, когда увидел дрожащую спину сестры, которая удалялась от него прямиком на выход из парка.       Он был зол на неё и, находясь в раздрае, не придумал ничего лучше, чем согласиться на слишком настойчивые уговоры Агареса на лёгкую подработку. Он не знал, во что его втягивают. Не понял, что его кинули с товаром, который необходимо было доставить важному человеку. А когда через пару дней сестра оттаяла, как подумал он, и позвонила ему, он опешил и не нашёл правильных слов, когда она сообщила о счётчике, который им поставили из-за его провала. Ади испугался. Он боялся, что из-за его глупости и поспешности может пострадать Вики. Но когда к нему в приют заявился сам босс одной из фамилий, вначале он напрягся, а потом чуть успокоился, поняв, что тот решил его оплошность с товаром.       И вроде бы должно было всё наладиться, он собрался в ближайшее время встретиться с сестрой, дабы вымолить её прощение и сказать, насколько он был не прав и что ему совершенно не важно, кстати, так и есть, кем она и где работала.       Но уже на следующий день какие-то люди пришли за ним прямо в приют, к нему в комнату. Вырубив парня, его привезли куда-то и затолкали в тёмную комнату. Долго били и издевались, завершив это лёгким ножевым ранением в живот. Парень держался из последних сил и слышал смешки солдат и звук затвора фотоаппарата. В следующий раз он открыл глаза, когда его тащили по коридору. А потом он увидел свою сестрёнку. Попытался подняться и поприветствовать её, но не смог. Перепуганная Вики пыталась уложить брата обратно на диван и хоть как-то облегчить его боль.       В итоге парень очнулся уже в госпитале города Чикаго. Узнав у медсестры о посетителях, она лишь в отрицании помотала головой. Нахмурившись, Ади пытался понять и вспомнить, почему Вики не приходит его проведать. А ещё через пару дней к нему всё-таки пришли посетители — мистер Денница с парой солдат.       Из непродолжительного и не совсем приятного разговора он понял, что сестра пострадала. И что виноват в этом Денница, который, по-видимому, принимал на себя всю участь случившегося. Подорвавшись с койки, Ади хотел тут же побежать к сестре, когда его придержали и уведомили, что пока этого сделать не получится. Парень злился и не собирался спускать Деннице это с рук.       И как только парня выписали, Ади решил хоть как-то поспособствовать новой жизни сестры. Он понимал, что самолично уволить сестру из стриптиз-клуба не получится, поэтому необходимо было разгрузить её финансовое обременение. И ничего не придумал лучше, как устроиться на приемлемую работу. После учёбы в приюте парень отправлялся в центр города, на набережную близ парка Лейкфронт, где в детстве только лишь по воспоминаниям и рассказам сестрёнки Ади знал, что они часто гуляли там с семьёй. Там он отрабатывал вечерние смены, в выходные задерживаясь, либо приходя пораньше. Ади выходил на замену другим официантам, дабы заработать больше денег и скопить на жизнь им с Вики. То, что сестра вскоре поправится, он не сомневался. Через день, через два он посещал больницу, где проводил время с сестрой, сидя около её койки и говоря с ней о работе и людях, которые встречаются у него в кафе за продолжительную смену. Он часто просил у неё прошения и винил себя в своей непосредственности и непослушании. Клялся, что больше не будет совершать опрометчивых поступков и никогда не свяжется с плохими людьми типа Агареса.       Иногда, когда вечерние часы приёма посетителей завершались, и Ади уже уходил, он замечал во дворе знакомый автомобиль босса фамильи, присутствие которого не могло не выводить из себя. Его жутко злило нахождение и участие в жизнеобеспечении Вики всем необходимым именно Денницы. Хотя и понимал, что если не он, Ади и не знал бы, чтобы делал и как обеспечивал бы жизнью и хотя бы простой палатой сестру. Ведь страховка студентки не покрыла бы тех расходов, которые уже набежали за содержание личного врача, медсестёр и персональной палаты. Следовало отблагодарить Денницу, но парень жутко злился и ненавидел его, ведь только тот был виноват в произошедшем.       С этими мыслями, спустя три недели после его выписки, Ади, выходя из больницы, столкнулся в дверях с одним из солдат, следом за которым шёл сам босс. Гнев вспыхнул в нём, и парню ничего лучше не пришло в голову, как толкнуть мужчину в грудь, оттеснив тем самым от дверей больницы. Не ожидая этого, Денница отошёл назад на несколько шагов, а солдат, увидевший это, тут же достав пистолет, направил его на парнишку. Но тот даже не повернулся на звук щелчка предохранителя. Храбрый, — вновь подумал Денница, улыбнувшись. Даже взять Бонте, который, прикрываясь солдатами и охраной, выставив впереди молодых брата и сестру, был куда трусливее, чем младший брат Вики, которому, казалось бы, нет дела до солдата, который навёл на него ствол. До других солдат, медленно подходивших к ним, окружая, тем самым предупреждая, что одного лишнего движения будет достаточно для его смерти. И что самое удивительное — Ади не боялся ни Люция, ни пистолета, направленного на него.       — Какого хрена ты здесь? — не желая церемониться с Денницей, начал парень. На что собеседник лишь ухмыльнулся. — Зачем ты отравляешь ей жизнь? Не видишь, она и так на волоске? — кричал он. — Хватит приходить, хватить ошиваться рядом с ней! Ты только губишь её. Ты…       — Если я уйду, ты возьмёшь на себя всю ответственность? — невозмутимо спросил Люций, перебив Ади.       — За что?       — За жизнь сестры! — грозно отозвался он. Ждал, пока парень сообразит и ответит, но тот не спешил, нахмурившись и, видимо, продумывая ответ. — Считаю, что нет. Ты слишком юн, неопытен и… — он замялся, — также наивен, как сестрица, — поддел его Денница.       — Да пошёл… — Ади не договорил из-за того, что почувствовал холодный ствол собственным затылком и всё-таки прикусил язык.       — Осторожнее, Ади! Не будь так уверен в своей неприкосновенности, — предостерёг Денница. — Если ты думаешь, что, являясь любимым и единственным братцем девушки, которая не безразлична мне, я пощажу тебя, то ты ошибся. Это последнее предупреждение, которое я дают тебе, позволяя вести разговор со мной в таком тоне. Пойми же, что подстроить твою смерть в тот самый день будет проще простого… И девушка никогда не узнает, что ты был около неё, ведь и не вспомнит потом… всего этого. Я повторю вопрос ещё раз: ты возьмёшь на себя всю ответственность?       — Да, — ни минуты не сомневаясь, произнёс парень. — И… она выживет.       — Правда? — слишком наигранно удивился мужчина. — Где ты возьмёшь деньги? Если я уйду, то испарятся и врачи со всей необходимой аппаратурой. Ты будешь собственноручно подавать кислород в её лёгкие? Может, ты оплатишь реабилитацию, которая потребуется ей, как только она придёт в себя? — Ади, нахмурившись, смотрел на Денницу, потупив взгляд в пол.       — Я найду работу!       — А надо бы уже что-то заработать, парень! — в той же манере ответил Люций и вздохнул, посмотрев на часы. Время близилось в восьми вечера, а сил стоять на ногах уже не было. Хотелось отдохнуть или хотя бы выдохнуть. Взять перерыв в его непрекращающейся работе и просто посидеть. Посидеть, умиротворённо наблюдая за девушкой, лежащей в коме. — Ты отнимаешь моё время. Если ты действительно решил погубить сестру лишь из-за своей неприязни и откровенной глупости, то пожалуйста. Всё в твоих руках. Но вот переживёт ли она… вернее, выживет ли… — чуть подумал, — восстановится ли должным образом и… Ах да, куда ты её поселишь, когда её выпишут. В квартире, снимаемой Сатаном, где она не появлялась месяц? Подумай, у тебя есть минута, — прищурился Денница и взглянул на солдата, кивком головы приказывая убрать ствол и отойти подальше. — Ну! — потребовал он.       — Не разбейте ей сердце, — в смятении произнёс Ади и, толкнув Денницу плечом, пошёл своей дорогой.       Денница обернулся и кивнул ему, мысленно приказывая себе во что бы то ни было держаться в рамках приличия и оберегать девушку любой ценой.