We Soaked Our Hearts in the Rain

Во время бега от холодного воздуха покалывала кожа. На университетском стадионе не было ни единой души, что не могло не радовать. Однако вместе с тем чистое небо давило на Бена своей необъятностью — словно он был один в целом мире, а не только здесь и не только в этот момент. Перейдя на шаг, Бен засунул пальцы под шапку и почесал лоб. Чтобы успокоить быстро бьющееся сердце, он глубоко дышал. От того, что в последний раз бегал довольно давно — несколько месяцев назад, — выносливость его оставляла желать лучшего. Последнее время Бен был сам не свой. Но лишь вдали ото всех он понял, какой беспорядок был в его голове, и, несмотря на одиночество, почувствовал свободу, к которой давно стремился. А всего-то нужно было побыть одному, перестав выяснять отношения с родителями, продолжавшими настаивать на своем, и пытаться сохранить дружбу с Кайдел, которая не стремилась к тому же. Без По и Хакса, разъехавшихся по домам на время зимних праздников, тоже стало легче. Крайне редко они сходились во взглядах и были слишком разными, чтобы стать друзьями. Оттого общение с ними было утомительным. Бен ясно ощущал, как менялся рядом с ними — словно надевал маску, просто чтобы они не лезли ему в душу со своими вопросами и раздражающим невежеством. По привычке он сунул ладони в карманы спортивных штанов в поисках сигарет, которых там не было, и поморщился, осознав, насколько же стал от них зависимым. Если бы его старый тренер из школы узнал, то загонял бы так, что Бен потом не смог бы рук поднять. Странно, но он скучал по этому — по противному звону свистка, по крикам и грубым насмешкам мистера Серкиса. Вся команда ненавидела его, но всякий раз восторгалась им, когда он приводил их к очередной победе. Не только из-за этого Бен хорошо помнил своего тренера, но из-за того, что тот говорил ему, что он может получить полную стипендию в лучшие вузы страны. Мистер Серкис до последнего дня настаивал на том, чтобы каждый из команды хорошо подумал о своем будущем. Стоя на пустом стадионе, Бен как наяву видел те дни, когда играл в школе. В те моменты он ощущал себя частью чего-то важного. Но, стоило ему посмотреть на трибуны, это чувство ускользало. В последние разы Лея не приходила на игры, тем более на те, на которых присутствовали представители университетов, оценивавшие игроков, в том числе и его. Хан, правда, появлялся, но уходил сразу после. Родители не хотели, чтобы он связывал свою жизнь со спортом. От матери звучало неизменно всего два аргумента: «Это опасно! Сколько травм тебе еще нужно получить, чтобы ты успокоился?» и «В университет нормальные дети идут получать образование, а не играться с мячами. Ты думал, что будет с твоей успеваемостью? Скажи спасибо Люку, что он помогает тебе подчищать хвосты! В университете некому будет этого делать. Хотя бы думал, что было бы с оценками, если бы не он?» Тем временем отец становился наблюдателем их споров. А когда Лея обращалась к Хану в поиске поддержки, он ожидаемо соглашался с ней: никогда и ни при каких обстоятельствах не возражал. С тех пор как Бен уступил матери, жизнь превратилась в хаос: окончательно перестала ему принадлежать. Может, сейчас он бы не чувствовал себя так паршиво, если бы и дальше играл? Даже если бы в конечном счете Бен рано оставил спортивную карьеру, заработав серьезную травму или столкнувшись с обычным выгоранием, или просто не найдя успеха на этом пути, — хотя бы недолго он мог стать частью того, что было способно сделать его счастливым. Бен вернулся в общежитие, что быстро стало пустым. В отличие от остальных, он не торопился домой и всерьез раздумывал над тем, чтобы остаться в кампусе. Да только делать здесь было нечего. Поднявшись на свой этаж, Бен замедлился, когда увидел у двери в их с По комнату девушку. Сначала он подумал, что это Рей. Однако, стоило ей обернуться на шум шагов, Бен почувствовал вкус разочарования. Уперев руки в бока, на него посмотрела девушка с раскосыми глазами. Бен пробежался по ней изучающим взглядом, пытаясь вспомнить, не была ли она одной из подружек По. Стоило же подойти ближе, как девушка перегородила ему дорогу в комнату. Ее движения были расслабленными, но по тому, как зло и высокомерно она смотрела, Бен быстро смекнул, что спокойной она только казалась. Он сделал шаг назад и посмотрел на девушку в ожидании, что она скажет хоть что-то. — Бен Соло? — Да. Следом произошло то, что Бен меньше всего ожидал получить за свой безобидный ответ, — она отвесила ему звонкую пощечину, отчего голова его дернулась в сторону. Ошеломленный, он невольно приложил ладонь к щеке. От удара кожа защипала: Бен поморщился. Немного погодя, потерев место, что болезненно пульсировало и горело, он отнял руку от лица и снова обратил взгляд на девушку. И хоть глаза его пылали гневом, тот не был сравнимым с тем, который исходил от нее. — Надеюсь, у тебя была пиздец какая веская причина сделать это. — Ты сломал ей жизнь! — выкрикнула девушка, едва сдерживая злость, от которой ее слегка затрясло. — Она не может даже себе обеспечить будущее. Как она сделает это для твоего ребенка?! — Что? — Бен удивился искренне, с оттенком злости, которая никуда не делась, а только усилилась, только он пришел к мысли, что незаслуженно заработал пощечину, предназначенную даже не для него, а для кого-то другого. — Ты меня, должно быть, перепутала… Девушка усмехнулась. — Я сестра Рей, — перебив, сказала она, чем ввела его в ступор. Посчитав, что Бен не понял, о ком ему говорят, Пейдж стала описывать: — Одного роста со мной. Худая. Каштановые волосы, зеленые глаза. Веснушки. — Не увидев в его глазах узнавания, она разозлилась сильнее и громким голосом обвинила: — Ты ее даже не помнишь! Все, что он смог сказать, было: — Вы не похожи. — Мы с ней из одной приемной семьи, гребаный ты кусок дерьма. Бен не обратил внимания на оскорбление, будто бы не услышал. Весь его гнев на сестру Рей мгновенно схлынул. — Она… беременна? Закатив глаза, Пейдж не без осуждения покачала головой. — Слушай, делай что хочешь. Занимай у друзей, умоляй помочь родителей или бери кучу смен на работе, да хоть укради — мне дела нет! Но достать деньги для Рей. Ты ведь не собирался в ближайшем будущем становиться отцом? Решить эту проблему и в твоих интересах тоже. Растерявшись, Бен промолчал, и Пейдж ушла. После этого он прислонился к стене и скотился по ней вниз, сев на пол, достал из кармана штанов телефон, на котором сразу же высветились пропущенные вызовы от матери и новое сообщение от Кайдел. Он нашел в контактах нужный номер и открыл переписку, в которой последние сообщения были его. С тех пор как Бен виделся с Рей в последний раз, прошло немало времени, однако она ни разу ему не написала. Воспоминания о ночи, которую они провели в братстве Даррена, были обрывочны и туманны — смех, поцелуи, стоны… Единственное, что Бен хорошо запомнил, было то, как Рей спала в его руках. Он не давал себе отключиться, пускай после травки и целого дня, проведенного в суматохе, нещадно клонило в сон. Но Бен не собирался засыпать, пока Рей была с ним в доме, полном парней; думал, проснется и они дойдут до общежития, а она до самого утра так и не открыла глаза. Он не решился потревожить ее. Когда Даррен поднялся к себе, Бен включил телевизор, убавив на том звук, лишь бы сосредоточиться хоть на чем-то. Гудки не кончались. Бен держал телефон у уха, упершись локтями в колени, прижимал пальцы свободной руки ко лбу. — Ну же, ответь, ответь… — бормотал он. Набрав номер Рей в четвертый раз, Бен получил сообщение, что абонент временно недоступен, и просьбу перезвонить позже. Хотя они не говорили последние четыре недели, он все равно оплатил ей связь. Она могла в любой момент набрать его или — раз не хотела говорить — написать, рассказав обо всем самой, а не посылать сестру. Когда Рей только перестала отвечать на сообщения, Бен решил, что она была наказана за то, что провела ночь не дома. Но это продолжалось слишком долго. Со своим упрямством Рей бы нашла способ дать о себе знать, даже если бы у нее отняли телефон. В конце концов она знала, где его найти, — приехала бы, как делала это всегда. Тогда-то он и пришел к мысли, что дело могло быть вовсе не в ее строгих родителях. Сама Рей затаила на него обиду. Бену было неспокойно: он не мог выкинуть из головы то, что сказала ее сестра. Сжав телефон в руке, поднялся и достал ключи от комнаты. В школах еще несколько дней назад начались выходные, а это значило, что Рей или проводила время с друзьями, или была дома с семьей. Чтобы освежиться после пробежки, Бен принял душ и переоделся. Чем больше он думал о возможной встречи с родителями Рей, тем сильнее переживал. Какова была вероятность, что они знали? Рей могла рассказать только сестре. Садясь на автобус, Бен понадеялся, что они с ней пересекутся на улице и ему не придется стучаться в дверь дома ее родителей. «‎Приемных родителей»‎, — он мысленно поправил себя. Все то время, что они были вместе, Рей толком о себе ничего не рассказывала. И она отмалчивалась, когда он задавал вопросы о ее жизни, в том числе о родителях. Он даже не знал, с кем она дружит, как не знал о ее сестре. Из всего, чем Рей могла с ним поделиться, она рассказала лишь о своих проблемах с успеваемостью. Должно быть, для большего они не были достаточно близки. Конечно, Бен тоже не отвечал на вопросы Рей, но только потому, что не хотел впутывать ее в свои проблемы. За последнее время с ней одной он был искренним. Был собой. Бен не спешил, подходя к дому, где, как он знал, жила Рей. Некоторое время он стоял на улице, но никто не появлялся. Изредка проходившие мимо люди — наверное, соседи — с подозрением поглядывали на него, потому стоило или уйти, или наконец постучаться. Собрав всю волю в кулак, Бен все же решился на последнее. Еще перед тем как он занес руку, от волнения его одолела внутренняя дрожь. Ему открыла дверь женщина с аккуратно собранными белокурыми волосами и ясными голубыми глазами. — Добрый день. Чем я могу вам помочь? — Меня зовут Бен. Я… Простите за беспокойство. — Он посмотрел за ее плечо, но никого не увидел. — Мне нужно поговорить с Рей. Женщина не удивилась, напротив, окинула его взглядом, словно точно знала, кто перед ней стоит и по какой причине. — Под моим присмотром. Он кивнул, а когда она пустила его внутрь, спросил: — Как я могу к вам обращаться? — Миссис Кеноби. Бен бегло осмотрелся, последовав за ней в гостиную. — Ваш муж дома? — Нет, — ответила миссис Кеноби и поспешила добавить: — Но он скоро будет. Сейчас они с девочками на катке. Она попросила его подождать, а сама поднялась на второй этаж. В доме приятно пахло свежей выпечкой и хвоей: в гостиной стояла живая елка, украшенная с особым усердием. Осматриваясь, Бен не нашел семейных фотографий. Услышав на лестнице шаги, Бен обернулся. Он замер, увидев Рей, которая при виде него широко распахнула глаза. Миссис Кеноби встала рядом, между тем поглядывая то нее, то на него. Столкнувшись с Беном взглядом, Рей опустила глаза. Она неловко растягивала рукава своей водолазки, нервно кусала губы и ни на кого не смотрела — одним словом, вела себя как провинившийся в чем-то ребенок. Когда молчание затянулось, миссис Кеноби шумно вздохнула. — Я хочу попить, — внезапно произнесла Рей, взглянув на нее. — Сок. — Налью апельсиновый. Хорошо? — Хорошо. Миссис Кеноби не спешила оставить их. — А ты что-нибудь будешь? — Она обратилась к Бену. — Нет. Спасибо… миссис Кеноби. Стоило той скрыться на кухни, Рей хмуро посмотрела на Бена. — Что ты здесь делаешь? — голос ее был резок, но она постаралась быть тихой, чтобы миссис Кеноби не услышала. Несмотря на то, что становилось жарко, Бен не снимал пальто по той же причине, по которой остался стоять в центре гостиной. Ему нужно было услышать все от Рей — и только. Он не собирался задерживаться и отягощать своим присутствием выходные дни в доме этой семьи. — Твоя сестра приходила ко мне. — Пейдж? — Рей скрестила руки на груди. — И что? Бен посмотрел в сторону кухни, прежде чем негромко произнес: — Сказала, ты беременна. — И что? — Рей повторила дерзко, точно бросала ему вызов. Ее поведение неприятно удивило его. — Ты собиралась мне рассказать или это была твоя идея? Хотела, чтобы я передал через твою сестру деньги на аборт? Оторопев, Рей не ответила, и Бен с досадой хмыкнул. Его взгляд медленно скользнул по ней. Волосы Рей были собраны в низкий хвост, несколько выбивающихся прядей — убраны за уши. Черная водолазка обтягивала ее острые плечи и маленькую грудь, живот, а мешковатые штаны скрывали изгибы бедер. Рей не выглядела беременной, оттого мысль о том, что она могла носить его ребенка, казалась странной. Посмотрев на ее вязаные серые носки в красную полосочку, Бен задумался. У него были деньги — не так много, как хотелось бы, но на аборт должно было хватить. С тех пор как родители перестали помогать финансово, он старался тратить меньше из того, что осталось. Машину они тоже забрали, потому больше не приходилось ее обслуживать — а это своеобразная экономия. Бен мало думал над тем, что будет делать дальше, но понимал, что если Лея не изменит своего решения, то после праздников ему придется устраиваться хотя бы на подработку. — Если тебе нужны эти деньги, ты могла прийти ко мне, а не посылать сестру, — сказал он. — Думаешь, я бы отказал тебе? — Я не посылала ее! — возмутилась Рей. — Это Пейдж лезет, куда не просят. Будто я без нее не разберусь! Бен нахмурился, и она, заметив это, постаралась успокоиться. — Поэтому ты здесь? Потому что Пейдж тебе рассказала? — Да. Рей огорченно поджала губы. Вернувшаяся миссис Кеноби протянула ей стакан с соком. Тот был оставлен после первого же глотка, сделанного Рей. Приложив ладонь ко рту, она вернула стакан Сатин, внимательно наблюдавшей за ней вместе с Беном. Когда Рей, отклонившись от руки миссис Кеноби, поторопилась наверх, то едва не споткнулась. Бен невольно дернулся вперед, хотя это никак ей не помогло бы: он стоял слишком далеко. — Осторожнее, Рей! — воскликнула Сатин. Вскоре они услышали, как хлопнула дверь в ванную. В наступившей тишине, оставшись с приемной матерью Рей наедине, Бен почувствовал себя неуютно. Краем глаза он увидел, как та поставила стакан на журнальный столик и повернулась к нему. — Не хочешь присесть? — спросила Сатин. Он не стал отказывать. Бен сел в кресло, миссис Кеноби — на диван. Когда их взгляды встретились, он неловко прочистил горло. — Рей упала в обморок в школе. — Сатин слегка улыбнулась, сказав: — Так мы и узнали, что она носит ребенка. — Она упала в обморок из-за… — подбирая слова, Бен бросил взгляд в сторону лестницы, — из-за того, что в положении? — Доктор в больнице посчитал, что это был голодный обморок. — Почему? — У Рей небольшой дефицит веса. Наверное, потому что она привередлива в еде и может пропускать целые приемы пищи. — Миссис Кеноби пожала плечами и после недолгого молчания продолжила: — Сейчас я лучше слежу за ее питанием, но пару дней назад из-за тошноты она снова стала есть хуже… Мы с моим мужем делаем для нее все, что в наших силах. Но она не желает этого видеть. Ей проще считать нас врагами и искать утешение… у незнакомцев. На последнем слове Сатин многозначительно посмотрела на Бена. — Мне жаль, — ответил он. Миссис Кеноби поднялась, и Бен тоже, поторопившись спросить: — Могли бы вы разрешить Рей сходить со мной… куда она захочет? Сатин с сомнением посмотрела на него и покачала головой. — Я накормлю ее и верну домой, — пообещал он. — Мой муж работает в департаменте полиции, — произнесла миссис Кеноби, на что Бен кивнул, безмолвно дав понять, что услышал ее. — И она должна быть дома до того, как на улице стемнеет. — Спасибо. Меньше чем через полчаса они стояли на остановке в ожидании, когда прибудет автобус. В преддверии Рождества тот ходил еще реже, чем обычно. Отойдя от Рей на несколько шагов, Бен закурил. Свежевыпавший снег, сверкая под нежными лучами солнца, мягко хрустел под подошвой его тяжелых ботинок. Сделав затяг, Бен обернулся на Рей и встретился с ней взглядом: привычно пряча руки в карманах куртки, она внимательно наблюдала за ним и, пойманная, не потупила глаза. — Где твоя машина? Повременив с ответом, Бен медленно выдохнул дым. — У меня ее больше нет. — Почему? — Родители отобрали. — Как и она, не отводя взгляд, он склонил голову набок. — Что, с машиной я нравился тебе больше? На его губах появилась усмешка. Между тем Рей нахмурилась. — Нет, — угрюмо пробормотала она. Бен поднес сигарету ко рту, бесстрастно следя за тем, как Рей топчется на месте, от скуки ковыряясь носком ботинка в снегу. Они больше не говорили. Когда к остановке подошла пожилая женщина, а еще через несколько минут двое подростков, Рей отошла от них и встала ближе к Бену, который, давно докурив, остался стоять в стороне. Она поежилась, приподняв плечи, уткнулась носом в воротник куртки. — Тебе холодно? Рей слабо мотнула головой. И хотя Бен не поверил — она ведь была мерзлячкой, — не стал ничего предпринимать. Все между ними быстро стало странно. Он не знал, желала ли Рей его прикосновений, как не был уверен в том, что все еще сам хотел ее касаться. В автобусе она села у окна, а Бен — рядом с ней. Рей глядела на усыпанные снегом улицы и украшенные к Рождеству дома. Тем временем Бен рассматривал ее, воспользовавшись тем, что она не замечала этого, — а быть может, она только делала вид. Рей выглядела так же, как и всегда, но ощущалась другой. И чем больше времени в этот день они проводили вместе, тем сильнее становилось это чувство... Доехав до центра города, они зашли в приглянувшееся кафе. Внутри Бен стянул шапку и зачерпнул пальцами волосы. Он следовал за Рей: она выбрала дальний столик. Бен повесил свое пальто на свободный стул рядом и занял место напротив Рей, которая, в свою очередь, тоже сняла шапку и лишь расстегнула куртку, оставшись в ней. Через пару минут к ним подошла официантка и положила на столик две листовки — это было меню. Прежде чем отойти от них, она попросила дать ей знать, когда они будут готовы сделать заказ. После этого Рей не то, что не притронулась к меню, она даже не заглянула в него. И тогда Бен аккуратно подтолкнул к ней листовку. — Я оплачу, — сказал он. Ее ответ не заставил себя долго ждать: — Я не голодна. Не послушав Рей, Бен заказал для нее горячий шоколад и вафли. Для себя он взял американо. Дожидаясь заказа, они сидели в тишине. И не заговорили после. Обхватив чашку холодными пальцами, Рей лишь поблагодарила Бена, на что он рассеянно кивнул. Кафе было полупустым, и приглушенно звучали разговоры. Бен повернул голову, когда услышал рядом плач. Маленькая девочка — на вид ей было не больше пяти лет, — сидя на коленях матери, одной рукой утирала слезы, а другой показывала вниз на уроненное ею угощение. К ним поспешила подойти официантка, чтобы убраться. Бен услышал череду извинений и благодарностей, которыми та обменивалась с матерью девочки. Ребенок успокоился, заинтересовавшись волосами официантки: ее передние пряди были выкрашены в розовый цвет. — Разве мы не… — начал было Бен и мотнул головой, переведя взгляд на Рей. Он ненадолго замолчал. — Мы предохранялись. — Да. — Она вяло пожала плечами. — Наверное. — Наверное? Ты не уверена? Промолчав, Рей бросила на него странный взгляд. Она положила в рот кусочек вафли, запила уже остывшим напитком, а когда поставила чашку и взяла вилку, Бен снова нетерпеливо заговорил. — Мне нужно знать, Рей. — Знать что? — Она вскинула брови. — Ты уверена, что это… мое? Рей отпустила вилку, отчего та со звоном ударилась о тарелку, и, откинувшись на спинку стула, скрестила руки на груди. — Пойми, мы не виделись целый месяц, если не больше, и я… — И ты решил, что я встречалась с кем-то еще? — перебила его она. Бен отклонился от Рей, помрачнев. Злость всколыхнула сердце, забившееся резко, почти что болезненно. Ее слова, сказанные небрежным тоном, с легкой улыбкой, оказались намного хуже его мыслей. — Я не говорил этого. Рей поджала губы и опустила взгляд. — Хочу домой, — пробормотала она. А когда краем глаза увидела, что он собирается сказать что-то еще, то громко повторила: — Хочу домой. Бен вздохнул и, осмотревшись, привлек внимание официантки. Стоило им сойти с автобуса, как Рей заторопилась домой. Несмотря на свой широкий шаг, Бен не поспевал за ней, но и не пытался нагнать ее. Он намеревался проводить, пускай — очевидно — она того не хотела. Рей вбежала по ступенькам и постучалась в дверь, которую вскоре открыла миссис Кеноби. Пройдя мимо приемной матери, Рей даже не оглянулась на него. Бен приблизился к лестнице и переглянулся с Сатин. — Могу я навестить Рей… скажем, послезавтра? — вежливо спросил он. — Конечно. Бен благодарно улыбнулся. — Спасибо, миссис Кеноби. Было приятно с вами познакомиться. Сделав шаг назад и уже развернувшись, он услышал: — Это взаимно, Бен. А затем дверь закрылась.