Заклятые соседки

Рабочее время Морисса проводила в офисе за городскими проектами, и сегодня ей удалось освободиться пораньше. Пока ехала в авто, несколько раз набирала Аллу, но абонент, как и прежде, оставался вне зоны доступа. Признаться, она всерьёз начинала волноваться за пассию, исчезнувшую посреди ночи неведомо куда по её вине. Где живёт сестра Аллы, Морисса не знала, но у неё оставалась надежда, что подруга уже вернулась домой, а значит — не придётся её искать по всему Питеру. Ночная ссора выбила девушку из привычной колеи, но она всё никак не могла успокоиться и собраться с мыслями. «А любишь ли ты меня вообще?» — звучали слова любовницы горьким упрёком. И что самое удивительное — ей нечего было возразить. Голова её шла кругом, перечёркивая эти два года вместе. Она думала о другой. Та, другая — затмила все прочие мысли и фантазии, перемешала карты в привычном жизненном укладе девушки. Открывая дверь своим ключом, бессознательно она просила Космос, чтобы Аллы не оказалось дома. Так и есть. Морисса захлопнула дверь и сбросила у порожка глиняно-песочные, блестящие полуботинки-броги. Громко позвала: «Малы-ыш!», но ответом лишь звучали, размеренно тикая, механические часы на лаковой подставке в нише встроенного стеллажа. Она разделась до трусов и нательной майки, бросила одежду на спинку стула в прихожей и босиком пошлёпала на кухню готовить ужин. На скорую руку она потушила цветную капусту с болгарским перцем и отдельно поджарила мясные котлеты с морковью и луком. После трапезы Морисса открыла балконную дверь на кухне и, чтобы не смущать соседей, влезла в домашний костюм и вышла подышать сырым сентябрьским воздухом. Вот чёрт… а сигареты купить забыла. Она пошарила пустую пачку, обнаруженную на полочке тут же, и смяла её в руке, кидая в банку из-под консервы, обычно служившую пепельницей. Посмотрела вниз со второго этажа, опёрлась локтями на перила. Деятельные птицы переговаривались где-то там, в острых вершинах высоких елей невдалеке расположенного сквера с ухоженными клумбами и брусчатыми тропинками. Когда нападала хандра или на душе становилось неспокойно, Морисса всегда выходила на балкон и долго, медленно бродила взглядом по прохожим, вечерами неторопливо прогуливающимся в сквере. В кармане штанов едва слышно тренькнуло сообщение. Сняв отпечаток пальца, она прочитала на дисплее айфона: «Нам надо поговорить. Когда и где мы сможем увидеться?» Сообщение было от Рыбкиной. Помедлив с ответом, Морисса несколько раз стукнула костяшками пальцев по перилам балкона, и быстро настрочила ответ: «Где тебе будет удобно, на следующей неделе». Света жила с родителями и двумя младшими сёстрами, но всё равно чувствовала себя одинокой, никому не нужной, и Морисса, зная об этом, долго думала над тем, как бы её не ранить, но чётко дать понять, что точек пересечения между ними нет и быть не может. Рассеянно проведя рукой по короткому ёжику тёмно-каштановых волос на затылке, Чернова ушла с балкона, забыв на полке между цветами свой телефон. Освежившись в душе, она переоделась в широкие светлые брюки, заправила ремень, а поверх майки набросила синюю рубаху из гладкой, чуть мерцающей ткани и застегнула её на все пуговицы… Янита Петлицкая с работы пришла поздно — до последнего она, по просьбе руководства, разбирала бумаги, оставшиеся после Светланы Рыбкиной. Поджав одну ногу под себя, уставшая девушка сидела на полу гостиной, упёршись в сиденье дивана локтями, и во время чаепития болтала по телефону с мамой. — Нет, мамуль, я не собираюсь перерабатывать и хвататься за чужой участок, — уверяла она родительницу, — Лариса Матвеевна пообещала поскорее найти напарницу в турагентство. — Ты хоть перекусила чего-нибудь, как пришла? — Да, мамочка, я грела вчерашнюю солянку. — Ты меня не обманываешь, милая? — Нет, мамуль, ты же знаешь. От разговора её отвлёк дверной звонок. На секунду оторвавшись от динамика смартфона, Янита прислушалась — да, действительно звонят. — Погоди, мамуля… Там кто-то пришёл. Завтра я тебя наберу. Девушка нажала «отбой» и оставила телефон на спинке дивана, сложенного и заправленного пледом. В машинке тихо стиралось постельное бельё. Поднявшись на цыпочки, девушка заглянула в глазок. Бритый ёлочкой висок лишь на секунду мелькнул — и тут же всё погасло. Чернова закрыла ладонью круглое стёклышко с другой стороны двери. Только теперь Янита вспомнила, что соседка собиралась заскочить вечером. — Ждала меня? — переступая порог её квартиры, с лукавым блеском в глазах самонадеянно спросила Чернова, с попутным пристрастием оглядывая Яниту. — Представляешь, совершенно вылетело из головы, — разворачиваясь к ней спиной и ощущая её жгучий взгляд на своём затылке, отстранённо отозвалась девушка, про себя невольно поёжившись. — Что, твоя жиличка так и не вернулась? — Не-а! — А ты не особо-то и расстроилась, верно? — Как сказать... А тебе-то что с того? — Да мне вообще без разницы! Помнится, ты ни свет ни заря примчалась ко мне сегодня. И вот чего было будить в такую рань, если тебе на неё плевать? — Что, не выспалась? — Иди к чёрту, Чернова! — отмахнулась Янита, сделав вывод, что серьёзно с соседкой говорить невозможно. — Ты одна? — следуя за ней по пятам вглубь квартиры, осторожно поинтересовалась Морис. Чёрные, как дикая ночь, неумолимые глаза Петлицкой, обволакивающие светом далёких галактик, пригвоздили соседку холодным, полным демонических вспышек, насмешливым взглядом. — Не знаю как у тебя, а у меня тараканы не водятся. Так что одна. «За что ты меня так ненавидишь, ангел?.. Что я тебе такого сделала?» — читалось во взоре Мориссы, но вслух она заговорила не об этом. — А как же Рыбкина?.. Она ушла? — Ещё утром, Морис. Позвонить ей и вернуть на место? — уже скорее шутливо улыбнулась девушка, не сводя внимательного взора с физиономии Черновой, которая при последних словах сделалась немного напуганной. — Не стоит, сокровище. Это явно лишнее… Петлицкая резво отвернулась от неё, и тяжёлые белокуро-льняные локоны задорно подпрыгнули и бархатной массой улеглись по плечам, развеивая вокруг ещё влажноватый аромат свежести. Морисса догадалась, что девушка совсем недавно вышла из душа. Поток мыслей закружился в её голове, сбивая с толку, опьяняя сознание сладким омутом. Она ухватилась за одну из них: всё бы сейчас отдала, чтобы оказаться там, в душе, вместе с этой красавицей… — Как она хоть выглядела? — не оборачиваясь к ней, задала вопрос Петлицкая. — Кто? — не в силах отвести взора от её ладной фигурки в коротком халатике, с трудом выдохнула Чернова. Стиснув зубы, она потопила глубоко внутри своё наваждение, быстро собрала себя в кучу и вся выпрямилась. — Да книга. — Со строгой изящностью опустившись на колени в мягкий ковёр, Янита распахнула несколько нижних дверец серванта с полками и ящиками. — Ну такая… в зелёном переплёте. — Морисса подошла ближе и встала чуть позади соседки. Янита подняла к ней глаза, машинально пройдясь взглядом по её рослому и плечистому, довольно натренированному телу в безупречно сидящей на нём элегантной мужской одежде. Рука в кармане, вальяжная поза, с которой держалась гостья, изысканный аромат её необычной парфюмерной воды, подчёркнутая лощёность и чуть высокомерный, пристальный взор слегка напрягали Яниту. Она опустила глаза к книгам, тут же деловито уточняя: — А название, писатель? Чернова присела рядом с ней, на корточки. Не смогла скрыть ласковой, непроизвольно изменившей лицо, улыбки, когда их взоры невзначай столкнулись. — Джордж Оруэлл. «1984». — Ничего себе! — изумлению Яниты не было границ. Будто по новой она взглянула на приятельницу, которую никогда не воспринимала всерьёз. — А ты его хоть читала? — Пару раз было. Иногда, оглядываясь вокруг, вспоминаю старину Оруэлла. — Знакомое чувство… — с пониманием вздохнула Петлицкая. — Я тоже его читала, но в электронной версии. Даже не знала, что ты моей маме одалживала эту книгу. Она постоянно что-то читает: в основном, конечно, любовные романы или детективы. — Твои предки как-то в гости заходили, ну и она обратила внимание на эту книгу… Уж не знаю, дочитала ли… — А зачем они к тебе заходили? — Янита помнила, как дружили её родители с родителями Мориссы, когда те ещё были живы, и после смерти вторых продолжали, как могли, поддерживать общение с их дочерью. Сама Янита в этих соседских отношениях не участвовала, и никогда не интересовалась, что может ещё связывать её близких и эту девушку. Однако она обратила внимание, как неоднозначно отреагировала на её вопрос сейчас Морисса, как она немного замялась, закашлялась, прежде чем ответить: — Ну… заходили. Советовались насчёт инженерных коммуникаций в своём строящемся на тот момент доме… Я уже не помню подробности, ангел… Более внимательно, чем обычно, Петлицкая посмотрела в её глаза, хотя это далось непросто: Чернова всячески уходила от зрительного контакта, что было в принципе ей не свойственно. «Интересно, что это с ней, что она так… смутилась при упоминании моих родичей? Разве их может что-то связывать? Или я чего-то не знаю?» — подумала про себя девушка. Вслух она сказала: — У тебя есть от меня секреты? Пожав плечами, Морисса едва спрятала улыбку, поспешно сведя брови на переносице. — Да нет… ты о чём, Яниша? Обычный визит вежливости твоих родных. Они у тебя замечательные, добрые… Я ведь теперь совсем одна, а они вот заходят иногда… Заходили до переезда. Её отговорки показались Петлицкой неубедительными, но она решила больше не заострять на этом внимания. Потом родных порасспросит, наверняка они прольют свет на дела, которые связывают их и соседку. Вместе они склонились над книжными рядами, и Морисса, отбившись от вопросов подруги, украдкой наблюдала за расслабленно-мягкой улыбкой на её губах, едва поспевая взглядом за гибкими, проворно огибавшими корешки книжных томиков, красивыми пальцами девушки. Морисса подмечала каждую деталь, любые изменения в её образе, поведении, тембре голоса. Она чувствовала её и сейчас. Даже сквозь наносное, заносчивое презрение проступала девическая хрупкость, для видимости обёрнутая в непроницаемый наряд отчуждения. В поисках уже прошло более двадцати минут, но книга так и не была найдена. Уже пересмотрены были и стеллажи с прочими разными принадлежностями, и кухонные шкафчики, и балконный уголок, но книга всё никак не хотела попадаться на глаза. — Слушай, а давай я маме звякну, у-м? Возможно, она увезла книгу с собой загород. — Неплохая идея, — становясь напротив окна в гостиной и сквозь тонкую занавеску заглядывая наружу, во двор, откликнулась Чернова. — Пожалуйста, задвинь потом шторы, — усаживаясь на диване с телефоном в руках, рассеянно попросила Петлицкая, нажимая кнопку вызова. — Погоди! Иди сюда! — рукой поманила её Морисса, прилипнув к оконной раме. Гудки ещё не пошли, когда Янита цокнула тонким пальцем по красному крестику на экране. — Что там у тебя, Чернова? — замешкавшись на диване, недовольно бросила она. — Ты только глянь! Наша Рыбкина! — Рыбкина? Где? — недоверчиво переспросила она и слезла с дивана, подбегая к окну и с любопытством прилипая взглядом к пасмурному пейзажу. — Ничего не вижу! Тяжёлый белокурый локон незаметно приземлился на плечо Черновой, когда она склонилась над подоконником, прильнув к локтю соседки и пытаясь разглядеть хоть что-то в сумрачной дымке сентября. — Видишь? — отчего-то шёпотом обратилась к ней Морисса. — Ничего не вижу… — Ты не там смотришь, — вставая чуть позади девушки, терпеливо поясняла её гостья. Подбородком она упёрлась в плечо Яниты, одновременно с тем направляя её голову в нужную сторону. И действительно, сбоку от крыльца, укрывшись зонтиком, хотя вечерний дождик не успел ещё как следует разойтись, замерла одинокая полупрозрачная фигурка. Янита сразу же узнала этот тёмно-фиолетовый плащ и худющие ноги в любимых Светиных коричневых джинсах. Рыбкина откинула зонтик и подняла голову вверх, к окнам второго этажа. Не успев ничего понять, Янита почувствовала, как руки Черновой берут её за предплечья и быстро отводят от окна вбок, прижимая к своему тёплому, намагниченному искрами желания, телу. Да, Янита это кожей почувствовала, оказавшись спиной к ней: лицом к стене с одной стороны, и самой Черновой — с другой. Чернова стояла позади, дышала ей в затылок и молчала, и только стук её сердца разносился в напряжённой тишине… Сердце Яниты же словно замерло, цепенея. Горячий жар, оставленный на шее девушки неровным дыханием пацанки, перемешивался с липкой паникой и ознобом, на несколько мгновений сковавшими её тело, словно стальными путами. Изнутри нарастало возмущение… Вырываясь из неожиданных объятий, Яна поскорее отринула от высокой шатенки, стараясь не придавать значения той дерзости, что она себе позволила. «Она просто не хотела, чтобы Света увидела наши силуэты в окне, вот и всё. Не более того… — искала оправдания действиям Мориссы она, отгоняя беспокойство. — Или всё же?.. — пронзила свежая мысль, истязая Яну мучительными сомнениями и сковывая сознание. — Почему её дыхание словно обжигало?»