Заклятые соседки

— Нет-нет-нет! — сердито вскричала Петлицкая, вновь падая на подушки. — Не буду я ничего искать в такое время! Ты знаешь, сколько у меня книг? Приходи через два часа, Чернова! В восемь! А лучше вечером, когда я вернусь с работы. — Вечером будет уже поздно, Янусь! Мне очень нужен номер телефона, оставленный в этой книге… — Что за номерок? Чей? — подала голос Рыбкина с подлокотника кресла, как бы невзначай сжав предплечье Черновой. Обернувшись к ней, Морисса слегка помедлила с ответом, подбирая слова. Ей было плевать, что подумает Светка, она искала верные фразы, чтобы не смутить Яниту, которая, как она полагала, не в курсе всех её перипетий и связей с девушками. Ведь если бы Яна только узнала об этом — она бы окончательно отвернулась от неё. — Пропала моя… ум-м… — на этом месте Чернова запнулась, — жиличка, и я никак не могу до неё дозвониться на тот номер, что у меня есть… А в той книге был записан другой номер, который мог бы дать хоть какую-то определённость… — Неужто пропала? — эпично присвистнула Рыбкина, точно зная, в каких отношениях состоит Морисса и её так называемая «жиличка», поскольку глаз у неё был намётан на подобные вещи, к тому же она имела возможность лично побеседовать с Аллой, умоляя её бросить Чернову, и девушки даже немного повздорили на детской площадке за домом, где Рыбкина её и подкараулила. А теперь вот, спустя несколько дней после той беседы, Алла пропала… Рыбкина удовлетворённо потирала руки, наблюдая за развитием событий. С видимым энтузиазмом она восприняла последние новости, и весьма неумело пыталась скрыть моментально взбодрившуюся кровь. — И что ты собираешься делать? — Неважно, Свет! — пренебрежительно, словно отмахиваясь, кинула ей Чернова и, вскользь пробежавшись по ней глазами, перевела взор обратно к Яните. — Боюсь, как бы она не наделала глупостей… У неё такой жуткий характер! Без особого интереса вслушиваясь в суть беседы, Петлицкая тряхнула густой и тяжёлой шевелюрой, усаживаясь спиной на подушки. Она задиристо хмыкнула: — А книга-то здесь причём? Почему такой важный номер телефона оказался в книге, Чернова? Это шутка? А может, в этой книге заклинание какое-то? — не смогла она удержаться от язвительного сарказма, метая расплавленные ядовитые пули своих жгучих зрачков на самое дно выразительных глаз Черновой, но сейчас же опомнилась, неловко стушевавшись. Морисса смерила обольстительную соседку долгим, ласкающим взглядом, не обращая внимания на её насмешки, и почесала переносицу. С внутренним замиранием она украдкой принялась наблюдать за тем, как Янита поправляет подушки в изголовье кровати завораживающе лёгкими, быстрыми штрихами, после чего непринуждённо припадает к мягкому изголовью спиной и вытягивает ноги под одеялом, которое немного сползло в сторону, обнажая точёное бедро. Сидя сбоку от неё в своём кресле, Чернова почти стонала от желания перебраться к ней ближе… Но Рыбкина, неожиданно задремавшая на плече Мориссы, как якорем вцепилась пальцами в её локоть, сковывая движения. Незримое присутствие серой мышки останавливало пацанку даже от элементарных заигрываний с Яной. Волей-неволей ей пришлось вспомнить о цели своего визита, хотя в глубине души она прекрасно понимала, что это всего лишь повод. — Я должна выяснить, что с Алкой всё в порядке… — бормотала она, словно мантру, — и убедиться, что она не села ночью в тачку к какому-нибудь частнику-психопату… Или её не выследили по дороге и не убили… — Чернова, твоя жиличка — вполне взрослая и самостоятельная девочка, и наверняка не дура. И если она сбежала от тебя — значит, ты её реально достала! Боюсь даже представить себе, чем ты её обидела! — Яна нарочно придала провокационности своему голосу, стараясь вывести соседку на эмоции. Просто так — потому что недолюбливала её; потому что Чернова всегда её напрягала; потому что побаивалась её и старалась ударить первой. Девушке доставляло удовольствие раскочегаривать Чернову и наблюдать за произведённым эффектом. И у неё, кажется, опять получилось… — Да при чём здесь я, детка? — неожиданно занервничала Чернова, забыв о сонной Рыбкиной, даже во сне боявшейся расстаться с ней, и дёрнула плечами, высвобождаясь от пустивших корни цепких пальцев на своей коже. Мрачно откинувшись на спинку кресла, Чернова скрестила руки на груди и заложила одну ногу на другую. — У Алки своя жизнь… Просто я думала, что ты не откажешься мне помочь… Умело и беспощадно Чернова давила на совесть Петлицкой, устремив взор лазурных, с янтарными блёстками, вкрадчивых глаз в бездонно-чёрный колодец очей Петлицкой. Не впервой уходила Алла среди ночи, когда они ругались, но каждый раз возвращалась. В её характере было хлопнуть дверью, — а через сутки или двое, успокоившись, вернуться домой. Морис никак не могла взять в толк, что Яна уже в курсе её приключений с девушками, и продолжала шифроваться, всячески боясь выдать себя, чтобы не испортить отношения с любимой соседкой. Петлицкая же молча наблюдала за тем, как она выкручивается там и тут, — и даже делает вид, что со Светой их не связывает разовый секс, а старается держаться с беднягой отстранённо, с вычурной холодностью. Бедная, бедная Света! Это отвратительное чудовище ввергло её в настоящую депрессию, а теперь делает вид, что ничего и не было! Нужно обходить десятой дорогой этих бучей, о существовании которых до недавнего времени она даже не догадывалась! Интуиция не подвела: Янита всегда чувствовала, что с Черновой что-то не так. Но чтобы настолько… Спасибо, просветили! Да, смутные мысли о том, что Морис отдаёт предпочтение женскому полу, Яну посещали и прежде, но исповедь Светланы, с которой она дружила со школы, повергла её в настоящий шок. Мало того, что подтвердились догадки о нетрадиционной ориентации Черновой, так она ещё посмела обидеть лучшую подругу! Почти каждый вечер Света изливала на Яниту свою горечь, своё отчаяние, призывая поговорить с Мориссой и убедить её навсегда бросить Алку. Против воли Янита оказалась вовлечённой в грязные любовные игры, и оттого подсознательно, при любой случайной встрече начинала испытывать неприязнь и невольное отторжение к Мориссе. Она также стала замечать некоторые детали, на которые прежде особо не реагировала, исподволь ещё более отдаляясь. Например, в какой-то момент Яна для себя обнаружила, что Чернова, к облику которой за годы соседства она вроде давно привыкла, оказывается, выглядит дочерта брутально и маскулинно. Её рослый, спортивный тип фигуры, плоский живот без выраженной талии, широкая кость, крепкое атлетическое сложение, угловатая резкая поступь, очень низкий голос и бритые «ёлочкой» виски и затылок не оставляли сомнений в том, что она из себя представляет. К тому же одевалась она совершенно под «мальчика», никаких юбок — только штаны в сочетании с грубой обувью, длинные футболки и бесформенные рубашки, словно нарочито призванные подчеркнуть право их обладательницы на осознанный отказ от всего женственного в облике. На уровне инстинктов Яна всякий раз старалась избегать её, делать крюк или обходить за километр, ну — в крайнем случае принять вид, будто не замечает Чернову; но сейчас бежать от неё было некуда. Бессовестная девица сидела в кресле напротив и буравила взглядом так, словно собиралась высечь искру. «Иди к чёрту, Чернова! Как же ты мне отвратительна!» — посылала Янита импульсы из самой глубины своей души, не моргая и не отводя глаз. Прелестное лицо её, вместе с тем, светилось улыбкой — бесчувственной и жестокой, как застывшая маска. Укоризненно покачав головой, Морисса поняла, что помощи с поисками книги она не дождётся, и хлопнула себя по штанинам, поднимаясь с уютного, расслабляющего все её косточки, кресла, так и не дождавшись реакции от Яниты. Петлицкая демонстративно отвернулась, удобно располагаясь для сна, и укрылась до подбородка одеялом. Не сумев переиграть эту маленькую злую фею, Чернова уже собиралась откланяться, когда услышала за спиной робкий голос Светы, остановившей её порыв. Девушка угодливо предлагала поискать нужную книжку вместе, говорила, что готова помочь. Она всё ещё надеялась вернуть расположение красавчика буча, который так дерзко и безвозвратно захлестнул её самые трепетные чувства. — Ну давай, поищем… — пожала плечами Чернова, разминая суставы вместо обычной утренней пробежки. Она окинула мягко освещённую комнату беглым взглядом, изучая в ней каждый закуток, и на всякий случай осторожно приоткрыла полупрозрачную дверцу угловой ниши, где обнаружила внушительную стопку каких-то печатных изданий. Дверца резковато скрипнула несмазанными петлями, и Морис замерла на месте, бросив быстрый взгляд в сторону постели. Выползая из качелей сна, задремавшая было Янита разомкнула тяжёлые веки и недовольно вздохнула, всем сердцем ненавидя в этот момент Чернову, разбудившую её ни свет ни заря. На удивление ровным, вежливым тоном с изящно-отполированным мелодичным звучанием она проговорила: — Чернова, милая, ну ты же видишь, что здесь только мои книги по работе и проспекты с фотографиями! Остальная библиотека в гостиной — в серванте. Будь человеком, не беспокой меня больше, мне ещё работать, а я не выспалась благодаря… некоторым! — Не сводя испепеляющего, хлёсткого взгляда с Черновой, она обратилась к своей школьной подружке: — Светик, проводи её, пожалуйста… Надеюсь, без меня справитесь дальше? С готовностью Света Рыбкина выпроводила Мориссу в гостиную, горя желанием составить ей компанию в поисках, лишь бы остаться наедине. И всё же один момент не отпускал её, никак не давал покоя девушке: несмотря на свои старания, Свете так и не удалось разгадать зашифрованные послания, проскользнувшие между двумя «заклятыми» соседками. Света жутко завидовала своей лучшей подруге Яните — ей очень нравилось умение той держать людей на расстоянии вытянутой руки, но при этом всегда и со всеми соблюдать баланс вежливости и не ссориться. Вернее, она очень часто задевала болезненные струны людей, и даже с некоторыми придерживалась лобовой конфронтации — но, чёрт побери! — на неё не обижались! Почему?! Для Светы это оставалось загадкой. Раздвинув в гостиной портьеры (там, за окном, утро становилось всё светлее и прозрачнее), Света решила не включать электричество, и сразу подошла к серванту, присев на корточки перед полками с книгами. Со спины вдруг услыхала будоражащий струны её души, андрогинно-низкий голос Мориссы, и даже замерла на мгновенье, ловя на слух каждое слово, его оттенок и интонацию. Когда Света слушала этот правильно поставленный, совсем не женский, зато чертовски харизматичный сильный голос, всегда звучащий без запинки и слов-паразитов, по спине её непроизвольно пробегали мурашки… Под его воздействием, хватающим под дых, она словно каменела, очаровываясь и смущаясь. — Ну что, пришла в себя, малыш? — словно невзначай обратилась к ней Чернова, аккуратно захлопнув старую выцветшую дверь гостиной. Здесь, на разложенном диване, и спала Света до того, как Чернова не побеспокоила её своим нежданным визитом спозаранку. С лёгким возбуждением девушка наблюдала, как Морисса присела на край её постели — совершенно не придавая этому значения, безо всяких намёков или прочих смыслов. Но Светлане хотелось цепляться хоть за что-то, искать любые поводы для подпитки своих иллюзий. — Ты о том, что между нами было?.. — вдруг залившись краской романтического стыда, неуверенно-робко пролепетала Света. — Именно. — А это разве имеет значение? — Тебе виднее, Свет… Всё ещё имеет? — Морисса склонила голову чуть вбок — и лениво, с небрежной проницательностью, посматривала на Свету, в неудачной позе застывшую над книжными рядами. Ей было искренне жаль девчонку, но она ничем не могла ей помочь. Кто ж знал, что она влюбится? Такой сценарий не был предусмотрен в её планах. Не найдясь, что ей ответить — не переболело ещё, не отжило, Светлана поднялась с корточек и прислонилась к полированному серванту. Стараясь увести разговор в сторону, девушка насупилась и ехидно бросила: — Что, с Алкой-то серьёзно поссорилась? Или всё-таки вы расстались? Ощерившись крепкими здоровыми зубами, Чернова пронзила Рыбкину своей фирменной, пофигистичной улыбкой, с неустанной иронией сверкнула зрачками: — Отчего же? Нет, у нас всё великолепно! — Так великолепно, что она даже сбежала от тебя? — Это тебя не касается, Свет! — Морисса старалась не злиться, и говорила очень тихо, чтобы не разбудить дремавшую в соседней комнате Яниту. — Конечно, ну да… — с грустью закачала головой поверженная Светка, сникнув в плечах. Растрёпанное в хлам состояние несчастной девушки не укрылось от взгляда Мориссы, и она шумно выдохнула, всем видом давая понять, что не намерена погружаться в разборки, и просто шепнула: — Прости, если сможешь… — Ты её любишь? — Кого? — Не знаю! Аллу… Постой, а… а… может, Яниту? Света считала секунды тишины. Одна, две, три… Удивительно, но ей удалось, похоже, застать Чернову врасплох! Ах, нет же — показалось! — Света, не сходи с ума! — внезапно задрожав всем телом, сквозь зубы процедила Морисса и резко тряхнула головой, подрываясь с дивана. Она выглядела злой и раздражённой — немного не в себе, и от взора Рыбкиной это не укрылось. Что её так вывело из равновесия? — Так кого из них ты на самом деле любишь, Морис? — девушка пытливо воззрилась в лицо Черновой, надеясь уловить хоть какое-то доказательство своих догадок. — Да при чём здесь вообще Петлицкая? Ты хоть думаешь, что ты несёшь, Свет? — машинально жестикулируя, грубо брякнула Чернова, стараясь говорить очень тихо, чтобы суть этой разборки не донеслась до ушей Яниты, спящей в соседней комнате. — Тогда почему ты так возбудилась после упоминания её имени? — Света Рыбкина с нескрываемым интересом всматривалась в пылающие глаза напротив, подстёгиваемая всё новыми догадками. — Потому что я её давно знаю и отношусь с дружеской теплотой и уважением. И мне бы не хотелось полоскать её имя в данном контексте. — Хорошо… — задумчиво Света умолкла, но ненадолго: что-то ещё не давало покоя, не замыкалось внутри… — Ну признайся, что она тебе всё-таки нравится?! — Мне нравятся в принципе красивые, умные женщины с чувством собственного достоинства. — Внезапно Морисса осеклась и с досады на саму себя прикусила внутреннюю часть щеки. Ну вот, она опять обидела Свету. Ведь та воспримет это как упрёк в свой адрес. Впрочем, так даже лучше! Однако времени задуматься над словами Мориссы у Светланы всё равно не было. Оставленный ещё с вечера на журнальном столике смартфон тихонько звякнул, завибрировал, на дисплее забегали разноцветными огоньками яркие вспышки. Немного побледнев — хотя, казалось, уже невозможно, учитывая синеватый оттенок её кожи — Света поднесла телефон к уху. Простые круглые часы на стене у дивана показывали двадцать пять минут седьмого. Предоставив Мориссу самой себе, она нервно выбежала из комнаты и уединилась на кухне со своим абонентом. Туман за окном рассеивался… Не медля больше ни секунды, Чернова вознамерилась вернуться в спальню к Яните, но уже одна.