Заклятые соседки

Спустя несколько недель затишья снова вернулась Алла. Чернова первая позвонила ей, чтобы не сойти с ума от одиночества и ощущения полной никчёмности, несмотря на внешние признаки благополучия и вполне реальной собственной значимости. Она была нужна всем — коллегам, которые не могли без неё организовать ни один инженерный проект, начальству, всегда рассчитывавшему на её умение справляться с любой поставленной задачей быстро и эффективно, и ещё приятельницам — уж тем всегда от неё что-то было нужно. И только для одной Яниты она всегда ничего не значила. И это больше всего задевало Мориссу, сбивало её с ног. Она чувствовала, что всё сильнее погружается в трясину безысходности, и решила, что хватит… И, наконец, позвонила Алле, ведь только эта девушка непостижимым образом умела сделать так, что Морисса на время забывала о своей тяге к неприступной и горделивой соседке, отвлекаясь и почти не думая о ней. Долго и мучительно вымаливала Чернова у Аллы прощения, но та была слишком обижена и не торопилась бежать к ней сломя голову. «Приезжай! — умоляла она свою любовницу, с которой прожили вместе почти два года. — Ты нужна мне сейчас, как воздух…» Она знала, что виновата перед Аллой, ведь та уходила не просто так. Алла всегда упрекала её в одном — в бесчувственности. Близкой подруге, привыкшей всегда и во всём доверять не только сердцу, но и разуму, казалось, что Чернова использует её. Конечно, она была права. Но у Черновой всегда хватало ума не говорить ей об этом прямо. Впрочем, перемирие длилось недолго — меньше двух недель. Этой ночью они опять поругались, и Алла, не сдержав слёз, поспешно и в неизвестном направлении убежала из дома. Напрасно Морисса пыталась звонить девушке на мобильник — та не хотела разговаривать с ней. И, вероятно, Алла была права, ведь Морисса так и не смогла ответить на интересующий её главный вопрос: «Чернова, а ты меня вообще когда-нибудь любила?» Морисса вспомнила, как познакомилась с Аллой чуть больше двух лет назад на творческой универсиаде, и некоторое время девушки изредка общались в Сети, пока однажды, после удачной сессии, Алла не пригласила Мориссу к себе в гости, в общагу. Помимо них в комнате было ещё несколько пьяных девчонок, по коридору разносилась громкая музыка, двери хлопали, слышались голоса за стеной. Ближе к ночи всё стихло и успокоилось, Алкины соседки куда-то упорхнули — вероятно, к мальчишкам в соседний корпус, и они остались наедине. Уговорив бутылку портвейна на двоих и отшлифовав это дело вермутом, они попытались лечь спать. Чёрт возьми, Морисса давно хотела попробовать секс с женщиной, учитывая, что всю свою сознательную юность она посвятила учёбе и несбыточным мечтам о той, которая никогда не согласится… А тут представился неплохой вариант — вдребезги наклюкавшаяся Алка, вполне себе хорошенькая, с непринуждённым, хотя и порою взрывным, импульсивным нравом, эдакая «заводила-хохотушка». К тому же Морисса не раз замечала, как Алла на неё смотрит — не отводя глаз, пристально, с игривой улыбкой и восхищением. Чувствовала, что нравится ей, но боялась ошибиться. И наконец — рискнула. Руки сами собой опустились на заветную девчачью талию, и Алка ответила ей… поцелуем. Первый раз всё случилось именно там, в общаге, на узкой скрипучей кровати с железной спинкой. И хотя прежде у Мориссы никого не было, у неё не возникло сложностей с завоеванием этой девушки. Встречи урывками продолжались недолго, и уже через несколько месяцев Чернова предложила Алле переехать в свою квартиру. Было лишь одно условие — Морисса сразу же предупредила, что их отношения должны оставаться в тайне от окружающих. На самом же деле она боялась только одного — чтобы их вместе не засекла Янита, очаровательная кудесница ночных грёз и соседка по лестничной клетке, — но именно в этом и состояла самая большая сложность. И тогда они придумали легенду для любопытных жителей дома, что Алла проживает у неё в качестве квартиросъёмщицы, просто арендуя одну из трёх комнат. Так прошло несколько недель, а потом Морисса «официально» их познакомила — свою сожительницу Аллу и неприступную соседку Яниту. Вообще-то она изначально не собиралась этого делать, если бы «случайно» не попала на день рождения к прекрасной и горделивой недотроге, которой когда-то давно подарила ключи от своего преданного сердца. Она вспомнила, как возвращаясь в тот вечер после учёбы домой, столкнулась возле лифта с родителями Яниты, которые, напротив, куда-то убегали. Девушка была с ними в хороших соседских отношениях, хотя их дочь всячески воздерживалась от общения с ней без видимых на то оснований. И всё же это не помешало родственникам предоставить карт-бланш Мориссе. У Аллы пары закончились раньше, и Морисса предложила сходить на день рождения к соседке, познакомиться ближе. Пока любовница приводила себя в порядок, Морисса сбегала в цветочный ларёк и подобрала для Яниты — не без помощи продавца-консультанта — шикарную цветочную композицию. После тяжёлой ситуации в жизни Мориссы — несколько лет назад, когда она потеряла родителей, Янита единственный раз посетила её в больнице, по собственной воле. Всё остальное время они практически не общались. Вернее сказать — Морисса регулярно делала такие попытки, но соседка каждый раз искусно отмахивалась от любого сближения. А тут, как говорится, сюрприз из серии: «Ну что, не ждали?» Конечно, Янита приняла букет и пригласила её войти, а также курносую кучерявую девушку, что загадочно стояла чуть позади Черновой — её жиличку. Помимо именинницы тут было ещё несколько девушек, которых Чернова видела впервые, и все они собрались, судя по чистым тарелкам, совсем недавно. Когда все расселись за праздничным столом, Чернова в тот вечер оживилась, подстёгиваемая азартом своеобразной игры, правил которой она не знала, но очень желала переиграть Петлицкую, хотя и понимала, что будет непросто. — Ну что, именинница, за уши дёргать будем? — она лукаво ухмыльнулась и прищурила один глаз, поглядывая на соседку. Поскольку соседка терпеть её не могла, Мориссе ничего не оставалось, как подходить к ситуации с «юморцой», даже если сердце разрывалось от тоски и отчаяния, ведь завоевать расположение объекта своих грёз не представлялось возможным. Удивительно, но вместо того чтобы сблизиться, с каждым днём между этими двумя росла всё более ощутимая, сковывающая осенней хмарью, незримо наползающая пропасть непонимания. Как это вышло — Чернова и сама не могла взять в толк. Открыться девушке, поведать ей о глубине своей тайной привязанности означало показать слабину и уязвимость. Будучи реалисткой, Морисса опасалась выдать себя, полагая, что красавица поднимет её на смех и перестанет здороваться. Потому о своих чувствах к ней она даже не заикалась, а вместо этого как могла — душила в себе любые росточки стыдливой нежности и старалась выглядеть в её глазах дерзкой и развязной, самоуверенной пофигисткой, которой всё нипочём. Будто соревнуясь в хлёсткости словесной дуэли, Янита громко и язвительно рассмеялась, в свою очередь парировав предложение Черновой: — Не смеши, Чернова! Ты бы ещё предложила, как в детстве: встать на стульчик и стишок рассказать. Она всегда старалась уколоть посильнее, унизить или указать Мориссе на её место, в том числе прилюдно, и в этом всём скользило нечто издевательски живодёрское — как вызов. Так повелось ещё с детства, так между ними оставалось и теперь, хотя Морисса давно уже выросла, и в свои двадцать один год всему окружению доказала, чего она реально стоит. Но только не для Яниты Петлицкой!